1. Врата смерти Перед Эрагоном высилась темная башня; там таились чудовища зверски замучившие Гэрроу, который был для него как отец
| Вид материала | Документы |
- Как Дисней стал художником, 1738.11kb.
- Ый рано, ли поздно будет собран и опубликован для тех, кто там был и еще помнит, для, 1903.19kb.
- Поездка наша и возвращение прошли весьма благополучно. Большое спасибо вашей фирме, 13.77kb.
- Двери восприятия, 679.39kb.
- Двери восприятия, 587.83kb.
- Лекция Окончание жизненного пути и пути во Христе Николая Васильевича Гоголя, 143.74kb.
- И о ней до самой своей смерти думал мой отец. Отец умер в 1969 году, и тогда я начал, 6855.07kb.
- Борис Житков родился 11 сентября 1882 г в Новгороде; его отец был преподавателем математики,, 67.1kb.
- Online библиотека tp://www bestlibrary, 4170.71kb.
- Наука Алексей Ефимович Левин, кандидат философских наук, Институт философии ан СССР, 276.15kb.
И мысленная связь между ними прервалась. Вскоре Эрагон уже почти не ощущал его сознания. Да и старые сосны вокруг поляны словно расслабились; они отступили назад, приняв прежнее положение.
– Однако!.. – произнес Эрагон уже вслух, удивленный тем, что дерево Меноа так и не сказало ему, чего же оно хотело взамен.
Все еще с трудом соображая, он подошел к куску руды, подсунул под него ладони и приподнял, даже крякнув от натуги, таким тяжелым оказался этот невзрачный комок. Прижимая его к груди, он повернулся к дереву спиной и двинулся прямиком к дому Руноны.
Сапфира, обнюхав кусок звездной руды, последовала за Эрагоном.
«Ты был прав, – призналась она на ходу, – мне не следовало нападать на это дерево».
«Ну что ж, зато мы получили звездную руду, – сказал Эрагон. – А дерево… Я так и не знаю, получило ли оно то, что хотело, но мы-то свое получили, и это самое главное».
Эльфы, сгрудившись вдоль тропы, по которой шел Эрагон, смотрели на них с Сапфирой так напряженно и пронзительно, что Эрагон ускорил шаг, чувствуя, что волосы у него на голове отчего-то встают дыбом. Никто из эльфов не проронил ни слова; они лишь глядели на них своими раскосыми глазищами, словно наблюдая за опасным зверем, пробиравшимся среди жилых домов.
Из ноздрей Сапфиры вырвался клуб дыма.
«Если Гальбаторикс не успеет убить нас первым, думаю, мы еще пожалеем о сегодняшнем приключении», – заметила она.
51. Ум и сила
– И где вы это нашли? – потребовала ответа Рулона, когда Эрагон, едва переставляя от усталости ноги, ввалился к ней во двор и бросил на землю кусок звездной руды.
Эрагон вкратце рассказал ей о совете Солембума и о том, как отнеслось к ним дерево Меноа.
Присев на корточки возле комка руды, Рунона погладила его шероховатую поверхность, ощупывая пальцами отчетливые вкрапления почти чистого металла.
– Ты либо слишком глуп, либо очень смел. Разве можно так обращаться с деревом Меноа? Оно вообще-то не терпит подобных вольностей, – заметила старая эльфийка.
«Здесь хватит металла на меч?» – спросила Сапфира.
– Даже на несколько мечей, если меня не обманывает прежний глазомер, – сказала Рунона, поднимаясь на ноги. Она оглянулась на свой горн в центре двора, хлопнула в ладоши, и глаза ее вспыхнули нетерпением и решительностью. – Итак, за дело! – провозгласила она. – Тебе нужен меч, Губитель Шейдов? Очень хорошо! Я скую тебе меч, подобного которому еще не видели в Алагейзии!
– А как же твоя клятва? – спросил Эрагон.
– Можешь пока о ней забыть. Когда вы должны вернуться к варденам?
– Мы должны были улететь обратно в тот же день, когда прибыли сюда.
