Аналогий с человеческой действительностью

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• План: Введение. Использование метода поиска аналогий и ассоциаций при объяснении значений, 349.84kb.
• Вопрос о государстве и бюрократии занимал умы ученых не одно столетие, 589.96kb.
• Актуальность выбранной темы продиктована нашей действительностью, 935.49kb.
• Концепции современного естествознания, 25.69kb.
•   Задача поиска геометрических аналогий, 82.45kb.
• Трагическая любовь героев романа в конфликте с окружающей действительностью /по роману, 49.3kb.
• Используемые педагогические технологии, 35.81kb.
• Методы и программные средства поиска решения на основе аналогий в интеллектуальных, 324.29kb.
• Моделей экономического развития, 653.29kb.
• Дипломная работа, 953.42kb.

ГЛАВА 3

Чего у Темных не отнять — так это вкуса к жизни. Тут Антон никаких сомнений

не испытывал. Стоило посмотреть, с каким аппетитом Эдгар расправляется с

очень вкусной и, наверное, не одобренной бы диетологами свиной ногой, щедро

сдабривая ее горчицей — сладковатой, конечно, на русский вкус, но все-таки

острой, хреном — вполне приличным и обильным количеством пива.

Это всегда поражало Антона. Даже его соседи-вампиры, с которыми он когда-то

был во вполне приятельских отношениях, порой выглядели живее и жизнерадостнее

Светлых магов. Высших магов, конечно, — те, кто по силе был равен Антону,

«еще не наигрались в людей».

Одно лишь неприятно — их жизнелюбие обычно распространялось лишь на самих

себя.

Антон поднял тяжелую кружку светлого «Будвайзера», пробормотал:

— Прозит.

Хорошо, что чешские обычаи не предполагают чокаться. Стучаться кружками с

Relm{l Антону бы не хотелось.

— Прозит, — подтвердил Эдгар. С удовольствием, в два глотка осушил половину

кружки, утер пену. — Хорошо.

— Хорошо, — согласился Антон, хотя напряжение его не оставляло. Нет,

конечно, ничего предосудительного в этом совместном распитии пива не было.

Правила Ночного Дозора не запрещали контакты с Темными, наоборот — если

сотрудник был уверен в своей безопасности, это приветствовалось. Мало ли что

удастся узнать, а то вдруг, чем Тьма не шутит, даже повлиять на Темного. Не

обратить к Свету, конечно... но хотя бы удержать от очередной пакости. Не

ожиданно для себя самого Антон сказал: — Приятно, что хоть в чем-то у нас

есть повод согласиться друг с другом.

— Да. — Эдгар старался говорить миролюбиво и корректно, чтобы Светлый не

взвился от очередной придуманной обиды или надуманного подозрения. — Чешское

пиво, подаваемое в Москве и подаваемое в Праге, — это две большие разницы.

Городецкий кивнул.

— Да. Особенно если сравнивать с бутылочным. Чешское пиво в бутылках — труп

настоящего пива в стеклянном гробике.

Эдгар усмехнулся, соглашаясь со сравнением. Заметил:

— Почему-то в остальной Восточной Европе таланты пивоваров отдыхают.

— Даже в Эстонии? — спросил Антон. Эдгар пожал плечами. Вечно эти Светлые

не упустят случая поиздеваться...

— У нас хорошее пиво. Но — не замечательное. Как и в России, впрочем.

Антон поморщился, будто вспоминая вкус отечественного пива. Но сказал

совсем другое:

— Я этим летом был в Венгрии. Венгерское пил. «Дрехер»... чуть ли не

единственный их сорт.

— И?

— Лучше бы я выпил скисшей «Балтики». Эдгар усмехнулся. Даже после легкого

напряжения памяти он не сумел вспомнить ни единого сорта венгерского пива.

Впрочем, если Антон так о нем отзывается, лучше и не помнить. В пиве

собеседник разбирался, причем разбирался великолепно. Светлые вообще любят

плотские удовольствия — это приходится признать.

— А эти... доблестные воины... пьют свои родные помои. — Антон кивнул в

сторону американцев. — Миротворцы... Асы Геринга...

«Печено вепрево колено» давно было съедено — и Эдгаром и Антоном. И пива

уже было выпито достаточно, чтобы у обоих слегка заблестели глаза, голоса

стали громче и непринужденнее.

— Почему Геринга? — удивился Эдгар. — Это ж не дойчи, это американцы.

Антон терпеливо, словно ребенку, объяснил:

— Асы ВВС США — не звучит. Ты какое-нибудь краткое и звучное наименование

американских ВВС знаешь?

— Не знаю.

