Лекции для студентов тема политология как наука и учебная дисциплина 4 > Предмет политологии. Возникновение и развитие политической науки 4 > Методологические основы и функции политологии 9

Вид материала

Лекции

Содержание Первая группа Вторая группа Третья группа Политология, как любая наука, выполняет опре­деленные функции в обществе как научно-познавательного, методологического, так и пр Сравнительный (компаративный) метод. Функциональный подход Социологический метод. Метод экспертных оценок. Моделирование политических процессов. Бихевиористский метод. 3. Основные парадигмы и школы политологии Теологическая парадигма Биополитическая парадигма 4. Сравнительная политология 5. Политология в системе профессиональной подготовки учителя

Подобный материал:

• Контрольная работа. Зачет. Перечень семинарских занятий по политологии политология, 301.02kb.
• Содержание курса разделы курса Методологические и исторические аспекты политической, 142.3kb.
• Темы контрольных работ по дисциплине «политология» Предмет политической науки. Возникновение, 71.42kb.
• Тема Предмет, методы и функции политологии Политика как общественное явление и объект, 54.07kb.
• Вопросы к экзамену по политологии Возникновение политической науки, её предмет и функции, 56.14kb.
• 1. Предмет, структура и социальные функции политической науки, 15.93kb.
• Б. И. Краснова. Общая и прикладная политология, 11773.75kb.
• Конспект лекций Содержание Политология междисциплинарная наука, ее законы и категории., 1824.74kb.
• Тема Введение. Политология как система знаний о политике (2 ч.), 41.33kb.
• Программа курса «сравнительная политология» для студентов 2-3 курса факультета Политологии, 1284.26kb.

2. Методологические основы и функции политологии

Для политологии, как и для любой другой науки, очень важное значение имеет уяснение ее методологических основ и функций. Под методологическими основами науки обычно понимают систему принципов, методов и способов теоретичес­кого познания и практического освоения объекта данной на­уки; основные закономерности, их специфику, механизм дей­ствия и использования; соотношение теоретических, фундамен­тальных и прикладных аспектов: теоретико-методологический арсенал, формы и методы аргументации.

Центральной методологической проблемой политоло­гии, важнейшей ее социальной задачей является познание и определение политических закономерностей.

Политической сфере, как и любой другой сфере обще­ственной жизни, присущи определенные закономерности. Эти закономерности отражают и характеризуют свойственные по­литической сфере всеобщие, существенные и необходимые фор­мы связей и отношений, реализуемые в функционировании и развитии данной сферы. Политические закономерности по мере того, как они осознаются людьми, фиксируются в виде опреде­ленных теоретических принципов и норм политической дея­тельности, политического поведения.

Одна из основных задач политологии состоит в том, что­бы выявить основные закономерности и тенденции функциони­рования и развития политики и таким образом познать сущ­ность политики, объяснить ее. На основе знания политических закономерностей политология вырабатывает рациональные принципы и нормы политической деятельности.

В целом можно выделить три группы политических зако­номерностей в зависимости от сферы их действия и проявления.

Первая группа - это закономерности, выражающие свя­зи, взаимодействия политической сферы с другими сферами общественной жизни, К ним относятся: зависимость структу­ры, функций политической системы общества от его экономи­ческой и социальной структур: активное воздействие полити­ки на экономическую, социальную и духовную жизнь обще­ства и др.

Вторая группа - это закономерности, выражающие су­щественные и устойчивые связи и отношения во взаимодей­ствии структурных элементов самой политической сферы. К ним относятся, например, такие закономерности, как влияние политического сознания, политической культуры личности на ее поведение; взаимосвязь форм демократии и типа полити­ческой системы общества.

Третья группа - это закономерности, выражающие су­щественные и устойчивые связи, тенденции развития отдель­ных сторон, явлений политической жизни общества. К ним относятся: разделение властей в демократическом обществе на законодательную, исполнительную и судебную; утверждение принципа политического плюрализма.

Политология, как любая наука, выполняет опре­деленные функции в обществе как научно-познавательного, методологического, так и прикладного характера.

Во-первых, это гносеологическая, познавательная функ­ция, суть которой состоит в наиболее полном и конкретном познании политической реальности, раскрытии присущих ей объективных связей, основных тенденций и противоречий.

Во-вторых, политология, изучая объективные закономер­ности, тенденции и противоречия политической системы, про­блемы, связанные с преобразованием политической действи­тельности, анализом путей и средств целенаправленного воз­действия на политические процессы, выполняет функцию рационализации политической жизни. Она обосновывает необ­ходимость создания одних и ликвидации других политических институтов, разрабатывает оптимальные модели и политические структуры управления, прогнозирует развитие политичес­ких процессов. Тем самым политология создает теоретическую основу политического строительства, политических реформ.

В-третьих, политология выполняет функцию политичес­кой социализации, формирования гражданственности, полити­ческой культуры населения. Знание научных основ политики позволяет правильно оценить соотношение общечеловеческих, государственных, групповых и личных интересов, определить свое отношение к существующим политическим структурам, партиям, выработать определенную линию политического по­ведения.

В-четвертых, это прогностическая функция. Политоло­гия способна дать: 1) долговременный прогноз о диапазоне возможностей политического развития той или иной страны на данном историческом этапе; 2) представить альтернатив­ные сценарии будущих процессов, связанных с каждым из вы­бираемых вариантов крупномасштабного политического дей­ствия; 3) рассчитать вероятностные потери по каждому из аль­тернативных вариантов, включая побочные эффекты. Но наиболее часто политологи дают кратковременные прогнозы о развитии политической ситуации в стране или регионе, перспективах и возможностях тех или иных политических ли­деров, партий и т.д.

Разумеется, между этими функциями существует тесная взаимосвязь. Понятно, что свою социальную роль политоло­гия может выполнять на основе определенной совокупности знаний. Причем, чем выше степень познания, чем конкретнее полученные знания, тем эффективнее эта наука сможет реализовать свои социальные задачи. С другой стороны, состояние, уровень научного знания во многом зависят от практики, которая, предъявляя социальные требования к теории, дает ей импульс для дальнейшего развития. Если же политические знания останутся социально невостребованными, то теория мо­жет превратиться в схоластику. Кроме того, нужно учитывать, что далеко не во всем и не всегда наука о политике в состоянии отразить все богатство и динамику политических отношений и процессов. Практическая политика требует не только науч­ных знаний, но и искусства политического руководства, поли­тического опыта, интуиции.

