Сборник научных статей Philology in Polyethnic and Interconfessional Environment: Present Situation and Perspectives Collection of scientific articles Казань 2009

Вид материала

Документы

Содержание Республики Татарстан как деривационной базы Трансдискурсивные связи: использование юридической Meanwhile, Amelia Cayman...was giving evidence. Deceased was her only brother, Alexander Pritchard... You know of no reason which might cause him to take his own life?» Judge: Have you ever been up before me? Judge: Have you ever appeared in court before? Reporter: I say, Judge you certainly have a tough-looking bunch of jail-birds and scoundrels to try this morning, haven’t you? Defendant (in a grand-style manner): Г11 have lobsters, caviar and Champaign in an ice-bucket.

Подобный материал:

• Итоги и перспективы энциклопедических исследований сборник статей итоговой научно-практической, 3301.6kb.
• Сборник статей казань 2007 Редакционная коллегия: Кандидат философских наук, доцент, 7060.46kb.
• Сборник научных статей и докладов участников Поволжской научно-практической конференции, 4109.46kb.
• Итоги и перспективы энциклопедических исследований сборник статей итоговой научно-практической, 3612.81kb.
• -, 5063.01kb.
• Список научных статей и тезисов конференций преподавателей университета «Дубна» филиал, 348.59kb.
• Никулинские чтения «Модели участия граждан в социально-экономической жизни российского, 4957.56kb.
• Сборник статей Чебоксары 2009 ббк 74. 204. 2 М 879, 864.78kb.
• Сборник научных работ Научный редактор д м. н. Р. М. Абдрахманов 26 марта 2009 г.,, 2423.95kb.
• Сборник статей и материалов, посвящённых традиционной культуре Новосибирского Приобья, 3550.79kb.

Особенности ойконимической лексики

Республики Татарстан как деривационной базы

в современном русском языке

Необходимость научного изучения собственных имён, представляющих собой особую категорию слов в лексической системе любого языка, получила в настоящее время всеобщее признание. Современный этап развития языкознания характеризуется бурным ростом ономастических изысканий, ведущихся на материале различных языков во всех лингвистических направлениях. Эти исследования способствуют разгадке тайн прошлого и дают в то же время ценный материал для выяснения целого ряда сложных вопросов истории языка, а также и самого народа, вопросов этнографии, археологии, социологии, исторической географии и других смежных наук.

Ономастическое пространство не замкнуто: в ответ на изменения социально-культурного плана и научно-технический прогресс оно неизбежно расширяется и характеризуется открытостью для вхождения в него новых единиц. Но и сами собственные имена активно вовлекаются в деривационные процессы, результаты которых пополняют обширный класс отонимических собственных и нарицательных образований, тем самым тесно связывая апеллятивную и ономастическую лексику. Современное словотворчество на базе собственных имён является продуктивным: создаются абстрактные имена, названия процессов и качеств, имена лиц и т.д. При высоком потенциале словообразовательной системы отонимические образования могут вызвать изменения в судьбе отдельных словообразовательных типов, так как, включаясь в общий поток новообразований, они сохраняют ряд отличительных черт и нередко размежёвываются с аналогичными образованиями от основ имён нарицательных.

Особую область ономастического пространства занимают топонимы. В последние десятилетия наблюдается устойчивое повышение интереса к собственно лингвистическому изучению топонимии, что подтверждается выходом в свет словарей, сборников, монографий и диссертационных исследований. «Топонимика в последнее время из схоластической дисциплины, работающей на основе фонетических и грамматических аналогий, постепенно превращается в уникальную многокомпонентную дисциплину, в которой каждый топоним рассматривается как звено культурного кода цивилизации» [Краснова 2007: 83]. Мощным слоем топонимии являются названия населенных пунктов, объединённые термином «ойконимы». Топоним, прежде всего, служит адресом, так как выделение и указание географических объектов – главное назначение топонима в жизни общества. Подобная «адресная роль» напрямую относится и к названиям сельских населённых пунктов – ойконимам. По историческому происхождению и своей структуре ойконимы представляют собой уникальное явление и составляют своеобразный класс слов, так как имеют ярко выраженные региональные особенности.

