Кирилл Семенович Москаленко. На юго-западном направлении. 1943-1945 книга

Вид материала

Книга

Подобный материал:

• Кирилл Семенович Москаленко. На юго-западном направлении книга, 7592.96kb.
• Информационный бюллетень № 4/2011, 220.26kb.
• Информационный бюллетень № 1/2011, 225.97kb.
• Великой Отечественной Войны, 1941-1945 / [Сост.: А. А. Карпов, О. А. Сергичева]. Сыктывкар,, 73.56kb.
• Великая Отечественная война 1943-1945, 18.11kb.
• Великой отечественной войны, 3496.87kb.
• -, 102.61kb.
• Западной Кавказской Республики 221 Заключение 229 Использованные источники и литература, 209.26kb.
• Виталий Семенович Макаренко (1895-1983). Мой брат антон семенович. [Воспоминания], 697.94kb.
• Отчет по юзао 4 октября Театр «Вернадского 13», 23.78kb.

немецко-фашистских захватчиков, наращивал мощь своей Красной Армии. В тылу

формировались десятки новых дивизий, с заводских конвейеров сходило все

больше вооружения и военной техники. Страна, ставшая единым военным лагерем

и направившая под руководством Коммунистической партии свои усилия целиком

на дело разгрома врага, давала фронту все необходимое для этого в непрерывно

возрастающем количестве.

Такой оборот дела, разумеется, не был предусмотрен гитлеровцами. Они,

как признавал тот же Манштейн, "не ожидали от советской стороны таких

больших организаторских способностей в этом деле (в ведении войны. - К. М.),

а также в развертывании своей военной промышленности"{63}.

Конечно, уже после войны гитлеровские генералы занялись всеми подобного

рода рассуждениями, как и выискиванием аргументов для собственного

оправдания. В период же нашего контрнаступления, о котором здесь

рассказывается, все их усилия были направлены на заштопывание прорех, то и

дело образовывавшихся в их обороне под натиском наших войск.

Но если враг пытался "удержаться на поле боя", то мы стремились

отбросить его все дальше на запад. Ибо советские воины видели перед собой не

просто поле боя, а родную землю, ждущую освобождения.

Об этом и думалось мне на берегу Псела. Глядя на светлые воды реки, я

мысленно сравнивал три встречи с ней. У первых двух при всей их непохожести

была одна общая черта: обе они закончились, увы, нашим отходом на восток.

Третья, твердо верилось, будет иной, отсюда мы пойдем только на запад.

Залогом тому была наша воля к победе, подкрепленная неизмеримо возросшей

мощью Красной Армии...

Взглянув на карту местности, где мы тогда вели бои, нетрудно увидеть,

что Псел здесь все более круто поворачивает на Юго-Запад. Например, от

Верхней Сыроватки, где наступали части 52-го стрелкового и 2-го танкового

корпусов, до реки, как говорят, рукой подать. Войскам же, действовавшим на

левом фланге 40-й армии, даже по прямой нужно было преодолеть в несколько

раз большее расстояние, чтобы выйти к прибрежному населенному пункту

Сосновке. При этом, как я уже отмечал, нашим левофланговым войскам путь к

реке преграждала сильная группировка врага, правофланговые же сломили

сопротивление противника и вынудили его к отходу за Псел. \95\

В таких условиях я решил отказаться от фронтального наступления на

левом фланге и вместо этого усилить правый фланг и оттуда нанести удар в

направлении Сосновки вдоль р. Псел. Тем самым мы могли ускорить выполнение

поставленной армии задачи и сверх того основными силами выйти на тылы

вражеской группировки в районе Ахтырки и Лебедина.

И вот тогда же, в ночь на 18 августа, 52-му стрелковому корпусу была

передана 161-я стрелковая дивизия из состава 47-го стрелкового корпуса. Она

получила задачу продвигаться вслед за 309-й стрелковой дивизией и быть

готовой развить наступление на Лебедин.

Тем временем немецко-фашистское командование завершило подготовку к

нанесению контрудара из района Ахтырки на Богодухов. Правда, наступление

40-й, 47-й и левого фланга 38-й армий основательно спутало ему карты, так

как отвлекло часть сил, предназначавшихся для контрудара. Однако противник

не отказался от своего плана, рассчитывая, видимо, на то, что сумеет

разгромить основные силы ударной группировки Воронежского фронта и отсечь от

нее, а затем уничтожить и наступающие войска 40-й и 47-й армий.

Вследствие всего вышесказанного утром 18 августа почти одновременно

были нанесены два удара: наш - в юго-западном направлении вдоль р. Псел и

вражеский - из района Ахтырки на Богодухов.

Контрудар мотопехоты и танков противника, поддерживаемый авиацией,

пришелся по нашему соседу слева - 27-й армии. Ее оборона на узком участке

была прорвана. К исходу дня противник продвинулся еще на 20-25 км в том же

направлении. Вследствие этого правофланговые соединения 27-й армии оказались

под угрозой окружения.

Чтобы отбросить наступающего врага, командующий фронтом направил против

него часть сил 4-й гвардейской армии. Одновременно на угрожаемый участок

были выдвинуты 1-я гвардейская и 242-я танковые бригады 31-го танкового

корпуса, входившего в состав 1-й танковой армии.

Исключительно важную роль в срыве контрудара противника сыграло

продолжавшееся наступление 40-й и 47-й армий. Оно, как уже отмечено, еще 17

августа отвлекло часть сил вражеской группировки, предназначавшейся для

контрудара на Богодухов. К исходу же 19 августа положение войск противника,

противостоявших нашему наступлению, еще более ухудшилось.

К тому времени мы уже осуществили значительную часть замысла, с которым

была связана переброска 161-й стрелковой дивизии в полосу 52-го стрелкового

корпуса. Войска этого корпуса под командованием генерал-майора Ф. И.

Перхоровича добились новых успехов. Так, 237-я стрелковая дивизия

генерал-майора П. А. Дьяконова очистила от гитлеровцев лес западнее Великого

Высторопа, вышла к р. Псел и закрепилась на рубеже Пашкино, Бишкинь. \96\

309-я стрелковая дивизия полковника Д.Ф. Дремина, взаимодействовавшая с

частями 2-го танкового корпуса, вела бои уже в центре г. Лебедин.

