Кирилл Семенович Москаленко. На юго-западном направлении. 1943-1945 книга

Вид материала

Книга

Содержание Глава iv. днепровская эпопея

Подобный материал:

• Кирилл Семенович Москаленко. На юго-западном направлении книга, 7592.96kb.
• Информационный бюллетень № 4/2011, 220.26kb.
• Информационный бюллетень № 1/2011, 225.97kb.
• Великой Отечественной Войны, 1941-1945 / [Сост.: А. А. Карпов, О. А. Сергичева]. Сыктывкар,, 73.56kb.
• Великая Отечественная война 1943-1945, 18.11kb.
• Великой отечественной войны, 3496.87kb.
• -, 102.61kb.
• Западной Кавказской Республики 221 Заключение 229 Использованные источники и литература, 209.26kb.
• Виталий Семенович Макаренко (1895-1983). Мой брат антон семенович. [Воспоминания], 697.94kb.
• Отчет по юзао 4 октября Театр «Вернадского 13», 23.78kb.

^

ГЛАВА IV. ДНЕПРОВСКАЯ ЭПОПЕЯ

I

Устранение угрозы центру Воронежского фронта у Гадяча не означало,

однако, что мы уже сломили сопротивление противника на пути к цели - Днепру.

Враг продолжал поспешно накапливать здесь силы для того, чтобы вновь

попытаться остановить наши наступающие войска.

На этот раз все более опасным становилось положение 40-й армии.

Прорвавшись к г. Лохвица, мы опять оказались значительно западнее своих

соседей - 38-й армии справа и 47-й и 52-й армий слева.

При этом левофланговые дивизии 38-й армии, которые взаимодействовали с

нашим 52-м стрелковым корпусом, после форсирования Суды на участке

Перекоповка - Новая Гребля были остановлены противником на рубеже Глинск,

Ярошевка. Рубеж, достигнутый 47-й армией, был еще восточное. Ее

правофланговые соединения, действуя совместно с 47-м стрелковым корпусом,

форсировали р. Хорол и вышли на линию населенных пунктов Березовая Лука,

Рашевка, Лысовка.

На левом же фланге ее войска встретили упорное сопротивление частей

57-й и 255-й пехотных дивизий и успели лишь форсировать р. Псел.

Из всего этого видно, что войска правого крыла и центра Воронежского

фронта продолжали продвигаться на юго-запад уступом, как бы вгоняя в оборону

противника огромный клин. И опять на острие клина была 40-я армия. Ее

командованию, естественно, нужно было особенно тщательно оберегать свои

фланги и неослабно следить за обстановкой у соседей. Тем более, что нам, как

уже отмечено, приходилось испытывать возрастающее сопротивление гитлеровцев,

что всегда сопутствовало подготовке противника к нанесению контрудара.

Это было известно нам по опыту. Однако мы не знали, где будет нанесен

контрудар и какими силами. Между тем через несколько часов, утром 14

сентября, нам предстояло возобновить наступление. Следовательно, в то время

как мы начнем \114\ продвигаться вперед, затаившийся где-то враг попытается

нанести нам удар в спину.

Именно так действовали гитлеровцы все последние недели. Стремясь любой

ценой остановить дальнейшее продвижение наших войск, противник яростно

сопротивлялся и время от времени наносил довольно сильные контрудары своими

резервами. Этим он рассчитывал нарушить планы советского командования и не

дать ему в полной мере использовать стратегический успех, наметившийся после

разгрома основных группировок противника в районах Орла, Белгорода, Харькова

и в Донбассе.

Обо всем этом думал я, возвращаясь под вечер 13 сентября на командный

пункт армии из только что освобожденной Лохвицы. Там, в центре армейской

полосы, а также на левом фланге ни наземная, ни авиационная разведка не

обнаружили признаков подготовки противника к нанесению контрудара.

Оставалось предположить одно из двух: либо полученные здесь данные не

соответствуют действительности, либо на этот раз гитлеровцы готовят

контрудар по нашему правому флангу.

На командном пункте уже ждал с докладом начальник штаба генерал-майор

А. Г. Батюня. Он сообщил об обострении обстановки на правом фланге в районе

Новой Гребли.

- Командир 52-го стрелкового корпуса генерал Перхорович доносит, -

говорил начальник штаба, - что противник усилил огневое сопротивление.

