Вестник интегративной психологии

Вид материала

Документы

Содержание Классический хиппи Отвергнутый реформатор «личность» как ключевое понятие практической психологии детства (в контексте эволюционно-генетической и культурно-исторической п Психологическая характеристика женщин из молодежных нонконформистских объединений (мнко)

Подобный материал:

• Концепция, метод, терапевтический стиль.     М. В. Белокурова, доцент каф психологии, 888.65kb.
• Сборник статей представляет обзор теоретических и экспериментальных работ по интегративной, 4997.27kb.
• Сборник статей представляет обзор теоретических и экспериментальных работ по интегративной, 6039.66kb.
• Сборник статей представляет обзор теоретических и экспериментальных работ по интегративной, 5684.16kb.
• Сборник статей представляет обзор теоретических и экспериментальных работ по интегративной, 3958.28kb.
• Предмет и задачи интегративной психологии, 427.01kb.
• Л. М. Кроль Научный консультант серии, 5055.37kb.
• Вестник балтийской педагогической академии выпуск №100 2010 актуальные проблемы современной, 3257.46kb.
• Принципы интегративной диагностики и лечения боли, 43.75kb.
• Нло как предмет слухов., 1485.22kb.

Классический хиппи тоже добряк, вернее «непротивленец», но он имеет определенные принципы; он отстранен от всех, он экзистенциалист, при этом он не стесняется оседать на чужие харчи и претендовать на высшее знание.

Панк – это целое собрание «не», он не социален, потому что слишком циничен для этого; он не идеологичен – идеология не нужна; он не бунтарь – потому что в его жизни нет для этого причин; он не эстет – хотя своя эстетика у панка все же существует, но это скорее внешний кич и эпатаж.

Визионер – культивирует таинственность вокруг своей персоны, всегда чрезмерно культурен (т.е. насаждает «классику» и в музыке, и в литературе), готов «влезть» в авантюрное предприятие с незнакомыми людьми и быть подчеркнуто независимым.

Образ жизни героя контркультуры, как правило, связан с измененными состояниями сознания на уровне мировосприятия; это стиль жизни связанный с выпадением из структуры социума в свой мир, где нет ни реального времени, ни пространства, ни связей, характерных для внешнего мира – именно там его функциональное место. Героика и мифотворчество контркультуры, их образ мира фактически не содержит врагов–злодеев; «мир прекрасен, просто люди тупые, ригидные и посредственные – им нравится быть массой серости», – поэтому герой, несущий в мир добро, само собой оборачивает все во зло (и в первую очередь для себя самого) из–за общего непонимания окружающих.

Теперь посмотрим на «неформалов–конформистов» – это, как правило, деловые люди (чего стоят только лозунги модов, яппи, стиль жизни мажоров и попперов); для любого делового человека приоритетами являются – рациональное холодное мышление, деньги, как показатель успеха, вес в конкретном обществе и все то, что приносит пользу себе, семье, своему обществу. Все это выражается, прежде всего, в имидже и внешних атрибутах – дорого, модно, лучшее из лучших.

В то же время, образ классического гопника – это акула, агрессия голодной сытости, злость; герой–гопник более всего подобен варварскому воину, показателем доблести и престижа которого являются шрамы и трофеи. Это не просто герой контркультуры – это герой антикультуры. Его мир черно–бел; все люди делятся на «своих пацанов», «чужих» и «лохов»; т.о., мир – это война всех против всех, жажда встречи с противником, вечная охота за жертвой (в отличие от рыцарского кодекса нападение на слабого или на женщину здесь нередко не только не осуждаются, но даже и поощряются). Все это также связано с целым набором комплексов неполноценности («А что он корчит из себя самого умного» и т.п.); отсюда и психологический портрет – диссонансная раздерганная личность истеричного типа с асоциальной личностной направленностью.

