Geum.ru

Михаил немцев риддерская концессия Лесли Уркварта

Вид материалаКнига

Содержание


4. Медная земля.
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   13
другой. Буровые вышки были разрушены до основания, погромы стали более частым явлением. Уркварт попытался не допустить остановки работы предприятий британских компаний, но после того, как были разрушены семь буровых вышек компании «Шибаев» на месторождении Балаханы и ограблены дома управляющих полевыми работами компаний «Шибаев» и «Балакинско-Российской компании, он остановил работы и назначил отряд казаков для охраны буровых скважин.(57).

Вскоре после этого нефтепромышленники капитулировали, хотя предпочли бы продолжать сопротивление экономическому вымогательству рабочих, но оказались в меньшинстве и были обязаны принять условия сделки, вступившей в силу после 14 января. До середины марта управляющий директор отсутствовал в Баку, он принимал схему распределения мазута. Контракты, подписанные в Париже, были составлены им лично на трех языках - на английском, французском и русском. Его предприимчивость в этом деле, гарантирующая британским компаниям большую долю российского рынка, была удостоена похвалы соответствующих кругов к Лондоне, особенно за компанию «Шибаев», которая принесло значительную прибыль в 1904 году (58). Однако, реалии трех месяцев 1905 года показывали спад производства в Баку. С возвращением Лесли Уркварта в город совпала вспышка эпидемии холеры. Некоторое время происходил массовый уход рабочих, из-за чего работы на нефтяных месторождениях были остановлены.

Когда в начале мая добыча нефти возобновилась, участились случаи агитации рабочих и антиправительственные демонстрации. Уркварт терпел большое недовольство рабочих, внушаемое активистами Баку: местными революционерами и дашнаками (сторонниками национального движения «Дашнаксутиун»). Хотя он и с пониманием относился к их потребности в политической реформе, но был полон решимости, по возможности, сопротивляться вмешательству в работу британских колоний. Он посчитал, что его высокое положение среди татар-работников даст определенное преимущество: в отличие от большинства управляющих, он хорошо говорил на их языке и пользовался уважением их лидеров. Группа местных революционеров ворвалась в его контору в Балаханах третий день забастовки и обвинила его в том, что он сообщил полиции имена рабочих компании «Шибаев», подозреваемых в пропаганде. Пробыв под дулом пистолета около пяти часов, он позднее вспоминал угрозы убить его, «если что-то случится с товарищами». Несколько дней спустя у него, также под дулом пистолета,
вымогали деньги. «Я отказал,- писал Уркварт об этом - в ответ на угрозу прикончить меня я назвал имена шести выдающихся деятелей комитета и сказал, что если со мной что-нибудь случится, этих шестерых джентельменов прикончат также верно, как то , что Бог создал нас; и мои друзья-татары поклялись в этом, они знали, что я не шутил....» (59)

К 11 июня Уркварт сохранил собственность и заводы британских компаний с помощью казаков. Поздно вечером он запишет свое подозрение против армян, которых считал зачинщиками беспорядков: «Конечно, армяне подготовили татар и лезгинов, пообещав им заплатить за все время участия в забастовке, а так же значительное повышение заработной платы ..

Меры, принятые генерал-губернатором, положили конец забастовке. Он распорядился, чтобы никто не платил бастующим, когда они не работают и ни при каких обстоятельствах не выполнять требования людей. Он выслал влиятельных татар и мулл, чтобы убедить, что армяне их обманули. И, начав забастовку, они только потеряли. Затем случилась беда в лагере. Вооруженные группы татар впустили на Балаханы, и они стали угрожать, что застрелят любого, кто откажется работать. Это произвело желаемое воздействие....

