Читателю от

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Только в одной человеческой жизни, пусть даже в самой недолгой, случается столько самых разных приключений, что можно написать объёмистый роман.

А если вдаваться в подробности, если описывать исторические события, происходившие за это время, то прибавится ещё столько же. Но подобное не всегда интересно для читателя, поэтому я постараюсь рассказать очень кратко о самом главном, о том, что связано непосредственно с нашим рассказом.

Если до этого момента события развивались в основном вокруг девочки Кати, то теперь настало время сказать и несколько слов о семье, в которой она воспитывалась

и стала взрослой Валентиной.

Как уже известно, её приёмный отец был врачом, а, кроме этого, ещё и заядлым охотником. Иначе бы, наверное, не осталась в живых будущая художница.

Верная супруга упомянутого врача Пронина стала матерью из-за большого несчастья других людей. Она была доброй женщиной, поэтому её приёмная дочь жила счастливо, без горя и нужды.

Со стороны казалось, что о большем благополучии не надо было и мечтать, но пожилой инвалид, родной отец девушки, был очень озабочен её жизнью. Если бы юная Валентина это знала, если бы слышала молитвы, произносимые её несчастным отцом, то, возможно,

она бы изменила свой образ жизни, но для этого ещё не наступило подходящее время.

Валентина, любящая своих новых родителей, часто делилась с ними своими мыслями, но в то же время понимала, что в исключительных случаях лучше держать язык за зубами. Если сказать откровенно, то Валентина не хотела впутывать родителей в дела своего прошлого. «Оно касается только меня, поскольку я тогда ещё не являлась членом этой семьи», - думала Валентина. Только когда Мария Павловна и Алексей

Иванович её о чём-то спрашивали, она отвечала им вполне откровенно. О своих проблемах и конфликте с бывшими хозяевами Валентина пока молчала, потому что ещё не знала исход «заварившегося дела».

Тяжёлые мысли и грустное настроение привели к тому, что она провела новогодний праздник дома, со своими родителями. В памяти Валентины то и дело всплывали эпизоды прошедших дней, поэтому она и не могла освободиться от мыслей о Бартовых. Её очень интересовало: как развивались события в той семье.

«Может быть, я слишком жестоко поступила с ними?

- думала Валентина, вороша в памяти все подробности, связанные с конфликтом.

- Нет, они этого заслужили! - подсказывал ей другой голос, и в ней опять исчезала всякая жалость к этим людям. - Они в моих руках, и я им за всё отомщу, - подумала Валентина после того, как ещё раз прочитала копии старинных бумаг».

Естественно, обитатели богатого дома тоже были озабочены бурными событиями. После ухода всех гостей они очень старательно собрали клочки разорванных бумаг и внимательно их прочитали. Больше всех, конечно, тревожился Бартов-старший. Он один знал,

что всё, написанное там, являлось правдой. Только одно ему было не ясно: откуда у Валентины эти бумаги? И как найти выход из этого сложного положения?

«Неужели я вынужден согласиться с её требованиями?

- думал Николай Васильевич, и на его лбу выступали крупные капли пота. - Нет, такого не должно случиться, надо что-то предпринять», - решил Бартов.

Но, как часто в жизни бывает, далеко не всегда исполняются человеческие мечты.

Человек замышляет одно, а Бог предпочитает другое. Так произошло и на этот раз.

Холодной январской ночью, когда все люди спокойно спали, над городом вдруг засветилось зарево пожара. Всё произошло очень неожиданно, как всегда при возникновении пожара.

Поэтому свидетелей было немного. Пожар произошёл во второй половине ночи, когда сами хозяева крепко спали. Они едва успели выбраться из горевшего дома. А когда

прибыли пожарники, уже нельзя было спасти недавно возведённой постройки.

Николай Васильевич, как и его жена, Берта Петровна, в отчаянии бегал вокруг горевшего дома. Они кричали, призывая людей на помощь; ошарашенные такой неожиданностью, люди выглядели так страшно, что у некоторых присутствующих появилось подозрение,

что несчастные лишились разума. Молодой Бартов стоял в стороне, недалеко от проезжей части улицы, озираясь по сторонам, стараясь поймать транспорт, чтобы отвезти

в больницу ребёнка. Его жена тоже находилась рядом. Она была полуодета, в одном лишь халате, но, вероятно, не чувствовала холода, потому что переживала за своего

пострадавшего сыночка. Особо волновалась Берта Петровна. Не обращая внимания на публику, она бегала по двору, жестикулируя руками, и громко кричала:

- ...Это она, проклятая Катька, подожгла наш дом! У неё нет человеческой совести!

