Geum.ru

Вопрос о государстве и бюрократии занимал умы ученых не одно столетие

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
Дьяченко В.И.

Кандидат юридических наук

Государство и бюрократия как продукт общественного разделения труда

Вопрос о государстве и бюрократии занимал умы ученых не одно столетие. Одни из них склонялось к тому, что государство, а, следовательно, и его аппарат чиновников-бюрократов, являлись силой навязанной извне. Другие, например, Гегель и его последователи называли государство действительностью нравственной идеи, образом и действительностью разума.

Современник Маркса и Энгельса, противник марксизма основоположник так называемой понимающей социологии немецкий ученый Макс Вебер, в свою очередь разрабатывал концепцию рациональной бюрократии. Он искал пути осуществления взаимодействия бюрократии и общества. Он утверждал, что общество без бюрократии существовать не может, что выбор существует только между бюрократией и дилетантизмом. Он сформулировал принципы рациональной бюрократии, о реализации которых мечтают нынешние наши либерал-демократы в связи с непомерным ростом бюрократического аппарата, коррупцией, которая полностью его разъела.

Однако есть ли рецепт, который спас бы общество от коррумпированного чиновничества?

Казалось бы, что такой рецепт нашли анархисты. Они предлагают вообще уничтожить государство с его бюрократией.

Но сможет ли существовать общество, раздираемое классовыми противоречиями, без силы, которая бы не давала антагонистическим классам возможности уничтожить друг друга? Вряд ли.

И вот научное решение проблемы предложили основоположники коммунистической теории Маркс и Энгельс.

В отличие от Макса Вебера, классики в результате научных исследований пришли к выводу, что общественное развитие идет от родового самоуправления к государству, а от него к самоуправлению коммунистическому, что будущее коммунистическое общество будет существовать без бюрократии, однако при условии, что это общество будет бесклассовым. Но сразу классы уничтожить невозможно. Поэтому, в отличие от анархистов, классики на основе опыта Парижской коммуны создали концепцию государства переходного периода, пролетарского полу-государства типа коммуны. В известном смысле этого слова такая государственная машина государством уже не являлась бы. А с преодолением общественного разделения труда она полностью должна будет исчезнуть, поскольку государство и его бюрократический аппарат являются продуктом общественного разделения труда.

Этой проблеме посвящены многие произведения классиков. К ним можно отнести раннюю работу Маркса «Критика гегелевской философии права» 1843 г., Совместные работы Маркса и Энгельса «Немецкая идеология» 1846 г. и «Манифест коммунистической партии» 1848 г., работы Маркса «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» 1852 г. и «Гражданская война во Франции. Воззвание Генерального совета Международного Товарищества Рабочих» 1871 г., письмо к Кугельману 1871 г., письмо Бракке 1875 г., известное под названием «Критика Готской программы», и др. Этой проблеме посвящены такие работы Энгельса, как: «Письмо Теодору Куно 24 января 1872 г., книга «Анти-Дюринг» 1878 г., книга «Происхождение семьи, частной собственности и государства» 1884 г., письмо Бебелю 1886 г. и ряд других писем. Проблема рассмотрена также в известном труде Ленина, написанном им в сентябре 1917 г. под названием «Государство и революция» во многих его произведениях после прихода большевиков к власти, в его предсмертных письмах 1923 г.

Ленин, выступивший в начале 1920-х годов прошлого столетия с идеей жесткой централизации, в конце жизни неоднократно предупреждал, что социализм может погубить бюрократия. Она и внесла свой существенный вклад в разрушение социалистических компонентов советской системы.

И классики предвидели такой финал еще в «Немецкой идеологии», когда предупреждали о невозможности коммунистических преобразований в отдельно взятой и отсталой стране, что приведет к необходимости укреплять государство и развивать бюрократию для удержания власти.

В «Критике Готской программы», написанной Марксом в 1875 г., он разъяснял: «Что под "государством" на деле понимают правительственную машину или государство, поскольку оно в силу разделения труда образует свой собственный, обособленный от общества организм»… Еще в своей ранней работе «Критика гегелевской философии права» он утверждал: «Бюрократия имеет в своем обладании государство …Авторитет есть принцип ее знания. Ее иерархия есть иерархия знаний…как руководить людьми». Поэтому, говоря о государстве, марксизм имеет в виду, прежде всего, бюрократию, которая «имеет в своем обладании государство».

