К. И. Платонов слово как физиологический и лечебный-фактор

Вид материалаКнига

Содержание


1 (стр. 472). Глубина внушенного сна
3 — дыхание в условиях спокойного внушенного сна и пробуждения из него; 4
Объективные признаки внушенного сна
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   49
_ 4/Г _

Давно известно что некоторые лица теряют свой сомнмбулизм

причем их способность к сомнамбулическим реакциям, в том числе и готовность дать сонную реакцию, иногда по тем или иным причинам вдруг исчезает. В то же время другие исследуемые сохраняют эту спо­собность с молодых лет до глубокой старости.

Наконец, необходимо отметить, что сомнамбулизм данного лица, ярко выраженный в отношении одного экспериментатора, в то же время может отсутствовать в отношении другого, причем эта «сомнамбуличес­кая готовность», с установкой на одно какое-либо лицо, путем словесного внушения может быть перенесена на другое лицо. Иногда же она вооб­ще имеет генерализованный характер. Таким образом, по-видимому, нет постоянного, абсолютного сомнамбулизма, а есть лишь свойство нервной системы отдельных лиц давать при определенных условиях сомнамбули­ческие реакции, обусловленные повышенной готовностью коры их мозга к глубокому функциональному расчленению на участки сна и бодрст­вования.

Нас давно (1930) интересовал вопрос о типе высшей нервной дея­тельности, к которому могут принадлежать люди, легко впадающие в сомнамбулическую стадию. К разрешению этого вопроса ближе других подошел И. Е. Вольперт (195-2). На основании своих наблюдений он пришел к выводу о том, что лица, легко впадающие в сомнамбулическую стадию гипноза, «принадлежат, как правило, к выраженному художест­венному типу высшей нервной деятельности». Наблюдения, проведенные в нашей лаборатории Е. С. Катковым, при массовых исследованиях внушаемости студентов театрального и музыкального техникумов, дей­ствительно подтверждают, что среди этого контингента оказывается относительно большое число лиц, у которых можно получить сомнамбу­лическую стадию. Таким образом, для лиц, легко дающих сомнамбули­ческую стадию, по-видимому, могут быть специфичны функциональ­ное отставание и легкая тормозимость второй сигнальной системы, как и легкая возможность функционального разобщения ее от первой сигнальной системы.

Тем не менее вопрос о природе сомнамбулизма еще далек от разре­шения. По-видимому, существенную помощь в анализе этого явления и выяснении вопроса о том, у каких именно людей в гипнозе могут возни­кать сомнамбулические реакции, может оказать лаборатория.

Путем каких же практических приемов человек может быть приво­дим в состояние внушенного сна? Таких приемов и лежащих в его осно­ве физиологических механизмов два.

1. Внезапное сильное речевое воздействие, приводящее к почти мгновенно возникающему состоянию внушенного сна. В основе этого явления лежит механизм остро развившегося во второй сигнальной си­стеме запредельного торможения, что и приводит обширные участки коры мозга в состояние сонного торможения, при сохранении речевого контакта с усыпившим (благодаря продолжающей бодрствовать зоне раппорта).

Это напоминает картину гипноза животных, при котором мозговые полушария охватываются торможением, развивающимся также по меха­низму запредельного охранительного торможения и приводящим живот­ное к полной заторможенности их двигательной и сенсорной сферы, а вследствие этого и к временной утрате реакций на тактильные и боле­вые раздражения.

2. Воздействие многократно повторяющихся тихих, монотонных усыпляющих словесных раздражений, приводящее к постепенному развитию в коре мозга гипнотического состояния, охватывающего боль-

47 —

. I

шие или меньшие ее участки. В этом случае в основе развития внушен­ного сна лежит механизм внутреннего, или условного торможения.

Как отмечает И. П. Павлов (1927), постоянно применяющийся спо­соб приведения человека в состояние внушенного сна — это повторно произносимые в однообразном тоне слова, описывающие физиологичес­кие изменения, у всех нас прочно связанные с сонным торможением и потому его вызывающие. Гипнотизировать может все то, что в прошлом совпадало несколько раз с состоянием сна. Нужно отметить, что боль­шинство гипнотизирующих приемов тем скорее и вернее достигают цели, чем они чаще применяются. Таким образом, чем чаще повторяется гап-нотизация, тем более повышается гипнабильность усыпляемого. В боль­шинстве случаев это и наблюдается в действительности.

При повторном развитии внушенного сна последний может возни­кать уже условнорефлекторным путем под влиянием раздражителей первой сигнальной системы, которые до этого совпадали со словесным усыплением.

Так, некоторые из наших исследуемых, неоднократно приводившие­ся в состояние внушенного сна словесным внушением, сопровож­давшимся ударами метронома, впадали в это состояние уже при ожидании своей очереди в приемной, лишь услышав звуки метронома, доносившиеся из лабораторного кабинета. Таким образом, звук ритмич­ных ударов метронома, бывший до того для этих лиц индифферентным, становится условным раздражителем первой сигнальной системы, при­водящим их в состояние внушенного сна, вызывавшегося до того рече­вой инструкцией: «Засыпайте!», «Спите!», т. е. раздражителями второй сигнальной системы. Другие исследуемые отмечают сонливость, возни­кающую у них, как только они входят в помещение, в котором до того неоднократно приводились в состояние внушенного сна. В этом случае сама окружающая обстановка вызывает у них условнорефлекторным путем развитие картины внушенного сна.

Приводим пример из наших прежних наблюдений (1930).

Исследуемая Ш., регулярно приходившая в лабораторию для сеан­сов внушения, после ряда таких посещений, как только ее укладывали на кушетку, тотчас же, задолго до усыпления, начинала впадать в дре­мотное состояние (что мы могли уловить по кривой дыхания в самом начале работы записывающего аппарата). В связи с тем что такого ро­да явление было нежелательным, приходилось прерывать его соответст­вующим словесным внушением: «Вам не хочется спать!», после чего ды­хание становилось более глубоким и одновременно появлялись другие признаки бодрствования (рис. 7).

