С. В. Кортунов cовременная внешняя политика россии стратегия избирательной вовлеченности Учебное пособие

Вид материала

Учебное пособие

Содержание Рассказывает референт Президента РФ Б.Ельцина К.Никифоров

Подобный материал:

• В. В. Кортунов Культурология: учебное пособие, 1369.54kb.
• Вторая декада августа внешняя политика, 512.83kb.
• Отечественная история учебное пособие, 4963.92kb.
• Программа дисциплины "Внешняя политика современной России", 232.95kb.
• Внутренняя политика России в 1894 -1905 годах Внешняя политика, 4.07kb.
• Учебное пособие Санкт-Петербург, 5761.67kb.
• Проверочная работа по теме «Внешняя политика Ивана iv». Прочитайте внимательно параграф, 23.5kb.
• Учебное пособие Елфимова Ирина Федоровна банковское дело, 1633.92kb.
• История россии тема Эпоха Петра I. Внутренняя и внешняя политика России в первой четверти, 269.86kb.
• Внешняя политика России во второй половине XVIII, 89.32kb.

Рассказывает член «Малой пятерки», начальник ГРУ ГШ ВС РФ в 1993-1998 гг. Ф.Ладыгин:

«Я, конечно, понимаю, что мы не можем брать за основу тот механизм принятия решений, который был в Советском Союзе. Он касался по существу только проблемы контроля над вооружениями. Тем не менее, полагаю, что тот опыт нужно было бы нам всё-таки учесть. Я думаю, что весьма и весьма сложно и тяжело разрабатывался в 1992-93 годах Договор СНВ-2. Именно потому что такого механизма не было. Я предполагаю (точно я не знаю), что такого механизма нет и сейчас. Обратите внимание на следующие заявления наших официальных лиц относительно объявленного в своё время выхода американцев из Договора по ПРО. Они противоречили одно другому! Причём одно и то же лицо говорило сегодня одно, а завтра - совершенно другое. Если бы был какой-то механизм, этого не было бы. Были, конечно, и у нас сложности, но для этих сложностей были и объективные причины. Но это не главное. Не буду сейчас высказывать свою точку зрения относительно тех или иных наших внешнеполитических телодвижений. Важно другое, то, что мы все признаём, что у нас, собственно говоря, или нет внешней политики, или она несформулирована. По большинству вопросов, а может быть, даже и по всем. На мой взгляд, причина этого - отсутствие механизма принятия решений. Вот сейчас Владимир Арсентьевич Рубанов говорил о том (кстати, я эту точку зрения разделяю), что нужно было бы в Совете безопасности иметь не управления, а Межведомственные комиссии. Это был бы, в некоторой мере, аналог «малых пятёрок». В этом случае, как говорит Владимир Арсентьевич, можно было бы в качестве механизма принятия решений использовать СБ. Но мы предлагаем сейчас иной механизм, исходя из тех реальностей, в которых мы живём. Убеждён, что такой механизм должен быть. В таком ли виде, при таком ли подходе, как изложен в нашем проекте, который полтора года разрабатывался и корректировался. Я, например, тоже не разделяю точку зрения о том, что фракции Парламента должны входить в Коллегию по международной деятельности. Но важно, чтобы механизм этот был. Мне представляется, что инициатором этого вопроса должен выступить законодательный орган, в частности, Государственная Дума. Потом этот механизм может приобрести совершенно иной вид. Но исходное движение нужно дать. И не откладывая. Если необходимо, давайте подкорректируем этот проект, а потом его предложим от лица Экспертного Совета при Комитете по международным делам. Или Комитет выступит инициатором выдвижения этого законопроекта. Но дальше, как мне представляется, затягивать не следует. Нужно его выдвинуть. Конечно, максимально убрать «сыроватости», максимально убрать очевидные, подвергаемые критике, позиции из этого документа. Но нужно уже в этом году, до истечения этого года, выдвинуть его в качестве законопроекта, который позволил бы приступить Государственной Думе, а в последующем и Совету Федерации, к обсуждению этого вопроса. Может быть, решение будет иное. У нас есть СБ. Пусть он будет наделён этими функциями, и, если нужно, будет скорректирована его структура. Вот в чём суть моего предложения.