Но армяне очень беспокоились . Каждую секунду ожидали резни, и сотни остались и все еще жили в Баку. Слава Богу! Надеюсь они все уедут. Они плохие и чем быстрее уедут, тем лучше и для них и для нас. Возможно опять произойдет конфликт между армянами и татарами, была резня несколько дней назад в Ереване.» (60)

Л.Уркварт прибыл в Баку в конце июля 1905 года, он был усталым, встревоженным, стремился «уйти в отпуск в конце лета - я ощущаю острую необходимость в отдыхе». Однако, ситуация вновь ухудшилась из-за непримиримости самодержавия и превышения полицией своих полномочий.

«Сегодня рабочие нефтепромыслов моей компании «Шибаев» начали забастовку, и я предполагаю, что работа снова начнется вечером - это уже затягивается по сравнению с прошлым разом, и уже на другом предприятии «Ротшильд» на десять дней прекратилась работа, на предприятии «Нобель» работа была остановлена примерно на 4 дня. Когда же это кончится?

Пять месяцев назад царь пообещал учредить конституционное правительство, но теперь он отступает от данного слова вместо того, чтобы сдержать его. Но люди обязаны идти своим путем. И когда поднимется восемьдесят миллионов многострадальных крестьян во всем своем невежестве, самодержец будет стерт с лица земли или удален от всего, что его власть ограничивало до минимума... Придет расплата на земле, и преступная полиция, которая виновна во всех столкновениях, беззаконии и раздорах получит по заслугам....

В Нижний Новгород я приехал спустя два дня после начала выступления рабочих и крестьян против класса интеллигенции. Движение поддерживали, подстрекали и поощряли преступные полицейские ищейки. В конце дня лежало шестьдесят тел людей, которых избивали, калечили и добивали до смерти кулаки крестьян, получившие волю. Множество жертв было просто зверски разорвано - это было слишком ужасно и достаточно для того, чтобы человек стал анархистом, настроенным против правительства.» (61).

Некоторые русские управляющие верили, что полоса беспорядков и жестокостей уже миновала, но как только новый назначенный губернатор генерал Федаев отправил часть Бакинского гарнизона на подавление беспорядков в Шуше, в самом городе столкновения возобновились. 2 сентября убийством татарского вагоновожатого, находившегося под конвоем, в Баку был спровоцирован переворот. Началась массовая драка, менее чем через четверть часа выстрелы слышались по всему городу, который к вечеру превратился в место кровавой бойни. Пожары в результате поджогов и грабежи распространились повсюду, сотни армянских семей бросились бежать на пароходах и небольших катерах, стоявших в гавани.

Федаев приказал казачьим артиллерийским подразделениям стрелять по любому дому, откуда велась стрельба. Пять домов уничтожили полностью, в том числе и главное управление Уркварта. Зарева горящих нефтяных полей озарили жуткую тишину ночных кварталов, полных крови и ужаса.

В воскресенье, 3 сентября, известия о взбунтовавшемся Баку дошли до окрестных селений. Сотни татар, объединенных в группы, отправились в город навстречу кавалерии и артиллерийскому огню. Начались разгромы и массовые беспорядки на Апшеронском полуострове, Биби-Эйбат, в окрестностях Черного Города. На целых пять дней орудия труда рабочим заменили ружья и кинжалы. Вот как описывал событиям сам Лесли Уркварт: «В основном армяне отстреливались из бараков и убежищ, которые они соорудили себе в качестве крепостей. Татары захватили многие дома и бараки, а с их обитателями, в том числе с женщинами и детьми, жестоко и беспощадно расправились. Те дома, которые можно было сжечь, были сожжены, а к стенам некоторых зданий татары прорывали каналы, по которым пускали горящий керосин. Как только в стене образовывался пролом, они вламывались туда и уничтожали все и всех на своем пути»(62).

А следующий день, после неудачной попытки получить от Федаева военную защиту британской резиденции, Уркварт собрал свою колонию и переместил ее на фирменный шибаевский танкер «Пэдди», поднимавшим пары на причале Белого Города. К общему числу девяносто шести человек не хватало еще четверых: Уилланса, Уоллиса, Марриата и МакКоллума, которые, как выяснилось, задержались в Забрате на Балаханском месторождении. Здесь же снаряжается поисковая экспедиция, однако, добровольцев не находилось: все дороги были закрыты, кругом и везде бродили вооруженные татары.