При изучении политических явлений и процессов поли­тология использует различные методы познания, среди которых наиболее широко распространенными являются следующие.

Сравнительный (компаративный) метод. Это наиболее старый, давний метод. Им пользовались уже Аристотель, Пла­тон, Монтескье. Особенность этого метода заключается в сопоставлении двух (или более) политических объектов, имею­щих черты подобия. Сравнительный метод позволяет устано­вить, в чем состоит это подобие, вычленить общие черты либо показать, по каким признакам эти политические объекты раз­личаются.

Сравнительному методу присущи определенные принци­пы отбора предметов для сравнения. Наиболее распространен­ными являются институциональный и функциональный подходы. Институциональный подход заключается в выборе ана­логичных институтов, как материала для сопоставления, а цель состоит, в первую очередь, в определении нормативного состояния и вытекающих из него различий или сходства. Приме­ром такого подхода является широко используемый в политологии сравнительный анализ института президентской власти и избирательных систем в различных странах.

Функциональный подход скорее относится к политичес­кой действительности, к практической деятельности. Здесь, как правило, речь идет о выявлении двух или большего числа объек­тов, характеризующихся существенными внешними различиями, но, несмотря на это, обслуживающими те же самые интересы и потребности. Такой подход применяется, например, при сравнительном анализе политических систем различных стран, места и роли политических партий в политической системе и т.д..

Для того чтобы понять истинную сущность мира политического, необходимо изучать различные его формы проявления, аспекты, то, как эти последние выражаются в различных странах и регионах, у различных наций и народов, в различных социально-экономических, общественно-исторических ситуа­циях и т.д. В этом контексте в качестве объектов сравнитель­ного анализа можно брать политическую систему во всей це­лостности, ее формы, типы и разновидности, но можно конк­ретизировать внимание и на ее конкретных составляющих, таких как государственные институты, законодательные орга­ны, партии и партийные системы, избирательные системы, ме­ханизмы политической социализации и т.д. Современные ком­паративные политические исследования охватывают десятки, а то и сотни сравниваемых объектов, которые проводятся с использованием, как качественных подходов, так и новейших математических и кибернетических средств сбора и обработки информации. Например, в сравнительном проекте К. Джанды "Политические партии: Транснациональный обзор" охватываются 158 партий из 53 стран за 50-70-е годы. В этом проекте выделены 111 переменных, которые сгруппированы в 12 клас­теров, соответствующих основным характеристикам органи­зации и деятельности политических партий (институционализация и государственный статус, социальный состав и база, характер и степень организованности, цели и ориентация и т.д.) (См.: Кулик А.Н. Сравнительный анализ в партологии: про­ект К. Джанды // Полис. 1993. № 1).

Социологический метод. Представляет собой совокуп­ность приемов и методов конкретных социологических иссле­дований, направленных на сбор и анализ фактов реальной по­литической жизни. Методы социологических исследований - опросы, анкетирование, эксперименты, статистический анализ, математическое моделирование позволяют собрать богатый фактический материал и на его основе изучить политические явления и процессы. Их преимущество заключается в том, что исследователь имеет дело с материалом, который можно мате­матически формализовать, проследить тенденцию и корреля­цию. Немаловажно и то, что на основе социологического материала, возможно, сделать политические прогнозы.

В современной политологии социологические методы получили большое распространение. На их основе сложилась прикладная политология, ориентированная на практическое применение результатов исследования, которые выступают как специфический интеллектуальный товар, заказчиком и получателем которого выступают центральные и местные власти, государственные учреждения, политические партии и т.д.

Метод экспертных оценок. В основе метода лежи; про­ведение экспертных оценок специалистов в той области поли­тической деятельности, по поводу которой ведется экспертиза. Опыт показывает, что наиболее эффективным является при­менение метода экспертных оценок для решения широкого круга неформализуемых проблем политической жизни - выра­ботки управленческого решения, оценки политической ситуа­ции, прогноза политического развития и т.д. Понятно, что осо­бое значение для метода экспертных оценок имеет подбор экс­пертной группы.

Моделирование политических процессов. Суть этого ме­тода состоит в исследовании политических процессов и явле­ний путем разработки и изучения их моделей. Возможны раз­личные классификации моделей. Например, по назначению выделяют измерительные, описательные, объяснительные, критериальные и предсказательные модели.

Моделирование политических процессов может осуще­ствляться не только на основании уже известных, эмпиричес­ки проверенных данных, но и на основании гипотез. Модели­рование гипотез и проведение вычислительных экспериментов с полученными моделями позволяет, с одной стороны, прове­рить гипотезы на непротиворечивость, с другой стороны, выя­вить наиболее чувствительные и важные параметры модели, те признаки и связи, изменения которых оказываю? наиболее существенное влияние на выходные параметры модели.

Сегодня в связи с совершенствованием ЭВМ и программных средств моделирование макро- и микро-политических про­цессов стало одним из перспективных направлений в разви­тии методологии политической науки, которое в свою очередь имеет множество собственных разветвлений. Лишь только си­стемное моделирование политики охватывает и динамические, и стохастические модели политической жизни, активно при­меняемые для анализа циклически повторяющихся избирательных процессов и кампаний, а также для прогнозирования ре­зультатов выборов в парламент.

Однако моделирование в политике, как метод исследования, применяется в нашей стране еще редко. Причины здесь разные: слабая математическая и компьютерная подготовка политологов, отсутствие необходимой вычислительной и компь­ютерной техники, соответствующих программ для ЭВМ, невозможность полного перевода всей гаммы политических процес­сов и явлений на математический и компьютерный язык и т.д.

Бихевиористский метод. Его можно определить как спо­соб исследования политических явлений и процессов, заклю­чающийся в анализе поведения отдельных людей и групп. Клю­чом к пониманию этого метода является категория политичес­кого поведения.