Ойконимия Республики Татарстан является объектом изучения в различных лингвистических аспектах. Подвергаются исследованию этимология, современное функционирование, словообразовательная структура наименований населённых пунктов всего региона и его отдельных районов. Кроме того, ойконимическая лексика Республики Татарстан рассматривается и как деривационная база для образования катойконимов (наименований жителей населённых пунктов) и адъектонимов (отойконимических прилагательных). Необходимость подобных исследований очевидна: тенденция к языковой экономии (экономии речевых усилий), которая отчетливо проявляется в современном русском языке, способствует тому, что название жителя, выраженное одним языковым знаком, предпочтительнее наименования в описательной форме, например, ср.: елабужец и житель города Елабуга. Словообразовательную активность проявляют ойконимы и при образовании адъектонимов, чему в немалой степени способствуют экстралингвистические причины. Строительство новых населённых пунктов, укрупнение и слияние уже имеющихся требуют новых наименований, вместе с тем, нуждаются в номинации и различные учреждения, школы, предприятия и другие объекты, расположившиеся на данной территории. Как правило, эти наименования имеют форму отойконимического прилагательного, например: Адав-Тулумбаевская средняя школа, Иж-Бобьинское сельское Поселение и т.д. Однако, как было замечено выше, ономастическая лексика в целом и ойконимическая в частности имеет немало особенностей, возникающих по причинам исторического, лингвистического и экстралингвистического характера.

Функционирование ойконимов Республики Татарстан в современной русской речи позволяет считать их русскими. Однако эти наименования принадлежат различным языковым пластам, что обусловлено смешанностью национального состава населения данного региона как в ранний период, так и в настоящее время. По своей языковой принадлежности ойконимы могут быть: 1) собственно русскими: Берёзка, 2) нерусскими: Абзябар, 3) имеющими иноязычную основу и русский топоформант: Абдрахманово, 4) гибридными, в составе которых есть русские и иноязычные слова или слова с иноязычной основой и русским топоформантом: Верхний Наратбаш, Большие Атряси. Вовлекаясь в словообразовательный процесс, все эти наименования подчиняются законам русской деривационной системы, и это является примечательной особенностью ойконимии данного региона.

В диахроническом аспекте анализ географических названий Республики Татарстан выявляет сложный узел ономастических проблем. История топонимов – это история народов, что «особенно отчетливо проявляется в ойконимах, возникновение которых неразрывно связано с этническим составом населения, с процессами смешения и миграции различных народов, издавна живущих на территории современной Республики Татарстан» [Саттаров 2001: 81]. В ойконимии современного Татарстана нашли отражение языки и языковые пласты многих местных племен и народностей, живших в этих краях с древнейших времён – финно-угорских, индоиранских, тюркских, монгольских, славянских и других. Ареал распространения различных языковых пластов неравномерен в пространственном и временном отношении. Например, в Западном Закамье тюркский пласт самый распространённый [Хисамов 2002], а в Елабужском районе финно-угорские по происхождению названия, в которых имеются элементы удмуртской, марийской, угорской топонимии, являются наиболее древними [Гараева 2004: 149]. Выделить эти пласты не всегда просто, так как одно и то же название может быть связано с разными языками. Например, русский ойконим Черемшан (тат. Чирмешəн) состоит из двух компонентов – Чирме+ шəн. Компонент чирме в булгарском языке означал «река», компонент шəн то же самое означал в древнетюркском [Хисамов 2002: 11]. У некоторых наименований «затемнена» история происхождения, например: ойконим Акса-Куль может означать «озеро с белыми каменистыми берегами», «озеро в белом разломе», «мелкое, неглубокое озеро» или «проточное озеро, где берёт начало или куда впадает ручей, речка» [Куряева 1989: 91].

В топонимии любого региона немало неразрешённых вопросов. До сих пор нет общепринятого мнения относительно языковой принадлежности некоторых ойконимов, с трудом поддающихся лингвистической атрибуции по причине произошедших с течением времени значительных фонетических и других изменений. Лингвистический (этимологический) анализ древних топонимов – дело весьма сложное. Оно требует профессиональной языковедческой подготовки, а также хорошего знания истории и географии местного края. Тем не менее, ойконимия, являясь частью лексической системы, нуждается в разносторонних исследованиях, так как она помогает не только восстановить историю языка, но и выявить некоторые тенденции его дальнейшего развития.