Лесли берет ситуацию в свои руки. Правда, вместо конвоя сопровождения губернатор предоставил ему всего двух казаков. Еще в отряд спасателей вошел русский рабочий. С наступлением темноты, избегая встреч с мятежниками, они выехали в путь и в нескольких верстах от горящего города были обстреляны. Казаки сразу же сбежали, но оставшиеся двое проследовали дальше. То, что им удалось добраться до места живыми и невредимыми прямая заслуга самого Уркварта, его четким приказам, высокому чувству самообладания и в большей степени исключительному знанию кавказской жизни. По воспоминаниям очевидцев «он изображал из себя важную персону, как будто бы он был атаманом или главарем (63). Именно так воспринимали его люди, с которыми он общался при встречах».

Британская пресса тогда сочинила целую легенду о чудесном спасении подданных королевы отважным «героем Баку». Сам Уркварт, в официальном докладе воздержавшийся от упоминаний о событиях в Забрате, был крайне удивлен, когда прочитал обо всем в прессе:

- Какой шум газеты подняли вокруг меня – это все из-за бешеной любви англичан к сенсациям, зачастую сфабрикованным. Проснуться однажды утром и обнаружить, что ты- звезда! Мне даже никогда и не снилось…

Убытки для нефтяной промышленности после сентябрьских беспорядков оценены не были точно: шестьдесят процентов всех работающих подъемных кранов были уничтожены, что сокращало ежедневную производительность на 920000 пудов. Примерная стоимость ущерба была оценена в 26 миллионов рублей (64). Четыре британские компании, управляемые Л.Урквартом, оценили ущерб в два миллиона рублей, а еще три миллиона рублей составили потери от простоев.

Тем временем среди причин возникших беспорядков были названы массовые недовольства рабочих медленным развитием программы реформ, чем и воспользовались революционеры. Второстепенной причиной стала национальная неприязнь между татарами и армянами: «Армяне не простили татарам массовое кровопролитие февраля… Отряды войск не позволили татарам вступить в схватку с армянами, как это случилось в феврале, и поэтому, чтобы отомстить за жертвы среди татар, они излили свой гнев на нефтяных полях» (65).

К концу сентября священнослужители и общественные лидеры обеих сторон, приняв обоюдную ответственность за совершенные преступления, заключили договор на работу в течение 15 месяцев, начиная с 1 октября. Весь месяц район Баку был спокойным и безмятежным, хотя признаки смуты нет-нет да вспыхивали маленькими искорками. Когда весть о манифесте пришла в город 31 октября, начались импровизированные «празднования» важного политического события, включая процессии без полицейского сопровождения. Большая толпа собралась у здания полиции с требованиями освобождения политических заключенных. После появления ультиматумов в виде явных угроз, офицер охраны приказал залпом стрелять по людям, в результате началась паника и на тротуаре остались лежать тела около двадцати мятежников.

На следующий день собралась процессия под имперским флагом, представители которой вступили в столкновение с колоннами, несущими красные флаги, несколько человек были убиты. Ситуация усложнилась после того, как к бунту присоединились моряки. К счастью они были быстро разоружены, но это не успокоило разбушевавшиеся страсти. Когда одного местного жителя разорвали на куски перед собором, господство беспредела взорвалось с новой силой. «В тот вечер толпа продолжала грабить магазины в городе и убивать несчастных… которые попадались на ее пути» (66).

Приведенная в действие артиллерия была не разборчива в своих действиях – стреляла по домам, среди которых не менее пяти британских зданий были разрушены до основания. К 7 ноября, когда разбушевавшаяся непогода разогнала противоборствующих мятежников, было ограблено более 150 домов, 23 строения сожжены, 86 человек убиты, 109- госпитализированы. И это при том, что татары оставались «пассивными наблюдателям», и всячески «пытались приютить и спасти жизни своих старых врагов». В противном случае «в Баку не осталось бы ни одного армянина или еврея» (67). К середине ноября русские власти заново установили в городе строжайшее военное положение.