Применение бихевиористского метода в политологии основывается на убеждении, что политика как общественное явление имеет, прежде всего, индивидуальное измерение, а все групповые формы деятельности она стремится вывести имен­но из анализа поведения индивидов, соединенных групповы­ми связями. Подход такого рода предполагает, что доминиру­ющим мотивом участия в политике является психологическая ориентация. Корни политического бихевиоризма ведут к нача­лу нынешнего столетия, к работам известного немецкого учено­го Макса Вебера. Однако феноменальный скачок в его разви­тии произошел на Западе после второй мировой войны в ос­новном благодаря трудам американских политологов. Стали говорить даже о так называемой "бихевиористской" (поведен­ческой) революции в политологии, связанной, прежде всего с применением новых эмпирических и количественных методов, заимствованных из арсеналов психологии, социологии, эконо­мической науки, а также математики, кибернетики, географии и даже медицины. Из психологии и медицины в политическую науку начали вторгаться тесты и лабораторные эксперимен­ты, из социологии - анкетные опросы, интервью, наблюдения, из математики и статистики - регрессионный, корреляционный, факторный и другие виды анализа, а также математическое моделирование и методы теории игр. Впоследствии стали активно создаваться информационные базы политических данных и экспериментальные системы "искусственного интеллекта" на основе электронно-вычислительной техники. Бихевиористский подход был призван определить реальные причины и парамет­ры политического повеления на массовом уровне. В поли­тических исследованиях акцент делался не на формально-юри­дическом анализе государственно-правовых и политических институтов и не на исследовании формальной структуры поли­тической системы общества, а на изучении различных аспектов поведения людей как участников политического процесса.

С исторической точки зрения появление бихевиористского метода ознаменовало своеобразный протест в политологии, который выражал открытую неудовлетворенность достижени­ями традиционной политической науки, в частности, применяе­мыми в ней историческими и институциональными подходами, полагая, что необходимо разрабатывать дополнительные ме­тоды и подходы, которые бы вооружили политическую науку эмпирическими гипотезами и системными теориями. Он, несом­ненно, связан и с особой предрасположенностью американской культуры к прагматизму, поклонению фактам, науке и т.д.

Наряду с названными при исследовании политики ши­роко используются и общенаучные методы (иногда их называ­ют принципами) исследования: системность - ориентация на изучение объекта как системы, раскрытие его целостности и создание единой теоретической картины; единство теории и практики, выступающее гарантом объективности содержания знания, критерием, мерилом проверки истинности результатов познания; детерминизм - признание объективной взаимосвязи и взаимообусловленности явлений материального и духовно­го мира, существования причинности всех явлений; единство теоретического и эмпирического, характеризующее целостность научного исследования, практическую проверку исходных теоретических положений; исторический подход, требующий изу­чения социальных явлений в их временном развитии, выявле­нии связи прошлого, настоящего и будущего.

Эти методы принадлежат не только политологии, а обществознанию в целом, они применяются в процессе познания, исследования любых общественных явлений и процессов, в том числе и политических.


3. Основные парадигмы и школы политологии

Политология, как и другие социальные науки, отно­сится к разряду полипарадигматических дисциплин, т.е. допус­кает сосуществование различных концептуальных подходов к исследованию политики, которые поддерживают соответству­ющие группы и школы.

Понятие парадигмы введено в науковедение американ­ским историком науки Т. Куном в 60-е годы нашего столетия. С точки зрения куновской концепции, парадигма как бы задает направленность исследованию политики, в русле которой ис­следователь, опираясь на те или иные традиции, политические теории и идеи, осуществляет решение конкретной проблемы,

Логическая модель развития научного познания поли­тики по Куну представляет собой процесс последовательной смены парадигм: накопление фактов, противоречащих при­нятой парадигме, выдвижение новых конкурирующих теорий, ведущих между собой борьбу за лидерство, которая заканчи­вается победой одной из них, превращающейся в новую па­радигму. В этом плане можно сказать, что история политологии - это история постоянного обновления и обогащения парадигм.

С высот сегодняшнего дня выделяют следующие основ­ные парадигмы политологии.

Теологическая парадигма исходит из сверхъестественно­го, божественного объяснения природы политики и полити­ческой власти. Такой подход к политике, как уже отмечалось, был характерен для первоначального этапа развития полити­ческих учений, когда божественным признавался весь социаль­но-политический строй, а власть, государство рассматривались лишь как часть универсального мирового порядка, созданно­го Богом. Конечно, такое объяснение природы политики, стро­го говоря, вряд ли можно назвать научным. И все же эта фор­ма интерпретации политических явлений существовала не­сколько веков, и забывать об этом нельзя.

Широкое распространение получили и так называемые нamуpaлиcmuчecкue парадигмы, суть которых сводится к попыт­кам объяснить политику преимущественно внесоциальными природными факторами - географической средой, климатичес­кими условиями, биологическими и расовыми особенностями людей и т.д.

Это направление возникло еще в древности. Так, уже в сочинениях Гиппократа, Платона, Аристотеля содержатся неоднократные указания на влияние географической среды на политику. В XVII-XVIII веках натурализм превратился в один из ведущих принципов европейской просветительской мысли. Сторонники этого направления стремились распрос­транить на общественную жизнь и поведение человека зако­номерности, установленные в физических науках. Особенно широко использовался принцип тождества микро- и макро­космоса, развития общества и биологического организма. В политологии натурализм получил свое воплощение в геопо­литике, биополитике и психологизаторских концепциях.

Основателем геополитики принято считать французско­го мыслителя Ж. Бодена (XVI в.), сформулировавшего концеп­цию влияния климата на поведение людей. Впоследствии эта концепция была развита Ш. Монтескье в сочинении "О духе законов", в котором сформулированы основные принципы "геополитического направления" в политике. Согласно Мон­тескье географическая среда и, в первую очередь, климат опре­деляют дух народа, форму государственного устройства и ха­рактер общественного устройства.

В XX веке идеи геополитики развил профессор Оксфор­дского университета Джон Маккиндер. Именно его работа "Географический стержень истории" (1904) легла в основу всех геополитических концепций XX века. С точки зрения Маккиндера, для современного геополитического анализа и практической внешней политики важнейшее значение имеет географический детерминизм, "размещение" политических сил в кон­кретной географической среде. Маккиндер исходил из постулата, впоследствии утвердившегося в геополитике, что государства, не имеющие выхода к морю, существенно отста­ют в развитии. Он пришел к делению мира на сухопутную и морскую силы. Сегодня учет геополитических факторов явля­ется неотъемлемой составной частью формирования полити­ческого курса любого государства.

