«русская идея»
| Вид материала | Решение |
- Родионов А. В. Русская идея – потерянный ориентир, 566.48kb.
- Русская идея – что это такое?, 34.6kb.
- Русская Национальная Идея, как ключевой элемент Концепции национального развития России., 636.54kb.
- Н. А. Бердяев, тяготевший к образной метафоричности в своей яркой философии, первым, 1608.14kb.
- «… идея нации не то, что она сама думает о себе во времени, но то, что Бог думает, 2767.88kb.
- Жизнь Василия Фивейского», «Красный смех», «Иуда Искариот». «Русская идея» в повести, 48.93kb.
- Идея единства мира Фалеса Милетского, 1046.89kb.
- Программа вступительного экзамена в магистратуру по направлению подготовки 031000 «Филология», 413.41kb.
- «Идея права идея свободы», 429.97kb.
- Книга написана простым языком, понятным руководителю сколь угодно высокого ранга,, 4327.88kb.
24. Весьма полезно сопоставление понятия «понятия» и столь важного для математики понятия «множества». Они практически совпадают, с тем только уточнением, что понятие - это осознанное и поименованное субъектом множество. Но существует несметное число множеств, о которых мы «понятия не имеем».
25. Любопытно, что понятие «понятия» как некоего различимого множества гораздо древнее и математиков, и лингвистов, и даже самого человека. Его мы встречаем у всех живых существ, способных обмениваться сигналами. Например, у кур понятие, обозначаемое «Ко-ко-ко» соответствует множеству всего съедобного, вкусного, а «Кр-кр» - множество всего опасного, страшного. Поэтому зря математики полезность теории множеств ограничивают только своей наукой. В первую голову эта теория полезна и необходима для понимания жизни и, особенно, общественной жизни, стоит только посмотреть в эту сторону.
Понятия необходимы для того, чтобы мыслить, а слова - для того, чтобы передавать мысли другим. Согласитесь, что не всегда легко выразить свою мысль словами, иногда это вообще не удается. Помните: «Ни в сказке сказать, ни пером описать». Между тем судить о мыслях других и даже о том, мыслят ли они вообще, мы привыкли по словам и очень редко - по делам. Отсюда почти всеобщее заблуждение, что люди мыслят словами. «Какая бы мысль ни возникла в голове человека, она может возникнуть и существовать лишь на базе языкового материала, в словах и предложениях» (В.И. Кириллов, А.А. Старченко «Логика. Учебник для юридических вузов», М., 1987, стр. 9). Заблуждение очень древнее, по крайней мере, еще египетские мудрецы считали, что то, что не имеет имени, не существует26).
26. Между тем возможность мыслей без слов вскрывает уже простой вопрос: может ли у художника возникнуть мысль о сюжете картины? Если может, то неужели она возникает в словах и предложениях? Наблюдая за собой и за другими, можно убедиться, что и любая другая мысль создается в понятиях и только затем выражается словами. Хотя подобный тип мышления связывают с «мифологическим» и «метафорическим» мышлением и относят его к неолиту (Леви-Стросс), в этом нет ничего унизительного. (Метафора - употребление слова во вторичном значении, связанном с первичным по принципу сходства. Поэтому она является понятием: ведь понятие «обнимает» объекты также по сходству некоторых признаков). Мышление словами-знаками не есть путь к истине: оно оторвано от действительности и рано или поздно вместо сущего подсовывает нам выдумку. Символами мыслят только компьютеры (если это можно назвать мышлением). Да еще юристы, обученные по указанному учебнику. Не удивительно, что «сыновья юристов» оказываются без понятия.
Обращаюсь ко всем партиям, политикам и обществоведам: если вы - за разумное управление страной, то обнародуйте (желательно в трехмесячный срок) ваши определения понятий «разумный», «управление», «страна».
Высылайте их на сайт www.R-U-Strana.ru
Все ваши сверхкрасивые и суперценные предложения имеет смысл обсуждать только после этого и ни минутой раньше.
КРИТЕРИЙ РАЗУМНОСТИ
Чужой разум - не разум
Известный ученый Декарт шутил: единственное, что у всех людей имеется в достатке - это здравый смысл, так как он ни от кого не слышал жалоб на недостаток у него этого качества. Политики, по-видимому, не поняли шутки и поэтому считают здравым все, что они произносят. Но при честном научном подходе, выдвигая суждение, необходимо сказать, каким критерием разумности вы пользуетесь. Я пользуюсь следующим:
Разумное - то, что увеличивает Добро и уменьшает Зло.
Для ключевых понятий «Добро» и «Зло» принимаю следующие определения:
Добро - все, что увеличивает жизнеспособность общества.
Зло - все, что уменьшает жизнеспособность общества.
Эти положения могут показаться банальными. Между тем критерии разумности у людей совершенно разные. Так, существуют даже в России силы, которые считают разумным снижение ее жизнеспособности и, более того, уничтожение «империи зла». Еще больше тех, кто считает разумными личные интересы и поступиться ими ради жизнеспособности страны с их точки зрения просто глупо. Не обязательно из этих сил «создавать образ врага». Просто с ними бесполезно спорить. Ведь доказать правильность своего понятия разумности невозможно, оно может быть только принято как аксиома или отвергнуто. 27)
27. Критерий разумности субъективен. Образно говоря, для волка «разумно» поймать зайца и съесть, для зайца «разумно» убежать и оставить волка подыхать с голоду. Это именно тот случай субъективного, который существует объективно.
Возникает естественный вопрос: к чему отнести критерий разумности - к понятиям или аксиомам? Что это за зверь такой? Отвечаю: этот зверь - овцебык. Похож и на овцу, похож и на быка, а на самом деле нечто третье. Разумность - вроде бы понятие. Но где та совокупность признаков, по которому мы ее узнаем? В конечном итоге признаком является... сама разумность или, если хотите, «здравый смысл». Такое вот понятие - мера, которой мы меряем ее самоё. Значит, принимаем ее как аксиому? Но для аксиомы неизвестны опровержения, по крайней мере, в кругу принявших ее участников обсуждения. А тут участник обсуждения пытается опровергнуть аксиому разумности другого... с помощью своей аксиомы разумности.
Получается, что критерий разумности - это аксиома для личного пользования. Почти бессмыслица, если мы признаём существование объективной истины. А поэтому в дальнейшем будем пользоваться своеобразным понятием «критерий разумности», принимая его за первичное.
В. Даль дает определение: «критерий - оселок; верный признак для распознавания истины». «Верный» - значит, принимаемый на веру, без обоснования.28-30)
28. Откуда берутся критерии разумности? Скорее всего, мы имеем дело с «импринтингом» (впечатыванием), открытом К. Лоренцом для животных. Например, первое существо, которое увидел вылупившийся из яйца птенец, он считает мамой. Даже если это первое существо - сам К. Лоренц. Наверно и человеку первый случай столкновения с явно глупым или явно умным впечатывается в мозг и затем по нему все меряется. (Все люди подлецы. Или: все люди добрые. Это кому как повезло вначале вдыхания души.)
Критерий разумности отдельного человека очень часто вступает в противоречие с надежностью знания. Личный опыт слишком краток, чтобы набрать достаточное число проверок и обоснованно определять вероятность события. Тем не менее человек считает то, что случилось с ним и произвело на него сильное впечатление, весьма вероятным событием.
Одна моя соседка с запасом обходит крышки люков, которые всегда в изобилии имеются на городских тротуарах. Оказывается, она в детстве имела несчастье провалиться в колодец.
