В. К. Былинин, А. А. Зданович, В. И. Коротаев организация «Прометей» и «прометейское» движение в планах польской разведки по развалу России/ссср

Вид материала

Документы

Содержание 1. Идея «прометеизма», цель и задачи История «прометейской» деятельности Сулеювекский период: 1923-1926 гг. Период от майского переворота до прихода к власти Гитлера (1933) Период 1934-1937 гг. Период 1937-1939 гг. 3. Фактическая деятельность «Прометея» Подготовка молодежных кадров для «Прометея» Офицеры-контрактники в Войске польском Агентурная деятельность на территории СССР Сотрудничество Экспозитуры-2 с другими разведками 4. Основные структуры и органы «Прометея» Бюджет «Офинора» Восточный институт Совершено секретно! Совершено секретно! Совершенно секретно! Авт.) и поэтому должен точно знать о спорах Вождей (лидеров эмиграции. — Авт.) Совершено секретно! Совершено секретно! ... Полное содержание

Подобный материал:

• В. К. Былинин, В. И. Коротаев портрет лидера оун в интерьере иностранных разведок, 796.68kb.
• Чешенко Елена Константиновна. Матвей Коротаев, дк «Прометей», руководитель Тамеева, 32.3kb.
• Польской Академии Наук (ии пан), Варшава; Ищенко В. В. к и. н., заместитель директора, 45.13kb.
• Литература. Зарождение внешней разведки России, 473.41kb.
• Программа семинара, 31.81kb.
• Распоряжение 116-р от 01. 12. 2010 г. (Бргу имени А. С. Пушкина) Организационный комитет, 197.86kb.
• М. С. бурцев Заметки по поводу Коротаев, А. В., Малков, А. С., Халтурина, Д. А. Закон, 44.88kb.
• «Технология геологической разведки», 948.07kb.
• Зонтаг Ш., Дрю К. История подводного шпионажа против СССР, 4784.94kb.
• -, 1154.37kb.

В. К. БЫЛИНИН, А. А. ЗДАНОВИЧ, В. И. КОРОТАЕВ


Организация «Прометей» и «прометейское» движение в планах польской разведки по развалу России/СССР


«O тi ruteni, per voe Orientem convertendum sperol»¹'

(папа Урбан VII, 1596)

В фондах Российского государственного военного архива (РГВА) хранится большой массив документов, относящихся к подрывной деятельности польской «двуйки» — офензивы и дефензивы (разведки и контрразведки) против России — СССР в 1919-1939 гг. Речь идет прежде всего о собственно польских документах Реферата «Восток» II Отдела Генерального штаба (далее — ГШ) Главного командования Войска польского, входящих ныне в состав 308к и 461к фондов РГВА. Эти материалы попали к нам в результате Второй мировой войны. Собранные частично по линии Главного архивного управления НКВД СССР, частично — по линии Главного трофейного управления Советской армии, в 1945-1946 гг. они в конечном итоге были включены в Особый архив при Совете Министров СССР, который ныне составляет важную самостоятельную часть РГВА.

Безусловный интерес представляет документированная информация о планах и конкретных действиях польской разведки, которые были направлены на территориальное расчленение России/СССР с помощью хорошо организованного и контролируемого ею процесса объединения антирусских националистических сил различного толка, включая национал-сепаратистов или национал-интегристов. Эти планы выразились в мощной поддержке польскими властями периода Второй Республики так называемого «прометейского » движения и создании специалистами Реферата «Восток» II Отдела ГШ Польши разветвленной и многофункциональной организации «Прометей ».

Обобщенный анализ этой информации, подкрепляемый дополнительными фактами и документальными свидетельствами, почерпнутыми из иных архивных источников, и составляет предмет данной публикации.