А Энгельс в «Анти-Дюринге» заметил, что разделение труда «не мешало господствующему классу, захватившему власть, упрочивать свое положение за счет трудящихся классов и превращать руководство обществом в эксплуатацию масс». (См. Анти – Дюринг. С. 286).

Используя метод материалистической диалектики, основоположники коммунистической теории исследовали историю возникновения и развития государства и бюрократии. Это позволило им составить научный прогноз о дальнейшей судьбе этого атрибута публичной власти.

В ходе исследования ими было выявлено, что публичная власть, как орган государства и ее бюрократический аппарат есть сила, которая произошла из общества на известной ступени развития в результате разделения труда и непрекращающейся борьбы ненавидящих друг друга классов. Эта власть поставила себя над обществом. Она все более и более отчуждала себя от общества и все более и более его эксплуатировала.

Государство, - пишет Энгельс, - есть продукт общества на известной ступени развития; государство есть признание, что это общество запуталось в неразрешимое противоречие с самим собой, раскололось на непримиримые противоположности, избавиться от которых оно бессильно. А чтобы эти противоположности, классы с противоречивыми экономическими интересами, не пожрали друг друга и общество в бесплодной борьбе, для этого стала необходимой сила, стоящая, по-видимому, над обществом... И эта сила, происшедшая из общества, но ставящая себя над ним, все более и более отчуждающая себя от него, есть государство...». (См. Энгельс Ф. «Происхождение семьи частной собственности и государства»).

Было установлено, что государство возникло в результате разделения труда, которое привело к разложению родового строя. До этого Род представлял собой самоуправляющуюся первобытно-коммунистическую общину.

«И что за чудесная организация, - восхищается Энгельс - этот родовой строй во всей его наивности и простоте! Без солдат, жандармов и полицейских, без дворян, королей, наместников, префектов или судей, без тюрем, без судебных процессов - все идет своим установленным порядком. (См. там же).

Однако разделение труда и обмен, которые расслоили общество на богатых и бедных, свободных и рабов, подорвали родовую систему. В результате она оказалась более неспособной управлять обществом без отделенной от общества власти. Отделенная публичная власть и пришла на смену родовому строю, как атрибут государства.

Энгельс разъяснял, что «учреждение публичной власти, которая уже не совпадает непосредственно с населением, организующим самое себя как вооруженная сила. Эта особая публичная власть необходима потому, что самодействующая вооруженная организация населения сделалась невозможной со времени раскола общества на классы...».

Родовой строй оказался неспособным управлять обществом потому, что он «оказался бессильным перед лицом новых элементов, развившихся без его участия». Если ранее члены одного рода или хотя бы племени жили совместно на одной и той же территории, заселенной исключительно ими, то к закату периода варварства это прекратилось. Повсюду были перемешаны роды и племена. Оседлость населения то и дело нарушалась изменениями в его составе и частой переменой местожительства. В этом обществе возникли новые потребности и интересы, не только чуждые древнему родовому строю, но и во всех отношениях противоположные ему. Например, интересы ремесленных групп, возникших благодаря разделению труда, а также особые потребности города в противоположность деревне требовали новых органов управления.

Если родовой строй вырос из общества, не знавшего никаких внутренних противоположностей, то здесь уже возникло общество, которое в силу всех своих экономических условий жизни должно было расколоться на свободных и рабов, на эксплуататоров-богачей и эксплуатируемых бедняков. И оно раскололось. Такое общество не только не могло примирить эти противоположности, но должно было все больше обострять их. «Оно могло существовать только в непрекращающейся открытой борьбе между этими классами или же под господством третьей силы, которая, якобы стоя над взаимно борющимися классами, подавляла их открытые столкновения и допускала классовую борьбу самое большее только в экономической области, в так называемой законной форме. Родовой строй отжил свой век. Он был взорван разделением труда и его последствием - расколом общества на классы. Он был заменен государством». (См. там же).

Вместе с тем необходимость в публичной власти возникала и в результате того, что племена стали вести постоянные войны с целью грабежа других неродственных племен.

