Geum.ru

Государственного Образовательного Стандарта основного общего образования по иностранным языкам пояснительная записка

Вид материалаПояснительная записка

Содержание


Черобай Е.Н. Год русского языка
Любая влага, влитая в кувшин
И дрожит, словно книга слепцов
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   30

Черобай Е.Н. Год русского языка



Разломили над нами хлеба,

Дали воли, но смысла не дали.

И снимается кожа со лба,

И ревут непрочтенные дали.

Б. Евсеев.


Год русского языка, объявленный Указом Президента, - это еще один повод обратиться к «смыслам» и «непрочтенным далям», которые рискуют надолго, если не навсегда, остаться непрочтенными, если мы, наше общество в целом, будем продолжать ждать того, кто вслед за волей даст нам новые смыслы. Надеяться на это – значит утратить память и знание о том, что все смыслы всегда были и есть, они в Слове, его значении, в том, что Л.С. Выготский считал единством речи и мышления. Но первая данность, о которой говорит поэт, та самая «воля» как раз и явилась одной из причин утери смысла вместе со Словом, ибо, стремясь к ней, а не к свободе, которая предполагает прежде всего ответственность за смыслы, мы в короткий срок сумели преуспеть в создании такой речевой среды, что сами же и удивляемся ее миазмам.

Еще в пору нашей пресловутой перестройки М. Мамардашвили дал ей жесткую характеристику: «…та речь, которую мы слышим естественным образом на улице, в магазине, вокруг нас – она же сплошная раковая опухоль…»

Не многим лучше речь, которую мы слышим на конференциях, симпозиумах и подобных мероприятиях: в отличие от уличной, где царствуют просторечие и ненормативная лексика, здесь изобилуют бездушные канцеляриты новой формации и иноязычные слова как показатель научного новояза.

Положение с языком в электронных СМИ, которые в недавнем прошлом были образцом для слушателей и зрителей, являя им действительную речевую культуру, сейчас самое удручающее. Речевые потоки СМИ – это симбиоз просторечия, абсцентной лексики и официоза.

Очевидно, что именно этот всеобщий уровень «сниженности» языка и побудил Президента предпринять срочные меры, одной из которых явился Год русского языка. Но способна ли эта мера, при всей своей значимости, хотя бы затормозить «снижение» языка, грозящее стать перманентным? Сомнение связано с тем, что мы уже не раз «успешно» проводили разные Годы по разным поводам и получали ничтожные результаты. «Благие порывы» (судя по всему, одно из наших ментальных свойств) будут оставаться таковыми, пока мы не обретем утраченные смыслы Слова там, где они важнее и нужнее всего: речь идет о нашей школе, главном центре образования. Здесь нужно «сиять заставить заново» наш «великий могучий», здесь необходимо противодействие «варваризации» (В.С. Елистратов) языка. И не громкими и звонкими призывами, которые умолкнут вместе с концом 2007 года, не фанфаронскими мероприятиями, не пересчетом их количества и их пышности по городам и весям регионов, - не этими внешними показателями должен обозначиться Год русского языка. Он должен еще раз высветить проблемы его изучения в учебных заведениях и сделать это таким образом, чтобы от их констатации наконец перейти к проектированию новой методики, методики возрождения языка во всей полноте его богатейших выразительных средств. Почему речь идет о новой методике? Потому, что в основе ныне существующей все еще лежит схоластический метод прямой и простой передачи понятия от учителя к ученику, механическое перенесение значения слова из одной головы в другую. Методика преподавания языка – это все еще методика объяснения, заучивания и повторения. Порочность такой методики понимали и Л. Толстой, и Л. Выготский. Почти век наша методика не может «освоить» то, о чем писал Л.С. Выготский в своем гениальном труде: «Мышление и речь»: «…. научные понятия не усваиваются и не заучиваются ребенком, не берутся памятью, а возникают и складываются с помощью величайшего напряжения всей активности его собственной мысли». Десятки лет в наших педагогических изданиях фигурировали фразы об «активизации умственной деятельности», но мы так и не знаем, как создавать при изучении языка «акты собственной мысли» школьника, хотя отдельные успехи уже есть. Но эти успехи не закреплены в массовом профессиональном сознании педагогов. Это и предстоит сделать созданием новых технологий и новой методики как высшей планки профессионализма. Сделать Год русского языка поворотом в этом направлении – более почетная задача, чем «отметить» его конкурсами, которые в очередной раз сыграют ту же роль, что обращение со здравицами к пенсионерам в День пожилых людей, которые не облегчают их ежедневного выживания и «светлое будущее» которых – все те же непрочтенные дали, не прочтенные государством.