Моя теща была исключительно добрым и здравомыслящим человеком. Никаких тебе ни пунктиков, ни суеверий. Но вот терпеть не могла, когда на ночь нож оставался на кухонном столе (что нередко за мной водилось). После очередного замечания я все-таки спросил, а что в этом страшного? Она рассказала, что в ее далеком детстве к соседям ночью забрался вор-маньяк, ограбил, а лежавшим на кухне ножом зарезал соседку и ее малолетнюю дочку. Я высказал свои соображения о вероятности прихода маньяка, а тем более, того, что маньяк придет не со своим ножом, а пойдет искать его на кухне. Она выслушала, все поняла, со всем согласилась и сказала: «А ты все-таки убирай нож, ведь это не сложно».
29. Наверное, родственным этим случаям является и азарт игроков - ведь выиграл один раз (сам или знакомый), почему еще раз это не может случиться да еще и в более крупном размере? Поди, докажи тут, что не может. Ведь действительно может - но с какой вероятностью? И наоборот, люди часто не принимают во внимание возможность того плохого, что с ними никогда не случалось. Дедушка переводит внучку через дорогу. А малышка говорит: «Дедушка, ну что ты меня всегда держишь на переходе за ручку как маленькую? Я ведь еще ни разу не попадала под автобус!». По-видимому, подобные критерии, а более всего, главные из них, легче и прочнее впечатываются в детстве. Но жизнь показывает, что такое впечатывание для человека возможно не только в младенческом, но и в зрелом возрасте, хотя с возрастом оно встречается реже.
30. Критерии разумности даже у представителей одного народа разные. Поэтому в каждом народе есть честные и подлецы, поэтому бывает так, что честные воюют с честными (например, в Гражданскую войну в России и среди белых, и среди красных было немало честных людей. Но договориться они не могли - ведь критерии разумности у них были разные. Хотя системы понятий у многих из них практически совпадали).
Все же критерии разумности заразны. Если малыша окружают «Я-центричные» особи, весьма высока вероятность, что и он вырастет с этой болезнью. В этом смысле можно говорить и о частичном общественном наследовании критерия разумности.
Разумность или неразумность самого критерия разумности,принятого кем-то или в какой-либо частной системе, в соответствии с теоремой Геделя о логической неполноте может быть доказана только в рамках более общей системы. Оно бы и ничего, но ведь «разумность критерия разумности» этой более общей системы можно доказать не иначе, как перейдя к еще более общей системе. И так до бесконечности. По-видимому, здесь скрывается нечто вроде утверждения термодинамики, что 100% КПД для двигателя внутреннего сгорания невозможен. Оставив доказательство на будущее, примем как рабочую гипотезу, что 100% разумность невозможна, в разуме всегда содержится доля хаоса. То, что представляется разумным в какой-то частной системе, может считаться совершенно глупым в более высокой системе, а при поднятии в еще более высокую систему - снова предстанет как разумное.31)
31. В этом смысле понятие «Разум» имеет нечто общее с понятием «Везение». Один проповедник, чтобы успокоить своего прихожанина, жалующегося на роковое невезение, рассказал ему следующую притчу. К подворью крестьянина прибился неизвестно откуда взявшийся конь. Красивый, здоровый, выносливый. Не мог крестьянин нарадоваться на коня и на такое везение. Как-то сын хозяина решил прокатиться на этом коне. Конь понес, сбросил седока, только и благо, что тот жив остался: хромой, горбатый. Его ровесники радуются жизни, гуляют с девушками - а ему-то куда? Вся семья опечалилась от такого невезения. Но вскоре началась страшная война - и всех парней забрали на нее. Ни один не вернулся с той войны. Единственным парнем на деревне остался калека, который был совсем непригоден для участия в войне. Единственным, кто смог продолжить свой род в потомках.
Так стоит ли пользоваться столь таинственным «критерием разумности»? Дело в том, что без него не обойтись. Поиски разумного решения любого вопроса мы должны начинать с выяснения: а насколько близкими критериями разумности мы пользуемся? При резко различных, а тем более, противоположных критериях разумности любое обсуждение бессмысленно. Силам с другим пониманием разумности можно только противопоставить нашу силу. Хотя это не обязательно должна быть физическая сила. Иногда можно обойтись очень наглядным сильно впечатляющим примером (это нечто сродни гипнозу). Помогает и горький жизненный опыт, но этот процесс очень медленный.
Поэтому занятая общим делом артель всегда начинается с подбора людей, имеющих близкие критерии разумности. И знакомство надо начинать с выяснения этих критериев. Наоборот, вечная фракционная борьба в партиях (открытая и скрытая) происходит от пренебрежения критерием разумности или слабостью выбранного критерия.
Из этого положения вытекает необходимость очень многих практических действий, которые будут выуживаться постепенно.
Для введенного выше ключевого термина «жизнеспособность» я принимаю следующее определение:
Жизнеспособность - вероятность оставить жизнеспособное потомство.32)
32. Сторонники дианетики укажут, что вот у них уже есть понятие «выживание». Зачем, мол, плодить новые понятия? На самом же деле они сами начали множить понятия, поскольку в биологии гораздо раньше были приняты термины «жизнеспособность» и «выживаемость». «Выживание» и «выживаемость» относятся к одному поколению живых существ и, естественно, нельзя признать общественно разумным то, что учитывает жизнь только одного поколения, не заглядывая, как это скажется на жизни последующих поколений. Вдобавок, глагол «выживать» имеет противоречащий жизнеутверждающему смыслу жизни уничижительный оттенок (сравни: «выжить из ума»).
Для слова «выживать» В. Даль приводит следующие значения: жить где-либо, быть, проживать; выслуживать, зарабатывать, заживать; вытеснять, выгонять, изводить, сживать; переживать, переносить, выносить; терять что, переживать что. Конечно, можно вспомнить еще одно значение слова «выживать», напр., в сочетании: «ему удалось выжить в прямо-таки невозможных условиях». Но зачем такой налет чрезвычайности: жизнь протекает в тех условиях, в которых она протекает, и поэтому более точно говорить, что живые существа не выживают, а просто проявляют жизнеспособность в имеющихся условиях. А главное различие в терминах «выживание» и «жизнеспособность» - это отражаемое ими время. Первый привязан к очень ограниченному интервалу, равному жизни особи. А второй простирается в практически неограниченное время жизни вида.
От принятого в биологии определения наше понятие «жизнеспособности» отличается, главным образом, тем, что вместо слова «способность» применен термин «вероятность», позволяющий ввести количественную меру изменения жизнеспособности. Указать истинную величину жизнеспособности нашей страны мы не можем. Но оценить величину и направление ее изменения в зависимости от тех или иных наших действий вполне возможно (подобно тому, как обстоит дело со «свободной энергией» в физике). А этого вполне достаточно, чтобы действовать в направлении повышения жизнеспособности или, по крайней мере, сдержать ее снижение.
В соответствии с принятым критерием разумности, мы должны браться за такие дела и начинания, которые повышают жизнеспособность страны.
НАУКА И ВЕРА
Веру к делу применяй,
а дело к вере.
Вера и наука - два полюса, на которых зиждется и наше миропонимание, и наши практические действия. Начнем с наших определений используемых здесь понятий:
Наука (процесс) - получение знания.33)
33. Понятие «знание» представляется настолько самоочевидным, что возникает даже соблазн принять его за первичное. Но при внимательном рассмотрении в нем обнаруживается кое-что загадочное. Прежде всего, обратим внимание, что знание бывает двух видов. Первое (назовем его знанием существования) отвечает на вопросы «что?», «где?», «когда?». Второе (знание изменения) отвечает на вопросы «как?», «почему?», «зачем?».
