Geum.ru

Кирилл Семенович Москаленко. На юго-западном направлении. 1943-1945 книга

Вид материалаКнига

Содержание


Глава v. освобождение киева
Подобный материал:
1   ...   6   7   8   9   10   11   12   13   14
^

ГЛАВА V. ОСВОБОЖДЕНИЕ КИЕВА




I

На 12 октября командующий фронтом назначил начало наступления с

букринского плацдарма с целью прорыва вражеской обороны и обхода Киева с

юго-запада.

В нанесении удара должны были участвовать 40, 27, 3-я гвардейская

танковая и 47-я армии.

Здесь нужно обрисовать особенности букринского плацдарма, ибо без этого

трудно представить неблагоприятные условия, в которых проходили все

предпринятые нами здесь наступательные действия.

Еще до подхода к Днепру букринский выступ привлек внимание командования

фронта по двум важным причинам. Во-первых, он находится недалеко от Киева,

который нам предстояло освободить. Во-вторых же, будучи обращен в нашу

сторону, он представлял собой идеальный участок для форсирования Днепра.

Весьма существенным являлось то обстоятельство, что при преодолении реки

этот выступ, как уже отмечалось, можно было простреливать нашим огнем с трех

сторон.

Все это, несомненно, способствовало тому, что форсирование,

осуществлявшееся вначале при помощи подручных переправочных средств, было

проведено успешно.

Однако в дальнейшем, в ходе борьбы за расширение захваченных плацдармов

и последующих наступательных действий, район букринской излучины обнаружил и

другие особенности. Это прежде всего резко пересеченная местность,

сковывавшая маневр наших войск, особенно танковых, и препятствовавшая

полному использованию их ударной мощи.

Данное обстоятельство не укрылось от внимания командующего фронтом.

Беспокоило оно и побывавшего у нас на плацдарме представителя Ставки маршала

Г. К. Жукова. Ознакомившись с рельефом местности и обороной противника, он

писал 5 октября генералу армии Н. Ф. Ватутину:

"Вводить танковую армию раньше, чем будет захвачен рубеж выc. 175,2,

высоты, прилегающие к западной части Вел. \145\ Букрин, Мал. Букрин,

Колесище, выc. 209,7, невозможно по следующим причинам:

1. Глубина обороны противника сейчас эшелонирована до Мал. Букрин

включительно.

2. Местность настолько пересеченная, что танковая армия вынуждена будет

двигаться только по тропинкам и дорогам, преодолевая на своем пути большие

крутизны высот.

3. Маневр ее по фронту с целью обходов будет невозможен из-за характера

местности.

4. Тактическую оборону включительно до Мал. Букрин нужно сломать

артиллерией и пехотой с танками поддержки и самоходными орудиями. Только с

захватом вышеуказанной линии танковая армия должна обогнать боевые порядки

пехоты. Более ранний ввод ее на этой местности погубит армию"{88}.

Такого же мнения придерживался и Н. Ф. Ватутин. И хотя это нашло

отражение в его решении на наступление, тем не менее возросшее сопротивление

врага, неблагоприятный рельеф местности оказали серьезнейшее влияние на ход

операции.

Прибыв к нам на букринский плацдарм, Николай Федорович собрал

командармов на НП 40-й армии и уточнил боевые задачи.

40-й армии предстояло нанести главный удар своим левым флангом, силами

47-го стрелкового корпуса. К исходу первого дня наступления мы должны были

овладеть рубежом Стайки, Янивка, второго - рубежом Халепье, Черняхов,

Переселение. Нам также предписывалось выйти силами 8-го гвардейского и 10-го

танковых корпусов в район Долина, Гусачевка, высота 200,0, Антоновка.

27-я армия, которая к тому времени занимала слева от нас восточную

часть букринского плацдарма, получила задачу во взаимодействии с нашей 40-й

армией разгромить противника и к исходу второго дня операции выйти на рубеж

Кагарлык, Липовец. В ее полосе должна была наступать и 3-я гвардейская

танковая армия, с тем чтобы к исходу второго дня выйти в район Ставы,

Шпендовка, Запрудье. 47-й армии было приказано к тому же сроку достичь

рубежа Зеленьки, Емчиха.