Биополитическая парадигма своими корнями уходит в XIX век, в доктрины раннего позитивизма, согласно которым наука должна описывать только непосредственно наблюдае­мое. В общественной жизни таким наблюдаемым фактором выступало поведение, которое, в свою очередь, определялось как наблюдаемая совокупность реакций организма на набор фиксируемых стимулов. Объяснение поведения сводилось к однозначно жесткой схеме биополитики: "стимул - организм - реакция". При этом принципиальным для биополитики явля­ется отказ от признания любых внутренних психологических звеньев, опосредующих реакцию и поведение человека. Отсю­да сторонники данного направления делали вывод, что имен­но пол, возраст, генетические, врожденные качества и свойства человека могут служить основанием для определения особен­ностей политического поведения, так как только этим каче­ствам и свойствам присущи соответствующие регуляторы.

Именно на этих принципах сформировался бихевиоризм (наука о поведении) - одно из ведущих направлений в амери­канской социологии и политологии конца XIX - начала XX ве­ков. Классическая форма бихевиоризма достигла расцвета в 20-30-е годы. На этот период приходится пик влияния бихеви­оризма на идеи и методы политологии. Значительный вклад в разработку методологических и теоретических основ поведен­ческого направления в политологию внесли ученые Чикагско­го университета Ч. Мерриам и Г. Лассуэл. Сформировалась "Чикагская школа" в политической науке США.

Большую популярность среди американских политоло­гов бихевиоризм завоевал благодаря, прежде всего, четко вы­раженной установке на эмпирическое исследование поведе­ния людей в сфере политики. Этим он выгодно отличается от доктрин, разработанных в рамках европейских социально-фи­лософских и государственно-правовых традиций, характери­зовавшихся поверхностным описательством и узким юридическим формализмом. Второе дыхание в своем развитии би­хевиоризм в США получил после второй мировой войны.

В настоящее время идеи биополитики находят свое воп­лощение также в феминистских теориях, прежде всего в поли­тологии феминизма, занимающейся исследованием особенно­стей политического поведения женщин, влияния пола, возрас­та, темперамента на область политики. На сходных с биологическим подходом методологических позициях находят­ся и представители психологизаторского направления, получив­шего распространение в политологии в 50-60-е годы XX века. Суть его сводится к абсолютизации психологических качеств человека, к попыткам объяснить политическое явление, политическое поведение исключительно психологическими каче­ствами индивида либо малой группы.

Данный подход получил свое воплощение, в частности, в концепции власти Б. Рассела. Раскрытие психологии власти, по мнению Рассела, включает в себя анализ таких индивиду­альных явлений, как страх, отчаяние, коллективная истерия. Именно эти качества личности чаще всего используются тем или иным лидером для утверждения себя в качестве диктатора. Поэтому важнейшим условием сохранения демократии и недопущения диктаторского режима являются, по утверждению Рассела, предотвращение условий, порождающих социальное возбуждение, воспитание людей в духе, исключающем появле­ние склонностей к подобным настроениям. Нетрудно видеть, что данный подход расширяет спектр аргументов бихевиорис­тского направления через изучение и анализ скрытых мотивов поведения.

Рассмотренные выше натуралистические парадигмы в политологии - это лишь одно направление. Другое не менее значимое направление представляет социальная парадигма. Она объединяет весьма разнообразные теории, суть которых сводится к стремлению объяснить природу и происхождение политики через социальные факторы, и прежде всего через определяющую роль той или иной сферы общественной жиз­ни, того или иного общественного явления, или же через при­обретенные (социокультурные) свойства субъекта социально­го действия.

Этих позиций придерживается, например, марксистская концепция, согласно которой политика детерминирована дви­жением экономических процессов и выступает как надстройка над экономическим базисом общества. Наряду с марксистской концепцией, существует довольно распространенная точка зре­ния на политику, политическую жизнь как относительно ав­тономную сферу жизни. Такой подход нашел свое воплощение в теории рациональности М. Вебера, концепции элит В. Парето и Г. Моска и в ряде других школ и направлений.

В западной политологии довольно широко распрост­ранена концепция "господства права", в соответствии с ко­торой право рассматривается в качестве порождающей при­чины политики. Сторонники данной концепции полагают, что именно право, а не политические деятели, в состоянии обеспечить социально-политический компромисс в обществе, которым должны руководствоваться как государство, так и индивиды. С их точки зрения процесс общественного разви­тия представляет собой не что иное, как историю господства тех или иных сменяющих друг друга законов. Отсюда основ­ная цель политологов при анализе политической жизни яко­бы должна сводиться исключительно к исследованию право­вых норм.

К разновидностям социальной парадигмы относится и культурологический подход. Сторонники данного подхода рас­сматривают содержание политических процессов под ценност­но-нормативным углом зрения. В результате политика предстает как продукт осознанных мотиваций и форм поведения челове­ка. При этом в качестве политических ценностей, определяю­щих характер поведения людей, форму политического поведе­ния, называют следующие виды: идеологические, в основе кото­рых лежит нравственная, моральная убежденность индивидов в ценности того или иного общественно-политического строя и провозглашенных им принципов; структурные, опирающиеся на приверженность индивидов механизму и нормам политичес­кого режима; персональные, связанные с верой индивидов в лич­ные качества политических лидеров. Выбор тех или иных цен­ностей, а следовательно, и форм политического поведения, оп­ределяется социокультурными характеристиками, свойствами человека, которые всегда индивидуализированы.

Итак, рассмотренные нами наиболее существенные под­ходы к описанию природы и сущности политики показывают сложность и многоплановость политической жизни и ввиду этого невозможность в полной мере объяснить ее лишь в рам­ках одного, подчас упрощенного подхода, одной парадигмы. С другой стороны, рассмотренные парадигмы позволяют уви­деть то, как менялись представления о политике в контексте общего представления о законах общественного развития.

В современной политологии определились следующие направления в исследовании природы и сущности политичес­кой жизни:

1) социологическое направление, делающее упор на тео­ретико-методологическое осмысление природы и сущности политики, политических явлений и процессов;

2) нормативно-институциональный подход, в основе которого находится анализ политических, конституционных норм и институтов, партийных и избирательных систем, их сравнительный анализ;

3) эмпирико-аналитическое направление, основывающе­еся на анализе данных наблюдения и эксперимента, результа­тов конкретно-социологических исследований.