Стал необходимым военный вождь народа как постоянное должностное лицо. Появляется народное собрание, совет. Они постепенно образуют органы родового общества, развивающегося в военную демократию. «Военную потому, - отмечает Энгельс, - что война и организация для войны становятся теперь регулярными функциями народной жизни. Богатства соседей возбуждают жадность народов, у которых приобретение богатства оказывается уже одной из важнейших жизненных целей. Они варвары: грабеж им кажется более легким и даже более почетным, чем созидательный труд. Война, которую раньше вели только для того, чтобы отомстить за нападения, или для того, чтобы расширить территорию, ставшую недостаточной, ведется теперь только ради грабежа, становится постоянным промыслом…

Грабительские войны усиливают власть верховного военачальника, равно как и подчиненных ему военачальников; установленное обычаем избрание их преемников из одних и тех же семейств мало-помалу, в особенности со времени утверждения отцовского права, переходит в наследственную власть, которую сначала терпят, затем требуют и, наконец, узурпируют; закладываются основы наследственной королевской власти и наследственной знати. Так органы родового строя постепенно отрываются от своих корней в народе, в роде, во фратрии, в племени, а весь родовой строй превращается в свою противоположность: из организации племен для свободного регулирования своих собственных дел он превращается в организацию для грабежа и угнетения соседей, а соответственно этому его органы из орудий народной воли превращаются в самостоятельные органы господства и угнетения, направленные против собственного народа. Но этого никогда не могло бы случиться, если бы алчное стремление к богатству не раскололо членов рода на богатых и бедных, если бы "имущественные различия внутри одного и того же рода не превратили общность интересов в антагонизм между членами рода" (Маркс) и если бы в результате распространения рабства добывание средств к существованию собственным трудом не начало уже признаваться делом, достойным лишь раба, более позорным, чем грабеж».

Постепенно зарождается государственная власть. Как это происходило Энгельс показал на примере греков, римлян и германцев, особенно на примере афинян. «Возникновение государства у афинян, - отмечает он, - является в высшей степени типичным примером образования государства вообще, потому что оно, с одной стороны, происходит в чистом виде, без всякого насильственного вмешательства, внешнего или внутреннего… с другой стороны, потому, что в данном случае весьма высоко развитая форма государства, демократическая республика, возникает непосредственно из родового общества и, наконец, потому, что нам достаточно известны все существенные подробности образования этого государства».

Афины на момент образования общей государственной территории располагали лишь народным войском и флотом, который выставлял непосредственно народ. Войско и флот были защитой от внешних врагов. Они держали также в повиновении рабов, которые уже тогда составляли значительное большинство населения.

Зарождение публичной власти началось с образования полиции, настоящей жандармерии из пеших и конных лучников – ландъегерей. Это уже была силовая структура, отделенная от народа. Затем развиваются другие атрибуты власти.

Для содержания публичной власти стали необходимы взносы граждан – налоги. Последние были совершенно не известны родовому обществу. С развитием цивилизации даже и налогов стало недостаточно. Государство стало выдавать векселя на будущее, делать займы, государственные долги и т.п. Публичная власть усиливалась по мере того, как обострялись классовые противоречия внутри государства. «Обладая публичной властью и правом взыскания налогов, - разъясняет Энгельс, - чиновники становятся, как органы общества, над обществом. Свободного, добровольного уважения, с которым относились к органам родового общества, им уже недостаточно, даже если бы они могли завоевать его; носители отчуждающейся от общества власти, они должны добывать уважение к себе путем исключительных законов, в силу которых они приобретают особую святость и неприкосновенность...». И такие исключительные законы для государственных чиновников были изобретены. Они развращали властвующих чиновников, ибо «любая власть развращает»… (См. там же).

Постепенно бюрократия превращала правительственные должности в свою частную собственность. «Бюрократия, пишет Маркс, - имеет в своём обладании государство, спиритуалистическую сущность общества: это есть её частная собственность». (См. Маркс К. К критике Гегелевской философии права. СС, т, 1. Стр. 273).

Далее Энгельс показывает классовую сущность государства с его публичной властью. Он резюмирует: «Так как государство возникло из потребности держать в узде противоположность классов; так как оно в то же время возникло в самих столкновениях этих классов, то оно по общему правилу является государством самого-могущественного, экономически господствующего класса, который при помощи государства становится также политически господствующим классом и приобретает таким образом новые средства для подавления и эксплуатации угнетенного класса. Так, античное государство было, прежде всего, государством рабовладельцев для подавления рабов, феодальное государство - органом дворянства для подавления крепостных и зависимых крестьян, а современное представительное государство есть орудие эксплуатации наемного труда капиталом»...

