Загадочное исчезновение девушки-белки всколыхнуло район пушистиков (furry-town)
| Вид материала | Документы |
- Проект переселения «Село Калужской области» «Село Калужской области» (муниципальные, 152.9kb.
- Нью-йорк! нью-йорк! 8 дней/7 ночей 1 день, 72.22kb.
- Белки, 41.04kb.
- Берестяные грамоты Самое загадочное явление русской истории, 229.45kb.
- Берестяные грамоты Cамое загадочное явление русской истории, 278.96kb.
- Ю. Д. Нагорных > А. В. Власенко 2010, 1203.18kb.
- 17. 01. 2011 г. Резюме быстров Роман Владимирович, 46.86kb.
- Календарно-тематический план лекций по биологической химии для студентов II курса медико-профилактического, 39.13kb.
- Игра «Ниточка». Игра «Карусель» Прощание с гостями. Ведущие Макова Ю. Сафиуллина Лиля, 39.57kb.
- Протеины), класс сложных азотсодержащих соединений, наиболее характерных и важных (наряду, 688.94kb.
Истина где-то рядом
Хентаевец остановился в извилистом переулке, прижался к раскуроченному крыльцу и,
подрагивая тельцем, умильно запросил кусочек счастья. Всем сразу стало ясно,
почему дети сходят с ума по этим зверькам.
- Ишь как дрожит, - хмыкнул Рэм. - По народным приметам здесь фаррей не только
снимают, но и в пользование сдают?
- Откуда такие знания? - поинтересовался Алекс.
- Так это, - глаза Рэма смущённо обозревали верхние этажи дальней высотки. - В
детстве тоже хентаевца хотел завести. Ну и фильмы эти в своё время тоже
посматривал.
- Ностальгию давить, - прервал Койот воспоминания счастливого детства. - Кто-нибудь
глянет, кому отведено здание?
Пока все обозревали неказистый покосившийся домишко в три этажа, чудом уцелевший
в плотной шеренге древних, так и не снесённых пятиэтажек, Алекс вытащил
потрёпанный комп и быстро застучал по клавишам, вводя необходимые адреса и
пароли.
- Шакалидзе Шалва Гурамович значится, - негромко оповестил собравшихся удачливый
изыскатель. - Фарник ещё тот. Свои давненько его из фёрри-тауна вышвырнули. Вот
и обретается он на людских задворках. Порнушка, фэрротика, лёгкая наркота, всё
такое.
- Верно, - кивнул Росс. - Мои люди с ним контактов не имели, но личность в
определённых кругах известная.
- Так и зайдём, - Серёга уверенно прошёлся по жалобно заскрипевшему крыльцу и
привычным пинком опробовал дверь. Что-то хрустнуло, дверь открылась, явив
высунутый язык замка и свежий пролом в косяке.
- Дверь тут давно менять следовало, - оправдал свою напористость Серёга.
Содрогая доски исцарапанного пола, он смело продвигался к новым приключениям,
пока на витиеватой лесенке в конце коридора не столкнулся с потрёпанным жизнью
волчарой.
- Малчыкы прышлы, - оскалился волк. - Дэвушк хочь, ага? Губкы, грудкы, прочыа
фынтыфлюшкы.
Толпа пристально посмотрела на Рэма.
- Фаррочки есть? - смущённо спросил он, как наиболее подходящий кандидат для
недозволенного приключения.
- Дэнэжкы давай, да! - в голосе волка прибавилось веселья. - Будут дэнэжкы,
будут губкы, грудкы. Будут фынтыфлюшкы.
- Гони фаррей, - Серёга тоже не собирался переживать. - Живенько всех сюда. А то
мы тебе такое тут учудим.
- Да нычэво вам не здэлыть, - прошипел Шакалидзе и осклабился.
- Легко, - губы Койота разъехались в ответной улыбке.
Серёга поймал беглый взгляд командира и понимающе кивнул. Правая рука отточенным
движением сгребла пиджачок на груди хищника так, что сквозь натянутую ткань
отчётливо проступили рёбра. Шакалидзе буравил врага злобным взглядом. Койот, тем
временем, изучал визитную карточку хозяина интересного места.
