Geum.ru

И. М. Савельева, А. В. Полетаев

Вид материалаДокументы

Содержание


Ранке и историческая школа
Подобный материал:
1   2   3   4   5

Ранке и историческая школа


Наиболее последовательным воплощением облика возникшей исторической науки стала историческая школа, ассоциировавшаяся с именем Л. фон Ранке (1795–1886) и множества его учеников (самые известные из них – Г. Вайц, В. Гизебрехт, Г. фон Зибель). Школа Ранке возникла в Германии в 1830–1840-х годах и впоследствии заняла ведущее положение в европейской историографии, надолго став эталоном культуры исторического исследования. Противопоставляя свой подход романтизму, представители школы Ранке сделали историзм, а затем и позитивизм, основополагающими принципами исследований, минимизировав «издержки» романтизма (мистицизм, сентиментализм, художественную риторику).

Труды самого Ранке, как и творчество любого выдающегося ученого, не встраиваются полностью в ряд позитивистских исторических работ. Сочинения Ранке не были ни механистическими, ни сугубо фактологическими. Скорее идеи, подходы, мысли и в целом наследие Ранке можно рассматривать как высшее достижение времени, проникнутого «позитивным» духом.

Уже в своих первых работах Ранке принял на вооружение выдвинутый романтиками принцип историзма и

«воспринял как от поэтики, так и от идеалистической философии импульсы, в силу которых и та, и другая рассматривали историю – независимо от исторических событий – как имманентное смысловое единство и осмысливали ее с позиций науки»9.

При этом Ранке еще в начале своего творческого пути отмежевался от романтизма, стремясь сознательно подавить романтические импульсы своей сентиментальной натуры. Уже в предисловии к первой своей работе «История романских и германских народов с 1494 по 1514» (1824) Ранке декларировал, что «задача исторического труда состоит в точной презентации фактов», что правда интереснее любой фантазии, и поставил себе целью избегать всякого вымысла и игры воображения10.

Известно, что Ранке находился под сильным влиянием философии Гегеля.

«Как Гегель принимает в свою новую, сверхрационалистическую логику известную долю рационализма XVIII в., так и Ранке получил от того же столетия метод ясного исследования мотивов и остроту проницательности»11.

Но если Гегель подчинял историческую реальность схемам всемирной истории, то Ранке, напротив, отдавал приоритет изучению реальности во всем ее многообразии. В результате то, что Ранке считал правильным реалистическим методом описания прошлого – это то, что оставалось после отказа от романтического искусства, социологизирующей науки и идеалистической философии его времени. Поэтому его исторические конструкции отличались высокой эластичностью.

В созданной Ранке системе исторической интерпретации структурообразующим было понятие «нация», которую он считал единственно возможным принципом организации человечества для обеспечения «мирного прогресса». На протяжении всей своей творческой жизни Ранке не поддавался соблазну создания универсальных концепций и даже

«…когда уже на склоне лет взялся за составление Weltgeschichte [“Всемирной истории”], то старательно отделил ее от истории мира в целом, заявив, что она “заплутала бы среди призраков и философем”, если б оторвалась от твердой почвы национальных историй в поисках иной всеобщности кроме всеобщности наций»12.

При этом историческая мысль Ранке развивалась в широких временных и пространственных границах. Его интересовал не скрупулезный анализ узких тем, а большие исторические сюжеты и продолжительные периоды, нередко заключавшие в себе череду эпох. А главное – о чем бы он ни писал, перед его глазами всегда была всемирная история. Наверно, не случайно «Всемирной историей» завершился его жизненный путь.

Когда лорд Актон (Дж. Дальберг) в 1876 г. в последний раз встретился с Ранке, тому уже перевалило за восемьдесят. Он являлся автором огромного количества сочинений, среди которых были многотомные работы по истории папства, истории Германии во времена Реформации, истории Пруссии, Англии и Франции. Ранке, старый, тщедушный и почти слепой, с трудом мог читать и писать. Покидая его, Актон подумал, что следующее известие о Ранке будет известием о его смерти. Вместо этого Ранке вновь заявил о себе созданием многотомной «Всемирной истории», которая оборвалась на периоде позднего Средневековья, когда великий историк умер на 91-м году жизни13.

Три основные принципа историописания, составлявшие историческую традицию от Фукидида до Гиббона, оставались незыблемыми в творчестве Ранке:

– корреспондентская теория истины, предполагающая, что историк описывает людей, которые реально существовали, и действия, которые реально происходили;

– убеждение, что человеческие действия отражают намерения людей, и задача историка понять эти намерения;

– диахроническая концепция исторического времени.

