Московский фонд "россияне"

Вид материалаДокументы

Содержание


Глава 1 сетевые структуры: основа
Глава п. русский мир: онтологические характеристики
Глава ш россия и русский мир
Список литературы
Глава 1 сетевые структуры: основа развития современного мира
Глава п русский мир: онтологические характеристики
Русского Мира
Уровень консолидированности и профессионализма лидеров национальных объединений крымских татар намного превосходит возможности р
Необходима смена идеологической парадигмы
Список литературы
В.м. скринник
Подобный материал:
  1   2   3   4   5   6

МОСКОВСКИЙ ФОНД "РОССИЯНЕ"

ТАТЬЯНА ПОЛОСКОВА



ВИТАЛИЙ СКРИННИК

РУССКИЙ МИР: МИФЫ И РЕАЛИИ




МОСКВА - 2003

Алексею Полоскову

Надежде Арзамасовой


Рецензенты:


Громыко Ю.В., доктор психологических наук

Ивашинцов Д.А., профессор, руководитель

Международной Ассоциации "Русская культура"


В монографии анализируются проблемы развития и функционирования этнических сетей в современном мире. Особое внимание уделено различным аспектам структурирования "русского мира" как цивилизационного феномена. В научный оборот вводится новое понятие – логистика русского мира. Российская диаспора стран ближнего и дальнего зарубежья исследуется как основа зарубежного "русского мира" и важнейший инструмент реализации внешней политики Российской Федерации. Предназначена как для широкого круга читателей, так и для экспертов, специализирующихся по проблемам современных диаспоры и других сетевых структур.


ОГЛАВЛЕНИЕ


ВВЕДЕНИЕ …………………………………………….4


ГЛАВА 1 СЕТЕВЫЕ СТРУКТУРЫ: ОСНОВА

РАЗВИТИЯ СОВРЕМЕННОГО МИРА

  1. Транснациональные сети и государства: дуэль и диалог..8
  2. Диаспоральные сети: специфика и потенциал……………16



ГЛАВА П. РУССКИЙ МИР: ОНТОЛОГИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ

  1. Концепция русского мира как цивилизационного феномена.
  2. Рамки и инфраструктура русского мира.

3. Экономическая составляющая русского мира.


ГЛАВА Ш РОССИЯ И РУССКИЙ МИР




  1. Роль государства в структурировании и консолидации русского мира.
  2. Опыт неправительственных организаций в структурировании русского зарубежья.


ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ


ВВЕДЕНИЕ


По мнению экспертов, описывающих будущие сценарии развития человечества, его перспективы характеризуются постепенным исчезновением границ и активизацией свободных потоков товаров, людей и идей "в мире пересекающихся экономик, перекрещивающихся систем ценностей и фрагментарных идентичностей"(1). В рамках этой новой "карты мира" разнообразные сетевые образования конкурируют, сосуществуют, борются за влияние. Причем, эта значимая часть современной цивилизации, а, по сути, ее реальная основа, нередко воспринимается как нечто добавочное к деятельности государственных образований, являющихся "основным игроком и субъектом международного права".

Реалии же показывают, что "Новый Левиафан" давно превратился в инструмент осуществления интересов более серьезных структур, способных в борьбе за влияние использовать различные, зачастую виртуальные механизмы и бренды, в том числе и такой, как т.н. международный терроризм. Справедливости ради заметим, что последний тоже достаточно неоднозначно оценивается российскими и зарубежными исследователями: и как самостоятельная сетевая структура и как фрагменты других сетевых структур, своего рода обслуживающее подразделение.

Насколько конкурентноспособна Россия в этой новой системе международных и межкорпоративных связей? Рассматривать сугубо страновой аспект данной проблемы – значит, упрощать ее и оставлять за кадром важнейший вопрос: в конечном счете, кто влияет на развитие проекта под названием "Россия" и есть ли вообще заказчики у такого проекта!

Не обсуждать эти вопросы, значит не только не понимать истоков происходящего, но и отдавать проблему на откуп псевдопатриотических сил, которые за завесой еврейского заговора и глобалистической экспансии не видят ничего. А ведь проблема выживания России действительно остра.

По оценке А.С.Панарина, вопрос о цивилизационной идентичности России, ее праве быть не похожей на Запад, иметь собственное призвание, судьбу и традиции, на наших глазах превращается в вопрос о нашем праве на существование вообще, о национальном бытии как таковом(2).

Конечно, можно быть фаталистом и сказать: пусть идет, как идет. Ну не будет России, ну и что? Мир не перевернется. Думаем, что перевернется, и здорово. Мы сейчас не говорим о цивилизационной и культурной составляющей последствий такого развития сценария. Мы хотим затронуть чисто прагматический аспект. А он таков: чем уже круг реальных игроков, тем замкнутей становится система, тем меньше стимулов для развития, и тем ближе ее деградация и крах.
В известном смысле крах России способен приблизить крах человечества. После сентября 2001 года многие авторитетные российские эксперты, говоря о реальных заказчиках американской трагедии 21 века, подчеркивали: сетевые структуры бросили вызов государству, как институту. По аналогии с известным перестроечным слоганом, "лев прыгнул". Только мало кто понял, что за безумными глазами исламского смертника скрыто благообразное лицо интеллигентного выпускника престижного университета, направляющего этот процесс.

Остается открытым вопрос: далеко ли до полночи, когда, как писал, Стивен Кинг, "маски сбрасывают". И есть ли у нас резерв времени.

Утешает то обстоятельство, что демографический, социально-экономический и идентификационный кризис России не означает кризиса русского мира как цивилизационного феномена. В связи с этим, актуальным и перспективным представляется анализ потенциала современного русского мира, его основных составляющих и возможностей развития: самостоятельно, вместе с Россией и даже вопреки России ( если того потребует сверхзадача – сохранения русской культуры, как не только российской, но и мировой принадлежности).

Не менее важным является ответ на вопрос, а что более перспективно и жизнеспособно: Россия как государственное образование или русский мир как сетевой феномен. Отвечая на это, следует разобраться с тем, а что вообще более эффективно функционирует в современном мире: государства или сетевые структуры, интересы каких сетевых структур, в том числе и диаспорального характера, реализовывает современное российское государство? И есть ли в этой системе сложившихся отношений вообще какое-то место русскому миру?

Идея русского мира была озвучена два года назад. С тех пор только ленивый не упомянул всуе этот термин, но не было проведено даже первичного мониторинга границ и параметров современного русского мира.

Меньше всего заинтересованы в этом новом игроке те служивые люди из российских ведомств, которые давно превратили зарубежные страны в площадку для реализации своих личных интересов. Вспомним, сколько скандалов было связано с деятельностью на ниве поддержки соотечественников отставных и околоотставных деятелей. Партнеры им не нужны. Нужны объекты для манипуляций и рапортов о проделанной работе, покладистые откатчики бюджетных средств, а с этой функцией достаточно успешно справлялись маломощные, раздираемые противоречиями русские организации.

Есть ли выход? Несомненно. Ядром консолидации русского мира должны стать сами русские организации стран ближнего и дальнего зарубежья. А отношения с российским государством они должны строить на основе партнерства. Тогда русский мир вылезет из коротких штанишек и состоится. Либо не состоится, показав, что никакой пассионарности на самом деле нет и в помине. Что само по себе тоже результат, отражающий реальное состояние вещей и подтверждающий точку зрения, достаточно, кстати, распространенную, в том числе и в среде российского чиновничества, что русский мир – это химера и на самом деле структурировать его не возможно. Что же можно? Перевести эту тему в сферу сугубо культуральной и гуманитарной политики, "поскольку ресурс есть, но потенциала нет".

Пока время не дало окончательного ответа на вопрос, кто же прав в этом споре. Характерно, что чиновники обвиняют во всем российскую диаспору, не способную консолидироваться. Сами организации зарубежных соотечественников критикуют государство за инертность и декларативный подход к теме. Экспертное сообщество обвиняет государство в профанации идеи русского мира, а диаспору в пассивности и иждивенчестве. Реальные же игроки, в том числе из финансово-промышленных кругов, говорят об отсутствии у них интереса к русской теме, так как "деловых людей, обладающих реальным лоббистским потенциалом в диаспоре нет".

Чем может быть полезно российское экспертное сообщество? Экспертное сообщество российских исследователей, озабоченное не тем, как получить очередной гранд неважно с кого и неважно зачем, а искренне желающее помочь русскому миру выстоять и укрепиться в неравной борьбе, может предложить свои модели выстраивания и функционирования сетевого проекта под названием "русский мир". Целью данной работы как раз является осмысление возможностей и вариантов сохранения и развития "русского мира".


Примечания


1. См. Rouse. Mexican Migration and the Social Space

of Postmodernism// Diaspora. A Journal of Transnational Studies. University of Toronto Press, 1991 Vol.1.№ 1.p.8.

2. См. Панарин А.С. Православная цивилизация в глобальном мире. М., 2002. с.61.


ГЛАВА 1 СЕТЕВЫЕ СТРУКТУРЫ: ОСНОВА РАЗВИТИЯ СОВРЕМЕННОГО МИРА


1. Транснациональные сети и государства: дуэль и диалог


В основе современного мира лежит усиление взаимовлияния между различными типами обществ и культур, выступающих в качестве важных факторов развития цивилизации и международного диалога. Помимо государств, которые взаимодействуют между собой, присутствуют иные участники системы международных связей, включая глобальные и разнообразные функциональные инфраструктуры (информационные, коммуникационные, финансово-промышленные и т.п.), оказывающие не меньшее, а иногда и большее влияние на развитие мировых процессов(1).