Высшей формой государства стала демократическая республика. Она официально ничего не знает о различиях людей по богатству. И Энгельс разъясняет, что богатство при ней «пользуется своей властью косвенно, но зато тем вернее: с одной стороны, в форме прямого подкупа чиновников – классическим образцом является Америка, с другой стороны, в форме союза между правительством и биржей, который осуществляется тем легче, чем больше возрастают государственные долги и чем больше акционерные общества сосредоточивают в своих руках не только транспорт, но и самое производство и делают своим средоточием ту же биржу...

И вот в «тот день,- заключает Энгельс, - когда термометр всеобщего избирательного права будет показывать точку кипения у рабочих, они, как и капиталисты, будут знать, что делать...». (См. Происхождение семьи, частной собственности и государства).

Необходимо отметить, что в то время, когда Энгельс писал эти строки, разрабатывался закон о преследовании социалистов. Поэтому Энгельс здесь не употребляет слово революция. Однако очевидно, что он имеет в виду именно ее, так как о коммунистической революции вели речь классики в других своих произведениях. Революция предполагает насильственное взятие рабочими власти для коммунистических преобразований, которые только и могут избавить общество от эксплуатации. Чтобы осуществить такие преобразования необходимо коренное изменение буржуазных производственных отношений, которые развиваются внутри отношений капиталистической собственности. Отношения капиталистической частной собственности должны быть ликвидированы. Ликвидация отношений частной собственности согласно марксистской теории предполагает преодоление действия закона общественного разделения труда, а, следовательно, и упразднение бюрократии как его продукта.

Но возможно ли ликвидировать бюрократию сразу после завоевания власти пролетариатом?

В этом вопросе взгляды левых разошлись. Если социал-демократия полагала и полагает возможным использование в интересах пришедшего к власти пролетариата прежней буржуазной государственной машины с ее бюрократическим аппаратом, то марксизм исходит из необходимости ее разрушения.

Еще в работе «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта», написанной в декабре 1851 - марте 1852 г. и напечатанной в 1852 г. в Нью-Йорке, Маркс указывал: «Все перевороты усовершенствовали эту машину вместо того, чтобы сломать ее». (См. К. Маркс к Ф. Энгельс. Соч.Т. 8. С. 206).

В 1871 г. в письме к Кугельману Маркс повторяет, что пролетарская революция должна «… не передать из одних рук в другие бюрократически-военную машину, как бывало до сих пор, а сломать ее… – таково предварительное условие всякой действительно народной революции на континенте». (См. Маркс К. и Энгельс Ф. Избранные письма. М. 1947. С. 263). Но, что взамен?

Взамен сломанной буржуазной государственной машины, как отмечалось выше, Маркс предлагал создать переходную пролетарскую полу государственность типа коммуны для осуществления государственной политики диктатуры коренных классовых интересов пролетариата.

Против этого выступили сторонники анархистских взглядов М.А Бакунина. Они призывали к немедленному уничтожению паразита-государства в ходе социальной революции. Бакунин писал, что Маркс «хочет того же, чего хотим мы: полного торжества экономического и социального равенства, - но в государстве и при посредстве государственной власти, при посредстве диктатуры очень сильного и, так сказать, деспотического временного правительства, то есть посредством отрицания свободы. Мы хотим достичь того же торжества экономического и социального равенства путем уничтожения государства и всего, что зовется юридическим правом и, с нашей точки зрения, является перманентным отрицанием человеческих прав. Мы хотим перестройки общества и объединения человечества не сверху вниз, при посредстве какого бы то ни было авторитета и с помощью социалистических чиновников, инженеров и других официальных ученых; мы хотим перестройки снизу вверх, путем свободной федерации освобожденных от ярма государства рабочих ассоциаций всех видов» (см. Материалы для биографии М. Бакунина. Т.3. Бакунин в Первом Интернационале. М.,Л., 1928. С.330).

В этой связи в письме Теодору Куно 24 января 1872 г. Энгельс разъяснял: «В то время как основная масса социал-демократических рабочих вместе с нами считает, что государственная власть есть не что иное, как организация, которую создали себе господствующие классы – землевладельцы и капиталисты – для защиты своих общественных привилегий, Бакунин утверждает, что государство создало капитал, что капиталист обладает своим капиталом только по милости государства. Так как, следовательно, государство является главным злом, то необходимо, прежде всего, упразднить государство, и тогда капитал сам собой полетит к черту. Мы же говорим обратное: упраздните капитал – присвоение немногими всех средств производства, - и тогда государство падет само собой. Разница существенная: упразднение государства без осуществления прежде социального переворота - бессмыслица; упразднение же капитала – это и есть социальный переворот и заключает в себе преобразование всего способа производства».