Рунона помолчала с непроницаемым видом, потом решительно заявила:
– Значит, придется поспешить, хотя с такой работой вообще-то спешить нельзя, и воспользоваться магией, хотя работа над таким мечом обычно требует нескольких недель. Но вы с Сапфирой будете мне помогать. – Это был не вопрос, а утверждение, но Эрагон на всякий случай все же кивнул в знак согласия. – Ладно, ночь не поспим, зато к завтрашнему утру у тебя, Губитель Шейдов, будет меч.
Чуть согнув колени, Рунона наклонилась и без каких бы то ни было видимых усилий подняла кусок руды с земли и понесла его к своему верстаку, где лежала ее неоконченная работа.
Эрагон снял котту и нижнюю рубашку, чтобы не попортить их во время предстоящей работы; вместо них Рунона дала ему плотно облегающую тело куртку и матерчатый фартук, специально обработанные, чтобы стать невосприимчивыми к огню. Сама она оделась так же. Когда Эрагон спросил у нее насчет рукавиц, она покачала головой: – Рукавицы надевают только неумелые кузнецы. После чего она повела его в низкое, похожее на грот дупло в стволе одного из деревьев, из которых был выращен ее дом. Внутри этого помещения Эрагон увидел мешки с древесным углем и кучи беловатых глиняных кирпичей. С помощью заклинаний Эрагон и Рунона перенесли несколько сотен кирпичей к находившемуся посреди двора кузнечному горну; затем проделали то же самое с мешками угля, каждый из которых был высотой с человека.
Когда все исходные материалы были подготовлены, Рунона с Эрагоном сложили плавильную печь для руды. Это оказалось делом довольно сложным, однако Рунона не пожелала слишком часто пользоваться магией, а потому с печью они провозились большую часть второй половины дня. Сначала выкопали квадратную яму футов пять в глубину, затем заполнили ее вперемежку слоями песка, гравия, глины, древесного угля и золы, оставляя в каждом пустоты и каналы для выхода влаги, которая иначе снизила бы температуру в плавильной печи. Когда содержимое ямы достигло уровня земли, они возвели над нею лоток из кирпичей, используя в качестве раствора размоченную в воде глину. Нырнув в дом, Рунона вернулась с парой кузнечных мехов, которые они присоединили к отверстиям в основании лотка.
После чего был устроен короткий перерыв, во время которого они перекусили хлебом с сыром, и Рунона, положив в лоток связку сухих веток, подожгла их с помощью магии, а когда огонь разгорелся, уложила на него несколько сухих, выдержанных дубовых поленьев. Потом примерно в течение часа она поддерживала огонь – заботливо и тщательно, точно садовник, ухаживающий за розами, – пока дрова не прогорели, оставив кучу пылающих углей. Тогда Рунона кивнула Эрагону и сказала:
– Ну, давай!
Эрагон поднял кусок руды и осторожно опустил его на лоток. Когда жар стал невыносимым, он выпустил руду и отскочил назад. Из лотка фонтаном посыпались искры, похожие на рой светлячков. Затем Эрагон насыпал поверх руды и раскаленных углей толстый слой древесного угля, служившего основным топливом для плавильной печи.
Затем, отряхнув с ладоней угольную пыль, он взялся за ручки одного из кузнечных мехов и принялся качать в печь воздух. Рунона занялась тем же, работая со вторыми мехами по другую сторону печи. Совместными усилиями они подавали в печь достаточно воздуха, чтобы огонь горел как можно жарче.
Чешуя на груди и на шее Сапфиры переливалась всеми цветами радуги, отражая пляшущее в печи пламя. Она устроилась в нескольких ярдах от нее, не сводя глаз с раскаленного жерла.
«А знаете, я, пожалуй, могла бы вам в этом помочь, – вдруг сообщила она. – Чтобы расплавить эту руду, мне понадобится не более минуты».
– Да, наверное, – сказала Рунона, – но если руда расплавится слишком быстро, металл не успеет соединиться с углем и стать достаточно твердым и гибким, как требуется для меча. Придержи пока свой огонь, дракониха. Он нам еще понадобится.
