Экстрадиция в международном уголовном праве: проблемы теории и практики
| Вид материала | Диссертация |
- «юриспруденция», 200.68kb.
- Издательская деятельность школы педагогики в 2011 году, 335.68kb.
- Институт обстоятельств, исключающих преступность деяния, в уголовном праве россии:, 635.27kb.
- Тематический план по дисциплине «Международное частное право» для студентов 4 курса, 54.34kb.
- Современный системный нормативный подход к правопониманию и правоприменению: проблемы, 505.23kb.
- Общая концепция правонарушений: проблемы методологии, теории и практики 12. 00., 620.84kb.
- Лазутин Лев Александрович Правовая помощь по уголовным делам как комплексное формирование, 541.16kb.
- Тематический план по дисциплине «Международное частное право» для студентов 3 курса, 54.18kb.
- Р. А. Шепенко № Наименование, вид Выходные данные Объем (п л.) 151 Принцип свободы, 226.78kb.
- В. А. Якушин Субъективное вменение и его значение в уголовном праве, 5419.54kb.
Теоретическое и практическое значение результатов исследования имеют ряд аспектов, которые проявляются в следующих областях:
1. Основные положения и выводы, сформулированные в настоящей диссертации, использовались и могут использоваться в практике законоподготовительных работ. В частности, результаты исследования нашли практическое применение в законотворческой работе Национального Собрания Азербайджанской Республики, и особенно, при разработке проекта УК Азербайджанской Республики 1999 г., проектов законов Азербайджанской Республики “О борьбе с терроризмом” (1999 г.), “О выдаче (экстрадиции) лиц, совершивших преступления” (2001 г.), “Об оказании взаимной правовой помощи по уголовным делам” (2002 г.).
2. Выводы диссертации могут быть использованы для совершенствования европейского механизма экстрадиции, приведения его в соответствие с современными потребностями борьбы с преступностью.
3. Рекомендации, содержащиеся в данном исследовании, использовались и могут быть использованы в практике разработки модельных законов, осуществляемых Межпарламентской Ассамблеей стран-членов СНГ. В частности, они нашли отражение при подготовке модельных законов “О борьбе с терроризмом”, “О противодействии наемничеству”, а также при подготовке Концепции борьбы государств-участников СНГ с международным терроризмом и иными проявлениями экстремизма.
4. Выводы и положения, сформулированные в диссертации могут быть использованы в процессе преподавания курса международного уголовного права и спецкурса “Права человека”.
Апробация результатов исследования. Основные теоретические положения и практические выводы диссертации нашли отражение в 38 опубликованных работах диссертанта, а также апробированы на международных научно-практических конференциях, и в том числе, конференции “Борьба с коррупцией и организованной преступностью” (Париж, февраль 2001 г.), Втором консультационном семинаре по вопросам ратификации и имплементации Статута Международного уголовного суда (Страсбург, сентябрь 2001 г.), Вторых Мартенсовских чтениях (Санкт-Петербург, июль 2001 г.), международной конференции “Международный уголовный суд и обеспечение верховенства права” (Москва, февраль 2003 г.), международном семинаре для государств – участников СНГ по правовой имплементации универсальных инструментов против терроризма (Москва, 2005 г.), международной конференции “Международное право и национальное законодательство”, организованной МГИМО (У) МИД Российской Федерации (Москва, 2005 г.), конференции “Совершенствование европейского сотрудничества в уголовно-правовой сфере”, организованной Комитетом Министров Совета Европы (Москва, 2006 г.). Результаты исследования были использованы в рамках международных курсов для государственных служащих и академических кругов по международному гуманитарному праву (Москва, 2003 г.), организованных Международным Комитетом Красного Креста.
Результаты исследования использовались в процессе преподавания курса “Международного уголовного права” в Бакинском государственном университете, “Международного публичного права” в университете “Азербайджан”, а также чтении лекций по проблемам взаимного сотрудничества в сфере борьбы с преступностью в качестве приглашенного лектора в МГИМО (У) МИД Российской Федерации.
Структура диссертационного исследования. Диссертация состоит из введения, 6 разделов, выводов, списка использованных источников.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
Во введении обосновывается актуальность исследования, определяются цели, задачи, методология исследования, его научная новизна и практическая значимость, формулируются основные выводы и положения, выносимые на защиту.