Юго-Западной окраиной этого города, а также населенными пунктами Гарбари,

Чернецкое к тому времени овладела 161-я стрелковая дивизия генерала П. В.

Тертышного. 19 августа г. Лебедин был полностью освобожден.

Разгром лебединской группировки противника оказал непосредственное

влияние на дальнейший ход боев в этом районе. Потеряв опорные пункты в

Кудиновке, Лебедине, Будылках, вражеское командование начало еще поспешнее

отводить свои войска на западный берег р. Псел.

В те дни отличился и 47-й стрелковый корпус. Отражая непрерывные

контратаки танков и пехоты противника, 206-я стрелковая дивизия

генерал-майора С П Меркулова достигла рубежа Ольшана, Братское. 100-й

стрелковой дивизии полковника П. Т. Цыганкова также пришлось дважды отражать

танковые атаки врага. И ее полки, успешно выполнив задачу, вышли на рубеж

Мещанка, Новая, Подол. Более того совместно с частями 10-го танкового

корпуса, наступавшего теперь в составе 47-й армии, они, наконец, сломили

сопротивление гитлеровцев в районе г. Тростянец. 19 августа и этот город был

освобожден.

Таким образом, мы разгромили лебединскую группировку противника,

противостоявшую нашему правому флангу, и успешно продвигались на левом. При

этом теперь у нас на левом фланге действовали дивизии не только 47-го

стрелкового корпуса, но и соединения 47-й армии, которая к тому времени

повернула в соответствии с выполняемой задачей на юг, в обход Ахтырки.

В итоге, как и намечалось, была создана угроза тылам вражеской

группировки, наносившей контрудар из района Ахтырки на Богодухов Вследствие

этого немецко-фашистское командование вынуждено было вновь ослабить эту

группировку, перенацелив еще часть ее сил для противодействия наступлению

40-й и 47-й армий.

Наиболее ожесточенное сопротивление было оказано врагом на левом фланге

нашей 40-й армии, куда он перенацелил также и \97\ авиацию. Последняя

группами от 20 до 60 самолетов несколько часов непрерывно бомбила боевые

порядки 100-й и 126-й стрелковых дивизий 47-го корпуса. В полдень 20 августа

бомбовому удару был подвергнут штаб 52-го стрелкового корпуса и выведен из

строя узел связи. Два часа спустя такая участь постигла штаб 206-й дивизии,

где часть работников штаба была выведена из строя, командир дивизии

генерал-майор С. П. Меркулов был контужен, а начальник штаба полковник Н. А.

Ткаченко - убит.

Однако все это не улучшило положения гитлеровцев. К исходу 20 августа

войска 40-й и 47-й наших армий подошли к Ахтырке с севера и северо-запада,

глубоко охватив левый фланг группировки противника, наносившей контрудар.

Одновременно главные силы 40-й армии в составе усиленного 52-го стрелкового

и 2-го танкового корпусов продолжали успешно наступать вдоль р. Псел все

дальше на юго-запад.

Все это вместе взятое вынудило фашистское командование отказаться от

дальнейшего наступления на Богодухов и отдать приказ о переходе своей

ударной группировки к обороне.

Последующие дни ознаменовались на южном крыле советско-германского

фронта взятием Харькова войсками Степного фронта под командованием генерала

армии И. С. Конева. Войска Воронежского фронта освободили Ахтырку, разгромив

действовавшие в районе этого города дивизии противника. Остатки вражеских

соединений поспешно отступали.

Задачи, поставленные Ставкой Верховного Главнокомандования, были

выполнены. Недавно еще мощная и грозная белгородско-харьковская группировка

противника подверглась разгрому, были созданы условия для освобождения

Донбасса и всей Левобережной Украины. В ходе этих боев войска Воронежского

фронта продвинулись на 140 км и нанесли гитлеровцам большие потери. Только с

11 по 20 августа враг потерял 34600 солдат и офицеров, 521 танк, 530 орудий,

140 минометов, 2327 автомашин, 140 самолетов. Кроме того, наши войска взяли

в плен 1736 солдат и офицеров{64}.

Итоги контрнаступления советских войск, которым 23 августа завершилась

Курская битва, были очень плачевны для немецко-фашистской армии. Всего в

ходе этого величайшего сражения второй мировой войны было разгромлено до 30

дивизий противника.

Эта историческая победа была достигнута в результате возросшего

могущества Советского государства и его Вооруженных Сил. Ее выковал на

фронте и в тылу весь наш народ, сплоченный Коммунистической партией в единое

целое и направляемый ею к единой цели - разгрому ненавистного врага. И это

совсем не общие слова, а вполне осязаемая реальность.

Именно благодаря ей свершилось то, что даже нашим \98\ западным

союзникам казалось маловероятным, а противнику представлялось попросту

невозможным: Советские Вооруженные Силы смогли не только сорвать

гитлеровские планы завоевания и порабощения нашей Родины, но и повернуть

весь ход войны в свою пользу.

Если в Сталинграде было положено начало массовому изгнанию захватчиков

с советской земли, то пять месяцев спустя, в битве под Курском, еще более

грандиозной как по количеству участвовавших войск, так и по насыщению их

новейшими техническими средствами войны, фашистская Германия вместе с

крушением "Цитадели" по существу проиграла войну. На Курской дуге завершился

коренной перелом во второй мировой войне. Весь мир, восхищенный результатами

битвы и успехами Советских Вооруженных Сил, убедился в неизбежной гибели

немецкого фашизма. Народы порабощенных стран увидели в Красной Армии свою

освободительницу. Возмездие неотвратимо надвигалось на гитлеровскую

Германию.

Уже до самого конца войны противник не мог оправиться от

сокрушительного поражения в Курской битве. Полностью лишившись возможности

вести крупные наступательные операции против Красной Армии, он перешел к

обороне на всем советско-германском фронте.

Усилия немецко-фашистского командования, которое еще недавно

самоуверенно рассчитывало на победу в войне против Советского Союза, теперь

были направлены на то, чтобы как-нибудь избежать неминуемо надвигавшегося

разгрома.