Когда же однажды мы представили исследуемой Ш. возможность заснуть таким образом до начала исследования, то оказалось, что в этом самостоятельно развившемся под влиянием окружающей обстанов­ки условнорефлекторном сне у нее сохранились все специфические осо­бенности внушенного сна: реагирование на словесное воздействие, реа­лизация внушенных состояний и пр.

То же явление наблюдал и наш сотрудник А. М. Цынкин ('1930). И. О. Нарбутович (1933) сочетал слова, которыми внушалось усыпле­ние, с действием метронома при частоте 58 ударов в минуту, а слова, которые пробуждали усыпленного, — с действием метронома при часто­те 200 ударов в минуту. Таким путем у усыпляемых он выработал соот­ветствующие условнорефлекторные реакции. При частоте 58 ударов в минуту метроном вызывал у исследуемых состояние сна, а при 200 уда-пят r mmhvtv эти лица пробуждались. Все это подтверждает слова

легко входит на основании одновременности во временную условную связь с многочисленными внешними агентами» 1.

Следует отметить, что нередко приходится наблюдать неблагопри­ятное влияние на возникновение внушенного сна непривычных условий внешней среды: лица, быстро впадающие в состоя­ние внушенного сна в привычных условиях, в новой, необычной для их первой сигнальной системы об­становке первое время засыпают медленнее и менее глубоко, а иногда их вначале совсем не удается усыпить. Наоборот, при частых усыплениях в обыч­ной для них обстановке внушенный сон развивается быстрее.

Одного больного, долго не поддававшегося гип­нотизации, нам удалось усыпить, дав ему в руки книгу для чтения, что он сам обычно делал дома, читая на ночь. Другой больной засыпал лишь после поглаживания его по спине. Оказалось, что в ран­нем детстве так именно усыпляла его мать.

Все это говорит о том, что внушенный сон раз­вивается по механизму временных связей. .

Итак, для возникновения внушенного сна как особого физиологического состояния коры мозга, подобного, но не тождественного состоянию естест­венного сна, необходимы:

1) наличие у исследуемого положительного от- ;нК 5 fi I ношения к возможности усыпления;

2) легкая тормозимость коры мозга усыпляе­мого и ее готовность к функциональному расчле­нению на сонные и бодрствующие участки;

3) отсутствие каких-либо противодействующих этому причин;

4) исходящие от усыпляющего соответствую­щие гипногенные словесные внушения.

Подробнее об условиях развития внушенного сна см. примечание 1 (стр. 472).

Глубина внушенного сна

Нас интересовал вопрос о возможности изме­нения словесным внушением степени интенсивности (глубины) внушенного сна. Для этой цели мы ис­пользовали слова соответствующего содержания: «Засыпайте глубже!», «Спите глубоко!», «Спите не­глубоко!», «Находитесь в легкой дремоте» и т. д. При этом для определения глубины сна обычно при­менялись различные раздражители, вызывающие у исследуемого реакцию, характер которой мог быть так или иначе объ­ективно зарегистрирован. Одни и те же раздражители вызывали различ­ные по выраженности реакции в зависимости от содержания внушения, направленного на изменение глубины сна. Пневмограммы, приведенные на рис. 8 и 9, свидетельствуют о том, что путем словесного воздействия можно как углублять, так и ослаблять тормозное состояние коры мозга.

Деятельнor

И. П. Павлов. Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей неавиой



В какой мере состояние внушенного сна может быть углублено пу­тем словесного воздействия, показывают наши исследования, относя­щиеся к 1928 г., в которых в качестве раздражителя применялся силь­ный удар металлическим молотком по большому листу (площадью 1,3X1,5 м) кровельного железа.

На это раздражение исследуемая в бодрственном состоянии всегда давала весьма бурную дыхательную реакцию, сопровождавшуюся так­же повышением кровяного давления (на 15—20 мм). На рис. 10 видна эта дыхательная реакция. Она не могла быть произвольно задержана



Рис. 8. Дыхание во внушенном сне. Кашель экспериментатора (1) вызвал изменение

дыхания. После инструкции «Спать глубже!» (2) изменения дыхания на тот же

раздражитель не наблюдалось (3).

исследуемой даже в том случае, когда имелось соответствующее прика­зание: «При ударе молотком задержите дыхание!», как это и показывает правая часть кривой.

Избрав для проверки степени глубины внушенного сна раздражение в форме удара молотком по железному листу, мы в дальнейшем углу-

Рис. 9. Дыхание во внушенном сне. Внезапный сильный удар в ладоши над самым ухом усыпленной вызвал изменение дыхания и общее движе­ние. После приказа «Спать глубже!» тот же раздражитель, как и ряд других, реакции не вызвал. После словесного внушения «Спите поверх­ностно!» те же раздражители снова вызывали реакции.

бляли внушенный сон словами: «Спать глубже!», «Вы спите очень глу­боко!». Каких-либо других внушений, так или иначе способствующих торможению слухового анализатора («Вы не слышите» и т. п.), в данном случае сознательно не делалось.

Усыпив исследуемую путем обычного приказа: «Засыпайте!» «Спать!» и убедившись по кривой дыхания в действительном наступле­нии внушенного сна, мы наносили сильный удар молотком по железно­му листу. Пробуждения это не вызывало, но реакция со стороны дыха-' ния получалась довольно сильная (рис. 11). Однако она была слабее, чем в бодрственном состоянии. После дальнейшего углубления сна эти пробы давали более слабую реакцию и в конце концов раздражитель не стал вызывать изменений со стороны дыхания.

Для искключения сомнения в возможности привыкания исследовемой

к указанным раздражителям ( удары по железному листу) было проведено



контрольное исследование, состоявшее в том, что во время внушенного сна без каких бы то ни было словесных внушений мы нанесли несколько ударов молотком по тому же листу. Как показывает кривая, при каждом; таком ударе во все моменты раздражения реакция была одинаковой по силе (рис. 12).



Рис. 10. Дыхательные реакции бодрствующей исследуемой на сверхсильные для нее

звуковые раздражители (удары молотком по железному листу). й — удар нанесен внезапно; б—после инструкции; «При ударе молотком задержите дыхание'».