Приведу пример, как принимались решения раньше. Они принимались очень оперативно. Самый последний неразрешённый вопрос по Договору СНВ-1 стоял 17 июня 1991 года, Это было определение нового типа СНВ. Уже Горбачёв полетел в Лондон, а решения не было, хотя он требовал, чтобы мы его приняли. И когда А.Бессмертных за 40 минут до его вылета ему сказал, что решения нет, Горбачёв (я сам слышал), сказал, что это нужно сделать. Собралась «Большая пятёрка», правда с участием представителей «Малой пятёрки» у Зайкова. В течение 4-х часов мы обсуждали этот вопрос, после этого приняли решение и оформили его. В течение двух часов, ночью, я уже получил последние подписи. В два часа ночи - у Крючкова. Это было сделано довольно оперативно. И до встречи Горбачёва с Бушем там стояли подписи всех. И никто не мог от них отказаться».


Рассказывает референт Президента РФ Б.Ельцина К.Никифоров:

«Совершенно дискредитированным оказался у нас и институт Специальных представителей Президента РФ по различным внешнеполитическим проблемам. Это хорошо видно, в частности, по Спецпредставителям Президента РФ по югославскому кризису 90-х годов прошлого века. Они лишь на словах числились Спецпредставителями Президента, его доверенными лицами, а на деле были обычными служащими МИДа и подчинялись непосредственно Министру иностранных дел. Более того, они часто Б.Ельцина даже в глаза не видели, не говоря уж о том, чтобы получить от него какую-либо инструкцию, хотя бы в самом начале своей миссии. И, конечно, у них не было никакой стратегии в деятельности по разрешению югославского кризиса, как не было ее, по сути, и у нашего внешнеполитического ведомства. Кстати, некоторые из этих спецпредставителей обращались за помощью в Администацию Президента, но там не было фактически ни одной структуры, которая могла бы им помочь в содержательном, концептуальном плане.

Теперь мы пытаемся такую структуру создать. Конечно, можно спорить о том, как «разводить» имеющийся в Конституции РФ Совет безопасности и предусмотренную в проекте закона Коллегию. Пока это не совсем ясно, потому что фактически те же люди и там, и там. Но, с другой стороны, Совет безопасности не смог стать координирующим органом как в 90-е годы, так в нынешних условиях. Он фактически не работает. Говоря откровенно, после короткого периода активизации при С.Иванове, он превратился в «отстойник» для бывших функционеров и пока нет никаких признаков его реанимации. А значит, вполне логично пробовать создать что-то другое. И главное, я согласен с Фёдором Ивановичем Ладыгиным, надо, как можно раньше, вносить подготовленный законопроект. Тем самым, мы хотя бы какую-то общественную дискуссию развяжем вокруг этой проблемы и стимулируем работу того же Совета безопасности.

Если немного вернуться к истории вопроса, то надо сказать, что самые первые попытки координации внешнеполитеской деятельности (вне рамок МИДа) были предпригняты еще в 1991 году: Тогда в только что образованной Администрации Президента РФ был создан Госсовет, которым руководил Г. Бурбулис. Он был - Госсекретарь, в его подчинении находились государственные советники по разным направлениям. Вокруг них формировались своего рода координирующие структуры. Но вся эта система быстро развалилась. В 1992 году – был создан Совет безопасности, о котором уже шла речь. В нем в конце того же года была создана Межведомственная комиссия по внешней политике. Но и эта, вторая попытка, быстро зачахла. Наконец, третья попытка состоялась ровно 9 лет назад, в конце 1994 года, когда готовилось второе ежегодное Послание Президента РФ Федеральному Собранию. Тогда уже было совершенно ясно, что на внешнеполитическом направлении у нас все рушится – и расширение НАТО на Восток, и вытеснение из бывшей Югославии, и т.п. Было ясно, что МИД абсолютно не справляется – и как генератор идей, и как координатор усилий во внешней сфере.

