Geum.ru

Статья посвящена анализу трансформаций культурной сферы и ее репрезентации в теории постиндустриального общества

Вид материалаСтатья

Содержание


Дихотомия «массовая-элитарная» культуры
Либеральная (пессимистическая) концепция
Демократическая (оптимистическая) концепция
Траектории культурных сдвигов в работах постиндустриалистов.
Проблема ценностей и идентичности человека в современном мире.
The cultural sphere in the postindustrial society
Подобный материал:

УДК 101.11:316

Культурная сфера в постиндустриальном обществе



Базыкин Денис Викторович

старший преподаватель кафедры философии ФГОУ ВПО «Пермская государственная сельскохозяйственная академия им. И.Д.Прянишникова (г. Пермь, ул.Петропавловская (Коммунистическая), 23), bazykin1@yandex.ru


Статья посвящена анализу трансформаций культурной сферы и ее репрезентации в теории постиндустриального общества.


Последняя четверть XX в. ознаменовалась в западных странах существенной трансформацией сферы культуры, колоссальным ростом ее значения в жизнедеятельности общества. Поэтому проблемы культуры активно включаются в контекст социально-философских и политических теорий, становятся полем размышления о человеке и обществе, тенденциях и перспективах общественно-исторического развития.

Тем не менее, культурные изменения рассматриваются обществоведами весьма неоднозначно. Стержнем концептуальной дискуссии в западной социологии и культурологи относительно факторов динамики сферы культуры был анализ взаимодействия массовой и элитарной культур в социуме.

Дихотомия «массовая-элитарная» культуры. К середине XX в. в центре исследования социологов и культурологов (Х.Ортега-и-Гассет, Г.Лебон, Д.Рисмен, Э.Шилз, Г.Блумер) оказался феномен «массового (индустриального) общества» – реальной социальной, технологической, политической, экономической и культурной практики, формирующейся на основе массовых производства, потребления, культуры. Применительно к нему исследователи выделяли две тенденции возможного развития общества, закрепленные в соответствующих концепциях.

Либеральная (пессимистическая) концепция (Ч.Р.Миллс, Д.Рисмен) исходила из абсолютизации различия между элитарной и массовой культурами и опиралась на приоритет первой. Теоретики опирались на традиции просветительской идеологии, в соответствии с которыми просвещенная элита «осчастливливает» массу, неся ей культуру. Представители консервативно-аристократического варианта теорий элитарной культуры добавляли, что при передаче от элиты к массе культура профанируется, «омассовляется», теряет свою «подлинность» и что поэтому цель элиты – просвещая массу, не опускаться до нее, сохраняя эзотеричность, исключительность высокой культуры.

Поэтому теоретики данного направления представляли «массовизацию» как неизбежное зло, развращающую массу людей с помощью эзотерических ценностей и манипуляций со стороны элиты. С позиций указанных мыслителей современное «массовое общество» растаптывает культурное наследие, отвергает высокие традиции элитарной культуры, ибо в этом обществе элита утрачивает свой авторитет. Массовая культура рассматривается с этих позиций как подмена культуры.

Демократическая (оптимистическая) концепция (Д.Белл, З.Бауман. С.Липсет, Э.Шилз Г.Селдез, Д. Уайт) рассматривает массовизацию культуры как разрыв узды, сковывающей массы в традиционном обществе, а саму массовую культуру как своего рода надстройку над «массовой социальной структурой». Эффективное развитие экономики обеспечивает рост массового производства и потребления. Правовое государство и гражданское общество обеспечивают права человека и механизмы самоуправления общественных и политических структур. При этом политика рассматривается не как отношение классов, а как технология управления.

