Geum.ru

С. В. Кортунов проблемы национальной идентичности россии в условиях глобализации монография

Вид материалаМонография
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   49
6.

Крах коммунистической империи привел к острому идейному кризису, вылившемуся в кризис российской государственности, именно потому, что советская элита (т.е. российская советизированная элита) была начисто лишена национального самосознания. Эта элита, десятилетиями изолированная от мира, толком не знавшая и не понимавшая его, взяла на вооружение псевдолиберальные и псевдодемократические принципы и ценности. Вместо того, чтобы воссоздавать российское государство, она увлеклась далекими от реальностей современного мира идеями «демократического братства и солидарности» «мирового цивилизованного сообщества», что было сродни пролетарскому интернационализму коммунистов. Национальные интересы России, необходимость отстаивания в мире своих экономических и политических позиций оказались на периферии формационного преобразования страны.

Анемия исторического сознания элиты привела к тому, то после окончания холодной войны в конце 80-х - начале 90-х годов советское, а затем и российское руководство не сумело обеспечить преемственность геополитических интересов России и тем самым спровоцировало невиданное геополитическое наступление США, предпринятое ими после того, как холодная война была объявлена достоянием прошлого. Не подлежит сомнению, что к этому времени вывод советских войск из стран Центральной и Восточной Европы был так или иначе неизбежен, и он отвечал национальным интересам страны. Столь же неминуемы были и распад ОВД, и объединение Германии. Другое дело, что в это время сохранялись все предпосылки и возможности решить эти вопросы при должном учете национальных интересов, в частности, юридически оформив обязательства Запада не нарушать в Европе геополитический статус-кво, в том числе и путем расширения НАТО на Восток. И Запад, следует признать с полной определенностью, был тогда к этому готов. Ведь в конце 80-х гг. никому даже в кошмарном сне не виделась возможность вступления в альянс Чехии, Польши и Венгрии, не говоря уже о странах Балтии. За все эти внешнеполитические промахи и ошибки несет ответственность именно советская элита.

«Распустив» затем при попустительстве союзной элиты без всякого давления извне СССР (т.е. Большую Россию), РСФСР резко прервала преемственность геополитических интересов и СССР, и Российской империи. В 1991 году после поражения ГКЧП Б.Ельцин должен был либо назначить дату внеочередных выборов Президента СССР и выставить свою кандидатуру, либо объявить РСФСР правопреемницей подлинной, исторической России, что предполагало начало переговоров о цивилизованном разделе СССР. Нет сомнений в том, что он не проиграл бы ни в одном, ни в другом случае. К тому времени и вся власть не только в РСФСР, но и в СССР была сосредоточена в его руках, и симпатии народа были на его стороне. Но он не сделал ни того, ни другого. Тем самым он полностью лишил в глазах окружающего мира всякой легитимности претензии новой России на внешнее влияние и зоны жизненно важных интересов, которые у нее как у государства, публично объявившего себя великой державой, неизбежно возникали. Надо ли удивляться, что запоздалые заявления МИД РФ в 1993-1994 годах о том, что Россия считает такими зонами всю территорию СНГ, были всеми квалифицированы как «имперские амбиции».

Фантастическое по масштабам геополитическое отступление, осуществленное новой Россией в 1991-1995 гг. в духе "позднего СССР" вновь без всякого ощутимого принуждения со стороны Запада, было основано на ложном представлении о возможности незамедлительной интеграции новой "неимперской" России в евроатлантическое сообщество, минуя прежние геополитические рубежи - страны ЦВЕ, Балтии, Украину, Молдавию, Белоруссию. При этом новое руководство России, выступая за активное развитие связей с Западом, никак не увязывало этот курс с вопросами "победы" или "поражения". Наоборот, считалось, что свержение коммунистического режима даже ценой распада Советского Союза создало абсолютно беспрецедентные условия для партнерства между Западом и «демократической» Россией.

На первый взгляд кажется, что сокращение территории России в результате государственного распада СССР не имеет большого значения: ведь Россия остается еще огромной страной. К тому же развитие на рубеже веков мировых телекоммуникационных систем, новых средств транспорта, информационных технологий, экономических и финансовых форм взаимодействия во многом снизило значение географического пространства как такового.

Но это не совсем так. Пространство продолжает играть свою роль, в том числе и в качестве параметра, определяющего статус государства в мировой политике. Пространство, территория определяют границы государства, а, следовательно, и пределы распространения культуры, традиций, национального образа жизни. Они влияют на состояние экономики и международных отношений. Территория – это символ жизненных интересов, жизненное пространство этноса, гарантия его выживания, роли и места в сообществе других этносов. Поэтому территориальные споры и вызывают самые жестокие конфликты и войны. Территория – это необходимая часть национального самосознания и необходимое условие формирования или лечения национального самосознания.

