Социокультурная традиция и внешнеполитический менталитет современной японии

Вид материала

Автореферат

Содержание Официальные оппоненты: доктор социологических наук, член-корреспондент РАН, профессор Ведущая организация : Институт философии РАН (Центр I. Общая характеристика работы Предмет, цель и задачи исследования. Предметом исследования Основная цель исследования Теоретико-методологическая основа. Основными методами Научная новизна исследования. Положения, выносимые на защиту Научно-практическое значение работы. Апробация работы. Структура работы. II. Основное содержание работы Первая глава «Социокультурные и исторические корни японского внешнеполитического менталитета» В параграфе 1.2. В параграфе 2.2. В параграфе 2.3 В главе 3 «Россия и Япония: социокультурная динамика сложных взаимоотношений» В параграфе 3.2. ... Полное содержание

Подобный материал:

• Машиностроительный комплекс Японии. Автомобилестроение объем и структура производства., 14.58kb.
• Программа курса «Как вести бизнес с Японией и Японская модель управления бизнесом», 84.69kb.
• С. Н. Гавров кандидат философских наук, доцент. Автор более тридцати научных публикаций,, 4414.85kb.
• Курсовая работа Адаптация иммигрантов-мусульман в условиях современной России: проблемы, 166.14kb.
• Советский менталитет: Социальные этюды, 153.87kb.
• Страны азии и африки в 1870-1917 гг. Капиталистическое развитие Японии в последней, 957.41kb.
• «Внешнеполитический потенциал и внешнеполитические приоритеты современной России», 140.65kb.
• Крестьянский менталитет и проблемы собственности на землю / Сборник, 268.07kb.
• Российский менталитет: сущность, объем понятия и социальная роль 09. 00. 11 Социальная, 626.22kb.
• Мифология Японии поистине уникальна, 160.62kb.

На правах рукописи

Чугров Сергей Владиславович

СОЦИОКУЛЬТУРНАЯ ТРАДИЦИЯ И

ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКИЙ МЕНТАЛИТЕТ

СОВРЕМЕННОЙ ЯПОНИИ

Специальность 23.00.02 – политические институты, этнополитическая конфликтология, национальные и политические процессы и технологии (социологические науки)

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

доктора социологических наук

Москва – 2007

Работа выполнена на кафедре социологии

Московского государственного института международных отношений (У) МИД России


Научный консультант: доктор философских наук, профессор

Кравченко Сергей Александрович

Официальные оппоненты: доктор социологических наук,

член-корреспондент РАН, профессор

Горшков Михаил Константинович

доктор философских наук, профессор

Алексеева Татьяна Александровна

доктор исторических наук, профессор

Молодякова Эльгена Васильевна


Ведущая организация : Институт философии РАН (Центр

восточных философий)


Защита состоится «_____» мая 2007 г. в _______ час. на заседании Диссертационного совета по социологии (Д.209.002.04) при Московском государственном институте международных отношений (Университете) МИД России по адресу: 119454, Москва, проспект Вернадского 76.


С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке МГИМО (Университета) МИД России по адресу 119454, Москва, проспект Вернадского 76.


Автореферат разослан «___» ______________ 2007 г.


Ученый секретарь

Диссертационного совета,

д. ф. н., профессор Н.Н.Зарубина

I. Общая характеристика работы

Актуальность темы исследования. В социологии пока крайне мало исследований того, к каким явным и особенно непреднамеренным последствиям для ментальности народа приводят столкновения культур. И практически нет работ, посвященных тому, как интернационализация культурных систем влияет на политическую составляющую менталитета. Вопрос актуален, однако не только в теоретическом отношении. Он прямо влияет на характер принимаемых внешнеполитических решений, на отношения между народами. Он имеет весьма важный эвристический эффект при анализе причин зарождения этнических конфликтов, а также для обсуждения специфики восприятия окружающего мира и понимания преемственности этнонационального менталитета.

Япония предоставляет собой практически идеальный научный «полигон» для исследования динамики внешнеполитического менталитета, учитывая гомогенность общества и специфические константы взаимоотношений с Западом. В различные периоды своей истории японцы, по меньшей мере, трижды оказывались перед необходимостью уточнять особенности своей самоидентификации². И каждый раз это происходило в периоды интернационализации, которые сопровождались давлением «чужих» ценностных систем на традиционные нормативные системы японцев, побуждая их определять, кто «Мы», а кто – «Они». Каждая из трех интернационализаций Японии сопровождалась мощной информационно-ценностной волной. И все же в массовом сознании японцев сохранилось базовое «ядро» – смысложизненные установки, имеющие глубокие социокультурные и архетипные корни, которые в совокупности формируют идеальный тип японца, обладающего автономностью мышления, незаурядными адаптационными способностями к культурным интервенциям и поворотам судьбы, сохраняя при этом преимущественно «неэкономический» характер социального взаимодействия. Поэтому изучение японского менталитета вообще и внешнеполитического менталитета в особенности – это важный и актуальный вопрос понимания развития Японии.