Бакунин выступил против предложенной Марксом очередности: сначала - политическая революция, затем - социальная и экономическая. Он предостерегал авторитарных социалистов (марксистов), что такой подход - попытка освободить «несознательных» трудящихся через создание «их» государства - даже против воли самих марксистов приведет к перерождению революции и установлению господства нового привилегированного класса - бюрократии и технократии.

Разногласия кончились тем, что Бакунин организовал свой Интернационал.

Но правота марксистских взглядов была подтверждена уже событиями лета 1873 г. в Испании, где произошло восстание для установления республики. В 1873 г. по этим событиям Энгельс составил «Обзор под названием «Бакунисты за работой. Записки о восстании в Испании летом 1873 года». В нем он в частности писал о том, «что опубликованный доклад гаагской комиссии о тайном Альянсе Михаила Бакунина … раскрыл перед рабочим миром тайные происки, мошеннические проделки и пустозвонство, посредством которых пытались поставить пролетарское движение на службу раздутому честолюбию и эгоистическим целям нескольких непризнанных гениев. Вместе с тем в Испании эти спесивые хвастуны дали нам возможность познакомиться также и с их практической революционной деятельностью».

В то время, после раскола I Интернационала и создания Бакунирным тайного Альянса значительное большинство испанских рабочих пошло за ними. И вот, когда в феврале 1873 г. была провозглашена республика, испанские альянсисты и показали себя. «Те самые люди, - пишет Энгельс, - которые отвергли гаагскую резолюцию о политическом действии рабочего класса и попрали Устав Интернационала, вызвав этим раскол, внутреннюю борьбу и дезорганизацию в рядах Интернационала в Испании, те самые люди, которые имели бесстыдство изображать нас в глазах рабочих честолюбивыми карьеристами, стремившимися под предлогом завоевания господства рабочим классом захватить власть в свои руки; эти самые люди, называющие себя автономистами, анархистами-революционерами и т. п., на этот раз с жаром бросились делать политику, но - самую худшую, буржуазную политику. Они прилагали усилия не к тому, чтобы доставить политическую власть рабочему классу,- напротив, к этой идее они питают отвращение,- а к тому, чтобы помочь прийти к власти одной из фракций буржуазии, состоящей из авантюристов, честолюбцев и карьеристов и называющей себя республиканцам». (См. Энгельс Ф. Написано в сентябре - октябре 1873 г. Напечатано в газете «Der Volksstaat» М 105, 106 и 107, 31 октября, 2 и 5 ноября 1873 г. Издано отдельной брошюрой в Лейпциге в 1874 г. Перепечатано в книге: Engels F.Internationales aus dem «Volksstaat» (1871-75). Berlin, 1894 г.).

Как отмечалось, классики в своих произведениях вели речь об установлении рабочими на переходный период полу государственности типа коммуны. Признаки ее Маркс обозначил в «Воззвании Генерального совета Международного Товарищества Рабочих» 1871 г. Этот документ, составленный Марксом сразу после гибели Парижской коммуны, позже был опубликован под названием «Гражданская война во Франции».

В этом произведении Маркс анализирует предпринятые Парижской коммуной шаги к созданию пролетарской государственности с целью избежать отрыва государственного аппарата от народа и его обюрокрачивания. Маркс полностью поддержал коммунаров в том, что такое полу государство коммуна:

- должно быть не парламентарной, а работающей корпорацией, в одно и то же время и законодательствующей и исполняющей законы;

- выборы центральных и местных органов власти должны осуществляются на основе всеобщего избирательного права по избирательным округам. Депутаты должны избираться из рабочих или признанных представителей рабочего класса. Они должны быть сменяемы в любое время с простейшей процедурой отзыва той организацией, которая их выдвигала. Депутаты должны строго придерживаться точной инструкции своих избирателей;

- все руководители должны избираться и сменяться в любое время той организацией, которая их избрала. Высших государственных чинов не должно быть. Зарплата чиновника любого ранга должна быть не выше зарплаты рабочего, без всяких привилегий и выдачи денег на представительство.

