Эмигрантские концепции и проекты переустройства россии (20-30-е гг. XX в.)

Вид материала

Автореферат

Содержание Ii. основное содержание работы

Подобный материал:

• Консервативные концепции переустройства России в контексте исторического процесса конца, 678.84kb.
• Национальные проекты государственно-политического переустройства кабардино-балкарии, 46.3kb.
• Волынскому Екатерина Iдаже присвоила ему генеральский чин и назначила губернатором, 41.53kb.
• А исходе ХХ века регион Центральной и Восточной Европы и европейской части СНГ представляет, 598.93kb.
• Правила производства земляных и строительных работ, прокладки и переустройства инженерных, 1429.29kb.
• 'Приоритетные национальные проекты: итоги 2006 года и роль экспертной деятельности, 91.12kb.
• Экономика России как материальная база проводимого общественного переустройства представляет, 922.8kb.
• План проекта "Художественно эстетическое воспитание детей в гпд " Краткое содержание, 158.45kb.
• Конституционные проекты и концепции в русской либеральной мысли второй половины ХIХ, 421.45kb.
• Удк 001(06) Инновационные проекты, студенческие идеи, проекты, предложения, 33.84kb.

Методологическая основа исследования базируется на комплексе принципов и методов, способствующих всеобъемлющему и всестороннему изучению проблемы. Основополагающими стали принципы историзма, объективности, системности, комплексности. Принцип историзма позволяет рассматривать общественно-политическую деятельность эмигрантов в неразрывной связи с конкретными историческими событиями, а также с факторами, оказавшими влияние на концептуальную динамику эмигрантских теорий. Принцип научной объективности дает возможность представить совокупность разнообразных точек зрения на конкретные события, явления, процессы, на основе непредвзятого исследования дать им аргументированную критическую оценку. При анализе различных концепций он обуславливает выявление положительных и отрицательных сторон различных теоретических построений, отход от политизированных и идеологизированных оценок российской эмиграции, долгое время господствовавших в отечественной историографии. Принцип научной объективности также позволяет понять и объяснить основные суждения и мотивы деятельности представителей русского Зарубежья, вникнуть в суть идеологических споров и политических взаимоотношений русских эмигрантов. Принцип системности открывает широкие возможности для упорядоченного исследования эмигрантских концепций государственного переустройства. Принцип комплексности, выступающий в неразрывной связи с системным, обуславливает освещение всего комплекса проблем развития России, а также путей их решения, намеченных русской эмиграцией. Кроме того, как и любое диссертационное исследование, работа основывается на комплексном, целостном использовании имеющегося в области исследуемой проблематики массива историографического и источниковедческого материала.

Методологический фундамент диссертации составляют диалектический, сравнительно-исторический, структурно-системный, ретроспективный методы, методы типологизации, исторического моделирования и др. Диалектический метод представляет теоретические конструкции эмигрантов в их динамическом развитии, прослеживает эволюцию их идейно-теоретических подходов к проблемам национального возрождения. Сравнительно-исторический метод, базирующийся на сопоставлении исторических объектов во времени и пространстве и выявлении сходства и различия между ними, позволяет провести сравнительный анализ различных проектов преобразования России. Этот метод ориентирован на рассмотрение исторических объектов в определенных временных срезах, следовательно, применительно к тематической хронологии исследования, эффективен для изучения деятельности русской эмиграции в 20-30-е гг. XX в. Структурно-системный метод дает возможность на основе изучения общественно-политической деятельности эмиграции рассмотреть механизмы формирования и развития идеологических доктрин. С помощью структурно-системного метода, позволяющего вычленить основные системообразующие элементы из эмигрантских проектов консервативного, либерального, социалистического толка, были выделены конструктивные составляющие, проведен их сравнительный анализ. Одним из приемов качественного анализа является типологизация, имеющая цель упорядочения (классификации) изучаемых объектов по присущим им общим признакам. С помощью типологического метода были определены общие и специфические концептуальные положения эмигрантских теорий и основанных на них политических программ, что позволило типологизировать их по трем основным направлениям: консервативному, либеральному, социалистическому. Основополагающим методом диссертационного исследования стал метод моделирования. С его помощью по аналогии конструктивных элементов эмигрантских проектов государственного переустройства были сформированы теоретические модели, отстаиваемые различными кругами русской эмиграции. Использованный в работе ретроспективный метод позволил через оценку событий революции и Гражданской войны в России самими эмигрантами объяснить причины и мотивы их массового исхода из страны, понять планы на будущее, которые строила для себя эмиграция.

