Geum.ru

Орел взмывает ввысь

Вид материалаДокументы

Содержание


Часть вторая От Балтики до Тихого 1
Подобный материал:
1   ...   6   7   8   9   10   11   12   13   ...   20

Часть вторая От Балтики до Тихого

1


Лорд Самуэль Висбю стоял у высокого окна и смотрел на улицу. Вернее, так могло бы показаться. Потому что глаза лорда Висбю вряд ли видели то, на что они были направлены. Ибо англичанина сейчас более волновало не то, что видели его глаза, а то, что занимало его мысли.

Самуэль Висбю принадлежал к боковой ветви чрезвычайно древнего рода, корни которого восходили к самому королю Ричарду III. Но род этот, однако, за многие столетия своего существования, как это обычно и бывает, успел разбавить сильную кровь своего родоначальника появлением множества бастардов и боковых ветвей и вследствие этого растерять существенную часть своего могущества. А его богатство оказалось размазанным по большему числу прямых и не очень потомков. Впрочем, последнее принесло роду не только проблемы, но и преимущества, позволив некоторым образом компенсировать ослабление крови. Поскольку все большее число его потомков, дабы иметь возможность занять в жизни место, кое они считали для себя достойным, вынуждены были брать решение сей задачи в свои руки, не полагаясь на родовой авторитет или богатство. Таким образом, слабейшие из потомков естественным путем выбраковывались, а сильнейшие продолжали поддерживать и преумножать славу предков. К сильнейшим причислял себя и сам лорд Висбю. И теперь ему предстояло доказать это. В первую очередь самому себе.

Хотя начало его жизни скорее указывало на то, что у него будет немного шансов предъявить миру лучшие качества, коими обладают потомки такого предка… Он родился в принадлежащем его отцу не слишком большом, но и не особенно маленьком поместье, вольготно раскинувшемся между зеленых холмов Корнуолла. Он был из семьи лендлордов[23], поэтому уже изначально юный Самуэль имел очень неплохие стартовые возможности. Еще его дед успешно согнал своих крестьян с исконно занимаемых ими земель, поэтому взор юного аристократа совершенно не раздражали грубые крестьянские лица, а также их блеклые одежды и угрюмые глаза. Нет, взор юного отпрыска древнего рода радовали пасторальные картинки изумрудно-зеленых лугов и пасущихся на них милых овечек.

Достигнув пятнадцати лет и получив достаточное домашнее образование, Самуэль Висбю был отправлен в Кембридж, где поступил в знаменитый своей башней Queen’s College, окончив который он совершил обычный для отпрыска благородного сословия grand tour[24], посетив Францию, Италию, несколько германских княжеств и Данию, после чего вернулся в Лондон, где был представлен ко двору самого лорда-протектора сэра Оливера Кромвеля. И был принят там весьма благосклонно. В первую очередь, естественно, благодаря наличию весомых покровителей, обеспеченного ему отцовскими связями.

Вследствие столь значимых преимуществ карьера отпрыска древнего рода развивалась вполне благополучно. Тем более что среди его покровителей был один из ближайших помощников сэра Кромвеля прославленный генерал Джон Ламберт. Сэр Самуэль довольно быстро пошел вверх, начав с небольшого поста в казначействе, потом передвинувшись в кресло помощника государственного судьи, а затем получив должность в военном ведомстве, кое при Кромвеле было самым могущественным.

Ну еще бы, всей страной управляли двенадцать военных губернаторов в чине генерал-майоров. Так что перспективы лорда Висбю, коий проявил себя весьма ловким человеком, к тому же не слишком обремененным обычно столь мешающими быстрому преуспеянию моральными ограничениями, рисовались просто блестящими. И так продолжалось до прошлой весны…

Вернее, на самом деле проблемы начались несколько раньше. После смерти позапрошлой осенью благодетеля всей Англии сэра Оливера Кромвеля. Лорд Висбю тяжело вздохнул. Да… а ведь тогда какое-то время даже казалось, что все пойдет еще лучше, чем прежде. Его покровитель, генерал Ламберт, в короткий срок набрал очень большой вес. Настолько большой, что едва не унаследовал покойному Кромвелю, отстранив от власти его единокровное, но крайне бледное подобие — третьего сына этого великого человека Ричарда Кромвеля. В этом случае сэр Самуэль вполне мог бы рассчитывать на пост одного из двенадцати военных губернаторов. Генерал делал очень прозрачные намеки на это. Но потом вмешался этот Монк…


— Господин Висбю?