Рис. 11. Изменение словесным внушением глубины внушенного сна. Показателем глу­бины сна служила величина дыхательной реакции исследуемой на внезапные звуковые раздражения (удары молотком по железному листу).

и 3 — ослабление дыхательной реакции на удар по мере углубления внушенного сна; 3 — дыхание в условиях спокойного внушенного сна и пробуждения из него; 4 — дыхание в бодрственном со­стоянии.

В связи с этим возник вопрос, наступит ли у наблюдаемого лица внушенный глубокий и спокойный сон, если словесное внушение об этом будет сделано не на данное, а на будущее вре'мя.

Чтобы ответить на этот вопрос, исследуемой Ш. во внушенном сне было сделано внушение такого содержания: «Послезавтра, 8 декабря, вы придете в лабораторию, ляжете на кушетку, тотчас же заснете, будете спать крепким и глубоким сном, и ничто не будет вас пробуждать!». Это внушение реализовалось полностью: как только исследуемая через день пришла в лабораторию, она сама легла на кушетку и тотчас же засну

ла обьективными признаками чего были соответствующие изменения-



дыхания и падение артериального давления. При этом на протяжении 45-минутного сна такие раздражения, как громыхание большого желез­ного листа и удар по нему железным молотком, не вызывали тех реак­ций, которые возникали без соответствующего внушения.

Внушение неглубокого сна тотчас же привело к восстановлению всех указанных реакций на действие раздражителей (рис. 13). При по­вторном исследовании картина была такая же.



Рис. 12. Дыхание во внушенном сне при ряде одинаковых по силе внезапных звуковых

раздражений. /, 2 и 3 — удары молотком по железному листу.

Резюмируя данные этих исследований, нужно сказать, что, вызывая словесным воздействием состояние внушенного сна, в последнем путем соответствующих словесных внушений можно ослаблять заторможенное



Рис. 13. Дыхание во внушенном сне.

в —в условиях глубокого сна, возникшего в результате сделанного ранее постгипнотического вну­шения (реакции на раздражения отсутствуют); о — после инструкции: «Вы спите неглубоко!». На различные раздражения возникает дыхательная реакция. / — кашель экспериментатора; 2 — громы- ] хание листа железа; 3— удары молотком по железному листу.

состояние коры мозга или, наоборот, усиливать его, объективным пока­зателем чего могут служить реакции со стороны тех или иных отделов | вегетативной нервной системы.

Еще более показательны исследования степени глубины внушенного I сна, проведенные Ю. А. Поворинским и Н. Н. Трауготт (1936) по методу условных рефлексов, 'причем этим авторам удалось путем словесного внушения довольно тонко регулировать глубину внушенного сна, доби-[ ваясь проявления различных фаз сонного торможения — уравнительной,! парадоксальной и ультрапарадоксальной. Если в наших исследованиях критерием углубления внушенного сна служили дыхательные реакции, то у данных авторов показателем были двигательные реакции.

Аналогичние результаты были олучены при исследовании сомнабу


лической стадии: пользуясь словесн'ым внушением, авторы изменяли ин­тенсивность сонного торможения (в ту или другую сторону). При этом критерием служило состояние условных (мигательных) рефлексов: при внушении глубокого сонного торможения условные мигательные рефлек­сы исчезали, при внушении же неглубокого сна они у большинства иссле­дуемых вновь проявлялись. Та же закономерность наблюдалась и в от­ношении безусловных мигательных рефлексов.

В последнее время аналогичные данные были получены А. И. Маре-ниной (1952), которая применила для этого электроэнцефалографичес­кое исследование. При изменении путем словесных внушений глубины внушенного сна возникали соответствующие изменения и в характере электроэнцефалограммы.

Все эти данные с несомненностью указывают на возможность управ­ления глубиной внушенного сна, используя соответствующие внушения.

Объективные признаки внушенного сна

Итак, мы убедились в том, что при определенных условиях словес­ное воздействие, примененное в форме императивной словесной инструк­ции: «Засыпайте!», «Спите!», действительно приводит кору мозга чело­века в состояние сонного торможения (внушенного сна), причем в ней остается бодрствующий пункт, обеспечивающий сохранение раппорта с усыпляющим. В этих условиях открывается возможность особенно эффективного воздействия на корковую динамику в виде словесного внушения того или иного содержания.

Для доказательства того, что в организме человека при этом проис­ходят изменения, соответствующие содержанию слов усыпления, мы объективно регистрировали реакции со стороны вегетативной нервной системы. Особое значение мы придавали уровню артериального давле­ния, так как ни в одном из классических трудов по гипнозу не было сколько-нибудь точных указаний на его состояние во внушенном сне.

Результаты исследований ряда авторов, опубликованные в прошлые годы, в этом отношении очень скудны и противоречивы. Так, по данным Ленка (Lenk, 1920), в гипнотическом сне артериальное давление повы­шается, из чего он делает вывод, что загипнотизированный находится в состоянии аффекта. По данным Дейча и Кауфа (Deutsch и Kauff, 1923), артериальное давление во время внушенного сна также повышается.

Нами было подмечено, что во внушенном сне артериальное давление оказывается не повышенным, а пониженным. Так, наш сотрудник А. М. Цынкин (1930) провел систематическое исследование у большого числа лиц (71 наблюдение у 26 исследуемых) артериального давления во внушенном сне. Данные автора показали, что в условиях внушенного сна оно было ниже, чем в бодрственном состоянии, 'причем у разных ис­следуемых степень падения его колебалась от 8 до 25 мм.

Было отмечено также, что скорость падения артериального давления при переходе из бодрственного состояния в состояние внушенного сна и повышения давления при пробуждении находилась в прямой зависимо­сти от скорости перехода усыпляемого из одного состояния в другое. Это явление оказалось вполне закономерным: когда бы мы ни исследовали артериальное давление, у любого исследуемого всегда наблюдалась та­кая картина (рис. 14).