«Первая интернационализация» в виде реформ Мэйдзи пришлась на последнюю треть XIX в. и совпала с модернизацией страны, кардинально преобразив политический ландшафт японского общества. Прошла корректировка в форме вестернизации институциональной системы, причем японцам удалось сохранить свои традиционные самоидентификации.

Перед вызовами “второй интернационализации” страна оказалась сразу же после Второй мировой войны. Продолжавшаяся вплоть до 1952 г. американская оккупация, имела своим логическим продолжением процессы, увенчавшиеся феноменом “японского экономического чуда” начала 70-х годов. Этот период – яркий пример навязывания институциональной структуры обществу, которое все же проявило фантастическую способность “переварить” инновации.

Проходящая на наших глазах “третья интернационализация” Японии стартовала в конце минувшего века. Ее особенностью является то, что страна оказалась одновременно в ситуации экономического кризиса и перед необходимостью противостоять вызовам глобализации, к которым она была не готова. В очередной раз перед японцами встала проблема приспособления к проникновению западных ценностей и сохранения своей самоидентификации.

Диссертант выбрал три наиболее показательных периода в японской истории, когда контакты с внешним миром обретали особенно интенсивный характер. Однако автор подробно исследует «третью интернационализацию», ограничившись лишь двумя краткими очерками предыдущих интернационализаций (1868-1912 и 1945-1952 гг.), без чего трудно анализировать преемственность сегодняшних процессов. Таким образом, хронологические рамки работы в широком смысле охватывают полтора столетия, а в узком – практически совпадают с современной стадией глобализации – периодом с 1990 г. (интронизация нынешнего императора Акихито и начало затяжного кризиса) вплоть до нынешнего времени.

Подчеркнем, что особо актуально исследовать японское общество в переходные периоды, когда меняются институты и их функции, ценности, нормы и, конечно, сами люди, что подчас сопровождается кризисом их идентификаций. Раскрыть характер менталитета в период трансформаций – значит, уяснить стержень изменений, что позволит прогнозировать и будущее этой страны, перспективы наших отношений с ней.

Степень научной разработанности проблемы. Менталитет – весьма сложное, многогранное проявление психической деятельности социальных индивидов изоморфизского толка, включающей как сознательное, так и бессознательное, специфическое соотношение между рациональным и эмоциональным в совершении их действий, а также между особенностью мышления национально-этнической группы по отношению к общности в целом, между стремлениями к инновациям и сохранению культурного потенциала прошлого. Естественно, что такое комплексное явление потребовало длительного изучения и ныне представлено широким спектром научных исследований, которые были проанализированы и использованы диссертантом, прежде всего под углом зрения их методологической значимости, которая, разумеется, имеет и исторический контекст (что-то выдержало испытание временем, а что-то и нет).

В работах классиков социологии конца XIX – начала XX вв., таких как Э. Дюркгейм, К. Маркс, М. Вебер, проблематика сознания рассматривается в контексте вычленения его социокультурной обусловленности, раскрытия различных уровней – в частности, были выделены индивидуальное, групповое, классовое сознание³. Особо отметим их стремление определить такие формы, как теоретическое, обыденное, протестное, ложное, иллюзорное сознание⁴. Социологи-феноменологи, представители социологии знания и Франкфуртской школы подвергли критическому анализу утверждения, согласно которым социальные факты, общественное бытие всецело определяют характер сознание. А. Шютц (Шюц), Г. Маркузе, показали активную роль сознания, которое далеко не всегда, как ранее полагали, отстает от общественного бытия⁵. П. Бергер и Т. Лукман прямо обосновали теорию, согласно которой сознание конструирует реальность⁶. Ее методологические принципы позволили диссертанту изучать релятивистское понимание множественности мира, его различные восприятия конкретными социальными и этническими группами. Диссертант учел и современные социологические интерпретации сознания, многообразие подходов к его исследованию, содержащееся в работах российских ученых⁷.