— Ну ладно. Пусть будут асы Клинтона. Немцы хоть знали, что против них

такие же летчики воюют, а эти сыпали бомбы на селения, где всей обороны —

зенитка времен Второй мировой... И еще награды за это получают. А ты спроси —

у них святое вообще в жизни что-нибудь есть? До сих пор считают, что Прагу в

сорок пятом они освободили.

— Святое? — усмехнулся Эдгар. — А зачем им святое? Они солдаты.

— Знаешь, Иной, мне кажется, даже солдаты должны оставаться в первую

очередь людьми. А у людей обязано быть что-то святое в душе.

— Для начала необходимо, чтобы имелась душа. А потом уж святое. О! А мы

сейчас спросим!

Мимо столика как раз протискивался румяный заокеанский летчик, сверкая

нашивками и прочими галунами. Кровь с молоком, гордость техасщины или

оклахомщины. Летчик скорее всего возвращался из сортира.

— Извините, офицер! Могу ли я задать вопрос? — на хорошем английском

обратился к нему Эдгар. — У вас есть в жизни что-нибудь святое? Что-нибудь

заветное?

Американец встал, словно споткнулся. Инстинкт подсказывал ему, что военный

самого-самого лучшего государства на земле обязан держать марку и дать

достойный ответ. На лице отобразилась мучительная работа мысли, и вдруг —

bqo{xj`! Озарение. Американец понял, что святое для него все-таки есть. Он

расплылся в горделивой улыбке.

— Святое? Конечно, есть! «Чикаго буллз»...

Даже маги не поняли, шутил он или был вполне серьезен.

— Это как шахматная партия, понимаешь? — объяснял Эдгар. — Начальство

просто двигает по доске неперсонифицированные фигурки — нас.

Лицо официанта вытягивалось пропорционально количеству выпитого Антоном и

Эдгаром пива. К этому столику официант перетаскал уже столько объемистых

стеклянных кружек, что хватило бы напоить весь американский авиаполк и

«Чикаго буллз» в придачу. А двое русских все сидели и сидели, хотя было

видно, что языками ворочать им становится все труднее.

— Вот взять нас с тобой, — продолжал Эдгар. — Ты будешь на этом процессе

защитником. Я — обвинителем. Но все равно мы не являемся сколько-нибудь

значимой величиной. Мы остаемся фигурками на доске. Если нужно — нас бросят в

самое пекло. Если нужно — уведут в сторонку до лучших времен. Захотят —

разменяют. Ведь, в сущности, что есть этот процесс? Это танцы вокруг

тривиального размена. Вашего Игоря поменяли на нашу Алису. И все. Просто стол

кнули, как пауков в банке, и убрали с доски. Во имя высших и недоступных нам

целей.

— Ты не прав. — Антон строго погрозил ему пальцем. — Гесер не предполагал,

что Игорь столкнется с Алисой. Это интрига Завулона!

— И откуда у тебя такая уверенность? — насмешливо спросил Эдгар. — Ты так

крут, что читаешь в душе Гесера, как в открытой книге? Насколько я знаю,

руководство Светлых тоже не любит посвящать сотрудников в глубинные планы,

высшая политика высших сил; — очень громко и наставительно изрек он.

Антону очень хотелось возразить Но, к сожалению, никаких убедительных

доводов у него не было.

— Или вот взять последнее столкновение в МГУ. Завулон тебя использовал —

прости, это тебе, наверное, неприятно слышать, но раз уж начали... Так вот,

Завулон тебя использовал. Завулон! Твой заклятый враг!

— Он меня не использовал. — Антон заколебался, но все же закончил: — Он

пытался меня использовать. А я пытался использовать ситуацию в наших

интересах. Сам понимаешь — это ведь война.

— Допустим, только пытался, — пренебрежительно согласился Эдгар. —

Допустим... А Гесер ничего — ничего! — не сделал, чтобы тебя защитить. Зачем

ему страховать пешек? Это неэкономно и бессмысленно.

— Вы к своим пешкам еще лучше относитесь, — угрюмо заметил Антон. — Низших

Иных — вампиров, оборотней — даже за равных не держите. Пушечное мясо.

— А они и есть пушечное мясо, Антон. Более дешевое и менее ценное, чем мы,

маги. Да и вообще — бессмысленны наши потуги и речи. Мы марионетки. Всего

лишь марионетки. А пробиваться в кукловоды — дело глубоко безнадежное,

поскольку для этого нужны способности Гесера или Завулона, а способности эти

встречаются исключительно редко. И потом — места за игровыми столами уже

заняты. Никто из шахматистов не уступит свое место фигурке — даже ферзю или

королю.

Антон угрюмо осушил кружку и бесшумно опустил ее на подставку с эмблемой

ресторана.