Нецивилизованный раздел СССР, при котором историческая Россия потеряла свои исконные территории, равно как и последующая сдача ее геополитических позиций, произошли при попустительстве и поражении выросших из советской элиты (а точнее – денационализированной русской элиты) демократических сил, начавших преобразования, но сдавших затем страну российским псевдодемократам, также как и они, лишенным чувства здорового русского национального самосознания.

Для того, чтобы в конце 80-х годов состоялся цивилизованный раздел СССР, был обязателен учет воли народов, уважение их добровольного выбора, переговорный процесс, учитывающий, какой народ, в каких границах вошел в состав России и в каких границах он провозглашает свое самоопределение. Беловежские соглашения, заключенные наспех, без предварительной подготовки и переговорного процесса, определяющего права и гарантии безопасности России как продолжательницы Советского Союза, судьбу народов, его населяющих, игнорировали интересы русских, безвозмездно вложивших свой труд в индустриализацию национальных окраин, протащивших другие народы на своих плечах от "дикого капитализма" до вершин человеческой цивилизации. Беловежские соглашения усилили катастрофические последствия распада коммунистического государства, поставили народы бывшего СССР на путь бесконечных распрей и военных конфликтов.

Прошедшие одиннадцать лет показали, что тогдашние руководители Российской Федерации проявили поразительную беспечность с принятием условий, вернее, отсутствием каких-либо серьезных условий при подписании соглашений о ликвидации СССР, наивно надеясь на некую "самоинтеграцию" в рамках СНГ после ухода М.С.Горбачева. Опрометчивым и преступным было однобокое применение принципа территориальной целостности и нерушимости границ по отношению к самопровозглашенным государствам без соответствующего переговорного процесса по проблемам спорных территорий и границ, в обход права народов на самоопределение (в том числе, разумеется, и русского) - этого основополагающего принципа международного права. Практика показала, что происшедший при разрушении СССР насильственный процесс, проведенный вопреки воле миллионов людей, не может быть признан юридически состоятельным и окончательным до тех пор, пока не будут удовлетворены законные права и интересы всех народов, населявших Советский Союз, в результате цивилизованного переговорного процесса по мирному пересмотру преступных Беловежских соглашений.

7.

Конечно, СССР был лишь искаженным воплощением исторической России, и Российская Федерация возникла на карте мира в результате распада как самый крупный осколок Советского Союза. Менее очевидно, однако, в особенности для остального мира, что в ее нынешних границах Российская Федерация оказалась случайно, исторически не предопределенно и юридически необоснованно. В результате бездарности союзной и советизированной российской политической элиты, недостаточной политической зрелости русской интеллигенции, сильно люмпенизированному населению русская нация, как и некоторые другие (осетины, лезгины, карабахские армяне и др.), оказалась искусственно разделенным народом. Нецивилизованный раздел СССР произошел по чисто формальному признаку - по административным границам, до этого разделявшим единое унитарное государство на весьма условные региональные образования, с прозрачными и произвольными границами. Именно это национально-территориальное размежевание, проведенное большевиками в противовес губернскому делению царской России, стало уже в наши дни источником кровавых этнических конфликтов.

И все же легитимность РСФСР и других осколков СССР неодинакова. Юридический статус новых субъектов международных отношений (бывших советских республик) ущербен еще и потому, что он лишен конституционной преемственности. СССР был объявлен распущенным антиконституционным путем, без проведения единой для всех конституционной процедуры выхода, в рамках которой все народы на территории пожелавших стать самостоятельными республик – независимо от численности населения – получили бы возможность самостоятельно принять решение о своей судьбе. С точки зрения юридической интерпретации права наций на самоопределение, именно это право и было попрано и заменено на «право территорий», которые все оказались не моно, а многонациональными государствами, а некоторые – «мини-империями». Конфликтные ситуации на Украине и в Казахстане, войны в Приднестровье, Абхазии, Осетии и Карабахе были прямо запрограммированы подобным нелигитимным разделом страны. В отношении РСФСР дело обстоит несколько иначе, ибо она единственная не заявила о своем выходе из СССР (хотя первая объявила о своей независимости) и теперь является продолжательницей международного субъекта, каковым являлся Советский Союз. Но поскольку Советский Союз в свое время прервал государственную правопреемственность по отношению к Российской империи, то и РСФСР, будучи продолжательницей СССР, в строго юридическом смысле слова не является автоматически правопреемницей Российской империи (по крайней мере, до тех пор, пока она сама об этом не заявит).