Вместе с тем необходимо подчеркнуть, что обозначенная нами тема ни в коей мере не исчерпывается настоящим исследованием. В том же РГВА, а также в других отечественных и зарубежных архивах (в первую очередь, таких, как ведомственные архивы ФСБ и СВР РФ, с одной стороны, и таких, как, например, Центральный военный архив, Архив новых актов в Варшаве, архив Института Пилсудского в Лондоне, с другой) имеется значительное число документов и материалов, изучение которых может дать целый массив новых данных, способных существенно расширить истинную картину подрывной деятельности польской «двуйки » вкупе с другими зарубежными спецслужбами против нашей страны на базе активного привлечения к этой деятельности антироссийски (а не только антисоветски) настроенной националистической эмиграции и ее агентуры.

1. Идея «прометеизма», цель и задачи

С самого момента своего создания² польское правительство стремилось к свержению советской власти. Юзеф Пилсудский³ и его окружение, проводя подрывную, разведьвательно-диверсионную работу и постоянно готовясь к интервенции, главную надежду возлагали на возможность искусственного раздувания национализма среди народов СССР и таким образом развала СССР изнутри.

Наиболее четко цель польского санационного режима сформулировал в своем политическом докладе ближайший сподвижник и единомышленник Пилсудского генерал Юлиан Стахевич⁴:

«Целью, на достижение которой направлены наши усилия, являются существующие и будущие национальные государства на Востоке. Их появление будет историческим последствием слома силы России, но в то же время может явиться и элементом укрепления мощи державы Польской»⁵.

Эта формулировка Стахевичем стратегических целей Польши полностью отвечала политической программе-максимум самого Пилсудского. «Расчленение России, — констатировал он, — лежит в основе польских государственных интересов на Востоке»⁶. Затем должно было последовать «создание ряда национальных государств на территории европейской России, которые находились бы под влиянием Варшавы ». Это, по его мнению, «позволило бы Польше стать великой державой, заменив в Восточной Европе Россию»⁷.

Однако и Пилсудский не был автором этой идеи. Еще в XV-XVI вв. римские папы стремились внести раскол в ряды русского православия (и государственности) руками самих русских. В начале XX в. — в 1903 г. — о планах расчленения России одним из первых всерьез заговорил американский мультимиллионер Яков Г. Шифф. Во время Русско-японской войны 1904-1905 гг. он вкупе с Дж. П. Морганом, Ротшильдами, Бэрингом и братьями Варбургами обеспечил выделение более 30 млн. долларов совокупного кредита в пользу Японии, в том числе на цели разложения русской армии и поддержки оппозиционных партий и движений в России (особенно — национал-сепаратистских) для ее поражения и последующего расчленения⁸. Тогдашний лидер нелегальной ППС⁹ Пилсудский попытался воспользоваться ситуацией¹⁰ и незамедлительно вступил с японскими властями в тайные переговоры. Более того, в июле 1904 г. он лично прибыл в Токио, чтобы изложить правительству Кацура Таро свой план организации в Польше национального восстания «вместе с другими угнетенными народами Российской империи ». Но, к его глубокому разочарованию, Япония [тогда] не захотела разыгрывать «польскую карту»¹¹. Поражение России в войне с Японией и последовавшая затем первая русская революция 1905 г. сильно обнадежили русофобов и националистов всех мастей. В сущности та же направленная на развал Российской империи политика проводилась ими и их идейными последователями в период Первой мировой войны, а также революций 1917 г.¹² Отображая ее суть, английский лейборист и «гой-сионист» Исайя Веджвуд писал 12.12.1917 г. лорду Сесилу Родсу: «В интересах Британии, чтобы Россия была как можно меньше. Любые ее части, которые захотят от нее отделиться, должны быть поддержаны в этом — Кавказ, Украина, донские казаки, Финляндия, Туркестан и прежде всего Сибирь, страна будущего, продолжение Американского Дальнего Запада... Когда их независимость будет признана, будет легче принимать меры, чтобы «гарантировать» эту «независимость»¹³.