Широко известна метафора «знание - сила». Думающие люди даже журналы издают с таким названием. Но метафора - это частный вид понятий. И знание действительно является силой в смысле способности производить изменения. Поэтому нелишне вспомнить, что до появления такой науки как механика у людей существовало только обобщенное понятие силы, в котором скрывались столь различные понятия как собственно сила, мощность, энергия. В последнем понятии с развитием науки были вскрыты понятия потенциальной и кинетической энергии. Не отвлекаясь дальше в сторону выяснения физической сущности знания как силы, отметим, что различие между знанием существования и знанием изменения сродни различию между потенциальной и кинетической энергией.
Примем следующие понятия:
Знание (существования) - вероятность существования данного объекта в определенном пространственно-временном интервале.
Знание (изменения) - вероятность конкретной причинно-следственной связи.
Вера - признание вероятности чего-либо равной единице или нулю.
Сегодня большинство людей верит науке. Заметили ловушку: «люди верят науке»? Так кто же главнее: вера или наука?
Наши практические действия будут иметь положительный результат, если мы действительно движемся по пути к истине. Методам поиска этого пути наукам об обществе нелишне поучиться у естественных наук. Ведь их продвижение в нужном направлении весомо подтверждено имеющимися техническими достижениями. Кое-что от естественных наук мы уже использовали и будем заимствовать еще больше. Но не будем закрывать глаза на то, что плоды научного познания отравлены ядом самомнения. Поэтому при их неосторожном потреблении у многих ученых появляются галлюцинации в виде абсолютизации науки, мифотворчества о науке.
Наиболее распространенный из таких научных мифов (по терминологии Фрэнсиса Бэкона - «призраков», а более точно - научных суеверий) твердит, что наука ничего не принимает на веру, в ней все доказано. Но вот мы начнем доказывать истинность какого-либо утверждения, строго следуя законам логики и используя самые однозначные понятия. При этом мы будем вынуждены ссылаться на другие положения, истинность которых тоже подлежит подтверждению. Снова возникнет потребность доказывать правильность третьих положений и т.д. Так создается цепочка доказательств, которая в итоге упрется в утверждение, доказать истинность которого невозможно иначе, как приняв на веру какое-либо из предыдущих положений за истинное. Такие утверждения, принимаемые на веру, называются аксиомами. Наука стремится к уменьшению числа аксиом и принимает в качестве таковых только те положения, которые безусловно подтверждаются жизнью и при этом ни разу не встретилось доказанных их опровержений (такие аксиомы мы будем называть аксиомами в смысле Евклида, в отличие от введенных позже аксиом в смысле Лобачевского, которые более точно было бы называть аксиомами-допущениями, а еще точнее - произвольными допущениями. В этой работе мы везде пользуемся понятием аксиом в смысле Евклида, вынужденные отступления всегда будут оговорены).34) Наше понятие аксиомы:
Аксиома (Евклидова) - суждение, не имеющее доказанных опровержений.
34. В окружающем нас мире нет четких границ. И, как одно из следствий, возможны аксиомы, промежуточные между аксиомами Евклида и Лобачевского. Они основываются на положениях, для которых нет опровержений, но все же явно существуют многочисленные случаи, для которых неизвестно, подтверждают они принятое за истину положение или опровергают. К таким аксиомам относится самая важная из них - аксиома причинности:
Нет беспричинных явлений.
В действительности существует великое множество событий, причин которых мы не знаем. В данной аксиоме мы делаем произвольное допущение: если причины события нам неизвестны, то это не значит, что они не существуют, а просто мы их пока не выявили. Положительный смысл аксиомы в том, что человечеству до сих пор еще не встретилось ни одно явление, беспричинность которого была бы доказана.
Вера присутствует в науке не только в аксиомах. При определении понятий мы должны пользоваться другими понятиями. Разорвать возникающий и здесь очередной заколдованный круг мы можем, только приняв некоторые понятия за первичные, то есть, по аналогии с аксиоматическим подходом, считать эти понятия достаточно самоочевидными для всех (см. прим.21) и, следовательно, верить, что у всех собеседников они обозначают одно и то же.
Следовательно, в фундамент научного знания положена вера, выраженная в системе аксиом (в смысле Евклида!) и в системе первичных понятий.35)
35. Многим этот вывод не понравится, но куда от него денешься: наука тоже разновидность веры. В отличие от большинства религий, она стремится свести к минимуму принимаемое на веру, а для остального требует проверяемости. Но проверять оказывается возможным только «очевидным» - то есть, принятым на веру - иного у нас нет. Независимо от того, проверяем мы делом, опытом или только наблюдением.
Мошенники или ошибающиеся, которые утверждают, что их рассуждения основаны на науке, а не на вере, умалчивают о принимаемой ими системе аксиом. А между тем и они свои доказательства тоже сводят к «очевидным истинам». У каждого из них набор «очевидных истин» - свой. При таком подходе можно доказать «истинность» чего угодно, а придти к согласию при отсутствии общепринятой системы аксиом можно только случайно.
Система аксиом в наших общественных науках практически отсутствует.36-40)
36. По данным В.О. Ключевского, Екатерина Вторая в письме к Вольтеру писала: «Я должна отдать справедливость своему народу - это превосходная почва, на которой хорошее семя быстро возрастает; но нам также нужны аксиомы, неоспоримо признанные за истинные». В оценке Русского народа Екатерина не ошиблась, но вот семя, видать, оказалось недостаточно хорошим - ни один росток не пророс. В том числе и аксиомы.
37. Л.Р. Хаббард в своей книге «Дианетика» приводит «Фундаментальные аксиомы дианетики». Однако у него данная часть сделана так путано и непоследовательно, что сейчас это можно воспринимать как пародию на аксиоматический подход. Но поскольку это одна из первых попыток, то следует высоко и с благодарностью оценить приоритет автора в постановке проблемы. К сожалению, недостатки системы Хаббарда усилены в русских изданиях бездумным переводом, где не только нет смыслового перевода понятий, а лишь даны английские термины русскими буквами. И получается язык попугая, в котором можно щеголять вроде бы учеными словами, но понятия, стоящие за ними, в русском языке не раскрыты (для таких грамотеев-переводчиков можно несколько переиначить приводимую В. Далем пословицу: «Из русского ума выжили, чужого не нажили»). Конечно, смысловой перевод понятий в довольно бессистемной концепции значительно труднее, чем их выработка заново на основе родного языке и строгой системы. Именно последним мы здесь и занимаемся, а если кто будет указывать на приоритет Хаббарда, то я охотно его признаю. На дороге к истине нет частных тропинок. Потому что если мы будем тратить время, чтобы везде и всюду застолбить свой приоритет, то мы будем не людьми, идущими по дороге к истине, а собаками, подбегающими к каждому столбу. И, да простят меня ученые педанты, по той же причине я не очень принюхиваюсь к чужим приоритетам.
38. Теоретики утверждают, что идеи носятся в воздухе. А на практике они булыжниками устилают дорогу от предков к потомкам. И ни пройти по ней, ни проехать. Только покалечиться. Но теми же булыжниками можно вымостить дорогу. Именно этот метод я и стараюсь применять в данной работе, но для сбережения времени не интересуюсь, чьи имена оставлены на каждом булыжнике. Даже если на некоторых из этих булыжников нет имени, мне жаль времени для рисования на них своего. Была бы дорога...
39. Были неоднократные попытки применения аксиоматического метода в философии (Б. Спиноза, Нидерланды, 17 век), в социологии (Дж. Вико, Италия, 18 век), в экономике (К. И. Родбертус-Ягецов, Германия, 19 век) и др. Но последующие «ученые», что отвергая, что принимая от этих исследователей, обошли молчанием аксиоматический метод. Не будем утверждать, что аксиоматический подход более достоверный, чем другие методы, но он наиболее честный из нам известных. В том смысле, что исследователь, применивший аксиоматический метод, полностью доступен для критики, и его наработки можно очищать от неверного. В отличие от пренебрежения аксиомами, которое создает бесконечные возможности для уверток от критики и отстаивания своей правоты вместо поиска пути к истине. Поэтому я считаю, что причины пренебрежения аксиоматическим методом не методологические, а политические. Переиначивая известный афоризм, можно сказать, что новое в аксиоматическом подходе - это отвергнутое старое. Отвергнутое потому, что оно невыгодно сегодняшним ученым шарлатанам от общественных наук.