Активизировалась вражеская разведка, упорно нащупывающая наш стык с правым

соседом. Взятые южнее Новой Гребли пленные оказались солдатами 7-й пехотной

дивизии.

Этой дивизии до сих пор не было среди противостоявших нам войск, и ее

появление здесь могло означать лишь одно: фашистское командование опять

пыталось создать кулак для контрудара. Такого мнения придерживались и А. Г.

Батюня, и находившийся здесь же член Военного совета армии К. В. Крайнюков.

- Пленные показали, что их дивизия прибыла вчера вот сюда, - продолжал

начальник штаба, отмечая на карте район к западу от Ярошевки и Новой Гребли.

Затем его карандаш скользнул чуть севернее, к Волошновке. - А здесь, тоже в

полосе правого соседа, отмечено скопление до полка пехоты. Об этом сообщил

командир 232-й стрелковой дивизии 38-й армии генерал-майор И. И. Улитин. Он

же сообщил, что рядом, в районе населенного пункта Нижнее, появились до 25

танков, артиллерия и пехота неустановленной численности.

Было очевидно, что названные пункты противник избрал в качестве

исходного рубежа для атаки. Не оставалось сомнений и в том, что он нанесет

свой удар в южном направлении, под основание выступа, занятого наступающими

войсками 40-й армии, с целью отбросить их на восточный берег Сулы и

восстановить оборону по западному берегу. Мы также пришли к выводу, что

\115\ удар, судя по всему, будет нанесен не позже завтрашнего утра. Это

значило, что если верны предположения относительно намерений противника, то

52-му стрелковому корпусу предстоит в одно и то же время наступать на

Пирятин и несколько правее отражать контрудар гитлеровцев.

В то время, когда мы вырабатывали свое решение, в штаб поступило

распоряжение командующего фронтом: нам из состава 47-й армии передавалась

23-я стрелковая дивизия под командованием генерала А. И. Королева. Мы должны

были принять ее в ночь на 14 сентября, с тем чтобы немедленно использовать

на правом фланге для наступления на Пирятин.

Это было как нельзя более кстати.

Наскоро поужинав, я решил тотчас же отправиться в 52-й стрелковый

корпус, где, таким образом, вновь должны были развернуться главные события.

Ко мне присоединился Константин Васильевич Крайнюков, и мы выехали, не теряя

времени.

Уже наступила полночь, когда мы добрались до командного пункта корпуса.

Генерал Ф. И. Перхорович, только что возвратившийся из 42-й гвардейской

стрелковой дивизии, доложил, что на ее участке противник продолжает

сосредоточение войск, явно готовясь нанести контрудар. Командир корпуса

также перечислил принятые в связи с этим меры и в заключение попросил

усилить 42-ю гвардейскую стрелковую дивизию артиллерией. Мною тут же было

отдано распоряжение подтянуть к полосе дивизии истребительно-противотанковый

полк и армейский подвижный отряд заграждения, развернув их на участке от

Голенки до Першетравневого.

Однако этого было мало. Ведь отражать контрудар на участке 42-й

гвардейской стрелковой дивизии предстояло одновременно с возобновлением

нашего наступления во всей полосе армии или спустя несколько часов. И нужно

было не только отбить вражескую атаку, но и нанести сильный ответный удар,

способный по меньшей мере прорвать оборону гитлеровцев в междуречье Сулы и

Удая, лежавшем на нашем пути к Днепру.

Поэтому я решил привлечь к делу 2-й танковый корпус. Его командиру

генерал-лейтенанту А. Ф. Попову был передан приказ обеспечить отражение

вражеских атак и быть в готовности к нанесению контрудара во взаимодействии

с 42-й гвардейской стрелковой дивизией.

Возвратились мы на свой командный пункт под утро, так что времени для

отдыха осталось мало.

Возобновив наступление в 8 часов 14 сентября, войска армии встретили

сильное сопротивление. Это давала себя знать очередная переброска сил

противника в нашу полосу, произведенная, по-видимому, за последние сутки.

Особенно упорно оборонялись вражеские части, противодействовавшие левому

флангу армии. \116\

На правом же сопротивление вскоре начало ослабевать, и 52-й стрелковый

корпус, наступавший частью сил в юго-западном направлении, продвинулся на

несколько километров.

