Geum.ru

Признание и приведение в исполнение решений иностранных судов и иностранных третейских судов (арбитражей)

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4
Глава II Основания (предпосылки) признания и приведения в исполнение решений иностранных судов и иностранных третейских судов (арбитражей)


§ 1 Международный договор как основание для признания и приведения в исполнение решений иностранных судов и иностранных третейских судов (арбитражей)


В российской правовой системе принципы признания и исполнения иностранных судебных решений и иностранных третейских решений (арбитражей) традиционно закрепляются в законодательных актах. Помимо Конституции РФ, где установлены основные принципы гражданского судопроизводства, и Федерального конституционного закона от 31 декабря 1996 г. "О судебной системе Российской Федерации1", положения в рассматриваемой области содержатся в ГПК РФ2, вступившем в силу с 1 февраля 2003 г. (гл. 45), и АПК РФ3, введенном в действие с 1 сентября 2002 г. (гл. 31). Ранее соответствующие правила были сосредоточены в основном в Указе Президиума Верховного Совета СССР от 21 июня 1988 г. "О признании и исполнении в СССР решений иностранных судов и арбитражей", который, после распада СССР, продолжал действовать в Российской Федерации. В отношении решений арбитражей действует также Закон РФ "О международном коммерческом арбитраже"4. Положения Указа Президиума Верховного Совета СССР послужили базой при формулировании норм обоих указанных Кодексов. Существенное значение имеет также Федеральный закон "Об исполнительном производстве".

Федеральный конституционный закон от 31 декабря 1996 г. N 1-ФКЗ "О судебной системе Российской Федерации" установил норму о том, что "обязательность на территории Российской Федерации постановлений судов иностранных государств, международных судов и арбитражей определяется международными договорами Российской Федерации" (ч.3 ст.6).

Применение законодательных норм выявляет ряд проблем, привлекающих к себе внимание как практиков, так и теоретиков. Имеются в виду вопросы, относящиеся: во-первых, к кругу подлежащих признанию и исполнению иностранных судебных решений, во-вторых, к условиям, и, в-третьих, к порядку (процедуре) такого признания и исполнения. Причем это касается как тех решений, которые подлежат признанию и исполнению, так и тех, которые подлежат только признанию.

В каких случаях, т.е. при каких условиях, возможно признание и приведение в исполнение иностранного судебного решения в России? АПК и ГПК по-разному отвечают на этот вопрос. Согласно п.1 ст.241 АПК решения судов иностранных государств, принятые ими по спорам и иным делам, возникающим при осуществлении предпринимательской и иной экономической деятельности, признаются и приводятся в исполнение в России арбитражными судами, если признание и приведение в исполнение таких решений предусмотрено международным договором Российской Федерации и федеральным законом. Согласно п.1 ст.409 ГПК решения иностранных судов, в том числе решения об утверждении мировых соглашений, признаются и исполняются, если это предусмотрено международным договором Российской Федерации. Казалось бы, упоминание в п.1 ст.241 АПК о федеральном законе не меняет существа дела, так как основной акцент в обоих кодексах сделан на международном договоре как основании для признания и исполнения иностранного судебного решения, однако в действительности это совсем не так. Возможность признания и исполнения иностранного судебного решения на основании федерального закона означает введение нового основания для такого признания и исполнения, которое и закрепляется в отдельных федеральных законах.

Следовательно, принципиально важный вопрос о круге подлежащих исполнению в России иностранных судебных решений и в ГПК РФ, и в АПК РФ решается в зависимости от того, имеется ли со страной, суд которой вынес решение, международный договор на этот счет (ст. 409 ГПК, ст. 241 АПК). Оба Кодекса опираются на положение ч. 3 ст. 6 Федерального конституционного закона "О судебной системе Российской Федерации", согласно которой "обязательность на территории РФ постановлений судов иностранных государств, международных судов и арбитражей определяется международными договорами Российской Федерации". Законодатель, как видно, не отступил от применявшегося в России и ранее принципа, хотя при разработке АПК и ГПК высказывались и обосновывались предложения о допущении исполнения решений иностранных судов и при отсутствии международного договора, если в отношениях с соответствующей страной соблюдена взаимность.

Санкционирование принудительной реализации иностранных судебных постановлений зачастую воспринимается как некая услуга, оказываемая иностранному государству за счет умаления собственного суверенитета. К сожалению именно такое восприятие превалирует в России, на что указывает сегодняшнее состояние регулирования рассматриваемой сферы отношений, которое зачастую не оправдывает ожиданий не только иностранных, но и российских граждан и организаций.

Сегодня существует ситуация, при которой иностранное судебное решение по делу о присуждении, вынесенное против иностранного субъекта в пользу Российского резидента, встретит законодательные препятствия при приведении его в исполнение на территории России. Получается, что, ставя барьер неблагоприятным иностранным решениям, одновременно отсекается возможность признания выгодных для России судебных актов иностранного происхождения, а также собственные судебные постановления лишаются свойства исполнимости вне пределов страны. Такое положение вещей сложно признать правильным, и, образно выражаясь, на смену барьеру должен быть поставлен фильтр, позволяющий избирательно подходить к решению обозначенных вопросов.

В теории судебная процедура признания и приведения в исполнение иностранных решений может быть условно разделена на два этапа1. Первый из них представляет собой проверку наличия предпосылок, наиболее общих позитивных правовых условий для признания. При установлении наличия таковых должна быть проведена представляющая собой второй этап проверка отсутствия негативных условий, служащих основаниями для отказа в признании и приведении в исполнение, несмотря на наличие общих условий.

Буквальное толкование ст. 409 ГПК РФ и ст. 241 АПК РФ служит подтверждением обоснованности вывода о том, что если международным договором не предусматривается возможность признания и исполнения на территории России решения иностранного суда, то это исключает совершение данных действий2.