От жара и возни с мехами Эрагон весь покрылся потом; его голые руки блестели в отсветах пламени.
Через определенные промежутки времени они с Руноной переставали качать воздух и подбрасывали в огонь новую порцию угля.
Работа была монотонная и утомительная; вскоре Эрагон совершенно потерял счет времени. Непрерывный рев пламени, твердые ручки мехов, свист вырывающегося из печи раскаленного воздуха да неотрывный взгляд Сапфиры – казалось, ничего иного вокруг него и не существует.
Так что он даже вздрогнул от неожиданности, когда Рунона вдруг сказала:
– Ну, все, хватит качать.
Вытирая мокрый лоб, Эрагон помог ей выгрести из печи пылающие угли и сбросить их в бочку с водой. Попадая в воду, угли шипели, испуская клубы едкого дыма.
Когда они наконец очистили печь, то увидели на дне лот – ка озерцо раскаленного добела металла – шлаки и всякие примеси выгорели или были выведены из металла в процессе плавки. Рунона хорошенько присыпала металл тонко из – мельченной золой, затем прислонила свою лопату к стенке печи и отошла к горну, присев возле него на скамью.
– Ну, что теперь? – спросил Эрагон.
– Теперь нужно ждать.
– Чего?
Рунона жестом указала на небо, где последние лучи захо – дящего солнца освещали груду кучевых облаков, окрашивая их в красные, пурпурные и золотистые тона.
– Когда обрабатываешь металл ковкой, нужно, чтобы было темно – только тогда можно правильно почувствовать его цвет. К тому же Сверкающей Стали требуется немного остыть, чтобы стать достаточно мягкой для последующей обработки.
Она распустила собранные на затылке волосы, снова собрала их в пучок и связала шнурком.
– А пока что давай поговорим о твоем будущем мече. Как ты обычно сражаешься – одной рукой или двумя?
Эрагон подумал с минуту, потом сказал:
– По-разному бывает. Если у меня есть выбор, я предпочитаю фехтовать одной рукой, а в другой держать щит. Однако обстоятельства не всегда складываются благоприятно, так что нередко приходится драться без щита. Тогда мне удобнее, конечно, держать рукоять обеими руками, чтобы иметь возможность наносить более мощные удары. У Заррока головка рукояти была достаточно большая, чтобы в случае необходимости можно было ухватиться за нее и левой рукой, но при этом грани рубина, который ее украшал, больно впивались мне в ладонь и держать ее было не слишком-то удобно. Было бы неплохо, если б у меча рукоять была подлиннее.
– В общем, насколько я поняла, настоящий двуручный меч тебе не нужен? – уточнила Рунона.
Эрагон покачал головой:
– Нет. Двуручный меч слишком длинный и для боя в помещении совсем не удобен.
– Ну, это зависит от соотношения длины клинка и рукояти, хотя в целом ты прав. Может, удовлетворишься тогда мечом с полуторной рукоятью?
У Эрагона перед мысленным взором тут же возник Муртаг со своим прежним мечом. Он улыбнулся: «А почему бы и нет?»
– Да, – сказал он. – Меч с полуторной рукояткой – это то, что надо.
– А какой длины должен быть клинок?
– Не длиннее, чем у Заррока.
– М-м-м… Лезвие прямое или изогнутое?
– Прямое.
– А какую сделать гарду? Может, что-нибудь особенное?
– Нет, ничего особенного не нужно.
Скрестив руки на груди, Рунона села, опустив голову так, что почти уперлась подбородком в грудь. Глаза она прикрыла; но губы ее все время двигались.
– Какой ширины сделать лезвие? Учти, каким бы узким оно ни было, этот меч не сломается.
– Может быть, у эфеса чуть шире, чем был Заррок?
– Зачем?
– Думаю, так мой меч будет лучше смотреться. Из горла Руноны вырвался хриплый смех.
– А какое это имеет отношение к боевым качествам клинка?
Эрагон сконфуженно промолчал.