Все это время Лесли Уркварт находился в Санкт-Петербурге, где под давлением российских компаний министр финансов В.Н.Коковцев согласился выделить двадцать миллионов рублей под 5,25%, которые должны были быть выплачены по налогу с дохода через четыре года. Убытки британских компаний, за исключением затрат на производство, составили 275 тысяч английских фунтов (68). Тот факт, что сам Уркварт получил два миллиона рублей, что примерно составило 80 процентов этих убытков, продемонстрировал его талант переговорщика и умение заключать сделки на выгодных для себя условиях.

В январе 1906 года британский посол в Санкт-Петербурге рекомендует Л.Уркварта на награждение медалью Виктории и Альберта «За героизм». Сам бизнесмен с начала года всецело поглощен восстановлением производства на британских нефтяных месторождениях и выводом их на максимальный уровень. Он становится одним из руководителей Комитета по оформлению договоров по «взаимному страхованию в помощь тем, кто пострадал во время беспорядков, поджогов и забастовок» (69).

В последние дни июня Уркварт выехал из Баку в Лондон для участия в церемонии награждения его медалью Виктории и Альберта «За героизм». Награждение проводил лично король Англии, что еще раз свидетельствовало об особой торжественности момента. «Для нас было большим удовольствием услышать, – отмечал тогда Ивор Филипс, - что Его Величество был очень рад вручить мистеру Уркварту медаль Виктории и Альберта Первой степени за его отвагу в спасении жизней нескольких европейских рабочих во время последних беспорядков»(70).

А ситуация с рабочим движением в Баку вновь ужесточилась - в воздухе витал дух забастовки, рабочие предъявили официальные требования работодателям, о которых последние ничего не хотели слышать. Когда переговоры сорвались и коллеги по бизнесу предложили уволить всех бастующих рабочих, Уркварт посылает телеграмму с ответом, где выступает противником таких мер, так как они спровоцируют беспорядок и подстрекательство. И все равно, ему самому начинают грозить расправой, сначала в устной форме, затем в письменной. Угрозы идут от председателя Шибаева, Кейтера Скотта, Министерства иностранных дел. Он постоянно ведет переговоры с различными делегациями, применяя свой лингвистический талант воздействовать на людей: «Люди осознают свою силу и демонстрируют свои действия. Порой ужасно трудно сдержать их темперамент. Однако, сколько было таких случаев, когда ко мне приходили разные делегации, говорили на персидском, татарском языках, и русские, не понимая их, смотрели на меня с подозрением. Мне часто удается справиться с семенами раздора, удержать людей на рабочих местах…» (71).

Ни для кого не было секретом, что местная партия, не признавала коммунистов, которые считали Л.Уркварта главным организатором блока негодующих производителей и человеком, сдерживающим требования рабочей силы. Угроза нависла над ним. Отстранения его от дел Британских компаний добивалось министерство иностранных дел.

16 июля на нефтяном месторождении произошел пожар. Войска немедленно приступили к действиям, арестовав некоторых лидеров забастовки. Однако сплоченные рабочие все равно не приступили к работе, нагнетая атмосферу анархии и беззакония. Нервное напряжение начало сказываться на Уркварте, все более ощущалось давление со стороны промышленников и консулов.

В первых числах сентября после встречи с персидским советником Лесли Уркварт возвращался домой по Никольской улице. На перекрестке притормозил фаэтон, как вдруг прозвучали выстрелы и промелькнула тень убегающего прочь человека. Испугавшиеся кони понесли вверх по дорожному полотну. Раненый бизнесмен попытался встать на ноги, в животе чувствовалась сильная острая боль, кровь лилась струей между пальцами левой руки. При падении он сильно ударился ногами и руками. Тем временем преступник убегал все дальше, пробираясь сквозь толпу ошеломленных прохожих. Морщась от боли, спотыкаясь, вице-советник сделал несколько шагов в его сторону, но бесполезно махнув рукой, обессилено повалился на бок. На пиджаке его виднелись не менее шести отверстий от пуль, одно – на брюках. Просто чудо, что при всех попаданиях стрелявший не смог серьезно ранить жертву.