Он был уже далеко не тот юный маг, впервые в жизни вышедший в поле и

выслеживавший вампиршу-браконьера. Далеко не тот, хотя времени прошло не так

уж и много. С тех пор у него было достаточно случаев, чтобы удостовериться —

сколько Тьмы в Свете. И мрачная позиция Темного мага Эдгара — мол, все равно

мы перчинки в жерновах разборок Больших Дядь, посему лучший выход — пей пиво

и не чирикай — даже чем-то импонировала ему. И в который раз Антон подумал,

что Темные в своей кажущейся простоте порой более человечны, нежели борцы за

высокие идеалы — Светлые.

— И все-таки ты не прав, Эдгар, — сказал он наконец. — У нас есть коренное

отличие. Мы живем ради других. Мы служим, а не правим.

— Так говорили все человеческие вожди. — Эдгар с готовностью вступил в

мышеловку. — Партия — слуга народа. Помнишь?

— Но у нас есть одно отличие от человеческих вождей. — Антон взглянул

]dc`ps в глаза. — Развоплощение. Понимаешь? Светлый не может вступить на путь

зла. Если он понимает, что увеличил количество зла в мире, то он уходит в

сумрак. Исчезает. И это случалось не раз, стоило лишь Светлому допустить

ошибку или хоть чуть-чуть поддаться Тьме.

Эдгар тонко захихикал.

— Антон... да ты же сам дал ответ. «Если он понимает...» А если не

понимает? Помнишь дело целителя-маньяка? Двенадцать лет назад, кажется...

Антон помнил. Он тогда еще не был инициирован, но этот неслыханный случай

разбирали с каждым сотрудником Дозоров, с каждым Светлым.

Рядовой Светлый целитель, с сильными способностями к предвидению. Жил в

Подмосковье, в Ночном Дозоре активно не работал, но числился в активном

резерве. Работал врачом, прибегая в своей практике к светлой магии. Пациенты

его обожали — он ведь буквально творил чудеса...

А также убивал своих пациенток, молодых девушек. Не каким-нибудь магическим

образом, а просто травил. Иногда убивал акупунктурой — все энергетические

точки человеческого тела он знал в совершенстве...

Ночной Дозор вышел на него почти случайно. Кто-то из аналитиков

заинтересовался резким подъемом смертности среди молодых женщин в небольшом

подмосковном городке. Особенно насторожило то, что большинство жертв были

беременны. Отметили и чудовищное количество выкидышей, абортов, младенцев,

родившихся мертвыми. Заподозрили Темных, заподозрили вампиров и оборотней,

сатанистов, ведьм... Кого только не проверяли.

Потом за дело взялся сам Гесер, и убийца был пойман. Светлый маг —

убийца...

Он просто слишком хорошо видел будущее, этот обаятельный, импозантный

целитель. И порой, принимая пациентку, видел будущее ее еще нерожденного

ребенка — который почти наверняка должен был вырасти убийцей, маньяком,

преступником. Иногда видел, что сама пациентка совершит какое-то чудовищное

преступление или же случайно приведет к смерти многих людей. Вот и решил

бороться — как мог.

На суде целитель с жаром объяснял, что светлое магическое воздействие

ничего бы не дало — ведь при этом Темные получат право на ответные действия,

и количество зла в мире не уменьшится. А так он просто «выпалывал сорняки». И

от падения в сумрак его надежно удерживала твердая уверенность, что сумма

принесенного им в мир добра куда больше, чем порожденное им зло.

Развоплощать его пришлось лично Гесеру.

— Это был психопат, — объяснил Антон. — Просто психопат. С характерным

расстройством мышления... такие случаи, увы, бывают.

— Как и тот оруженосец Жанны де Арк, маркиз Жюль де Рей, — с готовностью

подсказал Эдгар. — Тоже ведь был Светлым, так? А потом принялся убивать

женщин и детей, чтобы извлечь из их тел эликсир молодости, победить смерть и

осчастливить все человечество.

— Эдгар, от сумасшествия не застрахован никто. Даже Иные. Но если взять

самую обычную ведьму... — закипая, начал Антон.

— Не спорю. — Эдгар примиряюще развел руками. — Но так и речь не о крайних

случаях! Просто о том, что это возможно, и ваш хваленый защитный механизм,

развоплощение... назовем его просто совестью, может отказать. А теперь

подумай — если Гесер решит, что твоя смерть в будущем принесет огромную

пользу делу Света? Если на одной чаше весов — Антон Городецкий, а на другой —

миллионы человеческих жизней?

— Ему не придется меня обманывать, — твердо сказал Антон. — Незачем. Если

возникнет такая ситуация, я готов пожертвовать собой. И любой из нас готов!