40. Именно аксиоматический метод единственно приемлем для артели. (Религиозные артели не являются исключением - ведь их аксиомой является священное писание, например, для христиан - Библия. Может показаться странным, что при таком объеме своей аксиомы верующие не встречают в ней противоречия с действительностью. Но таковы особенности религиозного сознания - видимые противоречия они списывают не на аксиому, а на несовершенство наших способов познания действительности. Между тем даже такой подход полностью не спасает - то же христианство все время делится на различные толки, постоянно возникают разные ереси и т.д. Но религиозные артели опираются не только на свою главную аксиому, но и на многие житейские, что обеспечивает возможность их существования.)
Таким образом, общественные науки до сих пор являлись, в лучшем случае, сборниками взглядов, прецедентов, а не науками. Ведь, по определению, назначение аксиоматического метода состоит в ограничении произвола при принятии суждений в качестве истины данной теории. Но именно произвол при принятии суждений в качестве истины мы наблюдаем и в средствах массовой информации, и в законотворчестве высших органов страны, и в «трудах» «ученых»-обществоведов. Неудивительно, что сплошь и рядом религия оказывалась более полезной для общественной практики, чем такие «науки».41) Потому что какая-никакая главная аксиома у религий есть, а к ней более-менее прикладываются и житейские аксиомы («догмы»).
41. Показательно, что там, где наука не блуждала «левыми» и «правыми» путями, а честно искала прямую дорогу к истине, никакая религия не оспаривает достигнутых ею результатов. Примером такой науки является математика. Я не встречал ни одного проповедника, который обвинял бы таблицу умножения или интегральное исчисление в материализме или в безбожии.
Очередной практический вывод:
Выработка системы аксиом является необходимым условием перехода от бесполезных разговоров и ссор к продуктивному, научно обоснованному решению проблем жизни общества.
Создание оптимальной системы потребует значительного труда и времени многих честных ученых. На этом пути сейчас мы сделаем первый практический шаг, приняв в качестве главной аксиомы следующую:
Цель общества - увеличение своей жизнеспособности.42-44)
42. Заметим, что в нынешних общественных науках существует предвзятая установка на второстепенность выработки и провозглашения цели - ведь первый вопрос об авторе всегда один: «А какая его философская (политическая, классовая и т.д.) позиция?». Ошибочность такого подхода, безусловно, понимал В.И. Ленин, который учил прежде всего находить ответ на вопрос: «Кому это выгодно?». Другими словами этот вопрос можно выразить так: «Для достижения чьих целей это направлено?». Ясно, что на самом деле второстепенным является вопрос о позиции: ведь сегодняшняя позиция - дело историческое, а завтрашняя зависит от движения к выбранной цели. Только в том случае, если целью является сохранение статус-кво, движение к цели не будет изменять позиции. Вот вам и вся теория застоя.
43. Существуют вроде бы близкие (по формулировке цели) подходы, но на поверку они уже с первых шагов оказываются болотом, в котором двигаться невозможно - авторы не потрудились создать хотя бы островки из жестких понятий. (Приведенные ниже выдержки даны именно как образцы претендующего на научность болота. И поэтому не вини себя, читатель, если у тебя не получится слепить из них хотя бы что-нибудь.) Например, в работе «О государственности» (Книга 1, Творческая группа «Система», М.,1994) дана следующая формулировка: «Целью функционирования социальной системы является выживание людей, т.е. обеспечение их жизненных потребностей, без удовлетворения которых они не могут нормально существовать. Все остальные провозглашенные цели существования социальной системы, включая государство, общество, их подсистемы, структуры, вторичны относительно этой главной цели. Оговоримся, что здесь и далее мы будем иметь ввиду государственную социальную систему...» и далее «...структура потребностей личности является тем исходным звеном, с которого начинается формирование любой социальной системы...»
Насчет не очень удачного, на наш взгляд, термина «выживание» замечания сделаны раньше (см. примеч. 32). Для ключевого термина «социальная система» в работе дано расширенное описание на нескольких страницах (что авторы рассматривают как свое достижение, выразившееся в уходе от зауженного раскрытия термина). В итоге «социальная система» размыта настолько, что она не может служить хоть в какой-то степени однозначным понятием для продуктивного обсуждения (см. также примеч. 12-б).
Отношения же «социальной системы» с обществом вообще запутаны: «Морфологическая сторона социальной системы (в пределах государства) включает в себя: - население (объединившееся в общество); задача удовлетворения его потребностей является целью данной социальной системы, решается же она конкретной деятельностью самого населения; ...». Неужели не ясно, что общество-население в состоянии само поставить задачу удовлетворения своих жизненных потребностей? А что тогда делает «социальная система», если и решение поставленной задачи возложено на население? И совсем уж интересной становится «социальная система», в которой общество отнесено ко вторичным целям, если вспомнить, что корень «социал-» родом из латинского «societas» и буквально означает «общество». В общем, возникает столь частый вопрос: самостоятельно запутались, их запутали или сами они плутуют? Искать сейчас ответ на этот вопрос нам недосуг. А главное ясно - идти в такое болото нам не по пути.
44. Еще более удручающее впечатление производит следующая формулировка цели: «Цель этического государства - создание общества с условиями существования, приспособленными для решения любых социальных противоречий, дающими возможность человеку реализоваться и эволюционировать, т.е. способствующими достижению Общего Блага» (В.А. Шемшук, Этическое государство, М., Всемирный фонд планеты Земля, 2001, с.36). Т.е., цель - «Общее Благо», но вот определение этого общего блага и не дано. А исподволь уже подсказывается, что при нем будут и овцы целы, и волки сыты, ведь любые социальные противоречия между ними решены.
Немало в указанной книге критики в адрес перестройщиков-реформаторов. Поюлили-поюлили, и вот выныривает: «Для прихода в наше общество универсального способа производства, России необходимо пройти через капитализм... Российский народ должен освоить эту форму капиталистических отношений - свободу предпринимательства и торговли, но без эксплуатации» (с.51). Так что четко вырисовывается истинная цель, тождественная с целью «реформаторов». Лучшего гробовщика для морали и этики, чем капитализм, придумать пока никому не удалось. Ведь в конкуренции побеждает не сильнейший, а подлейший (см. статью «Мегатонный фугас» в «Контратаке»). Такое вот «этическое государство». И, наконец, на стр. 79: «Надо не забывать, что минимальность налогов или их отсутствие всегда привлекало иностранных инвесторов. Сегодня об этом так много говорится и что только не предлагается, кроме самого простого - дать им возможность заработать.» Вот здесь Шемшук молодец, сказал прямо и откровенно: цель - дать возможность заработать иностранным инвесторам. Об этой книге см. также «Особенности демократической рыбалки» в «Контратаке».
Очень много вредит науке второй миф (по-русски - суеверие), утверждающий, что «наука дает точное знание». Между тем в этом мире все процессы вероятностны, а все измерения приближённы.45-46)
45. Абсолютная точность как вымысел существует только в головах ученых. Ведь на самом деле нет копии с эталона метра, которая совпадала бы абсолютно точно с ним. Что же говорить о последующих измерениях с ее помощью? Так же обстоит дело и с другими эталонами. Невозможны научные предсказания с абсолютной точностью. Если какое-то явление повторялось сотни, тысячи, миллионы лет, это дает нам основания с высокой вероятностью утверждать, что оно будет повторяться и в будущем. Но именно с очень высокой вероятностью, но никак не с абсолютной гарантией. В природе не существует идеального прямолинейного отрезка. Даже световой луч - всего лишь очень хорошее приближение к нему. Уже этот небольшой перечень показывает, что название «точные науки» с самого начала вводит нас в заблуждение.