В этом состоит юридический парадокс, в свою очередь, рождающий политическую и историческую коллизию. Снять этот парадокс можно лишь одним способом: объявить Российскую Федерацию правопреемницей России, т.е. исторической России, существовавшей до 1917 года. И на то есть все юридические и исторические основания – была бы только политическая воля. Ведь если коммунистический СССР был отрицанием Российской империи и лишь искаженным воплощением исторической России, а новая демократическая Россия – отрицанием СССР, то тогда у нее нет другого пути, если она не хочет провалиться в «черную дыру» истории, как объявить себя преемницей именно прежней, дореволюционной России.

К сожалению, этого до сих пор не сделано. Как подчеркивают авторы уже цитировавшегося «манифеста», «казалось бы, естественным шагом после падения коммунистического режима должно было стать восстановление прерванной связи с исторической Россией. У России есть правовая основа, с которой она могла бы себя связать. Это – Основные государственные законы 1906 года. Да, этот акт конституционного значения уже не смог бы действовать в полном объеме. Но он дал бы стране прочный духовно-правовой фундамент, восстановил бы нашу родословную. Сама история предстала бы перед нами тогда не в виде разрозненных кусков, обрывков и заплат, а как единая ткань. Наше общество избавилось бы от мучительного раздвоения сознания, которое подчас приобретает смешные формы, вроде рекламного соединения несоединимого: «Фабрика «Большевик» – Москва, 1855 год». И это избавление означало бы не плевок на тот или иной кусок исторической ткани. Оно означало бы обретение людьми понимания своей страны, того, чем в её истории нужно гордиться, а чего стыдиться; восстановление всей правды без лжи и умолчаний.

Но чем дальше, тем больше мы отдаляемся от понимания этой необходимости. Не дав советскому периоду объективную правовую оценку, по инерции воспринимая научно-технические, военные и культурные достижения как достижения самого коммунизма и не задумываясь, насколько далеко страна ушла бы вперед, не будь этого периода, мы продолжаем терзаться собственным двусмысленным положением. Оно отражается во всем – начиная с официальных символов и кончая вопросами государственных долгов и собственности. Страна который год не может четко определиться ни с друзьями, ни с противниками. В который раз мы пытаемся понять, кто мы в цивилизационном смысле – европейцы или евразийцы. У нас почти ни в чём нет определенности. Ни в оценке прошлого. Ни в восприятии настоящего. Ни в осознании образа будущего. Россия в тумане. И этот туман размывает все устройство жизни».

Новоогаревский процесс потерпел крушение именно потому, что преследовал цель сохранения модернизированного СССР, а не возрождения исторической России. Беловежский сговор, произошедший за спиной народов, был логическим продолжением этого процесса и его крушения. Россия, искусственно отождествленная с РСФСР, оказалась обокраденной. А преступные, установленные сталинскими картографами внутрисоветские границы, были жульнически представлены как якобы легитимные. В результате русские земли, формально отошедшие по этим искусственным и ранее никем не признававшимся границам (сталинская «нарезка»), в одночасье оказались вне России и были закреплены за новообразованными государствами, спешно признанными Россией и мировым сообществом и теперь претендующими на статус «демократических». И это – несмотря на чудовищные нарушения прав человека и народов, «суверенитет и территориальную целостность» которых защищает это же «цивилизованное» мировое сообщество. Выделившись из состава СССР, новые государства, однако, не желают признавать права на самоопределение русских земель, незаконно оказавшихся в их составе, т.е. в составе никому не ведомых доселе государственных образований.

Давно пора задать простой вопрос: в результате каких международно-правовых актов, будь то двусторонние или многосторонние соглашения, признанные другими государствами, произошло отчуждение от России ее земель, право на которые у нее ранее никто не оспаривал?

Такими актами международного права не могут считаться произвольно скроенные административные границы СССР (тем более, что он уже не существует). Эти границы юридически ничтожны. Русские земли могли быть переданы Украине, Казахстану, Грузии, Азербайджану, Молдове лишь в результате переговорного процесса. А коль скоро такого процесса не было, то эти земли нельзя квалифицировать иначе, как незаконно присвоенные чужие территории. Поскольку же советские границы являются не исторически возникшими, а искусственными, произвольными, а зачастую и насильственно установленными, то они не могут быть признаны границами исторической России. А так как границы, проведенные сталинскими картографами незаконны, не могут быть признаны и искусственно созданные (а не сложившиеся в результате исторического процесса) в этих незаконных границах государства. Иная постановка вопроса вступала бы в противоречие с самой историей, не говоря уже об общепризнанных нормах международного права.

