Geum.ru

Аналогий с человеческой действительностью

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   12   13   14   15   16   17   18   19   20
ГЛАВА 4

Инквизиция в отношении задержанных не скупилась. Гостиница была вполне

приличной, и номер пусть и не люкс, но хороший двухкомнатный номер.

Антон секунду помедлил, прежде чем шагнуть навстречу Игорю.

Как он изменился...

Игорь всегда работал в Дозоре оперативником. Пришел в первые послевоенные

годы — тогда было очень много работы, с одной стороны, всплеск светлых

эмоций, с другой — расплодилось за тяжелые годы много всякой мелкой швали...

Да еще и общее атеистическое настроение в стране, люди с трудом осознавали

себя Иными. А Игорь принял свою сущность легко, с радостью. Казалось, для

него не было особой разницы, что делать — прыгать с парашютом в фашистский

тыл и взрывать мосты или отлавливать по московским улицам вампиров и

оборотней. Честный третий уровень Силы, с небольшими шансами вырасти дальше,

но и третий уровень — это очень немало, если он подкреплен опытом, отвагой,

хорошей реакцией.

У Игоря всего было в избытке. Разве что опыта маловато, но кое-какие годы

его работы в Дозоре можно смело считать год за три. Может быть, он был не

столь начитан и эрудирован, как Илья или Гарик, не участвовал в столь

впечатляющих операциях, как Семен, но «в поле» ему конкурентов было немного.

И еще одно Антону всегда нравилось — Игорь оставался молодым. Не только

физически, что никакой проблемы для мага его уровня не составляет, а еще и в

душе. Кто радостно согласится составить компанию пятнадцатилетней Юле из

аналитического отдела, чтобы отправиться куда-то в Тушино на презентацию

альбома модной группы «Текила Джаз» «Сто пятьдесят миллиардов шагов»? Кто

станет увлеченно возиться с обуреваемым комплексами подростком, осознавшим в

себе Иного? Кто в течение пяти лет станет самозабвенно заниматься

экстремальным парашютированием лишь для того, чтобы досконально проверить

теорию о повышенном количестве Иных среди спортсменов-экстремальщиков? Кто

первым с готовностью вызовется подменить товарища на дежурстве или

отправиться на самое скучное (на опасные-то как раз нехватки добровольцев

нет) задание? Может быть, это было и ошибкой, но с каких-то пор Антон стал

думать, что куда полезнее, если спину тебе прикрывает надежный и

жизнерадостный, а не сильный и умудренный опытом партнер. Сильный и мудрый

всегда может отвлечься на более важную задачу, чем охрана чьей-то спины...

Иной, стоящий сейчас перед Антоном, не выглядел ни сильным, ни

жизнерадостным. Игорь очень сильно похудел, в глазах стояла какая-то глухая,

беспросветная тоска. И еще — он будто не знал, куда девать руки... то

закладывал их За спину, то сцеплял ладони.

— Антон... — сказал он наконец. Без улыбки, лишь с легкой тенью радости. —

Здравствуй, Антон.

Повинуясь внезапному порыву, Антон шагнул вперед, обнял Игоря. Прошептал:

— Ну, здравствуй... что ж ты так, совсем дошел...

Витезслав, стоящий у дверей, негромко сказал:

— Я не буду делать официальных предупреждений о порядке общения с

подозреваемым... поскольку вы Светлые. Вас подождать, Городецкий?

— Нет, спасибо. — Антон отступил от Игоря, оставив руку на его плече. — Я

доберусь сам.

— Игорь Теплов, заседание Трибунала по вашему вопросу состоится завтра

вечером, в семь часов по местному времени. Машина за вами придет в половине

седьмого, будьте готовы.

— Я давно готов, — тихо сказал Игорь. — Не беспокойтесь.

— Всего доброго, — вежливо сказал вампир, выходя. Двое Светлых остались

одни.

— Хреново выгляжу? — спросил Игорь. Врать Антон не стал:

— Не то слово. Краше в гроб кладут. Можно подумать, что тебя держат на

хлебе и воде. Игорь серьезно покачал головой:

— Нет, что ты. Условия содержания нормальные. Какая-то доля иронии в его

словах мелькнула. Будто он рассуждал о звере, сидящем за решеткой в зоопарке.

— У меня тут передача для тебя, — в тон ответил Антон, пытаясь поймать эту

слабую нить жизни. — Кормление разрешено?

— Разрешено, — кивнул Игорь. — Я просто... Кусок в горло не лезет,

понимаешь? Книги не читаются, напиваться не хочется, общаться с кем-то...