Как в свое время "государства нынешнего типа с их бюрократией и центральной властью безжалостными хищниками ворвались в пестрый мир феодальной раздробленности, так и сегодня неправительственные организации, вездесущие и быстрые, врываются в мир неповоротливых государственных бюрократий"(2). Старые правовые, бюрократически государства становятся самой легкой мишенью для атак сетей и роев неправительственных организаций. Они похожи на неуклюжие и медлительные клетки, атакуемые мелкими и чрезвычайно подвижными вирусами. Проходит немного времени – и вирусы захватывают клетку, подчиняют себе, заставляя ее саморазрушаться и плодить новые болезнетворные вирусы(3).

Опираясь на подобные наблюдения, эксперты констатируют, что быстрый рост глобальных взаимосвязей подрывает базу современной демократии – национальное государство и создает условия для включения в процессы транснационального управления новых фигурантов. В результате, государство оказывается пойманным в сеть новых взаимоотношений, в которых превалируют квазинациональные, межгосударственные и транснациональные силы, и поэтому зачастую неспособно определять собственную судьбу (с.4).

Сегодня серьезной альтернативы глобализации не наблюдается и потому возникает ощущение, что обратить (либо скорректировать) этот процесс невозможно. В российском обществе публично ругать глобализацию равнозначно признанию в антидемократических настроениях и декларации собственной дремучести. Хотя, вряд ли кто из сторонников этого процесса, может вразумительно объяснить возможные последствия глобализации для России и четко сформулировать место нашей страны в формирующемся мире.

Сама дефиниция понятия глобализации достаточно расплывчата. Нам представляется наиболее продуктивным подход С.Б.Переслегина, согласно которому в современной политической мысли под термином глобализация принято обозначать два совершенно разных процесса. Во-первых, это естественный исторический процесс, связанный с исчерпанием на земле свободного экономического пространства. Во-вторых, это геополитический проект западных (прежде всего американских) элит, направленный на унификацию и интеграцию мировой экономики. Задачей геополитической стратегии является анализ позиции и определение методов ее преобразования в желательную сторону (см.5).

Как прогнозируют сторонники глобализации, человечество придет к формированию нового информационного и корпоративного слоя. Побочными эффектами данного процесса называют отмирание национальных государств и создание сетевых транснациональных правительств. Может быть правильнее ставить вопрос не о создании, а о возможности легализации давно действующих сетевых структур?

Уже сейчас, в современных противоборствах формируются сложные многоотраслевые комплексы: медиа-эколого-промышленно- военные комплексы(термин Ю.В.Громыко) или военно-промышленно-академические комплексы(Формулировка бывшего министра науки и технологий ФРГ, бессменного в течение 25 лет председателя комитета по разведке Бундестага Андреаса фон Бюлова)(6).

Спецификой сетевых образований является огромная роль личностей в формировании этих структур. В отличие от скованного различными инструкциями, циркулярами и ограничениями государственного чиновника, у истоков сетевых образований, как правило, стоят яркие, инициативные, не боящиеся риска люди, способные использовать государственный ресурс в интересах своих корпораций, а если необходимо и противостоять ему, опираясь на противоречия внутри самого государства.

По оценке Т. Фаиста, транснациональные сети связей характеризуются постоянной циркуляцией товаров, людей, информации через границы национальных государств: "часто предприниматели используют личностные преимущества, такие как знание языка, наличие друзей и знакомых за границей для создания основы, необходимой для ведения дел. Условия для развития личностных преимуществ возникают в контексте успешной социоэкономической адаптации к условиям принимающей стороны"(7).

Ситуация усложняется тем, что вместо курса на выстраивание партнерских отношений с объектами, включенными в негосударственные сетевые структуры, государственный аппарат начинает относиться к ним как к аномалии либо вообще не верит в существование подобных образований.

Когда в этой битве терпит поражение госаппарат, это объясняют наличием некоей силы за спиной сетевых структур (враждебное государство и его службы, мировой терроризм и т.п.), то есть дальше привычной схемы фантазия не идет. Это обстоятельство говорит о достаточно грустном явлении: в государственном аппарате на различных уровнях отсутствует понимание объективной расстановки сил.

Самому существованию сетевых структур просто отказывают в реальности – так проще и понятней. В конечном итоге, кому- то очень не хочется признавать, что есть более значимые и более успешные игроки. Это естественно, ломку привычной картины мира выдержать может далеко не каждый.

Известный пример из эпохи доперестроечной жизни: когда на семинар к находящемуся в опале основателю организационно-деятельностных игр Г.П.Щедровицкому заслали сотрудника КГБ, то, в конце концов, бедняга не выдержал и явился на одно из занятий с чулком, который начал усиленно вязать. Иными словами, произошел кризис самоидентификации.

Если же госаппарат выходит победителем, то победа эта Пиррова, так как сетевые структуры имеют свойство воспроизводиться и разрастаться. Причем, именно в тех сферах, где государство не способно в полной мере задействовать свой ресурс. Пример – недавняя инициатива Б.Березовского по структурированию русского мира в странах Европы как самодостаточной величины, не зависящей и более того целенаправленно дистанцирующейся от российской политики, в том числе по отношению к зарубежным соотечественникам.

Сложившаяся под крышей почившего в бозе Министерства по делам национальностей, давно изжившая себя, система собеса не так-то просто поддается трансформации. Прежде всего, в силу налаженных каналов распределения и наличия игроков в Москве, заинтересованных в сохранении этой системы.

Отсюда налицо еще одно явление – было немало прецедентов, когда государственная линия конкретными чиновниками среднего звена ( а, как известно, на исполнении сидят именно они) выражалась весьма избирательно и напрямую зависела от состояния отношений с конкретной русской организацией за рубежом. И впрямь, как доказать, что поддержка Сидорова и его общины соответствует государственной линии, а нежелание финансировать программы Петров тоже "обусловлено государственным интересом"? Известны примеры, когда в поддержке пытались отказывать известным правозащитникам из числа ближнего зарубежья, по причине того, что они не "вызывали интереса" у конкретного исполнителя поручения.

Финансовый ресурс государственных организаций маломощен, а тратить время, силы и энергию на создание самофинансируемых, экономически самостоятельных структур внутри диаспоры некогда, да и хлопотно. Хотя выход именно в этом. Если, конечно, говорить о реальных перспективах России в системе международных связей. В этом контексте, появление новых государственных структур, в том числе в рамках Администрации Президента и передача функций по работе с соотечественниками МИДу России может стать отправной точкой для налаживания новых коммуникаций по работе с диаспорой, соответствующих и государственным интересам и задачам по ее сохранению.

Нельзя не отметить еще одну важную мировую тенденцию: снижение роли государства автоматически усиливает значимость других участников системы международных связей, далеко не всегда заинтересованных в нивелировании роли государств. Скорее, эти новые структуры рассматривают государство как механизм реализации собственных задач и целей, а, следовательно, стремятся поддержать его, предельно адаптировав к корпоративным интересам.

Весьма интересен термин "национальная корпорация", используемый применительно к государству и являющийся ключевым в геоэкономике. В частности, "речь идет о людях – обычно представителях высшей бюрократии, политической, научной и деловой элиты, чье благосостояние и амбиции связаны с преуспеванием данного государства. В сущности, геоэкономика формально отождествляет государство как субъекта политической жизни с корпорацией, как субъектом жизни экономической". (8).

Можно говорить о существовании целого ряда реальных, эффективно действующих сетевых структур, которые вообще не настроены на конфликт с государством, а предпочитают плавное включение его ресурса в свою орбиту, по возможности безболезненно и зачастую незаметно для самого объекта. Сеть политконсалтинговых групп, функционирующих, в том числе, и в России, и довольно часто реально влияющих на внутри и внешнеполитическую линию государства, не может эффективно действовать без наличия провайдеров в системе государственной власти. Кто в этой связке ключевой игрок сказать сложно, но система сложилась и существует.

Без понимания этой модели вообще сложно что-либо прогнозировать. А анализировать эти процессы довольно часто некому, так как академическая наука не входит в данную схему и дает свой виртуальный вариант предпосылок принятия и реализации политических решений. Довольно забавно слышать высказывания типа: "экспертная группа должна иметь официальный статус и быть при- (варианты – Администрации Президента, Правительстве и т.п.). Возникает вопрос, зачем? Быть "при", не значит быть включенной в систему принятия решений.

В сущности, многополярность мира подразумевает не только наличие различных центров притяжения в виде государственных образований, но и формирование полюсов притяжения на основе других игроков – финансово-промышленных групп, конфессий, глобальных информационных систем, этнических диаспор. При этом далеко не всегда видимая сторона деятельности открывает реального игрока. Нередко за разветвленной сетью этнокультурных объединений стоят интересы тех же финансово-промышленных групп, а конфессиональная структура на деле может представлять собой международный синдикат.

Эти процессы по иному заставляют взглянуть на такое явление как коррупция. Если отвлечься от такого феномена как банальная разовая взятка, то на первый план выходит система кормления чиновников сетевыми структурами, а иногда и целенаправленного включения в государственный аппарат агентов влияния сетевых структур, в том числе диаспорального характера. Возникает вопрос, а можно ли вообще бороться с коррупцией в таком варианте, а главное, кто будет бороться?

Коррупционные разоблачения последних лет все чаще связаны с банальной причиной: один клан борется с другим, используя государственный ресурс.

И все же, для того, чтобы понимать, что происходит, необходимо проговаривать проблемы, а не замалчивать их. Сколько за последнее время было мелких и крупных скандалов, связанных с присвоением бюджетных средств, выделенных на поддержку русских организаций? Не счесть! Самое беспредельное, когда деньги, выделенные на проекты русских организаций Украины по линии Правительственной комиссии по поддержке зарубежных соотечественников, оказались у последователей С.Бандеры.