Она - змея, презренная тварь, а я, дура, её ещё выкормила! Будь она проклята, эта слуга сатаны!

В то время ещё никто не знал, как всё случилось. Чуть позже стало только известно, что Николай Николаевич, стараясь спасти своего сына, выпрыгнул с ним из окна

второго этажа. Мальчик при падении сильно ударился головой о твердый грунт и потерял сознание. К счастью, его скоро доставили в больницу.

Так на только что большом, красивом дворе, где недавно стоял не менее красивый дом, остались закопчённые стены и куча тлеющей золы.

Пострадавшие от пожара люди опять поселились на своём прежнем месте, в один час став самыми бедными во всей округе. Все их имущество сгорело. Правда, дорогостоящий дом был застрахован, но, пока не была установлена причина возникновения пожара, страховое агентство не соглашалось им выплатить деньги.

Так семья Бартовых оказалась в очень трудном положении. Они советовались между собой, спорили, гадали, но не могли найти путь к улучшению собственного положения.

Лучше всех остальных членов семьи понимал ситуацию Бартов-старший. Он, правда, не делился своими мыслями и планами с супругой, но в глубине души искал выход из положения. Он решил действовать в одиночку, потому что имел опыт в таких делах.

В печали и грусти провели Бартовы первые дни нового года. У них до этого были такие грандиозные планы. Они жили в радости и надеждах, но все их мечты рухнули

в одно мгновенье. Наступивший новый год принёс с собою столько событий, что поссорившиеся между собой люди не способны были даже всё понять.

У Бартовых, как и у Валентины, возникли десятки вопросов, на которые они не находили ответа. Прежде всего, каждого занимали мысли о причине возникновения пожара.

В том, что это был умышленный поджог, почти никто не сомневался, но кто мог сделать это? Это был главный вопрос, который занимал всех. Однако, у Николая Васильевича и Берты Петровны появились некоторые сомнения, касающиеся подозрений. Они не могли

понять: почему Катька подожгла дом до истечения срока своего ультиматума? Ведь она ясно сказала, чтобы дом они переписали на имя того самого нищего, который

тоже присутствовал на торжестве. «Да, она могла предполагать, что я никогда не допущу это, - думал про себя Николай Васильевич, - но она ведь не знала точного

ответа. Почему же она не подождала, а исполнила своё злое намерение?»

Вопрос этот занимал всех. Бартов нервничал и не находил ответа. В его ушах всё ещё звучали слова бывшей служанки, и он им верил.

Кроме Бартова-старшего, мучился всякими вопросами и его сын. Тот понимал ещё меньше, поскольку не знал биографию отца, а о бумагах, разорванных матерью, вообще не имел представления.

Единственный человек в семье, который не был виновен, - их сноха, жена Николая.

От неё многое скрывали, и она, чувствуя это, перестала задавать вопросы. Но, кроме членов этой семьи, волновался и бывший нищий Боков. Он не мог спокойно

спать, а только усердно молился, чтобы Великий Бог указал ему и его дочери путь к спасению: «Ты, Господь, знаешь мою слабость и мои грехи, но дай мне силы для

их исправления. Помоги мне направить мою дочь на путь истины. Нет, не я, а Ты, Спаситель грешников, способен это сделать, но я хочу быть Твоим инструментом в этом деле..».

Биография этого несчастного человека была так сложна, что ему было над чем задуматься.

Иногда ему казалось, что он слишком заботился о своей земной жизни, что не имел права жить дальше под чужим именем, должен был больше доверяться Богу, но когда он ночи напролёт обдумывал своё положение и положение своей дочери, то мысли заходили в тупик.

После того, как он побывал в доме Бартовых, ему многое стало понятнее. Он, к примеру, понял, что его родная дочь батрачила на этих людей, но всё остальное

для него по-прежнему осталось загадкой.

Взаимоотношения упомянутых двух семей всё больше запутывались. У каждого были свои цели и личные стремления.

Через несколько дней после пожара Валентина получила по почте повестку, согласно которой она была обязана явиться к следователю. Это была ещё одна тревожная неожиданность.