Ойконимическая система определенной территории, как правило, имеет типичные модели названий с похожими лексическими и словообразовательными элементами, что обусловлено языковыми причинами, историей, географией, культурной традицией данного региона. Ойконимическая система Республики Татарстан формировалась в течение длительного времени и тесно связана с историей и этногенезом татарского народа, его языком и взаимоотношениями с другими тюркскими и нетюркскими народностями. В настоящее время данный регион является местом постоянного проживания людей более 100 национальностей, и пёстрая многоязыковая картина не может не отражаться и в ойконимии. Для обозначения 3076 населённых пунктов Республики Татарстан используется около 1400 названий (примерно 40 %), имеющих одинаковую или почти одинаковую структуру. Эти наименования существуют либо в «изолированном» виде, например: Алькеево, Наратбаш, Суркино, либо в сочетании с другими словами: Верхнее Алькеево и Нижнее Алькеево, Верхний Наратбаш и Нижний Наратбаш, Старое Суркино и Новое Суркино. «Экономия» слов достигается благодаря повторяемости а) слов в составных названиях: Старые Бурундуки и Новые Бурундуки, Русский Елтан и Татарский Елтан; б) одиночных слов, т.е. в результате своеобразной омонимии, например: 8 наименований Александровка, 9 – Берёзовка, 5 – Екатериновка, 6 – Ивановка, 4 – Каенсар, 5 – Чишма и т.д. Очевидно, что подобная повторяемость должна учитываться в деривационном процессе, поскольку она может влиять на продуктивность того или иного типа в отойконимии данного региона.

Поскольку ойконим, прежде всего, служит адресом, то вариативность в этих наименованиях, обнаруженная в различных письменных и устных источниках, – явление нежелательное. Можно выделить три типа вариантов ойконимов: 1) возникающие в результате усвоения русским языком иноязычных названий и происходящих при этом фонетических и других изменений: Дюсумово и Дусумово, Девликеево и Давликеево; 2) существующие в официальной и местной формах (стилистические): Белая Гора и Актай; 3) связанные с различным написанием одного и того же или похожих по структуре наименований (орфографические): Бал-Тамак и Балтамак, Ак-Чишма и Салкын Чишма. Безусловно, вариативность ойконимов отражает сложную природу собственных имён в целом. Это обнаруживается в том, что у многих субъектов и объектов, наряду с официально принятыми формами имён, есть и неофициальная (народная, разговорная, семейная и т.п.). Но, если в последней форме варьирование не только допускается, но и является традиционным, то в официальных наименованиях оно должно быть устранено.

Классификация топонимов по специальным параметрам служит ориентиром при интерпретации ономастических явлений, так как всегда направлена на поиск оптимальной схемы описания топонимического материала. Образование катойконимов и адъектонимов в современном русском языке происходит суффиксальным способом. Однако решение вопроса о том, какой именно выбрать суффикс из примерно двадцати имеющихся (-ец, -инец, -чанин и др), необходимо решать с учётом характера самой ойконимической основы, вовлекаемой в деривационный процесс. С этой целью ойконимы Республики Татарстан целесообразно распределять по двум параметрам: 1) финаль ойконима и 2) структура ойконима. Установлено, что самыми распространёнными типами по первому параметру являются ойконимы с финалями -ка: Ахма́тка, Зва́нка, Артамо́новка; -ово: Базя́ково, Мура́тово, Петро́во; -а́: Абла́, Варзи́-Пельга́, Кундурла́; -ево: Адав-Тулумба́ево, Аккире́ево, Сама́рцево и на твёрдый согласный: Матка́уш, Нурине́р, Тата́рский Дюм-Дю́м. Распределение ойконимов по данному параметру позволяет установить продуктивность ойкооснов различного типа в процессе деривации. По параметру «структура» ойконимы распределяются на однословные и составные (в основном двухсловные): Ма́лый Толки́ш, Почи́нок-Кучу́к, Ключ Труда́. От характера связи между компонентами двухсловного наименования может зависеть, какие части названия населённого пункта войдут в производящую базу. Однако это касается лишь разговорной речи, в официальном стиле ойконим участвует в словообразовательном процессе целиком, например: Починок-Кучук – кучукский (разг.) и починок-кучукский (офиц.). Некоторые наименования населённых пунктов имеют сложную, громоздкую структуру, их возможности в словопроизводстве ограничены, уместен только описательный способ: житель посёлка Ютазинской Кумысолечебницы.