Утешает то, что русский мир, пусть фрагментарный, расколотый и очень пестрый существует, и его развитие зависит от внутренних процессов. Характерно, что многое происходящее в России вообще не доходит до очагов русского мира в силу отсутствия коммуникаций и такого явления как логистика русского мира.

Наличие этнокультурных миров со своеобразными центрами притяжения за пределами территориальных границ, на которых проживают представители этих социокультурных феноменов, давно является частью современного мира. В известном смысле этот феномен характеризует такой термин как панэтничность, под которой подразумевается целостный массив этнической культуры, созданный и создаваемый этносом и всеми его подразделениями (в том числе и диаспорами) на протяжении его истории и существующий над административными и государственными границами.(9).

По мнению исследователей, любая территориальная граница в действительности менее устойчива, чем граница социокультурной группы, хотя на стороне первой может находиться государство (государства). Самосознание членов этнической общности может игнорировать «неправильные» территориальные границы, например, политические, которые с их точки зрения могут быть изменены легче, чем границы этнической группы (10).

Социально-культурные границы, тем более в современных условиях (свободное перемещение капиталов, наличие Интернет – связей), вообще далеко не всегда нуждаются в территориальной интерпретации.

Тем не менее, сама постановка вопроса о переделе границ в связи с несовпадением социо-культурных и политических ареалов расселения возникает регулярно в том или ином виде. Например, термин «ирредента» давно активно используется в зарубежной политологии. Под ним обычно понимают те этнические меньшинства, которые населяют сопредельные с их «исторической родиной» государства и в отличие от диаспор («которые создаются путем миграций этнических групп в другие страны, не являющиеся их исторической родиной») оказались там вследствие войн, аннексий, спорных границ или комплекса колониальных моделей(11).

Глубочайшей сущностью этнических противопоставлений, по оценке Б.Ф.Поршнева, является сама граница. Этническое самосознание одной общности и ее представление о другой выступают как производные от этого инициального факта: от наличия между ними рубежа(12).

Однако пересмотр границ политического пространства не может снять напряженность в сфере национальных отношений. Исторически сложившееся расселение народов настолько сильно перемешано, что никакие размежевания не могут удовлетворить чаяния всех.(13).

Эксперты констатируют растущую интенсификацию обмена культурными ценностями, расширение взаимодействия национальных и региональных культур. В то же время, отмечается, что само по себе сближение культур может вызывать в массовом сознании не только позитивные настроения, но и отторжение.

Тем не менее, как показывает практика для выстраивания полноценной сети взаимосвязей между исторической Родиной и ее народом, живущим в различных странах мира, совершенно не обязательно стремится к переделу границ. Социокультурные миры включают в себя не только представителей конкретной этнической группы, но всех, кто входит в орбиту данной культуры, что существенно расширяет диапазон возможностей.

Проблема заключается в том, что Россия заявила об идее структурирования и поддержки зарубежного «русского мира» только сейчас. В то время как многие другие государства продекларировали подобную задачу (применительно к своим диаспорам и «социокультурным мирам») достаточно давно. И новый игрок далеко не у всех вызывает позитивные эмоции.

Использование потенциала зарубежной диаспоры для создания сети экономических, общественно-политических и иных связей – достаточно распространенная мировая практика. Но далеко не всегда первое слово принадлежит государству. Нередко сама диаспора создает систему сетевых коммуникаций. Государство – историческая родина становится одним из звеньев этой международной цепи. Это особенно важно для архитекторов современного русского мира, которому придется опираться, прежде всего, на собственный ресурс. В конечном итоге ключевым игроком становится тот, кто выстраивает более эффективную инфраструктуру, позволяющую превратить разрозненные группы людей, формально объединенные этнокультурным признаком в сеть.

Таким образом, глобализация – в смысле тенденции к сокращению барьеров и расстояний и образованию единых экономических, информационных и прочих пространств – реальность нашего времени. Но любые тенденции общественной жизни многовариантны. Расширить число субъектов глобализации, способных скорректировать ее одномерности – стратегическая цель формирования русского мира. В этом же заключена его самоценность как социокультурного феномена.

Русский мир – категория внеполитическая, не нуждающаяся в территориальной интерпретации, но невозможная без создания сети социальных, экономических, культурных, информационных и иных связей, позволяющих добиться самодостаточности.

«Конструктором» такой системы может выступить 1) сама диаспора как ядро «русского мира», 2) российское государство как национальная корпорация, объективно заинтересованное в существовании и развитии подобного этнокультурного феномена. Не исключены и другие «конструкторы» проекта, но тогда «русский мир» станет одним из звеньев чужой игры. Так или иначе, эти игроки тоже должны быть поняты и выявлены, что позволит определить варианты сотрудничества с ними, а по необходимости максимально сузить круг их влияния на процесс.

Отправной точкой может быть идея С.Б.Переслегина о связности в виртуальном пространстве. Концепция русского двуязычия – русский язык (как язык идентичности плюс владение любым из мировых языков коммуникации) даст России преимущество в борьбе за пространство смыслов. Это преимущество может быть реализовано в форме создания виртуального надгосударственного объекта, объединяющего людей, говорящих на русском языке ( а поскольку русский язык представляет собой язык идентичности, то относящихся к русской культуре).

Такой проект, позволяющий соединить – сначала в киберпространстве, а затем на правовом, экономическом и культурном уровне – геополитические потенциалы российской метрополии и русской диаспоры, носит название Русский Мир.(14).


2. Диаспоральные сети: специфика и потенциал


Отечественные геоэкономисты, например, Э.Г. Кочетов, П.Г. Щедровицкий, А.И. Неклесса, указывают на возрастающее значение негосударственных субъектов (таких как транснациональные корпорации или диаспоральные сети) в мировой политике и экономике, признавая так называемую глобализацию (или, точнее, корпоративную глобализацию) долгосрочным историческим трендом. Этот тренд, вне зависимости от критического или, наоборот, положительного к нему отношения, следует принимать во внимание при выстраивании любой политической стратегии. (15).

Сам подход к российской диаспоре как к основе транснациональной сети является достаточно новым для отечественной политической мысли и не столь дискуссионен, сколь мало обозначен в теоретических кругах, традиционно анализирующих ситуацию в русском зарубежье.

Несмотря на то, что идея русского мира декларирована на самом высоком уровне, значительная часть экспертного сообщества продолжает рассматривать проблемы соотечественников в сугубо правозащитном ключе. При этом российские власти призывают либо быть жестче и активнее в "отстаивании интересов зарубежных соотечественников" либо скорректировать свою линию, исходя из пестроты российской диаспоры, значительная часть которой является не такой уж социально ущемленной.

В целом, российское экспертное сообщество крайне мало внимания уделяет проектированию возможных вариантов структурирования русского мира и поиску механизмов выстраивания на базе разрозненных, разобщенных, но пока еще обладающих некой пассионарностью общин российской диаспоры эффективно действующей сети.

Причин тому несколько, но одна из основных – отсутствие политической воли на выстраивание такой сети со стороны государства и непонимание другими игроками геоэкономического содержания русского мира.

Характерно, что в инвентаризации нуждается не только структурная составляющая российской диаспоры за рубежом, но и сложившаяся система каналов связей России с зарубежными соотечественниками. Эксперты обращают внимание на явную засоренность информационных каналов, на отсутствие собственных экономических каналов взаимодействия, на неиспользование чужих инфраструктурных возможностей, в том числе сложившихся в лоне русскоязычной части других современных диаспор.

Российские исследователи академической школы завязли в терминах и в основном пытаются определить как правильно продефинировать этот феномен, который в государственных документах формулируется как "зарубежные соотечественники". В.А. Тишкову, например, не нравится термин диаспора, но предлагаемый им взамен термин – нация-партнер вообще лишен какого бы то ни было смысл, так как единой русской нации, в ее традиционном понимании, в той же Украине нет и не понятен критерий ее идентификации.

Кому-то не нравится термин соотечественники. А кто-то ждет очередного документа сверху и занят, преимущественно, его комментированием.

Современное понятие "диаспора" не соответствует своему классическому эквиваленту, который использовался в узких контекстах иудо-еврейской культуры. Однако, все источники единодушны в двух пунктах. Во-первых, феномен диаспоры нельзя понять без анализа различных компонент глобализации (современная диаспора – транснациональная община) и, во-вторых, неотъемлемым условием изучения феномена диаспоры является процесс распознания различных типов диаспоры (т.е. необходимо определить, является ли страна происхождения диаспоры суверенной, является ли диаспора результатом добровольной миграции или вынужденного переселения и т.п.)(16).

По классификации Дж. Армстронга диаспоры делятся на "мобилизованные" – те, которые обладают высоким политическим, экономическим, организационным потенциалом и "пролетарские", не имеющие навыков для "эффективного действия в своих коллективных интересах"(17).

Отметим, что внутри одной диаспоры можно вычленить разные социальные слои, что, в принципе, говорит о диаспоре не как о корпоративном сообществе, а как о союзе корпораций. Выживает та диаспора, которой удается соединить интересы различных социальных групп, в нее входящих. Прежде всего, интересы тех, кто 1)является хранителем этнокультурного наследия; 2) обеспечивает экономическую основу выживания диаспоры; 3) создает общественно-политические условия для сохранения диаспоры.