Командующий фронтом дал нам также ряд указаний, среди которых следует

особо выделить одно. Сообщив, что, по данным штаба фронта, противник

подслушивал наши переговоры, Н. Ф. Ватутин потребовал принять необходимые

меры в этом отношении, а также провести мероприятия по дезинформации врага.

Я подчеркиваю это указание генерала армии Н. Ф. Ватутина, во-первых,

потому, что оно непосредственно связано с важнейшим элементом всякого

наступления - обеспечением внезапности, от которой во многом зависит успех,

а во-вторых, потому, что нам так и" не удалось ее достичь. Разумеется, были

приняты \146\ все необходимые меры по предотвращению подслушивания

противником наших телефонных переговоров. Что же касается главного -

дезинформационных действий, то они проводились в узких масштабах и не

достигли своей цели.

В результате противник не был введен в заблуждение и знал, что наши

войска готовят наступление с захваченных плацдармов. Это было видно из того,

что он продолжал укреплять свою оборону и непрерывно подтягивал новые силы.

Тут я подхожу и к другому важнейшему обстоятельству, отрицательно

сказавшемуся на наступательных действиях войск фронта с букринского

плацдарма. Напомню, что между началом форсирования Днепра и переходом в

наступление, о котором идет речь, прошло дней двадцать, и за это время

противник успел перебросить на угрожаемый участок крупные силы.

Так, к 11 октября на участке от Халепья до Ржищева занимала оборону

34-я пехотная дивизия, далее до Ходорова - 10-я моторизованная и эсэсовская

танковая "Райх". В букринской излучине находились 72, 112, 167, 225-я

пехотные, 7-я, 19-я танковые и 20-я моторизованная дивизии. Против войск

47-й армии в районе Студенец, Бобрица и южнее действовали 3-я танковая и

57-я пехотная дивизии.

Кроме того, в тот же период, особенно в последнюю неделю перед нашим

наступлением, вражеское командование усиленно укрепляло свои позиции на всем

фронте от Гребени до Бучака. Разумеется, и благоприятный для обороны рельеф

местности был при этом широко использован.

Так продолжало давать себя знать уже упоминавшееся отсутствие

достаточных переправочных средств к началу форсирования Днепра. Оно, как и

тяжелое состояние дорог, и слабое авиационное обеспечение, не позволило

перебросить на правый берег в минимальный срок такое количество сил и

средств фронта, которое дало бы возможность быстро овладеть всем букринским

выступом и без промедления наступать дальше.

Кстати, то, что сказано выше об отставании табельных переправочных

средств, полагаю полезным дополнить данными, показывающими крайне

неудовлетворительные транспортные возможности Воронежского фронта в период

форсирования Днепра и боев за плацдармы. Об этом исчерпывающе

свидетельствует нижеследующее донесение от 26 сентября 1943 г.:

"Москва, товарищу Сталину.

Войска Воронежского фронта большинством армий вышли на реку Днепр, а

остальные армии выйдут в ближайшие два-три дня, в то же время тылы армий и

фронта растянулись от Белгорода до Днепра на 480 километров, что совершенно

не дает возможности нормально обеспечивать войска боепитанием.

Подача боеприпасов и горючего от войск отстает, а также тратится

большое количество горючего, потому что от Сум-Лебедина \147\ на 330

километров все подается исключительно автотранспортом, в связи с тем что

здесь оканчиваются фронтовые железнодорожные коммуникации.

Наш фронт приступил к восстановлению железнодорожного участка,

проходящего по тылам фронта - Нежин-Прилуки- Гребенка-Золотоноша и

Бахмач-Прилуки.

24.9 была готова линия к пропуску поездов Нежин-Прилуки, к 30.9 будет

готова линия до Гребенки и 3.10 - до Золотоноши. Но линия железной дороги

Бахмач-Нежин находится на участке Центрального фронта и в его подчинении,

поэтому для пропуска поездов через его участок требуется ваше решение.