Точнее, наверно, и не скажешь, чтобы... охарактеризовать один из важнейших векторов геополитических процессов, происходящих уже сегодня на всем евразийском пространстве — бывшей территории СССР.

С точки зрения Стахевича, буржуазный национализм мог бы стать той силой, с помощью которой должен быть развален СССР: «Реализация прометейской¹⁴ концепции, — утверждал он, — это не только создание условий или поддержка явлений, служащих намеченной цели, но и создание такого инструмента, коим может послужить организованная эмиграция. Наш непосредственный доступ к территории [СССР], к населению в соответствующем масштабе для этих целей не представляется возможным, а для достижения серьезных политических результатов даже и не всегда потребным»¹⁵.

Прояснить стратегические цели Пилсудского можно с помощью анализа его планов и действий в отношении руководителей контрреволюционной эмиграции народов СССР. Маршал Польши ощущал себя особо предназначенным для развертывания работы по их объединению под своей эгидой и, в конечном счете, в собственных политических интересах, поскольку и сам являлся последовательным шовинистом и был глубоко убежден, что Польша обрела свою независимость исключительно благодаря победе его национал-интегристской политики. Эта политика изначально строилась на идее коллаборационизма — тесного сотрудничества с врагами нашей страны, она превращала поляков (прежде всего шляхетскую военную элиту) в хорошо подготовленную и вооруженную «пятую колонну» внутри Российской империи. Еще до Первой мировой войны, в 1910-1914 гг., для подготовки костяка будущей польской армии Пилсудским в Галиции создавались специальные военные школы. Они имели полуконспиративный характер и пользовались субсидиями и практическим содействием со стороны разведывательного отдела австро-венгерского Генерального штаба. Так, в распоряжении Пилсудского находился ряд офицеров австро-венгерской разведывательной службы, обучавших пилсудчиков военному делу, а также технике разведки и диверсий. Именно из этих школ вышли кадры, образовавшие несколько позднее ПОВ (Польскую организацию войскову)¹⁶, которые предназначались для действий в союзе с австро-германской армией на тылах русских войск и для комплектования польских легионов в предвидении войны с царской Россией. Личный опыт руководства широкой антироссийской подрывной деятельностью в союзе с другими националистами несомненно побудил Пилсудского сделать на них важную ставку в своей внешней политике, проводимой им с первых же дней возникновения польского буржуазного государства.

Только этим объясняется действительно широкий размах организационных работ по объединению и сплочению националистической нерусской эмиграции, который обеспечивался польскими властными структурами (прежде всего II Отделом ГШ Польши) в 1920-е — 1930-е гг. при непосредственном живом участии самого Первого маршала¹⁷.

Эти стремления развалить Советский Союз с помощью националистических и сепаратистских элементов получили по инициативе руководителей грузинской эмиграции название «прометеизма». Они воспользовались античной легендой о титане Прометее — борце за свободу, якобы прикованном богами к скалам Грузии и обреченном на вечные страдания. Поскольку, согласно древнему мифу, Прометея от цепей и проклятия богов освободил Геракл¹⁸, именно в его (Геракла) образе предпочла выступить польская разведка, взявшая под свою опеку грузинских и всех иных «прометейцев».

Польская буржуазия намеревалась развалить СССР изнутри с помощью «прометеизма», особенно с момента начала польско-советской войны 1920 г.¹⁹, а потом расчленить его на отдельные национальные государства, которые имели бы большую или меньшую зависимость от Польши благодаря их неизменной вовлеченности в антисоветскую деятельность, а также по причине их собственной слабости.