Научная новизна диссертации, прежде всего, определяется полученными результатами. По сути, в ней впервые предпринята масштабная попытка системного анализа концептуальных и проектных представлений русской эмиграции об оптимальной модели переустройства России в комплексе ее составляющих: система государственного устройства и управления, экономическая, социальная, национальная, конфессиональная политика, стратегия и тактика реализации планируемых эмигрантами преобразований. При этом сравнительный анализ консервативных, либеральных, социалистических концепций и проектов позволил выявить как их общие, так и специфические черты, целостно осмыслить сущностное содержание базовых идей и положений, составлявших основу эмигрантских проектов реконструкции России.

В диссертационном исследовании выдвигается и обосновывается положение о стремлении эмигрантов различных политических оттенков к идеологической эволюции, подчеркивается их способность трансформировать, менять свои политические взгляды адекватно вызовам времени.

В контексте изучаемой проблематики рассматриваются взгляды теоретиков эмиграции И.А. Ильина, П.Б. Струве, И.Л. Солоневича, В.В. Шульгина, Н.Д. Тальберга, Н.С. Тимашева, П.Н. Милюкова, В.М. Чернова, А.Ф. Керенского, Ф.И. Дана и др. на проблемы государственного развития, пути национального возрождения.

Научная новизна исследования также подчеркнута комплексом впервые введенных в научный оборот документов эмигрантских политических организаций, трудов политиков, ученых, общественных деятелей Зарубежья; использованных архивных источников, материалов зарубежной периодической печати, переписки эмигрантов и их воспоминаний.

Автором сформулированы выводы, касающиеся оценки результативности программно-тактической деятельности идеологов и сторонников политических партий и течений русской эмиграции, обоснованы причины несостоятельности предлагаемых ими проектов переустройства России.

Практическая значимость диссертации заключается в возможности привлечения ее материалов, основных положений и выводов к подготовке научных работ по истории русской эмиграции, политических партий и движений, общественной мысли России, а также к исследованиям в области проблем общественно-политического развития.

Материалы диссертации можно использовать при чтении лекций, проведении семинарских занятий, подготовке спецкурсов, методических пособий по соответствующей тематике.

Кроме того положения и выводы диссертационного исследования могут быть применимы в процессе разработки современной стратегии государственного развития. Многие теоретические концепции эмигрантских мыслителей могут быть актуализированы при обсуждении национальной идеологии современной России.

Положения, выносимые на защиту. Общий анализ эмигрантских проектов показывает, что сторонники различных концепций общественного развития стремились избежать острых противоречий, проектно выстраивая будущее России. При этом в области программирования государственного устройства четко обозначился крен вправо, в сторону различных вариаций монархии, в стратегии социально-экономического развития эмигранты демонстрировали готовность к демократизации всех сторон социально-экономической жизни, защите интересов трудящихся масс. Значительное место в подавляющем большинстве эмигрантских программ занимали вопросы правового положения национальностей и национальных меньшинств. Даже монархисты вынуждены были пойти на компромисс в области государственного устройства, признав принцип национально-культурной автономии для многонациональной России.

Однако, несмотря на все старания эмигрантских идеологов и политиков, их проекты, как и прежде, оказались не востребованы российским обществом. Этому способствовал целый комплекс причин:

1. Предлагаемые эмиграцией проекты переустройства России носили «догоняющий» характер, стремились, но не успевали идти в ногу с происходящими в стране и мире переменами.

2. Ни одна оказавшаяся за рубежом политическая партия не имела опыта конструктивной государственной деятельности, в силу чего эмигрантские проекты были оторваны от жизни, направлены на некий идеальный, а не реальный образ российской государственности.