Мы обратились в Управление тыла Красной Армии для разрешения пропуска

нам через Бахмач-Нежин четырех пар поездов ежедневно до станции Прилуки и с

30.9 с продлением линии железной дороги до Гребенки еще четырех пар, всего 8

пар.

26.9 получили от Управления тыла Красной Армии ответ, что нам разрешено

только две пары, ссылаясь на то, что это основная коммуникация Центрального

фронта, в то время как Центральный фронт имеет железнодорожные линии

Брянск-Бахмач, Бахмач-Гомель, Льгов-Ворожба-Бахмач.

Воронежский фронт в этом направлении не имеет ни одной линии.

Полтава-Гребенка, которая нам планируется как основная магистраль, сильно

разрушена и потребует длительного времени для восстановления. Фронт же

должен передислоцировать тылы армий и фронта сейчас, немедленно и сделать

необходимые запасы на линии Нежин-Золотоноша, ибо с продвижением дальше за

Днепр наших войск коммуникации еще больше растянутся и мы затрудним успешное

выполнение боевых задач армий из-за недостаточной подачи боеприпасов,

горючего и продовольствия.

Исходя из этого, Военный совет просит вас разрешить нашему фронту

подачу 8 пар поездов в сутки из Белгорода через Сумы- Ворожба-Бахмач-Нежин

на Прилуки-Гребенка-Золотоноша.

Командующий войсками Воронежского фронта генерал армии Н.

Ватутин..."{89}

Разрешение было получено. Да и в своей полосе Воронежский фронт в

результате самоотверженных усилий войск и неутомимых

тружеников-железнодорожников с помощью местного населения с каждым днем

улучшал тыловые коммуникации, разрушенные врагом при отступлении. Однако

трудности, имевшие место в начале форсирования Днепра и боев за плацдармы,

продолжали сказываться и в последующие дни.

Одни затруднения влекли за собой другие. Помимо отставания

переправочных средств, что задержало сосредоточение войск на правом берегу,

серьезнейшим образом на ход событий повлияла \148\ нехватка горючего,

особенно для авиации. Возможно, что в этом и заключалась одна из причин

недостаточной активности 2-й воздушной армии. Вражеская же авиация усиленно

препятствовала форсированию реки и сосредоточению наших войск на плацдарме.

И это также давало немецко-фашистскому командованию возможность выиграть

время для переброски крупных сил в район букринской излучины. Правда, оно не

смогло осуществить своего намерения сбросить в Днепр переправившиеся войска.

Однако прочную оборону создать сумело.

В таких неблагоприятных во всех отношениях условиях началось наше

наступление 12 октября.

40-я армия после артиллерийской и авиационной подготовки нанесла удар

силами 47-го и 52-го стрелковых корпусов. Но встретила упорное

сопротивление. Контратаки противника при поддержке танков следовали одна за

другой. Опасаясь прорыва обороны, враг ввел в бой все свои силы. В течение

всего дня шли ожесточенные бои, в которых обе стороны несли большие потери.

Успех в конце концов был достигнут нами, но весьма незначительный. 47-й

стрелковый корпус под командованием генерал-майора С. П. Меркулова совместно

с частями 27-й и 3-й гвардейской танковой армий продвинулся на 5-8 км и

овладел дер. Ходоров. Еще меньших результатов добился 52-й стрелковый корпус

под командованием генерал-майора Ф. И. Перхоровича на щучинском плацдарме.

Он продвинулся в южном и юго-восточном направлениях не более чем на

километр. Дальнейшее его наступление было остановлено сильным огнем и

контратаками противника. В результате войска армии не смогли соединить

букринский и щучинский плацдармы.

47-я армия, наносившая удар со Студенецкого плацдарма, также не сумела

сломить сопротивление врага и соединиться с частями 27-й армии.

Прорвать оборону противника не удалось и танковой армии, которая была

встречена сильным артиллерийским огнем и контратаками тяжелых танков

противника.