Особенно важны персоналии и институции, являющиеся связующими звеньями между этими группами интересов. Много и достаточно активно пишут о таком явлении как диаспоральный лоббизм, но ничего (или почти ничего) не пишут о диаспоральных коммуникациях и коммуникаторах. На наш взгляд, в ситуации структурирования, которую сейчас переживает российская диаспора, именно механизмы коммуникации носят центральный характер. Значимы коммуникативные механизмы и их персонификация как в сфере взаимодействия между различными группами интересов в диаспоре, так и между этими группами и обществом, между диаспорой и государством, в том числе титульным. Последний канал особенно важно (важен), так как Россия заявила не о наблюдательной, а об активной позиции в вопросе структурирования русского мира.

Практически все исследователи единодушны в том, что взаимоотношения диаспоры и титульного государства – ключевой аспект в международном измерении проблемы развития диаспоральных организаций. Так, согласно дефиниции, предложенной В. Коннором, "диаспора – та часть народа, которая живет вне родины". М.Эсман определяет диаспору как возникшее в результате миграции этническое меньшинство, сохраняющее связь со страной своего происхождения". По оценке известного финского исследователя С. Лаллукки "явление диаспоры имеет измерение, относящееся к сфере международных отношений"(18)

Зарубежные исследователи, в частности Милтон Дж. Эсман, выделяют следующие формы взаимодействия диаспоры, страны проживания и т.н. исторической родины: обращение родной страны за помощью к диаспоре; диаспора способна непосредственно влиять сама на события в стране проживания и в стране "исхода"; страна "исхода" может выступить в защиту прав и интересов своей диаспоры(19).

Вызывает недоумение активность российских авторов, доказывающих значимость взаимодействия диаспоры с титульным государством и уже десяток лет обсуждающих, а гуманно ли и этично ли говорить о прагматическом аспекте этих взаимоотношений. Причем, в эту дискуссию втянуты не только эксперты, но и государственные чиновники, дело которых исполнять, а не обсуждать уже принятые решения. "Прагматический аспект не верен. Российская диаспора – это не ресурс, а люди с их тяжелыми судьбами" – цитата из выступления мидовской чиновницы среднего звена в ДА МИД РФ, май 2003 года. Справедливости ради скажем, что на дипработу этот человек попал случайно.

На наш взгляд, есть вполне очевидные вещи, которые не стоят теоретических дебатов. Следует согласиться с рядом ключевых позиций по диаспоральной тематике и некоторые из них, принадлежащие разным авторам, но, в целом, совпадающие по сути, хотелось бы обозначить.

Феномен современных диаспор содержит в себе до сих пор слабо исследуемое явление наложения друг на друга социальных, этнических и политических пространств, вследствие чего стало возможным возникновение и существование глобальных этнических анклавов, пересекающих границы культур и государств.(20). Данный тезис опять же заостряет внимание на значимости коммуникационных линий и диаспоральной логистики.

По оценке Г.Шеффера, вследствие желания диаспор сохранять контакты со странами исхода и другими общинами того же этнического происхождения, явно присутствует стремление диаспор к созданию трансгосударственных сетей. Это касается как классических, так и современных диаспор. Существование таких сетей может создавать конфликты с принимающими странами. Однако попытки сдерживать их развитие не могут привести к успеху. В целом, диаспоры успешно пользуются своими сетями для проведения своих как легальных, так и нелегальных мероприятий: "разрушить или парализовать эти сети или завладеть ресурсами, которые через них проходят, практически не представляется возможным".(21). С последним тезисом частично можно поспорить. Разрушить сложно, а вот использовать при наличии совпадающих интересов можно.

Иными словами, речь идет о создании сети социальных институтов той или иной диаспоры в различных странах и о структурировании транснациональных пространств, что предполагает наличие следующих условий: социальная база (демографический, этнокультурный материал), институции, инфраструктура – (диаспоральная логистика), Например, А. Бра считает, что уместно говорить о пространстве диаспоры, которое, как и пространство "миграции и перемещения", представляет глобальное условие культуры, экономики и политики. (22).

Очевидно, что в подобном контексте спор о традиционной терминологии: национальные меньшинства, нации – партнеры или диаспоры представляется вообще лишенным смысла. Речь идет о сетевых структурах, а как их именовать – это вопрос вторичный. Давайте, если угодно, назовем их "объект икс".

По оценке В.Д. Попкова, большинство авторов сходятся во мнении, что существование пространства диаспоры серьезно усложняет проблемы как принимающего общества, так и общества исхода. Основной аргумент в пользу данного утверждения заключается в том, что пространство диаспоры "населено" не только теми, кто мигрировал и их потомками, но равным образом и теми, кто остался в стране исхода. Другими словами, "пространство диаспоры" включает в себя не только всю совокупность связанных генеалогий рассеяния, но и тех, кто "остается на месте". Сеть связей транснационального пространства возникает, по мнению В.Попкова, через цепочечную миграцию. Наличие такой сети связей облегчает коммуникацию для вновь прибывших мигрантов, позволяет удачно адаптироваться к новой культуре и одновременно способствует сохранению большинства выигрышных моментов собственной культуры. В свою очередь, возникновение и укрепление двойной идентичности лежит в основе постоянно расширяющейся области организованной негосударственной и неконтролируемой сети взаимодействия и обмена между различными группами людей, которые образуют устойчивые связи, минуя государственные границы и институты. (23).

Процесс идентификации сложен до тех пор, пока не подойти к нему как к игре. Диаспоральность в большинстве случаев является актом доброй воли и соответственно есть следствие желания объекта или группы людей включиться в некую систему отношений, достаточно условную, но почему-то очень им необходимую. Причины могут быть самые разнообразные, начиная от исторически сложившихся форм поведения и традиционной жизни в диаспоре, до необходимости консолидации в целях защиты собственных и корпоративных прав, либо выбора диаспоральности в качестве профессии и средства решения социально-экономических проблем (феномен "профессиональных русских" в странах ближнего зарубежья).

В то же время, диаспоральные сети являются не только саморазвивающейся структурой, но и способны к саморазрушению, в том случае, если отсутствуют внутренние механизмы урегулирования противоречий. В диаспорах выделяются т.н. разностатусные группы, между которыми возможно разрастание внутренних противоречий. А именно, между представителями старожильческих слоев и переселенцами новой и новейшей волн, представителями разных регионов и мест исхода; традиционными слоями и модернизированными кругами; этнической элитой и широкими слоями диаспоры; структурирование группами диаспоры в рамках конкурирующих национально-культурных объединений(24). Спецификой современной российской диаспоры является то обстоятельство, что противоречия не разрушают некий единый организм, а не дают его создать. Речь идет, следовательно, о самом первичном этапе – увязки(е) интересов.

Главнейшая общественная интрига жизни диаспоры состоит в сохранении баланса между выгодной ассимиляцией и интеграцией, с одной стороны, и необходимой этноограниченностью и этнодистанцией с другой стороны(25). Это тоже элемент игры, в который с большим трудом вписывается российская диаспора стран ближнего зарубежья. Ассимиляция зачастую отрицается в принципе, интеграция у значительной части диаспоры вызывает опасения и ассоциируется со скрытой ассимиляцией, а этнодистанция становится самоцелью и трансформируется в сегрегацию. В результате, диаспора лишает себя стратегической цели – стать корпорацией с коммуникативными функциями, что и может ей обеспечить интерес со стороны других игроков.

Институционализированность – основной признак диаспоральных сетей. Отметим, что ряд исследователей выделяет именно институциональный признак как решающий. По оценке М.А.Аствацатуровой, "решающим признаком диаспоры выступает именно формирование институтов и организаций, деятельность которых направлена на сохранение и развитие этнической идентичности, на эффективную социализацию"(26). Однако, само по себе наличие институтов без коммуникативных внедиаспоральных функций и соответствующей инфраструктуры для их реализации делает диаспору возможно и самодостаточной, но обреченной на изоляцию, что в современном мире означает то же самое, что и небытие.

В целом, анализ развития диаспор в современном мире позволяет сделать вывод о том, что несмотря на всю специфику их генезиса, консолидационной составляющей, разницу общественно-политического, экономического, социокультурного потенциала они выходят или стремятся выйти на одну магистральную линию – создания транснациональных сетей.

Так, в целом под еврейством понимают комплекс этнокультурных, этнопрофессиональных, этнорелигирозных свойств. Масштабность и своеобразие диаспоры позволяет на социантропологическом уровне говорить об еврейской цивилизации как о "макрокультурной модели".(27) Добавим, сложившейся давно, пережившей не одну трансформацию общества и создавшей необычайно эффективную инфраструктуру.

По оценке исследователей, к одной из основных стратегий еврейской диаспоры относится как раз наличие и поддержание сети коммуникаций. А именно, для того, чтобы оставаться живой, активно функционирующей диаспорой евреям были необходимы действующие коммуникационные сети между различными общинами.

Причем отличительной особенностью еврейской диаспоры всегда было то, что она постоянно находилась в коммуникационных центрах соответствующей политической единицы, будь то нынешний Нью-Йорк или античный Рим. Это позволяло не только поддерживать контакты между общинами, но и иметь определенный вес и влияние в принимающей стране, что в принципе было не характерно для позиции обычного этнического меньшинства(28).

Российские евреи как диаспора отличаются особыми субэтническими характеристиками, главная из которых – принадлежность к двум культурам – еврейской и русской. Как подчеркивает Н.В. Юхнева, русскоязычные евреи составляют одну из групп – эдот мировой еврейской диаспоры. Евреи как диаспора подверглись в России ассимиляции и аккультурации, которая не была связана с отказом от иудейства, а состояла в принятии ( в определенных пределах) русской культурно-бытовой модели и возникновении русского еврейского билингвизма.(29) Это обстоятельство делает возможным и перспективным подключение к ресурсу русскоязычного еврейского мира, являющегося частью и русского мира, причем, структурированной частью.