3. Эмигрантские теоретические конструкции стремились учесть повседневные нужды и заботы трудовых слоев населения, однако их авторы так и не смогли создать целостных научно-обоснованных политических и социально-экономических программ.

4. Формировавшаяся веками «рабская психология» русского народа, привыкшего терпеть и принимать силовое давление власти. «Рабский народ» в «рабской стране», по признанию самих же эмигрантов, был далек от стержневой основы адресованных ему проектов – идеи построения демократического правового государства.

5. В условиях эмиграции часть представителей политического лагеря (сторонники республиканско-демократического блока), привыкшего к легальным методам мирной политической борьбы, так и не смогла перестроиться на новые, востребованные временем, силовые формы.

6. На представления о государственном устройстве оказывало влияние пребывание вне России. Страна стремительно менялась, осмысление эмиграцией происходящих в ней перемен осуществлялось «со слов» очевидцев, а не через личное ощущение и восприятие. Эмигранты пришли «из другой России», которую они хорошо знали и понимали, им трудно было осознать и почувствовать, какими нуждами и чаяниями живет советский народ.

Оторванность от родного Отечества, кризис движения, которому была отдана вся жизнь, для многих осложнял их идейные «искания», выбивал «из колеи творческой работы». Ожидание коренных перемен в России растянулось для эмигрантов на долгие годы. Даже тем, кому посчастливилось дожить до глубокой старости, не удалось стать свидетелем долгожданного «падения» большевиков. Однако история доказала, что их расчет на самоликвидацию, вырождение советской власти был вполне оправдан.

Апробация исследования. Основные положения и выводы диссертации отражены в двух монографиях, публикации в энциклопедии «Общественная мысль русского зарубежья», научных статьях, в том числе шестнадцати из перечня ВАК, общим объемом 45,5 п.л. Результаты исследования были представлены на Всероссийских конференциях в г. Тамбов (2006 г.), г. Новомосковск (2008 г.). Материалы диссертации используются при чтении курсов «Отечественная история», «История государственного управления в России».

Структура работы определяется целью и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, шести глав, заключения, списка использованных источников и литературы.

II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обоснована актуальность исследования, обозначены его цель и задачи, сформулированы объект и предмет изучения. Автор определил новизну представленной работы, ее теоретическую и практическую значимость. Особое внимание уделено методологической основе исследования.

В первой главе диссертации проведен обзор историографических и источниковедческих проблем заявленной темы.

Во второй главе «Эмигрантские концепции возрождения России» рассматриваются взгляды представителей русского Зарубежья на причины и последствия революций 1917 г., анализируется процесс формирования идеологического фундамента национального возрождения.

Оказавшись волею судеб выброшенными за пределы России, эмигранты были поставлены перед необходимостью поиска пути к взаимному диалогу и интеграции. Освобожденная от прежних политических амбиций эмигрантская полемика сводилась к различной оценке февральско-октябрьских событий в России, роли партийных группировок в революции, их деятельности в период Гражданской войны. Осмысливая произошедшее, эмигрантские политики стремились не только оправдать линию поведения своих вождей, но и выявить совершенные ими ошибки и просчеты, чтобы с их учетом сделать прогнозы на будущее.

Большинство представителей русского Зарубежья характеризовали революционные события как единый политический процесс, рассматривая Октябрь логическим продолжением Февраля. Однако эмигрантские идеологи расходились в оценке революционного процесса: теоретики «правого» крыла эмиграции трактовали революцию как политическую катастрофу, сравнивали ее событиями Смутного времени XVII в; сторонники «левого», напротив, давали высокую оценку произошедшим событиям, проводя историческую аналогию с французской революцией. Они объясняли ее неизбежность в связи с необходимостью реализации новых общественных идеалов и потребностей. Сравнивая революционные события в России с событиями 1848 г. во Франции, представители социалистического лагеря убеждали в закономерности создания синтетического (большевистского) режима, «искажающего завоевания революции». Эту точку зрения, наряду с социалистами, разделял и П.Н. Милюков.