Таким образом, первый день боя не принес войскам фронта существенных

результатов. Противник же, проявляя большую активность в букринской

излучине, одновременно направил все усилия своей авиации на нанесение ударов

по переправам, тем самым препятствуя усилению наших войск на правом берегу.

Еще не утихли бои, когда в 18 часов начальник штаба армии генерал-майор

А. Г. Батюня передал мне следующий приказ командующего фронтом: "Войскам

40-й армии с утра 13 октября возобновить наступление и к исходу дня главными

силами выйти на рубеж Ржищев, Янивка, а подвижными соединениями в район

Черняхов, Стритовка". Кроме того, генерал армии Н. Ф. Ватутин требовал

перебросить к утру 13 октября на плацдарм всю остававшуюся еще на левом

берегу поддерживающую артиллерию, подвезти боеприпасы и горючее. \149\

А. Г. Батюня доложил, что такие же задачи получили 3-я гвардейская

танковая и 27-я армии, действовавшие слева от нас.

Требование командующего фронтом относительно переброски артиллерии и

всего необходимого для ведения боя, разумеется, вполне понятно. Но, к

сожалению, выполнить его в течение одной ночи оказалось невозможно. Ведь, в

частности, 40-й армии нужно было переправить всю материальную часть 17-й

артиллерийской дивизии, не говоря уже обо всем прочем. Достаточного же

количества переправ и паромов не было. Так и пришлось нам на следующее утро

наступать почти в том же составе, что и накануне, причем даже без

достаточного количества боеприпасов, что и не замедлило сказаться на

действиях войск.

Произведя за ночь частичную перегруппировку, 40-я армия 13 октября

возобновила наступление. Ему предшествовал 15-минутный огневой налет по

обороне противника.

С первых минут боя стало заметно, что вражеское сопротивление по

сравнению с первым днем значительно возросло. Сразу же после перехода наших

войск в наступление гитлеровцы на нескольких направлениях предприняли

контратаки. Ожесточенные бои во многих местах переходили в рукопашные

схватки. К 15 часам в войсках армии стал резко ощущаться недостаток

боеприпасов, особенно для артиллерии и минометов. Если к этому добавить, что

большая часть тяжелой артиллерии оставалась на левом берегу, то нетрудно

будет понять, почему и 13 октября мы, как и другие армии фронта,

действовавшие на букринском плацдарме, заметного успеха не имели.

Таков же был результат и последующих попыток, предпринимавшихся вплоть

до 15 октября на фронте от Ржищева до Канева. Наступлению активно

противодействовал противник, продолжавший непрерывно подтягивать свежие

войска в район букринской излучины. Поэтому единственным итогом наших

четырехдневных ожесточенных боев явилось незначительное расширение

букринского плацдарма. Эти бои показали, что удары наших войск не только не

нарастали, но и постепенно слабели вследствие недостаточности введенных в

дело сил и средств.

В результате Ставка отменила намеченное фронтом на 16 октября новое

наступление, потребовав подготовить новую операцию с предварительным

сосредоточением необходимых сил и средств.

Не лучше дела обстояли и на правом крыле фронта. 38-я и 60-я армии не

смогли разгромить киевскую группировку противника и овладеть городом. Они

добились лишь незначительного расширения плацдармов северо-западнее

Ясногородка и в районе Лютежа.

Второе наступление, предпринятое войсками Воронежского фронта на правом

берегу Днепра 21 октября, также больших результатов не дало. Правда, уже к

исходу этого дня нам удалось \150\ после упорных боев соединить щучинский

плацдарм с букринским и подойти к восточным окраинам населенных пунктов

Ульяники, Липовый Рог. Но этим и исчерпывается достигнутый успех. Что

касается соседней 27-й армии, то лишь правофланговые ее соединения несколько

продвинулись, овладев Ромашками. В центре и на левом фланге она продвижения

не имела.

Следующие два дня мы продолжали попытки наступать. Но не смогли сломить

ожесточенное сопротивление крупных сил противника, поддерживаемых авиацией,

которая непрерывно действовала над полем боя группами по 30-40 самолетов.