Представители данного подхода сводили феномен масскульта к психологической предрасположенности индивидов. Между человеческой индивидуальностью, массовой культурой и «культурой вообще», с их точки зрения, существует недостаточно изученная, сложно опосредованная связь. Так что сама по себе массовая куль­тура - явление «положительное», в ней много полезного и, более того, содержательного: она просвещает, развлекает и услаждает, и винить ее в социальных аномалиях неправомерно

В 1970-80-х годах культурологическая дискуссия о соотношении типов общественного сознания в современном обществе сдвигается от проклятий в адрес «масскульта», преобладавших в литературе 1950-60-х годов (Д.Макдональд, Э.Фромм и др.) в сторону его апологии, признания конвергенции массовой и элитарной культур. Ряд социологов указывали на условность деления культуры на элитарную и «массовую», о подвижности границ той и другой. Получающий распространение в интеллектуальной среде в эти годы постмодернизм также ищет пути преодоления разрыва между элитарной и «массовой» культурами.

В этот период складывается новое культурологическое движение, в русле которого рождаются широкий спектр реформистских проектов преобразования общества посредством культурного обновления – от леворадикальных концепций «создания контркультуры», «революции с помощью сознания», «культурной революции» до консервативно-романтических утопий, которые противопоставляют динамическим принципам «прометеевой» научно-технической цивилизации традиционную «духовную культуру», усматривают в кризисе современного общества симптомы возвращения цивилизации к донаучному, дотехническому способу жизнестроения.

Теоретики отмечают, что устойчивое и динамичное развитие сферы культуры в западных странах, массовизация культуры опирается на быстро растущий спрос на продукты культурного назначения со стороны общества вследствие повышения духовных и эстетических запросов населения по мере роста уровня его жизни и образования.

Дж.Нэсбитт и П.Эбурдин связывают культурные изменения с демократизации элитарной культуры, ренессансом изобразительных искусств, поэзии, танца, театра и музыки во всем цивилизованном мире. «…Повсюду, где нашла распространение процветающая информационная экономика, за этим процессом следовала необходимость пересмотреть смысл жизни с помощью искусства» [13, с.70].

Попытка теоретического осмысления новой социально-культурной ситуации предпринимается и теоретиками мэйнстримовой в этот период социально экономической концепции – постиндустриализма. Если прежде в технократических теориях культура считалась простой «функцией» технологического развития и как таковая выпадала из сферы анализа, то работы первых теоретиков постиндустриализма отличает повысившееся внимание к культурно-историческим и ценностно-духовным факторам.

Траектории культурных сдвигов в работах постиндустриалистов. Анализ культурной сферы зарождающегося общества Д.Белл предпринял в отдельной работе – «Культурные противоречия капитализма». Культурная сфера рассматривается им в качестве важнейшего источника структурированности социального целого [2, p. XL]

Для социолога, отмечал Белл, наиболее сложной из всех проблем является отношение между социоэкономической структурой цивилизации и культурой. Поэтому всем своем плюрализме американский социолог отдает культуре предпочтение по сравнению с другими сферами [4], как непосредственно связанной с «ценностями и моральными идеями». Культура – самая динамичная и, в конечном счете, «самая решающая сфера». «Отсутствие глубоко укорененной системы моральных убеждений, – полагает Белл, – и есть культурное противоречие общества, фундаментальная угроза его выживанию» [2, p. XL].

В культурном анализе «постиндустриального общества» Белл ассимилирует совершенно различные понятия и формулы культурологических теорий, при этом он придерживается главного концептуального стержня веберовской трактовки культуры как мира символов, мифов, посредством которых чело­век приобщается к трансцендентному, идею культуррелигиозного возрождения.

Одной из основных примет последних десятилетий Д.Белл считает автономизацию культуры, ее доминирование над экономикой: начиная с середины нашего столетия «культура завладела инициативой в деле инициации перемен, в то время как экономика оказалась вынужденной удовлетворять все появляющиеся новые желания» [2, p.33]. В современных условиях культура обретает особую роль благодаря своей направленности в будущее, поскольку «игра воображения художника предвосхищает... социальную реальность завтрашнего дня» [2, p.35].

В своей новой работе ученый вынужден констатировать кризис и своего рода дисфункцию американского общества. «Западное общество, – отмечает Белл, – сотрясается движениями протеста, ширится недовольство среди интеллигенции, отчуждение молодежи [цит. по: 8,с.164.].