- Глянь-ка, - сунул он Серёге кусок переливающегося пластика и ногтем подчеркнул
один из е-мэйлов.
Захват тут же разжался. Шакалидзе отшатнулся и начал приводить в порядок изрядно
помявшийся пиджачок. Злоба в глазах сменилась презрением.
- Што, малчыкы, - блеснули его клыки, - уяснылы тэпер, на каво руку хатэли
падьнать?
Серёга тоже заулыбался, словно налоговый инспектор, поймавший с поличным самого
злостного неплательщика. Рука нырнула в карман и извлекла оттуда несколько
листков формата А5. На каждом из них сверкала голографическая блямба.
- Лицензия на отстрел спамеров, - похлопал Койот смутившегося хищника по плечу.
- В курсе, что за бумаженция такая?
Шакалидзе только прошипел что-то невнятное.
- Доводим до вашего сведения, - тон Серёги напитался несвойственным ему
официозом, - что за период с первого января по первое апреля сего года с адреса
touch_me@permunline.ru были разосланы письма рекламного характера в количестве
одного миллиона семисот шестидесяти четырёх тысяч ста тридцати семи. За
противоправные действия, нанёсшие ущерб на сумму... на неустановленную сумму
вышеозначенному числу клиентов, носитель данного адреса приговаривается гильдией
добросовестных провайдеров к отстрелу. Лицо, предъявившее данный документ,
уполномочено привести приговор в исполнение.
Даже сквозь мех было заметно, как побелел Шакалидзе.
- Я ведь это, мужики, - сказал он уже без всякого акцента, - подкалымить хотел.
Письмецо тут мне одно свалилось. Я у них базу адресочков прикупил, и дай думаю...
- Приведём приговор в исполнение? - повернулся Серёга к Койоту. Пальцы
прославленного бойца ласково поглаживали ствол.
- Вы чё, мужики, - заюлил Шакалидзе. - Может, это... договоримся. Я ведь девочек
могу... Высший класс девочки.
- А сам?
- Чего сам? - оторопел сникший хищник, но потом угодливо закивал. - А! Допёр!
Ладно, мужики, надо так надо. И в позе четвёртого знака зодиака постоим. Я чего...
Я не возражаю... Но может, это... девочек всё-таки, а?
- Девочки нам твои без надобности. Хотя... - Койот хитро прищурился. В глазах
Шакалидзе засверкали искорки надежды.
- Тащи-ка сюда картотеку, - приказал Койот, - да не всю, - оборвал он суматошный
порыв, - тащи тех, кто на днях поступил. Только смотри, хоть одну утаишь...
- Мы тебе, - кивнул в такт Серёга, - позу обеспечим. И четвёртого знака, и
шестого.
- Ни-ни-ни, - отчаянно замотал головой хищник, - всё в лучшем виде. Может, сразу
девочек-то... А то чего на картинки смотреть.
- Тащи картинки, - рявкнул Койот и, заметив, как раскрылась пасть Шакалидзе,
рявкнул ещё громче. - И не разговаривать.
Пасть моментально захлопнулась, а лапы уже уносили хозяина по скрипучим ступеням.
Не прошло и минуты, как на стол хлопнулся увесистый альбомище.
- Вот они, - ласково погладил Шалва Гурамович кожаную обложку. - Все, как на
подбор.
Пальцы волчары, переставшего отыгрывать орла с кавказских вершин, суматошно
листали страницы.
- Не Дениза, - то и дело слышались возгласы. - И это тоже. А вот эта, глянь,
хоть и не она, но весьма симпатяшная.
- Привести? - засуетился волк.
- Листай дальше, - и Серёга почти ласково похлопал лохматый хребет.
С любой красотки, из представленных в альбоме, можно было сразу печатать
календари. Весело распахивали глаза зайчихи, скромно потупились медведицы и
коровки, хищно улыбались волчицы. А в лисьих мордочках таился волнующий призыв.