М. А. Сергеев (1954) исследовал 28 человек, находящихся во вну­шенном сне, причем им было получено 50 тонометрий. По его данным, у

27 человек после их усыпления систолическое давление снизилось а у 22 человек

снизилось также и диастолическое давление ( чел

человек сигтоличргклр

tlPUUD Т7 л г» п а

(на 5-15мм) Повышение систолического давления

на 5—30 мм) была отмечено у 6 человек, а повышение диастолического (на 5—10 мм) —

у 4 человек.

Аналогичные результаты были получены Л. И. Шредером (1956), который определял кровяное давление не только в плечевых, но и в ви­сочных артериях, а также М. М. Желтаковым, Л. Д. Исаевым и

Ю. К- Скрыпкиным (1956). В обоих случаях в гипно­зе кровяное давление, как правило, снижалось.

Отметим, что А. М. Цын-кин (1930) в сотрудни­честве с К. К. Платоно­вым измерял артериаль­ное давление и в естест­венном сне, в котором оно тоже оказывалось пони­женным.

Далее нас интересова­ли реакции со стороны сосудистой с ист е-

о

35 40

10 15 20 25 30 время в минутах

Рис. ;14. Изменения уровня кровяного давления при погружении во виушенный сон и выходе из него.

мы, возникающие при ne-j реходе от бодрственного| состояния в состояние; внушенного сна. Как видно из плетизмограмм (записанных с помощью сфигмографа]

Ускова), при засыпании наблюдается понижение, а с пробуждением—]

повышение сосудистого тонуса (рис. 15).

Л1 \<\у

Рис. 15. Расширение сосудов при переходе во внушенный сон и сужение их при пере­ходе в состояние бодрствования. Плетизмограммы записаны сфигмографом Ускова.

Следует отметить, что при этЪм вполне отчетливо сказывается так­же влияние самой формы и тона производимого врачом внушения. Так, энергично и коротко произнесенные слова: «Спать!», «Проснуться!» дают быстрое изменение уровня кривой, в то время как медленное, спокойное произнесение слова «про-сы-пай-тесь» вызывает соответствующую мед­ленную реакцию со стороны сосудов (рис. 16). При этом уровень кривой после приказа: «Спать!» закономерно падает, в том время как после сигнала: «Проснитесь!» повышается.





Плетизмографические кривые полученные А. М. Цынкиным, также свидетельствуют о понижении сосу­дистого тонуса во внушенном сне. При этом, по данным Ю. А. Пово-ринского (1949,1953), плетизмограм-мы во время внушенного и естест­венного сна почти не отличаются друг от друга, причем в течение глу­бокого естественного, как и глубоко­го внушенного сна автор получал «нулевую кривую с четким рисунком дыхания, пульсации и достаточно большой амплитудой».

Относительно состояния дых а-н и я и пульса в условиях вну­шенного сна единства мнения также не было. Результаты, полученные различными авторами, оказывались весьма разноречивыми.

Так, по Дейч и Кауфу (1923), пульс и дыхание при усыплении и во время внушенного сна учащают­ся, по Киршенбергу (Kirschenberg, 1925) —во внушенном сне замедля­ются, а по мнению других авторов [Бернгейм, Левенфельд, Кронфельд (Kronfeld)], каких-либо изменений в характере пульса и дыхания не про­исходит. По данным А. Ф. Лазурско-го и Э. А. Гизе, как ускорение пуль­са и дыхания, так и замедление их (наблюдения над 11 лицами) стоит в зависимости от глубины внушен­ного сна. Наконец, по мнению Брэда (1843), Ленка (1920), А. В. Герве-ра (1925), пульс и дыхание во вну­шенном сне ускоряются. Нужно ду­мать, что такие противоречия в вы­водах могли быть обусловлены несо­вершенством применяемой ими ме­тодики исследования.

Как показали наши наблюдения «спокойной» методике усыпления при инструкции «Спать!», «Засыпай­те!» наблюдается замедление пуль­са (на 8—12 ударов в минуту) и ды­хания.

Так, А. М. Цынкин (1930), ис­следуя пульс и дыхание у 24 человек (1930) в большинстве случаев во внушенном сне (67 исследований), пришел к выводу, что в состоянии глубокого внушенного сна пульс за­медляется на 6—12 ударов в минуту,



а пр« внушенном сне слабой и средней степени на 3—7 ударов в минуту. Число дыханий у всех наблюдаемых им лиц также замедлялось на 3—6 в минуту (рис. 17), что находилось в зависимости от глубины внушенно­го сна. Замедление дыхательных экскурсий происходило за счет удли­нения паузы между вдохом и выдохом. В этих условиях дыхание стано-; вилось более равномерным и в то же время в большей или меньшей! степени поверхностным. Глубина дыхания, как показали измерения кривых, в среднем уменьшалась почти вдвое. Некоторое исключение составили двое наблюдаемых, у которых в мо­мент усыпления отмечалось учащение дыхания (так же, как и пульса);! потом оно, однако, замедлилось. Лишь в некоторых случаях частота его стала такой же, как и в бодрственном состоянии, при пониженном арте-



Рис. 17. Пульс (1) и дыхание (2) в состоянии бодрствования (а) и во внушенном сне (б). Цифры обозначают частоту пульса и дыхания в минуту.

риальном давлении. Кривая дыхания у этих исследуемых в бодрствен­ном состоянии была не всегда ровной как по ритмике, так и по глубине. ( Во внушенном сне эти колебания исчезали.

Обратимся к рассмотрению данных, полученных нами в 1928 г. при электрокардиографической регистрации состояния сердечной деятельно­сти наблюдаемых нами лиц. Приводим пример.

У исследуемой Ш., 42 лет, в бодрственном состоянии в положении лежа пульс был 62 удара в минуту, артериальное давление 135 мм рт. ст. Дается приказ «Засыпайте!» С этого момента пульс несколько уча­щается, причем если до того длительность одной сердечной волны была 0,97 секунды, то она стала равной 0,90 секунды. Однако после полного перехода в состояние внушенного сна длительность сердечной волны вер­нулась к ее прежнему значению — 0,97 секунды. В дальнейшем пульс стал замедляться: через 30 минут после усыпления — 60 ударов в мину­ту, на 40-й минуте—■ 57 ударов в минуту, артериальное давление 125 мм. Пробуждение с полной амнезией.