В тот момент я испытал большой соблазн развить этот первый успех вводом

в бой частей 42-й гвардейской стрелковой дивизии и 2-го танкового корпуса,

предназначавшихся для отражения ожидаемого контрудара противника. Ведь время

шло, а контрудара все еще не было. И думалось: возможно, мы ошиблись, и

противник намеревался лишь обороняться...

Не знаю, надолго ли хватило бы у меня терпения ждать, но, видимо, у

противника было его еще меньше.

Ровно в полдень 7-я пехотная дивизия при поддержке 40 танков нанесла

контрудар в направлении Ярошевки и Новой Гребли. Потеснив 232-ю стрелковую

дивизию 38-й армии, гитлеровцы ворвались в эти населенные пункты и двинулись

к югу. Они явно намеревались ударить по правому флангу 42-й гвардейской

стрелковой дивизии. Одновременно по ее левому флангу противник нанес удар

силами до полка пехоты с танками.

Появилась и фашистская авиация. Группы по 35-40 самолетов наносили

бомбовые удары главным образом по боевым порядкам 52-го стрелкового корпуса.

Бои сразу же приняли ожесточенный характер. Однако спустя два часа

гитлеровцы, потеряв 10 танков и до 200 солдат и офицеров, были вынуждены

прекратить атаки.

Получив донесение об этом, я отдал приказ без промедления нанести

ответный удар. В соответствии с ранее намеченным планом это сделали уже в 14

часов 30 минут 42-я гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора Ф. А.

Боброва и часть сил 2-го танкового корпуса генерал-лейтенанта А. Ф. Попова.

А когда противник, не выдержав их удара, поспешно начал отходить, Ф. И.

Перхорович ввел в бой и 23-ю стрелковую дивизию генерала А. И. Королева,

специально предназначавшуюся для развития наступления на Пирятин.

На левом фланге армии гитлеровцы в тот день также начали с контратак.

Правда, здесь они действовали меньшими силами, чем в полосе 52-го

стрелкового корпуса, но с такой же яростью и так же безуспешно. Четыре

вражеские контратаки отразил за день 47-й стрелковый корпус, которым теперь

командовал генерал С. П. Меркулов. Измотав гитлеровцев в боях, наши войска и

здесь вынудили их к отходу.

Так была сорвана еще одна попытка врага задержать наступление наших

войск. На этот раз, как нетрудно было понять, немецко-фашистское

командование стремилось восстановить свою оборону по западному берегу Сулы.

Но, понеся немалые потери, не достигло цели.

В тот же вечер командный пункт 40-й армии по моему распоряжению был

выдвинут в дер. Западинцы, расположенную к западу от Лохвицы. Здесь он опять

находился в непосредственной \117\ близости к наступающим войскам, что

значительно улучшало условия для управления ими.

15 сентября гитлеровцы вновь попытались организовать оборону на

пирятинском направлении. Упорное сопротивление оказывали они и в последующие

дни, преимущественно на водных рубежах.

В связи с этим считаю себя обязанным рассеять существующее заблуждение

относительно характера действий противника в полосе 40-й армии 16-18

сентября. В нашей военно-исторической литературе можно встретить

утверждение, что с 16 сентября вражеское сопротивление резко ослабло на всем

левобережье Днепра. Подобные высказывания основаны главным образом на том,

что в ночь на 16 сентября командование группы армий "Юг" отдало своим

войскам приказ об отходе за Днепр.

Такой приказ, санкционированный Гитлером, действительно был отдан

вечером 15 сентября Манштейном, как он сам о том свидетельствовал

впоследствии. Однако для того, чтобы осуществить этот приказ, войскам

противника нужно было обезопасить свои пути отхода к переправам через Днепр

от угрозы со стороны наступающих советских войск. Переправ было пять - у

Киева, Канева, Черкасс, Кременчуга и Днепропетровска. К трем из них -

Киевской, Каневской и Черкасской - вели пути, проходившие частично в полосе

40-й армии, что и определило обстановку на нашем участке фронта 16, 17 и 18

сентября.

