Geum.ru

И. М. Семашко Гендерные проблемы в общественных науках

Вид материалаДокументы

Содержание


Мужское и женское: коды гендерного конфликта
Клецина И.С.
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   17

И.В. Грошев




Мужское и женское:
коды гендерного конфликта


«Гендерный конфликт — есть вечная драма нашей жизни…»

Г. Зиммель



Проблема конфликтов (социальных, производственных, межличностных, коммуникативных и др.) является фундаментальной для каждого общества, так как они присущи всем его стратам и явлениям. Разработка проблематики конфликта на уровне гендер­ных отношений предполагает его анализ как нормы социальных отношений в обществе.

Проблема гендерных различий становится все более актуальной и значимой в исследованиях различного рода. Сегодня гендер, то есть «социально организованные отношения между полами», «социальные отношения полов», «социальный пол» (в отличие от биологического) считается ключевым понятием для анализа общественных отношений. И это не случайно. Имеющиеся данные доказывают, что социальные отношения между полами, их тип и характер влияют на предрасположенность общественных систем к тому или иному типу связей между людьми, а также к тому или иному типу взаимодействия между индивидом и обществом.

Введение в научный оборот понятия «гендер» переводит анализ сравнительных характеристик «мужского» и «женского» с биологического уровня на уровень социальный, при одновременном отказе от идеологизированного постулата о природном назначении полов. Исходя из этого, понятие «пола» по многим параметрам принадлежит к числу таких же социально окрашенных понятий, как понятия «класс» и «нация». Одна из виднейших представительниц гендерного подхода, американский историк Джоан Скотт, отмечала, что «…понятие “гендер” имеет первоочередное значение при описании отношений в обществе, отношений власти и конфликтности… оно структурирует как восприятие, так и конкретную, а на ее основе — символическую, организацию любой формы социальной жизни»xxxviii. Можно заключить, что широкое рас­пространение гендерных исследований оказывает и будет оказывать значительное воздействие на эволюцию общественных норм и представлений об отношениях между полами в обществе.

Конечно, проблемы гендерной дифференциации, асимметрии, взаимоотношений полов нельзя назвать открытием исследователей новейшего времени.

Метафизика пола, то есть экзистенциально-метафизические качественные различия между мужским и женским началом, издавна привлекали внимание представителей различных мировоззренческих ориентаций: Платон, Аристотель, Тенг Юцзе, Ибн Араби, Иоанн Скот Оригена, Альфонс Франсуа де Сад, А. Бёме, А. Шо­пенгауэр, О. Вейнингер, З. Фрейд, Вл. Соловьев, Б. Вышеславский, С. Булгаков, В. Розанов, Н. Бердяев, Мирча Элиаде, Алитер Кроули, Юлиус Эвола, П. Флоренский и другие предлагали своеобразный способ объяснения причин и теологии различия людей по признакам половой принадлежности и причин возникновения конфликта между полами.

Исследования отношений полов с позиции гендерного конфликта просматривается в виде отчуждения между двумя началамиxxxix и теоретизирований о различии между «мужским» и «женским» вообще. О коренном несоответствии между ними писали еще древнекитайские мыслители, рассматривая взаимодействие ИНЬ (олицетворение всего «женского») и ЯН (обозначение основы всего «мужского»), как проявления единого Дао в главных его сущностяхxl. Китайские мудрецы одними из первых указали на то, что мужское начало имеет активное духовно-творческое содержание, а женское — пассивную, материально-чувствительную основу и что каждый человек содержит в себе ИНЬ и ЯН одновременно.

О мужском и женском, как о несоответствующем одно другому и потому влекущемся друг к другу, сказал Платон, ссылаясь на древнегреческие мифыxli, что позднее легло в основу двух направлений в мировой философии пола. Представители первого (Сад А.Ф., Соловьев В., Шопенгауэр А., Фромм Э. и др.) рассматривали, вслед за Платоном, конфликт между данными началами, как нечто негативное и мешающее людям быть счастливыми, высказываясь о несоответствующих качественных атрибутах мужско­го и женского начала, подчеркивая при этом множество атрибутов данного гендерного конфликта. А потому эти совсем непохожие друг на друга философы предлагали самые разные способы для его преодоленияxlii. Всех представителей этой тенденции объединяет страстное желание помочь человечеству преодолеть конфликт между полами и стать счастливее хотя бы в сфере гармонизации взаимоотношений между мужским и женским началами.