Естественно, диссертанта прежде всего интересовало политическое сознание, являющееся одной из важнейших форм сознания общественного. Одним из первых его глубоко и всесторонне исследовал К. Манхейм, который, в частности, показал, что посредством политического сознания индивиды определяют свои самоидентификации, политические интересы в сообществе, к которому они принадлежат⁸. Проблематика политического сознания получила мощный стимул для последующих исследований, как российских, так и зарубежных исследователей⁹. Особо отметим, что проблемы общественной и национальной психологии, их влияние на демократию блестяще раскрыты в работах видного российского социолога Г.Г. Дилигенского¹⁰. Среди работ по глобализации, особенно по ее влиянию на общественное и политическое сознание выделяются труды и коллективные монографии под редакцией Н.В. Загладина и К.Г. Холодковского¹¹.

Вместе с тем, ученые все больше обращали внимание на то, что общественное сознание существует в неразрывной связи с коллективным бессознательным, что в реальных действиях людей всегда есть определенное соотношение между интеллектуальным и эмоциональным уровнями. Одними из первых проблему бессознательного специально исследовали Г. Лебон¹² и З. Фрейд¹³. В России данной проблематикой занимался Н.К. Михайловский, создавший теорию социального подражания¹⁴.

Подчеркнем, еще не появился сам термин «менталитет», а исследования взаимообусловленности глубинных проявлений коллективного сознательного и бессознательного стали набирать обороты. В России научным изучением этой проблемы активно занимались Н. Лосский¹⁵, В. Ключевский¹⁶, И. Ильин¹⁷, Н. Бердяев¹⁸. Особо отметим вклад в данную проблематику П.А. Сорокина, пытавшегося проследить влияние социальной и культурной динамики на типы мышления и поведения людей в разных культурах¹⁹.

Сталинизм и фашизм, выразившиеся в массовом проявлении деструктивности, вызвали к жизни новое направление исследований ментальности, которые было инициировано представителями Франкфуртской школы. Э. Фромм изучал не только особенности социальных и национальных характеров, но и пытался проследить их воздействие на здоровье/болезнь общества²⁰. Т. Адорно и его коллеги вскрыли механизмы манипулятивного воздействия на сознание людей. Их исследования касались анализа проникновения в сферы бессознательного, попыток управления людьми посредством манипулятивных технологий²¹.

В советское время исследования менталитета были под запретом, ибо входили в противоречие с идеологическими догматами о всесилии человеческого разума. По существу, возможность изучения менталитета появилась лишь с конца 80-х годов прошлого века, когда страна стала открытой для реального международного сотрудничества ученых, что сделало возможным исследование и сферы бессознательного. Прежде всего отметим работы А.С. Ахиезера²², А.П. Бутенко и Ю.В. Колесниченко²³, Л.Г. Ионина²⁴, М.О. Мнацаканяна²⁵, И.В. Мостовой и А.П. Скорик²⁶, А.С. Панарина²⁷, Е.Я. Таршис²⁸, В.Г. Федотовой²⁹, в которых обосновываются теоретико-методологические подходы к исследованию менталитета.

Явные и латентные функции менталитета проявляются прежде всего в характере коммуникаций людей. Разумеется, сами коммуникации, приобретающие новое качество по мере становления гиперреальности и вхождения общества в состояние постмодерна, влияют на менталитет, что особо интересовало диссертанта. Здесь следует отметить труды Р. Барта³⁰, З. Баумана³¹, Ж. Бодрийяра³², Дж. Ритцера³³, Ю. Хабермаса³⁴. Из отечественных исследователей упомянем работы Г. Гачева³⁵, А.В. Сергеевой³⁶, П.С. Южалиной³⁷, а также интересное коллективное исследование в виде материалов научной конференции³⁸. На данную тему защищен ряд диссертаций, такими учеными как Д.А. Пьяных³⁹, М.Ю. Шевяков⁴⁰.

Среди содержательных иностранных работ по социальной психологии СМИ к теме информационных аспектов самоидентификации ближе всего работы Д. Дэвиса, а также К. Хараоки⁴¹.

Основу специального блока исследований составляют труды японоведов, затрагивающие проблемы национальной идентичности. Наибольший вклад в изучение проблемы внесли работы С.А. Арутюнова, Т.П. Григорьевой, А.Е. Жукова, Л.Б. Кареловой, Е.Л. Катасоновой, А.А. Кириченко, Н.И. Конрада, Г. Ф. Кунадзе, В.П. Мазурика, Е.В. Маевского, А.Н. Мещерякова, С.Б. Маркарьян, В.Э. Молодякова, Э.В. Молодяковой, Г.Б. Навлицкой, М.Г. Носова, В. Н. Павлятенко, В.Н. Панова, Д.В. Петрова, В.Б. Рамзеса, К.Е. Черевко и др⁴². Из востоковедческих работ выделяется книга такого японоведа, как Д.В. Стрельцов, посвященная проблематике систем управления Японии⁴³, а также монография под редакцией члена-корреспондента РАН Г.И. Чуфрина⁴⁴.