Сэр Самуэль недовольно дернулся. Его назвали всего лишь господином?! Эти варвары крайне невежливы. Пожалуй, стоит подумать, принимать ли те условия, которые предложит ему их хан… ну то есть царь. Впрочем, с ними еще надо ознакомиться. Лорд не сомневался, что они будут достаточно хороши. В конце концов, не каждому из варварских царьков, даже столь богатых и могущественных, как этот, приваливает счастье заполучить в личные советники столь образованного и опытного человека, как он. Тем более что меморандум, отправленный им царю, был составлен так, что этот русский просто не мог не заинтересоваться представленными в нем блестящими перспективами. Сэр Самуэль благодаря силе и изощренности своего ума очень точно просчитал психологический портрет этого человека. У него не было никаких шансов поступить не так, как англичанин предсказал, что бы там этот русский о себе ни думал…

— Да-а, — надменно отозвался лорд, поворачиваясь к присланному за ним вельмо… Кхм… перед ним стоял обычный солдат.

Хотя нет, это был, вероятно, гвардеец. Ну кто еще может служить во дворце? Но его мундир почему-то был украшен чрезвычайно скудно, да и вообще по сравнению с европейскими солдатами этот русский выглядел не слишком представительно. К тому же он был, как бы это сказать, староват, что ли… И не слишком радовал глаз особенной бравостью, хотя… опасен, несомненно опасен. Эвон как глаза смотрят настороженно. Будто уже прикидывают, куда ловчее воткнуть клинок. Но все равно — присылать за урожденным лордом солдата?! Да уж… манеры у этих варваров. А какой варварский акцент! Да и вообще, что за глупость использовать в качестве дворцовых распорядителей солдат вместо расторопных и всегда готовых услужить лакеев? Ну да ничего, скоро это изменится. В конце концов, обязанности советника в том и состоят, чтобы указывать своему нанимателю на наиболее разумные пути решения тех или иных вопросов…

— Государь ждет тебя в своем кабинете, — спокойно произнес старый солдат, никак не отреагировав на нарочитую надменность лорда. — Следуй за мной.

Лорд Висбю глубоко вздохнул и, уткнув взгляд в широкую спину, обтянутую мундиром из добротного, дорогого, судя по всему русского сукна с казенных заводов, которое шло на Амстердамской и Лондонской биржах по самой высокой ставке, двинулся вслед за своим провожатым.

Что ж, значит, его меморандум, коий он послал с оказией, любезно предоставленной им одним знакомым купцом из английской Московской торговой компании, коя, с тех пор как москови… то есть русские ввели на большинство товаров, интересных английским купцам, государственную монополию, пребывала в довольно плачевном состоянии, но все-таки продолжала функционировать, дошел-таки до адресата. И это было самое главное. Хотя он в этом сомневался до самой последней минуты. Нет, в том, что его меморандум дошел хоть до кого-то, кто был облечен властью принимать решения, сомнения исчезли еще вчерашним вечером, когда из Кремля поступило приглашение прибыть на аудиенцию в личную царскую канцелярию. Но вот то, что его прочитал сам царь…

Сэру Самуэлю удалось вырваться из Лондона, занятого войсками Монка, только в сентябре тысяча шестьсот шестидесятого года. Этот ублюдок Карл II уже сидел на троне, а мятеж благодетеля Висбю генерала Ламберта был подавлен. И чем дальше, тем больше становилось ясно, что все потеряно. А родная и такая уютная Англия все больше превращается в ловушку, в которой ранее в страхе таившиеся по темным углам крысы-роялисты вскоре начнут охоту на истинных республиканцев. Самым разумным выходом было бежать. Но куда? В Нидерланды? Очень там будут рады англичанам, да еще сторонникам Кромвеля, после только шесть лет назад как закончившейся англо-голландской войны, кою как раз сэр Оливер и начал. И по поводу которой, кстати, все говорили, что она не решила ни одной проблемы ни для одной из сторон и потому неизбежна следующая.