Год русского языка – это и повод еще раз обратиться к характеристикам речевой среды в образовательных учреждениях. Понятно, что образовательные учреждения не могут развиваться обособленно от развития всего общества. Но общество никогда не представляет собою образцовый монолит речевой культуры, а консерватизм образования в том и заключается, что не позволяет разрушать эталоны культуры в их разных проявлениях и, прежде всего в языке, которому всегда угрожали три опасности: изобилие просторечия, злоупотребление иноязычными словами, ненормативная лексика. «Сниженность» языка из характеристики нестабильности и социальных потрясений рискует превратиться в норму, если мы будем продолжать убийц называть киллерами, если по всем каналам ТВ и в наших образовательных учреждениях известных людей будут поздравлять с Днем рождения незамысловатой американской песенкой, если для выражения многообразия чувств останется …. заморское вау-у-у!, если русские деды Морозы будут плясать под чужую дудку, если, наконец, мы все не поймем, что речевая среда- это фактор не только культуры, но и нравственности, что язык не может перейти в статус «средства коммуникации и передачи информации». Он защищает себя своими средствами, но мы уже слишком глухи, чтобы услышать, например, это: «пользователь», «носитель», «потребитель» - что это? Как это по-русски? Ведь это искусственные слова, а мы их упорно пытаемся применить к языку, не понимая, что языком, на котором мыслят (если мыслят), не «пользуются», его не «носят» и не «потребляют».

О. Сулейменов считает, что лингвисты не понимают до конца значения языка, считая, что он весь уже известен. В этой позиции лингвистов нет ничего удивительного, ведь это не лингвисты ранга Л. Выготского. Плохо то, что эта тенденция «известности» языка присутствует в учебниках и программах и делает его малоинтересным. Подражание в письме математикам и физикам еще более усугубляет дело. Дети (да и взрослые) не чувствуют слова, его воздействия на них. Бездумное употребление иноязычных слов, их уродливое засилие, все эти «консенсусы», саммиты», «ток – шоу» - вещи не просто небезобидные, но и опасные. С «консенсуса» начал выстраивать свое так называемое новое мышление М.С. Горбачев, с понятия, чуждого всем, населяющим СССР. А согласия народа, как и все политики, не получил, да и не входило это в сферу его интересов.

Роль слова, формирующего сознание, все еще велика, несмотря на всю технократичность нашего бытия.

Любая влага, влитая в кувшин,

Спешит принять его крутую форму,

Но слово проникает в глубь души

И сообщает собственную форму.

О. Сулейменов знает, о чем говорит, но нам крайне важно, чтобы об этом знали, это чувствовали и понимали те, кто по долгу профессии обязан развивать русскую речь, выстраивая сознание школьников и оздоровляя их психику.

Может ли школа одна противодействовать тому потоку речевого мусора, который обтекает нас со всех сторон? Если не может, то наверное, должна все сделать для того, чтобы ее речевая среда не была ручьем этого потока, чтобы обучающиеся получали стойкий языковой иммунитет, чтобы они могли противодействовать стихии языковой анархии красотой звука и смысла речи. Эта нелегкая задача должна стать в каждом учебном заведении и одним из показателей его развития. Условием ее выполнения должна стать деятельность всего коллектива педагогов, направляемая учителями - словесниками. В свою очередь, учителя – словесники должны получить максимальные условия (равно как и все педагоги) для своего профессионального развития. Ведь только учитель – профессионал может оценить псевдорекомендации (например, использование памяток для составления текста).