Вопреки упомянутым утверждениям, противник в эти дни упорно оборонялся,

пытаясь замедлить наше продвижение в междуречье Сулы и Удая. Когда же

наступающие войска 40-й армии, разгромив противостоявшую группировку, на

исходе 17 сентября вышли на восточный берег Удая, мы встретили

организованное сопротивление заранее выдвинутых сюда частей 75-й пехотной,

19-й танковой и 10-й моторизованной дивизий, а также боевых отрядов,

сколоченных из остатков 38-й и 255-й пехотных дивизий. Как нам стало

известно, в дальнейшем они имели задачу прикрыть расположенные к западу от

этой реки железнодорожные линии, по которым немецко-фашистские войска

отходили к переправам у Киева, Черкасс и Каяева.

Командование группы армий "Юг" ставило своей целью удержать плацдармы у

этих переправ через Днепр.

В те дни от взрыва мины трагически погиб командующий войсками соседней

нам 47-й армии генерал-лейтенант П. П. Корзун. Я знал его с сентября 1941

г., когда мы оба оказались в окружении восточное Киева. Тогда мне особенно

понравилась в нем огромная энергия, с какой стремился он к прорыву из кольца

и соединению с главными силами войск нашего фронта. Мы прорвались, но в

дальнейшем пути наши надолго разошлись. Лишь в августе 1943 г. мы

встретились вновь и опять действовали вместе на пути к Днепру. Удар двух

армий, нанесенный нами 17 августа в обход ахтырской группировки противника

\118\ с запада, имел существенное значение для войск всего фронта. При этом

взаимодействовали мы исключительно плодотворно. Тем более грустно было

узнать, что генерал Корзун погиб всего лишь в нескольких переходах от места,

где мы пробивали в 1941 г. кольцо окружения. Похоронен он в г. Гадяче. О П.

П. Корзуне с теплотой и сердечностью вспоминает бывший начальник политотдела

47-й армии, позднее заместитель начальника Главного политического управления

Советской Армии и Военно-Морского Флота генерал-полковник М. X. Калашник в

своей книге "Испытание огнем".

II

Оборонявшийся в Пирятине сильный гарнизон опирался на заблаговременно

созданный здесь узел сопротивления с опорными пунктами на северных и южных

подступах к городу, имел артиллерию, самоходные орудия и танки. Серьезным

препятствием для наших наступающих частей был и Удай с его заболоченными

берегами и взорванными противником мостами.

Дело осложнялось тем, что у нас не было табельных переправочных

средств, сильно отстававших в течение всего периода наступления. К этому

вопросу я еще вернусь. Пока же отмечу, что и Псел, и Хорол, и Сулу мы

форсировали на подручных средствах. Огромную помощь при этом оказывали нашим

частям местные жители. И не только в доставке подручных средств. Охваченные

великой радостью освобождения от ужасов оккупации, женщины, дети и старики,

составлявшие в основном население очищенных от гитлеровцев городов и сел,

повсюду становились нашими проводниками. Самоотверженно, не страшась

смертельной опасности, они вели передовые отряды наступающих советских войск

тайными прибрежными тропами к наиболее удобным для переправы местам.

Так было и при форсировании Удая. Здесь частям 309-й и 237-й стрелковых

дивизий генерал-майора Д. Ф. Дремина и полковника П. М. Мароль помогали

переправиться на западный берег жители сел Харьковцы, Заречье, Деймановка,

Великая Круча и Запорожская Круча.

Одними из первых форсировали реку в районе Заречья подразделения 955-го

стрелкового полка подполковника И. Е. Давыдова. Под покровом ночи они

бесшумно переправились на противоположный берег, имея задачу отвлечь на себя

силы обороняющихся. Вскоре их обнаружил противник. Гитлеровцы открыли

бешеный огонь, а затем всю ночь контратаковали, стремясь сбросить наши

подразделения в реку. Но это им не удалось.

А тем временем на гарнизон Пирятина обрушился удар с юга. Его нанесли

два других полка 309-й стрелковой дивизии - 959-й и 957-й, успевшие утром

переправиться через Удай в районе Великой Кручи. Когда же гитлеровцы

перебросили на это \119\ направление свои танки и самоходные орудия, с

севера усилили натиск 955-й стрелковый полк и присоединившиеся к нему части

237-й стрелковой дивизии.

Противник, имевший приказ во что бы то ни стало удерживать Пирятин,

яростно оборонялся. Однако к 23 часам 18 сентября вражеский гарнизон,

потеряв только убитыми свыше 300 солдат и офицеров, а также большую часть

своей артиллерии и танков, был выбит из города.