Встречались и белки, но ни одна из них Денизу не напоминала.
В глазах зрителей плавали затейливые огоньки за исключением пресытившегося
Серёги.
- Баб этих в инете найти можно тонну. Достаточно запустить поиск документации по
Линуксу, - сказал он. - Такие у нас поисковики.
- Дохлый номер, - вздохнул Койот, перевернув последнюю страницу.
- Ну нет её у меня, - волчара мёл хвостом пол, не зная, чем ещё услужить.
- Может подскажешь, - решился руководитель агентства, - кто мог заинтересоваться
эдакой куколкой?
Волк внимательно всмотрелся в фотографию Денизы.
- Не, мужики, - стыдливо признался он. - Ко мне таких не приводят. Девочка -
высший класс. Но куда могла деваться, не скажу, - лапы зачесали голову,
разбрасывая клочья серо-седой шерсти по всему коридору. - Не включается чутьё!
Не!
- Ладно, - хмуро сказал Койот. - И на том спасибо. Живи пока. Но если нам в
контору придёт ещё хоть одно письмишко с твоего адреса.
- Да вы чо! - глаза волчары мучительно выпучились. - Да я сей секунд. Да я из
всех баз. Да я ещё кому надо скажу...
- Вот и хорошо, - подмигнул Серёга и пригрозил на прощание. - А ты помни, что
лицензия действительна до следующего декабря.
- А то может девочками, - спохватился напоследок потрёпанный волчец, но, не
встретив одобрения, тут же сник. - Да это я так, по привычке.
Когда дома следующего квартала раздвинулись перед усталыми путниками, на небо
уже наползали вечерние тени. Второй вечер бесплодных поисков. Рэм вложил
хентаевцу в зубы пару свежекупленных дисков, и комок шерсти, счастливо
потявкивая, унёсся по направлению к родной обители.
Заливисто проверещал гудок. Из машины высунулся мохнурик. Big Muzzy из старого
фильма.
- Следующий этап? - лапа махнула в сторону пройденного пути. - Шныряли в местных
борделях? Судя по виду - успехи на нуле.
- На нуле, - уныло подтвердил Шреддер. - Денизы там нет.
- А лучше ничего не нашли? - недоверчиво хмыкнул Фокс.
- Нам лучше не надо! - подал голос Рэм.
- Знамо дело, - заулыбался Фокс. - Сердцу оно не прикажешь. А что с наркотой?
- Глухо, - отмахнулся Серёга. - Поверишь ли, нам удалось припереть к стенке даже
парочку Ночных Охотников. Но информации - ноль.
- Важны не Охотники, - Фокс многозначительно обслюнявил палец и проверил ветер.
- Важны те, кому девочку вручили. Если на переработку...
- Проверили, - сказал Койот. - Результат отрицательный.
- ...не передали, - продолжил Фокс, - считай, любитель мохнатых прелестей...
- И это пустой номер, - перебил Койот. - Есть такой типчик, фаррей кому надо
поставляет. Он в полном отказе.
- ...своё разумение имеет, - говорил Фокс, ничуть не смущаясь вступлениями
Койота, - когда деваху выставить, и в каком виде.
- Ну, дед, - посуровел Серёга. - Ну, затуманил.
- Заварушка, - напомнил мохнурик. - Мне выслали штормовое предупреждение. А я,
как водится, нашёл вас, чтобы передать в лучших традициях. Не дело, когда из-за
пустяков погибают хорошие личности. Пусть даже и безволосые.
- Гадство, - выдал обычно бесстрастный Росс. - Не успеваю.
Зелёные глаза жалостливо осмотрели бледное лицо.
- Ежели срочно слинять хочешь, болезный, - посоветовал он. - Рви к эльфам. Быть
может, и пустят тебя такого. Да сдаётся мне, что шанс у тебя под боком. Только
печалиться лишний раз неохота, не так ли?
- Заткни его, - внезапно рявкнул Росс, и Койот отчётливо понял, как этот типчик
сумел уделать основного на сборище байкеров.