Эти данные говорят о том, что если при переходе из бодрственнога состояния в состояние внушенного сна пульс учащается, то во время, самого процесса усыпления он замедляется. По-видимому, это учащение нужно рассматривать как прямую реакцию непосредственно на самое внушение, в то время как состоянию внушенного сна как таковому от­вечает замедление пульса, возникающее с момента начала развития сонного торможения и в дальнейшем выражающееся еще более резко.

У одной находившейся в нашей клинике больной базедовой болез­нью в течение первых сеансов гипноза пульс замедлялся со 117 до 105 ударов в минуту, а при последующих — даже до 100 ударов (А. М. Цын-кин и Ю. Б. Грунфест). И. М. Русецкий (1930), исследуя пульс и дыха­ние, также нашел, что переход в состояние внушенного сна ведет к за­медлению ритма дыхания, быстро выравнивающегося по прекращении

сна, в то время как пульс обнаруживает более стойкую и более замет­ную тенденцию к замедлению.

Сюда могут быть отнесены произведенные Г. Я- Либерманом у 13 лиц исследования глазо-сердечного рефлекса, показавшие, что во время внушенного сна этот рефлекс усиливается почти вдвое, тогда как орто-статический сердечный рефлекс выражен в меньшей степени. При этом в положении лежа пульс во внушенном сне замедлен больше, чем в бодрственном состоянии.

Рис. 18. Изменение дыхания при переходе во внушенный сон и в состояние бодр­ствования.

Переходя к рассмотрению реакции со стороны дыхания, следует отметить, что у ряда наблюдаемых нами лиц при переходе их в состоя­ние внушенного сна наблюдалось не только замедление дыхания, но и изменение глубины дыхательных экскурсий, причем у большинства — в сторону их большей поверхностности.



Рис. 19. Изменение дыхания при переходе во внушенный сон и в состояние бодрство­вания.

/ — в начале сеанса; // — в конце сеанса.

Например, находившийся под нашим наблюдением исследуемый К-, 28 лет, в прошлом алкоголик, засыпал быстро, под влиянием одного лишь словесного сигнала: «Спать!» На рис. 18 очень демонстративно показано возникающее при этом быстрое и резкое замедление дыхания. уплощение дыхательных волн, а также быстрый подъем их при противо­положном сигнале: «Проснитесь!» На 20-й минуте внушенного сна ды­хание у исследуемого К. оказалось замедленным.

У исследуемой Ф., 27 лет, при 8-м исследовании, проведенном в сидячем положении, наблюдалась ясная картина обычного во внушен­ном сне выравнивания дыхательных волн и наряду с этим ослабление дыхания (по сравнению с дыханием в бодрственном состоянии). Верх­няя кривая (рис. 19) иллюстрирует картину дыхания перед усыплением



и в начале сна, а нижняя — в конце непрерывного длительного сна и по пробуждении. Пробуждена на 28-й минуте. Здесь, как и в первом случае, при переходе из одного состояния в другое особенно демонстра­тивна быстрая смена реакций со стороны дыхания. Это выравнивание дыхания, спокойствие и ритмичность его особенно отчетливо вырисовы­ваются на пневмограммах, записанных в течение почти Р/г-часового внушенного сна при лежачем положении наблюдаемой (рис. 20).



Рис. 20. Дыхание во внушенном сне, продолжавшемся 1 У2 часа.

На протяжении всего этого времени дыхание оставалось поверхност­ным, на уровне выдоха, и в достаточной степени ритмичным. На кривой видны нарушения глубины дыхания и его ритма, обусловленные привхо­дящими факторами — переменой положения тела, общими движениями, движениями головой, звуковыми раздражениями (случайное падение стула). В конце пневмограммы представлена картина дыхания в бодрст-венном состоянии. Видны изменения ритма дыхания, имевшие место при переходах из одного состояния в другое: наряду с изменением глубины дыхания отмечалось и замедление его.

Как пример выравнивания и замедления дыхания во время внушен­ного сна приводим наблюдение над больным Н. Дыхание в бодрствен-ном состоянии у него оказалось крайне неравномерным. Во внушенном сне дыхание замедлилось (9 в минуту) и в значительной мере выравня-лось (рис. 21).

Следует отметить, что быстрота изменения ритма дыхания происхо­дит при этом параллельно быстроте засыпания что особенно заметно

у наблюдаемой Ш. У других лиц, засыпавших не сразу, при постепенном развитии глубины внушенного снй изменения дыхательной кривой раз­вивались также постепенно.

Итак, на основании довольно большого числа наблюдений, прове­денных нами совместно с А. М. Цынкиным, можно принять, что во вну­шенном сне пульс и дыхание, как правило, замедляются, причем дыха­ние в большинстве случаев становится не только ослабленным, но и бо­лее ритмичным, т. е. выравнивается, в то время как кровяное давление при этих условиях, как правило, падает.

Исследования Я. Л. Шрайбера (1948) также показали, что при дли­тельном состоянии внушенного сна вегетативные показатели (пульс, кровяное давление, дыхание, потоотделение, уровень сахара в крови) падают, что происходит без каких-либо специальных внушений в этом направлении. ; ..

Рис. 21. Дыхание во внушенном сне у больного аффективной эпилепсией.

И. М. Виш (1959) получил аналогичные данные при исследовании сосудистых реакций и дыхания, причем те же. явления были получены им даже после введения стрихнина.

Таким образом, реакции со стороны пульса, дыхания, кровяного давления и тонуса сосудов действительно могут служить объективны­ми признаками наступившего сна, в частности внушенного. Особенно ценны в этом отношении изменения артериального давления.

Далее представляют интерес данные Р. Я. Шлифер (1930), получен­ные в нашей клинике у 6 лиц с регистрацией во внушенном сне реакции артериального давления на инъекцию адреналина. По этим данным, при введении под кожу 1 мл 1 % раствора адреналина у 4 наблюдаемых воз­никала ваготоническая реакция, а у 2 реакции со стороны кровяного давления совсем не было в противоположность симпатикотонической реакции, имевшей место у всех них в бодрственном состоянии.