В Швецию? Но она лежала в руинах после страшного поражения в Северной войне, стоившей ей двух третей территории и большей части населения. Вряд ли у изгнанника там был бы такой уж заметный шанс продвинуться.

Католические страны — Испания и Франция — сильно благоволили восстановленному на престоле Стюарту. Хотя и по разным причинам, среди которых та, что Карл II — ревностный католик[25] (ну еще бы ему им не быть при матери-испанке и столь длительном пребывании при мадридском дворе), была отнюдь не ключевой. Да и в любом случае протестанту там были бы не слишком рады. Большинство тех, кто решился на бегство, выбрали колонии. Но ближайшему сподвижнику генерала Ламберта там все равно было бы небезопасно. Ибо и там его могла настичь рука если не нового короля, то хотя бы тех, с кем он обошелся довольно жестко, когда был в силе и при власти. Тем более что за время пребывания у власти он успел нажить довольно много врагов, чересчур вольно трактуя даже свои весьма обширные полномочия. Так что у лорда Висбю было не так много вариантов, куда бежать. И он решил избрать самый, как ему казалось, выгодный из них…

Они с провожатым миновали длинную анфиладу комнат, кои еще явно находились в процессе отделки, и вошли в довольно обширный зал, в коем сэр Самуэль невольно замедлил шаг. Этот зал тоже пока был не до конца отделан, но, судя по тому, что уже предстало взору англичанина, он должен был стать просто образцом роскоши и великолепия. Причем, несмотря на эту свою прямо-таки вызывающую роскошь, он отнюдь не производил впечатления варварской пышности, когда богатство просто режет глаз, заставляя невольно морщиться. Нет, его роскошь была изящна, утонченна и… соразмерна, что ли, то есть приводила в восхищение и заставляла любоваться собой. Конечно, сравниться с Уайтхоллом, коий был весьма роскошен и насчитывал полторы тысячи помещений, а также дворы для игры в мяч, петушиных боев и рыцарских турниров, этот дворец, пожалуй, не мог, хотя…

Уайтхолл к настоящему времени весьма обветшал, а этот просто сиял новизной и богатством. Вернее, должен был воссиять, когда отделочные работы наконец завершатся. Да и вкус в этом дворце присутствовал в большей мере. Вероятно, здесь работали итальянцы…

— Да ты, Путята, как я погляжу, скоро и закончишь совсем, — добродушно бросил провожатый лорда работнику, заканчивавшему в дальнем углу зала выкладывать рисунок пола.

Тот оторвался от своей работы и улыбнулся.

— Не, Терентий, малахиту мало. Новый обоз с Урала ждем. Да и вазы покамест еще не готовы, кои вот в энтих нишах стоять будут. Чую, Козьма скорее меня свой зал закончит. У него ужо и нимф привезли, и Юпитера, токмо стрелы золотые ждет. Но и их закончат через два дни. А мне еще ждать не меньше седмицы. Так что, похоже, выпивку вам ставить придется именно мне.

— Ну да мне все одно, кто из вас угощать будет, ты или Козьма, — отозвался провожатый. — Главное, что в субботу после баньки гуляем… — И вновь ускорил шаг.

Лорд Висбю слушал этот диалог, в коем он понимал через два слова на третье, натянув на лицо брезгливую маску. Вот что значит отсутствие вышколенных лакеев. Этот престарелый воин еще и остановился… ну ладно, пусть только лишь притормозил, чтобы, вот наглость, поболтать с работником, занятым на отделке зала. Может, он еще завернет по пути поболтать с истопником и прачкой?!.