В Послании Президента за 1995-й год был написан специальный раздел, посвященный координации внешнеполитической деятельности и созданию для этого специального органа. К сожалению, А.Козырев на самом высоком уровне добился, чтобы этот раздел был полностью вычеркнут. Фактически, в отличие от других министров, которые согласовывали профильные для них разделы Послания со специалистами-спичрайтерами, Козырев просто вычёркивал всё без разбору и заменял текстами, подготовленными в недрах МИДа... И в тот раз в Послании на 95-й год осталась одна только строчка об «улучшении координации внешнеполитической деятельности». Всё остальное было вычеркнуто.

Но при Ельцине система представления Послания была немного иной, чем сейчас. Тогда примерно 100-страничный текст Послания печатался и раздавался депутатам и членам Совета Федерации. Но было ещё и устное выступление Президента, как бы презентация письменного Послания. И поскольку устное выступление доделывалось до последней минуты, и Козырев уже не мог его «отследить», то в нем оказался уже целый абзац о создании в Администрации Президента специального органа по координации внешнеполитической деятельности. И, вроде бы, раз Президент сказал, такой орган должен был быть создан. Это было поручено реализовывать помощнику Президента по международным вопросам Д.Рюрикову. Потом, уже в конце года, в конце 1995 года, был создан Совет по внешней политике Президента РФ. И если до этого у Рюрикова было два помощника, а затем три, то стало около двух десятков, которые и вошли в этот Совет. На этом все «реформирование» и закончилось. Через год Совет стал называться просто «управлением», и его сотрудники уже с чистой совестью продолжили заниматься чисто технической работой. Так что ещё будет большая проблема, кому будет поручено создать этот координирующий орган, даже если такое решение и будет принято. От этого, как показывает опыт, очень много зависит».

Рассказывает заместитель секретаря Совета обороны РФ в 1995-1998 гг., разработчик законопроекта «О порядке подготовки, принятия и выполнения решений в сфере международной деятельности» С.Кортунов:

«Говорят о том, что сейчас, в России, больше субъектов международной деятельности, чем было раньше, во времена СССР. Это тоже учтёно в нашем законопректе. У нас прописана даже не «пятёрка», не «семёрка» и не «десятка», а двенадцать участников разработки и принятия решений в сфере внешней политики. Но там, кстати говоря, бизнес-структур нет. Их экономические интересы там будут учитываться следующим образом: если рассматривается вопрос, связанный с экономической безопасностью, то на заседание Коллегии приглашается, например, министр экономического развития и торговли, или министр промышленности и т.д. Но он не является постоянным членом Коллегии, или другого коллективного органа, который будет создан. Здесь все говорили о том, что СБ должен действовать как конституционный орган, должен, по существу, взять на себя эту роль. Должен сказать, что я тоже так считаю. И если наши усилия приведут к тому, что укрепится роль СБ, и если действительно ему будут даны какие-то дополнительные полномочия, а самое главное, секретарём СБ будет назначен авторитетный человек, то тогда мы будем считать свою задачу выполненной. Потому что одна из проблем состоит именно в этом. Все секретари СБ были малоавторитетными фигурами. У них нередко начинали играть политические амбиции, как, скажем, у Ю.Скокова. И Президенту это не понравилось, и он Скокова уволил. Другие же были и вовсе неавторитетными людьми, которые не были в состоянии координировать деятельность внешнеполитических ведомств. Ну не мог В.Рушайло координировать деятельность Министерства иностранных дел, Службы внешней разведки и ФСБ! По определению не мог! Недостаточным авторитетом обладал и И.Иванов для того, чтобы координировать все эти ведомства. Недостаточным. Может быть, таких людей у нас пока и нет? Не знаю. Если говорить об СБ, то, если, например, аппарат СБ не получает шифротелеграммы из наших загранучреждений, он не может осуществлять координирующие функции. Потому, что аппарат, всё-таки – это основа, опора самого Совета Безопасности.

