Экология человек общество

Вид материала

Документы

Содержание Экологическая доминанта эпохи Научно-культурный паритет Производство истины Роль научно-популярной журналистики

Подобный материал:

• Механизмы рационального общества. Информационное общество, 203.02kb.
• Аннотированный список цифровых образовательных ресурсов федеральной поставки №3 Природа,, 847.61kb.
• Методические рекомендации и планы семинарских занятий раскрывают содержание элективного, 484.84kb.
•   Член-корр. Рао, доктор юридических  наук, профессор Ю. А. Дмитриев Отдельные аспекты правового, 45.77kb.
• Комплексная медико- социальная программа «здоровая полноценная личность семья общество, 1768.19kb.
• Программа курса Методика организации курса \"Экология Тамбовской области\", 78.43kb.
• Человек и окружающая среда. Экология. Охрана природы. Кеше һәм тирә-юньдәге мохит., 2943.63kb.
• Темы Природа и человек Детство Человек и познание, 661.41kb.
• Темы Природа и человек Детство Человек и познание, 634.12kb.
• Экология Вопросы к зачёту, 25.45kb.

ЭКОЛОГИЯ ЧЕЛОВЕК ОБЩЕСТВО


А.Л. Самсонов

главный редактор журнала «Экология и жизнь»





Идея объявления Года чтения обсуждалась несколько раз и «витала» в воздухе на протяжении всего 2006 года; в Буря­тии в этом году уже проводился республиканский Год чтения.

В рамках Первой книжной выставки-ярмарки «Санкт­-Петербургский международный книжный салон», приуро­ченной к 100-летию со дня рождения академика Д.С. Лиха­чева, прошла презентация Национальной программы повы­шения грамотности и культуры чтения. «Россия подошла к критическому пределу пренебрежения чтением» - ска­зал в ходе презентации программы один из главных ее раз­работчиков Е.И. Кузьмин, руководитель программы ЮНЕСКО «Информация для всех». Национальную программу пред­ставлял С.В. Степашин, Председатель Счетной палаты РФ, он же Президент Российского книжного союза. «Мы счита­ем, что программа поддержки чтения в России должна стать одним из основных компонентов, который должен содержа­тельно наполнить Год русского языка в России», - сказал он. Эта фраза родилась как объединение инициатив проведе­ния Года чтения и проведения Года русского языка.

Внутри каждой сферы жизни общества действует свой язык, своя система понятий, которая ограничивает круг лю­дей, способных ориентироваться в специальной проблема­тике. По всей видимости, именно из желания преодолеть раздробленность общественной культурной среды, веду­щей к обособлению отдельных групп людей, а в конечном итоге - к раздробленности общества в масштабе государ­ства, и родилась «президентская» идея провести Год рус­ского языка на фоне инициатив Года чтения. Во всяком слу­чае, тема воспитания взаимопонимания и толерантности выглядит отнюдь не праздной после ряда «оранжевых» ре­волюций (СНГ) и вспышек насилия в центре просвещенной Европы (Париж). И если почвой для такой консолидации в России станет культурное пространство русского языка и развитие чтения как инструмента доступа к этому про­странству - можно только приветствовать эту инициативу.

Однако старая система государственного регулирова­ния культурной сферы разрушена, а новая, рыночная, еще находится в процессе становления. Какие ориентиры использовать в этой работе?


Экологическая доминанта эпохи


Во все времена прогресс несет с собой целый «букет» опа­сений, поскольку нарушает привычный уклад жизни. В наше время эти опасения стало уже привычным связы­вать с экологическими угрозами, исходящими от выбросов развивающейся индустрии, технологии и урбанизации. Все это сопровождает «энергетический шлейф» - расту­щее потребление энергии приводит к усиленной добыче энергоносителей, созданию новых атомных станций и т. п.