тоже. Включаю телевизор и смотрю... часов до трех ночи. Утром встаю и включаю

снова. Веришь — уже чешский выучил в совершенстве. Очень понятный язык.

— Беда, — кивнул Антон. — Ладно. Как сам понимаешь, у меня негласные

приказы и напутствия — вернуть тебе волю к жизни.

Вот тут Игорь все-таки улыбнулся.

— Понимаю. Что поделаешь... доставай.

Антон выложил на стол толстую пачку писем. На каждом конверте было написано

лишь одно имя — того, кто писал письмо.

— Это от всех наших. Ольга сказала, чтобы ты непременно прочел ее письмо

первым. Но это же сказали Юлечка и Лена. Так что сам выбирай...

Игорь задумчиво посмотрел на письма. Кивнул:

— Я жребий брошу. Ладно, доставай. Я не письма имею в виду.

Улыбнувшись, Антон достал завернутую в бумагу бутылку.

— Смирновская, номер двадцать один, — сказал Игорь. — Верно?

— Верно.

— Так я и знал. Давай дальше.

Антон, смущенно улыбаясь, достал из пакета маленькую буханку «Бородинского»

хлеба, палку колбасы, соленые огурцы в полиэтиленовом пакете, несколько

головок фиолетового ялтинского лука, кусок сала.

— Вот ведь черти. — Игорь покачал головой. — Все, как я люблю. Это Семен

консультировал, так?

— Да.

— Таможенники на тебя должны были посмотреть, как на психа.

— Я им глаза отвел. Я же в командировке — имею полное право.

— Понятно. Хорошо, я сейчас все приготовлю. А ты рассказывай, что там у вас

было. Меня информировали... но лучше так. Про Андрея, про Тигренка... про

весь этот беспредел.

Пока Игорь нарезал закуску, споласкивал и аккуратно вытирал рюмки,

откупоривал бутылку, Антон вкратце пересказал ему недавние московские

события.

Игорь молча разлил водку по четырем рюмкам. Две накрыл ломтями хлеба, одну

пододвинул Антону, последнюю взял сам.

— За ребят, — сказал он. — Да будет Свет к ним милостив. За Тигренка... за

Андрюшку...

Они выпили не чокаясь. Антон с любопытством уставился на Игоря. Тот

закашлялся, растерянно посмотрел на рюмку:

— Антон... постой... водка же паленая!

— А то! — радостно подтвердил Антон. — Самая натуральная паленая водка,

спирт, разбодяженныи водой из-под крана. Специально выбирал, ты не поверишь —

стало трудно купить в магазине поддельную водку!

— Зачем? — воскликнул Игорь.

— Как зачем? А зачем я тебе «Бородинский» вез? Да в любом пражском магазине

я купил бы буханку черного хлеба, свежую и вкусную! И колбасу тоже, и сало.

Разве что с луком возиться бы пришлось...

— Это что, привет с родины такой? — все еще морщась, сообразил Игорь.

— Именно.

— Ну уж нет... свое последнее утро я хочу встретить без головной боли, —

серьезно сказал Игорь. Нахмурился, проводя рукой над бутылкой и двумя полными

стопками. Жидкость на миг замерцала лимонно-желтым светом. С легкой

виноватостью в голосе Игорь сообщил: — Низшая магия мне разрешена.

— Тогда наливай еще.

— Спешишь куда-то? — покосившись на Антона, спросил Игорь, разлил

перерожденную водку.

— Нет, куда мне спешить? — ответил Антон. — Я уж лучше с тобой посижу,

поболтаю. А знаешь, зачем еще я поменял бутылку?

— Так это ты инициатор?

— Я, я. Семен принес правильную. А мне захотелось тебе напомнить... не

всегда в красивом сосуде — хорошее содержимое.

Игорь вздохнул, лицо его потемнело.

— Городецкий... не надо читать мне мораль. Я в Дозоре был, когда ты еще не

родился. Все понимаю! Но я виноват, и я понесу свое наказание.

— Нет, ты ничего не понимаешь! — зло выкрикнул Антон. — Встал в позу,

видите ли... сел в позу, точнее! «Я виноват, я понесу...» — передразнил он

Игоря. — А нам что делать? Особенно теперь, без Тигренка и Андрея? Ты знаешь,

что Гесер решил наших девочек-программисток натаскивать?

— Брось, Антон! Незаменимых Иных нет. В резерве Московского Дозора — сотни

магов и волшебниц!