Таким образом, важнейшей предпосылкой для признания и приведения в исполнение актов иностранных судов в России является наличие двустороннего либо многостороннего международного договора, предусматривающего такую возможность, либо федерального закона, который прямо говорит о допустимости признания и приведения в исполнение иностранных решений в отсутствие международного договора.

Существуют примеры отказа в признании иностранных решений по мотивам отсутствия международного договора. Так, Определением от 9 января 2003 г. по делу N А26-7934/02-15 Арбитражный суд Республики Карелия отказал в признании и приведении в исполнение решения суда г. Осло, обосновав отказ отсутствием международного соглашения о признании решений государственных судебных органов.

В современной отечественной юридической литературе все чаще высказываются суждения о допустимости признания и приведения в исполнение в России актов иностранных судов в отсутствие соответствующего международного договора на началах взаимности. Например, Г. Комарова, являющаяся судьей Арбитражного суда г. Москвы, прямо указывает, что приведение к исполнению иностранных решений может производиться в отсутствие международного договора на основе принципов международной вежливости и международной взаимности1. Аналогичной позиции придерживается и В.В. Старженецкий, отметивший, что само по себе отсутствие международного договора не является препятствием для признания и исполнения иностранного судебного решения2.

Буквальное толкование норм действующего российского законодательства о необходимости международного договора существенно ограничивает возможность исполнения иностранных судебных решений в России, то есть защиту субъективных прав соответствующего субъекта подтвержденных компетентным иностранным судом.

Следует отметить, что принцип необходимости наличия международного договора формально проявлялся и проявляется в отечественном законодательстве в максимальной степени применительно к приведению иностранных решений в исполнение, но не к их признанию.

В Российской Федерации уже существуют прецеденты, которые свидетельствуют о постепенном ослаблении господствующего в российском праве принципа необходимости международного договора для признания и самое главное принудительного исполнения решения иностранного суда в Российской Федерации.

В частности, позиция о допустимости признания иностранных решений в отсутствие международного договора на началах взаимности нашла отражение в определении Верховного Суда РФ от 07.06.20021. Данное определение вызвало наибольший резонанс в юридической литературе. Суд указал, что ходатайство о признании и исполнении иностранного решения может быть удовлетворено компетентным российским судом и при отсутствии соответствующего международного договора, если на основе взаимности судами иностранного государства признаются решения российских судов. Кроме того, в данном Определении суд отметил, что отсутствие международного договора не является основанием для отказа в рассмотрении ходатайства о признании и исполнении решений иностранных судов, что оказало заметное влияние на последующую судебную практику. Непосредственное отношение к рассматриваемой проблематике имеет и Определение ВС РФ от 12 октября 2004 г. по делу N 5-Г04-91. Подтверждая правильность отказа в признании и приведении в исполнение решения суда общегражданских исков округа Делавэр штата Пенсильвания США от 19 ноября 2002 г., ВС РФ не стал ссылаться на отсутствие международного договора, что было бы гораздо проще, а, исследовав ряд доказательств, пришел к выводу о ненадлежащем извещении ответчицы.

Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 02.12.2002 года определило, что при разрешении дел о признании и приведении в исполнение решений иностранных судов следует исходить из принципа взаимности, поэтому суду следует проверить имели ли место случаи признания решений российских судов судами соответствующего иностранного государства или по законодательству этой страны такие случаи исключаются2.

Судебные акты принятые как судом общей юрисдикции, так и арбитражным судом верно отразили тот факт, что отсутствие международного договора не может служить основанием для отказа в рассмотрении самого ходатайства заинтересованного лица о признании и исполнении решения иностранного суда в Российской Федерации.

Высказывается даже мнение, что отказ от взаимности входит в противоречие с Конституцией, а отсутствие взаимности в признании гражданских прав, определенных в иностранном судебном решении, может повлечь нарушение государством обязательств по защите прав человека1. Изначально, как уже отмечалось выше, в проекты действующих сейчас АПК РФ и ГПК РФ даже были включены нормы о признании и приведении в исполнение иностранных решений на основе взаимности, однако они были исключены на стадии принятия документа.

Отстаивая допустимость признания в России иностранных решений на основе взаимности при отсутствии международного договора, несмотря на прямое указание в процессуальных кодексах на возможность признания иностранных решений только на основе международного договора или закона, сторонники концепции ссылаются на наличие соответствующего общепризнанного принципа международного права, возлагающего на государства обязанность по признанию иностранных судебных решений на основе взаимности. Однако в силу принципа суверенитета верховной власти вывод о существовании обязанности государств по признанию иностранных судебных решений является по меньшей мере спорным.

Любой общепризнанный принцип международного права с неизбежностью должен найти свое внешнее воплощение, о наличии которого применительно к обязанности государств исполнять иностранные решения на основе взаимности говорить не приходится. Не случайно развитие институтов признания и приведения в исполнение иностранных решений в мире идет по пути вовлечения государств в соответствующие международные договоры, что в идеале может закончиться принятием конвенции общемирового масштаба о юрисдикции и взаимном признании и приведении в исполнение судебных решений.

Однако отсутствие общепризнанного принципа, возлагающего на государства обязанность исполнять иностранные судебные решения вовсе не свидетельствует о том, что без соответствующего международного договора признание иностранных решений должно быть полностью исключено. Обязанность по признанию иностранных судебных актов если и существует, то отнюдь не перед государствами, публично-правовыми образованиями, а перед частными лицами и организациями, права и интересы которых были взяты государством под охрану в соответствии с нормами Основного закона.

В то же время обязанность по охране прав и интересов частных лиц вовсе не свидетельствует о необходимости безоговорочного исполнения иностранных решений. Хотя признание иностранных решений по общему правилу направлено к выгоде признающего государства, возможные негативные последствия также не нужно сбрасывать со счетов. Поэтому очевидно, что решения иностранных судов признавать нужно, но только если такое признание не входит в противоречие с общественными интересами.