— Ну а если нельзя тебе ничего сообщать? — довольно усмехнулся Эдгар. —

Чтобы не узнал враг, чтобы ты вел себя естественнее, чтобы не переживал

понапрасну... ведь хранить твой душевный покой — тоже обязанность Гесера.

Он удовлетворенно поднял очередную кружку. Шумно втянул пивную пену.

— Ты — Темный, — сказал Антон. — Ты видишь во всем лишь зло, предательство,

подлость.

— Я лишь не закрываю на них глаза, — парировал Эдгар. — И потому не доверяю

Завулону. Почти так же, как не доверяю Гесеру. Даже тебе могу довериться

больше — ты-то такая же несчастная фигура, случайно выкрашенная в отличный от

lnecn цвет. Разве черная пешка ненавидит белую? Нет. Тем более если пешки

уперлись друг другу в лоб и мирно пьют пиво.

— Знаешь, — с легким удивлением сказал Антон, — я никак не пойму, как же вы

жить ухитряетесь — с таким взглядом на мир? Я бы немедленно пошел и

повесился.

— Так что, тебе нечем возразить? Антон тоже глотнул пива. Удивительная

особенность живого чешского пива — оно не оставляет тяжести ни в теле, ни в

голове даже в весьма изрядном количестве Или кажется, что не оставляет?

— Нечем, — признал Антон. — Буквально сейчас — нечем. Но я уверен, что ты

не прав. Просто трудно спорить о цвете радуги со слепым У тебя нет... я не

знаю, чего именно нет. Но чего-то очень важного, без чего ты беспомощнее

слепого.

— Почему же беспомощнее? — слегка обиделся Эдгар. — Скорее беспомощны вы,

Светлые. Скованы по рукам и ногам своими этическими догмами. А те, кто ушел

на высшие ступени развития, как Гесер, к примеру, — правят вами.

— Я попробую тебе ответить, — сказал Антон. — Но не сейчас. Нам еще

придется встречаться друг с другом.

— Уходишь от ответа? — усмехнулся Эдгар.

— Нет. Просто мы ведь решили не говорить о работе. Так?

Эдгар замолчал. И впрямь, переиграл его Светлый, хоть чуть-чуть, но

переиграл! И к чему он вступил в бесполезный спор? Белого кобеля не закрасишь

дочерна, как говорят в Дневном Дозоре.

— Да, — согласился он. — Моя вина, признаю. Только...

— Только очень трудно не говорить о том, что разделяет, — кивнул Антон. — Я

понимаю. Это не вина... это судьба.

Он порылся в карманах, достал пачку сигарет. Эдгар машинально отметил, что

сигареты дешевые, «21 век» российского производства. Надо же. Темный маг его

уровня может позволить себе любые жизненные радости. А Антон курит

отечественные сигареты... да и случайно ли он попал в этот маленький, уютный,

но весьма недорогой ресторан?

— Ты не подскажешь, где остановился? — спросил он.

— Гостиница «Кафка», — ответил Антон. — Это на Жижкове, улица Кржеменцова.

Все верно, дешевенькая и непрестижная гостиница. Эдгар кивнул, наблюдая,

как Светлый закуривает. Как-то неловко, будто курит недавно или очень редко.

— А ты в «Хилтоне», — вдруг сказал Антон. — Верно? Или в «Рэдиссон-САС», на

худой конец.

— Следите? — непроизвольно насторожился Эдгар.

— Да нет. Только у всех Темных тяга к громким названиям и дорогим

заведениям. Вы тоже предсказуемы.

— Ну и? — с вызовом спросил Эдгар. — Так ты сторонник аскетизма и

нищенского существования?

Антон с иронией оглядел ресторан, почти уничтоженные остатки свиной ножки

на изрезанной ножами деревянной доске, невесть какую по счету кружку пива...

Отвечать вроде и не требовалось, но он все-таки ответил:

— Да нет же, не спорю. Но ведь количество комнат и прислуги в отеле — не

главное. Как и цена блюд в меню. Я тоже мог бы остановиться в «Хилтоне» и

пойти пить пиво в самый дорогой кабак Праги. Только зачем? Вот ты — почему ты

пришел именно сюда? Место ведь не самое крутое?

— Здесь уютно, — признал Эдгар. — И вкусная кухня.

— О чем и речь.

В каком-то внезапном порыве пьяного великодушия Эдгар воскликнул:

— Вот! Кажется, я понял! Вот в чем между нами разница. Вы стараетесь

ограничивать свои естественные потребности. Из скромности, что ли... А мы

более расточительны, да... К силе, к деньгам, к материальным и людским

ресурсам...