Д.Белл представил оптимистический вариант доктрины массового общества [10], согласно которому в постиндустриальном обществе происходит сближение элитарной и «массовой» культур благодаря «демократизации» элитарной культуры, долгое время бывшей эзотерической и эстетствующей, а ныне яко­бы превратившейся в культуру, ориентированную на широ­кие круги образованной публики, порожденной научно-тех­нической революцией. «...Культура − все то, что когда-то составляло исключительное достояние высших классов, − распространяется теперь на всех» [1,p. 20-23]. Критическое отношение к культуре как продукту массового общества, основанного на экономическом, политическом и социальном отчуждении и порождающего специфического субъекта культуры − «человека-локатора» (Д.Рисмен), «одномерного человека» (Г.Маркузе), «самоотчужденной личности» (Э.Фромм), в постиндустриальных концепциях сменилось достаточно лояльным ее восприятием.

Модернизм, согласно Беллу, переродился в постмодернизм. Модернизм был «чисто элитарен», ориентирован на узкопрофессиональные круги приобщенных к «святому таинству» искусства, а постмодернизм «демократичнее», он готов считать субъектами творческой активности «все большее число людей»; в модернизме были элементы оппозиционности, постмодернизм же вполне функционален по отношению к существующей социальной структуре, поворачиваясь от чисто эстетических к более массовым формам человеческой деятельности. Если в своих первых, «классических» формах модернизм рассматривал действительность через эстетическую призму, считал искусство единственной формой самореализации личности, то постмодернизм выходит за рамки «чистого искусства», захватывая другие формы общественного сознания, включая политику, правосознание, религию.

Исследователь указывает на распространение новых ценностей и ориентиров, формирование нового, в большей мере интравертного, нежели непосредственно обусловленного внешней средой, стиля жизни. Он считает, что культурные ценности должны базироваться на эстетических и моральных устоях, на неких традициях, продолжающихся от эпохи к эпохе и в этом отношении несущих элементы преемственности и даже инертности. Д.Белл выступает последовательным противником постмодернистских тенденций, отмечая их нигилистический характер [2, pp. 15, 40, 41]. Он полагает, что уже сама эпоха модерна в значительной мере определила подрыв прежних культурных форм, «кризис ценностей».

В западной культуре, по мнению Белла, в последние сто лет осевой нитью являлся «модернизм» с его атаками на традиции и существующие институты».

Модернизм ученый связывает с появлением в буржуазном обществе фигуры свободного художника: «В развитии культуры этот поиск независимости, желание быть свободным не только от патрона, но и от всех условностей, находит свое выражение в модернизме и как его крайняя форма в идее ничем не ограниченного Я» [2, p. 16].

1960-е гг. стали периодом расцвета враждебной культуры, которая полностью вытеснила буржуазную культуру со сцены. Враждебная культура зародилась как протест против перенесения буржуазным обществом ценностей, господствовавших в экономической сфере, на остальные сферы жизнедеятельности общества. Протестантская этика, будучи этикой господствующего класса, осуждала всяческие попытки самореализации индивида, предпринятые им не в экономической сфере. Тот аскетизм, самоограничение, которые были необходимы в период зарождения капитализма в сфере профессиональной деятельности, были строго предписаны и в остальной жизни. Все чувства, кроме чувств, связанных с удовлетворением работой, положением, предпринимательским успехом, были осуждены. Враждебная культура выступила против аскетического образа жизни, была построена на защите возможности самореализации, самовыражения индивида.

«Модернистская культура – это культура исключительно личности, неограниченного самовыражения. Ее центр – Я, ее границы определены идентичностью» [2, p.132]. Интеллектуалы попытались создать новый стиль жизни, новую чувственность, основанную на прямо противоположных принципах, чем буржуазная мораль.

Враждебная культура выступила с отвержением пуританской этики и капиталистических ценностей: работы, честолюбия, дисциплины,– противопоставив им противоположные.