В настоящее время сложились национальные политоло­гические школы.

Ведущую роль в современной зарубежной политической науке занимает американская политология. На формирование американской политологической школы значительное влияние оказали традиционные подходы и концепции, восходящие к политическим идеям Платона и Аристотеля, классическому конституционализму Т. Гоббса. Дж. Локка, Ш. Монтескье и др. В американской политологической науке отсутствует господ­ствующее направление. Наиболее распространенными и зна­чительными являются: 1) социологическое направление: 2) бихевиористское (поведенческое) направление; 3) психологичес­кий подход.

Центральной задачей американской политологии тра­диционно остается разработка проблем политической власти. При этом выделяют два уровня исследования: 1) анализ конституционных основ и принципов политической власти (Кон­гресс, система президентства и административно-управлен­ческого аппарата и т.п.); 2) анализ политической власти и политического поведения (механизм функционирования обще­ственного мнения, поведения избирателей, деятельность поли­тических партий).

В последнее время в американской политологии бурное развитие получили новые направления (теории политическо­го управления, международной политики, политической мо­дернизации, сравнительной политологии).

Американская школа политологии оказала существен­ное влияние на политическую науку в Англии. В современном виде английская политология представляет новую отрасль гу­манитарного знания, в которой все больше усиливается эко­номическая, социологическая, социально-психологическая на­правленность политических исследований. При этом особое внимание уделяется анализу английской политической систе­мы, института выборов, механизма политического давления на правительство и парламент со стороны различных формаль­ных и неформальных групп, психологии политического пове­дения избирателей и др. Центральными проблемами современ­ной английской политологии являются: 1) теория конфликта; 2) теория согласия; 3)теория плюралистической демократии.

В отличие от англо-американской политологии современ­ная политология ФРГ носит преимущественно теоретико-фило­софский характер и сочетается с политико-социологическими исследованиями. В центре внимания политологов ФРГ являют­ся: теории политических систем; сравнительное и историческое изучение типов господства и их идеологического оформления, т.е. политических учений; социология политических институтов, партий, политического поведения; анализ общественного мне­ния и политической роли средств массовой информации.

Что касается Франции, то здесь политическая наука срав­нительно молода. Она, по существу, оформилась как самостоя­тельная отрасль знаний только после второй мировой войны. Для политической науки во Франции более характерными являются теоретические, государствоведческие аспекты, исследование по­литических процессов в рамках конституционного права.

В России, как уже отмечалось, лишь в последние годы политология как наука и учебная дисциплина получила офи­циальное признание и гражданство. В центре внимания иссле­дователей находятся следующие проблемы: политическая жизнь и ее основные характеристики; теория власти и властных от­ношений; политические системы и режимы современности; по­литическая культура и политическая идеология; личность и политика; политическая модернизация общества; геополити­ка; международные политические отношения.


4. Сравнительная политология

Историческая апробированность и оправданность сравнительного подхода (обычно наряду и в комбинации с другими методами) позволяет констатировать выделение в политической теории специальной отрасли знания – сравнительной политологии (в другом срезе – сравнительной политической культурологии).

В гомогенной культурно-цивилизационной среде применение политических сравнений не сопряжено с принципиальными трудностями. К тому же многое упрощает здесь, скажем, применительно к постхристианской цивилизации Запада, использование общепринятого и развитого языка для описания политической культуры, который начал складываться еще в трудах Платона и Аристотеля. Знаменитая схема политических режимов последнего явилась результатом сравнения десятков государств средиземноморской древности. Образцовым компаративистским исследованием остается в этом смысле книга А. де Токвиля. На этом уровне сопоставления сегодня допустимо пользоваться определением политической культуры как индивидуально-личностного отношения к явлениям политической жизни, стиля поведения субъекта политической власти. Категории сравнения могут быть найдены в наработках политической социализации и образования, политической философии и политэкономии, политической психологии и этики, политической географии, демографии и политэкологии, политической кибернетики и даже политической астрологии.

Сложности нарастают при сравнении политического сознания, политических систем и инструментов, политических элит и политического лидерства различных цивилизационно-культурных объектов, например, Востока и Запада. С подобными трудностями столкнулся М.Вебер, который попытался использовать китайский материал в своих исследованиях. Сравнение политических традиций требует переноса акцента на несколько иное определение политической культуры как усвоения наличного политического опыта, который задан историей, что требует сопоставимого уровня изученности цивилизационно-культурных объектов (объективно) и адекватного научного выбора методик со стороны исследователя-политолога (субъективно). В этом смысле презумпцией будет отказ от евроцентризма, живучесть которого кроме субъективных предпочтений может быть детерминирована языком политологии. Во многих случаях он просто не имеет эквивалентов для описания политических реалий Востока. Отказ от евроцентризма позволит избежать приверженности концепции “столбовой дороги” политического развития человечества, что открыто проявлено в марксизме-ленинизме и латентно содержится в доктринах либерально-демократического толка.

Сравнительное изучение и усвоение политических культур привычно может идти от более продвинутых научно-теоретических достижений Запада в их применении к “традиционным” обществам Востока. Это касается как заимствования готовых политических форм, так и использования достаточно жестких (в теоретическом плане) политических технологий Запада в политических средах Востока в процессе модернизации, понятой не как европеизация. Структурно-функциональный подход в комбинации с социологическим мог бы дать точные и сопоставимые сведения о приживаемости институтов Запада на восточной почве.

Однако возможен, на наш взгляд, и весь путь – от зафиксированных культурно-цивилизационных различий (западно-христианской, арабо-исламской, индо-буддийской, китайско-конфуцианской и русско-православной цивилизации) к выделению инвариантов поведения политических структур, поведения и менталитета, которые необязательно совпадут с примитивно трактуемыми универсальными, так называемыми “общечеловеческими” ценностями в политике. После вычленения инвариантов в “осадке” окажутся элементы национальной политической специфики, которые могут стать богатым исходным материалом для практически-политического и теоретически-политического творчества. При этом важно избежать исходного излишне упрощенного разделения общественных организмов на традиционные и современные, так как “традиционное” может оказаться вполне современным, а не просто “закрытым” или “стагнирующим”, а “современное”, в свою очередь, может быть представлено традицией политических инноваций, “традицией”, защита которой подразумевает определенную “закрытость”. По-новому может быть, например, поставлена проблема политического прогресса: умещается ли в рамки политической модернизации движение от традиционной патерналистской восточной деспотии к вполне современной западной авторитарно-тоталитарной диктатуре? В любом случае западно-восточная политическая компаративистика может многое дать на пути взаимообогащения и синтеза политических культур, совершенствования языка политического общения, практического разрешения актуальных и потенциальных политических конфликтов.