— Люди — не ресурсы! — Взгляд Антона вдруг стал пронзительным и злым. —

Понимаешь? Не ресурсы!

Вот так всегда... стоит лишь наметиться точкам соприкосновения... Эдгар

вздохнул. Задурили им голову, Светлым. Ох как задурили...

— Ладно. Замнем для ясности. — Он отпил пива и не удержался от замечания: —

А вот тут сидел один американский летчик... и при этом Светлый маг... кстати,

qnbepxemmeixhi растяпа, меня даже не заметил. Спорим, что он относится к

людям, как к ресурсам? Ну или как к низшей расе, глупой и непонятливой,

которую можно и расти., и наказывать. То есть так же, как мы.

— Наша беда в том, что мы — продукт человеческого общества, — хмуро ответил

Антон. — Со всеми его недостатками. И даже Светлые, если они не прожили много

сотен лет, несут в себе стереотипы и мифы своей страны. России, Америки или

Буркина-Фасо — без разницы Да что такое, почему у меня Буркина-Фасо все время

в голове вертится?

— Один из этих дурачков, Братьев Регина, из Буркина-Фасо, — предположил

Эдгар. — Да и название смешное.

— Братья Регина... — Антон кивнул. — А с ними вы зачем намудрили? Это ведь

кто-то из Московского Дневного Дозора их вызвал! Обещал помощь, активацию

Когтя Фафнира... зачем?

— Я не имею такой информации, о чем должен заявить совершенно официально! —

быстро ответил Эдгар. Этим Светлым только позволь зацепиться за формальное

нарушение...

— Да не признавай, не надо! — махнул рукой Антон. — Я ведь не ребенок. Но

нам появление безумного Темного мага страшной силы — точно не нужно.

— И нам не нужно, — заявил Эдгар. — Это, считай, война. По полной

программе. То есть Апокалипсис.

— Значит, Братьям Регина соврали, — согласился Антон. — Убедили атаковать

Бернское бюро, похитить Коготь, прилететь в Москву... но зачем? Чтобы

подпитать Зеркало?

«Быстро соображает», — мысленно отметил Эдгар. Но покачал головой, на ходу

подыскивая великолепное возражение:

— Какая чушь! Мы узнали, кто такой Виталий Рогоза, лишь когда Коготь был

уже похищен, а четверо уцелевших боевиков — на пути к Москве.

— А ведь верно! — воскликнул вдруг Антон. — Ты прав, Темный! Появление

Зеркала невозможно предсказать, оно — стихийное порождение сумрака. А

официальное коммюнике Инквизиции утверждает, что секта начала готовиться к

штурму хранилища артефактов за две недели до происшествия. Рогозы тогда еще

не было в природе... точнее, был, но не он, а обычный человек, которого

впоследствии видоизменил сумрак...

Эдгар закусил губу. Выходило так, будто он подсказал что-то Светлому...

поделился информацией или просто навел на правильную мысль. Ой, плохо... Хотя

почему плохо? Он тоже не прочь разобраться в ситуации. Ему это тоже жизненно

важно. Эдгар подумал вслух:

— Может быть, кто-то хотел выгнать Бюро Инквизиции из Берна?

— Или решил перевести его в Прагу...

Они задумчиво уставились друг на друга — Светлый и Темный маги, одинаково

заинтересованные в понимании происходящего. Подошел было официант, но,

увидев, что пиво еще не допито, занялся обслуживанием американцев.

— Как вариант, — согласился Эдгар. — Но сама операция с Когтем нам была не

нужна! Даже не думайте приписывать нам подобную чушь!

— Но может быть, — вдруг сказал Антон, — вам нужно было сорвать какую-то

операцию... нашу операцию? И тут уж Коготь Фафнира послужил в полной мере?

Эдгар проклял себя за болтливость. Проклял, конечно же, фигурально. Ни один

Темный маг не посадит себе на голову воронку инферно.

— Чушь, какая еще операция... — начал он. И тут же сообразил, что, начав

неожиданно защищать Ночной Дозор, фактически подтвердил догадку Антона.

— Спасибо, Иной, — проникновенно сказал Светлый. Не прекращая мысленно

отвешивать себе оплеухи, Эдгар поднялся. Верно говорят: сел за стол со

Светлым — отрежь язык и зашей рот проволокой!

— Мне пора, — заявил он. — Было очень приятно... поговорить.

— Взаимно, — согласился Антон. И даже протянул руку.

Отказываться от рукопожатия было глупо. Эдгар пожал протянутую ладонь,

бросил на стол бумажку в пятьсот крон и торопливо вышел.