- А ты чего скажешь, скунсёныш? - обратился мохнурик к стоящему поодаль Рэму.
- Я бы сказал, что голозадому и бесхвостому человечеству для полного единения
всегда не хватает каких-нибудь мохнатых или чешуйчатых, истекающих кислотной
слюной тварей из космоса или соседней радиоактивной свалки, - голова
разгневанного фаррика то вытягивалась скунсьей мордой, то снова разглаживалась
привычным лицом. - Их бы объявили всеобщими врагами и дружненько начали бы
бороться. Благо, обработать массовое сознание - дело одного выпуска новостей.
Беда в том, что и фёрри передерутся, как только людишки будут раздавлены. У нас
у всех дурная наследственность. Только объявил себя добряком-миролюбцем, глянь,
а хищник внутри уж проснулся и собирается на охоту.
- А кто победит?! - включился Шреддер, отогнав навязчивые воспоминания о Салли.
- Кто? Ты знаешь? Я на людей ставлю! Людей-то ещё о-го-го... Но сам буду
сражаться за фарриков!
- Во будет интересно посмотреть, сколько "нормальных" тогда останется! После
заварушки-то, - усмехнулся Фокс. - Если меньшинство, то чего уж тут... Знать
судьба такая у населения планеты! И нефиг возникать было на пушистых! Вот и
получится, как всегда... Уже поздно будет что-то менять!
По лицу Шреддера было видно, что он готов был немедленно включиться в борьбу за
свободу и независимость.
- Ты эльфов-то поспрошай, - посоветовал Фокс, взглянув на погрустневшего Росса.
- Какую-то дорогу из нашего мира они ведают. Всё балакают про Золотой Лес. А
Золотой Лес ихний ни на одной карте не значится, ни одним спутником не видится.
Куда ж исчезают-то длинноухие?
- Эльфы сами по себе, - сквозь зубы пробормотал Росс. - И не люди, и не фёрри.
Так, одно недоразумение. Будут они зря песни свои тратить.
- С полуэльфа начни, - дал следующий совет мохнурик. - Вон в той башенке как раз
такой обретается.
- Злые они, - отказался Росс. - О дороге никому не скажут. Их и самих из-за
половинчатой сущности на дорогу не пускают.
- А ты с подарочком, - улыбнулся мохнурик. - Возьми-ка.
Он пошуровал в машине и вытащил тусклый кубок, по матовым стенкам которого
накручивали спирали разноцветные автомобильчики.
- За кубок Фокса из рук Фокса любой длинноухий тебе споёт, что закажешь, -
подмигнул мохнурик.
Росс и не пошевелился. Койот забрал кубок из мохнатых лап, решив не отказываться
от подарка. Быть может, полуэльф и шепнёт чего заветное Россу. И если торговец
наркотой бесследно исчезнет, мир об этом переживать не станет. А помочь миру
Койот никогда не отказывался. Наверное, по этой причине он и не пошёл в своё
время в депутаты.
- Ну что? - поинтересовался он у Росса. - Ты куда, к эльфам? Или с нами, на
поиски?
- К чёрту эльфов, - замотал головой Росс. - Да и у вас с поисками полный тупик.
Кто придерживает Денизу? И зачем? Куда делась девочка, когда камеры наблюдения
пашут в круглосуточном режиме?
- У тебя снова есть идея? - в глазах Койота блеснул интерес.
- Баш на баш, - предложил Росс. - Ты мне помогаешь обшарить одно местечко, я
тебе выкладываю свою идейку.
- А не поздно будет? - Койот просверлив бледное лицо тревожным взглядом.
Росс глаза не отвёл.
- Не поздно, - хмыкнул он. - Для меня кое-что раскладывается по полочкам.
Заварушка - первый акт драмы. Твоя пушисточка объявится не раньше третьего. Это
я тебе гарантирую. А ведь заварушка ещё даже не началась.
- Что за местечко? - спросил шеф "Русского Проекта (К)", убедившись, что
предоплатой стрясти идею невозможно.