Представители второго направления в метафизике пола (Кьеркегор С., Ницше Ф., Фрейд З., Вейнингер О. и др.) считали невозможным преодоление конфликта между мужским и женским началамиxliii. По их мнению этот конфликт является имманентной и метафизической необходимостью существования человечества в его современном виде, с которой оно вынуждено примириться. Поскольку конфликт имманентен не только человеческому существованию, но и Бытию вообще, то его преодоление неминуемо приведет к исчезновению современного человека, которого нужно изучать в качестве человека отчужденногоxliv. Интерпретация фрейдовской метапсихологии в аспекте исследуемой проблемы позволяет рассматривать гендерный конфликт через самоотчуждение личности в рамках Я-Оно; Я-сверхЯ и Оно-сверхЯ, являющейся важнейшей его предпосылкой и позволяющей сформировать более углубленное и систематизированное понимание конфликта мужского и женского начал.

В работе О. Вейнингера «Пол и характер»xlv автор впервые в рамках историко-философской интерпретации попытался изложить и логически систематизировать коренные расхождения между мужским и женским началами, между мужскими и женскими экзистенциально-метафизическими атрибутами, приводящими к отчуждению между «мужским» и «женским» и возникновению гендерного конфликта. При этом О. Вейнингер опирается на идеализированные модели «мужского» и «женского», игнорируя существование в реальной жизни женщин с чертами мужественности и мужчин, обладающих хоть в какой-то степени характеристиками женственности.

Таким образом, Бытие, порождая компоненты действительности, включая мужское и женское начала, вызывает их несоответствие друг другу, а значит и самому Бытию. Процесс эскалации гендерного конфликта можно представить следующей схемой: 1ый глобальный акт порождения  предшествует 2ому гендерному отчуждению-несоответствию,  которое порождает 3ье противоречие,  являющееся универсальной предпосылкой 4ому гендерному конфликту. Значит конфликт между мужским и женским началами — всего лишь отдельный экзистенциальный феномен отчуждения в глобальных онтологических масштабах, имеющий универсально-онтологический статус, имманентный человеческому бытию, в том числе и в рамках половых контактов. Другими словами, гендерный конфликт в виде отчуждения и несоответствия между мужским и женским началами — это экзистенциально-метафизический атрибут человека, как разумного и потому уже отчужденного существа, требующий диалектико-логического исследования, с учетом экзистенциально-метафизических качеств «мужского» и «женского».

Изменение роли гендерного анализа различных социальных процессов, в том числе и конфликтов, в немалой степени связано с усилением значения индивидуальности в реалиях общественной жизни, так называемой персонализацией. В такой ситуации авторитет традиционных, внешних по отношению к личности, инстанций нормирования и регуляции социального поведения ставится субъектом под сомнение. При этом сложившиеся социальные институты демонстрируют «культурный лаг», пытаясь сохранить наработанные каналы и технологии взаимодействия со своими элемен­тами и другими институтами. Тем не менее, проблемы, связанные с гендерной асимметрией и гендерной дифференциацией общественного бытия и сознания становятся все более злободневными. Представляется, что гендерная составляющая, осознаваемая ранее в виде горизонтального (и в этом смысле — второстепенного) параметра традиционных социальных расслоений и измерений (социального слоя, класса и т.п.), ныне — вместе и одновременно с возрастной составляющей — начинает претендовать на статус измерения вертикального.

О достижениях и недостатках способов рассмотрения гендерной проблематики с позиций основных моделей традиционных теорий, включая и теории конфликта — сказано не много. Первые попытки анализа теории конфликта с опорой на теорию социальной конструкции гендера и теорию гендерных систем не нашли интенсивного развития, а имеющиеся отдельные попытки заполнить лакуны, существующие в знаниях по этой проблеме, — единичны. Следовательно, представляется актуальным рассмотрение конфликта, связанного в своей концептуальной основе с традиционной метафизикой пола, как одной из самых актуальных разновидностей осмысления человеческого существования через гендерную его призму, в которой находят свое отражение различные социальные аспекты гендерной культуры общества, влияя на этот универсальный феномен человеческой жизнедеятельности.