Таким образом, русская ойконимическая лексика Республики Татарстан как деривационная база для катойконимов и адъектонимов имеет следующие особенности:

– наличие в её составе ойконимов различных языковых пластов, обусловленное смешанностью национального состава населения данного региона как в древнюю эпоху, так и в настоящее время;

– вариативность в наименованиях одних и тех же населённых пунктов, которую необходимо устранить по причине принадлежности данного лексического пласта к разряду терминов;

– необходимость классификации ойконимов данного региона, вовлекаемых в словообразовательный процесс, по параметрам «финаль» и «структура».


Список использованной литературы

1. Гараева А. К. Историко-лингвистический анализ топонимов Елабужского уезда: дис.…канд. филол. наук / А. К. Гараева. – Елабуга, 2004. – 165 с.

2. Краснова Т. И. Топонимия – ключ к духовному наследию нации / Т. И. Краснова // Высшее образование в России. – 2007. – №4. – С. 83–88.

3. Куряева Р.И. Лексико-семантический анализ тюркизмов в русской ойконимии / Р. И. Куряева // Ономастика Татарии. – Казань, 1989. – С. 86–97.

4. Саттаров Г. Ф. Финно-угорский пласт ойконимии Татарстана / Г.Ф.Саттаров // Бодуэновские чтения: Бодуэн де Куртенэ и современная лингвистика: междунар. науч. конф. : тр. и матер.: в 2 т. – Казань: Изд-во Казан. ун-та, 2001.– Т. 2.– C. 81–83.

5. Хисамов О. Р. Историко-лингвистический анализ ойконимии Западного Закамья Татарстана: автореф.дис….канд. филол. наук / О. Р. Хисамов. – Казань, 2001. – 20 с.


Сабирова Г.С.

Доцент кафедры гуманитарных и

социально-экономических

дисциплин РГГУ в г.Казани, кандидат филологических наук


К вопросу о развитии неологии в современном татарском языке в 90-е годы ХХ века

В 90-е годы ХХ века татарский язык значительно расширил сферу своего употребления. Это привело к активизации словообразовательных и иных возможностей языка и к соответствующим изменениям в самом языке. В первую очередь это коснулось лексики. В периодической печати и в лексикографических исследованиях 90-х годов появилось большое количество новых слов и новых значений. Функционирование татарс­кого языка как одного из государственных языков республики повысило его статус в обществе. Это привело к увеличению количества периодических изданий, расширению применения татарского языка в различных сферах. К важным факторам этого процесса необходимо отнести такие, как стремление языка к созданию слов на базе своих словообразовательных средств, тенденцию к разделению видовых и родовых понятий, обратное стремление к дифференциации и конкретизации значений и другие.

Появление большого пласта новых слов и новых значений в современном татарском языке требует комплексного теоретического изучения, тщательного и всестороннего отбора и фиксации их в специальных словарях. Нам представляется необходимым систематическое составление (не реже одного раза в три года) словаря новых слов и новых значений, не вошедших в толковые нормативные словари татарского языка.

Цель нашей работы – комплексное исследование новых слов и новых значений, а также новых графических форм в современном татарском языке на ма­териале общественно-политических и литературно-художествен­ных журналов и газет 90-х годов, а также специальных словарей-минимумов, изданных в течение 1990 – 1995гг. года.