По мнению Белла, «отправной точкой в понимании культуры является не человеческая природа (как считали греки), не человеческая история (как у Гегеля и Маркса), а человеческая трудность: тот факт, что человек «заброшен» в мир (у кого спрашивали, рождаться ли ему?), начинает осознавать эту ситуацию и некоторые ответы – истинное свойство культуры – и нащупывает свой путь обратно к вопросам, чтобы проверить их смысл для себя» [2, p.333]. Каков бы ни был прогресс человека в технико-инструментальной сфере, продолжает автор, вопросы, порождаемые «экзистенциальной агонией человеческих существ», остаются всегда: могут меняться лишь ответы на них.

Согласно Беллу, к культуре как сфере вечных философ­ских вопросов неприменимо понятие прогресса, она «чужда какому бы то ни было историзму». В отличие от технико-экономической сферы в культуре отсутствует какой-либо определенный принцип изменения. История культуры – это лишь «вариации в мифе, философии, символах и стилях», круговорот эстетических форм, в которых осуществляется бесконечный поиск ответов на вечные вопросы человеческого существования. Рассмотрение динамики социального развития подводит его к выводу, что в истории происходит постоянное возобновление «экзистенциальных проблем»: «встреча со смертью, природа подчинения и обязанностей, характер трагедии, выявление смелости, искупительность любви или общения». Поскольку каждому поколению приходится вновь встречаться с этими проблемами, в куль­туре нет накопления, в ней происходят постоянные «возвраты» к этим экзистенциальным темам.

Как отмечает Э.Н. Деменчонок, Белл неоправданно сужает сферу культуры, ограничивая экзистенциальным содержанием [8, с. 240]. Американский социолог определяет культуру как «сферу символических форм», а затем еще более су­жает ее до «арены экспрессивного символизма: тех усилий в живописи, поэзии и литературе или внутри религиозных форм литании, литургии и ритуала, посредством которых пытаются выяснить и выразить смысл человеческого суще­ствования в какой-либо образной форме» [3, p. 332].

Ядром культуры, наиболее аутентичным ее экзистенциальному содержанию, Белл признает религию. По его мысли между религией и культурой существуют сложные и тонкие взаимосвязи: «Культура, когда она выступала в единстве с религией, – убежден Белл, – судила о настоящем исходя из прошлого, обеспечивая непрерывную связь того и другого в традиции. Двумя этими способами религия определяла каркас западной культуры на протяжении всей ее истории». В истории европейского мира, согласно Беллу, постоянно выявляла себя сложная диалектика «высвобождения» и «сдерживания». Истоки первой идеи («высвобождения») он усматривает в дионисийских празднествах, вакхических пирах, сатурналиях. Раскрепощенность проповедовали гностические секты I и II вв. н. э. Что касается «исторических религий» Запада, в особенности ветхозаветной, то они, напротив, направлялись идеей «сдерживания».

Если религия ограничивала моральными нормами проявления эстетических импульсов, то модернистская культура выступила за «автономию эстетического», за принцип «все должно быть исследовано, все должно быть дозволено». Самодержавие «я» составляет важнейшее требование модернизма. Реализация же данного принципа, по мысли Белла, означает разрыв моральных связей, скрепляющих общество.

Поэтому постиндустриальное общество вернет человеку утраченные им эмоциональные состояния, их первородство, снимет те искажения внутренней жизни людей, которые вызваны развитием техники, только при условии возврата к некой концепции религии.

По мнению Э.Тоффлера массовая культура в постиндустриальном обществе продолжает существовать как уникальный механизм, обладающей компенсаторной и рекреативной активностью, удовлетворяя нужды значительной части общества. Однако, она перестает быть единственной культурой, которая удерживает монополию на массовое сознание. Элитарная же культура начинает выполнять роль культурного образца и занимает в иерархии ценностей достойное место. Такой феномен Тоффлер обозначает как «индивидуализация личности» и «демассификация культуры». Специфику нового содержания культуры автор связывает с экспансией, насыщением массового сознания информацией.