Нынешние границы Российской Федерации не могут быть признаны незыблемыми и потому, что они препятствуют воссоединению русского суперэтноса - ведь значительная часть русских, а также других народов, населявших СССР, объективно тяготеет к объединению в рамках одного государства. Не только русские, в состав которых входят украинцы и белорусы, но и казахи, абхазы, армяне, осетины, лезгины и ряд других этнических групп были отторгнуты от России помимо их воли. Более того, проведенные в ряде этих регионов выборы и референдумы однозначно свидетельствовали о воле людей к объединению с их исторической родиной, т.е. с Россией. Русские и другие народы не имеют права игнорировать волю и стремления этих людей. Ошибки и просчеты, обусловленные Беловежскими соглашениями, должны быть признаны, и их исправление должно стать частью новой национальной государственной политики России.

В этом контексте наиважнейшее значение имеют российско-украинские отношения. Пора признать и открыто об этом заявить: украинцы и русские – это разделенная нация. Однако не Россия, как некоторые полагают, отделилась от Украины. Произошел внутриэтнический раскол, утрата внутриэтнической солидарности, что, конечно, является национальной, общерусской катастрофой, но не концом русской истории, истории русского народа. «Украинизация» Украины была спровоцирована не суверенитетом РСФСР, а в первую очередь утратой русским суперэтносом своего национального самосознания в результате последствий событий октября 1917 г., и только во вторую очередь - распадом СССР.

Однако неверно утверждать, что независимое украинское государство строится исключительно на антирусских позициях. Жители Украины подчас демонстрируют, что они являются больше русскими, больше ощущают сопричастность к одному и тому же русскому пространству, чем жители нынешней Российской Федерации. Оно строится скорее на позициях антисоюзных, даже антимосковских. А это большая разница. Бежали не от русских, а от советских людей, вернее от советской партноменклатуры, сидящей в Кремле. И сейчас бегут не от русских, а от тех, кто не помнит своего родства, но пытается предъявить свои права на русские земли, оказавшиеся в составе Украины. Возмущение и обида адресованы с их стороны именно этим, отнюдь не русским людям.

Нашим национальным интересам вредят, конечно, всплески эмоций по поводу «утерянного русского Крыма». Но во сто крат больше им вредит неспособность русских назвать себя русскими, неспособность преодолеть в себе комплекс «совков», «беловежских людей». Именно это закрепляет распад СССР, отделение Украины от России.

Верно, конечно, что украинцы воспринимают граждан Российской Федерации не как русских, не как носителей русского государственного первородства, а как равных им в правах граждан СССР. Однако эта логика останется незыблемой лишь в том случае, если мы и впредь будем соглашаться с тем, что все мы – и русские, и украинцы – совки, «беловежские люди», неспособные обрести национальное самосознание. Русских не воспринимают русскими лишь потому, что они об этом не заявили и не ощущают себя таковыми. Имеются в виду, конечно, не просто словесные декларации, а реальная, осмысленная, внятная (отнюдь не агрессивная), долгосрочная политика. Для этого именно в России надо постоянно помнить о том, что мы – не «беловежские люди», а русский народ.

8.

К сожалению, вся сравнительно непродолжительная постсоветская история России (12 лет) свидетельствует о том, что наше общество и государство ничем не доказали своего права претендовать на тысячелетнее российское историческое наследство.

Более того. И государственная политика этих лет, и настроения общественности (включая элиту) неопровержимо говорят о том, что Российская Федерация, выделившаяся из состава СССР, считает себя по преимуществу отнюдь не возрожденным Российским государством, а государством постсоветским, а потому претендующим на наследство именно советское, а не российское.

Об этом говорят следующие факты, один, вытекающий из другого.

Первое. Новая Россия на высшем государственном уровне не заявила о том, что она является исторической преемницей Российской империи. Соответственно, не получил должной моральной и исторической оценки большевистский режим и 73-летний период истории СССР. Преступления большевиков не осуждены и акт всенародного покаяния за богоборчество России в ХХ веке, за убийство миллионов безвинных сограждан и преступления в отношении других народов не осуществлен. Это значит, что не произошло и всеобщего самоочищения, которое является неприемлемой предпосылкой духовного и нравственного возрождения. Русскость в национальном самосознании не вытеснила советскость. Более того, нет даже признаков начала движения в этом направлении.

Второе. В области права мы являемся преемниками советского режима, а не Российской империи, законы которой были отменены большевиками. Новое право строится на советском противоправном правовом фундаменте. Причем одним из неукоснительно соблюдаемых доныне советских законов является декрет от 22 ноября 1917 г. Совета Народных Комиссаров об отмене всего законодательства Российского государства. Несмотря на принципы второго раздела Переходных положений ныне действующей Конституции РФ, ни один закон, действовавший до 25 октября 1917 года, не рассматривается как актуальный и не применяется ни в одном из судов России.