Следует отметить, что активная подрывная деятельность в этом направлении проводилась несмотря на наличие межгосударственных договоренностей между СССР и Польшей. Более того, польские власти неоднократно грубо нарушали положения и Рижского мирного договора от 18 марта 1921 г.²⁰, и Московского договора о ненападении от 25 июля 1932 г. В 1933 г. Польша стала первым государством (после Ватикана), которое официально признало нацистский рейх, обеспечив ему таким образом поддержку на мировом уровне. В то же время враждебность по отношению к восточному соседу оказалась у пилсудчиков настолько непреодолимой, что когда Советский Союз, предвидя общую угрозу со стороны гитлеровского рейха, обратился в январе 1934 г. к Польше с предложением заключить пакт о взаимопомощи, польское правительство высокомерно отклонило это предложение, подписав тогда же соглашение с Германией. Что последовало за этим демаршем, хорошо известно. В январе 1938 г. польская дипломатия открыла перед всем миром истинные намерения Варшавы. Тогда в Лиге Наций шла бурная дискуссия вокруг статьи 16 (о коллективной безопасности) Устава Лиги. «Ее отмены, — читаем в «Истории дипломатии» под редакцией академика В. П. Потемкина, — требовал ряд членов Лиги Наций, желавших иметь развязанные руки в возможных международных конфликтах и военных осложнениях. Особенно усердствовали поляки, превратившие Польшу в «пятую колонну» внутри Лиги Наций»²¹. Далее панская Польша следовала исключительно в русле агрессивной политики гитлеровского рейха. «Через два дня после присоединения Австрии к Германии в Польше начались антилитовские демонстрации. На польско-литовской границе сосредоточились польские войска. 17 марта 1938 г. польское правительство через своего дипломатического представителя в Таллинне предъявило литовскому правительству ультиматум. Оно требовало заключения конвенции, гарантирующей права «польского меньшинства» в Литве, а также отмены параграфа литовской конституции, провозглашающей Вильно столицей Литвы. Польская военщина грозила в случае отклонения ультиматума в течение 24 часов проделать «марш на Каунас» и оккупировать Литву »²². Агрессивные намерения поляков удалось ненадолго остудить официальным заявлением советской стороны о том, что она денонсирует советско-польский договор 1932 г. о ненападении, если войска Польши вторгнутся в пределы Литвы. Однако уже 30 сентября г. (сразу после подписания Мюнхенского соглашения) Польша предъявила ультиматум — на сей раз Чехословакии, требуя передачи ей Тешинской области. На следующий день, несмотря на предупреждение СССР, польские войска вступили на чехословацкую территорию. Но даже и в этом случае правительство СССР проявиловыдержку: 27.11.1938 г. оно заявило через ТАСС о действительности договора 1932 г.²³ Со своей стороны польские власти продолжали демонстрировать в отношении СССР крайнее высокомерие и враждебность. Фактически до самого крушения Второй Республики в сентябре 1939 г. ее военные и политические круги строили далеко идущие планы подрыва Советского Союза изнутри и его последующего территориального раздела.

Таким образом, «прометеизм » во всех своих проявлениях — и как идеология, и как политика, и, наконец, как комплексная долговременная программа подрывной деятельности, — полностью отвечал антисоветской, антироссийской и империалистическо-захватнической позиции правящей в Польше державно-санационной клики. В данном смысле, будучи путеводной нитью польской международной и внутренней политики, «прометеизм» являлся путем реализации ее амбициозного лозунга «Польша от моря и до моря».

2. История «прометейской» деятельности

Начальный период — от 1918 до 1923 г.²⁴

«Прометейскую» работу в Польше с самого ее начала возглавлял лично Пилсудский. Уже в 1918-1921 гг. Пилсудский установил политические и военные отношения с различными реакционными силами, нацеленными против Советской России, а затем и СССР. В первую очередь к ним принадлежали украинская, грузинская, татарская и казацкая контрреволюция.

Одним из наиважнейших и наиболее ранних моментов «прометейской» деятельности стал Варшавский договор, подписанный 21 апреля 1920 г. между Пилсудским и Петлюрой, диктатором контрреволюционного правительства на Украине.