Не могу пройти мимо замечания: мол, нельзя включать представителей выборной власти в такой орган. Да, согласен. Но на переходный период, может быть, это было бы и полезно. Почему я так считаю? Это нужно для обеспечения государственной дисциплины. Вот, скажем, в Совете национальной безопасности тоже не принимают участие конгрессмены США, но, тем не менее, почему-то, выезжая за рубеж, все конгрессмены, как один, проводят внешнеполитическую линию, выработанную Советом национальной безопасности. Американцы считают неприличным спорить за границей. Считается необходимым создавать впечатление за рубежом, что все американцы, независимо от того, принадлежат ли они к исполнительной или законодательной ветви власти, единым фронтом защищают национальные интересы. Чтобы это обеспечить у нас, может, необходимо, чтобы создаваемый орган был неким «намордником» для всех, в том числе и для наших законодателей. Хотя бы на первое время. Чтобы не было таких случаев, когда, допустим, Председатель Совета Федерации выезжает за рубеж и демонстративно не принимает там Ясира Арафата. Я это к примеру говорю.

Рабочие органы – это МВК, а не управления Аппарата СБ. Но эти МВК, Межведомственные комиссии по своему значению низведены практически до нуля. Я вспоминаю, как я участвовал в одном единственном заседании Межведомственной комиссии по внешней политике, когда Министром иностранных дел был Е.Примаков, а заместителем секретаря СБ был Ю.Дерябин. Казалось бы – свой человек, бывший Посол в Финляндии. Он приехал в Москву и «сел» на зам. Секретаря по международным делам. Проводит Е.Примаков эту Межведомственную комиссию в МИДе. Я тогда занимал должность в Администрации Президента где-то по уровню замминистра. Собирается весь этот «хурал», в Министерстве, в зале коллегии, Ю.Дерябин рядом с Е.Примаковым по правую руку сидит. Поговорили, что неплохо бы СНГ заняться. А потом Е.Примаков и говорит: «Ну что ж, мы, в общем-то, решили. Штаб-квартира – это МИД, а господин Дерябин будет диспетчером». То есть Совет Безопасности МИД Е.Примаков низвёл, так сказать, до положения диспетчера. Другой вопрос, конечно, что тогда Е.Примаков имел большой политический вес. Не чета весу И.Рыбкина, например. Но МИД сколько можно, даже если во главе будет профессиональный дипломат, а не политик, будет «топить» все эти инициативы и деятельность Межведомственной комиссии. Это уж точно. По крайней мере, так происходит сейчас».

Приложение 3.


Историческая Россия: комментарий²²⁹


Для понимания подлинной национальной идентичности России полезно помнить о принципиальном различии между категориями «страна» и «государство», которое проводится практически во всех языках мира.

В русском языке государство связано с категорией «власть», так как происходит от понятия «государь», «правитель». Страна – это сторона, т. е. то, что как бы окружает государство, государя. Английское «state» исторически связано с городскими структурами, с категорией города. Страна – «country» – это в ином значении слово «деревня», т. е. то, что окружает город, государство и в какой-то степени находится даже за его пределами.

Государства создаются, формируются, иногда даже учреждаются, откуда и понятие «конституция» – в первоначальном значении «учреждение нового государства». Создание государств – это процесс дискретный, имеющий свои этапы и племенные границы. Вряд ли возможно установить подобные этапы и границы в процессе сложения стран. Страны складываются веками. Сложение страны включает в себя не только сознание ее целостности, целостности своей земли жителями этой страны, но и процесс осознания ее существования в определенных границах жителями других, прежде всего, сопредельных стран.