И британское посольство, и царский наместник в Тифлисе были немедленно уведомлены о происшествии. И хотя официально преступник был якобы арестован и согласно документально-правовой базы преступление было раскрыто, сам Уркварт причислял дело к тайному союзу. Возможно это была работа шайки головорезов, обнаруженных в Баку. Как бы там ни было, а пострадавшему в результате покушения пришлось с неохотой покинуть свой пост – британские компании и министерство иностранных дел приказали ему взять отпуск. Как заявил его коллега по бизнесу, «он был одним из самых оскорбленных людей на Кавказе и в то же самое время… самым известным и могущественным англичанином» (72).

Осознавая свою уязвимость, так как его предостерегали от возвращения в Баку, чтобы не рисковать жизнью, Уркварт дает знать о том, что все свои контракты аннулирует и к середине 1906 года связи с нефтяной промышленностью прерывает. С должности британского вице-советника официально уходит в апреле следующего года.


4. МЕДНАЯ ЗЕМЛЯ.


«Дай мне (Бог) здоровье на год или два и мы

будем богаты, как обыкновенные богатые люди»

Д.Л.Уркварт

В октябре 1906 года Лесли Уркварт вернулся в Лондон, где успешное введение российских ценных бумаг на товарно-сырьевой бирже и всплеск мировых цен на металлы, особенно на медь, заставили британских предпринимателей пересмотреть российскую промышленность как модель для вложения инвестиций. Энергичный, стремящийся к высокому положению в бизнесе и обществе, предпочитающий быть сам себе хозяином, 6 декабря он подписывает регистрационные документы «Англо-Сибирской компании», делает запрос в Москву и в Санкт-Петербург о перспективах предполагаемых финансовых вложений В результате поисков он узнает, что акционерная компания, занятая разработкой Кыштымского месторождения меди, находится в тяжелом финансовом состоянии и срочно ищет дополнительный источник финансирования для улучшения горного оборудования.

Однако, предприимчивый и основательный бизнесмен выясняет, что еще одной из причин малой рентабельности Кыштымского предприятия является отсутствие у российских металлургов опыта работы с низкокачественными сульфидными рудами, которые преобладали на двух крупных рудниках месторождения: Кониухов и Тисов. Кроме того, здесь отсутствовали современные технологии по плавке, не проводилась систематическая геологоразведка. В результате накопившихся долгов за более чем пятилетнюю деятельность, имущество компании было заложено в Ярославско-Костромской Земельный банк за пять с половиной миллионов рублей. С учетом всей этой информации, Лесли Уркварт возвращается в Санкт-Петербург, чтобы встретиться с председателем компании «Кыштым Майнинг Уоркс» бароном В.В. Меллером-Закомельским.

Надо отдать должное безупречной репутации среди мировой финансовой элиты новоиспеченного соискателя места вложения собственных инвестиций, который сумел спутать планы у соперников и убедить своего визави в выгодности предстоящей операции. Его доводы были убедительны и сводились к тому, что если иностранный капитал был бы инвестирован в Кыштым, у России был бы более надежный дебитор, с которым можно работать, особенно потому, что государство импортировало большое количество простого металла и, несмотря на высокие тарифы, продукция отечественного производства не превышала спрос. Если нужно было бы поддержать русское внедрение в промышленность, нужно было бы развивать больше рудников. Самые эффективные методы состояли в привлечении иностранного капитала, который мог дать Лондон и США.