Петлюра²⁵, изгнанный с Украины в Польшу Красной армией, за то, чтобы ему вернули власть, выдвинул претензии к Западной Украине и поставил на службу польской армии и разведки своих сторонников из числа украинских националистов²⁶. Разведкой петлюровцев на территории Советской Украины, России, Дона, Кубани и Крыма руководил 2-й отдел Партизанско-повстанческого штаба (ППШ) армии УНР (начальник — полковник ГШ царской армии Кузьминский). В его состав входили три секции: офензива (собственно разведка), дефензива (контрразведка) и пресс-служба. Начальниками секций разведотдела ППШ были: в офензиве — сотник Никодим Гриневич (здесь же подсекциями агентуры и паспортным бюро заведывали соответственно поручик Михайло Михайлик и поручик Рогозинский), в дефензиве — подполковник Митрофан Очеретько, в пресс-службе — поручик Микола Иванов²⁷. Однако общей организацией агентурной работы и контрразведки занимался бывший директор департамента МВД УНР полковник Микола Ю. Чеботарев (с конца 1926 по август 1928 г.). В материалах польской разведки (Экспозитуры-2) Чеботарев также значился как начальник центральной резидентуры «Украина» под оперативным псевдонимом «Гетман»²⁸. Сам он, в частности, утверждал, что поддерживает полный контакт со своими сторонниками в советской Украине и даже имеет много своих работников в КП(б)У и что эта партия «будто бы стоит тайно на платформе отделения от СССР»²⁹. При этом петлюровская разведка, с одной стороны, постоянно испытывала острый дефицит в кадровых сотрудниках (например, в сентябре 1921 г. ей удалось забросить в УССР только трех своих агентов и двух курьеров), а с другой, ее практически полностью переигрывали советские спецслужбы. Так, советская агентура действовала в ближайшем окружении Петлюры. На ВУЧК работала группа личного секретаря Петлюры³⁰. Большевистским агентом оказался и помощник начальника ППШ, шеф административно-политического отдела штаба подполковник Добротворский, через которого проходила информация о планах деятельности ППШ, спорах и конфликтах внутри него³¹. Другой ценный агент ЧК-ГПУ Украины — Гордиенко, он же сотник Гриць Попов (настоящее имя — Заяров Григорий Львович); являясь зам. начальника оперативного отдела ППШ, в результате успешного завершения операции под кодовым названием «Тютюн» (04.06 — 16.06.1923) фактически передал в руки украинским чекистам самого начальника ППШ, генерал-хорунжего Юрия Тютюнника³². Благодаря активной работе ВУЧК ее сотрудникам удалось разгромить вооруженные подпольные формирования петлюровских атаманов Мордалевича, Лютого, вынудить киевский Всеукраинский центральный повстанческий комитет («Цупком») покинуть советскую Украину³³. В июне 1921 г. при переходе границы органами ВУЧК был задержан эмиссар ППШ «3 ». На допросе он во всем признался и пошел на активное сотрудничество, выдав ценную информацию о структуре ППШ, подпольных петлюровских организациях в Киеве и УССР, нарисовал схему дислокации повстанческих сил. После специальной подготовки «3» стал секретным сотрудником ВУЧК. Продолжив работу в ППШ, он дезинформировал его руководство, а в ВУЧК передавал важные сведения, позволявшие своевременно ликвидировать агентов и подпольные базы петлюровцев в УССР, уведомлял о всех контактах ППШ с разведками Польши, Румынии, а также с савинковцами и махновцами, о планах перехода польско-советской границы отдельными боевыми группами и силами войск УНР ППШ³⁴.