До Мейнленда, который русские переименовали в совершенно непроизносимый Bolshoi Tarovaty, он добрался на пакетботе из Эдинбурга. Криво усмехаясь над насмешкой судьбы. Сэр Кромвель всегда предполагал, что эти шотландцы ведут активную контрабандную торговлю с русскими, нагло игнорируя Навигационный акт[26]. И, занимая пост в военном ведомстве, лорд Висбю предпринимал шаги, направленные на пресечение этой торговли. Чем заработал немало врагов среди торговцев, особенно если они не являлись акционерами Вест-Индской компании. Русские избегали открыто нарушать Навигационный акт, но предлагали на своем острове столь выгодные цены, что Вест-Индская компания все равно продолжала нести убытки. Однако вступать в прямой конфликт с русскими сэр Кромвель не рискнул. Русские устроились на своем острове вполне прочно, попытка прощупать их при короле Карле I закончилась весьма плачевно, и единственное, что оставалось правительству, это усилить борьбу с контрабандой. В Англии ее в конце концов удалось если не полностью устранить, то хотя бы взять под контроль, обеспечив интересы и сохранив доходы Вест-Индской компании, но вот шотландцы… А теперь именно благодаря этому налаженному контрабандному каналу он сумел ускользнуть от людей Вильяма Гарста, богатого лондонского купца и бывшего члена парламента, у которого он четыре года назад весьма ловко отобрал его лондонский дом, в коем и поселился. Гарст этого не простил. И едва только положение Самуэля Висбю пошатнулось, как купец решил, что пришло время восстановить справедливость. Причем самым грубым образом. Так что сэр Самуэль едва выбрался.

На Bolshoi Tarovaty он, ожидая оказии, прожил неделю, все это время гуляя по улицам первого увиденного им русского города и удивляясь. В его представлении этот город должен был быть маленьким, грязным, провонявшим и заполненным пьяными и оборванными людьми. Ну так он представлял себе русских по рассказам своего гувернера, поляка, который в молодости побывал в Московии. Правда, это было очень давно, поскольку даже свою страну гувернер покинул лет сорок назад. Да и то считая от того момента, когда Самуэль слушал его рассказы… Этот же город был неожиданно большим — по его расчетам, в нем жило не менее семи-восьми тысяч человек, — относительно чистым и пах так же, как и любой припортовый город, и уж во всяком случае гораздо лучше, чем Лондон. В нем даже были три мощеные улицы. А люди в нем были одеты хоть и не всегда привычно глазу — русские, даже весьма высокопоставленные, отчего-то предпочитали почти постоянно носить штаны, а не гораздо более изысканные чулки и панталоны, — но все-таки опрятно и уж точно небедно. От того количества меха, коий был на русских, у лорда Висбю первое время даже рябило в глазах. Ну да русские до сих пор являлись основными поставщиками мехов на рынки всех европейских государств, так что это меховое изобилие в их одежде имело логичное объяснение. К тому же начало октября на Шетлендах, несмотря на близость Гольфстрима, — время уже довольно прохладное.

Именно на этом острове у него впервые пошатнулась уверенность в том, что его планы являются столь легко воплотимыми, как ему это представлялось. Уж больно эти москови… то есть, как они сами предпочитали себя называть, русские отличались от тех, коих он себе напредставлял по рассказам своего ныне покойного гувернера.

До карантинных изб Охтинска он добрался только к ноябрю. На одном из последних кораблей. Перед самым ледоставом. И там его жестоко оскорбили, заставив, как и всех остальных, целый месяц торчать в… в… да просто в загоне вместе с простонародьем! Поскольку таково-де было обязательное правило для всех прибывающих из-за границы. Ну за исключением послов. И это его! Английского лорда и потомка самого Ричарда III!! Слава богу, в этих карантинных избах была возможность снять отдельную комнату, и требуемое время этого насильственного заключения лорд Висбю провел с относительным комфортом, морща нос лишь тогда, когда по субботам находящийся в карантине простой люд устраивал себе баню. Сам британец, как цивилизованный человек, предпочитал мыться как можно реже, а кожу лица освежал, время от времени протирая ее лавандовой или вересковой водой, ну а в отсутствие оных — уксусом. С лавандовой или вересковой водой в карантинных избах было, понятно, сложно, но, благодарение Всевышнему, уксуса в карантинных избах было в достатке. Однако взятые им с собой средства за месяц уменьшились еще на полторы гинеи. За отдельную комнату русские заломили просто несусветную цену. Да и пищу приходилось заказывать на стороне, в трактире. Та, которой кормили на карантинном дворе, была вполне приемлемой, хотя и слегка необычной, но уж очень однообразной…