«Гендерный конфликт», «гендерные отношения», «гендерный подход» — в основе данных понятий лежит взаимосвязь мужчин, женщин и среды, взаимосвязь двух культур, которая отражает не опыт пола, а опыт рода, где женский социум выступает в качестве части человечества. Не существует женщин вообще или мужчин вообще, не существует общества вообще: всегда существует только конкретно-историческое общество, конкретно-исторические мужчины и женщины. Характер их взаимодействия всегда историчен, то есть обусловлен конкретным местом и временем. При этом, хотя любое взаиморасположение людей неизбежно обретает свою пространственную форму, однако содержания, которые эту форму наполняют, зависят от других содержаний, а вовсе не от пространства. Поэтому отношения между мужчинами и женщинами, характер их взаимодействия, содержательная направленность гендерного конфликта зависят, прежде всего, от социальных и культурных факторов, более широких, чем частная сфера мужской и женской психологии.

Для понимания сущности гендерного конфликта как конфликта двух культур имеют значение работы известного немецкого философа и социолога Г. Зиммеля, который трактует культуру как утонченную, наполненную разумом форму жизни, результат духовной и практической деятельности. Культурная эволюция, согласно Г. Зиммелю, представляет бесконечный процесс возрастания ценностного содержания жизни. Многочисленные идейные течения и движения в рамках каждой из культурных эпох неуловимым образом сходятся к одной идее, наиболее полно воплощающей дух эпохи. Г. Зиммель называет такую идею «центральной точкой всей системы мира». Иными словами, суть гендерного конфликта по Г. Зиммелю состоит в том, что женская культура, стремясь к расширению и развитию собственных культурных форм, пытается, вместе с тем, остаться внутри объективной (мужской) культурыxlvi, овладеть ее ценностями и видами деятельности. Согласно Г. Зиммелю женщине в условиях существования мужской культуры все сложнее развивать ценности своей собственной культуры, перспективу развития которой мужчины не способны дать в принципе. По мнению Г. Зиммеля, «... только самостоятельное женское начало, то есть вычленение специфически женского... и придание ему самостоятельности реального и идеального обра­за»xlvii в данном мужском обществе, есть путь к их собственно конфликтному взаимодействию, то есть к возможности не уничтожать, а регулировать отношения между мужской и женской культурами, что, возможно, и приведет к развитию общества в целом.

Г. Зиммель подчеркивает, что нельзя говорить об истинности мужской культуры, ее «правильности» или доминировании над женской. Нельзя определять ценность одной культуры, если нет противоположной, необходимо осознание разных культур и их отнюдь не гармонического существования, осознание их различия, а также уяснение того, что мужская культура не может существовать без женской культуры. Только в сравнении можно увидеть отличие и идентифицироваться, полагаясь и соотносясь с этими отличиями. Не вытеснение мужским женского и наоборот, а жизненное требование противоположного, что не означает пассивной терпимости к этому противоположному. Борьба, постоянная конфликтность, наблюдаемая в данном взаимодействии, означает абсолютное стремление к единству целого, как единству противоположностей. Данное единство создается не равенством без различий. Конфликт этих разностей, по мнению Г. Зиммеля, позволяет женщине постичь сущность в ней женского, а мужчине — мужского, достичь уверенности в своей идентификации. «Человек, — пишет он, — достигает уверенности в своей собственной сущности благодаря тому, что он признает сущность вне его как ему подобную и «закономерную»xlviii. Сходная мысль высказана И.В. Соловьевым: «Истинное соединение предполагает истинную раздельность соединяемых»xlix.

Общая схема развития культуры — это бесконечное порождение жизнью новых культурных форм, которые, окостеневая, становятся тормозом дальнейшего развития, а потому «сносятся» жизнью и заменяются новыми формами, обреченными пережить ту же судьбу. Отсюда — универсальность конфликтов: содержания и формы, души и духа, субъективной и объективной культур.

Не существует бесполой культуры, она не нейтральна, она не может объективно существовать и развиваться без выявления различий между мужчинами и женщинами. Гендерный конфликт — это столкновение и одновременно взаимодействие двух культур (женской и мужской), протекающее не в некоем абстрактном обществе, а в конкретной социальной среде, с ее социокультурными условиями, что определяет значимость, актуальность и перспективность его исследования. Более того, как отмечают некоторые исследователи, наблюдается тенденция замены им классового конфликтаl.