Тоффлер отмечает, что в грядущем обществе образы и ассоциации, создающие «ментальную модель действительности» формируются посредством преобразования информации. В традиционном обществе, по мысли автора, сообщений, насыщенных информацией, было мало, «вторая волна» предложила обществу новое средство социализации – средства массовой коммуникации, чья энергия «текла по региональным, этническим,, племенным каналам, стандартизируя образы, бытующие в обществе» [17, с.265]. Тип культуры «третьей волны» Тоффлер обозначает как «клипкультура», которая формирует такие уникальные формы восприятия, как «зэппинг» – конструируемый ментальный новый образ, состоящий из обрывков информации и осколков впечатлений, не требующий подключения воображения, рефлексии, осмысления

В результате процессов развеществления, протекающих в постиндустриальном обществе человек оказывается погружен в новую культурную среду, состоящую из симуляций и коммуникаций, где «…коммуникация определяет формирование культуры», а СМИ – «метафоры которые создают ее содержание» – исторически сложившиеся системы верований и кодов [9, с.315].

Канадский культуролог Г.Маклуэн в разработанной им теории коммуникаций утверждал, что характер современного общества формируется во многом средствами массовой коммуникации, а массовая культура приобщает человека к духовным ценностям. В «глобальной деревне» с помощью электронной коммуникации организуется свободное общение людей. Канадский ученый выделил и описал три типа трансляции культурно-исторического опыта: дописьменный, книжный (галактика Гутенберга) и электронный. Автор считает, что развитие коммуникативных средств определяет как общий характер культуры, так и смену исторических эпох. В эпоху племенных культур общение людей было ограничено рамками устной речи и мифологическим мышлением, придававшим миру целостность, но вместе с тем локальность и замкнутость. На втором этапе развития коммуникативных процессов, связанном с появлением письменности, изменился и тип коммуникации – единство значений и знаний, их организация в целостной системе письменного языка, нацеленная и надежная, устраняли в нем разногласия, расхождения в отношении к нормам и ценностям, что укрепляло консолидацию человеческих сообществ. Введение письменности способствовало решению сразу двух задач: 1) оно служило надежному сохранению прошлого опыта, значений, знаний и представлений; 2) возникла возможность принятия новых элементов, хотя бы путем дополнения к прежнему тексту или иной интерпретации старого, которая также может фиксироваться новом тексте. В итоге общество получило мощное оружие введения в оборот новых значений, образов и ориентации, что обеспечило интенсивную работу по развитию художественной литературы и научных знаний.

Третий этап усложнения и обогащения коммуникационных взаимодействий, согласно Маклуэну, начался изобретением И. Гутенбергом в XV в. печатного станка, что привело к торжеству визуального восприятия, формированию национальных языков и государств, а это сопровождалось распространением рационализма.

Новым этапом в коммуникативных процессах, утверждал Г.Маклуэн, стало широкое распространение современных аудиовизуальных средств коммуникации, которые радикально преобразуют саму среду, в которой живет и общается современное человечество, резко расширяют масштабы и интенсивность его коммуникационных связей со всем миром.

М.Кастельс анализирует культуру в русле подхода М.Маклюэна, используя современные наблюдения за развитием средств коммуникации. Автор указывает на формирование новой социокультурной системы – мультимедийной, – рожденной в итоге интеграции письменных, устных и аудиовизуальных способов человеческой коммуникации и характеризующейся высоким интерактивным потенциалом. Иными словами, формируются супертекст и метаязык. Мультимедиа распространяет область электронных коммуникаций на все сферы жизни – от дома до работы, от школ до больниц, от развлечений до путешествий. Новая электронная коммуникационная система начала формироваться во второй половине 1990-х гг. из слияния глобализованных и ориентированных на индивидуальные заказы СМИ и компьютерной коммуникации.

