Хроники Земель Прайда (Издание второе) Джон Буркитт и Дэвид Моррис Перевод: Белтар, Атари Правовая заметка Эта работа, охраняемая закон

Вид материала

Закон

Содержание Глава .20Огонь в ее глазах От матфея 2:7-8 Глава .21До сегодняшнего дня Элегия таки

Подобный материал:

• Oxford University Press Inc, Нью Йорк: в 1982 году первое издание, в 1989 году второе, 5204.22kb.
• Одобрен Советом Республики 28 июня 2008 года Изменения и дополнения: закон, 1277.3kb.
• Открытое общество и его враги. Том I. Чары Платона, 8727.87kb.
• Учебное пособие для студентов старших курсов и слушателей магистратуры Второе издание, 5784.07kb.
• Верный садовник джон ле карре перевод с английского В. Вебера Анонс, 5260.5kb.
• Закон україни "Про ринок земель", 1241.99kb.
• Джон чиарди (перевод Р. Сефа), 81.04kb.
• Заказчик: Агентство Республики Казахстан по статистике, 619.45kb.
• Зумный мир или как жить без лишних переживаний издание второе, дополненное Издательство, 7377.47kb.
• Одобрен Советом Республики 28 июня 2008 года оглавление глава общие положения статья, 1290.94kb.

Глава .20Огонь в ее глазах

Тогда Ирод, тайно призвав волхвов, выведал от них время появления звезды. И, послав их в Вифлеем, сказал: пойдите, тщательно разведайте о Младенце, и когда найдете, известите меня, чтобы и мне пойти поклониться Ему.

ОТ МАТФЕЯ 2:7-8

Прошли недели, и стало заметным, что внутри Сараби зарождается новая жизнь. Другие львицы баловали ее и относились к ней с пристальным вниманием, и перебирали мужские и женские имена. Из всех вариантов были выбраны «Шанни» для девочки и «Симба» для мальчика. Имя «Симба» было идеей Адженти и сразу же понравилось большинству. Така никогда не сомневался, что будет мальчик. Он чувствовал, что его судьба — тяжелая битва до последнего вздоха. Будет мальчик лишь назло ему.

Видеть «огонь в ее глазах» было для него мучением. Это была метка страсти Муффи — последнее оскорбление от его брата. Така отворачивался, когда она проходила мимо, только чтобы не видеть ее в таком состоянии. Однажды он хотел утопить свое горе в ночи страсти без любви, но получил решительный отказ, несмотря на то, что обещал дать супружескую клятву. Однажды его поймали подглядывающим за Ишей, которая любила подставлять себя солнечным лучам, лежа на скалах в самых привлекательных позах женской красоты. Его челюсть дрожала, а хвост дергался из стороны в сторону, когда он осмелился представить, как занимается с ней любовью. Йоланда, и без того подозрительно относящаяся к Таке, застала его и пригрозила рассказать об этом Ише.

— Она разорвет твое тщедушное похотливое тело на мелкие кусочки.

— Она поймет. Ты ревнуешь из-за того, что мы разошлись.

— Что?!

— Позапрошлой ночью, когда ты отпросилась с охоты.

— Я болела!

— Ты болела любовью. О, детка, про то, что ты вытворяла, мне папа не рассказывал. Что тебе больше нравится — шаловливый зайчик или месть антилопы гну?

Она глаза раскрыла от изумления.

— Ты грязный маленький лжец!

— Не хуже грязной маленькой болтуньи. Только попробуй, и тогда посмотрим, посмею ли я.

Об инциденте с Ишей больше не вспоминали. Более того, Така взял в привычку подобающе вести себя при других. С приближением рождения ребенка Сараби он начал активнее вести свои ночные дела с гиенами и все больше интересовался королевской семьей.

Великий день принес для всех и печаль, и радость. Мальчика назвали Симбой, а его маленькую сестру — Шанни. Шанни была слабой и крохотной и не успела попробовать материнского молока, прежде чем отдала богу душу. Симба был силен и красив, в нем было силы на двух львят. Его крупные лапы и хорошее телосложение вызывали восхищение у друзей и родственников, когда они видели его. Така тоже пришел посмотреть на львенка.

— Он так похож на своего отца, — сказал Така, и Муфаса по ошибке принял это за комплимент. — Ты проживешь интересную жизнь.

Хотя он никогда не сомневался, что львенок будет мальчиком и потому наследником трона, увидев Симбу собственными глазами, Така окончательно утвердился в своем намерении. Львенок был невинен и не подозревал о злобе, таящейся в сердце дяди. Он был обречен.

Как ни странно, только в этот день Така заметил, насколько Эланна похожа на свою сестру Сараби. Эланна одна не избегала его. Она даже могла заговорить с ним первой. Сегодня она подошла, улыбаясь, и спросила:

— Разве он не прелесть? Я просто уверена — ты избалуешь своего маленького племянника.