Каждое последующее поколение не довольствуется тем осмыслением политической жизни, которое ему достается по наследию, и выдвигает новые подходы к организации исторического материала, современной политики и прогнозированию политических событий. На сегодняшний день сохраняют свое значение (т.е. работают дополняя друг друга) три общесоциологические глобальные парадигмы, включающие в себя собственно политологические подходы: формационная, цивилизационно-культурологическая и мир-системная – каждая с их достоинствами и недостатками.

Схема всемирно-исторического процесса, так называемая “пятичленка”, предложенная К. Марксом в середине прошлого века, включает пять (в более общем виде – три) этапов формаций.

Разрешающая способность этой схемы, созданной преимущественно на европейском материале, оказалась недостаточной, потому что даже ни одно европейское общество не прошло предварительно все ступени этой лестницы исторического прогресса. К тому же схема оказалась совершенно негодной для народов Востока, который во все исторические времена представлял три четверти человечества.

К чести Маркса следует отметить, что он догадывался об этом и предложил дополнить схему “азиатской” формацией (для всех неевропейских обществ), которую он помещал на стыке первичной и вторичной формации, грубо говоря, вместо рабовладения и феодализма, так как приход капитализма на Восток кладет (по Марксу) предел всей восточной специфике. Так же как деревню она (буржуазия) сделала зависимой от города, так варварские и полуварварские страны она поставила в зависимость от стран цивилизованных, крестьянские народы – от буржуазных народов, Восток от Запада. Сам Маркс, и это снова говорит в его пользу, предостерегал от применения “универсальных отмычек” в виде какой-нибудь общей историко-философской теории. Неизвестно, правда, имел ли он в виду собственную теорию, но вот его последователи явно превратили его схему в “универсальную отмычку”, а весьма конструктивную мысль об “азиатском способе производства” отбросили во имя “чистоты” и “стройности” учения, будто ничего такого основоположник как бы и не говорил. Академические споры на эту тему изредка допускались, но в учебниках преобладала “пятичленка”.

Хотя Маркс и Энгельс выступали против идеи национального единства, считая ее буржуазной уловкой, скрывающей классовый антагонизм, против конструктивности идеи разнообразия культур, так как они подчинены законам линейного детерминированного развития, и видели фактор прогресса в превращении капитализма в мировое явление, поскольку остальные колонии приносят пользу экономике передовых метрополий, а приобщение к мировой экономике имеет цивилизирующее значение. Да и сегодня многие ученые (на Западе больше, чем на Востоке) по-прежнему не осознают, что “общечеловеческие” духовные ценности создаются и постоянно подпитываются и освежаются родниками различных национальных культур.

Цивилизационно-культурная парадигма (Н.Я.Данилевский, П.Сорокин, О.Шпенглер, А.Тойнби, Д.Икэда) – в основном теоретический продукт нашего века. Здесь вся история человечества мыслится как совокупность своеобразных, относительно замкнутых цивилизаций (их насчитывали от 5 до 21), каждая из которых проходит стадии возникновения, роста, надлома и разложения, умирая от естественных катастроф, военных поражений или внутренних конфликтов. В последнем случае виноватой оказывается творческая элита, которая, оказавшись не на высоте перед очередной “судьбоносной” проблемой, превращается в господствующее меньшинство, правящую политическую элиту, предпочитающую силу авторитета. Основная масса населения, отчужденная от власти и собственности – это “внутренний пролетариат”, который в союзе с варварской периферией или “внешним пролетариатом” выступает на борьбу против правящего меньшинства, что ведет к гибели цивилизации. Теория цивилизаций содержит сильную альтернативу евроцентризму, открывает перспективу сближения Востока и Запада на путях их духовного обогащения и обновления. Ядром каждой цивилизации выступает духовная культура во всей ее неповторимости, а прогресс – духовное совершенствование людей, сопряженный с отказом от абсолютизации материальных ценностей и возрождением гармонии между человеком и природой в духе лучших достижений народов Востока и Запада. В области геополитики цивилизационный подход приносит порой нетривиальные результаты (см: С. Хантингтон. Столкновение цивилизаций).

Сочетание формационного и цивилизационного подходов в восточно-западных сопоставлениях до сих пор не является простой проблемой и лишь отчасти разрешается с помощью третьей новейшей парадигмы, предложенной в 70-е годы школой мир-системного анализа (Ф.Бродель, И.Валлерстайн). Согласно Валлерстайну, в XVI в. в Европе произошла смена мир-систем: мир-империи, основанные на политическом властвовании, уступили место мир-экономике, основанной на торговле. Центр силы переместился из Севильи (империя Габсбургов) в Амстердам. Это была победа капиталистической мир-экономики (КМЭ), которая с тех пор выступает как современная мир-система (СМС) и вокруг которой складывались концентрационные кольца мировой периферии. Ядро-центр КМЭ, получая основную массу торговой прибыли, постоянно ведет борьбу за монополию, и государство выступает инструментом этой борьбы, решающим фактором внутренней и внешней экспансии.

За всю 500-летнюю историю СМС ее центр силы несколько раз перемещался: от Cоединенных провинций (Голландия) к Великобритании, от Великобритании к Соединенным Штатам, от Соединенных Штатов к ... Пики гегемонии, как правило, наступали после мировых войн, что видно из следующей схемы:



Особенностью экономической, а значит и политической гегемонии мир-системный анализ считает наличие следующих признаков:

• Развитие начинается в агропромышленной сфере, максимум гегемонии приходит на этапе торговли, утрата гегемонии связана с переходом к банковско-финансовому периоду.
  
• Любой гегемон организует свою политико-экономическую защиту под лозунгами “свободной торговли” и “глобального либерализма”.
  
• Держава-Гегемон преобладает в военно-морском отношении.
  