- Лаборатория Семиречника, - просто ответил Росс.
- Эй, - удивился Койот. - Ты знаешь, как преодолеть защитный барьер?
- Второй портал, - напомнил бледнолиций. - У тебя ж их два было. Воспользуемся
им и объявимся уже за защитным барьером.
- Но для этого надо точно представлять место прибытия, - предостерёг Койот от
поспешных решений.
- Я представляю, - мрачно сказал Росс. - Уж его я ни с чем не перепутаю.
Вытаскивай свою штукенцию.
- Постой, - сказал Койот. - Я позову остальных, - и он обернулся к друзьям, о
чём-то оживлённо беседующим с мохнуриком.
- Не стоит, - остановил его Росс. - Во-первых, я тут доверяю только тебе. А во-вторых,
велик шанс потерять кого-то просто по дури. Там вляпаться в историю, что чихнуть.
Отошли куда-нибудь свою шарагу. Не спи, время не терпит.
- Серёга! - крикнул Койот заместителю. - Веди народ в корчму. В ту, что возле
башни полуэльфа. Пересидите там, пока мы не вернёмся.
- Пока ты не вернёшься, - тихо поправил его Росс с мрачной улыбкой. - Если мы
отыщем, что надо, то распрощаемся. Тащи свой портал. Да не забудь на секунду
время притормозить. Пока летим, расскажу одну историю. Тебе даже будет казаться,
что ты услышал её долгим зимним вечером.
Глава 16
Первая любовь Росса
Резко посветлело и зарябило в глазах. Потом Койот догадался, что это блики
солнца на волне. И вдруг рот захлестнуло мутной солёной водой вперемешку с
песком.
Впечатление было таким, будто он, действительно, долгим зимним вечером решил
скоротать пару часов за фильмом со спецэффектами. Даже не со спецэффектами, а с
полной иллюзией происходящего.
Он тонул. Суматошное биение руками лишь злило коварные волны. Последней мыслью,
связывающей его с реальностью, мелькнуло, что плавать он умеет превосходно.
Койот захлёбываться не собирался. Но существо, которое тонуло, не имело к Койоту
никакого отношения.
Волны становились всё выше. Песок противно скрипел на зубах. Горло содрогалось в
кашле, стремясь вытолкнуть воду и заглотить хоть чуть-чуть свежего воздуха.
Показалось солнце и превратилось в сверкающее пятно, будто он смотрел на светило
сквозь банку из зелёного стекла.
Потом долго не было ничего.
Сильные руки выволокли его на свет. Влажный песок неохотно продавливался под
тяжестью тела. Мелкая галька забивалась в карманы. Что-то больно царапнуло ногу,
прорвав ткань брюк.
Песок перестал скрипеть. Теперь его тащили по бугристой земле. После солёной
воды запах свежей травы казался волшебными ароматами ведьминой кухни. Откуда-то
сбоку выплыл огненный шар, сверкавший всё так же нестерпимо. От солнечных лучей
он почти ослеп.
Что-то заметалось между ним и светилом. До боли напрягая глаза, Койот разглядел
ветки, покачивающиеся от ветра. И услышал сам ветер. Водяные пробки,
заполонившие уши, лопнули и скользнули по шее тёплыми струйками. Сознание
заволакивалось блаженством, будто только что за спиной остались райские врата.
Каркающие звуки сложились в беседу двух голосов.
- Ну? - высокомерно спросил могучий бас за его спиной. - Выяснил, что за типчик?
- Потерпел крушение на личной яхте, - нервно ответил писклявый фальцет. -
Считается погибшим. Некролог помещён во вчерашней светской хронике.
- Значит, искать никто не станет, - удовлетворённо хмыкнул бас.
- Но он может вспомнить... - вякнул фальцет.
- Печатни ему руку, - посоветовал бас. - Вот и не вспомнит.
Кто-то коснулся его и повернул со спины на бок. Затрещал рукав рвущейся рубахи.