Антон улыбался ему вслед. Приятно все-таки напугать Темного мага, да еще из

первой десятки Дневного Дозора. Этот толстяк-дозорный явно решил, что открыл

ему какую-то страшную тайну... хотя ничего он не открыл, и версия,

предложенная Антоном, была глупой и даже если при этом случайно правильной —

mhwecn толкового Антон не узнал...

Он покосился на официанта, сделал жест, будто пишет пальцем по раскрытой

ладони. Через минуту ему подали счет.

С положенными чаевыми вышла тысяча двадцать крон.

Ох уж эти Темные...

Хоть по мелочи, но сэкономил. После всех насмешек в адрес небогатого

Ночного Дозора и незримого гнутья пальцев...

Расплатившись, Антон встал (пиво все-таки давало о себе знать — тело

приобрело приятную, но одновременно и тревожащую расслабленность) и вышел из

«Черного орла». К Староместской площади, где у него была назначена встреча с

сотрудником Европейского бюро Инквизиции, он успевал едва-едва.

Здесь всегда было много туристов.

Особенно в начале каждого часа, когда на башне начинали бить старинные

астрономические часы. Открывались парные окошечки, и в них появлялись фигурки

апостолов, выдвигались вперед, будто обозревая площадь, уходили обратно, в

недра механизма. Неутомимый дозор Староместской площади...

Антон стоял среди туристов, засунув руки в карманы — пальцы все-таки

мерзли, а перчатки он почему-то никогда не любил носить. Вокруг тихо жужжали

видеокамеры, щелкали затворы фотоаппаратов, разноязыкая толпа обменивалась

впечатлениями от посещения очередного обязательного аттракциона. Ему даже

казалось, что он слышит скрип мозгов, ставящих галочку на туристической карте

Праги. «Посмотреть на часы — выполнено».

Почему он невольно идет в этой безликой толпе, точно так же мысленно

отмечая пункты программы?

Инерция мышления? Лень? Или неистребимое стадное чувство? Вот Темные,

наверное, не ходят в общей толпе...

— Нет, я тебя не понял, — прозвучало где-то в паре шагов. — Я на отдыхе,

слышь? Ты сам решить не можешь?

Антон скосил глаза на соотечественника. Особой радости это не принесло.

Земляк был крепок телом, широк в плечах, щедро озолочен. Дорогие костюмы он

носить уже научился, а вот повязывать галстук от Hermes — еще нет. Нет,

конечно, галстук был завязан, но таким «колхозным» узлом, что стыдно было на

него смотреть. Из-под расстегнутого пальто из бордового кашемира торчал

смятый шарф.

Новый русский поймал его взгляд, поморщился, пряча мобильник, и снова

уставился на часы. Антон отвел глаза.

Третье поколение, как обещают аналитики. Надо дождаться третьего поколения.

Внук этого разбогатевшего и ухитрившегося остаться живым бандита будет вполне

приличным человеком. Надо лишь подождать. И в отличие от людей Иные могут

ждать поколениями. Их работа длится веками... во всяком случае, работа

Светлых.

Это Темным легко внести необходимые изменения в сознание людей. Путь Тьмы

всегда короче пути Света. Короче, легче, приятнее.

— Антон Городецкий, — сказали из-за спины. Язык для говорившего был явно

неродным, но известным в совершенстве.

А уж интонации ни с чем спутать было невозможно. Отстраненные, чуть

скучающие интонации Инквизиторов.

Антон обернулся, кивнул, протянул руку.

Инквизитор, похоже, был чехом. Высокий человек неопределенного возраста, в

теплом сером плаще, шерстяном берете с забавной заколкой в виде охотничьих

рожков, ружей и оленьей головы. Его почему-то очень легко было представить в

сумрачном осеннем парке: медленно идущим по толстому ковру уже побуревших

листьев, задумчивого, печального, напоминающего погруженного в размышления

шпиона.

— Витезслав, — сказал Инквизитор. — Витезслав Грубин. Идемте.

Они вышли из толпы легко — люди почему-то расступались перед Инквизитором,

хотя тот не прибегал к способностям Иного. Побрели по узкой улочке,

постепенно удаляясь от праздных туристов.

— Как добрались, Антон? — поинтересовался Витезслав. — Отдохнули,

пообедали?

— Спасибо, все хорошо.

Проявление вежливости со стороны Инквизитора, пусть даже формальное, было

неожиданным и приятным.

— Вам требуется какая-то помощь со стороны Бюро? Антон покачал головой, не

сомневаясь, что идущий чуть впереди Витезслав почувствует движение.

— Это хорошо, — так же равнодушно, но искренне ответил Инквизитор. — Так

много работы... Переезд Европейского Бюро в Прагу — большое событие для нас.