Лесли Уркварт нанимает Х.Х. Нокса, американского консультанта «Кавказской Медной компании» для предоставления информации о геологических перспективах Кыштыма. В самом поселке было четыре металлургических завода: в Верхнем Кыштыме производили бессемеровскую сталь и чугун; в Нижнепетровске выпускали тонколистовой прокат; в Касли изготавливали литые заготовки, включая фигурные изделия из чугуна (каслинское литье) и Техе тоже специализировались в выпуске тонколистового проката. Кроме россыпного, кыштымские рудники давали низкопробное золото, а цианидовый завод работал с небольшой и некачественной производительностью. Однако, Уркварта более всего интересовали медные рудники Соймоновской долины (73).

Меж тем Нокс подсчитал, что рудники Кониухова, Тисова и Смирнова содержат запасы в пределах 550000 тонн, он предлагает начать интенсивную работу по бурению с целью обнаружения новых рудных тел, в наличии которых был твердо убежден. С этой целью «Англо-Сибирская компания» создает еще одну новую открытую акционерную компанию «Пермь-Корпорейшн». 16 июля 1907 года В.В.Меллер-Закомельский соглашается на этот план, Уркварт получает возможность введения централизованного менеджмента и возвращается в Кыштым в качестве управляющего директора совета директоров компании «Кыштым Майнинг Уоркс».

Все лето и осень он живет в бешеном темпе, управляет алмазным бурением, реорганизовывает рудники: вместо старых лебедок и насосов опускает на рудное тело шахты Кониухова четыре новых отделения шахтных стволов, оборудованных паровым двигателем; при проведении работ по очистной выемке руды заимствует американский метод станковой крепи; кардинально усовершенствует финансовую деятельность, реорганизует управленческий аппарат – главным управляющим назначает талантливого русского инженера Филиппа Антоновича Иванова. Лесли Андреевич, как стали называть Уркварта по русскому этикету (отец Эндрю, значит – Андрей, М.Н.), лично проводит разъяснительную работу с мастерами как воздействовать на рабочих. Его манера говорить на русском языке впечатлила сотрудников именно тогда, когда он поздравлял отдельных лиц, обращаясь к ним по имени и отчеству.

В это время лондонский совет директоров предлагает закрыть металлургические заводы, не приносившие прибыль, и пересмотреть капитал компании, вложенный в предприятия медной промышленности. Уркварт высказывает свой категорический протест, обращая внимание на потерю тысяч рабочих мест, от которых зависит жизнь населения поселка. Этим поступком он зарабатывает уважение и лояльность русских директоров компании и почетный авторитет во всем регионе.

Только с наступлением зимы приходит долгожданный перерыв в работе. Строительство небольшого медного завода с доменной печью, кожухом водяного охлаждения, конверторами и печью для рафинирования позволило специалистам Кыштыма провести эксперимент с соймоновской рудой и обучить рабочих. По рекомендации Х.Х.Нокса и Дж.Х.Аллена, впервые в России здесь применили пиритную плавку.

К середине 1908 года перспектива развития «Англо-Сибирской компании» была многообещающей: давал прибыли департамент Кыштымского лесопромышленного комплекса, металлургические комплексы и литейные цеха становились более эффективными, показатели разведочного бурения почти в два раза увеличили расчеты по содержанию меди в руде (74). По соглашению между «Англо-Сибирской компанией», «Восточно-Русскими месторождениями» и «Пермь Корпорэйшн» 29 октября в Лондоне была утверждена еще одна компания – «Кыштым Корпорэйшн», с уставным капиталом в один миллион фунтов стерлингов. Четверть акций была предложена государству, небезосновательны предположения, что сам император был вовлечен в дела Кыштыма.(75).

В течение пяти месяцев Уркварт безраздельно уделял внимание бизнесу, работая ежедневно почти по восемнадцать часов, чтобы выполнить все договорные обязательства. Поэтому для его коллег, знакомых и особенно для родителей стало сюрпризом объявление Лесли Андреевича о женитьбе в возрасте тридцати пяти лет на двадцатилетней графине Берил да Силва-Балд. «Ее отец был шотландец, из хорошей семьи, мать – француженка.Сейчас Берил самая красивая и милая девушка, которую я только знал…»(76).