Право является самым чутким индикатором государственной преемственности. И в этом смысле применяемое советское право, безусловно, свидетельствует о том, что Российская Федерация – это не возрожденная Россия, а продолжение СССР, уничтожившего Россию.

Третье. В основе экономических, хозяйственных и имущественных отношений в Российской Федерации лежит признание законности советской «общенародной» собственности, которая в течение 12 последних лет была «приватизирована» как если бы она была и в самом деле «ничейной». Но на чем основана эта советская собственность? На частной собственности, экспроприированной большевиками у множества владельцев, потоки которых и составляют население нынешней России, ближнего зарубежья (пространств исторической России) или являются эмигрантами, отцы и деды которых были вынуждены покинуть отечество. Раздав «общенародную» собственность новым владельцам и не вспомнив о правах старых (или их потомков), государственная власть РФ продемонстрировала, что она генетически связана именно с советским режимом, конфисковавшим частную собственность в 1917-1918 гг., и не имеет ничего общего с дореволюционным Российским государством, эту собственность гарантировавшим и охранявшим.

К этому следует добавить, что нынешнее государство не признало прав собственности за теми десятками миллионов людей советского государства, которые, повинуясь прямому насилию или крайней нужде, были вынуждены бесплатно или за бесценок строить заводы, энергетические объекты, дороги, мосты, коммуникации, здания и другие материальные ценности, которые сейчас приватизированы. Ни они, ни их потомки не получили никаких имущественных прав или компенсаций за свой труд. И здесь нынешняя власть демонстрирует свою генетическую связь с репрессивным советским государством, поскольку не только не восстанавливает попранную им несправедливость, но и продолжает по своему усмотрению распоряжаться плодами подневольного труда миллионов советских людей. Стало быть, эти люди для него, как и для советского государства, - не более, чем «лагерная пыль».

Четвертое. С точки зрения культуры и государственной символики, Российская Федерация также демонстрирует преемственность не с дореволюционным русским, а с послеоктябрьским советским периодом. Города, поселки, улицы, предприятия продолжают носить имена советских партийных и государственных деятелей или революционных феноменов, при том, что исторические события и явления, а также деятели антисоветского сопротивления, практически не воплотились за 12 лет ни в топонимике, ни в монументальных формах городской скульптуры. На смену советской идеологии, отрицавшей положительный образ и даже смысл старой России, и воспевавшей не ее созидателей, а разрушителей России, не пришла идея воссоздания России, «до основания» разрушенной большевиками. Как и восстановленные И.Сталиным погоны и крой старой русской воинской формы, некоторые заимствования из дореволюционного прошлого (флаг, герб, переименование городов и улиц, захоронение останков последнего Императора) не меняют духовной сути нынешней власти, для которой советское – органически родное, а дореволюционное – полуфольклорный декор.

В этом смысле замена Патриотической песни М.Глинки музыкой советского гимна особенно показательна. Она наглядно демонстрирует: что бы ни говорилось в поддержку такого решения - наследницей какой государственности является современная Россия. Возвращение к советскому гимну выглядит особенно зловеще, поскольку оно было инициировано самим Президентом, что кладет конец всяким надеждам на то, что В.Путин станет носителем российской государственности.

Советская псевдогосударственность, созданная большевиками после того, как они уничтожили Российское государство, была не продолжением, а антиподом исторической российской государственности, полный разрыв с которой они всегда и подчеркивали. Она была создана в качестве плацдарма и субъекта мировой коммунистической революции и не имела ничего общего с национально-государственными интересами России, хотя временами и была вынуждена в целях самосохранения апеллировать к патриотическим чувствам русского народа.

Возвращение к советской символике означает ничто иное, как отказ от ориентации на правопреемство с исторической российской государственностью. В сочетании с подлинными элементами этой государственности (герб, флаг, Госдума и т.д.) и публичными заявлениями властей о «возрождении великой России», возвращение к советской символике выглядит нелепо и кощунственно, и позволяет предполагать, что нынешняя власть желает себя считать прямой наследницей кровавого и преступного коммунистического режима. Но в таком случае ей следует ожидать и соответствующего отношения к себе со стороны всех тех, кому действительно дорога идея возрождения России, а использование ею элементов символики подлинно российской приходится счесть политическим мародерством.

Пятое. Нынешняя Российская Федерация не определила себя как историческая Россия и в пространственном отношении. Ибо выломившаяся из состава СССР его жалкий огрызок (РСФСР) – отнюдь не Россия, а неведомое никому доселе государственное образование. И признать незыблемость ее границ – значит признать законность административных границ внутри СССР, скроенных во имя его сохранения сталинскими картографами. Это значит признать, что нынешняя РФ – это всего-навсего «уменьшенный» СССР. Это значит признать историческую правоту большевиков и полностью оправдать советский период истории. И в этом вопросе власть демонстрирует свою генетическую связь с СССР.