Указанная цель обусловила необходимость решения следующих задач:

– установление новых слов и новых значений в татарском языке;

– выработка критериев их отбора;

– анализ источников фактического материала;

– выделение основных типов новых слов и новых значений татарского языка;

– проведение классификации по сфере употребления новых слов и новых значений в периодической печати и публицистике;

– разделение фактического материала по отношению к действительности и по наличию-отсутствию синонимов;

– многоаспектный анализ новых слов и новых значений, предусматривающий фонетико-графическую, грамматическую, семантико-функциональную характеристику;

– классификацию новых слов и новых значений по степени усвоенности и употребляемости;

– определение основных ошибок при употреблении новых слов и новых значений;

– лексикографическое описание новых слов и новых значений в татарском языке (составление словаря).

В качестве основных источников выступали современные тексты периодических изданий на татарском языке с 1991 по 1998 годы и специальные словари-минимумы по отдельным отраслям общественной жизни, которые были изданы в 90-х годах.

За основу нормативной лексики нами был взят трехтомный толковый словарь «Татар теленең аңлатмалы сүзлеге», изданный в 1977 – 1981 годах. Из терминов, употребляемых в настоящей работе, следует указать на «возвращенное слово». Под этим термином мы понимаем старотатарскую книжную лексику, которая активно употреблялась в основном до 30-х годов прошлого столетия и теперь вновь возвращается в активное употребление вместо русских заимствований советского периода. Нередко эти слова не зафиксированы в основном академическом словаре.

В результате проведенного исследования все новые слова и новые значения татарского языка мы разделили на следующие шесть больших групп:

1. Новые слова, образованные при помощи словообразовательных средств самого татарского языка. Это в основном слова, образованные при помощи словообразовательных суффиксов и путем сложения основ. В нашем материале также есть небольшая группа слов, пришедших из диалектов татарского языка.

2. Расширение значения уже существующих в словарном составе слов.

3. Новые корневые заимствования с русского или с европейских через посредство русского языка. Понятно, что здесь мы рассматриваем особенности двух подгрупп: русских заимствований и европейских (в основном, английского происхождения).

4. Производные заимствования, присоединившие к себе словообразовательные средства татарского языка. Эта группа логически подразделяется на две подгруппы:

а) новые слова, образованные путем присоединения словообразовательных средств татарского языка к уже употребляющимся в языке заимствованным основам;

б) новые слова, образовавшиеся путем присоединения словообразовательных средств татарского языка к новым корневым заимствованиям.

5. Возвращенная лексика. Эту группу слов также можно разделить на две характерные подгруппы:

а) присоединившие к себе словообразовательные средства татарского языка;

б) не присоединившие словообразовательных средств татарского языка.

6. Новые графические формы уже существующих слов. Слова данной группы не являются в полном смысле новыми словами, но их отдельное выделение и рассмотрение помогают более тщательному анализу других новых слов и позволяют лучше выяснить общие тенденции развития лексического состава современного татарского языка.

Также были выявлены и описаны такие характерные явления современного татарского языка, как появление большого количества новых графических форм уже существующих слов, которые большей частью являются результатом оформления русских заимствований советского периода по фонетико-графическим законам татарского языка и активизация словосложения как способа словообразования.


Садыкова А.Г.

Директор института иностранных языков ТГГПУ, доктор филологических наук, профессор


Трансдискурсивные связи: использование юридической

терминологии в художественных текстах

(на материале английского и татарского языков)

Художественная литература - это особый вид искусства, занимающийся изображением действительности и использующий в качестве единственного материала слова и конструкции естественного языка. Язык и право функционируют в обществе в тесном взаимодействии друг с другом, элементы языка права, элементы юридической терминологии активно применяются в разных жанрах художественной литературы английского и татарского языков: романы С.Шелдона - «Rage of Angels» («Гнев Ангелов»), «The Other Side Of Midnight» («Обратная сторона полуночи»); криминальный детектив М. Пьюзо «The Godfather» («Крестный отец»), повесть А. Кристи «Why did not they ask Evans» («Ответ знает Эванс»), повесть-сказка Л. Кэролла «АНсе in Wonderland)) («Алиса в стране чудес»), романы З. Бигиева «Меңнәр, яки гүзәл кыз Хәдичә», («Тысячи или красавица Хадича»), М. Акъегета «Хисаметдин Менла»; Р.К. Карамиева «Каргышлы этаплар» («Проклятые этапы»), повесть Ф. Галиева «Урман венец сере)) («Тайна дома в лесу»); роман-трилогия Т.Галиуллина «Сает Сокманов», роман-хатира (воспоминания) А. Гилязова «Иэгез, бер дога!» («Давайте помолимся!») и многие другие.