Границы страны и государства в истории чаще всего не совпадают. Страна может состоять из нескольких государств. Обратное – когда государство включает в себя несколько стран – встречается гораздо реже. Многотысячелетняя история таких стран, как Египет, Китай, Индия, Иран (Персия), Турция и др., включает в себя и периоды распада на различные государства, и периоды существования внутри других государств, но эти страны продолжали существовать и воспринимались как таковые не только своими обитателями, но и соседями. До 1870 года было много германских государств, однако все европейцы воспринимали ее как страну Германию. США формально состоят из 50 государств-штатов (states), но Америка – это страна. Киевская Русь сложилась и в страну, и в государство. В ХII веке на Руси государством являлось каждое княжество. Тем не менее, для всех – и для славян, и для других народов – существовала Русская сторона, Русская земля. Русь как страна продолжала существовать и в последующие века, известные удельной княжеской (т. е. государственной) раздробленностью.

Процесс централизации привел к созданию двух государств – Великого княжества Владимирского и Великого княжества Литовского. Но страна оставалась одна. Что всеми и сознавалось. Титул вильнюсских князей звучал так: «Великий князь литовский и русский». В XVIII веке практически вся русская земля оказалась в составе Российской империи, за исключением Галиции. Вся страна вошла в состав одного государства. Расчленение России после революции 1917 года вновь привело к распаду страны на несколько государств. А в 1945 году Советский Союз снова собрал в свой состав все русские земли. Историческая Россия вошла в СССР, который по территории ее превосходил (например, Туркестан – не часть исторической России).

Наконец, сейчас страна Россия вновь поделена между разными государствами, но страна от этого не исчезает. Никогда не было страны СССР, было государство СССР, а страной оставалась Россия. Можно считать, что сейчас существует государство Украина и государство Российская Федерация, которые вступают в межгосударственные отношения. Однако нет такой страны – Украина, и вряд ли такая страна будет существовать, потому что ее название означает окраина России. Нет и такой страны – Российская Федерация.

В состав исторической Украины (т.е. коренной, гетманской Украины, а точнее, Малороссии) входят лишь Киевские, Полтавские, Житомирские и Подольские земли. А Новороссия, Левобережье (т.е. Черниговская, Сумская и Харьковская области), Донбасс, Крым (Таврия) — никогда Украине не принадлежали. Это части исторической России. Можно также обсуждать вопрос о принадлежности Подкарпатской Руси (где до сих пор проживают русины) и Галиции. В целом за период существования УССР в составе СССР она увеличила свои размеры примерно в пять (!) раз. На наш взгляд, украинцы, белорусы и русские – это один и тот же народ.

Территорией исторической России, вошедшей в состав Российской империи в начале ХVIII века, и не имеющая никакого отношения к современной Молдавии, является Приднестровье. В 70-е гг. ХVIII века, по условиям Кючук-Кайнаджирского Договора с Турцией (1774), Россия владела границей по Днестру. Впоследствии она продвинулась на Восток и, по условиям Бухарестского мира (1811), закрепила свое владение территориями, которые сегодня занимает Молдавия. Тогда была создана Бессарабская губерния. Приднестровье никогда в нее не входило. Свой государственный статус, и даже название Молдавия получила лишь в 1940 году. А до того Бессарабия была сельской провинцией королевской Румынии.

Не более содержательна и государственная история стран Балтии. Из трех новых членов Евросоюза собственное государство в исторической ретроспективе было лишь у Литвы - Великое княжество Литовское и Русское. Но оно было вторым русским государством – после Великого княжества Владимирского и Московского. С ХIII века в ВКЛ входила часть нынешней Латвии – Латгалия, которая, таким образом, не является исторической частью Латвии. Впоследствии Литва получила две губернии – Виленскую и Ковенскую (нынешняя Каунасская область). А Латгалия вошла в состав Витебской губернии. После революции 1917 г. В.И.Ленин подарил Латгалию Литве.