Наконец эта же тенденция прослеживается даже на таком примере, как наши праздники. В современной России девять государственных праздников, шесть из которых достались нам прямиком от советской власти. Это 23 февраля, день рождения Красной Армии, дарованный нами В.Лениным и Л.Троцким и почему-то названный сейчас «Днем защитника отечества» (как будто день опубликования известного декрета большевиков был важнее, чем все дореволюционные победы русского оружия, вместе взятые); 8 марта, введенный идеологом пролетарского интернационализма К.Цеткин; 1 мая, переименованный в «Праздник Весны и Труда»; 9 мая, почитаемый и любимый всеми День Победы; 7 ноября, годовщина Великой Октябрьской социалистической революции, празднуемый нами теперь как День примирения и согласия (трудно придумать более неподходящую дату для того, чтобы символизировать примирение, а уж тем паче согласие!); и, наконец, Новый год (праздник идеологически нейтральный, но унаследованный в его нынешнем виде от советских времен). Четыре из этих шести праздников намертво связаны с господствовавшей в СССР идеологией – 23 февраля, 8 марта, 1 мая и 7 ноября. Есть и три новых – Рождество (ставшее недавно официальным государственным праздником), 12 июня, День независимости РСФСР и 12 декабря, День Конституции. Из них только второй отражает ценностные основы новой демократической России. Но поскольку в народном сознании он ассоциируется с распадом страны, отношение к нему отрицательное. Или никакое.

Мы ухитряемся одновременно праздновать победу советской власти и ее крах. Рождество Христово и приход к власти богоборческой безбожной партии. День Конституции, принятой после кровавых столкновений в Москве, и День примирения и согласия – в день, давший старт кровопролитной гражданской войне. Конечно, народ привык к своим праздникам. Они не могут измениться в одночасье. Но это не освобождает нас от необходимости проделать тяжелую работу по переосмыслению нашей истории. Но именно этого-то наша власть не делает и, похоже, делать не собирается.

Сказанного достаточно, чтобы сделать однозначный вывод о том, что нынешнее государство и общество сохраняет в основном советскую идентичность. Но можем ли мы надеяться на этом фундаменте построить правовое, демократическое государство с рыночной экономикой и приоритетом прав и интересов личности? Можем ли мы, сохраняя советский правовой и идеологический фундамент, вновь стать тысячелетней Россией? Можем ли мы, наконец, рассчитывать на уважение к нашей стране мирового сообщества, на готовность демократических государств сотрудничать с нами на равноправной основе, если мы остаемся наследниками жесточайшего тоталитарного режима, причинившего столько горя и своему народу, и народам других стран?

Из советского бесправия, начавшегося насильственным захватом власти в 1917 году и продолжившегося через годы красного террора до самого ГКЧП, не может вырасти правовое государство, а только новый тоталитаризм или разбойничье сообщество.

Из советской деспотии, в которой с первого до последнего дня ее существования все демократические принципы оставались только лживой фикцией, не может вырасти правильного народоправства, а демократические учреждения будут оставаться ширмой деспотической власти автократа или олигархии, управляющих Россией не в интересах народа, а исключительно в собственных интересах.

Из конфискаций советского периода, из бесконечных насилий и обмана советской власти над собственниками не может возникнуть уважение к частной собственности и гарантий ее надежного потомственного владения. Собственность будет продолжать восприниматься как случайное и краткосрочное приобретение, с характерными для такой психологии собственника эксплуатацией «на износ», вывозом капиталов из страны, нечистоплотностью в сделках с контрагентами и т.п.

Понимание человека как средства и материала для социальных экспериментов и военных авантюр не сменится утверждением личности как высшей ценности, ради которой только и существует государство, если советская идентичность не будет преодолена новой Россией.

Страны Запада, в союз с которыми стремится Россия, не примут ее в свои ряды как равную себе по духу и принципам, а будут заключать с ней лишь временные и конъюнктурные соглашения, как в годы второй мировой войны, продолжая испытывать к ней недоверие, поскольку она не демонстрирует решительного разрыва с ее тоталитарным прошлым и не может определиться в разумных границах и национальных интересах.

Единственный путь создания в нашей стране здорового, демократического и динамичного общества – отказ от больной советской идентичности и осознание себя исторической Россией, освободившейся от семидесятитрехлетнего большевистского деспотизма. Восстановление исторической российской идентичности – главная задача сегодняшнего дня.