Более разносторонними были мнения эмигрантов о причинах и духовных истоках произошедшего. В первые годы эмиграции причины революции объяснялись слабостью Временного правительства, просчетами политических лидеров революционной демократии, тактическими ошибками белых вождей. Позже стал популярным взгляд на революцию как на результат международного заговора иностранных держав. Идеологи крайне «правого» крыла Зарубежья искали в раскладе революционных событий оправдание собственному равнодушию и бездействию. Отсюда они объясняли причины случившегося коварством злого гения Распутина, деятельностью националистов-евреев. Значительное число консерваторов обвиняло в свершившейся «трагедии» русскую интеллигенцию. Аргументами выступали ее отрыв от национальных корней, идеализация западных либеральных ценностей. Эту точку зрения оспаривали И.А. Ильин и П.Б. Струве.

Либеральный лагерь Зарубежья в оценках революционных событий не был единодушен. «Правые» кадеты объясняли их претензиями к власти со стороны социалистических партий, общественных организаций, национальностей России. Кадеты - «центристы» старались уйти от конкретного ответа, констатируя лишь то, что революционный процесс свершился без участия народа. Сторонники «левого» крыла кадетской партии подчеркивали собственную причастность к демократическим завоеваниям Февраля, впоследствии погубленных большевизмом.

Социалисты-революционеры четко разделяли две революции: Февральскую, подготовленным всем ходом русской истории и октябрьскую - случайную, ненужную и вредную, а потому обреченную на гибель. При этом «левые» эсеры и эсеровский «центр» не отрицали логическую взаимосвязь Февраля с Октябрем. В отличие от консерваторов и либералов, они ставили вопрос не о причинах революции, а о причинах провала социалистических партий в феврале-октябре 1917 г. Часть членов партии объясняла их корниловским заговором, последствиями которого стал рост популярности большевиков среди народных масс, другая часть связывала произошедшее с июльскими событиями, третья – с активной деятельностью большевиков. «Правые» эсеры в оценке революционных событий исходили из того, что Октябрь не был логическим продолжением Февраля. Февральские события они характеризовали как «революцию без средних классов», совершенную народом во главе с революционной демократией, объясняя их обреченность отсутствием в России смелой и решительной буржуазии. Октябрь в трактовке «правых» эсеров представлялся заговором «кучки фантазеров», следствием бездействия «мертворожденного детища» - Временного правительства.

Меньшевики не признавали социалистического характера Октябрьской революции, характеризовали ее, как и Февральскую, буржуазной. Февраль они считали следствием совокупности обстоятельств: «дворцового переворота» и «наложившегося» на него «народной революции»; Октябрь трактовали как историческую форму крестьянской революции, обусловленную отсталостью России, неразвитостью капиталистических отношений, государственного и гражданского сознания народа. Меньшевики не считали октябрьские события концом революционного процесса, предполагали, что большевистская власть неминуемо натолкнется, с одной стороны, на стремление пролетариата к демократизации политического режима, с другой – на стремление мелкой буржуазии к контрреволюционному термидору.

Эмигрантские оценки сущности и причин русских революций отличались разнообразием и мировоззренческой индивидуальностью. Вместе с тем политические деятели некогда стоявшие по разные стороны баррикад в эмиграции пришли к пониманию необходимости изменения политического сознания, в борьбе за Россию они демонстрировали готовность поступиться своими идейными устоями. На фоне угасания либеральных и социалистических идей все большую популярность среди эмигрантов набирала идея восстановления «Великой, могущественной монархической России». Окрыленные политическим триумфом консервативные идеологи (И.А. Ильин, И.Л. Солоневич, В.В. Шульгин, Н.Д. Тальберг и др.) занимались обоснованием идеи обновленного монархизма. Их колоссальная идейно-теоретическая работа являлась свидетельством происходившей в монархической среде переоценки ценностей, ее стремления выжить, видоизмениться, приспособиться к новой обстановке.