Для наглядности проведем сравнение на ролевых плоскостях структуры. Лидеры – в большинстве своем они находятся на ступенях «адептов» или «электората»: Образ «олдового», «понюхавшего» жизнь, многое повидавшего старого steppenwolf’а, характерный для студентов 5 курса и аспирантов (т.е. людей, несамостоятельная жизнь которых подходит к концу), распадается на два уровня:

«Погибший гений» – классическую роль которого можно описать следующей фразой: «что Элвис? – я тоже мог бы стать не менее великим, но, увы, я родился5 не в то время (поступил в эту «шарагу» и потерял все; отдал слишком много сил и энергии идеям всеобщей любви, равенства, братства)» – обозначим его «псевдо – король Лир» (почему «псевдо»? – потому что реально это классическая «старуха у разбитого корыта»; тогда почему же «король»? – потому что правильная подача своей судьбы в правильном месте позволяет хоть и ненадолго, но занять высокое место в «обществе»). Его реинкарнация, если она получается – это «Король – Солнце Людовик XIV» – он становится «центровым», в меру – мудр, в меру – любвеобилен и, конечно же, он – местный гуру, всеобщий сэнсэй. Но при любом раскладе ситуации идиосинкразический кредит у этого персонажа минимален.

Отвергнутый реформатор – «пытался (хотел, бился и т. п.); набил шишки, (искалечился, выбился из сил и т.д.); увы, не смог (нас предали, против кармы не попрешь...); в итоге сдался, раскис (теперь прозябаю тут, если здесь жизнь – дерьмо, то поверьте мне на слово – там тоже не лучше)». Люди этой роли, как правило, так называемые «вечные студенты» с каким–либо творческим уклоном и формирующимся алкоголизмом. У них обычно есть ученики–последователи, но в отличие от первых – у них нет такого влияния и к ним люди не тянутся. Поэтому обозначим этот тип как «внештатный командир Земли». Этому персонажу позволено практически все, ведь каждый срыв можно объяснить не собственными недостатками, а различными независящими от себя обстоятельствами. Этот персонаж не имеет широкого поля «электората», зато у него высокий идиосинкразический кредит.

С понятием «личность» связан синтез различных аспектов проблематики детства. Поэтому можно говорить об этом понятии как о ключевом для данной области науки и практики, о чем свидетельствует анализ дискуссий на профессиональных конференциях, в различных дискуссионных группах Интернета и т.д. Каждый ли ребенок личность, где начинается личность? Если для родителей, ребенок – личность, так как утверждается в их бытии «еще до рождения», но будет ли он личностью для своих сверстников, педагогов? «Личность» - это «социальное в нас», или «мы - в социальном»? Как соотносятся в контексте дошкольного воспитания категории «личность», «власть», «сила»? Является ли любовь к ребенку развитием его «личностного» начала, и что происходит с «личностью» ребенка, если его балуют? Поток вопрошаний бесконечен, но представляется, что предель­но-вершинное видение личности, должно быть соотнесено с жизнью, сопоставлено с той драмой, которая по Л.С.Вы­готскому, существует между природными и культурно-историческими детерминантами развития человека, одновременно являющимся составной частью природы и принципиально отличающимся от других населяющих Землю существ, что имеет важное значение для определения ро­ли предельно-глубинных, эволюционно-генетических детерминант личности. Это означает, что представления о качественной специфике поведения и психики чело­века по сравнению с поведением и психикой животных должны учиты­вать не только познавательные функции, но и источники взаимоотно­шений между индивидами. В предельно-заостренной формулировке это можно выразить следующим вопросом: существуют ли филогенетические (эволюционно-генетичес­кие) предпосылки человеческой личности наряду с аналогичными предпосылками сознания, мышления, традиционно изучаемых сравни­тельной психологией и зоопсихологией? (Шапиро,1984-2009; Shapiro,1985-2005). Традиционным для психологии является представление об индиви­де как о живом организме, включенном в процесс непрерывного взаи­модействия с внешней средой: взаимодействуя со средой и с помощью физиологических механизмов приспосабливаясь к ней, организм изме­няет свое состояние путем поиска оптимальных реакций и фиксации наиболее адекватных из них - таковы самые общие условия возникно­вения и первоначального функционирования психики, которые были введены в психологию под влиянием учения Ч.Дарвина, включившего психическое отражение (в том числе и психику человека) в качестве неотъемлемой части в единую цепь эволюции органического мира. Вместе с тем вне рассмотрения теоретико-психологической мысли оказались принципы генетики, также идущие непосредственно от Дар­вина, универсальные для всей живой природы и более общие по срав­нению с закономерностями адаптации организма к среде, - с позиций современной биологии самым общим критерием жизни выступает восп­роизведение индивидом себе подобных и поддержание, согласно гене­тической программе, специфической структуры данного организма. Поэтому психологам, изучающим вопрос о природе и качественной специфике развития личности, и строящем на этой соответс­твующую практику полезно обратиться к современным исследова­ниям эволюционно-генетических основ социального поведения живот­ных и человека - современной социобиологии (работы Э.Уилсо­на/E.Wilson/, Р.Докинса/R.Dawkins/, Р.Триверса/R.Trivers/, Д.Бараша/D.Barash/, А.Мазур /A.Mazur/, М.Ридлей /M. Ridley/ и др.).