Систему средств массовой информации, существовавшую до 1980-х годов Кастельс называет «галактикой Маклюэна» или эпохой однонаправленной коммуникации, далее происходит сдвиг в сторону диверсификации сообщений и выражений в СМИ и в рамках сетевой компьютерной коммуникации, сдвиг в сторону интерактивности.

М.Кастельс выделяет несколько характеристик социальной/культурной структуры мультимедиа. Прежде всего, по его мнению, это широкая социальная и культурная дифференциация, ведущая к сегментации пользователей/зрителей, читателей/слушателей. Решающими в использовании взаимодействия для блага каждого пользователя будут культурные/образовательные различия. Унифицирующая культурная власть массового телевидения (от которого в прошлом уклонялась только маленькая культурная элита) заменяется теперь социально стратифицированной дифференциацией, ведущей к сосуществованию культуры настроенных СМИ и интерактивной электронной коммуникационной сети общин. Новую культуру, которая рождается под воздействием новой коммуникационной системы, М.Кастельс называет «культурой реальной виртуальности»

По определению М.Кастельса, система, которая в противоположность историческому опыту прошлого создает реальную виртуальность, суть «система, в которой сама реальность (т.е. материальное/символическое существование людей) полностью схвачена, полностью погружена в виртуальные образы, в выдуманный мир, мир, в котором внешние отображения находятся не просто на экране, через который передается опыт, но сами становятся опытом» [9, с.386].

Новая коммуникационная система также радикально трансформирует пространство и время, фундаментальные измерения человеческой жизни. Материальный фундамент новой культуры есть пространство потоков и вневременное время.

Кастельс также делает вывод, что в рамках постиндустриального общества массовая культура как социокультурный феномен продолжает существовать и развивается даже более активно, чем это было возможно в индустриальную эпоху. Массовая культура существует в виде индустрии развлечений, а также во многих областях, связанных со стандартизированным мышлением.

Тем самым, социологи, признающие процессы конвергенции элитарной и массовой культуры, так или иначе, признавали за массовыми коммуникациями, одновременно «тиражирующими» и профанирующими культуру, центральную роль в этом процессе.

Проблема ценностей и идентичности человека в современном мире. Целый ряд авторов постиндустриального толка, продолжая аксиологический подход Белла, акцентирует особое внимание на исследования трансформации ценностей, указывая на сдвиг от материально-утилитарных в сторону постматериалистических ценностей.

По мнению Р. Инглегарта, постиндустриальное общество – такое общество, которое сосредоточено не на производстве материальных товаров, а на коммуникации и обработке информации. Человека, разделяющего постматериалистические ценности, можно представить как «ищущего себя», заинтересованного в постоянном саморазвитии и «психологическом комфорте». В основе постматериалистических ценностей, по мнению Инглегарта, лежит чувство «экзистенциальной безопасности», защищенности, уверенности в завтрашнем дне [].

Начиная с середины 80-х гг. XX в., предпринимались попытки обобщить ранее выдвинутые теоретические положения. В частности, в научный оборот введено понятие «экспрессивизма», который «включает... такие ценности, как творчество, автономность, отсутствие контроля, приоритет самовыражения перед социальным статусом, поиск внутреннего удовлетворения, стремление к новому опыту, тяготение к общности, принятие участия в процессе выработки решений, жажда поиска, близость к природе, совершенствование самого себя и внутренний рост». Индивидуальное достоинство, самосознание и самореализация, внутренний рост, творчество становятся первостепенными целями постиндустриального общества [4, p.175].

В постиндустриальном и информационном обществе, по сравнению с индустриальным обществом изменяется значение и роль личности, происходит перестройка механизмов ее социокультурной идентификации. Складывается, в отличие от человека индустриального общества «многомерный» человек, «метакультурная индивидуальность», проявляющая себя в способности к отказу от привычных матриц поведения и восприятия, в выходе за рамки привычного видения мира. С одной стороны, данный тезис очень близок к марксистскому идеалу всесторонне развитого человека. С другой стороны, исследователи отмечают, результатом процессов индивидуализации в западном постиндустриальном обществе (З.Бауман, У.Бек, Л.Дюмон, Г.С. Кнабе, С.П. Левицкий) складывание обществу фрагментированной и множественной идентичности, особый, и, одновременно, символически универсальный мультикультуральный, мультиобщинный тип личности, ориентированный на признание различий – расовых, этнических, национальных, половых [11].