46. Любопытно, что «ученые» не хуже политиков и адвокатов исхитряются в словоблудии, чтобы поддерживать марку «точной науки». Например: «Предвидение может осуществляться по так называемым детерминистической и вероятностной схемам. В первом случае каждое явление предсказывается с высокой степенью точности...». Но позвольте: «высокая степень точности» - это все-таки не абсолютная точность, а высокая вероятность. Зачем же тогда из «детерминистической» и «вероятностной» схем делать две разные сущности? Честные ученые в таких случаях говорят «не знаю», хотя часто в дипломатически завуалированной форме, чтобы не слишком дразнить самоуверенных научных собак. Так, В.В. Налимов пишет: «...мы не будем ничего говорить о критериях, проводящих грань между детерминированными и случайными явлениями - это слишком сложный и до сих пор не решенный вопрос» (В.В. Налимов, «Теория эксперимента», М., Наука, 1971, стр. 27).
Третье суеверие в науке предполагает, что если существуют факты, не противоречащие данному утверждению, то, значит, это утверждение истинно.47)
47. В литературе - и популярной, и строго научной обсуждается разум дельфинов. Приводятся многочисленные рассказы тонувших, которых спасли дельфины, поддерживая на поверхности и подталкивая к берегу. Выталкивание вверх - это обычная помощь дельфинов своим больным сородичам - так они помогают им не задохнуться в воде. Хотя они иногда играют таким образом и с рыбой. Но вот подталкивание тонущего человека к берегу - это уж осмысленное и доброжелательное действие. Я тоже ничуть не сомневался в правильности таких рассуждений, пока вдруг не встретил вопрос профессора Китайгородского: «А что могли рассказать те тонувшие, которых дельфины толкали от берега?». Так что приводимые рассказы очевидцев, конечно, не противоречат выдвинутым утверждениям о разуме дельфинов и их доброжелательности к людям, но отнюдь не могут служить доказательством.
Четвертое научное суеверие - забвение той истины, что отсутствие наблюдаемых научными авторитетами фактов не является доказательством отсутствия явления.48)
48. Вместо честного «не знаю» ученые часто твердят «Этого не может быть никогда». Но «никогда» - это ведь пустая вера, а не доказательство. И неудивительно, что болтающиеся между пустой верой и «точной» наукой мыслители попадают впросак. Например, Парижская Академия наук в средние века приняла постановление не рассматривать сообщения о падении метеоритов, так как камни не могут падать с неба, потому что их там нет. Ведь ни один метеорит не упал на голову академика.
(Более того, иногда даже падающих на голову камней оказывается недостаточно. Так, группа исследователей изучала, какие животные и как пользуются орудиями. Хотели они исследовать и павианов. Но каждый раз, когда ученые приближались к скалам, где обитают эти животные, на них начинал сыпаться град камней. Поэтому выяснить, пользуются ли павианы орудиями, им не удалось. Так они и написали в своем отчете! И хотя в данном случае ученые и сказали «не знаем», но сказали его невпопад. Единственным положительным примером в истории науки остается яблоко, упавшее на голову Ньютону).
Не меньший курьез был и с путешественниками, которые привозили в Европу рассказы о виденных ими диковинках. Дескать, видели они такого зверя, раз в десять больше быка, у которого один хвост сзади, а другой спереди, и передним хвостом он подает пищу в рот и пьет воду. То-то хохоту было над такими выдумщиками. Пока воочию не увидели слона.
Если бы до знакомства европейцев с Австралией кто-то стал утверждать, что существуют млекопитающие, откладывающие яйца, то ученые зоологи иначе как идиотом его бы не обозвали. А теперь мы знаем, что утконос существует. А пока не увидели - не может быть!
Еще одно научное суеверие связано с гипнотизирующим влиянием ученых регалий.49) Этот пятое суеверие мы назовем «культом ученых званий». Ярчайший пример - А.Д. Сахаров. Как же, академик, да еще физик-ядерщик - кому же, как не ему лучше всего разбираться в правах человека?50-51)
49. Американские психологи проводили опыты с двумя группами студентов, которым сказали, что цель исследований - изучение глазомера, и им требуется «на глазок» определить рост приглашаемых людей. Всех представляемых называли их действительными именами и должностями, за исключением Смита, которого одной группе представили как студента, а другой - как профессора. В обеих группах усредненная оценка роста представляемых хорошо совпадала, за исключением Смита. Там, где он был «студентом», ему дали рост на 5 см ниже, а где «профессором» - на 5 см выше действительного. Если бы психологи провели испытания по оценке умозаключений Смита, то наверняка можно предсказать, где его слова получили бы больше оценок «глупо» и где «умно». Так что психологам понятно, почему для протаскивания глупых мыслей чаще всего используют титулованных академиков и других знаменитостей.
Во многих цивилизациях Востока считается неприличным выставлять напоказ свои хилые мысли, укрепляя их подпорками из высказываний известных мудрецов. Но как же быть, если кто-то нашел для вашей мысли более точные слова или высказал ее раньше? Приписывать ее себе? Или вообще о ней не упоминать? Да нет, зачем же. Просто вместо громкого имени автора и его ослепляющих регалий попробуйте поставить слова: «Кто-то сказал...». Если при такой замене заимствование ничего не потеряет, значит, его можно употреблять, в том числе, и с именем первоначального автора.
50. Авторитет Сахарова как правоведа очень напоминает случай из старого анекдота. Вернувшийся из отпуска сотрудник рассказывает сослуживцам, что он в доме отдыха обыграл чемпиона страны по шахматам и чемпиона по теннису. Сотрудники, зная его возможности, конечно, не верят. Он клянется - сотрудники смеются. «Да ведь я обыграл чемпиона по шахматам в теннис, а чемпиона по теннису - в шахматы». Поверили. А демократы считают, что если Сахаров - «чемпион» по ядерной физике, то, значит, он и «чемпион» по правам человека.
Еще Алишер Навои сказал: «И в собеседнике цени не сан, а речь: неважно, кто сказал, важны причины». Как же далеки от Навои наши современники, им подавай «новое мышление»!
51. Как-то Федору Шаляпину пришлось сморозить глупость. «Ну и дурак же ты, братец!» - сказали ему. - «Зато какой голос!» - ответил Шаляпин. Если вдуматься, то умнее Шаляпин не мог ответить. Чтобы так сказать, надо быть Русским человеком, а не Западной особью. Ведь никто из людей не может быть совершенством во всех отношениях. Конечно, идола делают идолопоклонники. Но сам идол - тоже человек или человеческая особь. Возомнить себя совершенством во всех отношениях - значит, обожествить свое «Я», что может сделать только человек, которого невозможно отличить от умалишенного.
Наука очень суеверна и в борьбе с «суевериями». Зачастую учуянные народом поверья объявляются суевериями, так как связь между причинами и следствиями не укладывается в сегодняшние научные схемы или трудно прослеживается52).
52. В качестве показательного примера Чарльз Дарвин приводит следующее поверье: клевер хорошо родит в тех деревнях, где много старых дев. Казалось бы, типичное «в огороде бузина, а в Киеве дядька». Но... Старые девы от одиночества любят кошек, часто держат нескольких. Кошки уничтожают мышей (во всяком случае, так они вели себя в старой доброй Англии и еще намного раньше. К современным городским интеллигентным кошкам это не относится). А мыши - злейшие враги шмелей, гнезда которых они разоряют. Шмели же - единственные насекомые-опылители для клевера, без них он родить не будет. Так что действительно не стоит с ходу отвергать традиционное знание, даже если оно кажется чистейшим суеверием.