Именно под влиянием идеи универсальности истории и диалектического подхода к пониманию общественных процессов в произведениях Ранке утвердились представления о непрерывной преемственности развития общества во времени, от эпохи к эпохе. Возникнув в тесной связи с романтизмом, школа Ранке придавала огромное значение традиции как квинтэссенции прошлого, сохраняющейся в настоящем и переходящей в будущее, но отличалась от нарративно-романтического направления сознательным стремлением к строго научному, «объективному» воспроизведению действительности. Именно поэтому Ранке столько усилий отдал разработке принципов отбора и исследования источников.

Относясь к прошлому уважительно и бережно, Ранке тем не менее признавал, что у исторического исследования есть и внешние цели. Возможно, он был последним крупным историком, который верил, что результатом его собственных и других подобных сочинений станет обнаружение руки Бога в человеческой истории. В общем смысле философской основой творчества Ранке был провиденциализм. Исторический процесс, по Ранке, – это осуществление «божественного плана управления миром», придающего единство всему происходящему. Причинные связи между событиями также предуказаны Богом, а задача историка разглядеть их. Ранке полагал, что «каждая эпоха стоит в непосредственном отношении к Богу», в то же время, по его мнению, каждый исторический период имеет свою «руководящую идею», и наряду с религиозной идеей важное место занимает идея политическая14.

Как замечает Х. Уайт, из реальности своего времени Ранке сделал идеал на все времена.

«Для Ранке исторический процесс как таковой в отличие от общего мирового процесса, – это совершенно стабильное поле (его устойчивость гарантируется Богом), населенное разрозненными объектами (человеческими существами, индивидуально сотворенными Богом), которые собираются и объединяются в отдельные сообщества (народы, также индивидуально сотворенные Богом), а они, в свою очередь, придумывают для реализации своей судьбы как нации особые институты (церковь и государство)»15.

При этом Ранке не пытался извлечь из прошлого практические уроки. Знаменитая цитата из предисловия к «Истории романских и германских народов с 1494 до 1535» гласит:

«История взяла на себя обязанность судить прошлое, поучать настоящее на благо грядущих веков. Данная работа не может служить источником вдохновения для таких возвышенных целей. Ее цель состоит только в том, чтобы показать то, что происходило на самом деле (wie es eigentlich gewesen ist)»16.

Эта фраза на немецком – parole историков, они знают ее на память наряду с расхожими латинскими афоризмами. И, как отмечал Б. Кроче,

«…от этого метода он не отступал никогда, за что и удостоился невиданных триумфов: убежденный лютеранин он пишет историю папства в период Контрреформации, и ее с благосклонностью принимают во всех католических странах; немец, он пишет историю Франции и не вызывает неудовольствия французов»17.

Представления Ранке о будущем тем более отличались от историософских концепций его времени: в грядущем он видел множество альтернатив. Он достаточно критически относился не только к способности историков предсказывать ступени будущего развития, но даже и к самой идее о безоговорочной прогрессивной направленности хода истории. Ранке обращал внимание на то, что теория прогресса базируется на локальном (европейском) опыте и напоминал ее сторонникам о том, что случилось с цивилизациями Азии18.

Вкладом Ранке в развитие исторической науки является его методика, которая находится в некотором внешнем противоречии с характерным для него масштабом исследований и связана с общим тяготением научной мысли XIX в. к позитивизму. Исследовательская методика Ранке, вполне в духе позитивистского понимания задач исторического анализа, основывалась на следующих положениях: объективные факты содержатся главным образом в архивных материалах политического характера – в донесениях послов, переписке государственных деятелей и т. д.; то, чего нет в документе (мнения, слухи), не существует для истории; правильное использование источников требует филологического анализа, установления аутентичности и достоверности документа и других операций внешней и внутренней критики текста.

Вместе с тем, как мы уже сказали, Ранке воплощал в историческом исследовании не только принципы позитивизма, но и идеи универсальности истории, требующие широких обобщений. Он говорил о том, что историк не может написать историю, не прибегая к генерализациям. То есть о прошлом можно судить по документам и установленным фактам, но многое можно узнать о прошлом такого, что лежит за рамками известных событий, путем умозаключений. Но он же подчеркивал, что историку в отличие от философа необходима любовь к детали, человеку и событию в их уникальности19.

Как удачно суммировал английский историк Дж. Гуч, заслуги Ранке состояли в том, что он отделил изучение прошлого от страстей настоящего; был не первым, кто использовал архивы, но первым, кто использовал их хорошо; развил критический метод применительно к анализу государственных источников. «И все это сделало немецкую историческую школу лучшей в Европе»20.

Но хотя Ранке считался главой «немецкой исторической школы» второй половины XIX в., всю немецкую историографию этого периода можно связывать с его именем лишь с очень большими оговорками. Как писал Э. Трёльч, немецкая «историческая школа в действительности [была] чрезвычайно далека от универсализма Ранке, его всемирно-исторического конструктивного духа и динамической тонкости». По его мнению, сочинения Ранке выгодно отличались от трудов других немецких историков того периода «критической ясностью и политически-дипломатической концепцией истории»21.