В тот же день части 42-й гвардейской стрелковой дивизии, продолжавшие

наступать на правом фланге армейской полосы, освободили г. Прилуки.

Но если 309-я стрелковая дивизия, сыгравшая главную роль в боях за

освобождение Пирятина, стала "Пирятинской" уже на следующий день, 19

сентября, то 42-й гвардейской стрелковой дивизии столь же почетное

наименование "Прилукской" было присвоено лишь спустя несколько дней.

Причиной тому было недоразумение, в результате которого донесения об

освобождении г. Прилуки прибыли в Ставку одновременно из штабов Воронежского

и Центрального фронтов.

Случай это редкий, и его уникальность подчеркивается тем, что даже в

послевоенное время, причем в печати, плохо осведомленные авторы повторили

версию об освобождении Прилук одной из дивизий Центрального фронта. Поэтому

справедливость требует вновь подтвердить, что на самом деле эта честь

принадлежит 42-й гвардейской стрелковой дивизии 52-го стрелкового корпуса

40-й армии Воронежского фронта. Надеюсь, что всякие сомнения на этот счет

рассеет нижеследующий документ, составленный Г. К. Жуковым и командованием

фронта 21 сентября 1943 г. и хранящийся в архиве:

"Товарищу Иванову{72}

Докладываем:

По проверенным данным на месте установлено, что Прилуки были заняты в

6.00 18.9.43 г. 42 гв. сд 40 армии генерал-лейтенанта тов. Москаленко;

командует 42 гв. сд генерал-майор Бобров Федор Александрович.

В это время правое крыло армии Чибисова{73} имело задачей идти 10-15 км

севернее Прилуки и в город не заходить, а обходить.

Дивизия Центрального фронта двигалась на Прилуки, пересекая боевые

порядки войск Чибисова, когда уже в городе противника не было, а там

находились части 42 гв. сд.

Просим присвоить 42 гв. сд наименование Прилукской"{74}. \120\

Бои с ожесточенно сопротивлявшимся противником продолжались в полосе

40-й армии и 19 сентября. В тот день они завершились освобождением десятков

населенных пунктов и, в частности, узловой железнодорожной станции Гребенки.

Сопротивление, встреченное нами при освобождении этой станции, городов

Прилуки, Пирятин, а также г. Лубны, занятого в те дни 47-м стрелковым

корпусом, было по существу последней попыткой противостоявших войск

задержать наступление 40-й армии.

Сразу после этого обстановка коренным образом изменилась. К исходу 19

сентября сопротивление противника резко ослабло.

Это не было неожиданностью для нас. Начиная с

16 сентября все виды разведки подтверждали, что немецко-фашистское

командование поспешно отводило войска за Днепр. С потерей основных опорных

пунктов на левобережье и последнего оборонительного рубежа по р. Удай

противник заметно ослабил сопротивление. Обстановка на фронте вновь резко

изменилась в нашу пользу. Учитывая все это, командующий войсками

Воронежского фронта отдал новую директиву, в которой потребовал быстрее

выйти на Днепр и форсировать его.

Эту задачу должны были прежде всего выполнить 3-я гвардейская танковая

и 40-я армии. Было приказано к исходу 24 сентября первой из них совместно с

1-м гвардейским кавалерийским корпусом выйти в район Ковалин, Козинцы,

Городище, Козлов, Московцы в готовности с ходу форсировать Днепр. Быть в

готовности незамедлительно сделать то же самое предписывалось и 40-й армии,

которая к указанному выше сроку должна была достичь Днепра на участке

Кайлов, Рудяки, Кальне, Гусинцы, Яшники, Пидсинне, Андруши, Козинцы, Чаплин.

В район Козинцы, Городище, Хоцки, Натягайловка должна была к исходу 26

сентября подойти и 27-я армия - второй эшелон фронта. Левее, на участок

Жерноклевы, Воробьевка, Хрущевка, предписывалось выйти к 24 сентября 47-й

армии, захватив Лепляво и Канев силами 3-го гвардейского механизированного

корпуса, а в район иск. Хрущевка, Богодуховка, Бол. Бурмак, Погребняки,

Семеновка - 52-я армия, имевшая задачу \121\ одновременно освободить г.