Идеи выхода из напряженного положения вновь опи­раются на научные разработки - это и новые технологии очистки-переработки отходов, и альтернативные источ­ники энергии. Для преодоления экологических опасе­ний общество неизбежно втягивается «вглубь» иннова­ционных практик, все более изощренных. Разнообразие технических новшеств приобретает черты экосистем ­- начинают говорить о техноценозах*, в которых каждому опасному (хищному!) новшеству отвечают поддержива­ющие равновесие «популяции жертв» - изобретений нейтрализаторов (очистителей-поглотителей) или аль­тернативных решений. В этих условиях дальнейшее раз­витие логично и неизбежно описывается в экологичес­ких терминах - любое новшество должно найти свою «экологическую нишу» в обществе. Это означает не только то, что все инновации неизбежно обретают характе­ристики «экологической полноты» (а вместе с ними об­ретают полноту и использованные знания), но и то, что все отрасли индустрии обретают показатели полноты «техноразнообразия», когда из всех предложенных выби­рается «наилучшая достижимая технологию>.

За этой сакраментальной фразой стоят реалии возник­новения новых, невиданно технологичных (нанотехноло­гичных!) рынков, ориентированных на экологические ин­новации. Возникают новые рынки - именно так сегодня обстоит дело с рынком водородной энергетики, на кото­ром не только конкурируют такие известные инноваци­онные державы, как США и Япония, но и появляются но­вые экологические «ареалы», такие как Исландия. Миро­вой рынок водородной энергетики, по оценкам специа­листов, достигнет к 2010 г. объема 1,2 трлн. долл.; показательно, что эта величина превышает даже объем информационного рынка, оцениваемого в 915 млрд. долл.

Если новые рынки экологических инновационных продуктов «перехлестнут» объем рынка средств «укроще­ния» информации, это будет означать лишь восстановле­ние паритета виртуальных и реальных человеческих прак­тик. Мощность «экологического шлейфа» цивилизации, возможно, станет достаточной, для того чтобы снять на­конец устрашающие картины техногенного будущего. (Экраны давно заполнены фильмами о битвах, которые ведут между собой машины в техногенных джунглях, бу­дущее рисуется как технологический ад, в котором чело­век - игрушка в руках компьютерной «матрицы» и далеко не самый успешный «боец» в битвах с роботами.)


Научно-культурный паритет


Нынешние призывы к возвращению культуры означают не что иное, как стремление исправить однобокость сов­ременной техноцивилизации, все более сосредотачиваю­щейся на технократических идеях. И здесь необходимо говорить уже о паритете практик науки и культуры в формировании мировоззрения новых поколений. Та­ким образом, современный этап работы по ликвидации неграмотности связан с уходом от «перегибов» технокра­тизма, с возвращением на поле мировоззрения культуры морального выбора наряду с выбором на основе научных знаний. Наука, защищая идеалы объективности и рациональности, неизбежно изгоняет из себя человека со все­ми его метаниями, страстями и страданиями, оставляя тем самым мир «бесчеловечным».

Главное моральное опасение индустриальной эпохи было связано с образом человека-винтика, незначитель­ной детали, шестеренки колоссального механизма обще­ственного производства. В информационную эпоху про­исходит дальнейшая «рационализация» общества: жела­ния, чувства и стремления отдельной личности играют все меньшую роль на фоне парадигмы всеобщего рацио­нального выбора. Каждый человек оказывается «игроком» глобального информационного рынка, странником в информационных «полях» новой эпохи. Главным опа­сением нашего времени становится то, что человек, не

справившись с нарастающим валом информации, теряет «компетентность»; не будучи в состоянии «быть в курсе» всех и всяческих новшеств, он имеет все меньше воз­можностей участвовать в жизни общества.

Однако информационная эпоха несет с собой и сред­ства овладения валом информации - это базы данных и коммуникации доступа к массивам данных в реальном времени. Растет надежность за счет «распределенного» хранения информации (в том числе - в Сети) и техноло­гий «удаленного» выполнения операций (в общей тен­денции разделения труда - аутсорсинг). Пользование этими технологиями становится такой же нормой инфор­мационного общества, как грамотность, элементарная физическая культура или гигиена в прежние времена.