• Обычно, как это отмечалось выше, Гегемония набирает силу через мировые войны, которые длятся примерно в течение 30 лет.
  

Замечательно также то, что каждый будущий победитель начинал с того, что брал себе в партнеры предыдущего Гегемона (Великобритания – Голландию, США – Великобританию). Согласно геополитическому прогнозу мир-системного анализа (а его прогностические возможности очевидны), история отпустила КМЭ еще 70 – 80 лет. Началом конца следует считать 1914 год. Свой пик США, как современный Гегемон уже пережили, и со второй половины 60-х годов начался их упадок. Будущий Гегемон уже должен налаживать партнерские отношения с США, но вот кто им будет – это пока остается под вопросом, хотя многое говорит в пользу кандидатуры Японии или Китая.

Сегодня считается фактом победа современной мир-экономики советской “мир-империей”, которую к тому же в пропагандистских целях определили как “империю зла”. С абсолютным прогностическим оптимизмом марксизма происходит трудное расставание. Но и прошумевшее на весь мир сообщение о “конце истории” и окончательном и бесповоротном торжестве либерально-демократических порядков во всем мире по образцу США и Европы весьма уязвимо для критики. В эпоху Риска, нерешенных глобальных проблем говорить о каких-либо окончательных решениях необходимо с определенной осторожностью. Тем более что четвертая часть человечества продолжает социалистический эксперимент и делает это весьма осмотрительно и солидно. Чтобы повторить печальный опыт советской “мир-империи” миллиардному народу предстоит породить своего Горбачева, изъявить политическую волю или дать молчаливое согласие на разрушение собственной страны, чего прямо требуют на Западе в качестве цены за “выход из тоталитаризма”. Думается, что слухи об окончательной смерти марксистского социализма сильно преувеличены, что лишь история покажет, был ли это действительный тупик или опередивший свое время, а потому и трагический, социальный опыт.

В любом случае можно воспользоваться сильными сторонами всех трех подходов, чтобы организовать материал, помня о первородном евроцентристском грехе марксизма, о внутренней евроцентристской доминанте мир-системного анализа, его “капиталоцентризме”, об уравновешивающих потенциях цивилизационного подхода для судеб единого в своем многообразии мира. Последнее особенно важно, ибо никто не станет отрицать, что мир политики по-разному смотрелся и смотрится из Нью-Йорка, Лондона, Парижа и Берлина и различия эти возрастают при взгляде из Пекина, Дели, Каира, Токио или Москвы, что национальные политические культуры-традиции еще не вырастили единого метаязыка, что язык западной христианской цивилизации является хотя и преобладающим, но не единственным.

Большая продвинутость Запада в развитии политических форм и теоретическом осмыслении этого развития средствами политических наук – неоспоримое достижение европеизма, от которого следует отличать евроцентризм. Сегодня никто из серьезных исследователей Запада не отрицает необходимости включить в политический анализ и синтез три четверти населения мира (Восток), все этнокультурные регионы земли с их историей и политической культурой. Однако добывание научной истины здесь сопряжено с непростыми процедурами сравнения, поскольку политическая жизнь Востока и Запада должна изучаться, как некоторая целостность, тогда как раньше если и привлекались материалы Востока, то лишь для того, чтобы лучше понять собственную историю Запада и собственные проблемы.

Чтобы сравнить, нужны категории (индикаторы), поиски которых неизбежно приводили к хорошо изученной истории и теории западной политической культуры. Собственно именно этому обстоятельству – использованию развитого языка (категорий) европейской христианской цивилизации – во многом обязан своим существованием евроцентризм. Другими словами, использование самой зрелой и влиятельной политической культуры современности, не говоря уже о прямых некритических заимствованиях в институциональной сфере, чревато невольным европоцентризмом, потерями в национальном политическом менталитете, разрывами национальных традиций и даже их утратой.

Это прекрасно понимают политологи Запада, которые согласны с тем, что политическая жизнь Востока может быть адекватно понята лишь в терминах политической культуры Востока, что азиоцентризм имеет не менее прав на существование, чем европоцентризм, хотя с нашей точки зрения “оба хуже”. Порой на Западе делаются удачные попытки осмыслить чужой политический опыт через “нейтральные” понятия естественных и точных наук (“вход, выход, кодирование, информация, обратная связь и т.д.), но в конечном счете все это оборачивается иллюзией нейтральности, так как, строго говоря, ни одно из этих понятий не может быть нейтральным, поскольку несет европейские ценности в скрытом виде. В качестве работы, преодолевшей преграду европоцентризма и содержащей очень полный набор критериев и методов для сравнительной политологии, необходимо назвать и рекомендовать переведенную на русский язык книгу Догана М. и Пеласси Д.

И все же интуитивно ясно, что политическая истина может быть добыта в сравнении, при условии, что сравниваются явления, в сопоставимой мере изученные, понятия однопорядковые, рядоположенные, и значит достаточно абстрактные. Сегодня удается показать, что современный уровень изученности политических культур Запада, России и Востока позволяет осуществлять их сравнение. И не беда, что различия между ними очевидны, сходств придется разыскивать.

В центре политической жизни всех стран сегодня, безусловно, находятся проблемы демократии. Однако это не значит, что сама демократия приобрела для всех стран и народов мира значение первейшей общечеловеческой политической ценности. На Востоке до сих пор демократии предпочитают “порядок”, то есть те или иные варианты авторитаризма. В связи с этим следует сказать, что мир действительно осознает недостаточность негативного определения демократии как освобождения от произвола того, что у нас было названо “культом личности”, от гнетущего контроля со стороны правящей элиты, всевластной номенклатуры, а также узость самого понимания демократии всего лишь как свободы политического выбора (это необходимый, но недостаточный минимум демократии) безотносительно к целям самой демократии (свободы не “от...”, а “для...”).

Как только мы уходим от вопроса “негативного” определения демократии (освобождения для ...) и подступаем к позитивному ее смыслу (демократия для...), что политика – это правила игры, в основу которой положены ценностные ориентации. Но после этого необходимо признать, что в политику врывается проблематика идеалов, а значит деидеологизация политической сферы – не более чем удобный для кого-то (для тех, кто не хочет ясности в определении перспектив) политический миф.