– Не нужно просить меня сделать меч покрасивее! – назидательным тоном заявила Рунона. – Меч – это прежде всего инструмент, и если он прекрасен, то в первую очередь потому, что удобен в бою. Меч, который не годится для поединка с врагом, в моих глазах будет выглядеть сущим уродом, каким бы красивым с виду он ни казался; даже если он весь будет изукрашен лучшими самоцветами и самой искусной гравировкой. – Старая эльфийка презрительно оттопырила губы, потом снова задумалась и подвела итог: – Стало быть, так: это должен быть меч, одинаково пригодный как для самой разнузданной кровавой сечи, так и для самообороны, скажем, в туннелях под Фартхен Дуром, то есть меч на все случаи жизни. И будет он средней длины, если не считать рукояти, которую мы как раз сделаем длиннее обычной, в полторы ладони.
– И это будет меч, способный убить Гальбаторикса, – вставил Эрагон.
Рунона кивнула:
– Вот именно, а потому он должен быть хорошо защищен от магии… – Она опять опустила подбородок на грудь. – Доспехи и латы за последнее столетие стали на – много лучше, значит, острие нужно сделать несколько уже и тоньше, чем те, что я делала прежде – оно должно легко проходить и сквозь кольчугу, и сквозь пластины доспехов, а также проникать в щели между пластинами. Хм… – Из висевшего на поясе кошеля Рунона достала шнур с завязанными на нем узелками и сняла с Эрагона бесчисленное количество мерок, тщательно замерив его локти и предплечья. Потом извлекла из горна кованую кочергу и бросила ее Эрагону. Он поймал кочергу в воздухе одной рукой и вопросительно поднял бровь. Рунона указала пальцем вверх и сказала: – Давай! Встань и покажи, как ты обычно действуешь мечом.
Выйдя на открытое место, Эрагон по ее требованию продемонстрировал несколько фехтовальных приемов, выпадов и отражений, которым научил его Бром. Но уже через несколько минут он услышал звон металла о камень, и Рунона сказала:
– Нет, это безнадежно.
Она встала перед Эрагоном, тоже держа в руке кочергу, нахмурилась, взмахнула своей кочергой, словно салютуя ему, и со свирепой гримасой крикнула:
– Защищайся, Губитель Шейдов!
И нанесла ему мощный рубящий удар. Ее длинная кочерга со свистом рассекла воздух. Танцующим шагом уйдя в сторону, Эрагон парировал выпад. Кочерга в его руке дрогнула и зазвенела, встретившись в воздухе с «оружием» противника. Некоторое время они с Руноной продолжали этот тренировочный поединок. Эрагону было понятно, что она давно уже не занималась фехтованием, но тем не менее оказалась весьма сильным и умелым противником. В конце концов им пришлось прекратить схватку, потому что кочерги после мощных ударов превратились в жалкие, искореженные железяки, похожие на корявые ветки тиса.
Рунона забрала у Эрагона его кочергу и обе их бросила в кучу сломанных инструментов. А вернувшись, гордо вскинула голову и заявила:
– Ну вот, теперь я точно знаю, какой формы должен быть твой меч!
– И как же ты это сделаешь?
В глазах Руноны блеснул задорный огонек:
– А я и не буду ничего делать! Вместо меня меч будешь ковать ты сам, Губитель Шейдов!
У Эрагона невольно вырвалось:
– Я?! Но я же никогда не учился ни кузнечному, ни оружейному делу! Я даже обычный кухонный нож отковать не сумею!
Огонек в глазах Руноны засветился еще ярче:
– Тем не менее ковать себе меч будешь именно ты!
– Но как? Ты будешь стоять рядом и командовать, а я буду колотить молотом, так?
– Ну, это вряд ли, – усмехнулась Рунона. – Нет, мы установим с тобой мысленную связь, и я буду руководить твоими действиями как бы изнутри, чтобы твои руки, сильные и молодые, сделали то, чего уже не могут сделать мои, старые и немощные. Может, это и не самое лучшее решение, но ничего другого я придумать не в состоянии. Мне ведь надо как-то обойти свою клятву и в то же время воспользоваться всеми знаниями, связанными с моим ремеслом!