Конечно, это далеко не полный перечень ненаучных грехов науки. Любопытно, что эти грехи науки являются общими с таковыми для религий и сводятся к одному непростительному греху: утверждению своей правоты вместо поиска пути к истине.53)
53. Поучительно, что при внимательном рассмотрении материализм оказывается не наукой, а просто очень искусно замаскированной религией, основанной на вере в «Вещество».
Сколько сил потратило человечество на решение якобы основного вопроса познания мира - материализм или идеализм? Спросите у наших людей - какой процент тех, кого этот вопрос волнует? Ничтожен. Этот вопрос надуманный, пришедший к нам от досужих бездельников Запада, а к ним - от бездельников античности. Он несовместим с русским миропониманием, в котором главное - уважение к правде. По-русски поставленный вопрос - различие между сущим и выдумкой. А основной раздор между материализмом и идеализмом вызван вопросом: что первично - материя или сознание? Вопрос сформулирован по всем правилам прочих диалектических софизмов. Или-или, а иного, мол, не дано. А суть то ведь именно в ином, о котором спорящие и не догадываются. Никто толком не знает ни что такое материя, ни что такое сознание, а вот, руководствуясь «здравым смыслом», спорят, что из них первично, а что - вторично. Материя по-латыни - вещество. А вещества никто так же не видел, как и Бога. Доказательством существования вещества служат его проявления, то есть, способность быть причиной воспринимаемых нами явлений. Но ведь и существование Бога доказывают таким же способом! Таким образом, вещество - предмет веры. Вещественный предмет - вроде твердый. Но при проникновении вглубь его структуры «вещество» оказывается совсем непохожим на его «видимое» и «осязаемое» исходное понятие и чем дальше, тем больше. Уже в атоме собственно веществом можно считать только ядро и электроны, а все остальное - пустота. И объем этой пустоты в тысячу миллиардов раз больше объема ядерно-электронного «вещества»! Вот вам и сплошное твердое тело! Бог представляется менее фантастичным, чем вещество. (При всей противоречивости взглядов Анри Бергсона нельзя не отдать должного меткости его замечания по поводу материалистов: «наши понятия сформировались по образцу твердых тел»). Отождествляют вещество с материей. Но вот вещество превращается в энергию - это уже доказанный всеми атомными бомбами факт. И энергия, и информация есть сущее, способное быть причиной наблюдаемых явлений, но они отнюдь не вещество даже в материалистическом понимании. А информация и материей не является. Так что материализм - это обычная разновидность религии с обычными для подавляющего большинства из них претензиями на свою исключительную истинность. Повторим: гораздо продуктивнее деление объектов познания не на материалистические и идеалистические, а на сущие и выдуманные. К последним следует отнести и материализм и всю философию в целом.
И еще штрих. Вот священник со всей своей святостью проклинает материализм. Понять его можно, ведь он, как и материалисты, не имеет понятия, о чем говорит. Скорее всего, он проклинает вещизм, так как материя по-латыни и значит именно вещество. С проклятиями вещизму, конечно, можно согласиться. Но на самом деле он спорит с другой религией.
Так что же: верить или не верить науке? Поставленный в такой взаимоисключающей форме вопрос бессмысленен. Здесь, как говорится, «оба хуже». А выход в том, что для истины нужна не слепая вера и не огульное неверие, а оценка вероятности того, что утверждение является указателем дороги к истине.
Наука устанавливает не достоверность событий или достоверность существования конкретных объектов, как утверждают научные фанаты, а только вероятность. И как бы ни была высока эта вероятность, она никогда не может быть равна достоверности. Главное, чтобы эта вероятность была практически проверяемой с достаточной точностью. Это - непременное условие для тех, кто стремится приблизиться к истине54).
54. Если научные доказательства верны только с точностью до того, что принято на веру, то проверять научные доказательства - значит проверять и то, что принято в этих доказательствах на веру. Как? Один из древних мудрецов построил такую научную систему, в которой логично доказал, что движенья нет. Для опровержения этого умопостроения у оппонента не нашлось доказательств. Он просто встал и начал молча прохаживаться. Таким образом, он опроверг не доказательства - опроверг вступающую в противоречие с действительностью систему.
НАДЕЖНОСТЬ ЗНАНИЯ
Где тонко, там и рвется.
Вспомним, что здесь мы приняли понятия, согласно которым продуктом науки является знание, то есть вероятность конкретной причинно-следственной связи (для знания изменения) или вероятность существования данного объекта в определенном пространственно-временном интервале (для знания существования). В таком случае мерой качества знания является его надежность. Поэтому мы вправе пользоваться теорией отказов, без благословения которой не запускается в производство ни одно ответственное техническое изделие (речь идет, конечно, о честном производстве, а не о мошенничестве - там совсем другие подходы).55)
55. При испытании патронов на вероятность осечки мы можем провести тысячи испытаний. А при запуске космического корабля может оказаться невозможным даже единичное испытание. Но теория надежности сложных систем позволяет достаточно хорошо оценить вероятность безотказного достижения цели кораблем, если проведены испытания элементов системы и связей между ними. Точно также и в науке мы можем проверять не только элементарные утверждения, но и сложные умозаключения. Поэтому можем говорить о надежности знания, независимо от того, элементарное это сведение или сложное умозаключение.
Если есть причина А, а мы утверждаем, что в результате нее должно наступить следствие В, то чем выше при проверке вероятность подтверждающих исходов, тем выше надежность знания. Чем больше число проверок, тем точнее предсказываемая вероятность.56) Таким образом, научное знание не есть «кусочек истины», а только вероятностное предсказание истинности данного кусочка причинно-следственных связей.
56. Термин «прогноз» по-русски означает «предсказание». Но лучше пользоваться термином «предвидение». Ведь «сказать» и «предсказать» можно что угодно, а видеть можно только то, что есть в действительности. И пусть мы предвидим будущее очень расплывчато, но все-таки «видим». Поэтому вместо «прогнозируемая вероятность» будем говорить «предвидимая вероятность» и т.п.
Дадим следующее определение:
Надежность знания - увеличения вероятности успеха предвидения при использовании этого знания.57)
57. Фактически это понятие почти совпадает с выдвинутым А.А. Харкевичем математическим понятием ценности информации, которую он определяет как приращение вероятности достижения данной цели в результате использования данной информации.
Наше понятие выбрано из следующих соображений:
Во-первых, русское слово «знание» в данном случае предпочтительнее латинского «информация» (informatio - буквально разъяснение, изложение). Используемые нами понятия знания как вероятности конкретной причинно-следственной связи и вероятности существования объекта совсем не тождественны «разъяснению», «изложению». Латинский термин затрудняет понимание сути вопроса, например, под информацией понимают и сведения, и передачу сведений и т.д. Предложенное русское понятие «знание» более однозначно.
Во-вторых, понятие «ценность» происходит от понятия «цены», весьма важного для «Я-центричного» мировоззрения, но практически ненужного в «МЫ-центричном» мировоззрении. В последнем важна не цена, важна полезность. Полезность же в нашей системе понятий тождественна разумности. Цена зависит от конъюнктуры (то есть, общепринятого обмана), а надежность является сущим, а не выдуманным понятием. Если надежность какого-либо утверждения неизвестна, то лучше пользоваться просто жребием - быстрее и дешевле.