Глобальный охват цифрового пространства порождает и проблему цифрового тоталитаризма, когда становится возможной глобальная «обработка», оболванивание ог­ромных масс людей.

Оказывается, что в информационном обществе нужно уметь овладевать не только знаниями, но и значительно более широким полем смыслов культуры, для того чтобы это разнообразие не было выкошено политической «косой», выхолощено новейшими методами семиотики в целях тотального промывания мозгов. В то же время появляется и целый ряд более частных ограничений мо­рального плана, связанных с легкостью копирования, изменения и воспроизведения информации. В частнос­ти, «вытащить» текст из Интернета и выдать его за свой собственный, стало почти нормой в изготовлении школь­ных рефератов. Школа работает как «ликбез» знаний, но часто не справляется с безграмотностью в области мора­ли, в особенности в тех ее новых приложениях, которые несет с собой эпоха цифрового равенства.

Цифровая демократия, равный доступ к информации в электронном виде, за который борются сейчас те регио­ны, страны и города, куда еще не «прошла» сетевая глоба­лизация Интернет-пространства, оборачивается новыми проблемами, с которыми раньше сталкиваться не прихо­дилось. Таким образом, стратегия «освоения» информа­ционного пространства должна учитывать новые реалии, которые предстают перед нами как в форме новых знаний и инноваций, так и в виде моральных задач и проблем, новых не только по форме, но и по содержанию.

Сегодня, когда общество знаний обретает «экологи­ческую полноту» И формируются новые эколого-инно­вационные рынки, неизбежно возникает вопрос о «пол­ноте рынков культуры: обладают ли они сегодня тем «культурологическим» разнообразием, которое необхо­димо для выживания человека - как человека, а не при­датка глобальной компьютерной системы.


Производство истины


Для того чтобы человек в информационном обществе мог свободно обращаться со смыслами, проникая в суть предлагаемых ему текстов, «раскалывая» их как орехи для того, чтобы обрести крупицы понимания, приоб­щиться к той истине, которая существует в обществе«здесь и сейчас», необходимо научить его работать с ин­терпретациями действительности. Именно интерпрета­цией, построением схемы, лежащей в основе событий, занимаются сегодня многочисленные политтехнологи всех мастей, выдавая ее за истину.

Как же приблизиться к истине, распознать ее в море подделок? По словам известного философа Мераба Ма­мардашвили, в общество встроен особый механизм «производства истины». ** И это отнюдь не только нау­ка - это и состояние культуры общества; каждый чело­век является особого рода «машиной производства исти­ны», И задача общества - содействовать этому произ­водству, иначе неизбежен кризис, подобный тому, что смел с лица земли Советский Союз.

Надо сказать, что поиск истины - это отнюдь не ис­ключительно человеческое занятие, этим занимаются все природные существа и сообщества; именно необыкно­венная гармония действий всех существ в природе вызы­вает к жизни понятие об «истине», которая состоит в сближении с природой, в существовании, сообразном с ее «законами». Человек в отличие от других существ со­здает новые миры - рукотворные миры техники и вирту­альные миры культуры, но в этих мирах происходит все тот же поиск истины, который лежит в основе функцио­нирования всех миров природы. «Главными героями» ста­тей прошлого года, посвященных научному методу и его отцам-основателям Декарту и Лейбницу (см. «Э и Ж», 2006, № 2 3 и 6), стали основные механизмы этого поиска ­коэволюция и оптимизация. Существование различных механизмов «общественного производства истины» у Ма­мардашвили (см. его статью «Наука и культура» в сб. «Как я понимаю философию», 1992) «раскрыто» на крайне важном для нашего разговора примере науки и культуры: «Наука есть часть культуры, но часть независимая. Знание объективно, культура - субъективна... Культура - спо­собность человека владеть знаниями и воспроизводить их времени и пространстве - т. е. в обществе (!)... Наука отыскивает законы - инварианты, тогда как культурные механизмы усиливают природные силы, превращая их действие в результат, который природным образом полу­чить нельзя... Машины «производства истины» существу­ют как в человеке, так и в обществе, и их работа – это и есть жизнь, общественная или человеческая».