Итак, предпосылками для признания иностранных решений в России на настоящий момент в соответствии с законодательством РФ являются наличие международного договора, допускающего возможность такого признания, либо федерального закона, предусматривающего допустимость признания и приведения в исполнение иностранных решений в отсутствие международного договора. Подобное положение вещей не в полной мере соответствует выполнению Российским государством функций по защите взятых под охрану прав и свобод и должно быть подвергнуто корректировке. Тем более, что среди ученых круг сторонников изменения предпосылок признания иностранных решений в России постоянно расширяется.

В мире действует немало разнообразных систем признания и приведения в исполнение иностранных решений. Например, австралийские суды не требуют взаимности в качестве условия, необходимого для приведения в исполнение, и отвечающий правилам общего права иностранный судебный акт будет исполнен и приведен в исполнение, даже если аналогичному решению австралийского суда такое же признание и исполнение в иностранной юрисдикции не будет обеспечено. Не требуется соблюдение взаимности также и во Франции, признающей иностранные решения в силу соответствия их принципам судебной системы, в Аргентине и других странах, где судебный акт признается и приводится в исполнение после проверки соответствия его определенным в законе условиям.

Германия приводит в исполнение иностранные решения как на основании международного договора, так и при обеспечении взаимности. При этом взаимность нашла закрепление не в качестве предпосылки для приведения в исполнение иностранного решения, а в качестве основания, препятствующего приведению решения в исполнение, когда взаимность не обеспечивается. На основе взаимности приводятся в исполнение иностранные судебные акты и в Канаде. В Голландии и Норвегии иностранные судебные решения в отсутствие соответствующего договора вообще не приводятся в исполнение. Бельгия же оставляет за собой право пересматривать иностранные решения по существу, хотя не всегда делает это1.

К международным договорам в сфере признания и исполнения иностранных судебных и арбитражных решений относятся международные договоры о правовой помощи универсального (всеобщего, всемирного), регионального и двустороннего характера.

Примером международной конвенции универсального характера служит Нью-Йоркская конвенция от 10.06.58 "О признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений", в которой участвует 112 государств. То есть в этих государствах решения третейских судов признаются и исполняются по правилам данной Конвенции.

Универсальные конвенции - самое эффективное средство взаимной выдачи экзекватуры на судебные решения. В настоящее время Гаагскими конференциями по международному частному праву вырабатывается всемирная универсальная конвенция по взаимному признанию и исполнению иностранных судебных решений. В итоге должен появиться единый универсальный механизм выдачи экзекватуры для судебных решений по гражданско-правовым спорам.

Кроме того, государства одного региона подписывают региональные соглашения по выдаче экзекватуры на решения судов и арбитражей. Так, в рамках Содружества Независимых Государств (СНГ) действуют два соглашения подобного рода: Киевское соглашение от 20.03.92 "О порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности" и Минская конвенция от 22.01.93 "О правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам".

Для государств - членов Европейского Союза действует Брюссельская конвенция по вопросам подсудности и принудительного исполнения судебных решений по гражданским и торговым спорам от 27.09.68, которая в мае 2002 г. трансформировалась в Регламент Европейского Союза по тем же вопросам.

Универсальные и региональные конвенции по вопросам правовой помощи, как правило, могут дополняться двусторонними межгосударственными соглашениями в этой сфере. У Российской Федерации более сорока международных договоров о правовой помощи по гражданским, семейным и уголовным делам, многие из которых имеют разделы о порядке признания и взаимного исполнения судебных арбитражных решений. Например, Российская Федерация и Республика Беларусь заключили в 2002 г. Соглашение о порядке взаимного исполнения судебных актов арбитражных судов и хозяйственных судов1.

Конструкция иерархического действия международно-правовых норм в сфере взаимного признания иностранных решений может породить проблему выбора применимой к конкретному случаю нормы международного договора. Такая проблема должна решаться с учетом требований, установленных Венской конвенцией "О праве международных договоров" 1969 г. (ст. 30) и Федеральным законом от 15.07.95 N 101-ФЗ "О международных договорах Российской Федерации" (ст. 30). Как правило, правоприменение начинается с норм двустороннего, затем регионального и, наконец, универсального договоров.

Например, двусторонний договор Российской Федерации и Республики Беларусь от 29.07.2002 предусматривает, что решения арбитражных и хозяйственных судов не нуждаются в признании и приводятся в исполнение в национальном решении, т.е. согласно порядку, установленному национальными законами об исполнительном производстве.

Так, хозяйственный суд (Республика Беларусь) вынес решение о взыскании с ООО (РФ) в пользу белорусского предприятия суммы основного долга и неустойки за ненадлежащее исполнение договора поставки. Для исполнения решения предприятие обратилось в банк, в котором открыт счет должника на территории Российской Федерации (Сбербанк России). Решение не было исполнено в связи с отсутствием на расчетном счете должника денежных средств. Предприятие обратилось в арбитражный суд с заявлением о признании и приведении в исполнение решения хозяйственного суда Республики Беларусь.

Однако при этом не учитывалось, что согласно ст. 1 Соглашения о порядке взаимного исполнения судебных актов арбитражных судов Российской Федерации и хозяйственных судов Республики Беларусь от 29.07.2002 судебные акты, вынесенные судами Договаривающихся Государств, не нуждаются в специальной процедуре признания и исполняются в таком же порядке, что и судебные акты судов своего государства на основании исполнительных документов судов, принявших решения.

В соответствии с преамбулой Соглашения 2002 г. оно основывается на Соглашении о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности (Киев, 20.03.92). Кроме того, Соглашение 2002 г. не предусматривает, что иные заключенные между сторонами международные договоры утратили силу. Поэтому наряду с нормами Соглашения 2002 г. применению подлежат положения Киевского соглашения от 20.03.92.