Новые тенденции, связанные с усилением прагматических аспектов, переживает современная китайская диаспора. По оценке Zhuang Guotu, ведущего специалиста КНР по проблемам "заморских китайцев": "две подвижки были объектом внимания китайского правительства, начиная с 1978 года: богатство заморских китайцев и новые китайские эмигранты"(30).

Новые мигранты признаются как высоко полезный ресурс для экономического строительства в Китае, привлечения иностранных инвесторов и бизнес партнеров. Лидеры заморских китайских общин в Японии, США, Европе признаются как теряющие связь с родиной и китайской культурой(31).

Усиление работы с новыми мигрантами имеет важный реалистический смысл и большую значимость для продвижения модернизации китайского государства, включая расширение национального присутствия и развитие отношений со странами проживания китайской диаспоры(32).

Представители официальных кругов китайских провинций также оценивают новых мигрантов как продолжение локальной экономики. Идея "Global Chinese" как сетевого проекта активно претворяется Китаем, в том числе и в сфере масс-медиа, речь идет, в частности, о "globalization of new Chinese diasporic media". Здесь мы имеем дело с практикой встраивания диаспоральной инфраструктуры в коммуникационные сети государства как национальной корпорации.

Идея сплочения зарубежных венгров и создание системы их постоянных контактов с этнической родиной возникла в середине 19 века. Во второй половине 19 века и до конца 30-х годов двадцатого столетия было создано несколько организаций – предшественниц современного Всемирного союза венгров.

После вступления в 1920 году в силу Трианонского мирного договора, по которому Венгрия лишилась двух третей своей территории и более половины населения, а три миллиона венгров оказались за пределами страны, был основан Союз зарубежных венгров. Эта организация основала за рубежом ряд венгерских объединений, занималась открытием венгероязычных школ и детских садов, розыском военнопленных. В 1929 году руководство Союза созвало 1-й всемирный конгресс венгров, а в 1938 году был учрежден всемирный союз венгров. Эта организация в 1938 – 1945 годах находилась под влиянием правых сил, а с 1948 года по 1989 год была в подчинении правящих сил Венгрии и являлась одним из инструментов коммунистической пропаганды.

В августе 1989 года Всемирный союз венгров был преобразован в независимую общественную организацию. Кроме культурных, образовательных и информационных функций ВСВ выступает с такими инициативами как формирование всемирного венгерского лобби, призванного "содействовать венгерской национальной интеграции".

К странам, обладающим достаточно многочисленной диаспорой относится Италия. Из 66,5 млн. итальянцев более 8.5 млн. проживают в США; 1,35 млн – в Аргентине; 1.1 млн. – во Франции; 600 тысяч – в ФРГ; 400 тысяч – в Швейцарии; 280 тысяч – в Бельгии; 280 тысяч – в Великобритании; 300 тысяч – в Австралии и Океании. Итальянские общины существуют в странах Африки и Азии.

В отличие от венгерской диаспоры, возникшей вследствие распада государственных образований, современная итальянская диаспора в своей основе имеет миграционные процессы. Естественно, войны и социальные катаклизмы в Европе, распад колониальных образований в странах Африки сыграли определенную роль в формировании зарубежных итальянских общин, но не столь значительную. В то же время, следует отметить, что проблемы т.н. пограничных меньшинств нашли отражение в международных договорах, подписанных Италией. Так, Австрия и Италия после окончания второй мировой войны договорились о положении национальных меньшинств, но, в первую очередь, речь шла не об итальянцах в Австрии, а о положении немецко-говорящих граждан. Программа сотрудничества в области наук, культуры, образования, в т.ч. сфере поддержки национальных меньшинств, была подписана Италией с бывшей Югославией. В отличие от той же немецкой диаспоры, итальянцы, проживавшие в бывших африканских колониях, не были столь озабочены этническим выживанием и примеров создания таких структур как "Общество интересов немецкоязычных жителей Юго-Западной Африки"(функционирует с 1977 года и осуществляет политические и культурные функции с опорой на партии, объединяющие т.н. титульное население) в среде итальянской диаспоры нет.

Как своеобразный этнокультурный феномен можно охарактеризовать италошвейцарцев (230 тыс., язык – итальянский), но это уже скорее самостоятельная государствообразующая нация, имеющая собственную диаспору во Франции, США и Аргентине. Хотя, общий язык, сохранение итальянских обычаев и традиций являются основой для характеристики италошвейцарцев как важного фактора культурного и языкового присутствия Италии в Швейцарии. В свою очередь, италошвейцарцы могут быть этнокультурным "мостом" в развитии итало-швейцарских отношений.

В целом, в основе формирования современной итальянской диаспоры

лежат миграционные процессы, обусловленные социально-экономическими причинами. За 1870 – 1930 гг. Италию в поисках работы покинуло 17,7млн.человек; около 1 млн. – в 1930-40годах; 3 млн. – за 50-70-е годы. Среди отъезжающих на заработки всегда был высок процент нелегальных эмигрантов. Не случайно еще в 1937 году в Швейцарии был принят декрет, который затруднял сезонным рабочим-итальянцам переход в постоянные. В декрете, в частности, отмечалось, что иностранные сезонные рабочие не могут находиться в Швейцарии более восьми месяцев и трех недель в году. В 80-90-е годы миграция зачастую носила "возвратный" характер, а ее пики приходились на период экономических кризисов.

Итальянская диаспора в США является важным фактором экономического присутствия Италии, способствуя расширению ее влияния. Так, в сфере экономики существует налаженный механизм лоббирования выгодных заказов, подрядов, различных льгот предпринимателям из Италии, работающим в США. К экономическим контактам итальянской диаспоры с Италией относятся также инвестирование средств в итальянскую экономику, поддержка малообеспеченных слоев Италии богатыми американскими итальянцами ( в основном, через родственные связи или благотворительные организации).

Говоря об участии итальянской диаспоры США в лоббировании интересов бизнес кругов Италии, нельзя не коснуться проблемы "итальянской мафии". По оценке экспертов, было бы наивным полагать, что "Коза ностра" возникла в США потому, что за океан эмигрировало большое количество итальянцев. Но представители сицилийской мафии, эмигрировавшие за океан, привезли в уголовный мир законы террористических организаций с родной Сицилии. Ежегодный доход "Коза ностра" не уступает прибылям девяти крупнейших концернов США и примерно равен национальному доходу Канады. деятельность синдиката охватывает такие сферы как торговля наркотиками и драгоценными камнями, азартные игры, финансовые махинации, охранный бизнес, строительство, деятельность профсоюзов и т.п. Однако сила синдиката не столько в экономической мощи, сколько в тесной завязанности на политические круги. Это обстоятельство делает "мафию-филья" не просто фактором криминальной жизни американского общества, но и обеспечивает ее особую роль в итало-американских отношениях. По оценкам экспертов, изолировать "мафию-мадре" от "мафии-филья" не удалось, несмотря на усилия американской и итальянской полиции. Как известно, совместное итало-американское подразделение по борьбе с мафией функционирует с 1930 года. Небезынтересно, что в частной беседе сотрудник полиции Нью-Йорка отметил: "Данное подразделение более эффективно, чем аналогичная российско-американская структура".

Сицилийская мафия превратилась в международный концерн преступности, перешагнувший национальные границы и координирующий свои операции в мировом масштабе. Италия является перевалочной базой по доставке наркотиков из стран Ближнего Востока

и Юго-Восточной Азии в США.

По оценкам американских экспертов, "экономическая" и "политическая" мафиозные группировки не тождественны, что является следствием раздела сфер влияния. Внешнеполитические вопросы являются прерогативой последних, но взаимосвязь между названными группировками достаточно тесная. в частной беседе сотрудник полиции Нью-Йорка (сицилиец по происхождению) отметил: "Итальянское лобби в США очень мощное и, в отличие от еврейского, насквозь криминализировано. В то же время, не будет преувеличением сказать, что итало-американские отношения и политика США в отношении Италии находятся под пристальным контролем итальянской мафии. Симптоматично, что термины "мафия-филья" и "мафия-мадре" уходят в прошлое, поскольку именно "мафия-филья" в США взяла на себя лидирующую роль".

К особенностям итальянских диаспоральных объединений в Аргентине относятся следующие: принцип формирования по зонам проживания на родине(большая доля региональных организаций по сравнению с общеитальянскими); среди лидеров итальянских организаций и объединений большинство принадлежит к "средним слоям": торговцы, предприниматели, служащие; существует разобщенность между организациями, объединяющими представителей различных "волн" итальянской эмиграции. Однако, несмотря на региональную и социальную "пестроту" итальянской диаспоре удалось создать достаточно эффективное политическое и экономическое лобби. Некоторые аргентинские эксперты оценивают его как "мощнейшее", отмечая тем не менее, что оно уступает мощи арабского, еврейского и китайского лобби, а влияние "филиалов" сицилийской мафии теснят арабские и русскоязычные преступные группировки.

Тем не менее, итальянская диаспора способствует укреплению и развитию политических и экономических связей Италии и Аргентины. Диаспора содействует поступлениям инвестиций из Италии, хотя первые места по количеству вложений занимают Испания, США и Чили. Итальянская диаспора в Аргентине традиционно контролирует такие сферы как строительство, архитектура, швейное дело, винокуренные заводы, бумажная индустрия, ювелирное дело. Многие выходцы из Италии заняты в сфере средней и мелкой торговли.

Как следствие, Италия уделяет достаточно пристальное внимание развитию контактов с зарубежной диаспорой. В плане правовой поддержки Италия предоставляет возможность получения итальянского гражданства зарубежным соотечественникам, что дает ряд серьезных преимуществ, в том числе, право на получение пенсионного обеспечения при наличии самого небольшого стажа работы в Италии. В настоящее время, Италия пытается на практике ограничить предоставление гражданства, т.к. это существенно бьет по бюджету.