Мы очень горды... очень гордимся. Но наше отделение очень маленькое. А работы

много.

— Как я понимаю, в Праге Инквизиции нечасто приходилось вмешиваться? —

спросил Антон.

— Да. У нас законопослушные Дозоры. Они не слишком активно нарушают

Договор.

«Все правильно», — подумал Антон. Делом Инквизиции всегда были размолвки

Дозоров, с преступлениями отдельных Иных разбираются сами Дозоры. Вряд ли на

Темных Праги умиротворяюще действует атмосфера нормальной европейской страны.

Но в рамках организации они законы уважать научились.

Или хотя бы нарушать незаметнее.

— Заседание Трибунала по вопросу Игоря Теплова, мага второй ступени,

штатного работника Ночного Дозора Москвы, начнется завтра вечером, — сказал

Витезслав. Антон оценил и то, что Игорь именован полностью, со всем подо

бающим статусом, и то, что заседание «начнется», а не «пройдет». Значит,

Инквизиция еще не пришла ни к каким выводам. И готова к длительному

разбирательству... — Вы желаете встретиться с ним?

— Да, конечно, — кивнул Антон. — У меня к нему несколько писем от ребят,

гостинцы...

Он замолчал — как-то очень тоскливо прозвучала фраза про письма и гостинцы.

Будто и впрямь принес передачу в тюрьму. Или к постели тяжелобольного...

— У меня машина, — сказал Инквизитор. — Можем заехать к вам в гостиницу за

передачей и отправиться к задержанному.

— Игорь... он где-то в Инквизиции?

— Нет, зачем? — вопросом ответил Витезслав. Остановился у «шкоды-фелиции»,

припаркованной у обочины. — Задержанного Темного, возможно, мы бы поместили

под наблюдение. А ваш сотрудник в обычной гостинице. С него взята подписка о

невыезде.

Антон кивнул, признавая нелепость своего вопроса. Действительно, к чему

сажать в камеру Светлого мага?

— Простите, Витезслав... — спросил он. — Я понимаю, что это не имеет

никакого значения в вашей нынешней работе, но мне хотелось бы узнать...

просто, без всякой задней мысли... наверное, я мог бы вас прощупать, но это

как бы не принято...

— Кем я был? — спросил Витезслав.

— Да.

Инквизитор достал ключ, щелкнул кнопочкой на брелоке, отключая

сигнализацию. Открыл дверцу.

— Я вампир. Был вампиром, точнее.

— Высшим? — зачем-то уточнил Антон.

— Да.

Антон сел на переднее сиденье, пристегнулся. Вампир Витезслав включил

мотор, но трогаться еще не спешил, давал двигателю прогреться.

— Извините, вопрос действительно был идиотским, — признался Антон.

— Конечно, абсолютно идиотским, — лишней деликатностью Инквизитор не

страдал. — Насколько я знаю, Антон, вы еще крайне молоды...

Он бережно, плавно вывел машину на улицу. В какой гостинице остановился

Антон, он, конечно, и спрашивать не стал — не было нужды. Сказал:

— У вас, вероятно, есть некоторые иллюзии в отношении того, что такое

Инквизиция и кто такие Иные, работающие в ней. Так вот... давайте я дам

необходимые разъяснения. Инквизиция не является третьей силой, как считают

многие рядовые сотрудники Дозоров. Мы также не становимся каким-то особым

видом Иных, не относящимся к Тьме или Свету... Мы — просто Инквизиторы.

Набранные из тех Темных и Светлых, кто понял, в силу различных причин,

жестокую необходимость Договора и перемирия между Дозорами. Да, мы владеем

nopedekemmni информацией, которой нет у вас, дозорных... кроме, пожалуй,

самых великих магов. И поверьте, Антон Городецкий, что в наших знаниях нет

радости. Мы вынуждены стоять на страже Договора. Понимаете?

— Пытаюсь понять, — сказал Антон.

— Я — вампир, — негромко повторил Витезслав. — Самый настоящий высший

вампир, неоднократно убивавший юных девушек... это наиболее правильно

энергетически...

— Не надо лекции по физиологии вампиров, — сказал Антон. — Мне это

неприятно, поверьте.

Витезслав кивнул, внимательно глядя на дорогу. Антон вдруг подумал, что

машина еще новенькая, ухоженная, Инквизитор ее явно бережет и гордится ею...

— Так вот, я не обладаю душой или хотя бы жизнью в том понимании, которое

вкладывают в это Светлые, — сказал Витезслав. — Дело Света я считаю наивной,

опасной, а зачастую и преступной доктриной. Дело Тьмы, наоборот, мне очень

симпатично. Но...