Эрагон нахмурился:
– Если вместо меня самого моими руками будешь двигать ты, то разве это будет что-то иное, чем если бы ты ковала меч сама?
Лицо Руноны потемнело; она резким тоном спросила:
– Так тебе нужен меч, Губитель Шейдов, или нет?
– Нужен.
– Тогда перестань мучить меня подобными вопросами! Ковать меч, управляя твоим сознанием, – это совсем другое дело! Во всяком случае, я сама так считаю. Если бы я думала иначе, тогда данная мною клятва не позволила бы мне во
всем этом участвовать. Итак, если ты не хочешь вернуться к варденам с пустыми руками, прояви мудрость и помолчи. И больше никаких вопросов на эту тему не задавай, ясно?
– Ясно, Рунона-элда.
Они вернулись к плавильной печи, и Рунона попросила
Сапфиру извлечь с пода лотка еще горячую крицу – массу спекшейся сияющей стали.
– А теперь разбей эту крицу на куски, чтоб каждый был величиной с кулак, – велела она и отошла на безопасное расстояние.
Подняв переднюю лапу, Сапфира изо всех сил стукнула ею по отсвечивающему красным металлу. Земля дрогнула, и ноздреватая крица распалась на несколько кусков. И еще три раза Сапфира ударяла по ней, прежде чем результат удовлетворил Рунону.
Собрав небольшие острые куски крицы в фартук, эльфийка отнесла их к горну, разложила на низком столе, стоявшем рядом, и рассортировала обломки по твердости, которую, как она сообщила Эрагону, нетрудно определить по цвету и текстуре металла на изломе.
– Некоторые слишком твердые, а некоторые слишком мягкие, – поясняла она, – и чтобы устранить это, их нужно будет снова нагреть, так что сейчас мы пустим в ход только те куски, которые уже соответствуют по твердости нашим требованиям. Чуть более твердая сталь пойдет на края лезвия. – Она ткнула пальцем в куски, излом которых демонстрировал ярко сверкающие зерна металла. – Края и должны быть более острыми. А средняя часть клинка по всей длине будет изготовлена из более мягкой стали. – И она коснулась пальцем другой кучки, более серых и не таких блестящих обломков. – Тогда клинок будет лучше гнуться и держать удар. Но прежде чем начать выковывать металл в нужную форму, следует избавиться от остаточных включений.
«И как это делается?» – с интересом спросила Сапфира.
– А вот сейчас увидишь.
Рунона подошла к одному из столбов, подпиравших крышу над кузнечным горном, и села спиной к нему, скрестив ноги и закрыв глаза. Лицо ее выражало полнейшую внутреннюю собранность.
– Ты готов, Губитель Шейдов? – спросила она чуть погодя.
– Готов, – ответил Эрагон, чувствуя, как у него от волнения под ложечкой возникает тугой узел.
Мысли их соприкоснулись и как бы слились воедино. И первое, что отметил Эрагон, это некие низкие аккорды. эхом отдававшиеся в сложной мрачной путанице мыслей старой оружейницы. Эта странная медленная музыка невероятно сильно действовала на него, давила, вносила в его душу некий непонятный, сбивающий с толку диссонанс, словно жестким скребком касаясь его незащищенных нервов. Эрагон не понимал, что именно передает ему Рунона с помощью этих звуков, но сила воздействия на его душу этой завораживающей мелодии была такова, что он почти сразу усомнился в разумности своего решения позволить ей управлять его духом и плотью. Однако, вспомнив, что рядом находится верная Сапфира, которая неотрывно следит за ними и охраняет его, он успокоился и снял последние мысленные барьеры.
И ему сразу же показалось, будто по коже его провели комом необработанной шерсти – это Рунона точно обволокла его внутренний мир своим сознанием, внедрившись в самые потайные уголки его души. Эрагон невольно поежился от этого неласкового прикосновения и едва удержался, чтобы не разорвать мысленную связь с ней, но тут же услышал окрик Руноны:
«Не смей! Расслабься, Губитель Шейдов, все будет хорошо».