Восстановление российской идентичности может произойти только в результате решительного разрыва с идентичностью советской и возвращения к преемственности с исторической Россией. Это касается в первую очередь трех сфер – государственного права, отношений собственности и исторических идеалов. Если удастся решить проблему преемственности в этих трех сферах, то откроется перспектива для решения вопроса об исторической преемственности во внешнеполитической в том числе и территориальной областях, т.е. о восстановлении нашей страны в границах исторической России. Но на самом деле эта проблема, сколь бы важной она ни была, вторична, потому что пространство – это территория расселения народа, но главное – это ни где живут, а кто живет.

Как подчеркивают авторы «Манифеста»: «Нынешнее состояние России – жизнь без идеалов и больших целей. Принято считать, что для нас главная задача – провести реформы, чтобы экономика стала эффективной. А для этого, мол, нужна стабильность. Мировоззрение же, ценности, идеалы – очень зыбкая и к тому же слишком «политизированная» материя, которую как раз во имя стабильности лучше не трогать. И в этом – стратегическая ошибка. Прагматизм только тогда дает эффект, когда на чем-то основан, когда решен вопрос, будет ли дом стоять на скале или на песке. Если архитекторы игнорируют свойства основания, не стоит удивляться, что даже в только что возведенных стенах появляются трещины. И уж точно дом рухнет после первого же стихийного бедствия. Пусть нас не обманывает нынешняя стабильность. Она не стратегическая, ибо не основана на твердой основе. Технократический подход к реформам – будь то налоговая, земельная, административная, судебная, жилищно-коммунальная, военная и др. – может, и даст некоторый эффект. Но этот эффект не станет основой для прорыва России в новое духовное и экономическое состояние. Значит, Россия будет и впредь плестись в обозе цивилизации, останется вечно догоняющей и вследствие этого похожей на не уверенного в себе человека, который рефлексирует по всякому поводу, обижается на пустяки и мучается вопросом, уважают ли его или только делают вид из вежливости.

Мы должны завершить войну, развязанную большевиками в 1917 году против России, и восстановить российский исторический правопорядок, попиравшийся несколько десятилетий. На этом незыблемом камне исторического правопорядка и должно возводить будущую Россию, а не эклектично соединять совершенно непримиримые традиции или пытаться строить государство с тысячелетней историей с нуля. Мы обязаны оставить нашим детям и внукам Россию, воздвигнутую на твердых началах отечественной государственно-правовой традиции, а не бесформенное, лишенное корней образование, ничего, кроме имени и языка от былой России не наследовавшее».

Сегодня в области права мы являемся преемниками советского режима, а должны восстановить правопреемство с Российской империей. Нет иного пути решения этой задачи, кроме как воссоздание в качестве основы нашей государственности и правопорядка законодательства 1906 года, отмененного большевиками в 1917 году, и, соответственно, признание советского законодательства порочным и юридически ничтожным. Конечно, процесс этот непростой, требующий адаптации старого законодательства к реалиям сегодняшнего дня. Кроме того, потребуется вернуться к некоторым международным обязательствам Российской империи. Но это – дело техники, задача для квалифицированных юристов. Общество же должно принять политическое решение о возвращении в законное правовое пространство, из которого мы вышли в 1917 году. Это проблема государственной души.

Если мы исходим из того, что право – это что-то значимое (а его нельзя разделить с государственностью, это сплав), мы должны понять, что таковым может быть не всякое право, а только право законное. Бывает и незаконное право, как бывают преступными приказы. Причем законное право не уничтожается произвольным актом, его действие лишь может быть приостановлено незаконной властью на контролируемой ею территории. Собственно, та власть и является незаконной, которая отказывает законным образом не отмененным законам в их праве применяться. Это и есть критерий незаконности власти.

Сегодня, к сожалению, мы все еще находимся в ситуации, когда законное право, уничтоженное незаконным путем в марте 1917 года, не восстановлено. Но это значит, что нынешняя власть, строго говоря, продолжает оставаться не вполне законной. Мы должны, наконец, понять, кому мы наследуем в правовом и государственном смысле – тысячелетней России, разбою 1917 года или вообще никому.