- постоянного войска и полиции не должно быть. Они замещаются национальной гвардией, в основном, состоящей из рабочих, а в сельской местности - народной милицией с самым непродолжительным сроком службы;

- судейские чины должны избираться открыто, быть ответственными и сменяемыми;

- церковь должна быть отделена от государства, а школа от церкви с экспроприацией всех церквей, поскольку они являются корпорациями, владевшими имуществом. Священники должны вернуться к скромной жизни частных лиц, чтобы подобно их предшественникам-апостолам жить милостыней верующих;

- все учебные заведения должны быть бесплатными для народа и вне влияния церкви и государства. Таким образом, не только школьное образование становится доступным всем, но и с науки снимаются оковы, наложенные на нее классовыми предрассудками и правительственной властью.

Маркс писал: «Коммуна была прямой противоположностью французской империи. Лозунг «социальной республики», которым парижский пролетариат приветствовал февральскую революцию, выражал лишь неясное стремление к такой республике, которая должна была устранить не только монархическую форму классового господства, но и самое классовое господство. Коммуна и была определенной формой такой республики…

Замечательна характеристика, которую дает Маркс судейскому сословию, что актуально и в наши дни. Он отмечает: «Судейские чины потеряли свою кажущуюся независимость, служившую только маской для их низкого подхалимства перед всеми сменявшими друг друга правительствами, которым они поочередно приносили присягу на верность и затем изменяли. Как и прочие должностные лица общества, они должны были впредь избираться открыто, быть ответственными и сменяемыми».

Маркс в этом произведении также ведет речь о периферийном самоуправлении, которое развивалось бы в коммунальном полу государстве. Но он был противником отмены централизации. «Немногие, но очень важные функции, - разъясняет он, - которые остались бы тогда еще за центральным правительством, не должны были быть отменены, - такое утверждение было сознательным подлогом, - а должны были быть переданы коммунальным, то есть строго ответственным, чиновникам.

Единство нации подлежало не уничтожению, а, напротив, организации посредством коммунального устройства. Единство нации должно было стать действительностью посредством уничтожения той государственной власти, которая выдавала себя за воплощение этого единства, но хотела быть независимой от нации, над нею стоящей. На деле эта государственная власть была лишь паразитическим наростом на теле нации. Задача состояла в том, чтобы отсечь чисто угнетательские органы старой правительственной власти, ее же правомерные функции отнять у такой власти, которая претендует на то, чтобы стоять над обществом, и передать ответственным слугам общества.

Вместо того чтобы один раз в три или в шесть лет решать, какой член господствующего класса должен представлять и подавлять народ в парламенте, вместо этого всеобщее избирательное право должно было служить народу, организованному в коммуны, для того чтобы подыскивать для своего предприятия рабочих, надсмотрщиков, бухгалтеров, как индивидуальное избирательное право служит для этой цели всякому другому работодателю».

Некоторые лидеры социал-демократии стали называть государство-коммуну народным государством. Эту позицию остро критиковали анархо-бакунисты. В этой связи Энгельс писал, что "анархисты колют нам глаза "народным государством"»... По этому поводу Ленин в «Государстве и революции» отмечал: «Энгельс признает эти нападки постольку правильными, поскольку «народное государство" есть такая же бессмыслица и такое же отступление от социализма, как и "свободное народное государство»…

«Так как государство есть лишь преходящее учреждение, - разъяснял Энгельс в письме Бебелю, - которым приходится пользоваться в борьбе, в революции, чтобы насильственно подавить своих противников, то говорить о свободном народном государстве есть чистая бессмыслица: пока пролетариат еще нуждается в государстве, он нуждается в нем не в интересах свободы, а в интересах подавления своих противников, а когда становится возможным говорить о свободе, тогда государство, как таковое, перестает существовать».

В письме Бракке 1875 г., известном под названием «Критика Готской программы», Маркс критиковал составителей программы за те же ошибки. Маркс задает вопрос авторам проекта программы, которые записали положение о свободном государстве при социализме: «Свободное государство - что это такое? Сделать государство "свободным" - это отнюдь не является целью рабочих, избавившихся от ограниченного верноподданнического образа мыслей. Возникает вопрос: какому превращению подвергнется государственность в коммунистическом обществе? Другими словами: какие общественные функции останутся тогда, аналогичные теперешним государственным функциям? На этот вопрос можно ответить только научно; и сколько бы тысяч раз ни сочетать слово "народ" со словом "государство", это ни капельки не подвинет его разрешения».