«Если это из-за моего конфликта с Бартовыми, то это значит, что они собираются от меня избавиться, - подумала Валентина, - но ведь это глупо с их стороны. Неужели они не поняли, что у меня больше оснований, чтобы посадить их в тюрьму?

Прибыв к следователю, она скоро узнала, что к ней предъявлено серьёзное обвинение.

Как оказалось, её подозревали в поджоге дома Бартовых.

На рабочем столе следователя лежала бумага с длинным списком вопросов. Валентина не думала что-то скрывать. Она отвечала не задумываясь и откровенно, но к концу

допроса всё же встревожилась. Она чувствовала, что обвинение было составлено очень хитро, и, конечно, не соответствовало правде. Сам следователь смотрел на

неё с недоверием и пытался своими вопросами «поймать» её на неточных ответах.

И ещё, Валентина поняла, что присутствующие тогда в доме Бартовых свидетели, тоже уже допрошены.

К концу этой беседы (если так можно оную назвать), Валентина не выдержала и заявила:

- Товарищ следователь, думается, что эти люди намерены ликвидировать меня, как опасного для них человека. Но, поверьте, гражданин следователь, что я не имею отношения к пожару, о котором идёт речь, и тем более к поджогу. Но, если уже на то пошло, если они намерены меня посадить в тюрьму, то прошу Вас, выслушайте и меня. Мне тоже есть что сказать, и не только словами.

- Пожалуйста, Валентина Алексеевна, для этого мы с Вами здесь и сидим. Но позвольте мне прежде спросить: что означают слова: «эти люди намерены ликвидировать меня, как опасного для них человека»?

- Как раз об этом, товарищ следователь, я Вам расскажу в следующий раз, потому что сегодня я пришла к Вам с открытой душой, но без каких-либо документов. Дома

у меня есть кое-что для Вас и большой сюрприз для моих обвинителей. Обещаю Вам, что после ознакомления с теми бумагами, о которых идёт речь, Вы сразу поймёте,

почему Бартовы желают от меня избавиться.

- Ну, хорошо, Валентина Алексеевна, отложим наш разговор до следующего раза. Только постарайтесь вспомнить и то, о чём Вы сегодня забыли рассказать.

Валентина так и не поняла, почему именно её подозревали в поджоге дома. Да, она им грозила, но не

поджогом, а наоборот, требовала этот дом переоформить в целости и сохранности на имя другого человека.

- Постой, постой! - сказала себе Валентина, вспомнив что-то важное для себя.

«А вдруг это сделал кто-то другой? Но кто, и с какой целью? Возможно, они сами его подожгли, чтобы никому не достался? Но тогда возникает другой вопрос: почему Николай Николаевич рискнул выпрыгнуть из окна?» - терялась в догадках девушка.

Всю дорогу, до самого дома, Валентина думала о случившемся. И если она до этого всё ещё надеялась на свои документы и собственную правоту, то теперь, вернувшись домой, она очень встревожилась.

Беда состояла в том, что все её ценные бумаги, как копии переводов, так и оригиналы, бесследно исчезли.

В то время, когда Валентина думала о своей проблеме, в другом уголке большого города, в очень бедной квартире, стоял на коленях Боков - Браун и усердно молился.

Уже двое суток он не мог спокойно спать, потерял аппетит, и в мыслях его была только дочь: «Наверное, я во всём виноват, - произнёс он, обратившись с молитвой

к Богу. - Прости меня, Отец Небесный, прости и моей дочери совершённые ею грехи...!»

Бедный, несчастный отец уже знал, что его дочь подозревали в поджоге, что против неё возбуждено дело, что некоторые свидетели уже дали показания, но он сам не мог поверить этому. Возможно, что он бы так не тревожился, если бы не допросили и его, но теперь, ему многое было понятно. Этот допрос был самым трудным, мучительным в его жизни.

«Я опять лгал, - подумал он, уходя от следователя, заплакал от собственного бессилия и обиды, - Нет, это не должно больше повториться. Я не могу дальше так

жить. Моё укрывательство есть преступление против Бога».

Долго сидел пожилой инвалид за столом, занятый тяжёлыми мыслями. И вдруг вспомнил случай, описанный в Библии, как Бог когда-то испытал Авраама, повелев принести в жертву единственного сына Исаака.

«Какой же я слабоверный и трусливый человек! -подумал о себе Боков - Браун, - Я желаю спасти свою дочь без искренней веры. Я обманываю людей, как самый ничтожный грешник, вместо того, чтобы с чистой совестью обратиться к Всевышнему!