«Да, Рунона-элда». – И он полностью подчинился ей. А Рунона то медленно поднимала его руки, то заставляла его переступать с ноги на ногу, то вращала его головой – в общем, всеми возможными способами проверяла, что может его тело. Эрагону было странно видеть, как его голова, руки и ноги двигаются без какого бы то ни было участия с его стороны; но еще более странно он себя почувствовал, когда его глаза стали сами переводить взгляд с места на место, как того хотелось Рулоне. Ощущение безнадежной беспомощности охватило Эрагона, вызвав в его душе внезапный приступ паники. Когда Рунона повела его вперед, он зацепился носком сапога об угол горна и чуть не упал, но все же сумел восстановить контроль над своим телом и ухватился за острие наковальни, чтобы сохранить равновесие.
«Не вмешивайся, – услышал он голос Руноны. – Если твои нервы не выдержат в самый ответственный момент ковки, ты можешь причинить себе непоправимый вред».
«Но и тебе тоже не поздоровится, если ты не будешь соблюдать осторожность», – столь же резко ответил ей Эрагон.
«Имей терпение, Губитель Шейдов! Я освоюсь с этим еще до наступления темноты».
Пока они дожидались, чтобы последний луч заката погас на бархатисто-темном небе, Рунона готовила к работе горн и учила Эрагона обращению с различными инструментами. Ее изначальная неуклюжесть при управлении его телом вскоре исчезла, хотя один раз, заставив его взять молот, она довольно больно ударила его пальцы о столешницу. У Эрагона даже слезы на глаза выступили. Рунона, правда, тут же извинилась и пояснила: «Видишь ли, у тебя руки длиннее, чем у меня, вот я никак и не приноровлюсь». А еще через несколько минут, когда они уже были готовы начать ковку, она похвалила его: «Это весьма кстати, Губитель Шейдов, что ты обладаешь силой и быстротой настоящего эльфа, иначе мы с тобой сегодня не справились бы».
Отобрав нужное количество кусков твердой и мягкой стали, Рунона уложила их на горн. Затем Сапфира по ее просьбе нагрела металл, совсем чуть-чуть приоткрыв пасть, чтобы бело-голубое пламя выходило узким потоком и било прямо в цель, а не расходилось вокруг. Ревущий язык пламени осветил атриум слепящим синеватым светом, в котором чешуя Сапфиры так и засияла.
Как только металл нагрелся до вишнево-красного цвета, Эрагон, подчиняясь мысленным приказам Руноны, стал брать обломки Сверкающей Стали щипцами и переносить их на наковальню. Быстрыми ударами кузнечного молота он расковывал один кусок за другим в плоские полосы не толще четверти дюйма каждая. Поверхность разогретой докрасна стали посверкивала тысячами искр. Расковав очередную полосу, Эрагон, повинуясь Руноне, бросал заготовку в стоявшее рядом корыто с тузлуком.
Отковав последний кусок, Эрагон достал из корыта все полосы – отчетливо чувствуя, как сильно нагрелся тузлук, – и ободрал каждую куском песчаника, очищая от черного нагара, образовавшегося на поверхности металла. В результате стала видна кристаллическая структура Сверкающей Стали, и Рунона – глазами Эрагона – внимательнейшим образом ее изучила. Потом она велела ему еще раз рассортировать полосы по твердости и чистоте, ориентируясь по качеству кристаллов на их поверхности.
Поскольку мысли их были слиты воедино, Эрагону было доступно любое ощущение старой эльфийки; его поражало, до какой степени она чувствует металл, замечая такие вещи, О которых он и подозревать не мог, а вот расчеты, которые она производила в уме, обдумывая дальнейшую обработку стальных полос, были выше его понимания. Зато он отлично понимал, что она недовольна результатами ковки. Причем недовольство ее продолжало расти, и в конце концов она заявила:
«Ха! Ты только посмотри на эти каверны в металле! Нет, так дело не пойдет! Из этого хороший клинок не выковать. Видимо, мне не удается должным образом управлять твоими руками. Вряд ли в таком случае нам удастся изготовить достойный меч!»