Особенности самоидентификации и функционирования японского менталитета раскрыты социопсихологом Р. Ватанабэ и коллективом японских социологов в монографии «Японские системы. Одна из альтернативных цивилизаций», а специфика медийной деятельности в области внутри- и внешнеполитической информации детально проанализированы в книге американского социолога О. Фелдмана «Политика и СМИ в Японии»⁴⁵.

Взаимосвязям внешней политики, менталитета и идентичности посвящены работы японских ученых М. Ёкибэ, С. Ёкотэ, Т. Иногути, Ё. Сакамото, Х. Сато, Я. Ясинобу (в их трудах есть и лакуны, которые относятся к изучению новых, эмерджентных феноменов в японском менталитете, возникающих в результате глобализации). Взаимовосприятие Японии и России раскрыто в трудах таких крупных экспертов, как Х. Вада, Х. Кимура, Н. Симотомаи, С. Хакамада. Из публикаций следует также отметить монографию профессора Гарвардского университета А. Ириэ по дипломатической истории, дающей широкую панораму японского внешнеполитического мышления⁴⁶. Большой интерес для изучающих национальную психологию японского социума представляет книга социопсихолога К. Абэ «Заблудившийся национализм»⁴⁷, в которой, на наш взгляд, несколько переоценена роль социокультурной традиции.

Предмет, цель и задачи исследования. Объектом исследования являются изменения социокультурной идентичности японской нации, выражающей глубинные пласты коллективного сознательного и бессознательного, происходившие в указанные выше периоды радикальных трансформаций общества.

Предметом исследования является динамика воздействия японской социокультурной традиции на внешнеполитический менталитет, выступающий в роли важного элемента идентификационной матрицы японской нации.

Основная цель исследования: выявление специфики формирования и эволюции японского внешнеполитического менталитета, его функционирования в переходные периоды, особенно в эпоху глобализации информационных процессов под влиянием социокультурных традиций, как локального долгоживущего фактора стабильности самоидентификаций.

Из предмета и цели исследования вытекают основные задачи, которые ставил перед собой диссертант:

• обосновать целесообразность ввода в научный оборот категории «внешнеполитический менталитет» как инструмента когнитивного анализа восприятия этносами (в данном случае японцами) мирового развития и внешнеполитического окружения;
  
• обозначить основные этапы интернационализации Японии и проследить связь социокультурных изменений с внешнеполитическим менталитетом и национальной идентичностью;
  
• исследовать специфику внешнеполитического менталитета японцев по отношению к важнейшим странам из ее окружения, используя методы социологического анализа, например, опросы населения и контент-анализ прессы;
  
• дать семантический и когнитивный анализ коммуникативного стиля ведения переговоров японцами;
  
• проанализировать основные факторы взаимодействия внешнеполитического менталитета японцев с информационными потоками и коммуникативными контекстами;
  
• изучить специфику японской идентичности, позволившей хорошо адаптироваться к тенденциям постиндустриальной цивилизации и метаморфозам внешнеполитического окружения.
  

Теоретико-методологическая основа. Выбор теоретико-методологического инструментария был обусловлен тремя обстоятельствами: 1) сложной природой менталитета, сочетающей в себе коллективное сознательное и бессознательное; 2) особым интересом к политическому мировосприятию, в концентрированном виде выраженному во внешнеполитическом менталитете; 3) необходимостью проанализировать взаимообусловленность внешнеполитического менталитета японцев и характера их коммуникаций. Соответственно, нами использовались следующие концепции и подходы:

• социальный и гуманистический психоанализ З. Фрейда, Э. Фромма, К.Г. Юнга, К. Хорни, Н.Д. Смелсера и др., признающий значимость как коллективного сознательного, так и коллективного бессознательного в мировосприятии и поведении людей;
  
• исследования представителей Франкфуртской школы Т. Адорно, М. Хоркхаймера, Г. Маркузе и др., сделавших акцент на выявлении корреляций между особым мировосприятием и характерными политическими действиями; их методологический инструментарий получил качественное развитие в работах таких российских и зарубежных ученых, как Р.Ф. Додельцев, В.Д. Попов, Е.Б. Шестопал, Д. Кола и др.;
  
• теория коммуникативного действия Ю. Хабермаса, позволяющая исследовать особенности современных коммуникаций, развитая впоследствии российскими учеными В. Жабским, М.М. Назаровым, Г.Г. Почепцовым, В.П. Териным, Ф.И. Шерковиным;
  