В третьей главе диссертационного исследования «Консервативные проекты переустройства России» концентрируется внимание на конструктивных основах предлагаемой консерваторами модели общественного развития. Идея сильной государственности всегда являлась политической аксиомой для монархистов. Русское самодержавие, в их представлении, исторически выступало символом политической стабильности, гарантом от революционных потрясений⁴⁸. Однако если дореволюционная концепция монархической власти противопоставлялась адептами монархии, как буржуазно-капиталистической, так и революционно-социалистической, в эмиграции она несколько видоизменилась, вобрав в себя элементы обеих доктрин. Идеологическая перестройка монархизма наглядно демонстрировалась в проектах «центристского» и «левого» направлений монархического спектра. Модель «правого» крыла сторонников монархии отражала традиционные для консерваторов взгляды на систему государственной власти. Его представители, не склонные к идейным переменам, отстаивали восстановление основ государственного строя, в котором пребывала Россия до революции 1905 г.. Однако, выступая за идеал самодержавия, крайне «правые» не исключали возможности присутствия в государственном аппарате представительных структур. Они упорно противостояли копированию западных политических институтов, поэтому связывали форму будущего народного представительства с исторически приемлемым Земским Собором, имевшим лишь совещательные функции. Реставраторы были сторонниками жесткой централизации государственного аппарата, ратовали за объединение в единое управленческое пространство России «земской» и «государственной».

Представители монархического «центра» стремились к установлению в России конституционной монархии во главе с исторической династией Романовых. В их модели верховная власть принадлежала царю, исполнительная – правительству, законодательная разделялась между монархом и наделенным широкими правами органом народного представительства. Предлагаемая конституционалистами конструкция фактически демонстрировала откат к основам государственного устройства России, установленным Манифестом 17 Октября 1905 г. «Государство, нация, собственность», - вот как, пожалуй, можно сформулировать девиз этого курса.

«Левое» крыло сторонников монархии официально придерживалось непредрешенческой позиции. Его представители выступали за созыв Учредительного Собрания, которому фактически предстояло решить судьбу российской государственности. При этом надежды связывались с выбором монархической формы правления. В случае ее установления Учредительному Собранию передавались законодательные функции.

Если указанные выше теоретические конструкции уже в той или иной степени апробировались на российской политической арене, то модель легитимистов предлагала совершенно новые подходы к системе будущей власти. По замыслу ее сторонников, она синтезировала в себе все лучшее из государственного «организма» императорской и советской России. Из «старой» модели легитимисты брали за основу сильную монархическую власть, из «новой» - советскую систему народного представительства. Их идеал государственности воплотился в теории «Царь и Советы». В цепи государственного управления Советы выступали связующим звеном между народом и властью. Высшим органом народного представительства объявлялся Всероссийский съезд Советов.

Намечая пути решения экономических вопросов, в том числе аграрного, консерваторы исходили из принципа незыблемости частной собственности на недвижимость и землю. Анализ монархических программ выявил вариативность подходов их сторонников к вопросам аграрного развития, причем отправной точкой дискуссий выступали столыпинские преобразования. «Правое» крыло монархистов тяготело к восстановлению экономического состояния пореформенной России. Рычагом заданного курса являлся процесс земельной реставрации. Крайне «правые» выступали за восстановление крупных земельных владений, категорически отрицая закрепление земли за ее реальными владельцами. Их гарантийные обязательства крестьянам ограничивались сохранением в крестьянской собственности земельных участков, полученных в результате аграрной реформы 1861 г.. В перспективе допускалась возможность продажи крестьянам пустующих казенных земель. Будучи традиционалистами, реставраторы препятствовали разрушению общины как социальной оболочки российского крестьянства. Монархисты были приверженцами широкого вмешательства государства в экономику страны. Не отрицая развития в России промышленности, они, тем не менее, относили ее к числу сельскохозяйственных стран, поэтому в своей стратегии делали упор на аграрное производство. Развитие промышленности виделось им лишь как средство модернизации сельского хозяйства. Приводным ремнем хозяйственного механизма возрожденной России реставраторам представлялась новая финансовая система, обособленная от мировой.