Раздел первый диссертации “ Международное сотрудничество в борьбе с преступностью: сущность, роль и значение экстрадиции” посвящен комплексному анализу экстрадиции как самостоятельного правового института, применяемого в сфере межгосударственного взаимодействия по уголовно-правовым вопросам.
Диссертантом отмечается, что прогрессивное развитие международного права, к сожалению, не привело к формированию обычно-правовой нормы, которая обязывала бы государства выдавать беглых правонарушителей. Кроме того, несмотря на многочисленные региональные соглашения по экстрадиции (Европейская конвенция об экстрадиции 1957 г., Межамериканская конвенция об экстрадиции 1981 г. и т.д.), не существует универсального международного договора, предусматривающего необходимость выдачи лиц, совершивших преступления. В этой связи автор считает целесообразным, разработку и принятие универсального юридического инструмента по экстрадиции, отражающего современные потребности сотрудничества государств в сфере борьбы с преступностью, и в особенности такими ее опасными видами, как терроризм, финансирование терроризма, торговля людьми и т.д.
Диссертантом обосновывается, что поскольку в качестве субъектов сотрудничества выступают суверенные государства, обладающие соответствующей компетенцией по принятию решения о выдаче, постольку процесс экстрадиции должен находиться в строгих юридических рамках, учитывая, с одной стороны, интересы государств, необходимость тесного взаимодействия в борьбе с преступностью, а с другой — не допускать ущемления прав индивидов. При этом превалирование какой-либо из указанных сторон могло бы иметь негативные последствия для всего процесса международного сотрудничества в сфере борьбы с преступностью.
В качестве важнейшего аспекта процесса формирования института экстрадиции диссертант выделяет безусловное соблюдение прав индивидов в экстрадиционном процессе. Совершенствование сферы защиты прав человека в период после Второй мировой войны изменило государственно-ориентированную концепцию экстрадиции. Индивид отныне рассматривается не как объект процесса, чьи права зависят исключительно от заинтересованных государств, а как субъект международно-правовой практики, самостоятельно притязающий на защиту прав, гарантированных международным правом.
В качестве одной из важнейших составляющих экстрадиции, характеризующих ее как самостоятельный правовой институт выделяется полисистемность выдачи, которая находит свое проявление в том, что она включает в себя как нормы международного права, так и нормы различных отраслей национального права, которые взаимодействуют и взаимно дополняют друг друга.
Другой фундаментальной составляющей экстрадиции является ее межгосударственный характер. Экстрадиция - это процедура, применяемая только в межгосударственной практике борьбы с преступностью. Учреждение МУС, осуществление сотрудничества с которым предполагает передачу под его юрисдикцию обвиняемых, актуализировало вопрос о разграничении процедуры экстрадиции, применяемой в отношениях между государствами, и процедуры передачи, применяемой в отношениях государств с международным судебным органом. Приравнивание запроса о передаче обвиняемого, исходящего от международного трибунала, к запросу об экстрадиции, который исходит от государства, могло бы позволить запрашиваемому государству как исполнить просьбу о сотрудничестве, так и отказать в передаче лица. Подобный подход к процедуре передачи обвиняемых, т.е. установление широкого круга оснований для того, чтобы государство-участник Статута МУС имело возможность отказаться, в частности, от сотрудничества с данным органом, мог бы блокировать деятельность МУС, и он, естественно, был отвергнут разработчиками проекта Римского статута, сделавшими основной акцент на различиях в субъектах сотрудничества.
В аспекте усиления такой специфической характеристики экстрадиции, как ее межгосударственный характер, важнейшее значение имеет впервые в российской юридической науке вводимая автором в научный оборот концепция “горизонтального” (между государствами) и “вертикального” (между государством и международными уголовными трибуналами) сотрудничества.
Таким образом, межгосударственный характер выдачи, не подвергавшийся специальному анализу в юридической литературе, приобрел в связи с учреждением международных уголовных трибуналов особую актуальность и стал рассматриваться в качестве важнейшего критерия отграничения экстрадиции от такой формы сотрудничества с международными судебными органами, как передача обвиняемых.
Раздел второй диссертации “ Особенности правового регулирования экстрадиции: правила “двойного вменения”, “специализации”, коллизия запросов о выдаче” состоит из трех параграфов.