В тот момент, летом 1943 г., эта черта особенно резко сказалась в

действиях группы армий "Юг", на которую тогда обрушились наиболее мощные

удары советских войск. "Смысл наших боев, - признал командующий этой

крупнейшей вражеской группировкой генерал-фельдмаршал Манштейн, описывая

впоследствии события того периода, - состоял в том, чтобы удержаться на поле

боя..."{65} Но и этой цели противник не достиг. Он не удержался на поле боя

ни в сражениях 3-23 августа, о которых рассказано в данной главе, ни в

последующее время.

Что касается 40-й армии, то, как мы видели, она внесла немалый вклад в

успешное выполнение задач контрнаступления войск Воронежского фронта. К

сказанному следует добавить, что итог ее решительных действий был довольно

внушительным. 40-я армия в дни наступления освободила свыше 250 населенных

пунктов, в том числе Краснополье, Боромлю, Тростянец, Лебедин. Ее соединения

за это время продвинулись на 130-160 км{66}.

Именно в глубине продвижения вперед состояла главная особенность успеха

40-й армии. К 23 августа между Сумами и Ахтыркой в результате наступления

войск Воронежского фронта \99\ образовался своеобразный, как бы заостренный

выступ в сторону противника. Северный его фас заняла наступавшая на г. Сумы

38-я армия, южный - 47-я. 40-я же армия, совершив глубокий прорыв в

юго-западном направлении, вдоль причудливо извивающегося Псела, вышла на

самое острие выступа. Так мы оказались впереди остальных армий Воронежского

фронта и ближе их всех к цели нашего дальнейшего наступления - Днепру.

IV

23 августа успешно закончилось наше контрнаступление, и в тот же день

40-я армия, как и все войска Воронежского и Степного фронтов, начала

готовиться к новой наступательной операции. Значительный масштаб

предстоявших действий определялся их целью - прорывом к Днепру и

форсированием его. Времени на подготовку у нас оказалось мало. Уже 31

августа командующий Воронежским фронтом поставил 40-й армии задачу на

наступление, которое мы должны были начать через два дня.

Так вновь почти без паузы совершился переход от одной наступательной

операции к другой. В сущности теперь это становилось уже привычным, так как

обстановка требовала наступать без промедления.

В то время немецко-фашистское командование, убедившись в окончательном

крахе своей наступательной стратегии и взяв курс на затягивание войны,

спешно приступило к созданию оборонительного рубежа стратегического

значения. Линия, на которой намеревались его построить, шла с севера на юг

по р. Нарва, Чудскому озеру, затем восточное Витебска, по рекам Сож, Днепр и

Молочная.

Таким образом, этот рубеж должен был протянуться от Балтийского до

Азовского моря. Он получил название "Восточный вал" и был объявлен

"пределом" отхода немецко-фашистских войск на запад. Приказ о его

строительстве был отдан Гитлером 11 августа. В полосе нашего фронта он

проходил по правому берегу р. Днепр в его среднем течении.

От темпов нашего наступления во многом зависело, успеет ли противник

осуществить свои планы создания мощного днепровского оборонительного рубежа.

Иначе говоря, речь шла о том, чтобы, создав наиболее благоприятные условия

для форсирования Днепра, избежать излишних потерь и в то же время ускорить

освобождение не только Левобережной, но и Правобережной Украины.

Из этого и исходило Советское Верховное Главнокомандование,

потребовавшее продолжать наступление на юго-западном направлении, используя

благоприятно складывавшуюся здесь обстановку и не давая противнику времени

на усиление его войск и укрепление обороны. Тогда же Ставка приступила к

быстрому наращиванию сил в полосе намеченного наступления. \100\

Центральному и Воронежскому фронтам передавались 61, 52 и 3-я

гвардейская танковая армии, два танковых, один механизированный и два

кавалерийских корпуса. Усиливался и Степной фронт. Однако нанести

запланированные удары нужно было, не дожидаясь прибытия всех подкреплений,

которые предстояло вводить в бой по мере их выхода на исходные позиции и в

соответствии с планом операции.

Задачи на быстрое выдвижение к Днепру и захват плацдармов на правом

берегу получили войска трех фронтов - Центрального, Воронежского и Степного.

Первый из них под командованием К. К. Рокоссовского, действовавший на

северном участке полосы наступления, был нацелен на нанесение удара левым

крылом на Чернигов и далее на запад. Войска Степного фронта во главе с И. С.

Коневым должны были направить основные усилия на выход к участку от

Кременчуга до Днепропетровска.

Между Центральным и Степным предстояло наступать Воронежскому фронту.

В соответствии с указаниями Ставки заместитель Верховного

Главнокомандующего маршал Г. К. Жуков и командующий фронтом генерал Н. Ф.

Ватутин разработали следующий план операции, датированный 9 сентября:

"I. Общая цель операции - уничтожить противника на левобережье Днепра,

очистить от противника все левобережье Днепра в пределах разгранлиний

фронта. К 1-5 октября 1943 г. выйти на р. Днепр и захватить плацдарм на

правом берегу р. Днепр на участке Ржищев- Черкассы с тем, чтобы в дальнейшем

продолжать операцию на правобережье.

2. Главный удар наносится правым крылом фронта силами 38 и 40 А, 3 ТА,

1 гв. кк, 2, 10 и 5 гв. тк с задачей глубокого обхода противника, выхода в

направлении Киев и главными силами на участок Ржищев-Канев для форсирования

р. Днепр.

Вспомогательный удар наносится центром - силами 47, 52, 27 армий с

ближайшей задачей перерезать коммуникацию противника Полтава-Киев и далее

выйти в направлении Черкассы. В ходе операции 47 А с 3 мк будет выведена в

резерв фронта в районе Лубны для дальнейшего ее использования на главном

направлении.

4 гв. А с 3 тк будет обеспечивать операцию фронта с юга и содействовать

Степному фронту в овладении районами Полтава и Кременчуг.

Захват плацдарма на правом берегу р. Днепр на участке Ржищев-Черкассы

намечается осуществить силами 3 ТА, 1 гв. кк, 5 гв. тк, 2 и 10 тк при

содействии воздушнодесантных соединений и всей авиации фронта.

Форсирование р. Днепр на указанном участке вслед за захватом плацдарма

намечается осуществить силами 40, 52 и 47 арм.