Прохлада охватила запястье и щекотно проникла под кожу. Руку легонько закололо,
словно он её отлежал. Мгновенная слабость заставила снова опуститься на спину.
Захотелось посмотреть, что там с рукой. Через не могу он вскинул руку и поднёс
запястье к глазам. На синем круге солнца, зубатящегося крохотными лучиками,
танцевал хоровод оранжевых звёзд.
Откуда-то он знал, что именно так выглядит печать Семиречника.
Шёл третий день его пребывания в этом странном месте. Не только третий, но и
самый значимый из тех, что складывали новую жизнь. Он стоял и смотрел исподлобья,
как приблудный щенок, на высокий силуэт в затрёпанном сером халате. Древнее,
морщинистое лицо лучилось улыбкой.
Всё здесь принадлежало тому, кто так радостно улыбался.
Всё, даже он сам, тот, кто стоял рядом и не мог найти ни одного слова, которое
хоть что-то значило.
Но слова не требовались. Требовалось безоговорочное повиновение.
- Откормить, - короткий приказ.
И он ел, ел, ел. Проглатывал тонны питательной розовой массы, благотворно
исцеляющей внутренние болячки и приятно туманящей сознание. Он любил это томное
состояние души. Ему нравились и редкие встречи с властелином. Маленькие, но
трогательные подарки. Почему-то он прятал их под подушку: дырявую монетку,
отбитое горлышко амфоры, хрустальный кубик, в глубине которого плавали крохотные
радужные кораблики.
Быть может, ему казалось, что когда вещи спрятаны, о них забывает тот, кто
владеет всем. И тогда они принадлежат ему, тому, кто, украдкой приподнимая край
подушки, гладит выщербленный кружочек металла, шероховатую глину и холодную
грань хрусталя. Принадлежат безраздельно. Какой-то крохотный зверёк ворочался
внутри и никак не мог уснуть. Только он не соглашался кому-то принадлежать.
Только этот малюсенький зубастик ещё помнил, как весь мир был ничьим. Приходи и
бери. Успевай только.
На седьмой день он познакомился с высшим блаженством, когда стоял возле
властелина. Любовь пронизывала каждую клеточку его тела. Все мышцы напряглись в
порыве выполнить первый же приказ того, кто величаво откинулся на кресле.
Тяжёлая ладонь пригладила взъерошенные волосы, и в душе запылало счастье
благословения.
Но тот, кто имел право казнить и миловать, не смотрел на героя, рвущегося в бой.
Он разговаривал с сутулым лысеньким субъектом, завёрнутым в мешковатое белое
одеяние.
- Как ребёнок, - палец строго ткнул в направлении существа, ожидающего нового
порыва счастья. - Иногда мне кажется, что я не имею права вот так поступать с
ним. Но потом понимаю, что время, потраченное на моральные реверансы, я
безвозвратно отбираю у науки.
Лысенький услужливо кивал повелителю. А тот, про кого шла речь, внезапно
напрягся, заметив танец маленьких звёздочек, точно таких же, как у него на
запястье.
Звёзды отплясывали на кнопке ручки, валявшейся на столе. Почему-то захотелось
подойти и познакомить свои звёздочки с этими. Но ведь всё вокруг принадлежало не
ему. И никто не разрешал ни подходить, ни брать ручку, ни знакомить.
Зубастик внутри подначивал на нехорошие дела, и тот, кто хранил зубастика в себе,
послушался неожиданно легко. Но сразу испугался.
Пальцы сжимали ручку всего три секунды. Всего три полоски она успела провести по
ладони нарушителя. Три полоски: голубую, алую и лимонно-жёлтую. И зубастик,
успокоившись, впервые заснул.
Он берёг эти полоски. Полоски дарили запретные приключения. Теперь любая дверь
послушно открывалась, стоило лишь шаловливо хлопнуть по ней ладошкой. Ему
нравилось, что теперь можно излазить вдоль и поперёк это огромное пространство,
которое он называл "Остров". Остров, потому что отсюда не было выхода.