Что касается Латвии и Эстонии, то это государства не исторические. Ни латыши, ни эстонцы никогда не создавали своей государственности. Эти территории были немецкими орденскими землями. Сначала они принадлежали Тевтонскому ордену, затем Ордену меченосцев, затем Ливонскому ордену. В этом своем качестве они существовали вплоть до Ливонской войны при Иване Грозном, когда Ливония была упразднена. С поражением русской армии в результате Ливонской войны на этом месте при поддержке скандинавских держав, тогда вполне великих, возникли герцогства, соответственно, Курляндское, Лифляндское и Эстляндское. Эстония и Латвия получили свою государственность также, как украинским стал Донбасс, в зоне германской оккупации в 1918 г. И после распада СССР Латвия и Эстония должны были распаться на четыре независимых или полунезависимых области – Курляндию, Лифляндию, Эстляндию и Латгалию. Причем Эстония – это исторически и географически Эстляндия и половина Лифляндии, а Латвия – Курляндия и половина Лифляндии.

Курляндия попала в состав Российской империи в качестве приданого, так как вдовствующая и не имевшая потомства герцогиня Курляндсткая стала русской императрицей Анной Иоанновной в 1730 г. Полного признания наших прав на Курляндию мы добились после Семилетней войны. Лифляндию и Эстляндию же Россия купила. А по нормам международного права – и современным, и того времени – акт купли-продажи, совершенный между законными государственными властями, не имеет сроков давности.

Казахстан же вообще родился из «чрева» РСФСР, причем спустя почти три года после основания СССР. Соответственно, Беловежский акт 1991 года автоматически упразднил само существование Казахстана как такового. Казахстан не был субъектом СССР, не участвовал в его учреждении. Казахи всегда были составной частью русского этноса, составляя в советское время лишь около 14% населения Казахстана – ненамного больше, чем проживающие в республике немцы. Серьезные исследователи считают (и убедительно аргументируют эту точку зрения), что «казахи» и известные всем русские казаки – это, собственно, одно и тоже. До начала ХХ века казахов в России именовали киргизами. Затем их стали называть казаками. И только с 1936 года в русском языке было принято написание «казахи». Теперь жители Казахстана называют себя «казахстанцами». Нынешний Казахстан больше, чем наполовину состоит из чисто русских областей. Это большая часть бывших территорий четырех казачьих войск: оренбургского, уральского, сибирского и семиреченского (с центром Верный, превратившимся в последующем в Алма-Ату). Остальную территорию бывшей Казахской ССР можно, вероятно, считать историческим Казахстаном.

Несколько сложнее дело обстоит с Грузией. В нынешних границах Грузия не существовала ни в XVI, ни в XVII, ни в XVIII веках. Грузинского государства как такового не было. До середины XVII мир знал три независимых царства: Картли, Кахетию и Имеретию (Кутаис), а также четыре независимых от них владетельных княжества – Гурийское, Менгрельское, Самхе (т. е. нынешняя Аджария) и совершенно самостоятельную Абхазию со своей владетельной династией (Шервашидзе).

Если обратиться не к 75-летнему, в общем-то, мимолетному, советскому опыту, а к тысячелетней истории края, то можно вспомнить лишь два очень коротких периода, когда некоторые княжества были объединены под эгидой Грузии – при Давиде-строителе (1089-1123 г.г.) и царице Тамар (1184-1212 г.г.) – «от Никопсии до Дербента». Все остальное время – и до (а история закавказских государств уходит своими корнями в столетия до н.э.), и после этих кратких исторических моментов (в целом всего лишь 62 года), - эти народы существовали самостоятельно. Непреодолимый натиск могущественных мусульманских соседей – Ирана и Турции, поставивший их на грань полного исчезновения, - заставил лидеров этих народов уже в начале XVI века, в период царствования Федора Иоанновича, искать покровительства России. Россия тогда спасла и грузин, и абхазов, и другие народы края от физического уничтожения - факт, безоговорочно признаваемый подавляющим большинством мировых историков и политиков.