Межполовые взаимоотношения в современной культуре и среде, за редким исключением, рассматриваются не как целостный объект или явление — всякий раз это взгляд, принадлежащий либо мужчине, либо женщине. Объективизированное рассуждение делает вполне понятным, что такая тенденция в самоинтерпретации наивна и ни в коем случае не избавляет от конфликтности. Попытка вывести конфликтность из внутреннего во внешний план приводит лишь к более сложной конфликтной структуре, практически не оставляя надежды на адекватное разрешение, то есть стремление к упрощению личной ситуации стратегически приводит только к ее усложнению и расширению захватываемого ею (культурой, средой) социального контекста.

Следовательно, существует либо мужской, либо женский взгляд на проблему гендерного конфликта, как конфликта двух культур, каждый из которых содержит ряд подходов к анализу различий и противоречий между мужчинами и женщинами. Представители одного направления в качестве главного компонента выделяют специфические признаки пола, определяющие социальный статус мужчин и женщин в обществе; другого — рассматривают факторы, влияющие и на формирование определенных типов поведения, и на социальные роли мужчин и женщин. В этой связи анализируются в основном конфликты по поводу половых ролей, рассматриваются возможности для устойчивого взаимодействия мужчин и женщин, что в свою очередь способствует устойчивости общества в целом. Для третьих конфликт половых ролей есть составная часть более глубокого гендерного конфликта. Поэтому не существует того общечеловеческого идеального метода взаимодействия полов, который позволил бы уравнять мужчин и женщин и разрешил бы данный гендерный конфликт.

Конфликт между мужской («объективной») и женской («субъективной») культурой — суть гендерного конфликта, который, в свою очередь, есть суть и основа взаимодействия мужчин и женщин.

Существующая в обыденном сознании общая «гендерная картина мира» разделяется на более или менее самостоятельные, замкнутые сферы, несущие имплицитные обыденные «концепции» и образующие своеобразную основу системы координат для оценки отношений мужчин и женщин, социального своеобразия их ролей и позиций в обществе. Речь идет о следующих метафизических феноменах: половое влечение, страх, внешняя красота, половая мораль и связанные с ней эротические игры, рассудок, степень духовности личности, отношения, социальная иерархия, статус и т.д. Такая система координат формируется в процессе социализации под влиянием различных факторов — семьи, ближайшего окружения, образования, средств массовой информации, а также религии, идеологии, искусства, науки и т.п. — то есть под влиянием того культурного контекста, в котором происходит интериоризация образцов половой дифференциации. Явная или скрытая роль каждого института социализации в формировании того или иного гендерного конфликта, — совершенно различна.

Большинство научных теорий, посвященных анализу противо­речий между мужчинами и женщинами, определяют конфликтность данного явления специфическими признаками пола. Так, представители теории функционализма Талкотт Парсонс и Роберт Бэйлс говорят о позитивной роли дифференциации половых ролей. Дифференциация ведет к четкой установке на половые роли: мужчина выполняет инструментальную роль, то есть поддерживает в основном финансовую связь семьи с внешним миром, женщина выполняет экспрессивную роль, значение которой заключается в регулировании взаимоотношений внутри семьиli. Придерживаясь своих ролей, мужчины и женщины достигают согласия. Несмотря на противоположности, коими являются мужчины и женщины, они могут разнообразно взаимодействовать с учетом выполнения предназначенных им ролей. Конфликты, которые могут возникать, внутренне не противоречат устойчивости данного взаимодействия, точно так же как в обычном праве «система казусов» внутренне не противостоит «систематизации» и даже может стать ее средствомlii. Если же конфликт ведет к разрушению, то суть его заключена в нарушении норм и правил, приписываемых соответственно мужчинам и женщинам.

Представители теории конфликта высказывают иную точку зрения: дифференциация полов не может привести к единству и устойчивости, основываясь на общепринятой норме и ценности. По мнению представителей теории конфликта и ряда сторонников неомарксистских и неопсихоаналистских теорий, конфликт полов — это конфликт между господствующей (мужской) и зависимой (женской) культурами.