В сфере культурного и информационного взаимодействия с диаспорой Италия финансирует деятельность Клубов Данте, осуществляющих в т.ч. поддержку итальянского языка в зарубежных странах. интересной формой является деятельность т.н. "итальянских госпиталей", также частично финансируемых из бюджета. В меньшей степени, чем Германия и Испания Италия предоставляет диаспоре стипендии для получения образования. Оплотом культурных связей Италии с зарубежными странами(туризм, гастроли художественных коллективов) является именно диаспора, созданные на ее основе фирмы и предприятия. в том числе в сфере шоу-бизнеса.

Однако, самым значимым аспектом является использование политического и экономического потенциала итальянской диаспоры для защиты национальных интересов и развития межгосударственных связей. В свою очередь, диаспора серьезно влияет на внешнеполитические ориентации Италии. Пресловутый "атлантизм" итальянской внешней политики поддерживается почти 9-миллионной диаспорой в США. И в этом смысле, диаспора является не только объектом усилий итальянских, но и американских политиков.

Особый интерес представляет практика диаспоральной политики государств, потенциал которых существенно уступает возможностям зарубежных диаспор. Тогда государство либо становится частью диаспоральной инфраструктуры, либо находится на содержании диаспоры, что символично, но мало продуктивно. В настоящее время перед этой дилеммой стоит Армения и армянская диаспора.

Современный армянский мир консолидирован, устойчив к ассимиляции, а главное структурирован как на региональном, так и международном уровнях, включая не только межстрановые связи, но, что гораздо важнее, межстратовые.

Устойчивость к ассимиляции достигается существованием некоего стержня, будь-то национальная идея, историческая память, религиозные воззрения или нечто другое, что сплачивает, сохраняет этническую общность и не позволяет ей раствориться в иноэтнической среде. Для армян в ХХ веке таковой стала борьба за признание геноцида, а весь предыдущий период формирования армянской диаспоры был идеологически наполнен религиозной принадлежностью этого народа.

Важнейшим обстоятельством, во многом определившим судьбу армян в диаспоре, был монофизитский выбор, сделанный армянской церковью в У веке н.э. Монофизитство представлялось еретическим, как для католиков, так и для православных, поэтому оно окончательно выделило армян в этнос-религию.

Связь этноса и религии у армян привела к особой устойчивости диаспоры, сопротивляемости ассимиляции. В средние века этнические барьеры были очень слабыми, а переход из одного этноса в другой – делом относительно легким. Но для армян, как и для евреев, хотя и в меньшей степени, он наталкивался на необходимость перехода в другую веру.

Официально идеологической основой консолидации армянской диаспоры по-прежнему остается отношение к геноциду и практике решения армянского вопроса. Россия имеет непосредственное отношение к практике решения армянского вопроса, т.к. еще после русско-турецкой войны 1877-1Д78 гг. вопрос о положении армян в Османском государстве стал предметом дипломатических отношении, при активном содействии России. Он был юридически оформлен в соответствующих статьях Сан-Стефанской конференции и Берлинского конгресса и, таким образом, приобрел статус объекта международного права под понятием «Армянский вопрос». С этого момента решение проблемы армянского национального самоопределения в основном связывалось с реформами в Османской империи, а затем и с предоставлением автономии Западной Армении.

В ходе первой мировой войны и после нее армянский допрос был поставлен уже в аспекте выделения Восточной Армении из состава России и даже возможности слияния двух частей «исторической Армении».

В постсоветский период, по оценке экспертов из РА, «армянский вопрос включает в себя проблему Нагорного Карабаха, стабилизации и нормализации армяно-азербайджанских отношении. По другим оценкам, в более широком историко-культурном и теоретичес­ком плане «армянский вопрос» можно рассматривать как концентрированное выражение проблемы безопасности и выживания армян и одновременно их самоидентификации. Иначе говоря, борьба за выживание являлась не только частью армянского этногенеза, как собственно и всех других народов, но и одним из главных факторов национальной консолидации армян.

В настоящее время, идеологическая основа консолидации армян все более приобретает сугубо корпоративный характер. Фактически, армянская диаспора является ядром армянского мира, обладающего самодостаточным общественно-политическим и финансово-экономическим потенциалом, реализующим функции лоббирования своих корпоративных интересов – в том числе самосохранения и укрепления.

Основой консолидации современной армянской диаспоры на институциональном уровне является церковь, общественные, культурные, образовательные, политические организации, в том числе международного характера, также выполняющих двойную функцию: укрепления общественно-политического, экономического потенциала армянского мира и оказания поддержки Армении.

Эти процессы достаточно четко фиксируются руководством Армении. В последние годы политика Республики Армения по отношению к армянской диаспоре в России претерпела существенную коррекцию. Эти изменения выразились в отходе от приоритетного использования политических возможностей диаспоры, в т.ч. в плане формирования позиции российского истеблишмента по карабахской проблеме, к усилению экономического взаимодействия с армянским бизнесом как в целях привлечения дополнительного ресурса в Армению, так и укрепления диаспорального капитала.

Экономическое взаимодействие Еревана с армянской диаспорой в последние годы активизировалось и постепенно становится ключевым направлением диаспоральной политики .Основные векторы усилий армянского государства в сфере экономического взаимодействия с диаспорой пока не определены, но, очевидно, что это одна из приоритетных задач внешнеэкономической стратегии РА – выявить, где может быть использован экономический потенциал армянской диаспоры.

Определение форм и механизмов взаимодействия с армянской диаспорой – одно из направлений деятельности Экономического агентства по развитию РА. Еще одной задачей является переведение армянского бизнеса в России из сферы среднего и мелкого в сферу среднего. Уже сейчас в счет долга Арменией передано России 5 предприятий, в развитии которых предполагается использовать армянский международный капитал.

Подход к диаспоре как к серьезному политическому, экономическому и культурному ресурсу был еще раз продекларирован президентом Республики Армения Р.Кочаряном во время визита в Москву ( январь 2003 года), в т.ч. в ходе встреч с представителями диаспоральных объединений Москвы и Краснодара.

Следует отметить, что определенная «деидеологизация» диаспоральной политики является, с одной стороны, реакцией на общемировое усиление прагматической тенденции в выстраивании внешнеполитических приоритетов, что характерно для большинства современных государств, в том числе в сфере взаимоотношений с зарубежными диаспорами.

Ссылки на историческую близость, общность религиозных основ, постоянное обращение к теме «армянского геноцида» как к значимой карте политической игры в современном прагматическом мире уже мало кого могут убедить. В том числе и в России, имеющей экономические и геополитические интересы в других закавказских республиках, в первую очередь в Азербайджане, чья значимость нередко перевешивает все вышеизложенные аргументы.

С другой стороны, армянский транснациональный капитал не мог не отметить перспективности и ресурсности армянского бизнеса в России, позволяющего достаточно эффективно, а главное без рисков для интересов мирового армянского капитала, входить в экономической поле крупнейшего государства.

Актуализация прагматического подхода в выступлениях главы Армении носила естественно и геополитический смысл, но армянским общественным структурам дали понять, что от них ждут конкретных шагов, в том числе лоббистского характера.

Таким образом, армянский бизнес России становится составной частью международной сети, что быстро и существенно укрепляет его потенциал, пока работающий только на армянскую сторону, в том числе и в силу непонимания этой ресурсности со стороны российских структур и как следствие отсутствия предложений по кооперации.

По оценкам С.Градировского, армянский мир напоминает обычную ТНК, диверсифицирующую свои риски, во многом за счет транснационального и кросснационального характера предпринимательства. Поэтому как только одна из стран начинает политику выдавливания армянского капитала или влияния(речь не идет об упорядочивании, когда можно договориться), активность тут же переносится в более благоприятные сегменты диаспоральной сети. В итоге именно страна, а не мир проигрывает.

Армянская диаспора в зарубежных государствах, прежде всего в США, накопила солидный опыт по лоббированию политических и экономических интересов Республики Армения. Создан ряд активно действующих организаций, в том числе международного уровня, оказывающих финансовую и гуманитарную помощь Армении. Среди таковых Объединенный Армянский Фонд (США), который только за 1988-1998 гг. передал РА более 30 млн. долларов гуманитарной и медицинской помощи. 21 млн. долларов были предоставлены армянскими общинами мира для осуществления поставки в Армению топлива.

В 1997 г. Объединенным Армянским Фондом (США) был проведен телемарафон, во время которого было собрано 9,5 млн. долларов для строительства дороги, соединяющей Армению и Нагорный Карабах. Благотворительную помощь РА оказывают Армянская Ассамблея Америки, Всеобщий армянский благотворительный союз, Армянский всеобщий союз физического воспитания и другие организации, а также - отдельные представители диаспоры, занимающие влиятельные позиции в политических и деловых кругах стран проживания. Американский магнат армянского происхождения К.Киркорян в 1997 г. создал фонд в 100 млн. долларов для содействия развитию частных предприятий Армении, что представляет собой самую крупную инвестицию, когда-либо вложенную в армянскую экономику.

Ближнее зарубежьеАрмянская диаспора в странах Балтии и СНГ не обладает таким солидным политическим и финансовым потенциалом как западная, но выглядит гораздо сплоченней и дееспособней, чем объединения российской диаспоры в новых независимых государствах. При этом, ряд стран ближнего зарубежья пытается использовать потенциал армянской диаспоры, прежде всего для укрепления экономических и культурных связей с США и другими зарубежными странами ее проживания.