Отсюда самый главный вывод для общества, которое стремится продлить собственное существование и сохра­нить жизни своих членов: истина постоянно произво­дится, а не существует сама по себе! И поиск наилучше­го, «оптимального» приближения к ней, характерный для науки, никак не отрицает и не подменяет собой не­обходимости коэволюции всей культурной системы об­щества вместе с увеличением суммы знаний. Когда об­щество в целом ищет свой путь «устойчивого» развития в виде «оптимального» в данных условиях компромисса экономического роста и культурного самосохранения, это отнюдь не должно пониматься как возвращение пат­риархальной культуры - просто потому, что культура не может стоять на месте, так же как и наука. Они обязаны развиваться и делать это могут только совместно.


Роль научно-популярной журналистики


Язык - самый древний из инструментов информацион­ного общества - создает поле человеческого общения. Языковое поле характеризуется тем, что любое понятие и наиболее близкое к нему по смыслу слово может быть вы­ражено с помощью других слов языка; именно поэтому нам удается понимать содержание новых сообщений и самим по-новому их пересказывать или переписывать. «Что происходит, когда мы читаем? Глаз слева направо следит за черными буквами на белой бумаге - строка за строкой. И характеры, природа или мысли, которые пришли в голову кому-то совсем недавно или, наоборот, тысячу лет назад, появляются в нашем воображении. Это чудо удивительнее, чем то, как в наше время прорастает зернышко, найденное в гробнице фараона. А ведь это происходит постоянно» (У. Лагеркранц). Чудо, о котором пишет шведский литературный критик, ничуть не менее удивительно, чем чудо, о котором писал в свое время Эйнштейн: мы в состоянии обнаружить упорядоченность в окружающем мире.

В современном чтении неизбежно оказывается соеди­нено несколько взаимопроникающих языков, письмена науки и культуры образуют новые «сплавы», прочитать которые неспециалисту становится не под силу. И выхо­дит на сцену современного чтения незаменимый инстру­мент научной популяризации. Вся прелесть и могущест­во языка состоит в возможности переформулировки понятий - в обычном языке это дает возможность понима­ния любых, самых отвлеченных идей; в языке науки благодаря возможности интерпретации «постановку за­дачи» можно проводить по-разному, что и дает науке воз­можность отыскивать новые подходы. Поэтому инстру­ментарий переформулировок, используемый в популя­ризации, оказывается необыкновенно важным инструментом прогресса. Вот почему в основе популяризации, в деле создания широко читаемого текста, который до­статочно прост по форме подачи, чтобы не отпугнуть чи­тателя, и достаточно содержателен, чтобы побудить его читать дальше, обязательно лежит работа по изменению формулировок, «переводу» проблемы из области дей­ствия одних слов и понятий в другую. Эта работа, связанная с появлением новой интерпретации проблемы, и яв­ляется сутью популяризации.

В то же время интерпретаций у одной и той же проб­лемы множество - сколько людей, столько и мнений. Обязательно есть интерпретации, которые выгодны лицу или группам лиц, и они их поддерживают, используя экономические или властные «ресурсы». Эта ситуация связана с пониманием любой проблемы как текста. В частности, понимание мира как особым образом сфор­мулированного текста (Библии) позволило схоластам в XIII-XIV веках сознательно искать и использовать ме­ханизмы воздействия на большие массы людей с целью пропаганды христианства, «обращения», а порой и ма­нипулирования в собственных целях. Еще раньше, в Древней Греции, софисты использовали прообразы этих инструментов для доказательств типа «черное - это бе­лое». Сегодня эти инструменты известны как PR-техно­логии, которые используют для доказательства правиль­ности идеологий, учений и действий.