Стало очевидно, что перед нами была прочная, глубоко эшелонированная

оборона. Создав ее почти за месяц боев, противник по существу закрыл нашим

войскам выход из букринской излучины на запад. В то же время незначительные

размеры плацдарма и недостаток переправочных средств не позволяли нам

использовать здесь основную массу артиллерии. А ее огонь с левого берега

вследствие плохих условий наблюдения оказался малоэффективным, не

обеспечивал достаточной поддержки стрелковых соединений. Противник же против

букринского плацдарма сосредоточил десять дивизий, половину которых

составляли танковые и моторизованные. Наконец, сильно пересеченная местность

крайне ограничивала использование крупных танковых соединений.

Тем не менее командование нашего фронта, переименованного 20 октября в

1-й Украинский, приняло решение начать в конце октября третье наступление с

букринского плацдарма. Однако Ставка Верховного Главнокомандования, находясь

в Москве, сумела правильнее оценить все то, что было у нас перед глазами, и

отменила наступление.

Помню, в полдень 23 октября к нам на НП на букринском плацдарме, откуда

мы с П. С. Рыбалко и А. А. Епишевым руководили боем, подъехал Н. Ф. Ватутин.

В то время, когда мы докладывали ему обстановку, Николая Федоровича

попросили к аппарату ВЧ. Вызывал Верховный Главнокомандующий. Выслушав

доклад командующего фронтом, И. В. Сталин неодобрительно отнесся к намерению

продолжать наступление с букринского плацдарма. Не претендуя на дословное

воспроизведение всего этого разговора, полагаю, однако, целесообразным

изложить его так, как он был потом подробно передан нам Н. Ф. Ватутиным.

- Видимо, войскам товарищей Москаленко и Рыбалко, - сказал Верховный, -

очень трудно наступать на Киев с этого плацдарма. Местность там резко

пересеченная, и это мешает маневрировать большими массами танков. Противнику

это удобно. И местность у него возвышенная, командующая над вашей. Кроме

того, он подтянул крупные силы - танковые и моторизованные дивизии, много

противотанковых средств и авиации. Все это вы и сами знаете. Остается

сделать вывод. Он состоит в том, что ударом с юга Киева вам не взять. А

теперь посмотрите на \151\ лютежский плацдарм, находящийся к северу от Киева

в руках 38-й армии. Он хотя и меньше, но местность там ровная, позволяющая

использовать крупные массы танков. Оттуда легче будет овладеть Киевом. -

Помолчав, И. В. Сталин добавил: - Предлагаю вам продумать вопрос о рокировке

3-й гвардейской танковой армии, а также частей усиления 40-й армии на

лютежский плацдарм. Надо скрытно, в темное время суток, вывести их с

букринского плацдарма на лютежский. 40-й и 27-й армиям продолжать

демонстрацию наступления с прежнего направления. Словом, врага нужно

обмануть.

Когда Николай Федорович рассказал нам о своей беседе с Верховным, я

подумал: ни нам, командармам, ни командованию фронтом, ни побывавшему у нас

не раз маршалу Г. К. Жукову не пришла в голову мысль о рокировке ударной

группировки фронта на лютежский плацдарм. А ведь мы были на местности,

видели ее, тщательно изучили обстановку. Я не мог скрыть своего удивления

тщательностью, с которой Ставка анализировала боевые действия, и у меня

невольно вырвалось:

- По каким же картам следит Верховный за нашими действиями, если видит

больше и глубже нас? Николай Федорович улыбнулся:

- По двух- и пятисоттысячным за фронты и по стотысячной - за каждую

армию. Главное же, на то он и Верховный, чтобы подсказывать нам, поправлять

наши ошибки... \152\

II

Вслед за тем, 24 октября, из Москвы поступила следующая директива:

"Представителю Ставки ВГК товарищу Жукову Командующему войсками 1-го

Украинского фронта товарищу Ватутину.

1. Ставка ВГК указывает, что неудача наступления на букринском

плацдарме произошла потому, что не были своевременно учтены условия

местности, затрудняющие здесь наступательные действия войск, особенно

танковой армии. Ссылки на, недостаток боеприпасов не основательны...