Впрочем, это время не оказалось для лорда Висбю совсем уж бесполезным. За этот месяц он успел немного продвинуться в изучении русского языка. Нет, поначалу он и не собирался учить столь варварское наречие, от которого просто язык в трубочку сворачивался, но, как выяснилось, здесь существовал закон, что иностранец может поступить на государственную службу только при условии знания русского языка. Исключение существовало только одно. И это были отнюдь не аристократы, а ученые. Поэтому сэр Самуэль, как разумный человек допуская, что намеченный им пост достанется ему не сразу, чтобы не терять времени даром, начал практиковаться в русском языке со своим слугой, коего он нанял на Bolshoi Tarovaty. Это был шотландец по имени Робин, а если коротко — Роб. Роб был сыном человека, перебравшимся на Шетленды года через три после того, как Якоб I, дед этого ублюдка Карла II, вернул их датчанам, которые и продали их русским. По-русски он говорил гораздо лучше, чем по-английски, и… очень хотел съездить в город, который этот потомок жителей Британии считал своей столицей. Так что лорд Висбю, в силу обстоятельств столь поспешно покинувший Лондон, что даже не успел захватить с собой никого из слуг, нанял его относительно задешево.

После карантина из Охтинска тронулись санным поездом, присоединившись к большому купеческому каравану. Дороги здесь считались вполне безопасными, но ехать вместе по практически безлюдным по сравнению с цивилизованными странами российским просторам было веселей. Санный поезд сначала буквально пробирался какими-то лесными дорогами, лишь время от времени выезжая на речной и озерный лед, коий считался еще недостаточно крепким, а после крупного торгового города с двойным названием Veliky Novgorod неожиданно выехали на великолепную дорогу с каменными мостами, верстовыми столбами и даже, чего лорд Висбю не встречал никогда, регулярными и выполненными из камня указателями расстояний до ближайших крупных городов. Все это в очередной раз поразило англичанина, но сэр Самуэль после проделанного пути уже не был тем наивным британским аристократом, коий покидал Лондон, полный воодушевлявших его надежд на стремительную карьеру, непременно ожидающую английского аристократа в черт знает каком поколении при дворе варварского, но страшно богатого царька. Ну еще бы, сумма, которую тот когда-то предложил сэру Фрэнсису Бэкону за организацию своего университета, уже давно стала притчей во языцех. Нет, он уже понимал, что едет по стране, хоть и во многом необычной и даже где-то пугающей, но… несомненно великой. И потому лорд Висбю уже не рвался как можно быстрее попасть в Москву, подозревая, что только лишь одно его высокое происхождение не сможет послужить ему достаточной рекомендацией для занятия того поста, коий он почитал достойным. Да и его опыт работы при дворе Кромвеля также может не произвести необходимого впечатления на русского царя. На меньшее он по-прежнему не замахивался. Само случится… если не удастся произвести впечатление на самую важную фигуру.


Сразу после зала они попали в большой круглый холл, из которого наверх вела мраморная лестница, обрамленная массивными перилами. Его провожатый молча двинулся по ступеням, предоставив лорду Висбю следовать за собой. Сэр Самуэль раздраженно стиснул зубы, но ничего не сказал. Позже…

В Твери лорд Висбю задержался на неделю, или, как здесь говорили, седмицу. Ему надо было осмыслить все увиденное, привести мысли в порядок и начать набрасывать свои предложения по улучшению страны, коими он собирался привлечь к себе внимание царственной особы. А осмысливать было что. Страна активно строилась. В каждом городе, через который ему довелось проехать, высились строительные леса. Больше всего строилось величественных храмов. Иногда их размеры и пышность, на его взгляд, смотрелись просто смешно на фоне окружавших их невысоких деревянных домишек. Когда же сэр Самуэль попробовал выяснить, откуда такое религиозное рвение, выяснилось, что все русские непоколебимо уверены, что их страна находится под особым благоволением Пресветлой Девы Марии, матери Христа, коя избрала их царя для построения истинного, как здесь это называлось, Tsarstva Bogoroditsy на земле, кое не есть, конечно, Царство Божие, но куда как более справедливо и верно, чем обычные земные царства. Вот они строительством сих храмов как бы и благодарят Божественные силы за такое к ним благоволение… ну где-то так как-то. Роб после подобных расспросов часто приходил под хмельком, ох уж это пресловутое русское гостеприимство… а сам лорд Висбю все еще не настолько хорошо говорил по-русски, чтобы проводить собственные расспросы. Их он рисковал проводить, только если ему встречался человек, говорящий на английском или латыни. Кстати, тех, кто понимал латынь, было довольно много, а вот говорящие на английском встречались не настолько часто, как владеющие немецким или голландским. У англичанина даже сложилось впечатление, что практически в любом трактире достаточно было бросить фразу на одном из этих языков и можно было ожидать, что непременно найдется человек, способный вступить в разговор. Оставалось удивляться, зачем русскому царю нужно было вводить требование непременного знания русского языка соискателем должности на государевой службе. Впрочем, если подумать, этому можно было найти объяснение…