Он находил дороги, которые оканчивались ничем. Он не мог определить это "ничто",
только знал, что пришло время поворачивать обратно. Зубастик не противился, но
тоскливо подвывал. Зубастик помнил, что за "ничем" остался огромный, до ужаса
интересный мир. Тот, кто хранил зубастика в себе, ласково убеждал непокорного,
напоминал о блаженстве и радости, исходящей от повелителя. Зубастик кивал,
соглашался и обещал больше не сопротивляться. Но только обещал.
На тринадцатый день за дверью, которая распахнулась, оказалась секретная зона.
В огромных прозрачных сосудах плавали гигантские уродцы - фёрри первого
поколения, не выдержавшие трансформации. Были и те, в ком трансформация началась
спонтанно. Приплюснутые головы с выпученными глазищами. Из распухших тел торчали
сотни рук и тысячи ножек, большинство которых так и не успело сформироваться.
Зрелище мёртвых уродов донельзя привело его в ужас, и он бросился бежать.
Он бежал и бежал, пока аквариумы не исчезли. Теперь в стенах темнели клетки.
Тысячи клеток. За решёткой скалились фантастические чудовища. Свезённые со всех
концов света фёрри, чей рассудок помутился во время перехода. Здесь же на
пыльных подстилках подёргивались хентаевцы, умирающие без привычных зрелищ.
Уткнувшись в кормушку, чуть слышно рыдали неки - дармовое сырьё для
экспериментов, не признанное ни пушистыми, ни человечеством. Клетки закончились.
Загон от дорожки отгораживала пластина прозрачного полимера. В загоне по грязной
соломе толклось стадо. Здесь обретались последствия иных экспериментов. В тех,
чьи тела не подверглись естественной трансформации, её вызывали принудительно.
Пока это получалось не очень. Пока процесс позорно обрывался на середине, когда
безвозвратно мутилось сознание. Теперь они испуганно жались друг к другу и
смотрели бессмысленными глазами сквозь преграду: полуовцы, полукозы, полусобаки.
А он радовался им. Потому что знал, когда-нибудь эта пластина исчезнет, и он
тоже войдёт в загон. И из него тоже попытаются получить волка или медведя.
Возможно, именно он будет первым, для кого эксперимент завершится успехом.
Больше он не приходил в секретную зону. Он ждал, как праздник, дня, когда его
приведут сюда полноправно. Он ждал, пока не забыл и о клетках, и о загоне, и
даже о пучеглазых уродцах.
Потому что жизнь изменилась. Потому что появился новый властелин. Такой же, как
и повелитель. Только у этого на лице не было ни морщинки. И волосы не окаймляли
матово поблёскивающую лысину редкими пучками, а опадали потоками горного ручья в
закатном солнце. Тот же повелитель. Только не Он, а Она.
С этого дня он полюбил море. Оно перестало быть злым. Оно больше не хотело
насильно кормить его солёными волнами. Глубина подчинилась ему. Вернее им.
Невероятно сладостно было скользить в холодной глубине и чувствовать себя
дельфином. Вернее, половиной дельфина. Всего одной половиной, не имеющей смысла
без другой, связь с которой поддерживалась сцепившимися пальцами. Она, как и всё
вокруг, принадлежала повелителю. Она была плоть от его плоти. Не было бы
повелителя, и она никогда бы не появилась, чтобы стать второй половиной дельфина,
покоряющего глубины.
Ему нравилось знание. Знание того, что чем чаще она общается с ним, тем меньше
власти имеет над ней повелитель. И тем больше она принадлежит только ему. Как
спрятанные под подушкой монетка, осколок и кубик с волшебными кораблями.
Зубастик внутри торжествовал. Зубастик креп и рос. И в один день ему стало не
достаточно только её. Зубастик снова потребовал ручку.
Он не помнил, как именно ручка оказалась у него. Наверное, потому что сразу
случились события гораздо важнее. Приветливый диск солнца внезапно заслонил
грозный корпус воздушного корабля. С неба бесшумно посыпались тарелки десантных
катеров. И люди в форме начали сгонять трясущихся лаборантов к серым стенам.