Конечно, такого рода «интерпретации» выходят дале­ко за рамки объективности. Но как схватить за руку не­добросовестных «популяризаторов» собственных интере­сов, продвигающих их в общество с помощью PR-технологий? Встает и другой вопрос: можем ли мы для «благо­го дела», например, для пропаганды достижений науки, культуры и искусства, для продвижения «чтения в мас­сы», использовать РR-технологии? Ответы на эти вопро­сы есть, и они находятся в русле того, что было сказано о научном методе. Этот метод подразумевает такое пони­мание четко сформулированной, ограниченной некими рамками задачи, которое не зависит от того, сколько можно выдвинуть мнений по этому поводу. Наука учит нас выбирать из множества возможных схем расстановки фактов лишь ту, что соответствует реальности, и проверя­ет это экспериментом. Утверждения науки справедливы не только там, где «сложилось мнение», - они обладают независимостью от страны и ее политического строя, от национальности, погоды и настроения, наука дает нам в руки критерии объективности и инвариантности (неза­висимости от символики текста) как надежные инстру­менты поиска истины. «Исходное» содержание научно-­популярного текста всегда максимально объективно, а написан он так, чтобы суть проблемы выявилась без специальной терминологии.

Азы журналистики предусматривают объективность подачи материала, и в этом методы журналистики близ­ки к методам науки, однако в ней всегда присутствует компонент личной позиции пишущего, которую он не может не отстаивать. Позиция эта этическая, она лежит в области морали, а не науки.

Хорошо известны системы человеческой мысли, ко­торые были выстроены для того, чтобы «направить» че­ловека в его моральном выборе. Наиболее влиятельные и полные из этих систем известны как великие религии, в рамках каждой из которых действует собственный «внутренний» механизм правильных выводов - внут­ренняя логика системы; в христианстве, иудаизме и ис­ламе этот механизм называется теологией. Логика, кото­рой пользуется теология, позволяет выводить из исход­ных «аксиом» (заповедей) все более и более частные «те­оремы» и, наконец, решать задачи практической жизни. Происходит это в сфере морали, но формальные рассуж­дения ведутся примерно таким же образом, как это дела­ется на основе аксиом в геометрии и других математи­ческих дисциплинах.

Существование множества религиозных конфессий го­ворит о том, что монополии на истину не существует ни у одной. Отчасти из-за этого моральный выбор обретает не­определенность (иногда до полного нигилизма). Подоб­ные бури в поисках истины регулярно сотрясают и науку. Так, появление множества криволинейных геометрий вместо «единственно правильной» геометрии Евклида в свое время настолько поразило «короля математиков» Гаусса, что он так и не решился опубликовать собственные открытия и упорно отмалчивался по поводу работ Лоба­чевского и Бойяи. Однако именно наука дает пример ак­тивной жизни в таком «мобильном» состоянии, когда за лидерство борются несколько конкурирующих теорий. И поиск происходит на основе алгоритма «поиска истины» - постановки эксперимента, его математического описания и «интерпретации» результатов в духе известных законов или утверждения о существовании новых, обна­руженных в воспроизводимых экспериментальных усло­виях, что, собственно, и составляет суть научного метода.

Культура имеет свои «инструменты» - это виртуаль­ные «лаборатории» писателей и художников, в которых происходит осмысление действительности; в этих лабо­раториях в тигле человеческих страстей по крохам вы­плавляются зерна той истины, которая так нужна обще­ству «здесь и сейчас». В то же время и в науке мысленный эксперимент порой оказывается более эффективным, чем эксперимент реальный, более того - иногда поста­новка реальных экспериментов просто недопустима (например, «экспериментальная» проверка реалий«ядерной зимы»), столь же опасны социально-экономи­ческие эксперименты.