3. Операцию фронта намечено провести в следующие три этапа: \101\

1-й этап проводится силами, имеющимися в настоящее время во фронте, без

3 ТА и 1 гв. кк. Задача этого этапа:

а) занять выгодное исходное положение для дальнейших действий 3 ТА и 1

гв. кк;

б) перерезать коммуникацию противника Полтава-Киев в районе Ромодан,

Миргород и овладеть этими пунктами, а также охватить район Полтава с запада

с тем, чтобы сломить упорство сопротивления противника на полтавском

направлении;

в) собрать и сосредоточить 3 ТА и 1 гв. кк в исходном районе 20-30 км

западнее и северо-западнее Ромны.

Продолжительность этого этапа до 18-20.9.43 г., к этому времени выйти

на фронт: главными силами стрелковых соединений - Крапивна, Блотница,

Лохвица, Миргород, Яреськи, (иск.) Полтава и подвижными соединениями - в

район Ромодан, Покровская Багачка, Хорол, нанося ими удар во фланг и тыл

противнику из района Липовая Долина в ю.-з. направлении между р. Сула и р.

Хорол.

Ближайшая задача этого этапа - не позднее 12.9.43 г. овладеть: Ромны,

Гадяч и выйти на фронт Галка, Ромны, Гадяч, Вел. Сорочинцы, Диканька, а

также ликвидировать плацдарм пр-ка в районе Колонтаев и южнее Котельва.

По выполнении ближайшей задачи 6 гв. А выводится в резерв Ставки.

2-й этап будет проводиться с участием 3 ТА и 1 гв. кк, которые будут

наносить удар на правом крыле фронта в направлении Прилуки, Петровка,

Переяслав,

Другая подвижная группа в составе 2, 10 и 5 гв, тк нанесет удар в

направлении Лубин, Гребенка, Золотоноша. Задача этого этапа, отрезая и

уничтожая пр-ка, - выйти на р. Днепр ориентировочно в следующие сроки:

подвижными соединениями - 26- 27.9.43 г. и главными силами общевойсковых

армий - 1-5.10.43 г.

3-й этап имеет задачей захват плацдарма на правом берегу р. Днепр на

участке Ржищев-Черкассы; сроки будут зависеть от обстановки.

4. Авиация фронта будет действовать:

а) в первом этапе в интересах 40 и 52 А;

б) во втором этапе в интересах 3 ТА и 1 гв. кк;

в) в третьем этапе в интересах захвата плацдарма. 5. Артиллерийский

корпус прорыва действует в центре совместно с 47 и 52 А, а во втором этапе

после вывода 47 А в резерв фронта с 40 А, т. е. в направлении, где ожидается

наибольшее сопротивление противника. Кроме того, из этого центрального

направления корпус может быть легко повернут в зависимости от обстановки

либо вправо, либо влево.

К концу 2-го этапа операции арткорпус выходит в район Переяслав и

обеспечивает захват плацдарма на правом берегу р. Днепр. \102\

6. Главные усилия инженерного обеспечения операции будут направлены на

то, чтобы обеспечить форсирование целого ряда имеющихся на пути наступления

рек и всеми переправочными средствами обеспечить форсирование р. Днепр и

захват плацдарма"{67}.

План был утвержден Верховным Главнокомандующим с указанием задачу

второго этапа операции выполнить не позже 1-го, а третьего этапа не позже 5

октября.

Основные усилия сосредоточивались на правом крыле фронтовой полосы с

целью уничтожения противника на Левобережной Украине и захвата плацдармов на

участке Ржищев-Черкассы на правом берегу р. Днепр.

Готовясь к предстоящему наступлению, 40-я армия 2 сентября после

артиллерийской подготовки приступила к форсированию р. Псел и овладению

выгодным исходным положением.

Наиболее упорное сопротивление встретили мы на левом фланге, которому

по-прежнему противостояли крупные силы мотопехоты и танков. Правда, учитывая

это, командование армии усилило левый фланг. Теперь 47-й стрелковый корпус

действовал там совместно с частями 2-го танкового корпуса. Тем не менее и

этих сил оказалось недостаточно. В течение всего первого дня они отражали в

районе Веприка и Мартыновки яростные контратаки, в которых участвовало до

двух полков мотопехоты со НО танками.

В этом бою наши части уничтожили свыше 500 вражеских солдат и офицеров,

сожгли и подбили 20 танков, в том числе 12 "тигров". Однако противник

продолжал оказывать упорное сопротивление, стремясь любой ценой сдержать

натиск наших войск.

На правом же фланге мы вновь достигли успеха. Передовые части 52-го

стрелкового корпуса быстро форсировали Псел. К исходу 2 сентября они

продвинулись на 10-12 км, выйдя на рубеж Хильков, Лифино, восточная окраина

населенного пункта Межиричи. Продолжая расширять захваченный здесь плацдарм,

наши части тогда же завязали бой севернее Михайловки.

С этого момента бои на правом фланге также приняли ожесточенный

характер. Противник непрерывно подбрасывал подкрепления, контратаковал,

цеплялся за каждый населенный пункт. Но под натиском наших войск с каждым

днем отступал все дальше на запад.

К 6 сентября передовые отряды соединений 40-й армии, продолжая

продвигаться с боями на запад от Псела, освободили десятки населенных

пунктов и форсировали р. Грунь. Таким образом, мы полностью выполнили свою

ближайшую задачу и теперь владели к западу от Псела плацдармом до 15 км по

фронту и до 15-40 км в глубину. \103\

Здесь вновь следует обрисовать общую обстановку на Воронежском фронте.

Без этого было бы трудно представить в полной мере характер событий,

происходивших в полосе 40-й армии.

В то время наш сосед - 38-я армия под командованием генерал-лейтенанта

П. Е. Чибисова продвинулась более чем на 20 км и освободила Сумы. Слева же

от нас, в районе Гадяча и к югу от него, противнику удалось остановить

наступление 47-й и 52-й армий. Встретив сильное сопротивление, они не смогли

нанести запланированный удар в направлении Ромодана, Хорола.