Основная специфика российского армянства – включенность в русскую культурную и языковую среду. Немалая часть армян, проживающих в России, в этнокультурном смысле идентифицирует себя с Россией и русским народом; есть и те, кто стремится сохранить язык, традиции «исторической родины», поддерживать связи с Республикой Армения и мировой армянской диаспорой, идентифицируя себя и как россиян, и как армян, образуя своеобразный этнокультурный феномен «русского армянского мира» либо «армянского русского мира», что в принципе может быть тождественно.

По числу объединений и организаций в российских регионах армянская диаспора стоит на 4 месте после евреев, украинцев и татар. Среди представителей крупного, а особенно среднего бизнеса, политиков, деятелей культуры и искусства также немало выходцев из Республики Армения, часть которых входит в армянские диаспоральные объединения либо оказывает им содействие. Одним из наиболее авторитетных политиков в России является председатель партии самоуправления трудящихся России, первый заместитель руководителя политсовета движения «Россия» Л.Чахмачян, включенный недавно журналом «Лица» в число наиболее авторитетных политических деятелей России.

По сравнению с диаспорой в странах дальнего зарубежья, армянские общественные организации России пока не обладают столь сильным политическим, финансовым и организационным потенциалом и сами является объектом патронажа со стороны мировой армянской диаспоры. Причин здесь несколько.

Во-первых, армянская диаспора России достаточно неоднородна как в социальном, так и в этнокультурном смысле. Так, большая часть армян, обосновавшихся в России в «доперестроечный» период, адаптирована в правовом и социально-экономическом плане. Значительную же часть тех, кто приехал в РФ в конце 80-х - в 90-с гг., составляют люди с неопределенным гражданским статусом, испытывающие затруднения в трудоустройстве и другие социально-экономические проблемы.

Как следствие, создаваемые ими объединения носили характер адаптационных центров, в которых этнокультурные и политические задачи отходят на второй план. В то же время именно среди армянских эмигрантов 90-х гг. немало тех, кто сумел создать финансовые, коммерческие структуры и активно участвует в лоббировании экономических интересов, в том числе и мирового армянского капитала..

Армяне, относящие себя к «коренным россиянам», крайне насторожено относятся к армянским мигрантам 90-х гг., не без основания считая, что в их среде немало криминальных личностей и групп, чья деятельность отрицательно влияет на отношение русского населения и властей к выходцам из республик Закавказья.

Этнокультурная неоднородность армянской диаспоры проявляется в том, что определенная дистанцированность существует между армянами - выходцами из Армении и из других республик бывшего СССР, особенно азербайджанскими. Азербайджанские, в первую очередь, бакинские армяне определяют в качестве виновника обострения армяно-азербайджанских отношений руководство Армении, чьи «непродуманные политические шаги создали для армян в Азербайджане нетерпимую обстановку». Отметим, что определенный процент в среде азербайджанских общественных и культурных объединений Москвы составляют бакинские армяне.

«Особой кастой» в диаспоре называют тбилисских и среднеазиатских армян, которых «айастанские» армяне (выходцы из Армении) считают «ассимилированными». Вследствие этих причин армянская диаспора России менее консолидирована, чем в странах дальнего зарубежья.

Во-вторых, несмотря на то, что экономический потенциал выходцев из Армении, проживающих в России, достаточно высок, особенно в сфере среднего бизнеса (рестораны, магазины, швейные и сапожные мастерские, пекарни), финансирование армянских диаспоральных объединении осуществляется ими крайне редко.

Данное положение качественно отличается от механизмов финансирования армянской диаспоры в странах дальнего зарубежья. Так, во Франции и США армянский бизнес ни только финансирует церкви, школы, культурные центры, но и выделяет деньги на представительскую деятельность армянских посольств.

В-третьих, особенностью армянской диаспоры России является отсутствие «конкуренции» основных партии (Дашнак-цутюн, Рамкавар, Гнчак), борющихся за влияние на диаспору. В армянской диаспоре позитивно оценивается конкуренция различных партий и движении, пытающихся бороться за влияние на нее. Критерием же оценки их деятельности является реальный вклад в развитие диаспоры (финансирование, создание школ, библиотек, поддержка предпринимательства). Этот реальный вклад наглядно демонстрирует, какие партии и движения способны содействовать развитию диаспоральных объединений. В России гнчаки и рамкавары не имеют сетевой структуры, в отличие от дашнаков, а потому традиционная конкуренция трех партий отсутствует.

Таким образом, перед международными армянскими организациями применительно к России стоят следующие задачи: структурирование общественных организаций армянской диаспоры; преодоление раскола между различными стратами российского армянства и создание механизмов финансово-экономической поддержки общественных организаций, в том числе за счет актуализации лоббистского потенциала . Стадия организационного и финансового становления общественно активной части российского армянства также будет значительно ускорена, в первую очередь благодаря серьезной организационной. информационной и материальной подпитке со стороны армянского мира.

В этой связи достаточно симптоматично создание - Общероссийской общественной организации – «Союза армян России», в 2000 году. Председатель – предприниматель Ара Абрамян. В организацию входит около 60 региональных структур от Калининграда до Приморья. Особенно активны армянские общины – участницы Союза из Ростова-на-Дону, Краснодара, Красноярска, Новгорода, Санкт-Петербурга, Москвы, Мурманска. САР явился инициатором создания всемирной армянской организации (учредительный съезд предполагается провести в Москве в октябре 2003 года) с целью мобилизации финансового потенциала диаспоры для решения, в том числе, и политических задач.


Нельзя не отметить эффективные шаги Азербайджана по созданию лобби в России, в том числе с опорой на диаспоральный ресурс. Ключевую роль в этих процессах играет Всероссийский Азербайджанский Конгресс( ВАК), одной из задач которого является формирование позиции российского истеблишмента и общественного мнения относительно ситуации в Азербайджане и роли азербайджанской диаспоры в развитии российской экономики и культуры. ВАКом подписан ряд принципиально важных соглашений о сотрудничестве: с Ассамблеей народов России, с Комитетом по делам национальностей ГосДумы. Создано постоянное приложение к газете «Известия».

ВАК использует в работе современные диаспоральные технологии и привлекает к сотрудничеству по структурированию азербайджанской диаспоры ведущих российских диаспорологов. По прогнозам экспертов в самое ближайшее время лоббистский потенциал азербайджанской диаспоры в России сравняется с армянским, а в перспективе перерастет его, в том числе за счет продуманной игры на внешнеэкономических интересах России.

Небезынтересно стремление новых независимых государств выстраивать этнические сети. Так, казахстанские исследователи уделяют большое внимание прагматическим аспектам работы с зарубежной казахской диаспорой. За пределами территории Казахстана около 4 млн 500 тысяч казахов проживают в 14 государствах бывшего СССР и 25 странах мира, из которых лишь около 800 тысяч представляют собой диаспору, остальные 3 млн. 700 тысяч являются казахской ирредентой, т.е. "проживают на сопредельных с Казахстаном землях, оторванных от него и присоединенных к России, Китаю, Узбекистану в разные исторические периоды вследствие аферистических игр и амбиций политической элиты тех времен"(33).

В 1992 году казахское общество организовано в Великобритании. В июне 1995 года представителей казахской диаспоры Великобритании принял во время визита в страну Н.Назарбаев. В ФРГ проживает около 900 казахов. Имеется два казахских общества – в Мюнхене и Кельне. По оценкам экспертов, причина "неактивной деятельности данных обществ в ФРГ заключается в недостатке практического опыта ведения дел и подобного рода работы у их членов. Поэтому неплохо было бы провести консультации профессиональных специалистов из Казахстана, которые могли бы проинструктировать, скоординировать и направить их дальнейшую деятельность"(34).

В Турции ( в Стамбуле) казахи имеют свой район проживания – Казахкент, с 1997 года работает казахская школа. Казахи в США не имеют казахского общества, но при Индианском университете(Блумингтон) в 1996 году была создана Казахская студенческая ассоциация. ( Там же.с.208). Казахи, проживающие в Синьцзяне, в течение 1930-1940 г.г. принимали участие в нескольких восстаниях против китайских властей, а в Илийском восстании 1944-1949 годов играли доминирующую роль(35).

В Российской Федерации проживают представители высокообразованной казахской диаспоры, в среде которых имеются ученые – обществоведы, по оценкам казахстанских исследователей, "до сих пор не задействованные, не привлеченные к разъяснению ложных и фальсифицированных заявлений, направленных на дестабилизацию политической жизни и безопасности в Казахстане"(36).

Если во всем мире отношения материнского государства и диаспоры строятся по модели патернализма, заботы, поддержки государством своих соэтников, то модель отношений западной украинской диаспоры с молодым украинским государством прямо противоположная: американо-канадская украинская диаспора считает провозглашение независимости Украины реализацией ее целей и идей, поскольку организации украинской диаспоры именно этих стран в послевоенный период состояли преимущественно из бывших членов ОУН – УПА(37)

"Политика украинских властей абсолютно не способствует объединению украинцев мира, - заявляет директор украинской службы Радио "Свобода" Р.Купчинский. – Почему? Потому что до сих пор западную диаспору официальный Киев довольно часто воспринимает как какого-то врага. Есть стереотип: мол, они когда-то воевали против СоветскойУкраины"(38).
Украинские же специалисты, напротив, констатируют, что начался новый, более реалистичный и прагматичный этап отношений между украинской диаспорой и украинским государством(39). Современный армянский мир консолидирован, устойчив к ассимиляции, а главное структурирован как на региональном, так и международном уровнях, включая не только межстрановые связи, но, что гораздо важнее, межстратовые.