Но кроме храмов активно строилось и все остальное: дороги, мосты, дома, как частные, так и всякие общественные. Строительный бум, разразившийся недавно в столице, привел к тому, что по завершении возведения основной части московских дворцов и палат в стране оказалось просто гигантское количество уже довольно опытных рабочих и мастеров строительных специальностей. А деньги в стране были. Ну а желание тратить их именно на строительство, после того как провинциальный люд на примере своей столицы увидел, сколь устроенным, удобным и радующим глаз может быть город, стало просто нестерпимым. Вот так все и сошлось — предложение породило спрос, коий существовал и ранее, но был, так сказать, отложенным.


О том, что они наконец-то приближаются к цели, лорд Висбю догадался по тому, что у высоких двустворчатых дверей, к коим они вышли после очередного поворота коридора, стояли навытяжку двое солдат в таких же, как и у его провожатого, мундирах. И, как ни странно, они также были в весьма почтенном возрасте… За дверями оказалась довольно обширная приемная зала, устроенная очень необычно. По всей зале были расставлены кадки с зелеными растениями, вывезенными, похоже, из Вест-Индии, а всю дальнюю стену занимал огромный стеллаж, заставленный книгами. И это было еще одним отличием, отмеченным англичанином… Книг в этой стране оказалось просто неимоверное количество. Сэр Самуэль помнил, что самым первым, что поразило его в этом путешествии в страну вечных (ну почти) снегов, были четыре (!) книжные лавки, кои он насчитал на двух главных улицах Bolshoi Tarovaty. Четыре! Да во всем Лондоне, наверное, столько не отыщется! Помнится, он тогда не выдержал и, зайдя в одну из них, поинтересовался, как идет торговля. Почтенный хозяин лавки, оказавшийся русским, но, как и все на этом бывшем шотландском острове, прекрасно владевшим английским языком, степенно ответствовал, что с торговлей у него все в порядке. Вот только придется потратиться на расширение склада. Потому как зимой с поступлением товара просто беда. Кораблей-то мало ходит, да и те в основном на юг. По весне торговлишка, бывает, совсем останавливается. По причине полного исчерпания товарных запасов.

После этого вид матроса, читающего на шканцах, его уже шокировал не слишком сильно. Но во всех других русских городах, кои он проезжал, его глаз еще и еще раз цеплялся за вывески книжных лавок, количество которых было явно больше, чем, скажем, количество магазинов колониальных товаров. А русские трактиры? Как выяснилось, прямым указом русского царя было запрещено продавать спиртные напитки в разлив и на вынос. И без закуски. Чтобы выпить в людном месте, надобно было непременно усесться за стол и вместе со shkalic, то есть самой мелкой винной или водочной порцией, непременно заказать как минимум pirojok. Да и еда… К концу путешествия, распробовав русскую пищу, лорд Висбю начал понимать, почему в стране продается так мало колониальных товаров. Страна была настолько обширна, что на ее территории либо где-нибудь непременно находились места для собственного производства колониальных товаров, либо производился некий заменитель, возможно, и более худшего качества, но привычным к нему с детства жителям страны большего и не было надобно… А те культуры, кои русские уже успели освоить, они использовали крайне изобретательно. Так, известный англичанину potato они готовили аж сотней разных способов — вареным, запеченным, жаренным дольками, соломкой, кубиками, делали пюре, пекли блинчики, именуемые teruny, добавляли в супы, в том числе в едва ли не главное горячее блюдо всех приличных трактиров tsarsky borstch. По слухам, его изобрел сам царь, известный кулинар, чья придворная школа поваров гремела на всю Европу.