Параграф первый “Экстрадиционные преступления: правило “двойного вменения” посвящен рассмотрению одного из фундаментальных базисных начал экстрадиции, согласно которому для выдачи лица определяющее значение имеет криминализация соответствующего деяния по законодательству обоих вовлеченных в процесс сотрудничества государств – как запрашивающего, так и запрашиваемого. Появление новых инструментов сотрудничества в сфере борьбы с преступностью, и, в частности, европейского ордера на арест, исполнение которого в отношении целого ряда преступлений не связано с условием соответствия правилу “двойного вменения”, по мнению диссертанта, не позволяет рассматривать данное развитие в качестве тенденции ограничения роли “двойного вменения” либо в перспективе ее частичной или полной отмены. Значительное сужение роли “двойного вменения” в рамках механизма сотрудничества по уголовно-правовым вопросам стран Европейского Союза опирается на субстанциональное развитие, направленное на превращение данного объединения в пространство свободы, безопасности и правосудия, в основе которого лежат новые правовые принципы, и, в частности, принцип взаимного признания судебных решений по уголовным делам. Новейшая политика Евросоюза в сфере уголовно-правового сотрудничества сводится к кардинальной унификации, упрощению механизмов правового взаимодействия, предполагающих отказ либо существенную модификацию базисных принципов экстрадиции, позволяющих без серьезных проблем политико-правового свойства осуществлять передачу обвиняемых либо осужденных одним государством-членом другому. Однако даже с учетом несомненной роли и значения механизма сотрудничества стран Евросоюза как одного из важнейших составных элементов европейской системы взаимодействия в уголовно-правовой сфере, отказ либо ограничение применения “двойного вменения” как фундаментальной составляющей экстрадиции не представляется возможным. Существенные различия в юридических подходах государств в сфере экстрадиции, связанные со спецификой систем национального законодательства, должны “сглаживаться” применением некоторых согласованных правил, в числе которых важнейшая роль принадлежит “двойному вменению”. Более того, указанное правило является важным правовым рычагом для обеспечения принципа nullum crimen sine lege. Вместе с тем, сама по себе юридическая квалификация деяния как преступления по законодательству запрашивающего и запрашиваемого государств не является достаточным условием для экстрадиции. Другим, не менее важным требованием выступает возможность осуждения за экстрадиционное деяние к лишению свободы на взаимосогласованный срок. По мнению диссертанта, данный способ (т.е. определение круга экстрадиционных преступлений через критерий тяжести наказания) следует признать наиболее удачным, ибо он позволяет выдавать преступников без сложного правового анализа относительно состава преступления, действующего законодательства и т.д. Напротив, используемую в международно-правовой и национальной законодательной практике систему установления перечня экстрадиционных преступлений нельзя признать удачной как по причине существенных различий правовой терминологии, так и ввиду того, что изменение внутреннего законодательства влечет за собой изменение международного договора. При применении рассматриваемого варианта всегда существует опасность исключения из перечня экстрадиционных преступлений деяния, которое впоследствии может причинить существенный ущерб интересам государств - участников соответствующего договора об экстрадиции.
Параграф второй “ Пределы уголовного преследования выданного лица: правило “специализации” посвящен анализу важнейшего правила, непосредственным образом связанного с объемом уголовной репрессии, согласно которому не допускается осуществление уголовного преследования выданного лица за деяние, которое не было предусмотрено в запросе об экстрадиции. Данное правило получило универсальное признание как в международном праве и национальном законодательстве, так и международно-правовой доктрине. При этом универсальность “специализации” базируется на серьезных факторах, характеризующих данное правило. Во-первых, понятие “специализации” является производным от понятия государственного суверенитета. Запрашивающее государство не в состоянии установить юрисдикцию над индивидом, если запрашиваемая сторона не будет сотрудничать с ним. Если запрашиваемому государству в соответствии с его суверенитетом изначально принадлежит право отказывать в выдаче за некоторые преступления, оно должно также иметь право воспрепятствовать тому, чтобы эти преступления были предметом судебного разбирательства после экстрадиции лица. Во-вторых, важнейшая функция “специализации” заключается в защите выдаваемого лица, ограничении его преследования лишь тем деянием, которое позволило запрашиваемому государству принять положительное решение об экстрадиции. В этом отношении правило “специализации” — важный ограничитель возможного произвола со стороны государства, которому выдано лицо. Любой выход за пределы деяний, предусмотренных экстрадиционным запросом, может существенным образом усугубить положение лица. Поэтому одна из важнейших функций “специализации” — защита прав индивида. В-третьих, универсальность “специализации” подтверждается ее применимостью не только для экстрадиции, но и для механизма функционирования иных инструментов правового сотрудничества в борьбе с преступностью, и, в частности, передачи обвиняемых либо осужденных согласно европейскому ордеру на арест (ч. 2 ст. 27 Рамочного решения Евросовета “О Европейском ордере на арест”) либо передаче обвиняемых МУС (ч. 1 ст. 101 Римского статута МУС). Тем самым, “специализация” демонстрирует свою потенциальную роль основополагающего правового правила, влияющего как на механизм межгосударственного взаимодействия в борьбе с преступностью, так сотрудничество государств с международными судебными органами.