- О-о, прости меня, Отец Небесный! Дай мне силы для преодоления всех трудностей на этой земле!

Ещё раз помолившись, бывший нищий принял решение изменить свою жизнь.

«Я не должен одновременно служить сатане и Богу, а, значит, и не имею права жить под чужим именем, - решил он, - пусть меня арестуют, пусть ещё раз посадят

в тюрьму и даже расстреляют, но тогда я буду знать, что я чист перед Господом. Только прежде всего я должен сказать правду своей дочери».

Ещё одну ночь провёл Боков - Браун со своими мыслями, а когда наступило утро, он сразу же приступил к уборке жилища, потому что решил пригласить к себе очень

почётного гостя.

Помещение, в котором жил пожилой инвалид, нельзя было и назвать домом. Это были две маленькие комнатушки с тёмным коридором. Когда-то это помещение использовалось под склады большого магазина. Потом, когда после пожара большой дом пришёл в негодность, его просто оставили. Только пристройка, в которой и поселился бывший арестант Браун, уцелела. В ней жил он до того самого дня, когда надумал пригласить к себе Валентину. Это мы всё ещё называем её так, а для родного отца она всегда была Катей.

Бедное существование пожилого человека мало кого интересовало, потому у него и не бывало гостей. Но если сказать откровенно, то он и сам избегал встречи с чужими людьми. После долгой жизни в одиночестве в его квартире царил большой беспорядок. Браун был вынужден заняться основательной уборкой в квартире, иначе бы никто не согласился переступить порог его жилища.

Редко кто знал, что за полуразвалившимся большим домом ещё кто-то проживал. Будем его опять называть Брауном, потому что он сам решил отказаться от чужой фамилии. И вот всё готово для приёма гостей. Осталось только самое главное – отправиться к знаменитой художнице Валентине и пригласить её к себе. Герман Браун знал, что его предстоящая встреча с родной дочерью будет непростой, но он всё предусмотрел и очень хорошо продумал. Ему хотелось самому привести дочь к себе, чтобы она всё увидела своими глазами. Чтобы лучше поняла его жизнь. В ночь с субботы на воскресенье, встревоженный предстоящими событиями, Герман вообще не спал. Он репетировал свою роль, разговаривал сам с собою и пытался себе представить, как среагирует на всё Катя. Ему очень хотелось, чтобы всё было хорошо, но в голове перемешалось множество вопросов и неизвестных ответов.

Когда наступило утро, Герман встал и, опустившись на колени возле кровати, приступил к молитве.

А мы, уважаемый читатель, оставим Германа Брауна в своей квартире и поинтересуемся событиями, происходившими в семье Прониных.

***

Итак, приёмный отец Валентины был врачом и работал в центральной городской больнице.

Его супруга, Мария Павловна, как и дочь Валентина, уже привыкли к тому, что главу семьи, известного хирурга, часто вызывали в больницу и днём, и ночью. Чаще всего

в таких случаях за ним приезжала машина скорой помощи. Всё это уже казалось привычным явлением, но однажды поздно вечером, когда Алексей Иванович ещё не вернулся с работы, в дом Прониных явились сотрудники больницы с тревожной вестью. Молодой

санитар, одетый в белый халат, вручил Валентине маленькую записку и поспешно сказал:

- Валентина Алексеевна, простите, но Алексей Иванович просил доставить Вас в больницу как можно скорее.

Валентина молча прочитала записку и сразу поняла, что надо спешить. Она быстро одела пальто и, направившись к выходу, сказала: «Я готова, можно ехать».

Только по прибытию в больницу Валентина, наконец, поняла, насколько важен был её приезд. Отец, встретив дочь, несколькими словами объяснил ситуацию:

- У больного ребёнка редкая группа крови, - сказал Алексей Иванович, - как и у тебя, поэтому только ты его можешь спасти.

- Да, я понимаю, - тихо ответила Валентина и без лишних вопросов была готова для сдачи крови.

Когда всё было подготовлено, Валентину провели в палату, где на операционном столе лежал оперируемый мальчик.