Таким образом, в данном случае применению подлежали нормы: а) двустороннего Соглашения 2002 г.; б) регионального Киевского соглашения 1992 г., а также в) нормы АПК РФ и Федерального закона от 21.07.97 N 119-ФЗ "Об исполнительном производстве" в изложенной последовательности1.

Помимо упомянутых международных договоров признание и исполнение решений иностранных судов регулируется следующими международными соглашениями:

- Международная конвенция 1969 г. о гражданской ответственности за ущерб от загрязнения нефтью (с участием СССР - России), что касается судебных решений, связанных с ответственностью по данной Конвенции;

- Римская конвенция 1952 г. об ущербе, причиненном иностранными воздушными судами третьим лицам на поверхности (с участием СССР - России), в отношении соответствующих судебных решений;

- Гаагская конвенция 1954 г. по вопросам гражданского процесса (в частности, исполнение решений об оплате судебных расходов). Действует для России, как правопреемницы СССР;

- Гаагская конвенция 1971 г. о признании и исполнении иностранных судебных решений по гражданским и торговым делам;

- договоры о правовой помощи. Что касается России, признание и исполнение судебных решений предусматривается в действующих для России договорах о правовой помощи с Алжиром, Болгарией, Вьетнамом, Грецией, Ираком, Италией, Кипром, Кубой, Польшей, Египтом, Эстонией, Испанией, Латвией, Литвой и рядом других государств.

Необходимо различать международные договоры, регулирующие вопросы признания и исполнения решений государственных судебных органов и третейских судов.

В частности, Конвенция ООН о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений (Нью-Йорк, 1958 г.) регулирует вопросы взаимного признания и исполнения на территории государств - участников Конвенции не судебных, а арбитражных решений, т.е. решений, принятых на территории другого государства арбитрами, избранными сторонами в международном коммерческом споре или назначенными органами коммерческого арбитража по согласованию со сторонами в установленном порядке.

Эти органы именуются по терминологии, принятой в нашей стране, третейскими судами. В Российской Федерации к ним относятся Международный коммерческий арбитражный суд и Морская арбитражная комиссия при Торгово-промышленной палате Российской Федерации, а также третейские суды, образуемые в соответствии с Федеральным законом от 24 июля 2002 г. N 102-ФЗ "О третейских судах в Российской Федерации".

Согласно письму Высшего Арбитражного Суда РФ от 1 марта 1996 г. N ОМ-37 "договоры о взаимной правовой помощи по гражданским и уголовным делам, заключенные Российской Федерацией (а ранее - СССР) с иностранными государствами на двухсторонней основе, а также подписанные в рамках СНГ многосторонние договоры - Соглашение о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности, от 20 марта 1992 г. и Конвенция о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам от 22 января 1993 г. предусматривают взаимное признание и исполнение решений судов по гражданским и семейным делам одного государства на территории другого. При этом под судами понимаются государственные (а не третейские) суды, которые правомочны принимать решения, получающие силу закона и подлежащие принудительному исполнению на территории государства, т.е. суды общей компетенции и арбитражные (хозяйственные) суды.

Следует при этом иметь в виду, что некоторые из этих договоров (с Алжиром, Йеменом, Ираком) предусматривают взаимное признание и исполнение не только судебных, но и арбитражных решений, тогда как Нью-Йоркская конвенция 1958 г. регулирует вопросы признания и исполнения только арбитражных решений, т.е. решений третейских судов"1.

Ряд международных конвенций, участницей которых является Россия, предусматривают возможность исполнения судебных решений по отдельным категориям дел.

В соответствии с многосторонней международной Конвенцией по вопросам гражданского процесса (Гаага, 1 марта 1954 г.), признаются и исполняются решения иностранных судов о взыскании судебных издержек и расходов с истца или третьих лиц, которые были освобождены судом от внесения залога или иного обеспечения таких затрат до принятия решения по делу при условии, что они вынесены против лиц, являющихся гражданами (юридическими лицами) одной из стран - участниц Конвенции (в том числе страны суда).

Международной конвенцией о гражданской ответственности за ущерб от загрязнения нефтью от 29 ноября 1969 г. предусматривается признание и исполнение решений судов по искам о возмещении ущерба от загрязнения нефтью.

Римской конвенцией 1952 г. об ущербе, причиненном иностранными воздушными судами третьим лицам на поверхности, предусмотрено исполнение решений о возмещении такого ущерба.

Признание и исполнение иностранных судебных решений по спорам, вытекающим из международных перевозок, предусматривается рядом соглашений в области перевозок грузов и пассажиров. Так, Женевская конвенция 1956 г. о договоре международной дорожной перевозки грузов (Россия является ее участницей) предусматривает, что судебные решения по спорам, связанным с автомобильными перевозками, осуществляемыми в соответствии с Конвенцией, подлежат исполнению в одной из стран - участниц Конвенции. Правила об исполнении иностранных судебных решений содержат некоторые двухсторонние соглашения РФ о торговом судоходстве.

Двухсторонние соглашения Российской Федерации со странами Восточной Европы, Балтии и Востока содержат специальный раздел о признании и исполнении иностранных судебных решений по гражданским, трудовым и семейным делам и определяют основные правила осуществления соответствующих процедур и основные необходимые для этого документы. Сам порядок исполнения решений определяется в соответствии с правом страны, на территории которой решение приводится в исполнение.

Как упоминалось выше, Россия подписала и ратифицировала Соглашение стран СНГ от 20 марта 1992 г. "О порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности" (для России вступило в силу с 8 апреля 1993 г.).

Это Соглашение предусматривает взаимное признание и исполнение вступивших в силу решений, вынесенных судами одной из стран - участниц Соглашения, на территориях других стран - участниц по спорам между хозяйствующими субъектами, а также между хозяйствующими субъектами и государственными и иными органами. Соглашение содержит исчерпывающий перечень случаев, когда может быть отказано в приведении в исполнение решения.