Просьбы о принятии в состав Российской империи продолжались в течение двухсот лет. В 1783 году над Картлийско-Кахетинским царством установился российский протекторат, а 18 лет спустя оно вошло в состав Империи по знаменитому Георгиевскому трактату. После него шесть самостоятельных образований (а вовсе не единая Грузия) в разные годы, независимо друг от друга, вошли в состав Российской империи. В результате русско-иранских (1804 --1813, 1826 — 1828) и русско-турецких (1806--1812, 1828--1829) войн, в которых активно участвовали грузины, была освобождена большая часть занятых иранцами и турками в Закавказье территорий.

В состав России Имеретия вошла в 1810 году; Гурия — в 1828 году; Сванетия — в 1854 году; Мингрелия — в 1857 году (покровительство России в отношении независимого Мингрельского княжества было установлено еще в 1803 года по просьбе тамошних князей из династии Дадиани). Осетинские территории, напротив, включены в состав российских земель ранее, в 1774 году на основе Кючук-Кайнарджийского мирного договора, заключенного с Турцией. Основанный в 1784 году Владикавказ — первая российская крепость в регионе. Абхазские земли стали Сухумским округом в составе России в 1864 году. Никакого отношения к данному историческому факту грузины не имели. И в дальнейшем Абхазию ни в какое время нельзя было назвать частью Грузии, поскольку, в соответствии с традициями Кавказа, чтимых Россией, местное самоуправление всегда находилось в руках местной знати. Лишь во время Октябрьской революции меньшевистское правительство новоявленной Грузии номинально заявило свою власть над Абхазией. Реальную же власть оно также не получило. А в 1921 году в состав СССР вошла Закавказская Федерация, самостоятельным членом которой – наряду с Грузией, Азербайджаном и Арменией – была Абхазия. Она была частью Закавказской Федерации, а не Грузии!

Никогда до 1918 года не существовало такого государства, как Азербайджан. Присоединение к России Картли, Кахетии, Имеретии и Абхазии, что произошло против ее собственной воли (ни у Екатерины II, ни у Павла I, ни у Александра I не было даже планов переходить Кавказский хребет), привело Россию в столкновение с Ираном (Персией), под покровительством которого находились магометанские ханства, отрезавшие русские отряды от сообщения с империей, – Шемаханское, Нухинское, Бакинское, Эриван, Нахичеванское, Арцах и др. Большинство этих государств исторически входило в состав древней Армении (за исключением Бакинского), а никак не Азербайджана, который появился на карте только в советский период. Столкновение с Ираном вызвало две войны, закончившиеся присоеди­нением всех этих территорий к России по Гюлистанскому (1813 г.) и Туркманчейскому (1828 г.) договорам. А поскольку армянские доминьоны, равно как и сама Армения, традиционно тяготели к России, то при выходе из СССР Азербайджан мог претендовать лишь на территорию Бакинского ханства.²³⁰

Вероятно, у большевиков была своя логика, когда они «урезывали» территорию исторической России. Большевики, конечно, никогда не думали о том, что распад Советского Союза возможен. Но тело исторической России они кромсали вопреки интересам русского народа. И потому границы нынешней Российской Федерации никак нельзя назвать справедливыми.

Уточним нашу позицию по этому вопросу: никто не призывает сегодня требовать возврата русских земель. Понятно, что такая постановка вопроса немедленно привела бы к серьезному международному кризису, а возможно, и к крупным военным конфликтам. Но публично признать историческую несправедливость, заложенную в Беловежских соглашениях, на наш взгляд, не только можно, но и необходимо. В противном случае Россия согласилась бы с тем, что она является не тысячелетним государством, а всего лишь осколком (пусть и самым большим) бывшего СССР и потеряла бы всякое право называть себя Россией.

В конце-концов, ФРГ никогда не признавала справедливость отторжения от исторической Германии ГДР и добилась, в конечном счете, мирного воссоединения расчлененной нации.