Эрик хобсбаум. Век революции. Европа 1789-1848

Вид материала

Документы

Содержание Глава 15науки Член Конвента [I] Разговоры с Эккерманом, 21 декабря 1823 г.

Подобный материал:

• Июльская монархия период в истории Франции от Июльской революции 1830, покончившей, 100.02kb.
• Курсовая работа по философии На тему: «Немецкая классическая философия», 410.77kb.
• Россия против нового мирового порядка, 212.02kb.
• Школьников русскому языку., 818.74kb.
• Вера Николаевна Данилина, наш двигатель и великий ветеран, сказала мне, что ее нужно, 599.04kb.
• Ливанова Т. Л 55 История западноевропейской музыки до 1789 года: Учебник. В 2-х, 10620.25kb.
• Ливанова Т. Л 55 История западноевропейской музыки до 1789 года: Учебник. В 2-х, 10455.73kb.
• Задачи революции 7 Начало революции 8 Весенне-летний подъём революции, 326.28kb.
• Религия и революция 1789 г. Во франции, 989.79kb.
• Europaeisches kulturrecht, 347.52kb.

ГЛАВА 15
НАУКИ

Давайте никогда не забывать, что задолго до того, как мы начали бороться против тиранов, науки и философия уже боролись. Их постоянными усилиями совершена революция. Как свободные и благородные люди мы должны их принять и хранить всегда. Потому что науки и философия создадут свободу, которую мы завоевали.

Член Конвента [I]

"Вопросы науки, - отмечал Гёте, - часто являются вопросами карьеры. Единственное открытие может сделать человека знаменитым и заложить основу его судьбы как гражданина... Каждое новое изученное явление является открытием, каждое открытие является собственностью. Дотронься до собственности человека, и сразу пробуждаются его чувства."

Разговоры с Эккерманом, 21 декабря 1823 г.

I

Всегда опасно проводить параллели между искусствами и науками, поскольку отношения между ними и общество, в котором они процветают, совершенно разные. Науки также по-своему отражали двойственную революцию, частично потому, что она поставила перед ними новые специфические требования; частично потому, что она открыла новые возможности для них, заставила их столкнуться с новыми проблемами; частично потому, что ее наличие предложило новый образ мышления. Я не хочу утверждать, что эволюция наук с 1789 по 1848 г. может рассматриваться исключительно относительно движений в обществе вокруг них. Человеческая деятельность в основном имеет свою внутреннюю логику, которая частично определяется этими движениями. Планета Нептун была открыта в 1846 г. не потому, что нечто-то вне астрономии заставило ее открыть, а потому что таблицы Бувара в 1821 г. доказали, что орбита планеты Уран, открытая в 1781 г., являла неожиданные отклонения от расчетной, потому что к концу 1830-х гг. эти отклонения стали значительнее и были опытным путем приписаны нарушениям, производимым каким-то неизвестным небесным телом. Тем не менее даже самые страстные приверженцы незапятнанной чистоты чистой науки понимают, что на научную жизнь могут воздействовать причины, находящиеся вне поля определенной дисциплины, если только ученые, даже самые не от мира сего математики, живут в огромном мире. Прогресс науки не является простым линейным движением, на каждом этапе разрешения проблем, до того неясных, или на этом этапе неразрешенных и в свою очередь ставящих новые проблемы. Это происходит также из-за возникновения новых проблем, из-за новых путей рассмотрения старых проблем, появления совершенно новых сфер исследования или новых теоретических и практических орудий исследования. И тут существует огромная сфера для стимуляции или появления мысли, являющейся внешним фактором. Если фактически большинство ученых в наш период продвигались по простому линейному пути, как в примере с астрономией, которая оставалась в основном внутри ньютоновской системы, это не могло быть очень важным. Но, как мы увидим, наш период был одним из моментов с радикально новыми отправными точками в некоторых областях мысли (как в математике), из-за пробуждения доминирующих наук (как в химии), возникновения новых наук (геология) и введения новых революционных идей в уже существующие науки (социологию и биологию).

Случилось так, что из всех внешних сил, воздействующих на развитие науки, правительство и промышленность были не единственными. Французская революция призвала к себе на службу, например, геометра и инженера Лазара Карно в якобинские вооруженные силы, математика и физика Монжа (министра военно-морского флота 1792-1793 гг.) и отряд математиков и химиков - в военную промышленность, а еще раньше химика и экономиста Лавуазье привлекли к работе по определению национального дохода. И, пожалуй, во всей истории это было в первый раз, когда ученый вошел в правительство, и это было очень важно для правительства, более, чем для науки. В Британии главными отраслями промышленности в наш период были хлопкотекстильная, угольная, сталелитейная, железнодорожная и флот. Специалисты, участвовавшие в революционизировании этих отраслей, все были практиками. Героем британской революции в железнодорожном строительстве был Джордж Стеффенсон, безграмотный ученый, но этот человек по запаху определял, что заставит двигаться машину, гениальный ремесленник, а не инженер. Попытки таких ученых, как Бэббедж, послужить делу строительства железной дороги или ученых-инженеров, как Брюнель, заниматься рационализацией, а не простым практическим строительством, не увенчались успехом.