Надежность - это не просто вероятность как отношение числа подтверждающих исходов к числу всех исходов. Это еще учет вероятности того, что признанное нами как причина А есть действительно А и что наблюдаемое нами следствие В - это действительно В. В технике и в математике отождествление как исходного объекта, так и следствий обычно является не очень сложным делом, но в общественных науках и в религиях эта сторона является едва ли не самой проблематичной (ввиду желания отдельных спорщиков не искать истину, а доказывать свою правоту).58-60)
58. По-видимому, еще в глубокой древности люди были склонны считать знание надежным, если вытекающие из него предсказания подтверждались. Почему же тогда люди ошибались сплошь и рядом? Рассмотрим это на примере одного из так называемых чудес.
В древних египетских храмах двери открывались только после сожжения принесенной богу жертвы. В жертвеннике был устроен замкнутый сосуд, сообщавшийся трубой с другим сосудом, частично наполненным водой. Когда воздух в первом сосуде от нагрева расширялся, под его давлением вода начинала выливаться из второго сосуда. Попадала она в ведро, которое висело на веревке, намотанной на вал, связанный с запором дверей. Наполненное ведро опускалось, вал вращался, запор открывался. А народ убеждался в существовании бога, которому служат создавшие это сооружение жрецы.
Как видим, истинность вроде бы доказана, но остается вопрос: а действительно ли А было А и последовавшее за ним В было В? Что было причиной: благодарность бога за принесенную жертву или хитрый замысел жрецов? Какое следствие увидели прихожане: что двери открылись сами или что их привел в действие скрытый механизм?
Этот пример показывает, что подмена поиска истины «доказательством» своей правоты существовала еще в Ветхозаветные времена. И сегодня она, конечно, не исчезла. Но о тех чудесах, которые к нам слишком близко, как сказал А. Толстой, «уж лучше помолчим».
Следовательно, проверка надежности знания не сводится к простой вероятности, основанной на подсчете числа благоприятных исходов в общем числе экспериментов (двери открывались всегда или почти всегда после принесения жертвы!). Но если мы не знаем вероятности, что А есть А, а В есть В, то наблюдаемая вероятность ни в коем случае не будет указателем надежности знания.
59. Можем ли мы что-нибудь сказать о надежности знаний о прошлом? Прошлое неуничтожимо. Примем это как одну из аксиом. Но возможны современные подделки прошлого. Вспомним высказывание Талейрана «Кто владеет настоящим, тот владеет прошлым». У дорвавшихся до власти политиков необъятные возможности для замалчивания и для уничтожения документов, ставящих под сомнение их правоту. Не меньший простор для подделок, где необходимы всего две вещи: отсутствие совести и наличие технических возможностей. И то и другое сегодня имеется в изобилии.
Вспомним хотя бы историю с «дневниками Гитлера». Их в 1983 году приобрел респектабельный германский журнал «Шпигель» у некоего Конрада Куяу за 9 миллионов марок (по тогдашнему курсу 3,7 миллиона долларов!). Надо думать, что, приобретая этот «исторический документ», журнал «Шпигель» был уверен в его подлинности, раз решил рискнуть своим авторитетом и такой суммой долларов. На сенсацию набросились другие издания. Лондонский еженедельник «Санди Таймс» заплатил 400 000 долларов за право публикации дневников в Великобритании и странах Содружества. «Шпигель» опубликовал 42 страницы выдержек из «Дневников», собирался сделать еще 28 публикаций. Американская пресса писала, что в этих материалах «ощущается кошмарный запах истории». Но кошмар был в другом. Как вскоре выяснилось, «Дневники» являются подделкой всего-навсего одного любителя подделок - самого Куяу, причем некачественной подделкой. Чего же стоит команде специалистов подделать документ в одну страницу или даже только изменить кое-какие детали в нем? Практически все бывшие руководители спецслужб признают, что подделка архивных документов не составляет труда (действующие руководители об этом молчат по долгу службы).
Поэтому, когда преследующие свои интересы люди осчастливливают нас цифрами или архивными документами из нашего прошлого, раньше скрываемого, а при нынешних свободах вдруг «найденного», надо помнить, что надежность знания, полученного нами от них, близка к нулю, более того, часто она имеет знак минус.
60. Единственный путь повышения надежности знаний, «подтверждаемых» документами - провести независимую от «документов» проверку. В первую очередь, математикой. Это не так сложно, как кажется. Было бы желание.
Например, рассмотрим вопрос, сколько же было репрессированных в СССР в 30-х годах ХХ века? Этот вопрос не совсем праздный: ведь его определенная трактовка изменила массовое сознание наших соотечественников, сняла иммунную защиту общества. Да и сейчас демократическое сознание и демократическое запугивание основано на приводимых ими цифрах репрессий: «Хотите, чтобы снова вернулось?». Такое воздействие основано на восприятии приводимых демократами данных как истины или хорошего приближения к истине. Цифрам КГБ почти никто не верит - ведь это заинтересованная в сокрытии истины организация. Большинство верит Солженицыну - как-никак, писатель, краса и гордость антисоветчины, к тому же - лауреат Нобелевской премии. Но если мы пользуемся утверждениями Солженицына как последней истиной, то элементарная порядочность требует от нас независимой проверки.
Существует простой математический способ установления истинного числа репрессированных, независимый ни от давления «авторитетов», ни от сокрытия или подделки архивов. Известен он как метод Монте-Карло или метод случайной выборки. Так, чтобы определить всхожесть семян, не надо высевать все имеющееся на складе зерно и пересчитывать все до единого зерна и всходы. Берут, например, тысячу семян, определяют среди них число проросших и получают ответ с точностью до процента или лучше. Именно так, проследив судьбу в годы репрессий нескольких сотен или тысяч граждан СССР ( выбранных гарантировано случайным способом!), можно с достаточной точностью определить процент, а, значит, и число репрессированных.
Солженицын называет число репрессированных сорок миллионов и более (при тогдашней численности населения СССР 196 миллионов). Если действительно было так, то репрессирована примерно пятая часть, и, прослеживая жизнь граждан того времени, мы ожидаем попасть на репрессированного с вероятностью 0,2.
Мои прикидочные опросы случайных попутчиков об их родных и соседях того времени указывают на цифру около одного процента (наблюдаемая вероятность 0,01!). Это не противоречит данным КГБ и указывает, что Солженицын не ошибается на столько-то, а беспардонно врет в десятки раз. Не верите? Проверьте сами, товарищи и господа, метод я вам указал.
«Знанию», искажающему действительность, мы должны приписывать надежность со знаком минус (образно говоря, это не кирпич в здание миропонимания, а взрывающаяся мина в его стене). Надежность знания со знаком минус означает, что данное утверждение является ложью, а модуль (абсолютная величина) «отрицательной надежности» является мерой степени лживости. В данном случае степень лживости Солженицына равна 0,19 (при предельно возможной 1,0).
При выработке практических шагов более полезным, чем надежность знания, является понятие предсказательной силы.
Предсказательная сила знания - увеличение жизнеспособности общества при использовании этого знания.
Преимущества этого понятия в том, что оно отодвигает на задний план не только малонадежные знания, но и малополезные (см. примечание 57). Вопреки демократическому плюрализму, в научные технологии должны допускаться только утверждения с наибольшей предсказательной силой. 61-63)
61. Подобно тому, как это имеет место в промышленных технологиях. Скажем, один изобретатель разработал станок производительностью 10 деталей в час, другой - 20, третий - 30, четвертый - 31. В производство при прочих равных условиях должно запускаться только изобретение четвертого изобретателя.
Так же мы должны относиться и к аксиомам типа Лобачевского. То, что кое в чем они дают хорошее совпадение с наблюдением, еще не повод восторгаться ими. Ведь мы можем и в системе Коперника, и в системе Птолемея выделить аксиомы (у первого - «в центре находится Солнце», у второго - «в центре находится Земля»). С помощью системы Птолемея весьма неплохо предсказывались солнечные и лунные затмения. Но система Коперника имеет меньше предпосылок и большую предсказательную силу.