— Да, конечно. И если свистнем — они придут. Бросят семьи, бросят работу,

обычные дела. Встанут под ружье, а как же иначе? Если действующий состав

Дозора опозорился, опустил руки, поддался...

Игорь вздохнул. Заговорил резко и напористо, вновь становясь похожим на

прежнего оперативника:

— Антон, я все понимаю. Ты умный парень, и ты правильно сейчас меня злишь.

Пытаешься вдохнуть волю к жизни... пытаешься убедить бороться... Но пойми

одно — я действительно не хочу бороться! Я действительно считаю себя

виновным. Я действительно... решил уйти. В никуда, в сумрак,

— Почему, Игорь? Я понимаю, смерть человека всегда трагедия, тем более если

по твоей вине, но ведь ты не мог предвидеть...

Игорь поднял на него тяжелый взгляд. Покачал головой:

— Нет, Антошка. Ничегошеньки ты не понимаешь. Думаешь, я из-за того

казнюсь, что тот паренек утонул? Нет. Антон взял рюмку и залпом выпил.

— Жалко мне мальчика, — продолжил Игорь. — Очень жалко. Только мне ведь

всякого пришлось повидать... и было уже так, что гибли люди. По моей вине. И

дети, и женщины, и старики. Тебе приходилось, к примеру, делать выбор — к

кому кидаться, кого спасать: неинициированного Иного или обычного человека?

Мне — приходилось. Тебе приходилось выбирать силу из толпы — начисто? Зная,

что с девяностопроцентной вероятностью два человека в толпе не выдержат и

покончат с собой? Мне — приходилось.

— Мне тоже кое-что приходилось делать, Игорь.

— Да, я понимаю. Тот ураган... Тогда что же ты ерунду несешь? Не можешь

поверить, что дело не в несчастном пареньке? Что я полюбил Темную?

— Не могу, — сказал Антон. — Никак не могу! Гесер тоже это сказал, но...

— Вот и поверь Гесеру. — Игорь горько улыбнулся. — Я ее люблю, Антон. И

сейчас еще люблю. И буду любить — вот в чем беда.

Он взял рюмку.

— Хоть на том спасибо, что ей рюмочку на столе не оставил... — Антон

почувствовал, как в нем закипает ярость. — Спаси...

И осекся, невольно проследив взгляд Игоря. В шкафу, за стеклом, стояла

среди бокалов наполовину полная рюмка с зачерствелым кусочком хлеба на ней.

— Ты сдурел, — пробормотал Антон. — Совершеннейшим образом сдурел. Игорь,

ты пойми — она ведьма!

— Она была ведьмой, — с легкой печальной улыбкой согласился Игорь.

— Она спровоцировала тебя... ну, не зачаровала, понятно, но все равно

влюбила в себя.

— Нет. Она влюбилась сама. И не подозревала даже, кто я.

— Хорошо. Допустим, тебе виднее. Но все равно — это была провокация. Со

стороны Завулона, который прекрасно все знал...

Игорь кивнул:

— Да, скорее всего. Я много над этим думал, Антон. Видимо, и та схватка в

Бутово была полностью подготовлена Темными. Высшим звеном, Завулон и еще один-

два Темных. Лемешева, вероятно, знала. Эдгар и ведьмы — нет.

Вампиров и оборотня он даже не посчитал достойными упоминания.

— Ну, так если согласен... — начал Антон.

— Подожди. Да, это была сознательная операция Темных. Интрига Завулона. И

интрига удачная... — Игорь опустил голову. Глухо сказал: — Только что это

меняет в моем отношении к Алисе?

Антону захотелось крепко выматериться. Что он и сделал, после чего сказал:

— Игорь, ты ведь посмотрел досье Алисы Донниковой. Наверняка посмотрел!

— Да.

— Значит, должен понимать, сколько у нее на руках крови? Сколько зла за ее

спиной? Я сам с ней сталкивался несколько раз! С ее подачи срывались наши

операции, она... она верно прислуживала Завулону...

— Ты забыл добавить, что она была подстилкой Завулона, — мертвым голосом

сказал Игорь. — Что глава московских Темных очень любил заниматься с ней

сексом в сумеречном облике, что она участвовала в шабашах с жер

твоприношениями и в групповых оргиях. Что молчишь? Скажи, я ведь все равно

это знаю. Гесер дал мне полное досье... постарался на славу. Знаю я все это.

— И все равно ее любишь? — тупо спросил Антон. Игорь поднял голову, и они

посмотрели друг другу в глаза. Потом Игорь протянул руку, осторожно коснулся

руки Антона:

— Не злись на меня, брат-Светлый. Не презирай. А если не можешь понять — то

лучше уйди. Погуляй по Праге...