Ленин в «Государстве и революции» восхищался выдвинутыми Марксом требованиями к пролетарской государственности. К ним он добавил и свое положение о немедленном переходе «к тому, чтобы все исполняли функции контроля и надзора, чтобы все на время становились "бюрократами" и чтобы, поэтому никто не мог стать "бюрократом". (См. Ленин В. И. Государство и революция. Избранные произведения. Т .2. М. Политическая литература. 1966. С. 303-316). Однако, придя к власти во главе большевистской партии, в силу отсталости страны и, видимо, как отмечают некоторые авторы, собственных воззрений, он взял курс на жесткую централизацию. (См., например, Жиль Дове: "Ренегат Каутский" и его ученик Ленин» - Интернет-сайт: s.info/node/98). Ему не удалось воплотить в жизнь ни одно из марксовых положений о государстве типа коммуны. В силу отсталости и малограмотности населения после взятия власти большевиками советское государство было сформировано не как пролетарское полу государство, а как государство буржуазное, но без буржуазии, с его аппаратом чиновников, которые имели все привилегии, присущие буржуазной бюрократии. Затем вместо преодоления действия закона общественного разделения труда в части слияния управленческого и управляемого труда, в СССР возобладала противоположная тенденция. Это и способствовало в последующем распаду советской системы государственно-бюрократического социализма.

Таким образом, согласно марксистской теории решение проблемы бюрократии лежит в плоскости постепенного преодоления действия закона общественного разделения труда в переходный период первой фазы коммунизма. Коммунистическая революция должна сломать буржуазную государственную машину и создать свое пролетарское полу государство – коммуну или общину с перечисленными ранее признаками.

История с очевидностью показала, что такая форма государственности не может развиваться в направлении ее отмирания, будучи в окружении господствующих капиталистических стран, которые постоянно угрожали бы ее существованию. Не может она развиваться и в отсталой стране в условиях распространения крестьянской мелкобуржуазной психологии и борьбы за необходимые предметы потребления, что ведет к бюрократизации государственного аппарата. Поэтому условиями существования и развития пролетарской полу государственности классики считали осуществление коммунистических революций в господствующих странах капитала с высоким уровнем развития производительных сил.

Марксизм исходит из того, что пролетарское полу государство и его аппарат должны полностью отмереть ко второй фазе коммунизма. Отомрут они в результате развития производительных сил и целенаправленной политики преодоления общественного разделения труда и обмена с целью ликвидации отношений частной собственности и классов. При этом классики вполне логично предположили, что вместе с исчезновением классов исчезнет и классовая борьба. В повиновении держать будет некого. К тому же мировая коммунистическая революция устранит для каждой страны внешнюю угрозу. Само собой отпадет надобность в государстве как машине подавления, обороны и нападения.

«Итак, - делает вывод Энгельс, - государство существует не извечно. Были общества, которые обходились без него, которые понятия не имели о государстве и государственной власти. На определенной ступени экономического развития, которая необходимо связана была с расколом общества на классы, государство стало в силу этого раскола необходимостью. Мы приближаемся теперь быстрыми шагами к такой ступени развития производства, на которой существование этих классов не только перестало быть необходимостью, но становится прямой помехой производству. Классы исчезнут так же неизбежно, как неизбежно они в прошлом возникли. С исчезновением классов исчезнет неизбежно государство. Общество, которое по-новому организует производство на основе свободной и равной ассоциации производителей, отправит всю государственную машину туда, где ей будет тогда настоящее место: в музей древностей, рядом с прялкой и с бронзовым топором» (См. «Происхождение семьи, частной собственности и государства»).

Морган считал, что высшей ступенью общественного управления, к которой непрерывно стремятся опыт, разум и наука будет возрождение – «но в высшей форме - свободы, равенства и братства древних родов" (Морган, "Древнее общество", стр. 552). Такую же позицию занимали и основоположники коммунистической теории. А это значит, что в результате преодоления общественного разделения труда на смену пролетарскому полу государству с его аппаратом чиновников - полу бюрократов должно прийти управление, подобное родовому, коммунистическому самоуправлению, только на более высоком уровне. Классики переход к не государству видели в развитии рабочих производственных кооперативов, в которых работники получали бы навыки самоуправления, т.е. управления не людьми, а процессами и вещами. Но это отдельная тема.