Помимо сугубо военного направления петлюровцы активно включились в сотрудничество с пилсудчиками в сфере «прометеизма». Наиболее важными в этом плане деятелями УНР были следующие: а) из, так сказать, «первых лиц»: Андрей Левицкий (председатель правительства и главноначальствующий); Роман Смаль-Стоцкий (министр иностранных дел); генерал Владимир П. Сальский (военный министр); генерал Павел Ф. Шандрук (начальник I оргсекции ГШ армии УНР; с августа 1927 г., по рекомендации Н Отдела ГШ Польши, начальник ГШ армии УНР); генерал Всеволод Змиенко (начальник II секции ГШ, 1928 — 1.01.1936); д-р Леон Цыкаленко (начальник III секции ГШ); д-р М. Ковальский (председатель украинского ЦК); д-р М. Ковалевский (министр пропаганды); проф. А. И. Лотоцкий; Ежи А. Кржижановский; б) из проживавших в Париже: проф. А. Я. Шульгин (министр иностранных дел)³⁵; граф Вячеслав К. Прокопович (премьер-министр и сотрудник центрального печатного органа УНР — журнала «Тризуб »); генерал А. Удовиченко (зам. военного министра); Я. Коссенко (главный редактор парижского журнала «Тризуб» и вице-председатель Генеральной Рады УНР); в) из проживавших в Женеве: Михал Еремиев (о нем см. далее); г) из проживавших в Праге: Максим Славинский³⁶; д) из проживавших в Турции: Владимир Мурский³⁷; е) из живших в Харбине: Павел Яхно³⁸ и многие другие.

Контакты с Экспозитурой-2 они поддерживали через начальника подреферата «B-U» (украинцы) Экспозитуры-2 II Отдела ГШ Польши — поручика Владислава Гут-тры (Guttry)³⁹ (т. е. получали от него деньги, инструкции, директивы, а ему посылали рапорты, донесения и т. д.), либо же через начальников резидентур реферата «Восток» Экспозитуры-2 II Отдела ГШ⁴⁰.

Менее активно, чем петлюровцы, но все же сотрудничали с польской разведкой и украинские националисты из УВО — ОУН⁴¹ во главе с полковником Евгеном Коновальцем (так называемая «галицийская группа»)⁴². Примечательно, что это сотрудничество тайно продолжалось несмотря на организованные ими покушения на самого Юзефа Пилсудского (25.09.1921) и министра внутренних дел Бронислава Перацкого (15.06.1934)⁴³ В известной мере сохранять и продолжать «деловые отношение» «двуйчикам» и оуновцам помог конкордат между Варшавой и Ватиканом, подписанный 8 сентября 1925 г. В результате духовный пастор и идеолог украинских националистов митрополит Греко-католической церкви Андрей Шептицкий присягнул на верность Польской Республике и тем самым заметно микшировал обвинения боевиков УВО-ОУН в антигосударственной деятельности.

Итак, договоренность с Петлюрой стала первым практическим шагом на пути реализации «прометейской» идеологии.

Отношения с националистами контрреволюционерами углублялись и укреплялись еще больше позднее — по мере того, как те оказывались в эмиграции.

В Польше и Чехословакии собралась украинская эмиграция, в Турции — кавказская и татарская, в Персии — туркменистанская и азербайджанская. Кроме того, важным центром эмиграции был Париж.

По приказу Пилсудского в 1921-1923 гг. в польскую армию в качестве контрактников были приняты многие грузинские и азербайджанские генералы и офицеры (подробнее см. ниже).

Польская разведка изначально стремилась использовать свои агентурные связи среди национальной эмиграции для установления взаимоотношений со всеми силами и движениями, которые разделяли идеи русофобства и национализма, но по тем или иным причинам не были подключены ею («двуйкой») непосредственно к организации «Прометей».