— Я пытаюсь понять, — прошептал Антон. — Честное слово, пытаюсь. Алиса

Донникова была самой обыкновенной ведьмой. Не лучше и не хуже других. Умной,

красивой и жестокой ведьмой. Оставляющей за собой зло и боль. Как ты можешь

ее любить?

— Для меня она была другой, — ответил Игорь. — Дерганой и несчастной

девчонкой, которая очень хочет кого-то полюбить. Которая в первый раз

полюбила сама. Девочкой, которую, на нашу беду, первой заметили Темные. И

подобрали для инициации тот момент, когда в ее душе было больше Тьмы, чем

Света. С девочками-подростками это проходит очень легко — ты же знаешь. А

дальше все было очень просто. Сумрак выпил из нее всю доброту. Сумрак

превратил ее в то, чем она стала.

— Ты любишь не саму Алису, — сказал Антон, не замечая, что говорит о

Донниковой в настоящем времени — Ты любишь ее идеализированный... нет,

альтернативный, образ! Ту Алису, которой не было и нет!

— Теперь уж точно нет. И все-таки ты не совсем прав, Антон. Я люблю ее

такой, какой она стала, потеряв способности Иной. Освободившись, пусть на

миг, от этой серой паутины. Скажи, разве тебе не приходилось прощать?

— Приходилось, — помолчав, ответил Антон. — Да. Но не такое.

— Тебе повезло, Антошка. Игорь снова разлил водку.

— Тогда ответь. — Антон не старался щадить Игоря, но все-таки слова дались

с трудом. — Зачем ты ее убил?

— Потому что она была ведьмой, — очень спокойно сказал Игорь. — Потому что

она несла зло и боль. Потому что «работник Ночного Дозора защищает людей от

Темных всегда и везде, на любой территории, невзирая на личное отношение к

ситуации». Ты никогда не задумывался о том, почему в Уставе есть это

уточнение? О личном отношении к ситуации? Следовало бы сказать «личное отно

шение к Темным», но это как-то жалко звучит. Вот и обошлись эмве... эмфе..

— Эвфемизмом, — зачарованно сказал Антон.

— Эвфемизмом. — Игорь усмехнулся. — Именно. Помнишь, когда брали вампиршу

на крыше, ты расстреливал ее в упор, но тут появился твой сосед-вампир. И ты

опустил пистолет.

— Я был не прав, — пожал плечами Антон. — Ее надо было судить. Поэтому я и

остановился...

— Да нет, Антон. Ты бы ее расстрелял. И любого другого вампира, кинувшегося

защищать преступницу, тоже. Но перед тобой встал не просто вампир, а твой

друг... ладно, пусть не друг, а приятель. И ты остановился. А представь, что

выбор был бы — опустить пистолет или отпустить преступницу на свободу.

— Я бы стрелял, — резко сказал Антон. — И в Костю — тоже. Выбора не было.

Мне было бы очень горько, согласен, но я...

— А если это был бы не хороший знакомый, а твоя любимая? Человеческая

женщина или волшебница-Иная любой раскраски?

— Я бы стрелял... — прошептал Антон. — Все равно стрелял.

— И что дальше?

— Я бы не допустил такой ситуации. Просто не допустил!

— Конечно. У нас даже мысли не возникнет полюбить, если мы видим ауру Тьмы.

А у Темных — если они видят ауру Света. Но мы-то были застигнуты врасплох,

Антон. Лишенные всех сил. И выбора не было...

— Скажи, Игорь. — Антон перевел дыхание. Водка не брала, а разговор, пусть

и вышел за предел доверительности, не приносил облегчения. — Скажи, а почему

тогда ты просто не выгнал Алису с территории лагеря? Не запросил помощи и

совета у Гесера? Ты бы защитил людей и при этом...

— Она бы не ушла, — резко сказал Игорь. — Она ведь находилась в «Артеке» на

законных основаниях. Знаешь, что самое страшное, Антон? Право на ее

восстановление было выторговано Завулоном у Гесера в обмен на право

восстановить силы магу третьей категории! Мне то есть! Ты понимаешь, как все

завязалось?

— А ты уверен, что она бы не ушла? — спросил Антон. Игорь молча поднял

рюмку. Они впервые за вечер чокнулись, но так и не произнесли никакого тоста.

— Не уверен, Антон. В том-то и беда, что не уверен. Я сказал ей... велел

убираться прочь. Но это было в первый миг, когда мы только поняли, кто есть

кто. Когда не было никаких мозгов, один адреналин...