Как подчеркивает известный юрист М.Краснов: «Собравшись строить правовое государство, мы не озаботились ни установлением момента крушения прав, ни его оценкой (процесс «по делу КПСС» в Конституционном суде мог бы стать формой такой оценки, но оказался бледной немочью). Из-за этого дух и буква законов Российской империи по-прежнему замещены у нас духом и буквой законов советских. В результате Россия остается воспреемницей не своего исконного государственно-правового лона, а лона узурпаторской власти, берущей начало с 25 октября, или даже 3 марта 1917 года. Юристы, исповедующие естественное право, справедливо называют власть, воцарившуюся с октября 1917 года, властью разбойничьей, суть которой не менялась от того, какого личного склада вождь ею распоряжался. И вот эта государственная система по сей день считается прямой предшественницей власти сегодняшней. Хронологически она предшественница. Но сущностно нам должна предшествовать власть, которая была полностью легитимной. Нам не хватило духу, да и много другого, чтобы твердо сказать: Россия восстанавливает свой исторический правовой порядок, исходя из духа Основных законов 1906 года, действовавших на момент узурпации власти. Единственное, что было сделано (да и то неофициально), - это то, что Государственная Дума, избранная в декабре 1993 года, была названа Пятой. Отчего же мы удивляемся, что не только дух советских законов витает над законодателями, чиновниками и судьями, но зачастую и буква их питает нынешнюю правовую систему. Вместе с долгами СССР Россия признала и законность СССР. Кредиторам, конечно, это кстати. Но пусть уж тогда не сетуют, что от нынешней России неизвестно, чего ждать, ибо здесь ни диктатуры, ни демократии».

Сейчас отправной точкой наших хозяйственных отношений является признание законности советской общенародной собственности, которые делят и перераспределяют между собой новые «хозяева жизни». А мы должны в основание хозяйственных отношений положить принцип уважения к частности собственности, а для этого восстановить в той или иной форме (опять же, практические решения – дело специалистов) имущественные права, существовавшие на момент большевистских грабежей. Невозможно внушить уважение к собственности сегодня, не признав, что право собственности было нарушено в 1917 году. В противном случае любая собственность здесь будет восприниматься как кража самим ее держателем. А уже тем более обществом. Государство, которое объявляет себя наследником тысячелетней России не может не принять на себя ответственности за содеянное и не может поступить иначе. В противном случае мы не сможем ничего возродить достойного возрождения, ни тем более – создать что-то новое, достойное, лучшее в нашей истории.

Сейчас наше общество отказалось от советских идеалов, но имена и изображения советских лидеров повсеместны в сегодняшней России. Получается, что разрушители исторической России, а порой и кровавые палачи русского народа, занимают в монументальной пропаганде и топонимике место, которое во всех странах принадлежит национальным героям, на образах которых воспитываются новые поколения. И мы должны сменить имена и образы советской пропаганды на имена древние, исторические, на те имена, которые действительно достойны подражания как величайшие деятели отечественной культуры, пламенные патриоты, созидатели и защитники России.

Именно такой путь декоммунизации прошли все восточноевропейские страны, входившие когда-то в «социалистический лагерь» от ГДР до Эстонии, от Польши до Болгарии. И лишь 12 республик бывшего СССР должают строить свою государственность на советских основаниях.

Конечно, наша задача существенно труднее, чем та, которая стояла перед поляками, чехами и латышами. Коммунистический период продолжался в России гораздо дольше, и выкорчевывание докоммунистического прошлого было у нас намного более жестким, глубоким и всеобъемлющим, чем в других странах. Самое же главное то, что мы сами сотворили над собой это страшное национальное самоубийство. Во всех странах Восточной Европы и Прибалтики коммунизм воспринимался как внешняя сила и ассоциировался с СССР. И задача там состояла лишь в том, чтобы эту силу изгнать и восстановить самостоятельную государственность.

Наше положение неизмеримо сложнее. За многие поколения люди срослись с советским режимом и начали воспринимать коммунизм как национальную идею России. Мало того: и во всем мире «советскость» стала отождествляться с «рускостью». Однако привыкание к опасной болезни не приближает исцеление от нее. Напротив, оно особенно опасно, так как уменьшает желание выздороветь.

Для начала, поэтому, надо недвусмысленно заявить о намерении решить все эти три проблемы правопреемства. И одновременно заявить, что сталинские границы внутри бывшего СССР не могут быть признаны законными, а, следовательно, незыблемыми. Ясно, что практическое решение всех этих проблем – труднейшее многолетнее дело. Но уже в процессе их решения, а возможно, и даже после декларации намерения их решать, в глазах внешнего мира Россия станет, наконец, предсказуемой. А значит, и доверие к ней со стороны международного сообщества будет восстановлено. И тогда логично будет декларировать внешнеполитический принцип, что любая территория, входившая в состав Российской империи, сохраняет возможность вновь актуализировать свое пребывание в ней.

Пока же мы можем заявить, что в наших отношениях со всеми государствами, в том числе и с теми, которые возникли на обломках исторической России, мы будем исходить из общепринятых принципов международного права, и в частности, из универсального принципа pacta sunt servanda (договоры должны соблюдаться) с неотъемлемой от него оговоркой sic stantibus (при существующем положении вещей). Такая декларация позволит нам, оставаясь в рамках международно-правового поля, не закрывать окончательно вопрос о восстановлении территории исторической России.