Он на миг замолчал, будто выстраивая какие-то сложные мысленные

конструкции.

— Но я хорошо представляю себе альтернативу нынешней ситуации. И поэтому я

состою в Инквизиции. Поэтому я караю тех, кто нарушил Договор. Заметьте,

Антон. Не тех, кто не прав, — ведь правд как минимум две. Не тех, кто

вырывается вперед, — бывали времена, когда Свет обретал больше силы, и бывали

времена, когда побеждала Тьма. Инквизиция всего лишь стоит на страже

Договора.

— Я понимаю, — сказал Антон. — Разумеется. Но меня всегда интересовало:

может ли возникнуть ситуация, когда Инквизиция поддержит ту или иную сторону?

Опираясь не на букву Договора, а на истину...

— Истин как минимум две, — повторил Инквизитор. — Ситуация...

Он задумался.

— Мне не доводилось сталкиваться с Инквизитором-Светлым, который поддержал

бы свой Дозор, — уточнил Антон. — Но неужели ситуация аналогична и с

Инквизитором-Темным? Что ни говори, но у вас есть свои силы, свои тайные

знания. Я уже не говорю о конфискованных артефактах в хранилищах.

— Возможно все, — неожиданно сказал вампир. — Да... допускаю. Если начнется

открытая война Тьмы и Света, не просто схватки Дозоров, а прямая война Тьмы и

Света. Если каждый Иной встанет по свою сторону фронта... какая будет тогда

нужда в Инквизиции? Тогда и мы станем просто Иными...

Он кивнул и добавил:

— Но только к тому времени скорее всего Инквизиция уже погибнет. Пытаясь

предотвратить эту ситуацию. Нас ведь не слишком много. И поступки нескольких

уцелевших Иных, носивших когда-то плащи Инквизиторов, ничего не изменят.

— Я понимаю, что заставляет Ночной Дозор соблюдать Договор, — сказал Антон.

— Мы боимся за людей. И я знаю, что движет Дневным Дозором — страх за себя.

Но что заставляет вас. Инквизиторов, идти против собственной сути?

Витезслав повернул голову и тихо сказал:

— Вас держит всего лишь страх, Антон Городецкий. За себя или за людей — не

важно. А нас держит ужас. И потому мы соблюдаем Договор. Ты можешь быть

спокоен за исход разбирательства — никаких подтасовок не будет. Если твой

коллега не нарушал Договора, он покинет Прагу живым и здоровым.

К вечеру Эдгар слегка отошел от расстройств. Может быть, помог хороший ужин

в дорогом ресторане, с бутылочкой коллекционного чешского вина (ну, не

Франция, не Испания, но вполне недурно). А может быть, сама атмосфера

рождественской Праги действовала умиротворяюще. В Бога Эдгар, разумеется, не

верил — мало кто из Иных, тем более Темных, был подвержен таким

предрассудкам. Но сам праздник Рождества считал очень милым, приятным и

всегда старался отметить его достойно. Может быть, это сказывались

воспоминания детства? Когда он был простым сельским мальчиком по имени Эдгар,

помогавшим отцу на хуторе, ходившим в церковь и с замиранием сердца ждущим

каждого праздника? Или приходили на ум непрошеные воспоминания

двадцатых—тридцатых годов, когда он уже был Иным, но в Дозоре активно не

работал, жил в Таллине, имел неплохую адвокатскую практику, славную жену и

werbep{u ребятишек... Давно уже умерли родители, и жену он похоронил, а двоих

оставшихся сыновей, один из которых живет в Канаде, а другой — в Пярну, лет

сорок не видел. Трудно было бы старикам поверить в то, что моложавый крепкий

мужчина — их отец, родившийся еще в конце девятнадцатого века...

«Да, наверное, воспоминания», — думал Эдгар, раскуривая сигару. Все-таки

очень много хорошего было в обычной человеческой жизни. Может быть, снова

поиграть в человека? Жениться, завести семью... в Дозоре взять отпуск лет на

тридцать...

Он глухо рассмеялся. Пустое это все. Невозможно дважды войти в одну реку.

Он пожил человеком, пожил рядовым Иным, а теперь его место — в Дневном Дозоре

Хорошо мальчишке Антону, с его нерастраченным пылом и живыми эмоциями, но

Эдгару дергаться уже не пристало...

Эдгар поймал взгляд девушки, скучающей в одиночестве за соседним столиком,

улыбнулся. Легонько-легонько коснулся сознания.

Не проститутка, просто молоденькая искательница приключений. Ну и хорошо.

Не любил он профессионалок, все равно удивить его они бы ничем не смогли.

Он подозвал официанта и заказал бутылку шампанского.