Вчитаемся в соображения современного французского политолога: “Сегодня в странах “третьего мира” главное состоит в том, чтобы найти путь между открытостью по отношению к мировому рынку (которая необходима, потому что она способствует конкуренции) и защитой личной и коллективной самобытности от девальвации и чуждых идеологических построений”¹.

Только сравнительная политология сегодня может дать ответы на следующие вопросы большой политики:

• Чем объяснить разнообразие национальных вариантов политического развития?
  
• Почему Восток во многих отношениях отстал от Запада?
  
• Как отсталой стране догонять ушедшие вперед?
  
• Как различные страны Востока и Россия справляются с проблемами политической модернизации?
  

4.1. Литература

1. Ачкасов В.А. Сравнительная политология: Курс лекций. – СПб.: Социологическое общество им. М.М. Ковалевского, 2002. – 184 с.
   
2. Валлерстайн И. Россия и капиталистическая мир-экономика 1500–2100 // Свободная мысль. – 1996. – № 5.
   
3. Всемирное писание: Сравнительная антология священных текстов. Пер. с англ. / Под общ. ред. П.С. Гуревича. М.: Республика, 1995.
   
4. Гумилев Л.Н. Этносфера: история людей и история природы. М.: Экспресс, 1993.
   Данилевский Н.Я. Россия и Европа. – М.: Книга, 1991.
   
5. Доган М. , Пелласи Д. Сравнительная политическая социология / Пер. с англ. М.: Соц.-полит. журнал, 1994.
   
6. Икэда Дайсаку. Новые волны мира к XXI веку / Пер. с яп. – Токио: Сока Гаккай Интер, 1987.
   
7. Ирхин Ю.В. Введение в политологию: Учебное пособие. – М: Изд. РУДН, 1995.
   
8. Ильин В.В., Панарин А.С. Философия политики. Учебное пособие для политических факультетов и гуманитарных вузов. – М.: Наука, 2000.
   
9. Сморгунов Л.В. Современная сравнительная политология. Учебник. М.: 2002. – 472 с.
   
10. Тойнби А.Дж. Цивилизация перед судом истории. / Пер. с англ. – М.: Прогресс – Культура, 1995.
    
11. Фурсов А.И. Школа мир-системного анализа // Восток. – 1992. – № 1. – С. 19–50.
    
12. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций? // Полис. – 1994. – №4. С. 33–48.
    
13. Шпенглер О. Закат Европы. – М.: Мысль, 1993.
    
14. Яковец Ю.В. Ритм смены цивилизаций и исторические судьбы России . – М. : ИЭ РАН, 1994.
    

5. Политология в системе профессиональной подготовки учителя

Узкоспециализированное мышление, низ­кий уровень гуманитарной культуры выпускников педвузов - серьезные причины "девальвации" педагогического дип­лома. Высшее педагогическое образование предъявляет к специалистам не только требования высокого качества принимаемых решений, но и умения мыслить самостоя­тельно в сложных, нестандартных ситуациях.

Ценность гуманитарного образования для будущих педагогов, учителей состоит не только в его образо­вательном, но и в воспитательном воздействии.

Необходимость гуманитаризации педагогического образо­вания вызвана и тем, что значительному числу выпускников педагогического вуза приходится заниматься не только педагогической, но и управленческой деятельностью. Это требует от них глубоких знаний в области политологии.

Политология, объясняя политические процессы и раскры­вая закономерности функционирования и развития политичес­ких систем, государственных институтов и общественно-поли­тических организаций, тем самым способствует тому, чтобы члены общества - руководители и рядовые граждане - осозна­вали общественные потребности и интересы, разбирались в проблемах, подлежащих решению, понимали перспективные за­дачи, которые зачастую закрываются элементарными повсед­невными нуждами.

На уровень и характер преподавания политологии ока­зывают существенное влияние неоднозначные процессы, про­исходящие в обществе и массовом сознании. В последние годы кризис общественного сознания развивается по формуле: от конформизма к плюрализму и от него к тотальному негати­визму, проявляющемуся в лозунге "отдохнем от идеологии". В обществе с ослабленными духовными ориентирами у многих людей возникает ценностный вакуум. Пошатнулось доверие к рациональной социальной мысли, к способности разума кри­тически воспринимать те или иные ценности, традиции, взгля­ды. Обострился кризис политической социализации молоде­жи: воздействие политической культуры на личность через традиции, опыт предшествующих поколений становится все более сложным. Также следует отметить, что в переходном обществе с характерной для него социоструктурной и еще более ради­кальной социокультурной маргинализацией действует меха­низм негативной мобилизации. Достаточно интенсивно про­являют себя и различные формы электорального негативизма в студенческой среде. Все указанные факторы накладывают свой отпечаток на преподавание политологии.

Основная цель преподавания политологии в современных условиях видится не только в передаче определенной суммы зна­ний о политике, но и в политическом научении, в выработке у студентов умений и навыков отстаивать и защищать свои права, реализовывать личные и групповые интересы черед представительные политические институты, тер­пимо относиться к инакомыслию, находить компромиссы и до­стигать консенсуса по ключевым вопросам. Изучение полито­логии развивает способности к элементарному рационально-критическому осмыслению политики, ведения политичес­ких дискуссий и переговоров, способствует развитию навыков самовыражения и аргументации. Это крайне необходимо в условиях укорененности в массовом сознании популистского обра­за мира, для которого характерны упрощенное объяснение собы­тий, плоское видение реальности, радикализм и непримиримость. В этой связи уместны слова французского политолога Ф. Бро: "В политике, где худшие страсти могут внезапно превратить людей в фанатиков, замутить предрассудками их сознание, за­дача политической науки - вносить холодный, трезвый, демифологизирующий, объективный взгляд" (Бро Ф. Политическая наука// Политология вчера и сегодня. М., 1990. С. 237).

Долгие годы вульгарного толкования политической те­ории, подмена ее политической мифологией обернулись сегод­ня для общества политическим суеверием и нигилизмом. И здесь следует подчеркнуть, что демократию нельзя ввести декретом за один день, ее нельзя построить по одному чертежу за неде­лю, месяц или год. До демократии общество должно дорасти: экономически, социально, нравственно и, наконец, интеллек­туально. Без твердых социальных и духовных основ демокра­тия остается либо мифом, либо неустойчивым политическим режимом, легко заменяемым той или иной формой диктатуры. Демократию не дают, демократии надо учиться.