— Если она любила тебя, — сказал Антон, — то она бы ушла. Надо было только

найти слова...

— Наверное. Кто теперь может на это ответить?

— Игорь, мне очень жалко, — прошептал Антон. — Не ведьму Алису, нет... об

этом меня не проси. Я не смогу пролить о ней ни слезинки. Но мне очень жалко

тебя. И я очень хочу, чтобы ты остался с нами. Чтобы выдержал, не сломался.

— Мне незачем больше жить, Антон. — Игорь виновато развел руками. — Пойми,

не-за-чем! Знаешь, я ведь, наверное, тоже полюбил первый раз в жизни. У меня

была жена... когда-то. Я стал Иным в сорок пятом году... вернулся с фронта,

молодой капитан, грудь в орденах, ни одной царапины... и вообще мне везло, я

только потом понял, что латентные способности Иного меня выручали. И тут

правда о Дозорах... Новая война, понимаешь? Причем уж совсем справедливая,

дальше некуда! Я ничего толком и не умел, кроме как воевать, а тут понял, что

нашел себе работу на всю жизнь. На очень долгую жизнь. И еще, что для меня не

будет каких-то человеческих горестей, досадных болезней, очередей за

продуктами... ты ведь и не представляешь, что такое самый обыкновенный голод,

Антон, что такое по-настоящему черный хлеб, что такое по-настоящему паленая

водка... что такое — впервые ухмыльнуться в сытую харю особиста из СМЕРШа и

лениво зевнуть в ответ на вопрос:

«Почему вы пробыли на вражеской территории два месяца, если мост был

взорван уже на третий день после десантирования?»

Игоря немного развезло, и говорил он теперь быстро, яростно... и вовсе не

так, как обычно говорил молодой маг из Ночного Дозора...

— Я вернулся и посмотрел на Вилену, на свою Леночку-Виленочку, молодую и

красивую, которая мне каждый день писала письма, не вру, каждый день, и ты бы

знал, какие письма! И увидел, что она очень рада моему возвращению — ведь я

целый, не покалеченный, да еще и герой! Редкой бабе тогда такое счастье

выпадало. Но очень боится, что завистливые стервы-соседки расскажут про всех

мужиков, что у нее бывали за четыре года, про то, что она горя не знала не из-

за моего офицерского аттестата... ты ведь и сейчас не понимаешь меня

наполовину, верно? А я вдруг увидел. Все, сразу. И чем больше на нее смотрел,

rel больше видел. В деталях, в подробностях. И не только всех ее мужичков —

от гнид-спекулянтов до таких же, как я, вояк, через госпитальный забор в

самоволку сиганувших... И как она полковнику одному шепчет: «Да он, небось,

давно уже в земле гниет...» — тоже услышал... Кстати, полковник тот оказался

человеком. Настоящим. Встал с кровати, врезал ей по морде, оделся и ушел.

Он налил водки, быстро, не дожидаясь Антона, выпил, снова наполнил рюмки.

Сказал:

— Вот с тех пор я такой и стал. Как ушел из своего дома — под звон медалей

и рев Вилены: «Они тебе все наврали, сучки, я верной была!» Шел по улице, и

что-то в душе выгорало. Это май был, Антон. Май сорок пятого, меня Гесер

сразу после капитуляции Германии с фронта выдернул, сказал: «Нынче твой фронт

здесь, капитан Теплов». А люди тогда были... другие они были, Антон. Лица

светились у всех. Темных тварей было до черта, что уж скрывать! Только и

Света было много. И когда я по улице шел, вокруг ребятишки сновали, на мой

иконостас нагрудный заглядывали и спорили, какая медаль за что. Мужики руки

жали, звали выпить с ними. Девчонки подбегали... и целовали. Просто так,

ничего особого в уме не имея. Целовали, как своих парней, не вернувшихся еще

или уже сгинувших. Как своих отцов, как братьев своих. Иногда ревели,

целовали и дальше шли. Понимаешь? Нет, вряд ли... Вот ты ведь тоже о стране

болеешь, думаешь, как все плохо сейчас, в какой мы все дыре... Переживаешь,

почему Светлые в глобальных масштабах России не помогут. А ты ведь настоящей

дыры и не знаешь, Антон. Мы — знаем!

Игорь выпил снова. Антон молча поднял рюмку, кивнул, поддерживая

непроизнесенный, но понятный без слов тост.