Но и этим не исчерпывались возникшие там осложнения. Тогда, в начале

сентября, гитлеровцы еще надеялись удержать часть Левобережной Украины,

пытаясь для этого разгромить главную группировку Воронежского фронта. Вновь,

как и в августе, вражеское командование спешно подтянуло крупные силы

мотопехоты и танков, на этот раз в район Гадяча, создав для начала угрозу

флангового удара по войскам 47-й и 52-й армий. Видимо, в дальнейшем,

разумеется в случае удачи, противник намеревался угрожать также тылам 40-й и

27-й армий.

В таких условиях приобретал особенно важное значение успех, достигнутый

нами справа от угрожаемого участка. Он позволял дальнейшим наступлением, в

первую очередь ударом войск 40-й армии в юго-западном направлении, во фланг

и в тыл противника, сорвать планы вражеского командования, направленные

против всей главной группировки войск Воронежского фронта. Следствием такого

удара должен был стать вынужденный отвод вражеской мотопехоты и танков из

района Гадяча и южнее, что в свою очередь позволяло ускорить наступление

47-й и 52-й армий.

Этот план возник вечером 6 сентября после моего доклада командующему

фронтом о выполнении 40-й армией поставленной ей задачи. Выслушав, Николай

Федорович немного помолчал, видимо, обдумывая решение, потом быстрыми и

точными движениями набросал на лежавшей перед ним карте направление

следующего удара 40-й армии.

Мы находились у меня на КП. Н. Ф. Ватутин, обычно проводивший много

времени в войсках, в последнее время особенно часто бывал у нас в 40-й

армии.

- Говорят: где успех, туда и начальство едет, - заметил он однажды с

улыбкой. - Доля правды в этом, конечно, есть. Надо же посмотреть, можно ли

развить успех...

Командование армии, всегда стремившееся к развитию успеха, неизменно

встречало поддержку со стороны Николая Федоровича. Много раз он и сам

указывал нам на новые возможности, открывавшиеся в ходе наступления 40-й

армии.

Более того, еще в августе, когда войска 40-й армии, действуя на правом

крыле фронта, начали успешно продвигаться на Юго-Запад, в обход всей

группировки противника, Николай Федорович увидел в этом ключ к решению задач

фронтовой наступательной операции в целом. И в то время, как армии центра и

\104\ левого крыла перемалывали брошенные против них вражеские резервы, Н.

Ф. Ватутин начал усиливать 40-ю армию, с тем чтобы воздействовать на

противника угрозой его флангу и тылу.

Уже на второй день наступления он передал в мое подчинение еще один

танковый корпус - 10-й под командованием генерал-майора танковых войск В. М.

Алексеева и возвратил нам 309-ю стрелковую дивизию полковника Д. Ф. Дремина.

Потом из состава 47-й армии прибыла 29-я стрелковая дивизия полковника Н. М.

Ивановского. 40-й армии были тогда же приданы мощные средства усиления -

пушечная и истребительно-противотанковая бригады, два гаубичных, два

истребительно-противотанковых и два гвардейских минометных полка.

Конечно, усиление 40-й армии было лишь частью мероприятий,

проводившихся в соответствии с замыслом командующего фронтом. Ведь

одновременно вводились в сражение и резервы, выделяемые Ставкой Верховного

Главнокомандования. То были сначала 4-я гвардейская, потом 47-я и, наконец,

52-я армии. Они нанесли немалые потери врагу, громя противостоящие войска.

Действия 40-й армии, однако, имели одну важную особенность: ее участок

стал как бы эпицентром событий на Воронежском фронте. И произошло это не

только вследствие смелых и решительных действий войск 40-й армии. Огромную

роль сыграло полководческое искусство Н. Ф. Ватутина, сумевшего не только

увидеть, но и эффективно реализовать возникшие тогда новые возможности. Без

этого первоначальный успех 40-й армии не получил бы столь широкого развития.

Напомню, как это было.

Началось с того, что еще в первой половине августа, когда наступление

главных сил Воронежского фронта было остановлено противником, действовавшая

правее 40-я армия сломила сопротивление врага на своем участке. Командование

группы армий "Юг" усмотрело в этом угрозу обхода своей ахтырской

группировки. В результате противостоявшие 40-й армии войска получили крупные

подкрепления и предприняли сильные контратаки, о которых я уже рассказывал.

Что могли мы им противопоставить? Ведь 40-я армия в первые дни

контрнаступления Воронежского фронта имела незначительные силы, не

соответствовавшие поставленной ей задаче. Одних их было мало не только для

того, чтобы угрожать флангу ахтырской группировки противника, но и для того,

чтобы удержать захваченный рубеж в условиях усиливающихся вражеских

контратак.

Но изменение обстановки в полосе 40-й армии не укрылось и от внимания

советского командования. Я не знаю, кому об этом изменении доложили раньше -

Ватутину или Манштейну, зато мне хорошо известно, что командующий

Воронежским фронтом опередил командующего группой армий "Юг" в переброске

войск к северу. По той же причине и в дальнейшем неоднократные \105\ попытки

противника создать перевес сил и отбросить войска 40-й армии не имели

успеха.

Итак, Николай Федорович хорошо понимал, что в создавшейся ситуации 40-я

армия при наличии достаточных сил и средств могла содействовать быстрейшему

поражению противника в полосе Воронежского фронта. И продолжал усиливать ее,

ставя соответственно все более важные задачи.

Войска 40-й армии оправдали надежды командующего фронтом. Примеры тому

- прорыв к Пселу и последовавший за ним удар вдоль реки к району Гадяча. В

результате этих стремительных бросков на юго-запад была создана угроза

флангу и тылам врага. Она в сочетании с усилившимся натиском 47-й и 52-й

армий привела к срыву подготовлявшегося гитлеровцами контрудара и

вынужденному отводу вражеских войск.

Этим не были исчерпаны возможности нанесения 40-й армией особенно

чувствительных ударов по врагу. Напротив, они возросли после того, как

войска нашей армии, наступая теперь на самом острие ударного клина

Воронежского фронта, вновь прорвали оборону противника, на этот раз на

рубеже р. Псел. Форсировав реку и захватив на ее правом берегу довольно

значительный плацдарм, мы опять оказались в состоянии нанести удар во фланг

противнику.

Именно этого и требовал теперь командующий фронтом.

- Ясно? - спросил он, все еще не выпуская из рук карандаш, которым

только что наметил на карте направление предстоящего удара 40-й армии.