Причины господства и подчинения, составляющие существенную черту гендерного конфликта, исследовались в различных направлениях. Долгое время основная причина усматривалась в том, что один пол более приспособлен для выполнения определенной роли, чем другой. Подобный вывод строился на идее о существовании врожденных различий между мужчинами и женщинами. Фрейдизм, привлекший особое внимание к данной проблеме, видел конфликт полов именно в биологических характеристиках человека. «Анатомия — это судьба» — эти слова З. Фрейда предопределили устойчивое мнение о врожденности конфликтных особенностей у женщин. Это по Фрейду, объясняется особым честолюбием и завистью, испытываемой женщиной к мужчине из-за пениса; отсюда присущее женщине чувство неполноценности, ревность и тщеславие, как проявление сугубо женских черт. З. Фрейд подчеркивал, что женское начало некоторым таинственным образом соотносится с мазохизмом. Наконец, чисто женской чертой является страх потери любви, соответствующий страху кастрации у мужчин. Представители фрейдизма утвердили в общественном сознании идею о том, что предпочтение оказываемое женщиной мужскому началу, есть ее самозащита от женских мазохистских стремлений. «Поскольку, согласно психоаналитической теории, психологические установки формируются после сексуальных, утверждения, касающиеся специфически женской основы мазохизма, имеют далеко идущее значение. Они влекут за собой постулат, согласно которому женщины вообще или, по крайней мере, большинство из них, в сущности желают занимать подчиненное и зависимое положениеliii. Этим определяется природа и роль женщины по отношению к норме, которая является мужской. Однако многочисленные исследования этого вопроса показали, что нормы полового разделения далеко не универсальны в разных человеческих обществах.

Открытый 3. Фрейдом социальный феномен массовых сублимаций можно считать последствием существующего в обществе гендерного конфликта. И главный его фактор — духовная культура, в первую очередь в виде морали и религии. В рамках бессознательного 3. Фрейд вскрывает две несоответствующие друг другу тенденции — Эрос (влечение к жизни в форме сексуальности) и Танатос (влечение к смерти в форме агрессивности). Подавление Эроса из-за культурного несоответствия и отчуждения между мужским и женским началами приводит к вспышкам агрессивных или самоагрессивных импульсов Танатоса, что способствует эволюции конфликта между полами и отчуждению индивида от социальной среды.

Видимо в каждом обществе определенным образом зафиксированы роли мужчин и женщин, но это не обязательно ведет к господству и подчинению, к абсолютной и изначальной связи, между анатомией и судьбой (по Фрейду). Вывод об изначальности и естественном происхождении конфликта половых ролей, таким образом, скорее относится к конфликту сложившихся представлений.

Вопрос о естественной биологической основе подчиненности женщин был на протяжении почти всего XX в. предметом не только интенсивной теоретической борьбы, но и объектом практической государственной политики. Согласно концепции В.А. Гео­дакянаliv дифференциация полов есть средство, с помощью которого природа обеспечивает выживаемость биологических систем. Система делится на две части: одна (мужской пол) должна обеспечивать изменчивость генофонда, необходимую для ее эволюции и приспособления к изменениям внешней среды, другая (женский пол) — сохранение изменяющегося генофонда, то есть устойчивость, стабильность системы. Поэтому мужская часть популяции отличается от женской бóльшим разнообразием параметров, бóльшей степенью отклонений от средних величин и т.д. Но, в ХХ веке роль женщины довольно часто менялась, подтверждая таким образом то, что биологические причины, лежащие в основе господства мужчин над женщинами не имеют глубоких оснований.

Проблематику господства рассматривает известный исследователь феминистской практики К. Видон в своей работе «Феминистская практика и постструктуралистская теория». Он отмечает, что в господствующей патриархальной культуре «природная и социальная роль женщины определяется отношением к норме, которая является мужской. Это находит яркое выражение в общепринятом использовании терминов «человек» и «он» для описания всего человечества»lv.

Многие исследователи отмечают, что в самом соотношении — мужчина-женщина — очевидна дискриминация и в установлении иерархической подчиненности терминов. Так, И.С. Кон пишет: «Лингвисты давно уже заметили, что, хотя в системе бинарных оппозиций (мужское-женское; хорошее-плохое) обе категории коррелятивны, их семантический статус неодинаков: одна категория выглядит более важной, отправной... тогда как вторая кажется производной, “маркированной”, ее значение определяется через первую, немаркированную категорию, например, в оппозиции “мужчина-женщина” немаркированной категорией бывает мужчина, а в оппозиции “взрослый-ребенок” — взрослый. Это правило действует и при соотнесении разных социальных идентичностей: представителям “высшей” немаркированной категории приписывается большая степень свободы и индивидуальной вариабельности поведенияlvi.