Социобиологи утверждают, что любое живое существо, в том числе и человек, не может оказаться вне действия "репродуктивного импера­тива" свойственного его биологическому статусу и иерархизирующего мотивационно-потребностную (в случае человека - еще и ценностную) сферу. Согласно социобиологам, роль генотипа по отношению к разви­тию индивида выступает в двух взаимозависимых планах: 1)как прог­рамма, на основе которой и при взаимодействии со средой складыва­ется фенотип - непосредственная (proximate) обусловленность (этот аспект разрабатывается этологией человека); 2)как ко­нечная цель фенотипического существования - первопричинная (ulti­mate) обусловленность. "Курица - это способ, посредством которого одно яйцо производит другое яйцо", - шутят социобиологи, всерьез полагая, что "организм - это способ, посредством которого одна ДНК производит другую ДНК" (Wilson, 1975, с.3). Введенный Э.Уилсоном принцип "репродуктивного императива" утверждает, что "стремление" генов к самовоспроизведению является детерминантой взаимоотношений между индивидами, деятельность ко­торых "призвана" обеспечить генам безопасность. При этом термины, представленные в кавычках, не относясь непосредственно к внутрен­ней мотивации живого существа, используются в социобиологии для того, чтобы избежать громоздких выражений типа: индивиды ведут себя так, как будто хотят максимизировать свою генетическую прис­пособленность. Социальность рассматривается как продукт эволюционно-генетического процесса; при этом "первичным социумом", имеющим биологическую природу, объявляется связь "родитель - ребенок", выступающая "как устройс­тво, увековечивающее гены". . Воспитание детей но­сит генетически-адаптивный характер, служит собственному "генети­ческому интересу" родителей. Репродуктивный императив настойчиво требует: воспроизводи свои гены каким угодно способом - то ли ос­тавляя много потомков, то ли обеспечивая лучшие возможности для последующего воспроизводства небольшому количеству потомков (ро­дительская привязанность обратно пропорциональна уровню рождае­мости!). Каждое поколение людей является потомками индивидов, рассматривающих воспроизводство генов как положительную ценность, с этим связана устойчивость в нормах родительского поведения, направленная в конечном счете на воспитание адекватной репродуктивной установки у детей. Отдельный организм представляет собой «колонию генов», объединившихся и кооперирующихся для более успешного выживания с генами организмов - биологических родственников (часть генов родственников является общими – отсюда выводится специфика альтруистического поведения по отношению к биологическим родственникам. Итак, взаимоотношения в ходе обучения и воспитания подрастающего поколения - это как раз то уни­версальное эволюционное устройство, которое, с точки зрения соци­обиологов, призвано обеспечивать "безопасность генов" и ситуативно регулируется на инстинктивном уровне. Например, причины конфлик­тов между родителями видятся в том, что каждый партнер пытается заставить другого тратить больше усилий на воспитание общих "но­сителей генов". Вместе с тем, родители едины в том, что их отп­рыски должны получить относительно равные возможности для после­дующего воспроизведения, и, следовательно, приблизительно равные объемы родительской заботы. Дети же "заинтересованы" лишь в собс­твенной генетической адаптации, и "выживаемость генов" каждого отдельного отпрыска будет обеспечена лучше, если он сумеет полу­чить больше родительской заботы, чем ему полагается "по справед­ливости".