Аналогичные результаты были получены И. С. Сумбаевым, а за ру­бежом— Гейлихом и Гоффом (Heilig и Hoff). Исследуя состояние веге­тативной нервной системы у лиц, находящихся в глубоком естественном сне, они обнаружили, что подкожное введение адреналина, вызывавшее значительное повышение артериального давления в состоянии бодрство­вания, в естественном сне приводило к незначительному его повышению или совершенно не меняло его. У 4 человек в глубоком внушенном сне инъекции адреналина также не вызывали повышения артериального Давления.

Столь же показательны данные исследований И. М. Виша (1953), свидетельствующие, что подкожная инъекция лечебной дозы фенамина,




[' \

'i t

сделанная во время внушенного сна, вызывает у больного пониже­ние артериального давления и замедление сердечной деятельности.

По данным Ф. П. Майорова (1948), изменения двигательной хро-наксии в неглубоком естественном сне сходны с изменениями, наступа­ющими во внушенном сне.

К этим наблюдениям нужно добавить данные рентгенографических исследований, проведенных нами совместно с рентгенологами Т. Г. Осе­тинским (1927), Н. М. Бесчинской (1931) и В. А, Плотица (1950) в отно­шении мышечного тонуса желудка во время внушенного сна.

У 16 здоровых лиц после усыпления, как правило, отмечалось рез­кое понижение тонуса желудочной мускулатуры: желудок опускался ниже, чем в бодрственном состоянии, меняя при этом свою форму (рис. 22). Вместе с тем замедлялась и эвакуация бариевой массы.

Картина гипотонического состояния желудка наблюдалась в основ­ном у всех наших исследуемых, причем эта гипотония всегда была вы­ражена довольно резко.

Понижение тонуса наблюдалось и со стороны других органов. Так, особенно бросалось в глаза изменение экскурсии куполов диафрагмы. Амплитуда их колебаний становилась меньше, что, по-видимому, было обусловлено не только влиянием коркового сонного торможения на то­нус самой диафрагмы, но и понижением дыхательной функции грудной клетки в целом.

По нашим данным (совместно сМ. Л. Линецкими А. К- Трошиным), в состоянии внушенного сна наблюдаются соответствующие изменения также со стороны выделения желудочного сока: секреция его резко уменьшается, а при более глубоком внушенном сне и полностью прекра­щается (при исследовании на тощий желудок).

О. Л. Гордон (1948), изучая у больной с фистулой желудка желу­дочную секрецию, установил, что в условиях внушенного сна возникает значительное снижение секреции. Как это выяснил Ф. И. Комаров (1953), в условиях обычного сна имеет место уменьшение и желудочной, и гепато-панкреатико-дуоденальной секреции. Таким образом, и в этом отношении явления во внушенном сне сходны с таковыми и в естествен­ном сне.

Аналогичные результаты были получены Джонстоном и Васгеймом (Johnston a. Washeim, 1928). Их исследования показывают, что состоя­ние внушенного сна приводит к временному торможению желудочной секреции, причем кривые общей кислотности и свободной соляной кислоты во время естественного и внушенного сна почти тож­дественны.

Исследования Глазера (Glaser, 1924), касающееся содержания ионов кальция в крови, показали, что как во время естественного сна, так и в условиях внушенного сна концентрация ионов кальция в крови падает пропорционально степени углубления сна.

Считаем необходимым (упомянуть также об исследованиях дерма­толога А. И. Картамышева (1942) в отношении так называемого фено­мена Мюллера, заключающегося, как известно, в том, что после внутри-кожного введения бодрствующему лицу незначительного количества молока (или раствора виноградного сахара, воды, воздуха и т. п.) наблюдается падение количества лейкоцитов в периферической крови. Ф. М. Мюллер считал, что это явление обусловлено болевым раздра­жением кожи, рефлекторно вызывающим раздражение блуждающего нерва, что и ведет к расширению сосудов в области п. splanchnici и уве-"«tTouuin r ней количества лейкоцитов, за счет-чего в периферических

F.::. 22. Рентгенограмма же­лудка, с — а бодрственном состоянии;





Рис. 22. Рентгенограмма же

Изучая механизм данного феномена у 22 больных с заболеванием кожи в (условиях внушенного сна и проделав 311 исследование, А. И. Кар-тамышев установил, что при этом феномен Мюллера отсутствует. А. И. Картамышев пришел к выводу, что в феномене Мюллера имеет значение не болевое раздражение, которое он устранял соответству­ющим внушением, а само состояние глубокого внушенного сна, в кото­ром делалась инъекция. У тех же больных по прекращении внушенного сна феномен Мюллера получался снова. Отсюда автор делает правиль­ный вывод, что этот феномен может быть обусловлен сдвигами в состоя­нии вегетативной нервной системы, связанными с самим состоянием вну­шенного сна.

В 1927 г. нами совместно с А. В. Репревым была проделана проба кожно-гальванического рефлекса в бодрственном состоянии наблюдае­мых и в состоянии внушенного сна, показавшая, что и с этой стороны могут быть получены объективные доказательства в пользу происходя­щих в организме изменений. Действительно, исследованиями, проделан­ными в последнее время Ю. А. Поворинским, установлено, что при дей­ствии снотворных, при самостоятельном засыпании или же при погруже­нии во внушенный сон колебания кожно-гальванического рефлекса становятся незначительными и более или менее однообразными по своему характеру. Пробуждение же во всех случаях вызывает быстрое измене­ние характера этого рефлекса, сопровождающееся колебаниями его величины.

А. И. Маренина (1952 а) проводила гальванометрическое исследо­вание потоотделения (по модифицированному ею методу Подерни) в условиях «эк естественного, так и внушенного сна. Она установила, что в обоих случаях при засыпании потоотделение уменьшается, доходя при глубоком сне до наиболее низкого уровня. Во внушенном сне секреция пота снижается тем больше, чем глубже состояние внушенного сна. По ее же данным, как во внушенном, так и в естественном сне характер электрической активности коры мозга совпадает (1952 6).