Проведенное исследование показало, что в тексте художественного произведения юридические термины выполняют не свойственную им функцию - они наполняются новым, идейным, этическим и эстетическим содержанием. В тексте художественного произведения юридические термины используются для создания необходимого колорита - изображения обстановки действия и речевой характеристики персонажей.

В рамках «своего» функционального стиля, юридический язык выполняет свойственную ему функцию - отправления правосудия, однако в «чужом» функционально-стилевом контексте он ярко проявляет себя и становится значимым. Писатели используют рассматриваемое свойство словесных знаков для изображения обстановки действия и речевой характеристики персонажей. Эти «инородные вкрапления», а точнее разнородные взаимодействующие друг с другом элементы в составе текста называются «культурными кодами» [Пыж 2006:108]. «Всякий текст сплетен из необозримого числа кодов», которые представляют собой «перспективу множества цитаций, мираж, сотканный из множества структур» в рамках феномена интертекстуальности.

Приведем диалог из повести А.Кристи «Ответ знает Эванс», в котором переплетены бытовой и юридический коды, каждый из которых способствует речевой характеризации персонажей:

Meanwhile, Amelia Cayman...was giving evidence. Deceased was her only brother, Alexander Pritchard...

«Did he seem in a happy and normal state of mind?»

«Oh, quite! Alex was always cheerful».

«So far as you know he had nothing on his mind?»

«There have been no money troubles of any kind, in his life recently?»

«Well, really, I couldn’t say as to that» said Mrs.Cayman. «You see, he’d only just come back...»

« You know of no reason which might cause him to take his own life?»

«Oh, no, and I can V believe that he did such a thing. It must have been an accident...» [Christie 2004: 26 ].

Повесть выдержана в разговорном стиле с широким использованием просторечия, и на этом фоне официальная речь коронера звучит очень серьезно, контрастируя с бытовой эмоциональной речью свидетельницы. Хотя в речи юриста не так уж много терминов, книжные обороты, обычно используемые в суде (a normal state of mind, other troubles of any kind, reason which might cause him to take his own life) вместе с бесстрастным тоном, выраженным литературно-правильными синтаксическими конструкциями, наглядно подчеркивает социальный статус и личностные свойства говорящего, а также создают торжественную атмосферу судебного процесса, в особенности на фоне реплик собеседницы. Атмосферу суда создают и слова автора, следующие за диалогом и содержащие судебные формулировки:

«The coroner ...dismissed her. Then he addressed to the jury. Their task was to state how this man came by his death...The jury’s verdict was prompt. We find that the deceased came to his death by misadventure... The coroner nodded approval. The inquest was over».

В произведениях А.Кристи, несмотря на детективный жанр, очень редко изображаются судебные заседания, и вышеприведенные эпизоды резко выделяются в контексте. Судебные коннотации несут высокую функциональную нагрузку. Например, в романе Сидни Шелдона «Гнев ангела», героиней которого является блестящий молодой адвокат Дженифер Паркер, описанию судебных заседаний уделяется большое внимание. Ловко жонглируя юридической терминологией, казалось бы даже в самых «беспереспективных» делах, она умело направляет исход судебного дела в нужное ей русло. Здесь особенно наглядно демонстрируется «сила слова», его способность воздействовать на присяжных заседателей, судью, общественность. «Jenifer took a deep, grateful breath. «Thank you, Your Honour». She picked up the covered box, held it up in her hands and turned to face to jury. «Ladies and jentleman, in his final summation the District Attorney is going to tell you that what you are about to see in this box is not direct evidence. He will be correct. He is going to tell you that there is nothing to link any of these weapons to the deceased. He will be be correct. I am introducing this exhibit for another reason. For days now, you have been hearing how the ruthless, trouble-making defendant, who stands six feet four inches tall, wantonly attacked Raymond Thorpe, who stood only five feet four inches tall. The picture that has been so carefully, and falsely, painted for you by the prosecunion is that of sadaistic, murdering bully who killed another inmate for no reason. But ask yourself this: Isn’t there is always a motive? Greed hate, lust something? I believe — and I am staking my client’s life on that belief - that there was a motive for that killing. The only motive, as the District Attorney himself told you, that justifies killing someone: self defense» [Sheldon 2005 : 106].