Страны СНГ подписали также Конвенцию от 22 января 1993 г. "О правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам", которая вступила в силу 19 мая 1994 г. (для Российской Федерации - с 10 декабря 1994 г.). В соответствии со ст.85 указанной Конвенции ее действие распространяется и на правоотношения, возникшие до ее вступления в силу. Данная Конвенция предусматривает признание на территории одной из стран-участниц Конвенции судебных и иных решений, вынесенных на территории других стран - участниц Конвенции. В соответствии с Конвенцией признаются и исполняются решения судов по гражданским и семейным делам, включая утвержденные судом мировые соглашения по таким делам, а также решения судов по уголовным делам о возмещении ущерба. Вступившие в законную силу решения судов, не требующие по своему характеру исполнения, признаются в странах-участницах без специального производства в следующих случаях (ст.52):

учреждение юстиции запрашиваемой страны не вынесло ранее по этому делу решения, вступившего в законную силу;

дело согласно Конвенции, а в случаях, не предусмотренных ею, согласно законодательству страны, на территории которого решение должно быть признано, не относится к исключительной компетенции учреждений юстиции данной страны.

Двухсторонние соглашения Российской Федерации о правовой помощи со странами Западной Европы решают вопрос о признании и исполнении иностранных судебных решений по-разному и менее полно.

Так, в Соглашении РФ с Грецией от 1981 г. содержатся положения, в основном совпадающие с приведенными выше правилами, а, например, соглашения РФ с Финляндией и Италией положений о признании и исполнении иностранных судебных решений не содержат.

Признание и исполнение решений кипрских судов регулирует Договор между Союзом Советских Социалистических Республик и Республикой Кипр о правовой помощи по гражданским и уголовным делам (Москва, 19 января 1984 г.).

Согласно ст.23 этого Договора одна Договаривающаяся Сторона признает и исполняет следующие решения, вынесенные на территории другой Договаривающейся Стороны:

решения учреждений юстиции по гражданским делам и мировые соглашения, утвержденные судом;

решения об уплате судебных расходов;

приговоры судов по уголовным делам в части, касающейся возмещения ущерба и других гражданско-правовых требований.


Таким образом, подытоживая сказанное выше, можно сделать вывод, что международный договор является основной, если не единственной, предпосылкой для признания и приведения в исполнение решений иностранных судов и иностранных третейских судов (арбитражей). Данный вывод основывается на действующем законодательстве РФ и сложившейся судебной практике. Но развитие международного экономического и правового сотрудничества, стремление России воспринять европейские ценности и стандарты требуют совершенствования законодательства и деятельности правоприменительных органов в данной области. Поэтому имеют место примеры в практике российских судов, когда рассмотрение ходатайства о признании и приведении в исполнение решения иностранного суда и иностранного третейского суда (арбитража) не ставится в прямую зависимость от наличия международного договора. Хотя нельзя не отметить, что участие в международных договорах, предусматривающих взаимное признание и исполнение иностранных судебных решений, - важный инструмент правового сотрудничества с иностранными государствами. Кроме того, наличие международного договора значительно облегчает процесс признания и приведения в исполнение решений иностранного суда и иностранного третейского суда (арбитража). Но нельзя и полностью исключать возможность признания и приведения в исполнение решения иностранного суда и иностранного третейского суда (арбитража) в отсутствии соответствующего международного договора, в том числе на основании принципа взаимности.


§ 2 Принцип взаимности как основание для признания и приведения в исполнение решений иностранных судов и иностранных третейских судов (арбитражей)


В настоящее время в отечественной доктрине международного частного права существует позиция, согласно которой в Российской Федерации не должна исключаться возможность исполнения и признания иностранных судебных и арбитражных решений на условиях взаимности. Основные научные направления указанной позиции были детально освещены, в частности, в статье Д.В. Литвинского "Исполнить нельзя отказать": еще раз к вопросу о возможности приведения в исполнение решений иностранных судов на территории Российской Федерации в отсутствие международного договора", опубликованной в Вестнике Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации N 4 - 5 за 2006 год1. Появление данной позиции было обусловлено, в известной степени, теми положениями действующего законодательства Российской Федерации, согласно которым иностранное судебное и/или арбитражное решение может быть исполнено и признано в России исключительно при наличии международного договора РФ и федерального закона (ст. 241 АПК РФ, ст. 409 ГПК РФ).

Обосновывая возможность исполнения и признания иностранных судебных актов представители упомянутого выше доктринального подхода апеллируют к двум основным аргументам: а) принцип взаимности является общепризнанным принципом международного права, который, в свою очередь, формирует правовую систему России (ч. 4 ст. 15 Конституции РФ); б) Конвенция о защите прав человека и основных свобод 1950 г., ставшая частью правовой системы России, обязывает государства-участники исполнять иностранные судебные и арбитражные решения. Здесь подразумевается возможность исполнения и признания на основе взаимности судебных актов независимо от их вида, категории. Речь не идет об исполнении и признании на территории государства определенной категории судебных актов (к примеру, Федеральный закон "О несостоятельности (банкротстве)", закрепивший положения о признании решений судов иностранных государств, вынесенных по вопросам банкротства, на основании взаимности). Нельзя не отметить, что Д.В. Литвинский в упомянутой статье подверг справедливой критике данные аргументы. Автор настоящей статьи посчитал возможным обратить внимание на международно-правовые аспекты, свидетельствующие о необоснованности существования рассматриваемой доктринальной позиции.

Рассмотрим вопрос, является ли принцип взаимности общепризнанным принципом международного права?

Для ответа на этот вопрос необходимо определиться с понятием "общепризнанные принципы и нормы международного права".

Национальное законодательство России использует словосочетание "общепризнанные принципы и нормы международного права". Кроме ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, ссылка предусматривается в Гражданском кодексе РФ (ст. 7), Уголовном кодексе РФ (ст. 1), Уголовно-процессуальном кодексе РФ (ст. 1) и т.д. Однако, несмотря на частое упоминание термина "общепризнанные принципы и нормы международного права", ни один международный акт, ни один внутригосударственный нормативный правовой акт не раскрывают указанного понятия. Доктрина международного права также не дает четкого ответа, что следовало бы понимать под "общепризнанными принципами и нормами международного права".