При том, что суть человеческих конфликтов остается неизменной на протяжении веков, культуре приходится всякий раз осваивать новый «ареал обитания»; в актуаль­ной действительности появляются все новые «виды», роль которых в обществе раньше была совершенно иной. На­пример, рыцари и самураи уходят в прошлое, приходят террористы и фанатики-камикадзе, несущие прямо про­тивоположный «общественный заряд». На месте вольного винопития, воспетого Омаром Хайямом почти тысячу лет назад, в современной культуре расцвели разрушительные практики «измененных состояний сознания» - как в виде различных форм употребления наркотиков, так и мно­гочисленных мистических сект и течений.


«Экологическая составляющая» чтения


Уже говорилось о доминанте эпохи, которая заставляет сегодня создавать экологический противовес для каждой «хищной вещи века»: каждый жупел общества потребле­ния сопровождается целым «шлейфом» неизбежных экологических инноваций, являющихся «жертвами» на поле экологических битв в техноценозах. Характерной чертой этих битв до недавнего времени было то, что на стороне «жертв» выступало государство - возможно, поэтому развитие экологических инноваций было столь удручаю­ще медленным. Ситуация стала меняться лишь в послед­нее время, когда экологические инновации начинают формировать новые рынки (как это происходит с водо­родной энергетикой).

Столь же необходима сегодня «экологическая полно­та» культурного рынка. Роль «хищников» выполняет на нем «культурная продукция» для массового потребле­ния, массовая литература. СМИ, становящиеся вотчи­ной индустрии развлечений, в эйфории производства «контента» забыли о том, что психика - это ресурс, ко­торый требует восстановления, что есть законы психи­ческой жизни, которые нельзя нарушать (как и законы природы) во избежание катаклизмов духа, более разру­шительных, чем стихийные бедствия. «Пипл», который лишь «хавает» то, что ему показывают, представляет со­бой не меньшую угрозу, чем растущие горы вредных от­ходов на свалках эпохи промышленного производства и урбанизации.

Сегодня в роли «жертв» рынков культуры выступают литература научно-популярная и литература интеллекту­альная, связанная с постановкой «виртуальных экспери­ментов» над современным обществом. И то, что на госу­дарственном уровне возникают инициативы поддержки культуры чтения, означает понимание того, что настало время, когда механизмы «поиска истины» в обществе на­ходятся под угрозой, что общество задыхается без столь необходимого ему для нормальной жизни шлейфа «нор­мализующего психику» чтения. Приходит осознание не­обходимости восстановления «полноты» культурной сферы, добавления в нее недостающих «в экосистеме культуры» компонентов.

Несомненно, государственная поддержка - лишь вре­менная подпорка для этого процесса. (Государственное регулирование не смогло решить до сих пор задач устой­чивого развития, сформулированных 15 лет назад в Рио, несмотря на то, что такие «государственные люди», как бывший премьер-министр Норвегии Гру Харлем Брундт­ланд, возглавляли этот процесс.) Необходимо формиро­вание новых экологических рынков - и в области эколо­гических инноваций в технике, и в области культуры (в том числе культуры чтения). В этом смысле закономер­но внимание, которое оказывает журнал рыночным движениям в области экологических инноваций. Для того, чтобы содействовать формированию «популяции», столь необходимой для культуры общества научно-популярной литературы, наш журнал стал одним из инициаторов создания содружества наиболее авторитетных научно­-популярных журналов России. В него вошли: «Наука и жизнь», «Экология и жизнь», «Знание - сила», «Химия и жизнь - ХХI век», «Юный техник», «Путешествие по свету» (старая редакция журнала «Вокруг света»).

Мы надеемся, что объединительные тенденции будут продолжены и возникнут новые объединения - в том числе с участием издателей научно-популярной и интел­лектуальной литературы, в рамках нарождающегося рынка «очистительной», «экологической» составляющей культуры.


* См. Кудрин Б.И. Сообщества изделий - техноценозы и тех­ноэволюция. Экология и жизнь, № 4'2004.


** См. Мамардашвuлu М.К Сознание и цивилизация/Экология и жизнь, № 6'2005.


ЭКОЛОГИЯ И ЖИЗНЬ 1 (62) ‘ 2007