Н. Г. Безюк (1953), проводя у больных с кожными заболеваниями исследования электрической активности головного мозга, показал, что во внушенном сне происходит полное угасание альфа-ритма, или же уменьшение его частоты и амплитуды (по сравнению с бодрственным состоянием). При лобном отведении альфа-ритм исчезает быстро, одно­временно с чем снижается частота и амплитуда бета-ритма. По пробуж­дении альфа-ритм появляется с большими амплитудами, учащается и бета-ритм. Через 8—10 секунд после пробуждения электрическая актив­ность мозга приобретает характер, обычный для бодрственного со­стояния. Важно выяснить картину вегетативных реакций при различной глубине внушенного сна. Мы уже видели, что глубина внушенного сна не остается без влияния на глубину дыхания. Так, на рис. 9 и 11 нами были приведены кривые, полученные при углублении внушенного сна путем соответствующего словесного внушения, причем параллельно с другими объективными признаками углубления сна име­ло место также уплощение дыхательной кривой.

Аналогичная картина отмечалась, когда сон исследумой Ш. был неглубок. Глубина дыхания уменьшалась у нее в среднем веего лишь вдвое (рис. 23). На этот раз исследуемая Ш., всегда засыпавш ая быстро и быстро впадавшая в состояние глубокого сна, спала неглубоко. По ее заявлению, она лишь «глубоко дремала» и иногда даже смутно улавли­вала все происходившее в лаборатории. При этом и артериальное давле­ние у нее упало на 5, а не на 110 делений, как это наблюдалось, при глу­боком внушенном сне.

По-видимому, степень падения артериального давления действи­тельно могла служить объективным критерием глубины сна. Так, в 1ря-де случаев с полной очевидностью проявлялся параллелизм этих явле­ний: чем ниже при процессе развития сна падало артериальное дав­ление, тем поверхностнее было и дыхание (независимо от способа усы­пления). В пользу наличия постоянной связи между глубиной сна и глубиной дыхания могла говорить также постепенность уменьшения амплитуды кривой дыхания в период засыпания. Таким образом, кривая дыхания может служить также показателем скорости засыпания. Более детальные исследования А. М. Цынкина (1930) подтверждают, что ар­териальное давление и глубина дыхания находятся в обратном отноше­нии к глубине внушенного сна. При этом чем медленнее происходит засыпание, тем медленее падает артериальное давление.



Рис. 23. Дыхание в условиях позерхностного внушенного сна.

На основании этих данных мы с полной уверенностью можем гово­рить о том, что с (углублением внушенного сна дыхание и пульс замедляются, причем у большинства наблюдаемых лиц дыхание становится более поверхностным. Однако могут быть индиви­дуальные отступления от этого общего положения, что отмечается, как известно, и во время естественного сна, когда с углублением сна может встречаться даже своеобразный чейн-стоксоподобный тип дыхания.

Особенно отчетливо иллюстрируют сказанное, кривые дыхания ис­следуемого М., 45 лет (рис. 24). Из них видно, что до усыпления дыха­ние у исследуемого М. было довольно глубоким. По мере внушения бо­лее глубокого сна глубина дыхания постепенно уменьшалась. Чрезвы­чайно интересна в данном случае картина изменения высоты дыхатель­ных волн, относящаяся к моменту словесного внушения: «Спите, как ночью!», что, по-видимому, явилось условнорефлекторным воспроизве­дением картины перехода к режиму дыхания, возникающего во время естественного ночного сна.

Подметив это явление и зная, что исследуемый, будучи охотникам, привык просыпаться на рассвете, мы сделали ему соответствующее вну­шение: «Вы спите, как на рассвете!». Если присмотреться к пневмограм-ме (рис. 25), можно подметить известные изменения в глубине дыха­ния: оно сделалось менее поверхностным.

О возможности такой именно условнорефлекторной связи говорит следующее наблюдение, сделанное нами совместно с А. Н. Мацкевич: стремясь приблизить условия внушенного сна к состоянию естественного ночного сна, мы сделали исследуемой Ш., погруженной в гипнотический сон, внушение: «Теперь 3 часа ночи, и вы спите так же крепко, как в этот ночной'час!» Мы тотчас же заметили, что артериальное давление упало

на 10мм больше против обычного его падения во внушенном сне. Таким образом, как в данном, так и в предыдущем случаях возник условный сонный рефлекс на определенное время ночи.

Из всего этого следует, что картина изменений со стороны ряда вегетативных показателей, имеющая место при переходе в состояние внушенного сна, с углублением этого сна претерпевает аналогичные даль­нейшие изменения, параллельные изменению глубины внушенного сна.



Рис. 24. Дыхание медленно засыпающего исследуемого. Наиболее заметное измене­ние дыхания произошло после сделанного внушения: «Спите, как ночью!».

Нам кажется, что приведенные данные вполне достаточны для утверждения, что переход в состояние внушенного сна влечет за собой картину общего вегетативного сдвига в сторону ваготонии, тем более, что в этих условиях наблюдаются и другие симптомы этого сдвига —



Зис. 25. Изменение дыхания при переходе сна в более поверхностный после сделан­ного внушения: «Спите, как на рассвете!».

сужение зрачков, гипотония поперечнополосатой мускулатуры, мягкого неба и т. п. (рис. 26), а также желудочной мускулатуры (рис. 22, б).

Рассмотрим явления и состояния, в равной мере связанные как с естественным, так и с внушенным сном. Из повседневных наблюдений хорошо известно, что спящий может реагировать на некоторые внешние раздражения, причем глубину его сна обычно принято определять имен­но по величине реакции его на раздражения той или иной силы. Таким образом, спящий не теряет связи с внешним миром и так или иначе реагирует на раздражения. В противном случае его невозможно было бы вывести из глубокого сна, пока он сам не проснется. В связи с этим представлял интерес вопрос о возможности таких же реакций и у лиц, находящихся во внушенном сне.