— Вот тогда я стал таким, — повторил Игорь. — Магом. Оперативником. Вечно

молодым. Который любит всех... и никого. Я уже и решил для себя, что никого

не полюблю. Никогда. Подруги — одно, любовь — другое. Человека нельзя любить

— человек слаб, Иного нельзя любить — Иной либо враг, либо боевой товарищ.

Вот такой жизненный принцип я себе составил, Антошка. И следовал ему как мог.

Вроде как я до сих пор тот молодой парнишка, с фронта вернувшийся, которому

влюбляться совсем еще рановато. Одно дело — с девчонкой на танцульке

покрутиться... — он тихо засмеялся, — или на дискотеки в кислотном прикиде

под ультрафиолетовой лампой попрыгать... какая разница — джаз, рок или трэш,

какой длины юбка и из чего чулки сделаны... Это — все хорошо. Это можно, это

правильно. Видел такой американский мультик — про Питера Пэна? Ну, так я стал

вроде него. Только не глупый малец, а глупый юнец. И было мне хорошо... долго

было. Тот срок, что человеку отпущен, я уже вроде как прожил. Жаловаться грех

— не было ни старости беспомощной, ни прочих проблем. Так что не переживай

зря, Антон. Антон сидел, держась за голову. Молчал. Будто отворил дверь — и

увидел там что-то... нет, не запретное... нет, не постыдное... Совсем-совсем

чужое. И понял, что за каждой дверью, если не приведи Свет, удастся ее

открыть, увидит что-то столь же чужое... личное.

— Я свой путь прошел, Антон, — почти ласково сказал Игорь. — Не грусти ты

так. Я понимаю, ты ехал с надеждой меня растормошить, глупости из головы

выкинуть, наказы исполнить. Только не получится. Я и впрямь влюбился сдуру в

Темную. Убил ее. И себя, выходит, тоже.

Антон молчал. Пусто все было. Накатила чужая тоска, чужое горе, и выходило

так, что не передачу больному другу он принес, а сидит с ним на его же

поминках...

— Антон, ты не уходи сегодня, — попросил Игорь. — Я все равно спать не

буду... скоро насовсем отосплюсь. У меня там еще три бутылки водки в

холодильнике... если честно. Да и ресторан пятью этажами ниже.

— Тогда за столом уснем.

— Ничего, мы же Иные. Выдержим. Я поговорить хочу. Поплакаться кому-нибудь

в жилетку. Я стал бояться темноты. Веришь, нет?

— Верю. Игорь кивнул:

— Спасибо. У меня тут гитара есть, споем что-нибудь. Или я сам спою.

Знаешь, для себя самого петь — все равно что... ну, понимаешь. И еще.

Антон посмотрел на Игоря — голос того вдруг стал собраннее. Сильнее.

— Я все-таки дозорный. Этого я не забыл — можешь не сомневаться. И мне

кажется, что я во всей этой заварушке — просто пешка... нет, наверное, не

oexj`... Офицер, который сбил чужую фигуру и стал на простреливаемое поле.

Только я в отличие от фигуры умею думать. Надеюсь, что ты тоже не разучился.

Мне уже все равно, Антон. Но вот чья будет партия — для меня небезразлично!

Давай подумаем вместе.

— С чего начнем? — спросил Антон. Спросил, внутренне поражаясь себе самому.

Неужели он принял слова Игоря? Согласился считать его снятой с доски

фигурой... ну, пусть не снятой, но уже обреченной, к которой тянется рука

невидимого игрока...

— Со Светланы. С Мела Судьбы. — Игорь внимательно смотрел, как меняется

лицо Антона. Довольно рассмеялся: — Что, и впрямь угадал? У тебя те же мысли?

— И у Гесера те же... — прошептал Антон.

— Гесер — голова, — согласился Игорь. — А мы? Ну что, попытаемся разок не

своими руками, а собственной головой подумать?

— Попытаемся, — кивнул Антон. — Только... Он нашарил в кармане амулет,

который дал ему Гесер. Сдавил маленький шарик, почувствовал, как кольнули

кожу тонкие костяные иглы. Ничто не дается без боли... Сказал:

— В течение двенадцати часов нас никто не увидит и не услышит.

— Уверен? — уточнил Игорь. — А отсутствие информации Инквизицию не

насторожит?

— Отсутствия не будет, — сказал Антон. — Насколько я понимаю, если здесь

есть их наблюдательные приборы или следящие заклятия — по ним пойдет

фальшивка. Очень качественная липа.

— Гесер — голова, — с улыбкой повторил Игорь.

Эдгар сидел у окна, курил и медленно потягивал из стакана выдохшееся

шампанское. Все равно вкусно...