С.В. Черниченко раскрывает понятие "принципы международного права" через категорию "общепризнанных норм международного права", рассматривая их как "общепризнанные нормы международного права наиболее общего характера"1. В свою очередь, обращаясь к термину "общепризнанные нормы международного права", автор подчеркивает, что "общепризнанные нормы считаются таковыми потому, что практически все члены межгосударственного сообщества, прямо или косвенно, согласились считать их для себя обязательными. Они (нормы) образуют своеобразный "каркас" международного права. Общепризнанной является, например, норма, предусматривающая неприкосновенность личности дипломатического представителя, или норма, закрепляющая свободу судоходства в открытом море. Такого рода нормы могут воспроизводиться, подтверждаться и конкретизироваться в двусторонних и многосторонних международных договорах, но это не умаляет их значения как общепризнанных".

Н.А. Ушаков обращал внимание на существование в рамках международного права "основных принципов международного права", а также "норм-принципов", характерных для отдельных отраслей международного права. Под "основными принципами международного права" автор понимал "систему сходных и взаимосвязанных норм общего международного права, регулирующих в обобщенном виде поведение государств и иных субъектов международного права во всех сферах международных отношений, имеющих императивный характер и определяющих в концентрированном виде основное содержание и целенаправленность международного права"2.

Сравнивая международно-правовые и национально-правовые принципы, Е.Т. Усенко подчеркивает, что принципы международного права - "это прежде всего его основные, наиболее общие нормы, которые вместе с тем выражают идеи, лежащие в основе всей системы международного права"3.

Учитывая вышеупомянутые позиции в отношении общепризнанных принципов и норм международного права, а также содержание ст. 53 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г., под "общепризнанной нормой международного права" следует понимать правило поведения, регулирующее межгосударственные отношения, принимаемое и признаваемое международным сообществом государств в целом, обеспечиваемое принудительной силой государств(а) и/или международной межправительственной организации. Нельзя не обратить внимания, что похожее определение "общепризнанной нормы международного права" было дано в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. N 5. Согласно п. 1 Постановления "под общепризнанной нормой международного права следует понимать правило поведения, принимаемое и признаваемое международным сообществом государств в целом в качестве юридически обязательного"1.

Под "общепризнанными принципами международного права" понимаются основополагающие общепризнанные нормы международного права, отклонение от которых недопустимо. Причем, когда речь идет об общепризнанных принципах, то выделяются два вида принципов: основные и отраслевые общепризнанные принципы международного права. В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. N 5 было дано похожее определение "общепризнанного принципа международного права", под которым понимается основополагающая императивная норма международного права, принимаемая и признаваемая международным сообществом государств в целом, отклонение от которой недопустимо2.

С учетом вышесказанного, необоснованно рассматривать принцип взаимности в качестве принципа международного публичного права и, как следствие, включать указанный принцип в правовую систему Российской Федерации с помощью ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, оправдывая исполнение иностранных судебных и/или арбитражных решений на территории России и при отсутствии международного договора РФ.

Взаимность и международная вежливость, рассматриваются как общепризнанный международно-правовой принцип, который "не чужд и правовой системе России" такими авторами как Л.П. Ануфриева, Г.К. Дмитриева, Т.Н. Нешатаева.

Но как уже отмечалось выше, едва ли можно утверждать, что международная вежливость, как и международная взаимность, - это общепризнанный правовой принцип, определяющий необходимость признания и исполнения иностранных судебных решений. Международным Судом ООН еще в 1951 г. отмечалось, что международная вежливость не является нормой права. Не включен этот принцип и в Декларацию ООН о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН от 24 октября 1970 г. Отсюда следует, что международная вежливость, не являясь принципом и нормой международного права, не может быть составной частью российской правовой системы согласно ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации.

Международное сообщество государств как общее правило не рассматривает исполнение иностранных судебных решений в качестве юридически обязательного для государств. Как свидетельствует известный немецкий процессуалист Х. Шак, обязанности исполнять иностранные судебные решения в силу общих норм международного права не существует1.

Если даже предположить гипотетическую возможность существования такого "международно-правового принципа", невозможно определить его нормативное содержание, то есть права и обязанности субъектов международного права, объект отношений, регулируемых таким принципом. Каждое государство имеет свою собственную правовую систему, продуцирующую различные виды, категории судебных актов, поэтому четко определить, в чем конкретно должна проявляться взаимность, не просто трудно, но и практически невозможно. Нельзя не отметить, что отсутствие "четкости", "определенности" в рассматриваемом аспекте будет свидетельствовать о нарушении принципа "правовой определенности", являющегося основополагающим принципом, закрепленным в Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод1.

Представляется, что взаимность необходимо рассматривать не как правовой принцип, а юридический факт (если он предусмотрен в структуре правовой нормы), влекущий возникновение, изменение и/или прекращение соответствующих правоотношений в сфере исполнения и признания иностранных судебных и арбитражных решений.

Следуя общепризнанному принципу международного права - суверенного равенства государств, в доктрине международного частного права справедливо подчеркивается, что "действие судебного решения, вынесенного судом одного государства, в принципе ограничено пределами территории этого государства. Допустимость признания и исполнения иностранного судебного решения определяется законодательством конкретной страны и международными соглашениями, в которых она участвует"2. Поэтому частное лицо при прочих равных условиях может претендовать на защиту прав, гарантируемых Конвенцией о защите прав человека и основных свобод и Протоколами к ней, только в том случае, когда иностранное судебное и/или арбитражное решение станет обязательным в рамках правовой системы государства. Причем практика Европейского суда по правам человека исходит именно из этой позиции. Подробный анализ соответствующих дел был осуществлен Д.В. Литвинским в уже упомянутой выше статье "Исполнить нельзя отказать": еще раз к вопросу о возможности приведения в исполнение решений иностранных судов на территории Российской Федерации в отсутствие международного договора"1.