Таким образом, даже в рамках одного жанра функциональная значимость введения элементов юридического языка различна, не говоря уже о жанрах, далеких от юридической тематики. Юридическая терминология вскрывает не юридическую, а философскую, психологическую, культурную, духовно-нравственную сущность происходящего, осмысливаемую сквозь призму эстетических категорий. Фактография событий в художественном произведении - не самоцель, а средство осмысления бытия с позиций человеческих ценностей. Как сами художественные образы, так и слова, с помощью которых они создаются, содержательно и функционально не тождественны прототипам. Это относится, в частности, и к юридической терминологии, вовлеченной в художественный процесс.

При использовании статей закона в художественном тексте, они создают вокруг себя поле идейных и духовно-нравственных интерпретаций, обретая символический характер. В художественном тексте они претерпевают смысловой сдвиг от собственно юридического к философскому содержанию. Элементы правового языка предстают не в той ипостаси, в какой они предстают в юридических документах. Например, в «Проклятых этапах» Р.К. Карамиева: «НКВД "Өчлеге"нең 1937 ел 31 декабрь карары белән сез 58 статья буенча ун елга ирегездән мәхрүм ителәсез» [Карамиев 1995: 60].

В тексте художественного произведения юридическая терминология выступает в качестве характеристики явления и служит одним из средств создания необходимого колорита. Так, для создания соответствующей атмосферы в произведении М.Акъегета «Хисаметдин Менла» используются термины права, дающие самое общее представление о фактах жизни героев, которые описывается художником. Эти термины не являются результатом логических, следующих друг за другом доказательств. Они выступают здесь лишь в качестве фона. Следует отметить, что правовые понятия в произведении «Хисаметдин Менла» выражаются в основном арабскими лексемами с небольшим вкраплением русских заимствований, которые применяются в соответствии с нормами татарского языка, например, «Соңра бу ике дус "угырлый йөри" диеп, пүлисәя, Мохтардан шикәят иттеләр вә, ялган шаһитлык итеп, Мохтарны пүлисә хәбесханәсенә яптырдылар» [Акъегет 1968: 368], в то время как автор произведений «Өлүф яки гузәл кыз Хәдичә» и «Гонаһ кәбаир» Захира Бигиева передает многие юридические понятия русскими лексемами, причем использует их в той форме, которая присуща фонетико-морфологическим нормам русского языка, например: «Кәлүчеләр полиция илә судебный следователь иде» или «Господин Андреев окружной судта адвокатыңыз булыр» или «Олуг юрист Ибраһим бу повесткалы солдатның кәлдекене белдеге кеби городовой вә картчыкның сөйләдеке сүзләрене һәм ишетте» [Бигиев 1991: 45].

Проанализированные нами произведения татарских писателей (А. Гилазов, И. Салахов, Р.К. Карамиев) отличаются характерной особенностью - они описывают одну из самых зловещих страниц нашей истории - период репрессий. Изображение лагерной жизни, воспоминания репрессированных, череда бесконечных допросов не возможно было бы описать без юридических терминов. Элементы языка права в данном случае являются не только характерным фоном произведений, но и составляют определенный стержень, насаживаемых на них событий.

Таким образом, если юридические термины в научной литературе являются наиболее распространенным средством выражения научных понятий и несут научно-познавательную функцию, то в художественной прозе они несут особую функцию, стилистическую. Иногда термины в художественных произведениях используются и в качестве средств речевой характеристики героев. В этом случае термины выступают как условные приемы косвенного описания среды, обстановки, интересов персонажей произведения. Знаменательно то, что читателю для понимания текста даже не обязательно точное знание содержания этих терминов. В некоторых случаях специальная юридическая терминология в прямой речи героев создает не столько речевой портрет, сколько сатирический эффект. Это можно наблюдать в тех случаях, когда юридический язык создает и усиливает комический эффект ситуации. В тематической области права, тесно вплетенной в общественную жизнь, имеется предостаточно коллизий, способных служить материалом и поводом для смеха. Юридические термины в таких контекстах обретают речевые смыслы и коннотации, в норме им не присущие, и выполняют не свойственные им речевые функции. Например,

Judge: Have you ever been up before me?