Его подруга, умиротворенная и удовлетворенная, мирно спала в соседней

комнате. Славная девочка оказалась. Немецкая студентка, да еще с какими-то

скандинавскими корнями, в меру страстная, в меру веселая. На взгляд Эдгара,

впрочем, слишком затейливая в сексе. В отличие от большинства своих коллег

Эдгар был весьма консервативен в этом вопросе. Не участвовал в оргиях, не

заводил малолетних подруг, а из всех поз предпочитал классическую, «ка

толическую».

Зато в ней — нельзя было не признать — достиг совершенства.

Сладко потянувшись, Эдгар осторожно приоткрыл раму. Встал, вдыхая холодный,

морозный воздух. Начался новый день, и возможно, уже сегодня вечером Трибунал

вынесет приговор. Тогда можно будет спокойно провести праздники, не забивая

голову интригами.

И все-таки, чья же это интрига... Дневного или Ночного Дозора?

А самое главное — какая роль отведена ему? Неужели и впрямь, как намекал

Юрий, та же самая роль жертвы, что и Алисе?

— Вот, гляди... — Игорь раскинул на столе большой лист бумаги, достал из

кармана пачку фломастеров-маркеров. — Я такие схемы уже чертил... и кое-что

сходится. Это у нас — Светлана.

Антон задумчиво посмотрел на круг, нарисованный толстой желтой линией.

Сказал:

— Не слишком-то похожа. Игорь усмехнулся:

— Ладно... не остри. Гляди, каков расклад. У нас с Темными было равновесие,

пусть шаткое, но было. Вот маги первого-третьего уровня Силы с нашей

стороны... вот равноценные им Темные... И действующие, и те, кого можно легко

мобилизовать на службу.

Бумага быстро покрывалась мелкими кружками. Размашистым движением Игорь

перечеркнул лист напополам. Над одной половиной написал «Гесер», над другой —

«Завулон». Объяснил:

— По сути, они вне игры. Они шахматисты, а нас интересуют фигуры. Посмотри,

что изменилось с появлением Светланы?

— Смотря за какую фигуру ее считать, — осторожно сказал Антон. — Сейчас она

волшебница первого уровня... была ею, точнее.

— Ну и? Посмотри, сколько магов имеет близкий к ней уровень!

— Она пешка, — сказал Антон, сам удивляясь своим словам. — Светлана не

ankee чем пешка, еще долгие и долгие годы! Наращивать Силу, учиться управлять

своими способностями, приобретать опыт... Она сильнее меня... была.

Но я бы с ней справился, если бы стоял по другую сторону фронта.

— Именно, Антон. — Игорь ловко плеснул себе водки из второй бутылки, первая

давно уже была под столом. — Именно! Светлана очень значительно усилила

Ночной Дозор. И в будущем вполне может стать в один ряд с Гесером. Но это

вопрос десятков, а то и сотен лет!

— Тогда к чему такая активность Темных? Они почти нарушали Договор, лишь бы

извести Свету.

— Подумай. — Игорь заглянул ему в глаза. — Давай уж шахматные аналогии до

конца доведем...

— Пешка, дошедшая до конца доски...

— ...превращается в любую фигуру. Антон развел руками:

— Игорь, это и так ясно. Все мы пешки, но у некоторых есть шанс стать

ферзем. У Светланы — есть. У тебя нет, у меня нет, у Семена нет... Но путь до

конца доски очень долог, и Темным нет нужды так спешить, устраняя Светлану!

— Мел Судьбы, — сказал Игорь.

— И что — Мел? Гесер собирался использовать мальчика без судьбы, Егора,

чтобы сотворить из него...

— Кого?

Антон пожал плечами:

— Пророка, философа, поэта, мага... Не знаю. Кого-то, кто поведет за собой

человечество к Свету. А может быть, Зеркало? Такое же Зеркало, как Виталий

Рогоза, но только пришедшее на нашу сторону?

— Но Светлана не захотела вмешиваться, — кивнул Игорь. — Мальчик Егор

оставлен наедине со своей судьбой.

— Зато... — Антон осекся. Он не знал, вправе ли говорить Игорю, пусть даже

под защитой амулета, ту правду, которая ему открылась.

— Зато Ольга второй половинкой Мела Судьбы переписала чью-то судьбу, —

усмехнулся Игорь. — Это уже секрет полишинели...

— Полишинеля, — машинально поправил Антон.

— Пускай. Главное то, что операция все-таки удалась. Не вышло у Светланы —

вышло у Ольги. Да еще попутно Гесер сумел реабилитировать Ольгу.