Толкование Конвенции о защите прав человека и основных свобод в аспекте, обязывающем государства автоматически исполнять и признавать на своей территории иностранные судебные и/или арбитражные решения, противоречило бы объекту и целям данного международного договора, что является недопустимым согласно ст. 31 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. Поэтому ссылка на указанный международный договор как на правовое основание исполнения и признания иностранных судебных и/или арбитражных решений на территории Российской Федерации на условии взаимности является необоснованной с позиций международного права2.

Таким образом, важно отметить, что в настоящее время отсутствуют нормы международного права, которые бы обязывали Российскую Федерацию исполнять и/или признавать иностранные судебные и арбитражные решения при условии взаимности.

Кроме того, сторонники признания и приведения в исполнение иностранных решений на основе принципа взаимности указывают на то, что исполнение иностранных судебных решений осуществляется в рамках оказания правовой помощи (оказание помощи "по исполнению решений"). Так, в Постановлении Пленума ВАС от 11 июня 1999 г. N 8 "О действии международных договоров Российской Федерации применительно к вопросам арбитражного процесса" (п. 16) признание и исполнение судебного решения рассматриваются как действия по выполнению поручений о совершении отдельных процессуальных действий. На основании того, что судебные поручения о выполнении отдельных процессуальных действий исполняются в России и при отсутствии международного договора, делается вывод о возможности исполнения на тех же основаниях и иностранных судебных решений.

Но если и считать исполнение судебных решений "правовой помощью" в широком смысле слова (как это прямо указано в ряде двусторонних договоров России о правовой помощи), очевидно, что исполнение поручений и исполнение решений - это совершенно самостоятельные виды помощи, в разной мере затрагивающие суверенитет государства. "Вторжение" в суверенитет в случае с исполнением решений означает, что на основании иностранного решения (а не собственного, как это обычно имеет место) будут осуществляться взыскания, изъятие имущества и т.п. действия, ибо иностранному решению придается - по воле государства места исполнения - такая же юридическая сила, что и решению собственного суда. Иностранное решение вводится в действие в России не по поручению иностранного суда, хотя иногда документы и посылаются через иностранный суд, а всегда по ходатайству взыскателя. Здесь возникают иного рода процессуальные отношения, чем в случае с исполнением судебных поручений. И закон регулирует эти институты отдельно, в разных статьях кодексов1.

Оценивая перспективу признания в России судебных актов на основе взаимности, прежде всего следует дать ответ на вопрос о том, что представляет собой взаимность как предпосылка для исполнения иностранных решений, тем более что возможны несколько подходов к данному явлению. Во-первых, под признанием решений на началах взаимности можно понимать признание иностранных решений лишь тогда, когда иностранное государство, в свою очередь, признает решения признающего государства. При такой трактовке в признании иностранного решения будет отказано, если судом не будет установлено случаев признания решений своей страны на территории государства, где иностранное решение было вынесено. Подобный подход имеет немало недостатков, поскольку при одновременном действии его и в государстве суда, и в государстве, где требуется признание решения, не имевшими до этого контактов в данной сфере, привести в исполнение решение будет невозможно до момента, пока с какой-либо из сторон не будет сделан первый шаг в отступление от принципа взаимности в обозначенном понимании. К сожалению, российские суды разделяют именно такой подход к соблюдению принципа взаимности. Так, Определением Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда России от 13 сентября 2002 г. по делу N 5-Г02-119 было оставлено без изменения Определение Московского городского суда от 30 мая 2001 г., которым было отказано в признании решения Кельнского суда (ФРГ) по делу о несостоятельности. Отказывая в признании немецкого решения, суд указал, что доказательств в подтверждение признания судов Российской Федерации на территории ФРГ в судебное заседание представлено не было.

Во-вторых, к принципу взаимности можно подойти и с другой стороны, тогда в качестве последствий действия условия взаимности будет выступать отказ в признании и приведении в исполнение иностранных решений той страны, которая отказывается признавать решения государства, где испрашивается признание. В этом случает иностранное решение будет признано тогда, когда судом признающего государства не будет установлено случаев отказа в признании решений, вынесенных в признающем государстве. Как видно, акцент здесь сделан на компенсационную природу отказа в приведении в исполнение (доктрина реторсий).

При этом в обоих названных случаях речь можно вести как о необходимости обеспечения полной, так и частичной взаимности. В случае требования соблюдения полной взаимности отказ в государстве, решение которого подлежит признанию в приведение в исполнение решений судов страны, где необходимо признание, по отдельной категории дел повлечет за собой отказ в признании и приведении в исполнение всех решений запрашивающего государства. При частичной же взаимности отказ со стороны одного государства в признании дел по отдельной категории будет иметь следствием отказ в приведении в исполнение другим государством решений по аналогичным делам, но не будет исключать признания по иным категориям дел1.

При всех положительных моментах такая предпосылка для признания иностранных решений как необходимость соблюдения взаимности имеет существенные недостатки в своем существе.

Причем необходимо отметить, что отрицательный эффект ответного отказа в признании иностранных решений оборачивается не столько против государства, в признании решений которого отказывается, сколько против частных лиц, взыскателей по иностранным судебным постановлениям, которые, кстати, могут быть вынесены в пользу граждан государства, отказывающего в признании иностранных решений по причине несоблюдения взаимности.

В конечном итоге негативные последствия непризнания иностранных решений могут проявиться и по отношению к самому государству, отказывающему в признании. Налицо несоответствие преследуемых целей в виде причинения негативных последствий государству, отказывающемуся признавать иностранные судебные решения, и реально наступающих последствий, когда вред в большей степени причиняется не тому субъекту, кому адресованы негативные последствия, а иным субъектам, вины которых в непризнании государством иностранных решений нет. По этой причине нельзя не согласиться с Д.В. Литвинским, указывающим, что при оценке возможности признания и исполнения решения иностранного суда следует исходить в первую очередь не из позиции, занимаемой иностранным сувереном по отношению к отечественным судебным решениям, а из анализа самого предъявляемого к исполнению иностранного решения2.