Впрочем, количество того, что, по глубокому убеждению русских, их tsar-batushka изобрел лично либо получил в качестве озарения от своей великой небесной покровительницы, превышало все разумные пределы. Причем эти убеждения, по оценкам сэра Самуэля, охватывали все, даже самые образованные слои общества. Так, ему повстречался русский врач (а это словосочетание давно стало в Европе брендом, содержать домашнего russian medic могли позволить себе только очень обеспеченные лица), на полном серьезе утверждавший, что именно русский царь и совершил те самые невероятные открытия в медицине, которые в европейских медицинских кругах поначалу просто отказались признавать. Он заявил, что его коллега и учитель лично присутствовал на учредительном заседании медицинского tsarevo obchestvo, на котором-де и были донесены до всех те великие истины, кои только теперь, спустя более десяти лет, постепенно начали не только признаваться, но и вообще становились настоящей сенсацией. Уж слишком во многом они противоречили воззрениям таких медицинских авторитетов, как Гиппократ и Гален.

Поэтому, добравшись наконец до Москвы, лорд Висбю надолго, почти на месяц, засел в Английском доме — представительстве английской Московской торговой компании. После этого путешествия ему было совершенно ясно, что все его планы были нелепо наивны и что обратить на себя внимание русского царя можно только чем-то весьма незаурядным. Причем это должно быть очень точно изложено. Так, чтобы русский царь был поражен в самое сердце мудростью и проницательностью писавшего. А потому сначала следовало понять, что за человек этот русский царь.


— Здесь садись, — указал провожатый на большой и даже по виду весьма удобный кожаный диван в нескольких шагах от еще одних дверей, расположенных в глубине приемной залы. Напротив дивана стояло совсем не вписывающееся в роскошь этого зала весьма простое по виду и… как это ни выглядело удивительным, довольно обшарпанное бюро, за которым сидел сухощавый седой старик со странным приспособлением на носу, представлявшем собой проволочную конструкцию со вставленными в нее двумя круглыми линзами. — Как царь-батюшка тебя увидеть пожелает, господин Аникей, — провожатый кивнул подбородком в сторону старика с оптическим приспособлением на носу, — скажет…

Лорд Висбю послушно присел.

Первый образец меморандума он забраковал сам. Как-то все было мелко и недостойно государя, коий сумел убедить своих подданных в такой своей исключительности… Ведь уму же непостижимо — все, что считается царской волей, исполняется настолько неукоснительно, что рьяно стремившемуся к абсолютной власти Карлу I, буде он был бы об этом осведомлен, оставалось бы только локти кусать от зависти. Так, например, едва ли не в первом же трактире от сэра Самуэля, усевшегося за стол, потребовали встать и пройти в специальную комнату, в коей следовало непременно помыть руки с куском какого-то весьма склизкого и неприятного на ощупь вещества, именуемого mylo. А когда он отказался выполнить это глупейшее и совершенно незаконное требование, его… просто отказались обслуживать. И едва не вытолкали взашей под одобрительные взгляды и даже крики других посетителей, кои отреагировали на столь вопиющее нарушение исконных прав любого свободного человека (если даже оставить за скобками высокородность лорда Висбю) совершенно неадекватно. Натолкнувшись на подобное вопиющее беззаконие в третьем подряд трактире, сэр Самуэль решил не обострять и покориться судьбе. И такое творилось везде, в любом трактире, в коем лорд Висбю останавливался перекусить. А все почему? Потому что tsar-batushka так повелел. И все! Никаких иных причин не требуется. Просто удивительное раболепие… ну не принимать же во внимание смешные пояснения того русского medic насчет крошечных животных, возбуждающих болезни. Европейской наукой давно установлено, что болезни передаются особым образом измененной водой!

Нет, кое-какие основания для того авторитета, коий имел русский царь, конечно, были. Скажем, все войны, которые он вел, были просто образцом успешности. Куда там отгремевшей не так давно англо-голландской… И эти великолепные дороги! Правда, сэр Самуэль выяснил, что они были созданы рабами, то есть пленными, захваченными во время последней войны. А ведь это были христиане-протестанты, то есть вершина развития Божественного творения… Нет, Господь непременно накажет русского царя за то, что он сотворил, если не в этом мире, так в том, что бы там ни думали обо всем этом русские. А просто вызывающая роскошь его столицы! Вероятно, это первый город в мире, построенный по единому плану. После того как лорду Висбю рассказали об этом, у него даже закралось подозрение, не сам ли русский царь устроил пожар. Ну как Нерон, тоже для вдохновения, кое он, в отличие от Нерона, воплотил не в плохих стихах, а в величественном городе. Но это его ничуть не извиняло. Преступление есть преступление, кто бы его ни совершил.