Церемония бракосочетания состоялась 12 июля 1909 года и в тот же вечер семейная пара уехала на медовый месяц в Европу. По возвращению молодоженов в Кыштым, все строительные проекты увенчались успехом. Были преодолены первоначальные трудности с электролитическим заводом, в стадии запуска находилась железная дорога, металлургический завод Карабаш достиг производительности пяти тысяч тонн меди в год. К концу 1909 года привели в порядок финансовые счета, что еще более упрочило управленческие качества Уркварта. Металлургические заводы производили почти 24000 тонн готового продукта, включая литые заготовки, имея при этом прибыль в размере 36655 фунтов стерлингов чистого дохода. Завод по производству цианида, транспортировка железного колчедана и небольшие металлургические комплексы приносили прибыль соответственно в размере 7665, 4050 и 41469 фунтов стерлингов. Таким образом, менее чем за два года Лесли Уркварт компенсировал все потери Кыштыма, намного сократил долги и положил основу дальнейшему развитию производства. «Я сделал Кыштым процветающим и «Русско-Азиатская корпорация» тоже будет процветающей, все это принесет нам прибыль»,(77)

Тем временем личная жизнь Лесли и Берил приносила обоим удовлетворение и обретенное спокойствие. Его чувства становились более глубокими и содержательными, в них присутствовал момент слепого обожания. «Мне часто становится интересно, как я мог заслужить такую прекрасную жену – удивительное чудо. Завтра будет девять месяцев как мы женаты и мы оба счастливы, как никогда.»(78). Что касается Берилл, то она испытывала упоение от новой жизни – быть женой самого достойного человека в округе, жить в роскошном особняке, быть окруженной вниманием слуг, получать дорогие подарки, среди которых особенно выделялся столовый сервиз на сорок восемь персон от самого российского царя!

Их первый ребенок, сын Кеннет, родился 22 мая 1910 года. «Я танцевал сумасшедшие танцы и напугал слуг, - писал матери восторженный Лесли Андреевич,- с которыми пил за здоровье сына. Доктор тоже присоединился к нам и, улыбаясь, расцеловал меня от счастья. Он с гордостью сказал, что вес ребенка составляет девять с половиной фунтов. Очень крепкий малыш! Несомненно, самый лучший и большой ребенок из полдюжины родившихся здесь».(79)

Второй сын, Рональд, появился на свет на следующий год, в июле. Рождение ребенка, конечно, принесло отцу и матери немалую толику радости, однако, Берил все более тяготила атмосфера монотонного существования в отдаленном от центра поселке. Весьма натянутыми, если не осторожными, оставались ее отношения с родителями мужа. В то время как он охотно и радушно принял родственников жены, установив с самого начала с ними теплые, дружеские отношения, особенно с бабушкой. Бывая вдали от своей семьи, Лесли так откровенно выражал в письмах свою любовь к жене и сыновьям, так горячо говорил о своих чувствах, что удивило бы даже его самых близких друзей.

Меж тем, полоса перемен ожидалась и в бизнесе, В.Меллер-Закомельский и его племянник, лейтенант флота в отставке В.В.Романов предложили партнерство в медном деле в Таналыке Оренбургской губернии.

За двенадцать месяцев 1911 года, становясь самодостаточным предприятием, Кыштым произвел 5140 тонн черновой меди, что составило почти 20% от российской производственной мощности, при этом прибыль компании составила 172394 фунта стерлингов (80). Железо принесло доход в размере 23439, экспорт леса – 29651, а пирита – 4919 фунтов стерлингов. После оплаты ипотечного кредита, банковских комиссионных платежей и всех видов процентов к ним у Уркварта оставалось около 26000 фунтов стерлингов для продвижения работы вперед, но что более важно для будущего, он расширил свои контакты в области горного дела и финансовых структур. В круг его друзей входит