Возможно ли в перспективе формирование коммуникационных сетей между диаспорами? Вопрос открытый, но уже сейчас в диаспоральном сообществе определились лидеры и аутсайдеры. Лидеры несомненно те, кто начали выстраивание транснациональных сетей раньше, но сложившаяся система и уязвима в силу своей устойчивости и предельной адаптационности. Во всяком случае, у российской диаспоры есть шанс, учитывая разнообразную гамму факторов и сложившихся противоречий, найти своей место в изменяющемся в мире, возможно совместив свои усилия с другими транснациональными корпорациями – временными или постоянными союзниками.


Примечания


1.См. Материалы круглого стола "Этничность и диаспоральность". М., 1997.с.142.

2.См. М. Калашников, Ю.Крупнов Гнев орка. Америка против России. М., 2003.с.37.

3.См. М.Калашников, Ю.Крупнов Указ.соч. с.71.

4.Held D. Democracy and the Global Order. From the modern State to Cosmopolitan Governance. Great Britain.1955.p.55.

5.См. С. Б. Переслегин Самоучитель игры на "мировой шахматной доске": Законы геополитики. Классика геополитики. ХХ век. М.,2003. с.700.

6.Andreas von Bulow. Da sind Spuren wie von einer trampelnden Elefantenherde. // Der Tagesspiegel. January 13.2002

7.См.The Volume and Dinamics of International Migration and Transnational Social Spaces. Clarendon Press, Oxford. p.208.

8. См. Переслегин С.Б.Самоучитель игры на "мировой шахматной доске": Законы геополитики. Классика геополитики.ХХ век. М., 2003. с.720

9. Аствацатурова М.А. Диаспоры в Российской Федерации: формирование и управление. Р-на-Д., Пятигорск. 2002. с.101.

10. См. Игнатьев Р.Н. Влияние политических границ на этническое самосознание. Диссертация на соиск. ученой степени канд.ист.наук. М., 2002. с.90

11. Milton J. Esman. Ethnic Pluralism and International Relations. Canadian Review of Studies in Nationalism.XV11. 1-2 (1990).pp.84-88.

12.См. Поршнев Б.Ф. Противопоставление как компонент этнического самосознания. М., 1973.с.121.

13. См. С.Лаллукка К типологизации развития диаспоральных идентичностей финно-угров России. Финно-угорский вестник.№1(13).1999.с.9

14.См. Переслегин С.Б. Указ.соч.с.718.

15.См. С.Градировский, Б.Межуев Русский мир как объект геокультурного проектирования. Русский архипелаг. 2003.

16. См. Шик Е. Приблизительные выкладки о понятии "диаспора" и экспериментальные наблюдения его применения в венгерском контексте. Новые диаспоры. М., 2002.с.23.

17.См. Armstrong. John A. Mobilized and Proletarian Diasporas. American political Science Review.70.N 2(June.1976).

18.См. С.Лаллукка К типологизации развития диаспорных идентичностей финно-угров России. Финно-угорский вестник. № 1(13) 1999.с.11.

19. См. См.Estman, Milton Op.cit.pp.83-84.

20.См. Попков В.Д. Феномен этнических диаспор. М., 2003. с.28.

21. См. Ethnic Diasporas: A Threat to their Hosts? In International Migration and Security.(Ed.) by Miron Weiner. Boulder, San Francisko, Oxford. P.272. 22. См. Brah A. Cartographies of Diasporas: Contesting identities.London and New York.1996.

23.См. В. Попков Феномен этнических диаспор.М., 2003, с.51. 24.См.Аствацатурова М.А. Указ.соч. с.69.

25.См. Аствацатурова М.А.Указ.соч.с.49.

26.См.М.А. Аствацатурова Указ.соч.с.39

27.См. Членов М. Еврейство в системе цивилизаций (постановка вопроса). Диаспоры 1999. №1.с.34 –57, 43 – 47.

28.См. Попков В.Д. Феномен этнических диаспор.М.,2003.

29.См. Юхнева Н.В. Между традиционализмом и ассимиляцией (о феномене русского еврейства) Диаспоры 1999.№ 1с.16-40

30.См. Zhuang Guotu. Policies of the Chinese Government toward Overseas Chinese Since 1978//The Asia – Pacific world and China:Human development.2000.No 10. Tokio, p.45.

31 См.Pal Nyiri Expartianing is patriotic?// Diasporas and politics. Budapest. 2001. p.43.

32. См.Shanghai New Migrants Research Project Team. 1997.

33. См. Мендикулова Г.М. Исторические судьбы казахской диаспоры. Происхождение и развитие.Алматы.1997.с.3.

34.См. Мендикулова Г. Указ.соч., с.215.

35. Benson Linda The Ill Rebellion: the Moslem Challenge to Chinese Authority in Xinjiang. Armonk.N.Y.1990.

36. См. Мендикулова Г. Указ.соч.

37. См. Н.Шульга Формирование политики украинского государства по отношению к диаспоре. Новые диаспоры.М., 2002.с.204.

38.См. Купчинский Р. Общими усилиями делать Украину Украиной. День 2 сентября 1997г.

39.См. Шульга Н. Указ.соч. с.205.


ГЛАВА П РУССКИЙ МИР: ОНТОЛОГИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ


1.П Концепция русского мира как цивилизационного феномена


Несомненным автором идеи русского мира является П.Г. Щедровицкий, который определяет время возникновение понятия следующим периодом:1993 –1997 годы. Само словосочетание актуализировалось в 1998 году, когда в качестве базовой формулы, создающей основания для осуществления российской политики в СНГ, была высказана гипотеза о наличии на постсоветском пространстве некоей социокультурной реальности.

Ключевой момент понимания состоял в том, что в границах России и за ее пределами проживает одинаковое число русских людей, говорящих и думающих на русском языке, что, несомненно, представляет собой потенциально объединенный (либо объединяемый) социум.

Русский мир, как подчеркивал П.Щедровицкий в интервью на сайте "Русский архипелаг", сформировался во многом за счет действий государства по вытеснению людей со своей территории. Можно привести в данном контексте знаменитое выражение – "государство уехало от своих граждан". Причем, это можно отнести не только к т.н. ближнему зарубежью. Российская диаспора Финляндии, в своей основной массе сформировалась после закрытия Карельского перешейка, когда за границей остались, в том числе, и …отдыхавшие дачники. Генезис диаспоры дальнего зарубежья показывает, что подавляющая часть мигрантов уезжала не столько по доброй воле, сколько в силу политической, экономической, социокультурной ситуации, которая заставляла людей выезжать из страны. В этой связи. понятие "добровольная миграция" носит весьма и весьма условный характер.

По оценкам экспертов, идея « Русского Мира», в трактовке Петра Щедровицкого, как сетевой структуры больших и малых сообществ, думающих и говорящих на русском языке, имеет отчетливую геоэкономическую направленность. Диаспоры русскоязычных людей, согласно этой концепции, призваны обеспечить подключение России к технологическому и финансовому резервуару зарубежных социумов: «Чем большее число мировых проблем получит свое выражение, а возможно, и решение в рамках русского языка, тем более востребованными будут культурные и человеческие ресурсы русского мира"(1).

Отметим, что и сторонники инструменталистского подхода рассматривают этничность как средство, нужное для достижения групповых интересов, как идеологию, необходимую для мобилизации группы.(2). П.Брасс понимает этничность как определенный социальный капитал группы, который может использоваться для мобилизации группы с целью борьбы за различного рода ресурсы(3).

Следует согласиться с мнением П.Щедровицкого, что парадокс сегодняшней ситуации состоит в том, что любая страна, претендующая на статус мировой державы, стремится не только к удовлетворению интересов своих граждан, но и к работе в интересах граждан иных государств и стран(3). Коими для России, несомненно, являются те, кто относит себя к зарубежному русскому миру, включая российскую диаспору.

На наш взгляд, можно выделить два этапа в генезисе понятия русский мир: период собственно концептуального оформления и период придания идее консолидации и структурирования русского мира статуса государственной политики (выступление В.В.Путина на Конгрессе зарубежных соотечественников в 2001 году). Следует отметить, что данный посыл в докладе Президента был достаточно неожиданным, не только для многих участников Форума, но и для тех, кто готовил тезисы к этому выступлению. Один из авторов данной книги, бывший причастным к данному процессу, может сказать, что до последнего момента не был уверен в озвучивании идеи русского мира на столь высоком уровне. Само это событие можно расценить как коренное изменение концептуального подхода российского государства к зарубежной российской диаспоре, к сожалению, не получившего должного отражения ни в отечественных, ни в зарубежных СМИ.

На наш взгляд, мы сейчас переживаем третий этап – попытки перейти к практическим действиям по структурированию русского мира. Проблема заключается в том, что государственный аппарат не располагает четкой, утвержденной на уровне концепцией русского мира и моделью создания его инфраструктуры. Идет процесс засорения бренда, который можно скорректировать одним способом: создать систему взаимодействия между разработчиками концепции русского мира и ее реализаторами. Создание же этой системы должно вылиться в экспертную корпорацию, имеющую налаженную систему провайдеров в государственных структурах, реализующих политику России в отношении зарубежных соотечественников.

Приведем еще одну, на наш взгляд, важную цитату, принадлежащую П.Г.Щедровицкому: " Если за идеей русского мира не будет ничего, кроме слов, если не будет никаких действий, не будет волевой компоненты, то и русского мира не будет"(4).

На наш взгляд, ключевой задачей является разделение функций между различными субъектами, способными быть задействованными в конструировании русского мира. А также, определение некоторых, хотя бы основных характеристик этого феномена, способных создать архитектонику русского мира. Иными словами, что есть цементирующий фактор русского мира за пределами государственных границ России?

В книге с характерным названием: "Национальность – питерские"











 

|