— Попутно? — Антон покачал головой. — Ладно, пускай попутно... Но это

второй слой правды. Уверен, что есть и третий.

— Третий — чью судьбу переписала Ольга. Как только Завулон узнал о ее

реабилитации, он понял, что его провели. Что он попался на обычный

отвлекающий маневр. И Темные стали искать. Егорку, беднягу, раз десять

проверяли — вдруг ему дважды Книгу Судьбы переписали...

— А ты откуда знаешь?

— Я присматривал за мальчиком. Гесер поручил — ясно было, что Темные станут

искать подвох.

— Ну и?

— Нет, с Егором все честно. Судьбу переписывали не ему.

— Кому тогда?

Игорь молчал, глядя в глаза Антону. Ждал. Будто не имел права произнести

этих слов сам.

— Светлане? — воскликнул Антон, прозревая. И тут же подумал, что любой

Темный на его месте завопил бы: «Мне?»

— Похоже на то. Гениально красивый ход. Вокруг нее бушевал такой океан Сил,

что заметить операции с ее Книгой Судьбы было просто невозможно. И проверить

Книгу ее Судьбы Темные не могут — это все равно, что объявление войны.

— Гесер хочет ускорить превращение Светланы в Великую Волшебницу?

— Исключено. Это нарушает Договор. Копай глубже. Антон посмотрел на

кружочки. Взял фломастер и провел ярко-алую линию вверх от Светланы, завершив

ее еще одним кружочком. Пустым.

— Да, — сказал Игорь. — Именно. Ты понимаешь, какое сейчас время?

— Конец тысячелетия...

— Две тысячи лет со дня рождения Иисуса Христа, — усмехнулся Игорь.

— Иешуа был величайшим Светлым магом, — сказал Антон. — Даже не знаю, можно

ли тут говорить «магом»... был самим Светом... но... Гесер хочет нового

ophund` мессии?

— Это ты сказал, не я, — ответил Игорь. — Давай... за Свет.

В полном остолбенении Антон выпил полную рюмку. Покачал головой:

— Нет, но это... Игорь, это же игра с чистыми силами! С основой мироздания!

Как можно рисковать?

— Антон, я уверен, что все задумывалось именно так. Посуди сам — в мире

всплеск религиозных верований, все так или иначе с равной вероятностью ждут и

конца света, и нового пришествия... впрочем, это одно и то же.

— Да не все... — отмахнулся Антон. — Не передергивай!

— Не все, но достаточно, чтобы поток человеческих ожиданий стал

перекраивать реальность. И если чуть-чуть помочь, если переписать чью-то

судьбу... Гесер пошел ва-банк. Гесер хочет получить в наши ряды Иного, с чьей

Силой не сравнится никто из Темных. Ни Завулон, ни один скромный

калифорнийский фермер, ни владелица маленького отеля в Испании, ни популярная

японская певица... никто.

— Это может быть правдой, — признал Антон. — Но Светлана сейчас лишена

Силы, и надолго.

— Ну и что? Разве это помеха для того, чтобы родить ребенка?

— Стоп. — Антон предостерегающе замахал руками. — Мы с тобой сейчас сами

себя накручиваем! Можно поверить в любую гипотезу, но давай-ка посмотрим на

остальные события! Зеркало, к примеру?

— Зеркало... — Игорь поморщился. — Зеркало порождает сумрак. Завулон не мог

его использовать напрямую... но вот притащить в Москву глупых сектантов с

артефактом и подпитать Рогозу Силой — вполне. И цель подпитки очевидна —

уничтожить Светлану.

— Рогоза ее не уничтожил! Только опустошил, но ведь это...

— Кто-то из нас сыграл не так, как планировал Завулон, — ответил Игорь. —

Кто-то не сделал того шага, после которого Зеркало уничтожило бы Светлану

полностью... как личность. Может быть, ее спасло то, что уже погибли Тигренок

и Андрей? Зеркало не совсем Темный Иной, и в противостоянии Дозоров напрямую

не участвует. Понимаешь, может быть, он ожидал еще какого-то удара? С твоей

стороны, к примеру. Со стороны Гесера. А удара не последовало... и он не

ударил в ответ в полную меру.

— Тогда объясни мне, Игорь, зачем Завулон подставил Алису и тебя?

— Это случайность, — пробормотал Игорь. — Я же говорю, Алиса...

— Пускай она не знала! Но Завулон знал, поверь! И бросил ее на смерть,

разменял две фигуры! Зачем?

— Хотел бы я знать. — Игорь развел руками.