Видимо нет какой-либо универсальной, единственной причины естественного происхождения мужского господства. Не случайно, эта проблема находится в центре внимания исследователей. Единственно абсолютным фактом, признаваемым всеми, является доминирование, господство мужчин по отношению к женщинам. Этот факт и делает гендерный конфликт полиморфным и всеохватывающим. Исследование этого конфликта, по нашему мнению, должно заключаться не только или не столько в изучении причин сложившегося господства мужчин над женщинами, а в рассмотрении самого процесса конфликтного взаимодействия двух культур, которое позволит не только найти направления и формы, ведущие к познанию друг друга и освобождению как женщин, так и мужчин, но и отойти от войны полов к конструктивному конфликтному взаимодействию.

В наши дни гендерный конфликт является чрезвычайно сложным социокультурным феноменом, так как характер и объем социальных связей принципиально изменились в результате изменений социально-культурной среды человеческой жизнедеятельности. Вместо прежнего представления о мужской гомогенной и монолитной культуре пришло осознание существования другого культурно-ценностного мира, с присущими ему социальными проявлениями. В новом социуме возникла особая культурная ситуация. По мнению В.Н. Кириллиной «… в одном “пространстве” сознания “толпятся” различные духовно-культурные спектры, сосуществующие в диалогическом общении людей, в повседневном сознании каждого современного человека»lvii. Следовательно, индустриальная современность разрушила структуры коммуникативной рациональности традиционного общества, сферы трансляций социальных традиций мужского мира и его культуры, аккумулирующих ее нормы и ценности, соответствующие поведенческие стереотипы индивидуального и коллективного действия. А поэтому, разнообразие возможностей, открывающихся перед человеком, а также ценностный сдвиг в самосознании, выражающийся в осознании ценности социально-культурного многообразия, дуальности «жизненных миров» как продуктов многообразия локальных практик, коммуникативного опыта множества людей, как мужчин, так и женщин, делает «естественную» регуляцию социальных форм взаимодействия невозможной. И, естественно, автономная в социально-структурном отношении группа обретает связь с социальным целым посредством ведения социального диалога в ходе социокоммуникативного взаимодействия различного уровня.

Исследуя взаимозависимость между мужским и женским, а также те причины, что лежат в основе гендерного конфликта, можно обозначить существование трех типов гендерного конфликта: по­зитивный, негативный и нулевой. Используя гегелевскую диалектическую логику «вещи в себе» и «вещи для себя» диалектический взаимопереход этих типов конфликтов от одного к другому может быть представлен в виде условной арифметической шкалы, по образу той шкалы, которую продемонстрировал В. Розанов в работе «Люди лунного света», но с несколько иным содержанием. Позитивный гендерный конфликт вызывает у индивидов взаимное влечение и симпатию. Негативный — соответствует отсутствию влечения вплоть до взаимной неприязни. Нулевой — адекватен отношению индифферентности между представителями разных начал. Но, каким бы не был тип гендерного конфликта, в том обществе, где он осознается на уровне общественного сознания, быстрее и конструктивнее осуществляется переход от «войны» полов к конструктивному регулированию конфликтов.

В связи с этим, рассмотренные выше существующие подходы к объяснению причинно-следственных оснований гендерного конфликта, а также его выход из латентной стадии позволят обществу не только осознать его объективность, но и антиципировать средство преодоления данного конфликта; осуществлять, используя различные меры и социальные институты, его диагностику, что, в свою очередь, позволит выработать стратегию и тактику регулирования конфликтно-гендерного взаимодействия; признать органическую связь дискурсивного характера теоретического знания, а также перехода к «рефлексирующей политике» общества по отношению как к мужскому, так и к женскому полу, суть которой не в «силовой» аргументации, а в превентивном учете интересов существующей противоположной стороны. Все это поможет преодолеть стагнацию в жизни общества, его депрофессионализацию, увидеть основу его устойчивого развития, десоциализацию личности, а также утвердить новую парадигму равенства полов, смысл которой не в призыве к борьбе против мужской (в основном) или женской власти, но за общее освобождение мужчин и женщин. Это не означает стирания «грани» между полами. Равенство прав понимается и как равенство права на различия и их реализацию. И возвращаясь к мысли Г. Зиммеля, вынесенной в эпиграф — гендерный конфликт вечен, а формы взаимодействия могут быть различны. Главное — поиск новых, адекватных, приемлемых и объединительных форм взаимодействия.


Клецина И.С.