Но в этот момент взволнованная Валентина увидела знакомую ей женщину. Та сидела на кушетке и плакала. Это была Галина Яковлевна. Та самая, которая когда - то

пришла к ней с просьбой разрисовать стены её нового дома. Валентина даже вздрогнула, увидев её. Она не могла сделать последних шагов до другой кушетки, приготовленной для неё. Если бы ей сказали раньше, кто нуждался в её крови, то, возможно, что ей было бы легче подготовиться к этому, но теперь она потеряла власть над собою.

К счастью, это первое потрясение скоро прошло и она опять сумела перебороть себя.

В одну секунду девушка всё поняла и была уверена, что на операционном столе лежал ребёнок этой самой женщины. Но как трудно ей было в эту секунду, никто не знал.

На помощь Валентине пришла сама мать мальчонки, Галина Яковлевна. Она тоже узнала вошедшую девушку и моментально подошла и опустилась перед нею на колени. Мать ребёнка, как и врачи, знала, что от донорской крови этой девушки зависит жизнь мальчика, поэтому была согласна на всё.

Галина Яковлевна была готова сто раз извиниться, но дорога была каждая секунда.

- Валентина, что ты медлишь? Ложись скорее на кушетку, - услышала она голос Алексея Ивановича, и эти слова будто разбудили её. Она хотела пройти дальше, но перед нею стояла на коленях другая женщина. Её взгляд был направлен вверх, и Валентина видела в глазах её слёзы:

- Милая Валентина Алексеевна, я всё знаю и признаю себя виноватой, но ради Бога, простите меня и спасите моего сына!

Валентина, очень встревоженная, сделала шаг в сторону и поспешила исполнить просьбу медработников.

В операционной пахло эфиром и другими лекарствами. На столе лежали хирургические инструменты, а на полу валялись насыщенные кровью тампоны. Увидев всё это, Валентина обмякла, но послушно легла на кушетку. Впервые в жизни она поняла, как много мыслей могут одновременно занять человеческое сознание.

Перед нею опять предстало незабываемое прошлое. Где - то в глубине её подсознания возникли образы Берты Петровны, её сына Коли. «Теперь я вынуждена спасти от

смерти их чадо. Где граница между злом и добром?» - подумала Валентина. Врачи копошились вокруг неё, но она не обращала на это внимания. Она даже не почувствовала, как большой иглой прокололи вену, и не видела, как кровь её тонкой струйкой переливалась

в тело другого человека. Валентине пришла в голову мысль: «Что бы случилось, если бы она тогда погибла, когда Коля её столкнул с обрыва? Тогда бы всего этого

не было. А к чему всё это? Почему в моей жизни случается так много взаимосвязанных событий? Почему наши жизненные пути так запутаны и всё время ещё теснее сплетаются с этой семьёй?»

Да, Валентина многого не понимала. Она думала о своём, но не только она была встревожена неожиданным событием. Галина Яковлевна, которую Валентина почти не знала, волновалась не меньше. Она не была виновата в несчастьях Валентины, но уже успела многое узнать. В глубине души эта женщина уже давно утратила чувство

уважения к своей свекрови, и только ради своего ребёнка, которого любила больше всего, она терпела и молчала. Галина Яковлевна в течение последнего времени почувствовала, что даже взаимоотношения с мужем стали иными. Она понимала Валентину. Особенно с тех пор, как та рассказала о событиях, связанных с картинами. Но то, что теперь происходило, переходило все границы. «Та девушка, которую так ненавидят в нашем доме, которой моя свекровь готова

выцарапать глаза, теперь отдаёт свою кровь её внуку!» - думала Галина Яковлевна и была готова целовать Валентине ноги.

В операционной стояла полная тишина. Только врачи время от времени обменивались самыми необходимыми словами.

Мать мальчика не находила покоя. Ей казалось, что операция длилась бесконечно долго. Она наблюдала за каждым движением хирурга, кусала губы и не могла сдержать слёзы. Галина Яковлевна видела и то, что врачи тоже волновались, и если она до этого ещё никогда не молилась, то теперь, глядя на операционный стол, тихо шептала:

«Господи, спаси моего сына!»

То, что мать присутствовала в операционной, было редким явлением. Возможно, всё происходило так потому, что секунды решали исход успешной операции, и поэтому медицинский персонал не обращал внимания на присутствующую женщину.

Алексей Иванович отошёл, наконец, от стола и, снимая окровавленные перчатки, заметил волнующуюся мать. Он сказал: «Галина Яковлевна, идите домой, ваш сын

Blog

Читателю от

Содержание