Все было ясно. Но, пожалуй, не мешало бы усилить правофланговый 52-й

стрелковый корпус, которому предстояло выполнить самую трудную часть задачи.

Да и соседям слева - 47-й и 52-й армиям следовало бы одновременно с нами

предпринять активные действия. Наконец, нам требовались хотя бы сутки на

подготовку...

- Само собой разумеется, - сказал в ответ на эти рассуждения

командующий фронтом. - В директиве все уточним, вы получите ее завтра к

вечеру. Пока могу сообщить, что усиливаю 40-ю армию 42-й гвардейской и 29-й

стрелковыми дивизиями, 6-м танковым корпусом. Полагаю, дивизии прибудут к

вам завтра, 7-го, корпус - 8-го. Ну, а удар вы нанесете...

Ватутин выжидающе взглянул на меня, и я счел это приглашением высказать

свои соображения о сроках начала наступления.

- Девятого, - сказал я.

- Девятого утром, - уточнил Николай Федорович и, поставив эту дату на

карте, положил карандаш, даже отодвинул его от себя, как бы подчеркивая, что

все решено.

Здесь потому так подробно рассказано об этом разговоре, что некоторые

его детали отчасти характеризуют полководческий стиль Николая Федоровича

Ватутина. Свои решения он \106\ принимал быстро, однако умел тщательно их

взвесить, учтя соображения и предложения тех, кому надлежало выполнять его

приказы. Если же видел, что требовалась помощь, то никогда не заставлял

просить о ней дважды.

V

Проводив Николая Федоровича, я собрал Военный совет и ознакомил его с

решением командующего фронтом. Тут же договорились о необходимых

мероприятиях. Нужно отметить, что члены Военного совета К. В. Крайнюков и А.

А. Епишев принимали активное участие в обсуждении и решениях. Они часто были

вместе со мной в войсках и всегда были в курсе всех событий на фронте армии.

С этого момента по существу мы и начали готовиться к выполнению новой

задачи.

Не все, конечно, шло так, как нам хотелось. Например, было очень важно

сохранить и по возможности расширить наш плацдарм к западу от Псела. Именно

обладание им позволяло вновь нанести удар в юго-западном направлении, во

фланг и тыл врагу. Но это, видимо, понимали и гитлеровцы. А потому они уже

утром 7 сентября предприняли сильную контратаку, которая едва не лишила нас

значительной части плацдарма. Он, как я уже отметил, включал и небольшую

полоску земли, захваченную нами на западном берегу р. Грунь. С нее прежде

всего и попытались гитлеровцы отбросить нас, рассчитывая тем самым

затруднить или даже остановить дальнейшее наступление 40-й армии.

Начали они с 15-минутного артиллерийского налета и одновременного

авиационного удара, обрушив их на позиции одной из частей 237-й стрелковой

дивизии. Затем в контратаку было брошено на этот же участок до двух полков

пехоты, поддерживаемых самоходной артиллерией, и до 30 танков.

Враг наносил удар из района Васильевки вдоль западного берега р. Грунь,

стремясь отрезать от него и уничтожить подразделения 237-й стрелковой

дивизии.

Своей цели гитлеровцы не достигли. Правда, им удалось ценою

значительных потерь отбросить наши части на восточный берег Груни и занять

расположенную на западном берегу половину дер. Капустинцы и с. Вел. Лука.

Но ненадолго. Несколько часов спустя части 237-й, а также подоспевшей

42-й гвардейской стрелковых дивизий восстановили положение. Под прикрытием

артиллерийского огня они переправились на западный берег реки и очистили его

от противника. Район, необходимый нам в качестве исходной позиции для

намечаемого удара, вновь был в наших руках.

Таким образом, 42-ю гвардейскую стрелковую дивизию, которой тогда

командовал генерал-майор Ф. А. Бобров, пришлись с ходу ввести в бой. Зато

теперь она находилась уже на \107\ западном берегу р. Грунь, откуда ей

предстояло наступать в составе 52-го стрелкового корпуса дальше на запад и

юго-запад.

Тем временем окончился короткий сентябрьский день. Вечером, как обещал

Н. Ф. Ватутин, мы получили директиву фронта{68}, и я смог ознакомиться с

задачами, поставленными войскам Воронежского фронта в целом.

Задачи ставились на период до 12 сентября включительно. К этому сроку

войскам фронта предстояло достичь рубежа, идущего от с. Галка через Рожицы,

Долгополовку, Коржи, Юменевку и Мазоник (38-я армия), Масонив, Русановку,

Краснознаменское и Крутьки (40-я армия) до дер. Млыны (47-я армия) и оттуда

до Вел. Сорочинцев (52-я армия), далее к Шишакам (27-я армия), Михайловке

(4-я гвардейская армия) и, наконец, к району Рублевки (6-я гвардейская

армия) - стыку со Степным фронтом.

Эта линия, начинавшаяся в районе г. Ромны, овладеть которым было

приказано 38-й армии, заметно выдвигалась к западу в полосе 40-й армии, а

еще южнее все более круто уходила на восток. Таким образом, 40-й армии

предстояло не только действовать на острие клина, но и в соответствии с

замыслом Н. Ф. Ватутина нанести удар во фланг всей группировке,

противостоявшей центру и левому крылу Воронежского фронта.

С большим удовлетворением узнал я из содержания директивы, что

одновременно с нашим фланговым ударом мощное давление с фронта окажут на эту

вражескую группировку 47-я и 52-я армии. Первой из них приказывалось

уничтожить противника в районе г. Гадяч, второй - в районе г. Зеньков. Обе

армии должны были при этом выйти на р. Псел к тому моменту, когда 40-я

армия, продвигаясь дальше на юго-запад, достигнет уже р. Хорол. Слева от

52-й армии действовала 27-я. Ей предписывалось также продвинуться к Пселу.

Еще левее, в районе, расположенном к северо-западу и северо-востоку от

Полтавы, должны были наступать 4-я и 6-я гвардейские армии.

Так как мы еще накануне, сразу же после убытия командующего фронтом,

начали подготовку к наступлению, то теперь предстояло быстро завершить ее в

соответствии с принятым мною решением. Оно предусматривало нанесение

главного удара на правом фланге силами 52-го стрелкового, 2-го и 6-го

танковых корпусов. Первый из них должен был наступать четырьмя дивизиями.