Абсолютное большинство представляемых в методической литературе учебных занятий по русскому языку и литературе посвящено монодеятельности учителя, с полным отсутствием описания того, как работают ученики, как развивается их речь и их мысль, как рождаются устная и письменная речь. Это очевидное следствие того, что процесс рождения речи, ее развития как таковой отсутствует, он заменен домашними заготовками и инсценировками. К речи не идут от состояния, от чувств, от школьника, к ней идут от учителя – это главный методических барьер в ее развитии. Нужна не методика памяток и образцов, а методика «запуска» механизма рефлексии, способствующего рождению личного текста каждого школьника. Живое состояние языка – это творение речи как результат испытания чувства, результат труда души. Коллективная рефлексия, в которой каждый индивидуален, - это искусство методики обучения языку и литературе, способной помочь учителю переводить школьников в статус владеющих языком.

Год русского языка может стать точкой отсчета в возрождении «живого как жизнь» русского языка. Оставим «систему дискретных звуковых знаков, служащих для целей коммуникации» лингвистам для их диссертаций, и еще раз вчитаемся в труды Л.С. Выготского, чтобы понять отношение мысли к слову как процесс, как движение, как свершение. Слово - не сумма знаков, а выражение объективной реальности. Логика языка – это не логика математики, она не может быть чисто формальной, в ней всегда есть логос и интуиция. Буквы только тогда морфемы, когда в них есть значимость. В математике от перемены мест слагаемых сумма не изменяется, а в языке такая перемена означает потерю смысла. Сравните: переделка – делперека.

Насколько и как понимают это школьники, насколько и как мы развиваем их чувство языка – вот в чем вопрос. Синтез «жара души» и «хлада ума» - эту концентрацию на учебных занятиях мы должны реализовать с помощью методики, не уповающей на рецепты и не воспроизводящей схоластику прошлого века.

Новая методика – это методика деятельности, это методика, в основе которой будет не заучивание языковых единиц, а динамика их восприятия школьниками, «градус» их размышлений, динамика развития их устной и письменной речи как главного образовательного продукта, как планка их успехов в овладении языком. Проникновение в язык, постижение тайны поэзии – занятие одновременно интеллектуальное и нравственное. И компьютер, формирующий другой тип мышления, не должен и не может стать антиподом, исключающим естественный язык. Два языка, два типа мышления как раз и призваны реализовать потенциальные возможности человека в большей полноте, помочь ему раскрыться как личности. Б.Евсеев видит одну из причин разлома нашей действительности в том, что из нее исчезла поэзия, как «честь и услада России»:

И дрожит, словно книга слепцов,

Ястребиная книга расстрижек,

Наш сжигаемый, рушимый кров,

Не поддержанный четверостишьем.

О вскипающей силе земли,

О сцепленьях словарных материй.

Обещающих вновь исцелить

Все зиянья, дурноты, потери….

Сделать Год русского языка началом исцеления, началом противодействия повсеместному расползанию «книг расстрижек», годом возвращения в нашу жизнь русской речи и поэзии, ее «плоти, а не призрака» - задача не менее важная, чем компьютеризация всей страны. По большому счету, эти два параллельных процесса (первый – как обретение сути, второй - как современная оснащенность технологиями) и должны явиться началом новой эпохи в образовании - и не только. Поэзия и моцартизм – это тоже наша ментальность, как и «благие порывы», только с другим знаком.

Не дать «бурде телевещаний» заболтать этот Год, затопить в шоу, возвратить русскую речь на все экраны – эта задача уже станет исторической вехой возвращения всех нас к самим себе. И это не столь наивно, как может показаться продвинутым прагматикам бредового российского капитализма. Язык может стать опорой не только для писателя, он способен организовать общество в руках действительно владеющих им.