Итак, возможно ли в настоящее время исполнение иностранных судебных решений при отсутствии с государством, суд которого вынес решение, международного договора, предусматривающего исполнение решений, если можно констатировать наличие взаимности, то есть если в государстве, где вынесено подлежащее исполнению решение, решения российских судов исполняются?

Обратимся к судебной практике. Так, широко обсуждались в литературе Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 7 июня 2002 г. и Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 2 декабря 2002 г., о которых уже упоминалось выше, где речь шла о разрешении исполнения в России решения Верховного Суда Юстиции Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии от 16 октября 2000 г., вынесенного по иску Московского Народного банка Лимитед (Лондон), дочерней структуры Центрального банка РФ, к российскому государственному учреждению Межотраслевой научно-технический комплекс "Микрохирургия глаза" имени академика С.Н. Федорова, о взыскании денежных сумм. В этих Постановлениях, как и в других постановлениях, вынесенных по данному делу, указывалось на возможность удовлетворения ходатайства об исполнении решения и при отсутствии с Великобританией соответствующего международного договора, если на основе взаимности судами иностранного государства признаются и исполняются решения российских судов.

В опубликованном в третьем номере Вестника ВАС РФ за 2006 г. Обзоре практики рассмотрения арбитражными судами дел о признании и приведении в исполнение решений иностранных судов, об оспаривании решений третейских судов и о выдаче исполнительных листов на принудительное исполнение решений третейских судов (информационное письмо Президиума ВАС РФ от 22 декабря 2005 г. N 96) о разрешении исполнения иностранных решений при отсутствии международного договора не говорится. Однако не говорится и об обратном - о неправомерности разрешения в этом случае исполнения. А тем временем арбитражные суды продолжают выносить решения о разрешении исполнения иностранных решений при отсутствии с соответствующим государством международного договора.

Так, можно указать на вынесенное недавно Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 2 марта 2006 г. по делу об исполнении в России решения Высокого суда правосудия Англии и Уэльса от 17 июня 2005 г. по иску ряда банков к ОАО "Нефтяная компания "Юкос" о взыскании денежных сумм. Арбитражный суд, рассматривая дело в кассационном порядке, оставил без изменения Определение арбитражного суда г. Москвы от 21 декабря 2005 г., которым было разрешено исполнение решения названного английского суда. Договора у России с Великобританией, который предусматривал бы признание и исполнение судебных решений, не имеется.

Все чаще арбитражные суды, руководствуясь принципом взаимности (международной вежливости), полагают возможным исходить из того, что отсутствие международного договора не может служить основанием для отказа в рассмотрении заявления заинтересованного лица о признании и исполнении решения иностранного суда. Кроме того, ссылаясь на тот же принцип, они считают необходимым проверять, соблюдается ли взаимность в государстве, из которого исходит судебное решение, предлагаемое для исполнения на территории России. Недоказанность взаимности, а тем более факт ее нарушения оценивается как основание для отказа в признании и исполнении иностранного судебного решения1.

Что касается судов общей юрисдикции, то их позиция традиционно основывается на разрешении исполнения только при наличии международного договора (она была поколеблена, насколько известно, лишь в упомянутом деле по иску к "Микрохирургии глаза"). Так, по делу о воспитании ребенка и взыскании алиментов (спор возник между гражданином Финляндии и российской гражданкой) был поставлен вопрос об исполнении в России решения суда г. Хельсинки. Верховный Суд РФ признал правильным отказ в исполнении, поскольку договор между СССР (ныне - Россией) и Финляндией о правовой защите и правовой помощи по гражданским, семейным и уголовным делам не предусматривает исполнения судебных решений1.

Выработка четкой позиции по данному вопросу представляется важной для всей российской судебной системы, для обеих ветвей судебной власти. При этом подход всех государственных судов - и арбитражных, и судов общей юрисдикции - в принципиальных вопросах, затрагивающих в известной мере суверенитет нашего государства, должен быть единым (к таким принципиальным вопросам можно отнести также вопрос о юрисдикционном иммунитете иностранного государства, о толковании понятия "публичный порядок"). Различие в подходе двух ветвей судебной власти едва ли можно обосновать спецификой рассматриваемых арбитражными судами дел. Законодатель, во всяком случае, такого различия не делает.


Таким образом, мы приходим к выводу, что для исполнения в России иностранных судебных решений в соответствии с действующим российским законодательством необходимо установить, что с государством, суд которого вынес решение, Россия имеет международный договор, прямо предусматривающий признание и исполнение в государствах-участниках иностранных судебных решений. Отсутствие такого договора исключает возможность признания и исполнения решения иностранного суда и иностранного третейского суда (арбитража).

Необходимо отметить, что позиция действующего ныне российского законодательства - как ее ни оценивать - не идет вразрез с позицией мирового сообщества государств, которое на сегодняшний день не рассматривает признание и исполнение иностранных судебных решений как общепринятое и юридически обязательное. Каждое государство самостоятельно решает вопрос о том, насколько широко оно будет "открывать двери для иностранных решений".

В то же время нельзя не согласиться с тем, что назрела необходимость серьезного обсуждения вопроса о допущении исполнения иностранных судебных решений при наличии взаимности и при отсутствии соответствующего международного договора и обоснования целесообразности внесения изменений в законодательство - в Федеральный конституционный закон "О судебной системе Российской Федерации", в Арбитражный и Гражданский процессуальные кодексы РФ. Поэтому в перспективе принцип взаимности должен стать основанием для признания и приведения в исполнение решений иностранных судов и иностранных третейских судов (арбитражей).