Для нанесения вспомогательного удара, который, согласно этому же решению,

наносился в центре армейской полосы, одну стрелковую дивизию выделял 47-й

стрелковый корпус. Основным же его силам предстояло перейти в наступление

несколько позднее.

Такое решение позволяло максимально сократить объем подготовительных

мероприятий. Особенно важно было то, что мы \108\ могли обойтись без

перегруппировки стрелковых дивизий и средств усиления, которая потребовала

бы прежде всего немалого времени. А его у нас было совсем немного: с момента

получения директивы фронта до начала наступления оставались один день и две

ночи. Кроме того, любая более или менее значительная перегруппировка могла

привлечь внимание противника и лишить нас возможности нанести внезапный

удар.

Правда, предстояло вое же Перегруппировать с левого на правый фланг 2-й

танковый корпус. Но, как говорят, не было бы счастья, да несчастье помогло.

Дело в том, что боевых машин в строю у этого корпуса было тогда немного.

Ведь его отважные воины во

главе с командиром генерал-майором танковых войск А. Ф. Поповым уже

больше месяца почти не выходили из боя. Так что подняться с места им было

нетрудно. Да и расстояние, которое корпусу теперь предстояло преодолеть,

было невелико.

Все это вместе взятое внушало уверенность в том, что корпус быстро

выйдет на исходные позиции для наступления. Что же касается его

незначительных сил, то именно это учитывал командующий фронтом, принимая

решение о передаче нам 6-го танкового корпуса под командованием

генерал-лейтенанта танковых войск А. Л. Гетмана.

- У Гетмана тоже не густо, - заметил тогда Н. Ф. Ватутин, - но вместе с

Поповым это уже будет сила - почти сотня танков.

Андрея Лаврентьевича Гетмана, тогда генерал-лейтенанта танковых войск,

я хорошо знал как опытного боевого командира. Его корпус уже в то время имел

заслуженную славу. Он, как и 2-й танковый, длительное время вел непрерывные

бои, прошел сквозь жестокий огонь Курской битвы, а в дальнейшем, во время

наступления наших войск, участвовал в отражении сильного контрудара

противника в районе Ахтырки.

К 5 сентября, когда 6-й танковый корпус был передан в мое подчинение,

его материальная часть состояла из 20 танков Т-34 и 32 танков Т-70.

Действительно, не густо. Но у меня не было сомнений в том, что и в таком

составе корпус генерала А. Л. Гетмана \109\ мог в немалой степени

содействовать выполнению задачи, поставленной 40-й армии.

И я не ошибся.

Кстати замечу, что к моменту передачи нам 6-го танкового корпуса он по

приказу командующего фронтом уже сосредоточился в районе Лебедина. Так что

ему оставалось лишь подготовиться к совместным наступательным действиям с

52-м стрелковым и 2-м танковым корпусами.

Штабы и войска армии закончили подготовку к исходу 8 сентября. Важную

роль в быстром и успешном ее завершении, как всегда, сыграли работники штаба

армии во главе с генерал-майором А. Г. Батюней. Хотя они еще до получения

директивы фронта успели проделать большую предварительную работу, им

пришлось основательно потрудиться и в ночь на 8 сентября, и в последующие

сутки.

Один из результатов нашей подготовительной работы состоял в том, что мы

нашли возможность наступать более высокими темпами по сравнению с

предусмотренными в директиве фронта. Согласно этому расчету, представленному

нами Н. Ф. Ватутину и утвержденному им, войска армии должны были выйти с

боями на указанный нам рубеж к исходу 11 сентября - на сутки раньше

установленного срока{69}. Это объяснялось тем, что танковые и моторизованные

дивизии из полосы нашей армии враг оттянул к центру Воронежского фронта, где

он намеревался нанести удар.

Возобновив наступление 9 сентября и взаимодействуя с войсками 38-й

армии, правофланговые соединения 40-й армии к исходу третьего дня не только

выполнили поставленную задачу, но и продвинулись на 20 км западнее

указанного им рубежа. Мы с ходу форсировали р. Хорол и стремительно

продвигались к р. Сула.

Наступление правофланговых войск 40-й армии способствовало переменам и

в полосе 47-го стрелкового корпуса. Удары 52-го стрелкового, 2-го и 6-го

танковых корпусов, наносимые в юго-западном направлении, в первые же дни

наступления привели к свертыванию вражеской обороны и перед левым флангом

армии. В связи с этим, а также с переходом в наступление 47-й армии настало

время активно действовать и левофланговому 47-му стрелковому корпусу.

Выполняя приказ, его соединения нанесли тяжелое поражение 10-й

моторизованной дивизии противника и к 13 сентября продвинулись на 14 км. При

этом они освободили до 50 населенных пунктов, в том числе - во

взаимодействии с частями 47-й армии - г. Гадяч.

Важнейший же итог нашего удара по врагу в эти дни состоял в том, что мы

разорвали фронт его 4-й танковой армии в междуречье Псела и Хорола. Забегая

вперед, отмечу, что ее войскам, рассеченным на две изолированные группы, так

и не удалось \110\ вновь соединиться в ходе их дальнейшего отступления

вплоть до Днепра. Но и там, даже после того как остатки этих групп

переправились на западный берег, они оказались настолько оторванными одна от

другой, что Манштейну пришлось передать, например, 24-й танковый корпус из

4-й танковой армии в состав действовавшей южнее 8-й армии.

В то же время сопротивление противника, отступавшего с боями и

цеплявшегося за каждый мало-мальски выгодный рубеж, не только не ослабевало

под ударами наших войск, но, напротив, все более возрастало. Это объяснялось

тем, что противостоявшие нам войска непрерывно усиливались за счет

переброски подкреплений с соседних участков.

Так было и после взятия Лохвицы. В полосе 40-й армии и до этого

оборонялась значительная группировка. В составе ее были четыре пехотные

дивизии - 88, 57, 255 и 112-я, имевшие к тому же по 30-40 танков каждая.