— Конечно, — он взглянул ей в глаза и вяло улыбнулся. — Жаль, что у него не мамины глаза. У дочерей Шаки прекрасные глаза.

Она смущенно улыбнулась.

— Ну, сыновья Ахади тоже неплохо выглядят.

— Ну уж! — он немного выпрямился и начал чистить гриву. Така провожал Эланну взглядом, пока она полностью не скрылась в высокой траве.

Имя Ахади вернуло жгучую боль, которая взяла верх над его хорошим настроением. Стыд начал закрадываться в глубину его сердца, когда он задумался о том, что Ахади и Акаси подумали бы о его планах. Симба был их внуком, которого им не суждено было увидеть. Несомненно, они бы любили его. На мгновение, но только на мгновение, он задумался о маленьком львенке, купающемся в золоте рассвета, который хотел поделить королевство с братом.

— Нет, Муффи, — шепотом сказал Така, — папа был прав. На этой земле может быть только один король, — на его глаза навернулись слезы. — Отец, если бы ты только выбрал меня. Будь проклят Рафики! Будь проклята та, что вскормила его! Когда-нибудь я убью его, но не сразу. Я буду уничтожать его потихоньку, как он уничтожал меня.

Слова ненависти ужесточили его сердце, и он направился к логову гиен сообщить о рождении Симбы и плане его убийства.

Глава .21До сегодняшнего дня

Смерть Муфасы — ужасная трагедия. Но потерять Симбу, который едва начал свой путь… Для меня это тяжелая личная утрата. И потому с тяжелым сердцем я восхожу на трон. Но мы восстанем из пепла этой трагедии, чтобы встретить рассвет новой эры, в которой лев и гиена плечом к плечу войдут в великое, славное будущее.

ЭЛЕГИЯ ТАКИ

Прошло три месяца. Симба вырос из малыша, спавшего все дни напролет, в веселого безудержного львенка. Временами он мог вывести из себя даже дерево, но у Симбы было доброе сердце, и его обаяние не призывало к любви — оно попросту требовало ее. Нала тоже была очарована и всюду бегала за ним, как щенок.

Но внезапно, как гром среди ясного неба, прибежал Шрам с обезумевшими глазами, чтобы известить об ужасных событиях в ущелье. Симба был в беде.

Мягко сказано! Така, чуть не плача, описывал маленькое растоптанное тельце, лежащее в пыли. Эти глаза, полные невинности и любви ко всем созданиям Айхею, безжизненно смотрящие в небо с навеки застывшим в них ужасом! Така так правдоподобно изображал искреннюю скорбь, что никто и не заподозрил его в злом умысле против прелестного ребенка своего брата. Симбу часто видели спавшим под бдительным присмотром дяди. В такие моменты даже наиболее скептически настроенные львицы смотрели на Таку с теплотой.

Нала, рыдая, жалась к Сарафине. Сараби пыталась заглянуть на минуту вперед, или хотя бы на секунду, но не видела будущего, даже следующего обеда. Она хотела свернуться в клубок, заснуть, и больше никогда не просыпаться. Но в реальной жизни все было куда сложнее, чем в желаниях.

Рафики прибежал к Скале Прайда. Увидев гиен, он не знал, что думать. Входя в пещеру, он спросил:

— Муфаса, я слышал плач. Кто умер? Старая Малоки?

— Нет. Не старая Малоки.

— Така? — Рафики огляделся вокруг. — Где твой брат?

— Мой брат погиб. Симба тоже. Бегущие антилопы затоптали их в ущелье.

— О боги! — от потрясения у Рафики подкосились колени. — Айхею, лучше бы я не дожил до сегодняшнего дня! — старый мандрил, спотыкаясь, вышел из пещеры. Он увидел Сараби со склоненной головой и опущенными ушами. — Сэсси, это правда? Скажи, что это не правда!

Она повернулась к нему, ее челюсть дрожала.

— Рафики, как хорошо, что ты пришел.

Он рухнул на колени, обнял ее за шею и заплакал, уткнувшись в ее плечо.

— Моя милая маленькая девочка. О, мое сердце разбито — оно разбито, хотя я еще жив!

Сараби наклонилась и коснулась языком его щеки.

— Ты обезьяна, но ты также и лев. Молись за меня, старый друг. Солнце восходит и заходит, но мое сердце лежит в каньоне. Я хотела бы оказаться там и встретить Айхею вместе с ними.

— Ты нужна здесь, поэтому ты осталась. Я не понимаю, я лишь признаю то, что вижу.

— Молись за меня.

— Конечно, Сэсси, — он поцеловал ее. — И утром, и вечером и ночью, — он положил руку ей на лоб. — О боги, пусть ваши сердца оттают. Будьте милосерды к ней в час утраты. Заключите ее в объятья любви и напоите кровью милосердия…

— Рафики, — сказала гиена. — Король хочет поговорить с тобой. Прямо сейчас.

Мандрил в изумлении поднял глаза. Он пытался взять себя в руки.

— Ты сказала «король»?