Переходя к критическому анализу социобиологических концепций, отметим су­щественную роль в создании методологических предпосылок для такого анализа работ отечественных психологов, глубоко освещавших проблематику качественной специфики человеческого бы­тия. Прежде всего для нас здесь важна полемика по поводу биосоциальной проблемы между классиками отечественной психологии Л.С.Выготским и С.Л.Рубинштейном. Сог­ласно основному тезису С.Л.Рубинштейна ("внешнее через внутрен­нее"), эволюционно-биологические и культурно-исторические влияния по отношению к психическому развитию человека не следует противо­поставлять, они находятся в нерасчлененном единстве, источник психического развития и поведение человека помещается вовнутрь индивида, в его врожденные психофизиологические механизмы - можно полагать, что эта точка зрения на определенном уровне ее теорети­ко-психологического рассмотрения находится ближе к концепции социобиологов, , не являясь, ко­нечно, тождественной ей, но, вместе с тем, не противостоя ей столь резко, как позиция Выготского. Согласно Выготскому, че­ловек не может жить и развиваться на основе своих внутренних врожденных предпосылок, он, в отличие от животного, без внешних культурных опор представляет собой существо дисгармоничное и ди­сорганичное. У человека гармония воссоздается культурой, извне, в социальной ситуации развития субъекта. Причем в точке зрения Вы­готского следует отличать "символически-ориентированные" интерп­ретации и "акмеистически-ориентированные" интерпретации, которым в русской литературе начала XX века соответствовали позиции А.Бе­лого и О.Мандельштама: если для А.Белого культурное - противоположное природному, всецело антибиологическое, то О.Ман­дельштам рассматривает природу как позитивную модель для культу­ры, к гармонии которой человеку следует стремиться, подражая ей, что хорошо зафиксировано в понятии "геном культурного развития" (В.П.Зинченко, 1991).

Для социобиологов взаимоотношения между ребенком и его социальным окружением - звено би­ологической эволюции, в ходе которой происходит воспроизводство генетического материала. Качественная специфика человека, тот факт, что он не может (вследствие ряда эволюцион­но-генетических причин), вести тот гармонич­ный, органичный, образ жизни, ко­торый присущ животным. Человек предопределен к индивидуальному творчеству - творчество личности являются необходимой образующей собс­твенно человеческой жизни. «Личность» выступает как антаго­нист чередованию индивидуальных жизней в биологическом мире, антагонист слепой репродуктивности, заданной видовой гено­типической программой. Именно в «личности» индивид обнаруживает самодостаточность, воз­можную в рамках естественно-исторического континуума лишь на уровне человека и снимающую противоречие между индивидуальной и родовой жизнью: в эволюционно-генетическом процессе органичес­кая жизнь рода увековечивает себя через бесчисленное множество смертей отдельных особей; тогда как через процесс творчества че­ловеческая личность сохраняется в потомках - не только в памяти потомков, которая может со временем стереться, но прежде всего в их делах, в той продолжающейся ниточке созидания культуры и само­го человека, которую прядут конкретные личности в ограниченных временных рамках своих физических жизней. Если потенциальное бессмертие генов осу­ществляется в процессе биологической эволюции, то актуальное бессмер­тие личности реализуется в ходе ее самостоятельной творческой де­ятельности, способность к которой является родовой особенностью человека, а потому может сохра­няться при всех обстоятельствах человеческой жизни и в каждой ее временной точке. Живая природа целостна, гармонична, позитивна как на уровне индивида (целостность, неделимость его задается генотипически), так и на уровнях популяций, экосистем: единство в разнообразии воплощено исходно во всех живых формах, кроме чело­века, который не может достигнуть целостности интраперсональной и интерперсональной, без непрерывных усилий по преодоле­нию неблагоприятных обстоятельств своего бытия пребывать в гармо­нии с природой, другими людьми, самим собой он вынужден творить в каждый данный момент жизни - развитие личности есть творчество в общении, диалогично по своему существу: изменения имеют место не только на полюсе ребен­ка, но и на полюсе взрослого - не только родители творят психику ребенка, но и ребенок самим фактом своего существования реально создает новое в психической жизни своих родителей.

Если полагать, что личностное начало есть у всех людей, то это относится не только к детям но и к другим «субъектам психологии детства», и в первую очередь – к педагогам и родителям – поэтому «личностный подход» в системе дошкольного образования и воспитания необходимо повсеместно культивировать (Шапиро, 2009).

Зная систему мотивов, норм и ценностных ориентации индивида, легче понять особенности его самочувствия и поведения в микрогруппе, степень его социальной адаптации, предполагаемый уровень общественной и трудовой активности. Именно поэтому, чтобы оценить степень включенности индивида в ту или иную микрогруппу, необходимо выявить наличие или отсутствие общности ценностных ориентации и установок данного индивида с членами микрогруппы. Все это дает возможность представить параметры включения индивида в ту или иную микрогруппу как форму опосредования межличностных отношений содержанием и ценностями деятельности данной микрогруппы. При этом степень включения индивида в микрогруппу выступает в качестве интегральной характеристики предполагаемой системы внутригрупповых связей, которые, с одной стороны, учитывают эмоционально–психологические характеристики включения индивида в микрогруппу, а с другой – показывают уровень или степень совпадения мнений, оценок, установок и позиций данного индивида с другими членами микрогруппы. Первый фактор определяется в полной мере числом взаимных положительных выборов в микрогруппе при условии включения в нее данного индивида и может быть количественно представлен любым из вышеупомянутых социометрических коэффициентов. Наиболее информативным из них является социометрический статус, о котором речь шла ранее. Оценка второго фактора в соответствии со стратометрической концепцией базируется на применении референтометрических процедур, однако, с поправкой на особенности социально–психологических характеристик личности. Это связано с тем, что получаемые в ходе референтометрии количественные оценки совпадения мнений, установок и позиций индивида с другими членами микрогруппы в зависимости от его социально–психологических характеристик по–разному отображаются в его субъективной оценке степени привлекательности той или иной микрогруппы.