• теории, относящиеся к транзитологии и цивилизационному подходу (основоположник С. Хантингтон), позволяющие исследовать динамику самоидентификации людей в обществах переходного, трансформационного типа (неоценим опыт работы диссертанта в течение нескольких месяцев ассистентом профессора С. Хантингтона в Гарвардском центре международных отношений (CFIA). Весомый вклад в эти теории, на которые мы опирались в диссертационном исследовании, внесли российские ученые А.Г. Арбатов, В.Г. Барановский, А.Д. Богатуров, А.Ю. Мельвиль, А.В. Торкунов, А.М. Салмин, М.А. Хрусталев и др.;
  
• диссертантом использовался теоретико-методологический инструментарий, позволяющий исследовать этническую составляющую менталитета, который обоснован в трудах таких российских социологов, как Ю.В. Арутюнян, М.Н. Губогло, Л.М. Дробижева, Б.С. Ерасов, В.Н. Иванов, М.О. Мнацаканян, Г.В. Осипов, Т.В. Полякова, В.А. Тишков, М.Ф. Черныш, Г.П.
  Щедровицкий и др. Наработки подобного типа есть и у японских ученых – Ц. Акаха, Р. Ватанабэ, Т. Дои, К. Ёсино, С. Мацумото, Х. Минами, Ц. Хасэгава и др.⁴⁸;
  
• важную методологическую роль в анализе изломов менталитета, парадоксов сознания и культурных травм сыграли труды М.К. Горшкова, Б.А. Грушина, Ю.Н. Давыдова, Т.И. Заславской, С.А. Кравченко, Ж.Т. Тощенко, П. Штомпки, В.А. Ядова, Р.Г. Яновского;
  
• в выборе методики исследования неоценимую помощь оказали работы М.К. Горшкова и Ф.Э. Шереги, Г.Г. Татаровой, В.Э. Шляпентоха, В.А. Ядова⁴⁹.
  

Основными методами исследования являются классификация научных данных, их типологизация, общесоциологический, общефилософский, культурно-компаративистский и историко-проблемный анализ. Также в качестве экспликативных приемов социологического исследования автор опирался на анализ динамики результатов опросов общественного мнения за различные годы, подготовленных информационной службой канцелярии премьер-министра Японии, статистической службой газеты «Асахи» и телерадиокорпорации NHK. Диссертант использовал собранные самостоятельно ежедневные публикации по российской тематике в газете «Асахи» и провел их количественное исследование, применяя метод контент-анализа. Также использован метод глубинных интервью с японскими бизнесменами и экспертами. Весьма важным является и метод личного наблюдения автора в Японии за ходом российско-японских переговоров.

Научная новизна исследования.

А) Категория «внешнеполитический менталитет», вынесенная на обсуждение социологического сообщества, еще никогда не использовалась в социологических работах в качестве инструмента исследования. По существу, она предполагает обоснование нового подхода к исследованию общего склада политического сознания японцев и его динамики в переходные периоды трансформаций. Диссертант не абсолютизирует ее эвристические возможности и не противопоставляет другим категориям.

Б) При наличии большого количества теоретических трудов по менталитету и конкретных исследований менталитетов различных этносов, в японоведческой литературе практически нет ни одной солидной работы, посвященной осмыслению политических реалий в форме коллективного сознательного, а также роли архетипов, стереотипов, мифов, имиджей, которые ориентированы на «Они»-группы.

В) Автор рассматривает в совокупности компоненты внешнеполитического менталитета и коммуникации, относящиеся к внешнеполитическому поведению. Количество подобных работ в мировой и отечественной науке крайне ограничено. Картина характера коммуникационных процессов становится гораздо богаче смысловыми оттенками, если в анализ включен фактор менталитета.

Г) Исследователь акцентирует информационный характер трех периодов трансформации японского менталитета под влиянием западных ценностей, рассматривая проблему в ракурсе межцивилизационной коммуникации.

Д) Впервые в отечественной научной литературе дан социологический анализ и применены социологические процедуры, в частности, обработка результатов опросов общественного мнения и контент-анализ материалов японской прессы. До сих пор социология и японистика развивались параллельно, пересекаясь лишь в отдельных разрозненных публикациях, порой талантливо написанных, но с позиций общетеоретической социологии. Произведенный анализ коммуникационных процессов в контексте того, кем японцы себя ощущают, как повлияли на них радикальные трансформации, приходившие извне, даст новый импульс ученым разного профиля для изучения глоболокальных преобразований на Востоке и в мире в целом.