Он поднял посох и попытался стать прямо насколько мог, но это далось ему труднее, чем обычно. Его препроводили в пещеру, которая теперь принадлежала Шраму. Рафики предстал перед Такой и его охраной.

— Печальна обязанность, что я прошу тебя исполнить, — сказал Така. — Однажды ты сказал, что мой путь будет долог и тяжел. Теперь я король, но я не рад этому. Это обязанность, которую я должен исполнить, и я ищу божественного наставления, чтобы выполнять свою работу мудро и справедливо. Дай мне свое благословение.

Рафики подошел к Таке. Конечно же, он не знал, что на его лапах была кровь собственного брата, но посмотрев Таке в глаза, то не увидел в них печали. Они триумфально горели, и Рафики стало не по себе.

— Благословляю тебя. Пусть воздадут тебе боги по делам твоим. Пусть будет в душе твоей покой, насколько ты его заслужил. Пусть проявят к тебе милосердие в той же мере, в коей ты проявлял его, не больше и не меньше.

— Я приму это за комплимент, — сказал Така, нежно потрепав Рафики за щеку, а затем ударил его так, что тот отлетел к стене. — Ты изворотливая маленькая обезьяна. Это твои слова привели нас к этому. Я ненавижу тебя. Мне противно смотреть на твою разноцветную рожу, — Така кивнул, и две гиены из охраны встали по обеим сторонам от Рафики. — Ты корбан. До конца своих дней ты не будешь отходить от своего дерева дальше, чем на двести шагов, кроме как для того, чтобы под присмотром гиен сходить к водопою, и то, только когда меня там нет. Ты распрощаешься с жизнью, если мы встретимся снова, будь уверен. Крулл, проследи за ним.

Така швырнул Рафики посох. Мандрил поднял его и встал. Покидая Скалу Прайда теперь, похоже, в последний раз, он долго не отрывал взгляда от Сараби.

— Может быть, ты тоже помолишься за меня?

Львицы провожали его взглядом. После всех ударов судьбы его уход был особенно болезненен. Только Эланна, которая не видела в Таке зла, подумала, что для заточения Рафики есть веские причины. Она кротко вошла в пещеру, легла на спину и протянула лапу к Таке.

— Я касаюсь твоей гривы.

— Я чувствую. Встань, дорогая.

— Ты дорог мне, даже когда твое сердце разбито.

— И ты пришла утешить меня? — Така был глубоко тронут. Он увидел в ее доверчивых глазах любовь, которую Сараби некогда зажгла в его сердце. Рискуя всем, он протянул лапу и коснулся плеча Эланны. Она громко замурлыкала. — Этой ночью мой брат лежит мертвым рядом со своим сыном. Наша первая ночь любви должна оставить только приятные воспоминания. Возвращайся через три дня, и я дам тебе клятву верности.

— Инкоси ака Инкоси, — сказала она, — Великий Король. — Затем прошептала: — Любимый.

Исходящие от львицы, эти слова были прекрасны словно луч света. Окружающие его гиены были полны лести и манерности. В них не было ничего, кроме страха и амбиций. Даже искренне признательные лишь изредка могли обронить небольшой комплимент. Только одну гиену он действительно любил, но этой любви было достаточно, чтобы выносить остальных.

Эланна: И почему никто не видит в нем того, кого в нем вижу я?
В нем вижу свет я, все же видят мрак, хорошего не находя.

Така: Всю жизнь я видел то лицо, сейчас, открыв глаза, увидел вновь,
И стали на тебя похожи в миг мечты, надежда и любовь.

Хор: Мы видим рожденье любви, что станет спасеньем от страшного мрака,
Оно к потерявшим надежду на помощь придет.
Подарит любовь счастье им, и будет отбита печали атака,
Удача их ждет, огорченье ни в жизнь не найдет.

Така: Далеко за холмами, сверкая нам ярко,
Солнце скоро взойдет и осветит нам путь,
И сиять оно будет как наша любовь!

Хор: Надежда рождается вновь, отчаянью места здесь нет, и не будет.
Надежда, придя, вытрет горькие слезы.
Подарит любовь счастье им, она кандалы одиночества сбросит,
Прогонит в миг все наши страхи, погрузит нас в грезы.

Эланна: И пусть солнце взойдет в полном радости свете,
Осветит лица нам и согреет сердца,
И сиять оно будет как наша любовь!

Чрезмерно старательные охранники не слишком вежливо впихнули Рафики в дупло дерева, служившего ему домом, и предупредили, что его жизнь висит на волоске. Он был слишком опечален, чтобы бояться смерти, но цеплялся за жизнь благодаря духовной силе, которую Айхею вдохнул в его праотцов.

Рафики посмотрел на рисунок Симбы.

— Бедный, невинный малыш. Теперь он погиб из-за меня. — Рафики уныло провел рукой по рисунку, смазав отметку миропомазания. — Так или иначе, я остановлю это зло. Клянусь, я буду стараться, пока смерть не остановит меня.