Так, еще 11 апреля 1920 г. внутри II Отдела ГШ ВП был учрежден новый — Национальный реферат, шефом которого стал капитан Виктор Чарноцкий (о нем см. далее). Вместе с ним работали капитан Тадеуш Крук-Стржелецкий (Kruk-Strzeleckiy)⁴⁴, подпоручик Станислав Лис-Блоньский (Lis-Biocski)⁴⁵, а также Хенрик Сухенек-Стахетский (Suchenek Stachecki)⁴⁶. Последний возглавил белорусский подреферат (с 1925 г. он служил в МВД Польши, где являлся начальником Отдела по национальным делам); среди его ближайших помощников были начальники II Отдела штаба ВО, дислоцированного в Гродно, Казимир Жобель⁴⁷ и Станислав Ярецкий⁴⁸. В своей деятельности это подразделение ориентировалось главным образом на по-лонофильскую часть белорусского электората. Среди его конфидентов можно видеть представителей таких организаций откровенно антисоветского и пропольского толка, как «Объединение белорусских беспартийных активистов», «Белорусский национальный комитет» в Варшаве (во главе с Л. Дубейковским⁴⁹), боевая радикал-националистическая организация «Зеленый дуб »(во главе с Вяч. Дергач-Адамовичем⁵⁰), «Комитет обороны восточных окраин ». Все они так или иначе были связаны с отрядами генерал-майора Станислава Булак-Булаховича⁵¹, которые не столько обороняли Польшу от «восточного соседа », сколько занимались грабежом и разбоем в районах советско-польского приграничья. Конкретно в ряду тайных сотрудников II Отдела, действовавших в 1920-е — 1930-е годы, помимо только что названных выше, можно упомянуть следующих лиц: Р. Зямкевича (он же — Шершень, Дземянович)⁵², Я. Ладнова⁵³, Я. Maмонько⁵⁴, Я. Миткевича⁵⁵, Цявловского, М. Шимбаревича, Я. Шурпу⁵⁶, С. Яковюка⁵⁷ и др. Несмотря на то что эти агенты часто перегружали «двуйку » описанием собственных дрязг и распрей и доносами друг на друга, тем не менее они подробно информировали Варшаву в основном о внутриполитических процессах в Западной Белоруссии, а также о контактах западнобелорусских национал-демократов с западными разведками⁵⁸, украинскими националистами, а местных коммунистов и... евреев с эмиссарами из Минска и Москвы⁵⁹.

Связь Национального реферата с Экс-позитурой-2 Реферата «Восток» II Отдела ГШ осуществлял офицер В. Чарноцкий. Однако при создании «Прометея» в 1926 г. белорусским националистам (в отличие от украинских) в нем все же достойного места не нашлось. Почему? Очевидно, в известной мере ответом на этот вопрос может послужить рапорт начальника белорусского подреферата капитана Сухенек-Стахет-ского от 20 мая 1925 г. о полоновильских проявлениях в так называемом «Белорусском национальном комитете »:

«Среди белорусов, — говориться в этом любопытном документе, — на протяжении нескольких лет действует группа людей, которая в зависимости от политической ситуации в крае создала так называемый Центральный белорусский комитет. Эта группа состоит исключительно из шантажистов, которые зарабатывают себе на жизнь, информируя «органы власти» о белорусских делах. Наиважнейшую роль в этой группе играют: Цявловский, В. Федоров, Я. Шурпа, Миткевич, Зямкевич. На финансовой почве между вышеназванными часто возникали стычки, в ходе которых одни обвиняли других в антигосударственной деятельности против Польши либо даже в сотрудничестве с советской миссией в Варшаве. Некоторые лица из данной группы состояли на службе у II Отдела Генерального штаба или у Министерства внутренних дел... Так как, возглавляя белорусский департамент, я убедился, что большинство из них не дают важной информации или же одновременно ту же самую информацию «продают»Министерству внутренних дел, как и от имени того же министерства проводят некую белорусскую политику (Цявловский и Зямкевич), я прекратил с ними всякие контакты. В полученных мною [от них. — Авт.] материалах я обнаружил много неточностей и полную путаницу »⁶⁰.