Поскольку любое молодежное объединение состоит из совершенно конкретных индивидов, с которыми и предстоит работа, нам кажется чрезвычайно важным, что исследование позволило выявить их социальные характеристики. Благодаря выработанной методологии, нам удалось выявить два уровня последних:

Во–первых, личностный уровень: высокая тревожность; низкая коммуникабельность (что, вполне вероятно, связано с отсутствием развитых навыков общения, неумением устанавливать любые адекватные контакты и не связано с нежеланием широко общаться, т.е. интроверсией, как она понимается в социальной психологии); склонность к агрессивному и ярко выраженному оценочному поведению; чувство эмоциональной изоляции, чувство неопределенности, неуверенности в будущем, что находит отражение в отсутствии планов относительно последнего, полагании на волю случая, т.е. жизни по принципу: «будь, что будет», «куда кривая выведет» и т.п.; чувство внешнего давления, отсутствие внутренней свободы.

Во–вторых, групповой уровень: иерархичность (внутри любой группы) внешних и внутренних связей; степень референтности; для некоторых МНКО (типа «гопников») едва ли не самая главное – определенная внешняя атрибутика, дополняемая демонстративным поведением (а в ряде случаев – эпатажным, асоциальным и, что особенно опасно, антисоциальным).

Для наглядности довольно приведем колоритные женские образы субкультур:

Офелия (по Шекспиру) – красавица, романтичная постоянно ищущая натура; но, как правило, чрезмерно доверчива и по–детски наивна, поэтому всегда имеет шанс стать жертвой «сердцееда», после чего или дойти до суицида, или «пойти по рукам». Варианты ролевых отклонений: «Мученица» – любовь для нее и страсть и страдание. Она не может быть постоянно со своим партнером, но и без него тоже. «Ника» (любительница победителей) – ее страсть лидеры, влиятельные в обществе люди, «чемпионы». Она носит маску «ледяной леди», спокойно проводит время, выбирая и присматриваясь. Однако, как только «чемпион» обращает на нее внимание, она тут же «оттаивает». «Любительница совершенства» – ее жизнь – вечная погоня за идеалом. Она предъявляет мужчинам слишком завышенные требования и отвергает одного претендента за другим из–за малейшего изъяна. Ее жизнь – это непрерывные разочарования и душевная боль. Свои неудачи подобный типаж склонен приписывать колдовству, порче, сглазу и т. п.

Джульетта гордится своей красотой, по мере взросления теряет комплексы и приобретает навыки манипуляторства; ее стихия – раскрутка клиента «на выпивку», на «жрачку», на «травку» и т. п. Ее изначальная мотивация – поиск «интересной компании» быстро меняется на поиск для «себя любимой» удачной партии на сожительство. «Любительница крепких орешков» – ее страсть не в любви, а в возможности «посостязаться». Обоюдная любовь – не ее стихия. С каждым свиданием она находит все больше недостатков в партнере и, наконец, исчезает на поиски очередного неприступного интересного экземпляра. «Любительница авантюр» – она предпочитает женатых и состоятельных. Опасность свиданий, постоянный риск быть раскрытой, таинственные звонки – вот ее стихия. Оборотная сторона – гарантия от каких–либо обязательств, которые неизбежно последуют за равноправными отношениями. «Любительница интриг» – ее страсть «отбивать» кавалеров. Она отличается от «авантюристки» желанием связать себя с мужчиной, жизнь с которым обещает вызов обществу или гарантирует постоянные острые ощущения. Она хочет всегда быть «на языке» у окружающих. Чем больше скандалов, тем больше разговоров о ней, тем интересней и насыщенней жизнь.