В параграфе третьем “ Коллизия запросов об экстрадиции” рассматриваются наиболее проблемные вопросы, связанные с преодолением ситуаций, когда на экстрадицию лица притязают одновременно несколько государств. Не посягая на суверенные полномочия государства самостоятельно определять, какому из запрашивающих государств следует выдать индивида, автор обосновывает необходимость установления определенных формализованных критериев для принятия решения об экстрадиции в случаях, когда имеют место коллидирующие запросы. В числе подобных критериев могут быть предусмотрены тяжесть и место совершения преступления, хронологическая последовательность запросов, гражданство разыскиваемого лица, возможность последующей экстрадиции в другое государство, фактор наличия соответствующего договора с государством, где было совершено преступление, гражданство потерпевшего (потерпевших), характер преступления т.д.
В любом случае, решение вопроса должно быть увязано с целью запроса о выдаче и спецификой субъекта, выдачи которого запрашивают несколько государств, поскольку это может быть как обвиняемый, так и осужденный. В частности, если запрашивается экстрадиция для уголовного преследования, наряду с вышеуказанными критериями, следует принять во внимание необходимость создания надлежащих условий для максимально эффективного осуществления необходимых судебно-следственных действий. Успешное проведение всего комплекса необходимых для установления истины по уголовному делу процессуальных действий возможно, как правило, в тех случаях, когда производство по делу осуществляется по месту совершения преступления, т.е. в соответствии с принципом территориальной уголовной юрисдикции. В этой связи автор обосновывает, что преимущество при наличии коллизии запросов должно принадлежать государству, на территории которого совершено преступление.
Диссертантом обосновывается тезис о необходимости учета надлежащей реализации международных обязательств государств в сфере защиты прав человека в процессе урегулирования коллизии запросов об экстрадиции. Ни один критерий, предусматриваемый в международных соглашениях либо национальных законах о выдаче, включая фактор территориальной юрисдикции, не может иметь определяющего значения для урегулирования ситуации коллизии запросов, если существуют опасения в нарушении прав индивида в запрашивающем государстве. Обеспечение правозащитного фактора — один из краеугольных камней всего процесса экстрадиции, оказывающий большое влияние на принятие решения на всех его стадиях, включая урегулирование коллизионных ситуаций.
Автором на основе анализа новейших тенденций развития правового сотрудничества в борьбе с преступностью рассмотрен порядок урегулирования коллизии запросов об экстрадиции с: а) с европейским ордером на арест; б) с просьбой МУС о передаче обвиняемого.
Коллизия запроса об экстрадиции от третьего государства и европейского ордера на арест, выданного государством-членом, не приводит к автоматическому исполнению второго, даже несмотря на то, что европейский ордер используется между странами-членами Европейского Союза и опирается на принцип взаимного признания судебных решений. Хотя в рамках Евросоюза и сформировано единое правовое пространство, обеспечена высокая степень политико-правовой интеграции, тем не менее, в сфере уголовно-правового сотрудничества государства-участники оставляют за собой существенные дискреционные полномочия, включая широкую компетенцию для принятия по собственному усмотрению решения в случае коллизии различных юридических инструментов. Что касается связанной с новейшим развитием международного уголовного права проблемы коллизии запроса об экстрадиции с просьбой МУС о передаче обвиняемого, то урегулирование соответствующей ситуации различается в зависимости от того, является ли запрашиваемая сторона государством-участником Римского статута МУС и имеется ли решение Суда о приемлемости ситуации для рассмотрения.
В разделе третьем “ Концепция “исключения политических преступлений” в праве и практике экстрадиции” впервые в российской юридической литературе в комплексном сравнительном плане подвергнута анализу концепция, предусматривающая защиту лица в случае преследования, не обусловленного общеуголовным характером совершенного им деяния, являющегося предметом экстрадиционного запроса.