В поставленных для этой цели ориентировочных исследованиях мы пользовались различного рода раздражителями, усыпляя исследуемого

лишь приказом: «Засыпайте!», «Спите!», т. е. без каких бы то ни было других внушений, могущих повлиять на глубину сна или на характер возникающих в организме реакций. При этом мы применяли звуковые раздражители небольшой интенсивности. Все это не вызывало измене­ния кривой дыхания у наблюдаемого нами лица, находящегося в состоя­нии внушенного сна. Но более сильные звуковые раздражения, в виде хлопанья в ладоши над самым ухом или сильного стука, не пробуждая спящего, уже вызывали реакцию со стороны его дыхания (рис. 9).

Так, у исследуемой Ш. в состоянии внушенного сна при изменившем­ся дыхании и пульсе, падении артериального давления на 10 делений и постгипнотической амнезии, т. е. при всех объективных признаках вну­шенного сна, реакции на звуковые раздражители определенной силы со стороны дыхания и кровяного давления сохранились, что наблюдалось нами и у других лиц. Таким образом, с этой стороны в условиях внушен­ного сна мы видели то же, что и в условиях естественного сна.

Рис. 26. Дыхание в глубоком внушенном сне.

Далее многие авторы отмечают, что лица, находящиеся в состоянии внушенного сна, иногда видят сновидения. Нам и нашим сотрудникам это явление нередко приходилось наблюдать, причем возникновение сновидения не нарушало установившегося изолированного раппорта, т. е. реагирования только на слова усыпившего.

Так, сновидение исследуемого М., имевшее место во время вну­шенного сна, сопровождалось нарушением характера дыхания и его рит­ма (рис. 25). Так как исследуемый М. после пробуждения не мог вос­произвести содержание виденного им сновидения, нами было сделано повторное легкое усыпление, в котором путем словесного отчета было вскрыто содержание этого сновидения: исследуемый М. видел летящих вальдшнепов (он любитель-охотник и беседа о вальдшнепах имела ме­сто часа за три до начала исследования).

Надо сказать, что старым гипнологам путем различного рода раз­дражений, наносимых на периферические рецепторы, удавалось искусст­венно вызывать в состоянии гипноза сновидения. У многих исследуемых нам также удавалось вызывать сновидения в состоянии внушенного сна искусственно, например путем звуковых раздражений, сдавливания ко­нечностей, давления в области надплечий, путем кругового проведения тупым предметом по кожной поверхности и т. п. При этом у каждого из исследуемых развивалось сновидение соответствующего содержания, о чем можно было аудить как но внешним реакциям во время внушенного сна, так и по рассказам самих исследуемых после пробуждения. Иногда они делились с нами содержанием своих сновидений без соответствую­щих наводящих вопросов. Таким же способом, без внушения их содер­жания, сновидения вызывались А. К. Ленцем (1927), а в последнее вре

по более усовершенствованной методике И.Е.Вольпертом-

---- тл с Ппппоптпч MQF>9'(



Приводим случай, сообщенный нашим сотрудником С. М. Нейме-ром, когда сновидение было обусловлено звуковым раздражителем. Работая на Горловском руднике и проводя психотерапию больной, стра­давшей тяжелым неврозом, автор однажды усыпил ее в амбулатории рудника. Во время гипнотического сна в соседнем дворе раздался силь­ный гудок, за ним другой. Во время второго гудка больная, не открывая глаз, вздрогнула и привстала, воскликнув: «Ой, боже!» Соответствую­щим словесным внушением она была успокоена. При этом путем рас­спроса, проведенного во внушенном сне, было выяснено, что во время первого гудка больной приснилось, что она находится на железно­дорожной станции и выходит из вагона на платформу, а во время вто­рого лудка, •— что она попадает под приближающийся по соседнему пу­ти паровоз.

Как известно, генетическая связь между содержанием сновидения и внешними раздражителями (всех органов чувств) установлена многи­ми исследователями — Мори (Могу), Санте де Санктис (Sante de Sanctis), Грегори (Gregory) и др.1. Поэтому на кору мозга спящего можно воздействовать словесным раздражением во время естествен­ного сна, предопределяя таким путем содержание сновидения и его характер.

Имеются указания, что в некоторых случаях внушения можно про­изводить также в естественном сне, причем они реализуются после про­буждения [Дж. Джексон, 1926; Шильдер (Schilder), 1928; Шульц (Schultz), I1925]. Нужно сказать, что у людей, привычных к гипнозу, во время их естественного сна можно вызвать те же реакции на слова ис­следующего, что и во время внушенного сна. О таком сохранении рап­порта в естественном сне, отмечаемом старыми гипнологами, говорят и наши наблюдения.

Так, в нашей клинике больной в условиях гипносуггестивной тера­пии исполнял в ночном сне внушения лечившего его врача (наблюдение П. Л. Крючковича). Некоторые гипнологи, например Веттерстранд (1893), производили внушения также в естественном сне.

Один из наших исследуемых, К-, 63 лет, обратил наше внимание на следующее весьма часто наблюдавшееся им явление: ему нередко прихо­дилось засыпать в крупу своей семьи, когда жена читала детям вслух. Мало интересуясь чтением, он всегда засыпал в начале чтения и спал, обычно с храпом, 30—40 минут. Если во время его сна чтение продол­жалось, то все прочитаное им усваивалось.

Есть основание думать, что в данном случае возникла условнореф-лекторная связь при переходном (фазовом) состоянии коры мозга (в порядке «естественного раппорта»). Подобного рода явления не должны игнорироваться. Более того, основываясь на этих данных, мы должны предостеречь взрослых от громких бесед в комнате, где спят дети, так как спящие не лишены способности восприятия во сне, ,как это имело место у описанного нами исследуемого.

Далее, как отмечается многими авторами, во время длительного пребывания во внушенном сне у исследуемого нередко появляются дви­гательные реакции, как в обычном сне (вздохи, перемена поло­жения тела, похрапывание, различного рода голосовые реакции и пр.), обусловливаемые, очевидно, раздражителями эндо- или экзогенного по­рядка. Дневной внушенный сон сопровождается большим количеством двигательных реакций, чем ночной, что может быть поставлено в связь с большей глубиной торможения во время ночного сна.