Теперь же вражеское командование, обеспокоенное глубоким проникновением 40-й

армии в юго-западном направлении, выдвинуло против нашего правого фланга

11-ю танковую дивизию и моторизованную дивизию "Великая Германия", ранее

предназначавшиеся для нанесения флангового удара из района г. Гадяч по

войскам 47-й и 52-й армий. Таким образом, оно было вынуждено отказаться от

осуществления намеченного контрудара, чего мы и добивались.

Угроза была ликвидирована. Все армии фронта перешли в наступление.

Провал замысла противника вновь подтвердил, что прошли времена, когда

немецко-фашистское командование могло уверенно планировать действия своих

войск. Теперь война велась по планам советского командования, и гитлеровцам,

хотя они и обладали еще немалыми силами, приходилось думать уже о том, как

бы спастись от надвигавшегося разгрома.

Мы не сидели сложа руки. Оценив обстановку, открывавшую возможности

дальнейшего развития успеха, командование армии с согласия фронта отдало

приказ продолжать наступление. И уже 13 сентября наши правофланговые войска

на широком фронте форсировали р. Суду и освободили г. Лохвица.

При этом отличились части 309-й стрелковой дивизии генерал-майора Д. Ф.

Дремина, в особенности 957-й стрелковый полк подполковника Г. М. Шевченко.

Он первым с ходу форсировал Сулу в районе дер. Лука и, заняв рубеж Яхинки,

Дирекивщина, перерезал таким образом дороги, ведущие из Лохвицы на север и

северо-запад. Удачно маневрируя, подразделения 957-го стрелкового полка

начали заходить в тыл вражескому гарнизону и отвлекли на себя его внимание.

Этим умело воспользовался командир первого батальона 955-го стрелкового

полка капитан Д. П. Потылицын. Дружно ринувшись в атаку, его роты

одновременно захватили вое три моста через Сулу в районе города. Противник,

не успевший их \111\ взорвать, попытался отбросить наших воинов за реку. Но

батальон капитана Потылицына стойко отбивал атаки гитлеровцев и удержал

мосты до подхода главных сил дивизии.

Вскоре бой шел уже на западной и юго-западной окраинах города. К исходу

дня вражеский гарнизон был разгромлен. Его остатки бежали в юго-западном

направлении. В г. Лохвице наши части захватили большие трофеи.

Эти подробности боя за Лохвицу приведены мною не случайно. Они очень

характерны для действий войск 40-й армии в период очищения Левобережной

Украины от гитлеровцев. Наши солдаты под командой своих офицеров действовали

стремительно, умело используя боевой опыт, накопленный в предшествующих

боях.

Приведенные примеры свидетельствуют также о том, что огромный

наступательный порыв наших войск проявился не просто в продвижении вперед с

выталкиванием гитлеровцев с занимаемой ими территории. Нет, он вылился в

искусный маневр значительных войсковых масс, который позволил им в ходе

своего наступления перемалывать силы врага.

Отступая, немецко-фашистские войска превращали территорию Левобережной

Украины в выжженную пустыню. Разрушали города и села, железные дороги, мосты

и шоссейные дороги. Взрывали сотни заводов и фабрик. Поголовно угоняли все

взрослое население в фашистское рабство. Противник в яростной злобе пытался

после своего ухода ничего те оставить для наших войск, рассчитывая этим

остановить наше наступление.

Следы фашистских зверств были на всем нашем пути к Днепру.

Не забыть то, что мы увидели, например, после освобождения Гадяча. Там,

на Замковой улице, в здании агрошколы немецко-фашистское командование

устроило застенок, в котором гитлеровские палачи ежедневно умерщвляли

десятки ни в чем не повинных наших людей. Кто попадал в этот лагерь, живым

не возвращался. На стене камеры э 20 с болью в сердцах читали мы надпись,

оставленную пленным советским солдатом Сандро Чатурия: "Опять били, бьют без

конца, сил нет больше. Я чувствую, как я умираю. Я никогда не думал, что

можно сердцем ощущать приближение смерти. Ну, вот и конец. Прощайте,

товарищи. Сандро не подвел вас и никого не выдал".

Ногтями выковыривали узники слова гнева и ненависти к врагу. "К вам,

мать и сестра, обращаюсь я, - писал Василий Степанов, колхозник из села

Касимово Рязанской области. - Пока вы живы, мстите немцам. Я погибаю". Рядом

другая запись: "Кажется, очередь доходит и до меня. Ну, да. Идут -

расстрел"{70} \112\

Десятки таких надписей на разных языках. То был зовущий к отмщению крик

сердец замученных фашистскими палачами людей.

Невиданные зверства учинили гитлеровцы в населенном пункте Чернухи. За

два года своего господства они сожгли 200 домов, угнали на каторжные работы

500 человек, расстреляли 700 мирных граждан и, надругавшись над их трупами,

сбросили в общую яму.

Все это усиливало в наших солдатах и офицерах жгучую ненависть к

фашистским захватчикам, укрепляло волю к разгрому врага. И каждый из нас

стремился сделать все для быстрейшего изгнания захватчиков с родной земли.

Очередным шагом к тому должен был стать наш выход к Днепру.

Знакомясь с результатами разбоя гестаповцев над советскими людьми, я

вспомнил одно из многих писем, попавших к нам вместе с трофеями. Вот его

содержание: "Сегодня мы изрядно выпили, - писал солдат немецко-фашистской

армии своей жене. - Солдатская жизнь опасна и горька. Одно утешение - в

вине. Выпив, развеселились, - наплевать на все. Разговор зашел о наших

предках - древних германцах. Роберт сказал, что они считали за честь пить

кровь побежденного врага. Я ответил: а разве мы не такие? И мы должны пить

кровь русских. А выпил бы? - спросил Роберт. - И выпил бы. - Ребята начали

подзадоривать. Я был пьян. Побежал в сарай, вывел пленного русского солдата,

самого молодого, какой там был, и приколол его, как барана. Я подставил к

груди стакан от фляги, наполнил его и выпил одним махом. Было тошно, но я

сдержался, чтобы убедить всех, что это даже приятно. Другие солдаты тоже

начали выводить пленных, прикалывали их и пили кровь"{71}.

То письмо тогда потрясло меня. Не меньшее впечатление произвели и

застенки Гадяча. Со стен и пола камер пыток звучал призыв: не медли,

отомсти! \113\