Повелитель не испугался. В праздничном белом халате он шагнул с крыльца
навстречу военным. Губы расплылись в лучезарной улыбке. Глаза смотрели смело и
решительно. Неприятного вида человек, чью голову, похожую на сморщенную грушу,
венчала высокая фуражка, скривился и хлестнул по щеке повелителя рукой,
затянутой чёрной кожей.
А звёздочки кружились, а звёздочки плясали. И на запястье, и на ручке, которую
сжимали вспотевшие от волнения пальцы. А глаза внимательно следили, ожидая, как
повелитель накажет тех, кто нагло попрал все законы. И зубастик внутри тоже ждал.
Только ждал почему-то, когда повелитель испугается.
Но повелитель так и не испугался. Просто удивился. Просто исчезла улыбка, а руки
захлопали по карманам, отыскивая что-то невероятно ценное. Но после, видимо, не
найдя, безвольно опали, а на груди повелителя расцвёл красный цветок. И могучее
тело устало опустилось на рифлёную коричневую дорожку.
А потом алые цветы распустились на спинах тех, кто стоял у стены. По два, по три,
по четыре. И даже у той, кто была второй половинкой дельфина.
Что-то сломалось внутри. Что-то важное. Зубастик взвыл в неизбывной печали, а
потом изготовился к грызне. К самой последней грызне, потому что в лоб того, в
ком он прятался, уткнулось нечто злое и отвратно пахнущее.
- Почему не у стенки? - равнодушно спросил офицер с золотыми нашивками
грушеголового, перед которым согнулось коленопреклонённое тело.
- Да это не людь, - скривился грушеголовый. - Сюда смотри, - и он развернул руку
пленного, предъявив синее солнце печати, - так, щенок для опытов.
- Наловчились же делать, - удивлённо покачал головой его собеседник. - А чего
ждёшь? Стреляй.
- Слушай, не могу, - в замешательстве пробормотал грушеголовый. - Ну нравится
мне этот щенок.
- Так оставь его, - сплюнул обладатель золотых нашивок. - Тут ещё работы до
чёртиков.
И они ушли.
Рука названного щенком сжимала ручку, на которой танцевали оранжевые звёзды.
Он не помнил, как его вывозили с острова. Помнил только короб, забитый мёртвыми
телами неудавшихся экспериментов. И помнил, как сидел на корточках и внимательно
смотрел на солдата. А солдат смотрел на него неотрывным задумчивым взглядом.
Потом встал и властно застучал в стенку кабины. То, что неслось в неизвестность,
дёрнулось и замерло. Солдат подошёл к нему и вытолкнул в проём, в тугие струи
ветра.
Он долго катился по холму. Потом сидел и тёр макушку, раскалывавшуюся от встречи
с острым камнем. Сквозь боль приходило прояснение. Возвращалась та жизнь, о
которой помнил лишь зубастик. Только не вся, а наплывами, кусочками рассыпанной
мозаики, половину из которой выкинули руки, озабоченные наведением порядка.
На пологом склоне протянулась вереница сараев. Слева чернел лес. Справа
зажигались огоньки в домишках бедняцких кварталов. На горизонте виднелись
вытянутые кирпичики центральных небоскрёбов.
Вспомнить, кто он такой и кем был в этом большом мире, так и не получилось. Зато
он вспомнил, где расположены две заначки. Теперь можно было и пообедать. А можно
было на обретённые деньги кое-чего прикупить. А потом продать за куда большие
деньги. Дельфина в этом мире не получилось. Здесь осталась одна половинка, уже
начинавшая попахивать.
С каждым шагом ногам возвращалась привычная упругость. А в голове проявлялись
забытые пароли и явки. И адреса, где проживали люди, которые кое-чего могли в
этом мире.
Что ж, если мир решил оставить себе половинку дельфина, мы ему ещё славно
повоняем.
Резко потемнело.
И Койот ясно ощутил, что событий, которые он только что прочувствовал, с ним
никогда не происходило.