Отсюда еще одно неожиданное следствие: система знаний, преподаваемых учащимся, должна отличаться в разных странах. Ведь они находятся в разных условиях, и для них одни и те же знания могут иметь разную предсказательную силу.
62. Понятие предсказательной силы противоположно плюрализму, который трактуется демократами как право на существование любых мнений. То есть, якобы должны иметь одинаковое право на существование мнение, что форма Земли подобна шару и мнение, что Земля имеет форму чемодана. На основании совершенно правильной предпосылки, что человек, как крошечная частица мира, не в состоянии охватить абсолютную истину, игнорируется факт существования мнений, близких к истине, и мнений, весьма далеких от нее. При таком подходе и разум не нужен.
В сегодняшних условиях чрезвычайно злободневным является понятие «убойной силы лжи» как еще одной противоположности предсказательной силе знания. Мерой этой убойной силы является снижение жизнеспособности при потреблении знания с отрицательной надежностью. Особо следует заметить, что эта убойная сила зависит от степени лживости сообщения нелинейно и проходит через максимум при ее определенном значении. Это связано с тем, что слишком большая ложь теряет правдоподобие, легче обнаруживается. («Закон» Геббельса «чем больше ложь, тем легче ей верят» справедлив только в определенных пределах).Так, выше (примеч. 60) мы уже указали, что степень лживости утверждений Солженицына о числе репрессированных равняется 0,19, а максимально возможная степень лживости равна единице. Но единица получается при утверждении, что репрессированы и уничтожены были все 100% населения СССР. Такой лжи даже некоторые демократы не поверили бы. Очевидно, что степень лживости 0,19 как наиболее убойная была рассчитана весьма точно - не зря же Солженицын получил за неё Нобелевскую премию, а Геббельс не получил.
63. Принятие наиболее надежного знания в качестве приоритетного в научных построениях отнюдь не означает признание его полной истинности. Между тем утверждение «это практически однозначно» иногда заменяется на «это абсолютно однозначно». Такая бравада вызывает восхищение, но является отступлением от науки. Так, астроном Леверье по «неправильностям» в движении планеты Урана предсказал существование еще более отдаленной планеты (Нептуна) и вычислил ее местоположение на небе. Астрономы направили туда телескопы и увидели предсказанную планету. Но автор предсказания отказался даже взглянуть на нее: «Зачем? Я же знаю, что она там есть».
Еще интересней был случай при строительстве одного из итальянских храмов. Когда «отцы города» пришли осмотреть новостройку, они были в восторге от огромного купола, но их смутило, что посредине он ни на что не опирается: «А не обвалится?». Архитектор ответил: «Я все рассчитал и даю полную гарантию». А «комиссия» сказала, что все хорошо, но посредине надо поставить подпирающие колонны. Архитектор как умный человек понимал, что правители всегда правы и спорить не стал. Колонны поставили, и здание было принято. Прошло сто с лишним лет, фрески на потолке облупились, и новые строители начали ставить леса, чтобы отреставрировать потолок. Когда добрались до верха поставленных в центре колонн, то увидели между ними и потолком зазор в несколько сантиметров. Такая абсолютизация надежности возможна только с точностью до краткости жизни человека и немногочисленности его творений. Ведь если бы архитектор построил не один, а миллион храмов, вероятность обрушения какого-нибудь из них от какой-либо случайности (напр., чудовищного снегопада) выросла бы в миллион раз.
Известен и трагический случай такого абсолютного доверия к науке. Длиннющий туннель строили с двух сторон. По расчетам маркшейдера, сбойка должна была состояться такого-то числа во столько-то часов. Наступило расчетное время, а никакого просвета не видно, а главное - никаких звуков с той стороны не слышно. Первая мысль - промахнулся. Маркшейдер пустил себе пулю в лоб. А через несколько часов половины тоннеля вышли одна на другую тютелька в тютельку. Позже выяснили - вырабатываемые породы обладали плохой звукопроводностью.
Обратим особое внимание: вера, вероятность, проверяемость - слова одного корня. А язык народа, в отличие от языка отдельных людей, всегда говорит правду. И очень мудро говорили наши предки: «Доверяй, но проверяй».
Отсюда практический вывод:
Термин «точные науки» является простым недоразумением. Каждая наука в своих частностях имеет ту меру приближения, которая достижима на данном этапе познания. А совершенная, абсолютная точность - просто «научное» суеверие, несовместимое с научным подходом.
Шарлатаны и лентяи от общественных наук ссылаются на чрезвычайную сложность общественных явлений, а поэтому, дескать, точные методы естественных наук к обществу не применимы. Но ведь и в математике было «неразбери-поймешь» даже через две тысячи лет после примера Аристотеля и Евклида, пока гениальный Гильберт не потребовал единообразия и строгости математических доказательств: явное указание всех исходных понятий и исходных положений (аксиом) каждой данной теории, и явное указание всех использованных в доказательствах логических средств. Чего же тут сложного в применении к общественным наукам? Да сложно только то, что в этом случае политики-властолюбцы и бизнесмены-аферисты не смогут дурачить прозревший народ! Поэтому на пути к истине необходим следующий практический шаг:
Мы должны одолеть свою леность ума, найти необходимые понятия-меры и разработать оптимальную систему аксиом, чтобы оценивать ими общественные явления пусть пока с невысокой, но все-таки точностью (а не с точностью «до наоборот»), и отмежеваться от тех «ученых», которым нужна не дорога к истине, а выгодный им произвол.
Такой же подход мы должны соблюдать и по отношению к любой религии. С теми верующими, которые считают, что Бог дал им глаза, чтобы видели, а разум - чтобы мыслили, нам тоже по дороге к истине. А с теми, которые полагают, что названными великими божьими дарами можно пренебречь, лишь бы доказать свою правоту, нам не по пути.
Если внимательно присмотреться и к науке, и к религии, то можно заметить, что это - две сестры, имеющие общего предка - Прокруста.
Прокрустов инструмент в руках науки называется суеверием, а в руках религии - ересью. Но в обоих случаях им пользуются одинаково топорно.64)
64. Напомним, что в древнегреческой мифологии Прокруст - разбойник, который привечал и угощал попавших к нему путников, а затем укладывал отдыхать на свое ложе. Тем, кто был больше его размеров, обрубал ноги, а кто меньше - вытягивал до размеров ложа. (Интересно, что по-русски «Прокруст» значит «растягивающий». Сравни русское выражение для оценки качества некоторых доказательств - «притянуто за уши»). В прокрустовом ложе держат забредших к ним «прихожан» и религии, и сегодняшние общественные науки.
Наука должна не столько требовать изгнания суеверий от других, сколько сама от них избавляться. И в первую очередь она должна изгнать суеверие «точной науки», о котором мы уже говорили.65)
65. Образно говоря, наука, если она действительно хочет двигаться к истине, должна изгнать из себя «беса абсолютной точности».
Ситуация такая же, как в строительстве: мы не можем построить абсолютно надежное здание. Принято считать здание надежным, если вероятность его обрушения за установленный срок службы не больше одной миллионной. Так же и в науке: вечные истины - только мечта, но достаточно надежные приближения к истине, способные прослужить не один век и многим поколениям, мы можем строить и обязаны это делать - ведь лучше видеть будущее хотя бы нечетко, чем вообще закрывать глаза под предлогом, что нам нужно абсолютное зрение.
Иногда приходится слышать, что помимо научного знания есть и другие виды знания, например, полученные путем озарения. Но дело не в том, получено ли знание кропотливым многолетним трудом или привиделось во сне - суть в том, насколько оно надежно предсказывает будущее.