Одной из наиболее проблематичных вопросов применения “исключения политических преступлений” является определение рассматриваемой категории преступных деяний. Хотя международно-правовые акты (в частности, Европейская конвенция об экстрадиции) и национальные законы о выдаче используют термины “политическое преступление”, “преступление политического характера”, но ни договоры, ни внутреннее законодательство не предусматривают соответствующей дефиниции указанных деяний.
Отсутствие каких-либо формализованных критериев в определении политического преступления нашло отражение и в практике оговорок к Европейской конвенции об экстрадиции. Ни одно государство - участник Конвенции не прояснило четко вопрос о том, какое деяние будет признаваться с ее стороны политическим применительно к целям ст. 3. Это, по мнению автора, является подтверждением того, что государства хотели бы иметь большую свободу в определении состава тех действий, которые, по их мнению, образуют политическое преступление. Наличие широкого усмотрения в решении данного вопроса позволяет запрашиваемому государству более гибко с точки зрения его собственных интересов подходить к вопросу выдачи соответствующего лица.
В теории международного уголовного права также существуют различные подходы к определению политических преступлений и их классификации. Кроме того, в западной юриспруденции существуют различные правовые теории, связанные с проблемой политического преступления. В этой связи, в работе подвергнуты анализу англо-американская доктрина “политического инцидента”; получившая распространение в практике швейцарских судебных органов доктрина “политической мотивации”, а также доктрина “нарушенных прав” либо “политической цели”, которая в большей степени ассоциируется с практикой французских судов, хотя и применяется также в судебной практике Германии, Бельгии и т.д.
Автор считает, что для того, чтобы выявить, является ли деяние политическим, необходимы комплексный, многофакторный учет всех объективных и субъективных обстоятельств совершенного деяния, установление его направленности против соответствующих государственных интересов, против публичного порядка, точное определение объектов, которым был нанесен ущерб, выявление взаимосвязи между объективными и субъективными элементами преступления и т.д. Политический элемент должен, по сути, перевешивать элемент общеуголовный, что исключается в случае, когда действия лица не пропорциональны его целям либо связаны с фактором насилия или реальной угрозы применения насилия.
Диссертантом отмечается, что для предотвращения злоупотребления “исключением политических преступлений”, не допущения ее трансформации в узаконенный инструмент, позволяющий уклониться от ответственности опасной категории уголовных преступников, и, прежде всего, террористов, необходимы кардинальные меры по пересмотру иммиграционного законодательства, права убежища, юридических актов, регулирующих экстрадицию, равно как и международных документов, направленных на усиление борьбы с международным терроризмом. При этом речь не идет о свертывании юридических гарантий в ходе расследования и судебного разбирательства по делам о терроризме и других особо опасных преступлениях. Обеспечение прав обвиняемых и подсудимых в процессе функционирования системы уголовной юстиции сохраняет свою значимость независимо от личности преступника и тяжести содеянного. В указанном случае речь идет об исключении возможности остаться безнаказанным, используя “лазейки” в системе международной юридической взаимопомощи и экстрадиции.
Автор считает, что попытки выработать унифицированные позиции по вопросу о том, какие деяния следует считать политическими преступлениями, нельзя признать эффективными в силу различий в юридических и политических подходах государств. Более оптимальным представляется определение круга тех действий, которые не следует признавать в качестве преступлений политического характера. Полностью отказаться от “исключения политических преступлений” не представляется возможным в силу того, что это может привести к существенным нарушениям прав индивидов. Не меняет ситуации и тот факт, что отдельные государства для упрощения процедуры доставки обвиняемых под компетентную юрисдикцию решили вообще отказаться от применения рассматриваемой концепции. В частности, в связи с введением европейского ордера на арест “исключение политических преступлений” между странами Евросоюза вообще не будет применяться. Однако данная модернизация механизма сотрудничества носит крайне ограниченный характер и затрагивает узкий круг государств. Рассматриваемое указанное ограничение продолжает сохранять силу в отношениях по выдаче стран Евросоюза с другими государствами.
Диссертантом обосновывается предложение по включению всех вопросов, которые ныне регламентированы Европейской конвенцией о пресечении терроризма от 21 января 1977 г., в сферу действия Европейской конвенции об экстрадиции. Конвенция 1977 г., в отличие от других международных договоров по борьбе с терроризмом, имеет ограниченную сферу действия, касающуюся лишь вопросов экстрадиции в части “деполитизации” террористических актов, что в свою очередь, актуализирует предложение диссертанта по реформе европейского механизма экстрадиции.
Раздел четвертый “