Defendant: I don V know, Your Honor. What time are you up?

Юридический термин to be up (before the court) «предстать перед судом» контаминирован здесь с бытовым выражением to be up («встать с постели»), а пространственное значение before заменено временным. Сценарий «Суд» подменен сценарием «Утренний подъем», и их существенное различие вкупе с несуществующим сходством наименований создает комический эффект. Этот прием называется «игрой слов». На нем же основан другой юмористический текст:

Judge: Have you ever appeared in court before?

Witness: Yes, Your Honor.

Judge: In what suit?

Witness: My blue suit.

Юридический термин suit «иск, судебное дело» омонимичен слову suit «костюм», на чем и основан комический эффект.

В отличии от английского языка, в татарской художественной литературе нами было выявлено незначительное количество примеров использования юридического дискурса в комическом жанре: «Шулай итеп, сайлаучым, сезнең тәкдим беренче укуда парламент аша узмады. Талашу мөмкинлеге көн тәртибеннән алынмады...» [Галиуллин 2005: 6].

«... Өстәл, урындык, карават — һәммәсе бар. Кыскасы, Муса әфәнде асылзатлар камерасына урнаштырылган иде» [Бигиев 1991: 35].

Большое количество комических текстов, связанных с правовой тематикой доказывает, что она предоставляет широкие возможности для юмора.

Очень частотен коммуникативный подход, названный переадресацией.

Например, Reporter: I say, Judge you certainly have a tough-looking bunch of jail-birds and scoundrels to try this morning, haven’t you?

Judge (grumbles): Not so bad. You’re just looking at the wrong bunch-those are lawyers.

Репортер: Послушайте, Судья! Я вижу Вам нынче предстоит судить крутую шайку мерзавцев.

Судья (ворчливо): Да нет, все не так плохо. Вы не на ту шайку смотрите, это - юристы.

Многие судебные шутки основаны на том, что подсудимый извращенно толкует слова судьи. Это, наряду с подменой тезиса и переадресацией одна из стандартных схем создания комического в области «судебного юмора». Например: Judge (rapping his gavel): Order, please, order!

Defendant (in a grand-style manner): Г11 have lobsters, caviar and Champaign in an ice-bucket.

Призыв судьи (Order- «соблюдайте порядок!»), обращенный к публике, подсудимый толкует как предложение сделать ресторанный заказ (Order! - «заказывайте!»), обращенный к нему. Тем самым он приписывает судье унизительную роль официанта. Несмотря на наличие насмешки, это все же не сатира, а юмор, поскольку коммуникативной целью этой шутки является увеселение слушателей, а не критика судопроизводства.

Зачастую критикуется судебная волокита, коррупция судейских чиновников, крючкотворство (бюрократизм) в ведении дел, беспринципность и пронырливость адвокатов, лжесвидетельство, несправедливость судебных решений, судебный произвол и многое другое.

Приведем ряд примеров сатирических текстов, относящихся к законодательству и правосудию.

«Please, Dad, tell те the story about the Forty Thieves».

«No, son; may be when you are older. You are too young to understand legislation».

Члены законодательного органа уподоблены сорока разбойникам «1001 ночи».

Таким образом, в рамках комического дискурса, как в рамках всякого «чужого» дискурса, юридические термины приобретают свойства и функции, не присущие им в «своем» дискурсе. Они становятся амбивалентными, у них появляется фигуральный смысл, они обрастают коннотациями, у них смещается номинальная сфера, они начинают обозначать нечто иное, чем им «положено». Они способствуют созданию юмористического и сатирического эффекта, раскрытию жизненных несообразностей, выработке «смехового» взгляда на вещи.