С другой стороны, наука получила большой толчок от введения научного и технического обучения, вклад в науку также внесли научные исследования, которые стали проводиться в наш период. Понятно, что двойственная революция оказала влияние на науку. Французская революция изменила научное и техническое обучение в нашей стране, главным образом учредив Политехническую школу (1795 г.), выпускавшую техников по всем отраслям, и первую ступень высшей школы (1794 г.), которая была создана как часть всеобщей наполеоновской реформы среднего и высшего образования.

Была возрождена приходившая в упадок Королевская академия (1795 г.) и создан в Национальном музее истории природы (1794 г.) первый центр исследований нефизических наук. Мировое превосходство французской науки во время нашего периода стало возможным благодаря тому, что был создан политехнический центр якобинства и либерализма в постнаполеоновский период и несравненный воспитатель великих математиков и физиков-теоретиков. Такие же политехнические школы были открыты в Праге, Вене и Стокгольме, в С.-Петербурге и Копенгагене, по всей Германии и Бельгии, в Цюрихе и Массачусетсе, но не в Англии. Французская революция дала толчок прусскому образованию, был создан новый университет в Берлине (1806-1810 гг.) как часть прусского возрождения, послуживший моделью для всех германских университетов, которые, в свою очередь, должны были служить образцом для академических институтов во всем мире. Опять же такие реформы не были проведены в Британии, где политическая революция не произошла. Хотя некоторые результаты в научном и техническом образовании были достигнуты: частные лаборатории, такие как лаборатория Генри Кавендиша и Джеймса Джоуля, а также созданные стараниями образованных представителей среднего класса - граф Румфорд, странствующий просветитель, основал в 1799 г. Королевский институт. Он прославился среди юристов главным образом своими знаменитыми публичными лекциями, но настоящую известность ему принесли уникальные экспериментальные исследования, которые в нем вели Хамфри Дэви и Майкл Фарадей. Это фактически были первые исследовательские лаборатории. Такие учреждения, как бирмингемское Лунное общество и Манчестерское литературное и философское общество, организовали поддержку промышленности в провинции: Джон Далтон, впоследствии основатель атомной теории, вышел оттуда. В Лондоне радикалы, последователи Бентама, основали Лондонский механический институт, теперешний Бирбек-колледж, который стал школой для техников. Лондонский университет как альтернативу университетам Кембриджа и Оксфорда, и Британскую ассоциацию развития наук (1831 г.) как альтернативу Королевскому обществу. Но все они были основаны не для того, чтобы воспитывать кадры для самой науки, и этим объяснялось, почему так медленно появлялись исследовательские учреждения. Даже в Германии первые университетские исследовательские лаборатории по химии были открыты после 1825 г. (они были открыты вслед за французской). Это были заведения, выпускавшие технических специалистов, как во Франции и Британии, учителей - как во Франции и Германии, их задачей было заразить молодежь духом служения своей стране. Революционная эра послужила росту числа ученых. За два года развилась такая наука, как география. Во-первых, сам процесс торговли и исследований открыл новые границы мира для научного изучения и этим стимулировал науки. Один из величайших научных умов нашего периода Александр фон Гумбольдт (1769-1859) внес свой вклад как неутомимый путешественник, исследователь и теоретик в таких отраслях науки, как география, этнография, история, а его благородный синтез всех знаний "Космос" (1845-1859), нельзя рассматривать как совокупность каких-то определенных дисциплин.

Во-вторых, мир науки настолько расширился, что охватил и те страны и народы, которые до этого внесли совсем незначительный вклад в ее развитие. Список великих ученых в 1750 г. составляли только французы, британцы, немцы, итальянцы и шведы. Но самый краткий список крупных математиков первой половины XIX в. включает Хенрика Абеля из Норвегии, Яноша Больяи из Венгрии и Николая Лобачевского из совсем далекого и отсталого города - Казани. В свою очередь науки оказывают влияние на развитие национальных культур за пределами Западной Европы, что является результатом революционной эры. Этот национальный элемент в росте наук в свою очередь повлиял на снижение космополитизма в малых научных сообществах, которым он был присущ в XVII-XVIII вв. Тот век, когда международная знаменитость Эйлер переехал из Базеля в С. -Петербург, затем в Берлин и обратно ко двору Екатерины Великой, прошел вместе со старыми режимами. До тех пор ученый оставался в своей языковой среде и, не считая коротких поездок, общался со своими коллегами через научные журналы, которые также явились типичным продуктом этого периода: Труды Королевского общества (1831 г.), "Comptes Rendus de l'Academie des Sciences" (1837 г.), "Труды Американского философского общества" (1838 г.) или новый журнал "Journal fur Reine und Angewandte Mathematik", или "Annales de Chimie et de Physique" (1797 г.).