А как он поступал со своими вельможами, посмевшими противиться его всевластию? Они принуждались к самоубийству, лишались имущества, высылались в дикие земли, выжить в коих цивилизованному человеку невозможно… Ну да, Кромвель поступал так же, но это вовсе не было его самовластным решением. За каждым из них стояло решение множества людей, его соратников, депутатов парламента наконец. И каждый из тех, на кого пала тяжелая длань лорда-протектора, имел возможность обратиться в суд, прибегнуть к помощи депутатов, подать петицию, в конце концов… Да и делал все это лорд-протектор исключительно во благо Англии, а вовсе не из потакания собственному самодурству, как этот дикий русский царь.

Так что чем более сэр Самуэль силою своей мысли проникал в мысли и идеи русского царя, тем больше тот его пугал и… одновременно притягивал. Жестокий и безжалостный тиран, подмявший под себя, поставивший на колени всю страну, превративший своих людей в рабов, причем рабов, радующихся своему рабству и превозносящих хозяина! Очень немногим тиранам на Земле удавалось совершить такое… Нет, он должен сделать все возможное, чтобы занять место подле такого господина!

Долгие прогулки вдоль заснеженных московских прудов, по берегам которых были высажены столь уютные аллеи, принесли свои плоды. Меморандум, коий совершенно точно должен был заинтересовать этого кровавого тирана, созрел в голове лорда Висбю, затем был изложен на бумаге (кстати, весьма приличной, зато неприлично дешевой) и отправлен в Кремль. И вот сегодня сэр Самуэль…

В этот момент внутренние двери, как видно ведущие в кабинет русского царя, растворились и на пороге появилось несколько человек, которые вышли в приемную залу, довольно шумно обсуждая что-то. Лорд Висбю наклонился вперед, жадно впившись взглядом в лица тех, кто только что покинул покои величайшего тирана современности… Странно, на их лицах не было никакого страха. Скорее озабоченность, воодушевление, решимость. Более того, некоторые улыбались!

Сэр Самуэль разочарованно откинулся на спинку дивана. Что ж, это было бы слишком просто… В конце концов, этот человек сумел обмануть целую страну. Но его… его — нет. Он, английский аристократ уже в третьем десятке поколений, получивший прекрасное домашнее образование, отточивший свой ум, логику и способности к анализу в Кембриджском университете, получивший немалый опыт, служа величайшему из англичан, сумел разгадать мысли, планы и чаяния того, кто до сих пор являлся тайной за семью печатями для всего цивилизованного мира. Он просчитал, вычислил, препарировал его…

— Лорд Висбю, — негромко обратился к нему старик за бюро.

Сэр Самуэль вздрогнул. Вот. Наконец…

— Государь ждет.

Лорд Висбю поднялся на ноги, одернул свой еще довольно прилично выглядевший камзол и решительным шагом вошел в кабинет…

ОН был здесь. Величайший из тиранов современности. Гроза врагов. Палач народов. Человек, потративший на собственный дворец столько средств, что они полностью решили бы проблему дефицита бюджета Англии на много лет вперед. Человек, не считающийся ни с кем и ни с чем. Человек, имя которому — воплощенное коварство, считающий себя загадкой, но… оказавшийся для изощренного европейского ума раскрытой книгой. Он читал его меморандум. Написанный специально для него. Для тирана, наслаждающегося своей тиранией. И оценивший его. Оценивший изощренный ум единственного в мире человека, который сумел полностью разгадать его самого. И явно решивший воздать должное столь проницательному и тренированному уму. Лорд Висбю горделиво вскинул голову.

А хозяин кабинета, все это время молча разглядывавший его с противоположной стороны огромного стола, заваленного множеством бумаг, вздохнул, с легким кряхтением поднялся на ноги и, подойдя к двери, приоткрыл ее:

— Аникей, вели-ка принести мне сбитня… ну и калачей, что ли. Ой, чувствуется, мы с этим индюком аглицким долго проболтаем… — после чего повернулся к стоявшему в горделивой позе англичанину и, перейдя на английский язык, спросил: — Ну и что за чушь вы мне прислали, сударь?