Авторы при этом указывают на негативную сторону эмансипации человека из предзаданных ролей, прежде фиксированных и определенных социумом: тотальный индивидуа­лизм вплоть до нарциссизма, кризис идентичностей в условиях осознания множественности сосуществующих идентичностей, утрата человеком фундаментальных смысложизненных ориентаций и ценностей.

По мнению Г.В. Скорика, целесообразнее говорить не об индивидуализации, социальной приватизации, а об атомизации общества, которая в условиях информатизации приобретает транссоциальный характер, т.е. пронизывает все его структуры и сферы реализации [15, с.53]. «В потенциале такая тенденция ведет к разрушению общества как комплекса неформализованных общественных связей, основанных на взаимопомощи» [7]. Многие исследователи отмечают деформацию баланса «общинное – индивидуальное» в сторону индивидуального, угасание надындивидуальных ценностей (нации, солидарности, равенства) в современной структуре ценностных установок социума, размывании базовых связей личности: межличностных, семейных.

Мультикультурный человек не выражает свою индивидуальность, не принадлежит сам себе, а растворяется в множественности, в некоем «мультикультурном обществе». Он более не озабочен поисками своей целостности, интегрированного ego, интерсубъективного отношения. «Идеалом» становится «дивидуум»– человек делимый, многоликий [6, с.205]. Ж.Делез, как известно, эклектичность социокультрного пространства предлагает отразить в концепции сверхчеловека, представляющего собой человеческое существо распадающееся и осознающее собственный распад.

Важным аспектом существования современного человека, как отмечает Минакова, является его одновременная «недосоциализированность» и «сверхсоциализированность». Первый процесс характеризуется отсутствием четкой системы координат, в рамках которой индивид имел бы возможность формировать свой повседневный опыт. В результате появляется анонимный человек, не укорененный в прошлом, с отсутствием адекватного сценария будущего и не имеющий четких ориентиров и привязанностей в настоящем. «Сверх-социализация» определяется динамизмом современной жизни, постоянно меняющимися условиями существования, фрагментацией социокультурного пространства и ролевым плюрализмом. Эти процессы обусловливают появление «протеического человека» (Р.Д. Лифтон) – многоликой личности, представленной множеством децентрированных Я-образов, актуализируемых в зависимости от занимаемой в данный момент позиции в социальном пространстве [см.: 12].

Как отмечает М.Кастельс, в глобальном мире поиск идентичности коллективной или индивидуальной, приписанной или сконструированной, становится фундаментальным источником социальных значений [9, с.305]. Кастельс связывает надежды на формирование идентичностей, отличающиеся протестным характером: «идентичности сопротивления» (направлена против основной тенденции развития современного общества – глобализации) и «проективной идентичности (устремленной в будущее)» (ориентирована на создание нечто подобного «новому гражданскому обществу» и новому государству).

Резюме. Теоретики постиндустриализма констатируют в современном обществе конвергенцию элитарной и массовой типов культур, склоняясь к оптимистической, позитивной оценке данного факта. В качестве катализаторов разнообразных и весьма противоречивых культурных сдвигов выделяются, прежде всего, социально-экономические («процветание средних классов» вызывает широчайшее распространение «среднелобой» культуры) и технологические (развитие системы средств массовых медиа-коммуникаций) факторы, при этом акцентируя внимание на некоторую автономизацию культуры в современных западных обществах по отношению к экономике и политике.