Столь явное недоверие польских властей к политически лояльным белорусам безусловно не позволило им успешно разыграть в своей «прометейской» игре и «белорусскую карту». Более того, история сохранила примеры, когда собственный национал-шовинистический гонор, с одной стороны, и паническая боязнь советского (коммунистического) влияния на «польские нацменьшинства»⁶¹, с другой, настолько застили глаза польским «двуйчикам », что даже среди своих безусловных сторонников, белорусских полонофилов, они видели скрытых агентов Москвы. Своеобразной вершиной этой подозрительности стал состоявшийся в 1928 г. судебный процесс над одним из самых откровенных прислужников пилсудчины — Арсением Павлюке-ничем, который был осужден как... агент ГПУ⁶².

К другому «нацменьшинству», с которым активно работала «двуйка» (вне «Прометея »), относились евреи. Однако Варшаву интересовали прежде всего евреи-сионисты (Исаак Гринбаум и др.). Известно, что Пилсудский довольно быстро нашел с ними общий язык. Назначенное им польское правительство установило (после 1926 г.) контакт с сионистскими организациями, в первую очередь с сионистами-ревизионистами — партией общих сионистов во главе с Вл. Жаботинским⁶³, молодежной боевой организацией «Бейтар », а также «Мизрахи» и «Агуддат Исраэль»⁶⁴, облегчило эмиграцию из Польши в Эрец-Исраэль, в том числе лицам, не имевшим въездных сертификатов, проводило военное обучение бойцов «Иргун цваи леумми» (сокр. «Иргун» — «Национальная военная организация» — подпольное вооруженное формирование, действовавшее в подмандатной Палестине), отправляло в Палестину оружие для еврейских боевых организаций, а также старалось повлиять на английские власти, чтобы те разрешили более широкую еврейскую иммиграцию в Палестину⁶⁵. В ответ сионисты помогали пилсудчикам в их борьбе против «главного противника » — СССР.

Другим еще более ранним примером «взаимопонимания » тех и других являются успешные переговоры того же Вл. Жаботинского с представителем УНР (и агентом польской разведки) Максимом Славинским, прошедшие в августе 1921 г. в Праге⁶⁶.

Впрочем, еврейский (также как и белорусский) аспект в национальной политике Второй Республики представлял собой весьма неоднозначное и противоречивое понятие. Польские власти относились к евреям с большим недоверием и всегда подозревали их в тайных связях с большевиками⁶⁷.

Сулеювекский период: 1923-1926 гг.

Правительства Хьено — Пяста⁶⁸ политики «прометеизма » не проводили, однако Пилсудский в Сулеювеке⁶⁹ вместе со своими сторонниками и далее продолжали работу по организации фронта «прометейских» наций. Пилсудский в то время устанавливал особые отношения с руководителями контрреволюционной эмиграции (Джафаром Сейдаметом⁷⁰, Рамишвили⁷¹, Гегечкори⁷², Чхеидзе⁷³).

Со стороны Пилсудского в рамках II Отдела ГШ ВП эту работу активно вели Шетцель (Schaetzel)⁷⁴, Енджеевич⁷⁵ и Чарноцкий⁷⁶, в рамках МИД — Лукасевич⁷⁷ и Кнолль⁷⁸. Одним из важнейших организаторов ее был действовавший на основе польских общественных организаций Тадеуш Голувко (Hoiywko)⁷⁹.

Наглядным примером их подрывной антисоветской деятельности в плане активного использования «прометейской» эмиграции в данный период может служить секретная операция, осуществленная разведкой и МИД Польши летом 1925 г., в результате которой на деньги, выделенные Кноллем, бывшим в то время польским послом в Тегеране, для детального изучения военно-политической ситуации к границам советского Кавказа были посланы представители так называемого «Кавказского освободительного комитета» (создан в Стамбуле в 1924 г.): азербайджанец Хос-ров Султанзаде (Султанов) — в Персию, грузин Давид Вачнадзе — в Ардаган и осетин Алихан Кантемир — в Каре (Северовосточная Турция)⁸⁰.