Ранее сторонники самодержавных начал категорически отрицали положительную роль иностранных капиталов в стимулировании российской экономики. Они стояли на государственно-патриотических позициях, опасаясь превращения России в «добычу алчного международного капитала». В эмиграции их взгляды несколько изменились: консерваторы признали необходимость привлечения иностранной помощи к делу возрождения России при условии ограничения иностранного вмешательства экономической сферой. Стратегия крайне «правых» сводилась к тому, чтобы «русский народ для блага всего мирового хозяйства возвратил себе подобающее и принадлежащее ему по праву почетное место среди Великих Держав»⁴⁹.

Конституционное крыло монархической эмиграции видело перспективы возрождения России в установлении в стране полноценного капиталистического строя, исключавшего вмешательство государства в решение социально-экономических вопросов. Конституционалисты считали, что в постбольшевистской России должен восторжествовать стихийный рынок, на основе всеобъемлющей приватизации, абсолютной ликвидации государственного хозяйства, передачи земли в частную собственность крестьян. В отличие от крайне «правых», сторонники умеренного курса подчеркивали необходимость разрушения общины и перевода крестьянского хозяйства на капиталистические рельсы. Их политическое кредо сводилось к двум положениям: 1) буржуазный строй прошлого века еще не отжил в России; частная собственность, свободный обмен и свободный труд всегда были и остаются наиболее эффективными средствами возбуждения стимулов к производству; 2) социальное лидерство в возрожденном российском государстве сохранится за буржуазией, однако она будет не сословием, а открытым экономическим классом.

Экономическая программа «левых» монархистов представляла собой капиталистическую модель экономики с вкраплениями элементов социалистической системы хозяйствования. Так, легитимисты выступали за сохранение большинства колхозов с перспективой их трансформации в один из видов производственных кооперативов и превращение России в «великую сельскохозяйственную кооперацию», огосударствление крупной промышленности, сохранение значительной доли государственного влияния в экономике страны, государственную поддержку всех видов производства. Адепты «советской монархии» ратовали за разнообразие форм собственности, слаженно взаимодействовавших в едином хозяйственном организме. Стратегия их экономического курса ориентировалась на аграрно-индустриальную модель, опирающуюся на мелкий и средний бизнес.

Монархисты, как правило, проявляли осторожность в решении социальных вопросов, опасаясь переоценить реальные возможности государства. В эмиграции стали исключением конституционалисты, абсолютно игнорировавшие возможность какой бы то ни было социальной поддержки.

В линии национальной и конфессиональной политики «правые», на первый взгляд, придерживались традиционных убеждений: стремились сохранить унитарное государство, отстаивали государственное единство, подчеркивали первенствующую роль русской народности, русского языка, русской культуры. В то же время адепты монархии пошли на существенные для себя уступки в отдельных принципиальных вопросах, прежде всего в вопросе национального самоопределения: даже крайне «правые» – убежденные сторонники целостности национального организма - вынуждены были безоговорочно признать независимость отделившихся от России Польши и Финляндии. Наиболее обсуждаемым монархической эмиграцией стал вопрос об определении политического статуса отколовшихся от России национальных окраин. В связи с этим рассматривались три возможных варианта: 1) неизменное сохранение модели национальных отношений царской России (правомонархисты); 2) возможность культурно-национальной автономии отдельных регионов (конституционалисты); 3) вплетение элементов федерации в систему национально-государственного устройства (адепты «советской» монархии). Наряду с восстановлением единой и неделимой России, для консерваторов принципиальным было сохранение первенства православной веры в многонациональном русском государстве, однако статус других религий при этом не умалялся. Наибольшее число сторонников имела линия взаимоотношений церкви и государства, опиравшаяся на сотрудничество духовной и светской власти.

Разработанная за рубежом консервативная концепция национальной и конфессиональной политики существенным образом отличалась от дореволюционной. Ее новации выражались в направленности на компромисс и взаимопонимание между различными народами российского государства, на предотвращение национальных конфликтов и укрепление государственного единства.