В содержательном отношении теоретики постиндустриализма обращают внимание на такие культурные тренды, как: сдвиг в сторону постматериальных ценностей и потребностей, виртуализации и символизации социального бытия, интенсификации социальных связей и коммуникаций, рост культурного многообразия; отмечают изменение значение и роль личности, перестройку механизмов социокультурной идентификации личности. Как справедливо замечает В.Бакиров, «распад характерных для индустриального общества систем внешней детерминации жизнедеятельности личности (технологической, экономической, культурной, психологической и др.) …означает…возникновение обратных линий детерминации: зависимость социальных структур от состояния духовного мира личности, от процессов, протекающих в ее сознании и психике, е духовного самочувствия, мироощущения» [5, с.71]. Складывается, в отличие от человека индустриального общества «многомерный» человек, «метакультурная индивидуальность», проявляющая себя проявляющую способность к отказу от привычных матриц поведения и восприятия и выходу за рамки привычного видения мира. Данный тезис также весьма близок к марксистскому гуманистическому идеалу целостного, всесторонне развитого человека.

Среди негативных аспектов авторами постиндустриализма выделяются рост гедонизма и индивидуализма в структуре ценностей, проблему релятивизации идентичности человека.


Библиографический список
  1. Bell D. The End of Ideology. Glenon, 1964.
  2. Bell D. The Cultural Contradictions of Capitalism. N.Y., 1976.
  3. Bell D. The Winding Passage. Essays and Sociological Journeys 1960-1980. Cambridge (Mass.), 1980.
  4. Faunce W.A. Problems of an Industrial Society.
  5. Бакиров В. Социальное познание на пороге постиндустриального мира // Общественные науки и современность. 1993. № 1.
  6. Бард А., Зодерквист Я. NETократия. Новая правящая элита и жизнь после капитализма. СПб., 2004.
  7. Дамье В. Атомизация общества и социальная самоорганизация: Российский контекст. [Электронный ресурс]. URL: ссылка скрыта (дата обращения: 20.06.2010).
  8. Деменчонок Э.В. Современная технократическая идеология в США. М., 1984.
  9. Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. М., 2000.
  10. Костина А.В. О тенденциях развития культуры в информационном обществе. [Электронный ресурс]. URL: ссылка скрыта (дата обращения: 20.06.2010).
  11. Мальковская И.А. Вызовы идентичности и кризис социальности //Философия хозяйства. Альманах Центра общественных наук и экономического факультета МГУ им. Ломоносова. 2005. № 6.
  12. Минакова И.Ю. Человек в постиндустриальном обществе. Автореф. Дисc… канд. ф. н. Воронеж, 2008.
  13. Нэсбитт Дж., Эбурдин П. Что нас ждет в 90-е годы. Мегатенденции: год 2000. Десять новых направлений на 90-е годы. М.,1992.
  14. Рахшмир П. Герольд постиндустриального общества // Новый компаньон. №44 (150) 19.12.2000. Пермь.
  15. Скорик Г.В. Человек в информационном обществе: проблема идентичности (поиска идентичности) // Вестник Томского государственного университета. 2007 (сентябрь). №302.
  16. Социализм в перспективе постиндустриализма / Под ред. Е.А.Самарской. М.,2003.
  17. Тоффлер Э. Третья волна. М.,2003.


THE CULTURAL SPHERE IN THE POSTINDUSTRIAL SOCIETY


Bazykin Denis Viktorovich

The senior teacher of chair of philosophy of the «Perm state agricultural academy of I.D.Prjanishnikova» (Perm, street Petropavlovskaya (Communisticheskaya), 23), bazykin1@yandex.ru


The article is devoted the analysis of transformations of cultural sphere and it representation in the theory of a postindustrial society.


Рекомендация специалиста

В статье систематизируются и анализируются взгляды теоретиков постиндустриализма на культурные процессы, разворачивающиеся в современном обществе; прослеживаются связи культурных феноменов с другими общественными сферами. Статья может быть рекомендована к публикации в «Университетских исследованиях»


Зав. кафедрой философии

ФГОУ ВПО «Пермская ГСХА»,

кандидат философских наук С.Г.Бастричев