В. Я. Шишкова 1920-х годов (жанровый аспект) Автореферат

Вид материала

Автореферат

Содержание Основные положения диссертации отражены

Подобный материал:

• Внешняя политика СССР в 1920-е годы народный комиссар по иностранным делам, 55.9kb.
• Проблема ценностей в русской исторической и философской мысли (середина 1860-х годов, 427.89kb.
• Кабардинская проза 1920-1930-х годов: национальные истоки, специфика формирования жанров,, 274.63kb.
• «Межкультурная коммуникация», 81.77kb.
• Темы революции и трагической судьбы поэта в творчестве С. Есенина 1920-х годов («Русь, 40.62kb.
• Проблема литературного контекста и жанровых традиций в лирике иосифа уткина 1920-1930-х, 390.05kb.
• Программа дисциплины Управленческий Учет для специальности 080506. 65- «Логистика, 106.98kb.
• Организация образования в российском зарубежье: правовые основы и исторический опыт, 682.56kb.
• Библиографический список литературно-художественного содержания газет Екатеринбурга-Свердловска, 2716.25kb.
• Гражданская война 1917 -1920 гг на Северном Кавказе: социально-политический аспект, 2047.38kb.

§ 2 «Рассказ-анекдот и рассказ-сценка в ”Шутейных рассказах”. Традиции А.П. Чехова» посвящён изучению таких жанровых разновидностей «Шутейных рассказов», как рассказ-анекдот и рассказ-сценка, а также исследованию проблемы чеховских традиций в юмористических рассказах В.Я. Шишкова.

Основной жанровой формой «Шутейных рассказов» является рассказ-анекдот. Совмещая в себе признаки анекдота, наполненного комическими положениями, и лингвистического анекдота, организующим началом которого зачастую является сказ, «Шутейные рассказы» ставили целью не просто вызвать «безотчетный» смех, а «обнажить» противоречивую действительность 1920-х гг. с особой позиции – комической.

Обилие комических положений в «Шутейных рассказах» связано с одновременной реалистичностью и парадоксальностью их сюжета.

Комизм рассказов Шишкова усиливается характерным для анекдота приёмом пуанта. Пуант возникает как следствие резкого изменения эмоционально-психологического настроения повествования. Большинство рассказов Шишкова, так же как и анекдот, имеют трёхчастную структуру: завязку, диалог персонажей и неожиданную развязку-пуант (например, «На травку», «Лайка» и др.).

Зачастую анекдот является реализацией метафоры. У Шишкова, наряду с традиционным способом реализации метафоры (например, жизнь – кутерьма, рассказ «Кутерьма»), этот процесс связан и с игровым началом, как, например, в рассказах «Просвещение», «Холодный душ», где заглавие становится метафорой.

Некоторые рассказы Шишкова представляют собой литературную обработку известных фольклорных анекдотов, узнаваемы многие сюжеты, но в новых условиях писатель замещает традиционных героев современными типами. Например, популярными среди народа были анекдоты о хитрых крестьянах, одурачивающих своих главных противников – бар или попов, в «Шутейных рассказах» их место занимают представители советской власти и советской действительности. Например, в рассказе «Торжество» Силантий пытается одурачить представителя комитета народного образования, устроив праздник в честь открытия школы и в светских, и в церковных традициях.

При создании «Шутейных рассказов» писатель обращался, помимо фольклорных источников, к традициям и опыту классической литературы, о чём свидетельствуют некоторые реминисценции, ассоциации, намёки, стилизации, пародии, связанные с конкретными произведениями классиков. В работе был сделан акцент на рассмотрении традиций А.П. Чехова в произведениях Шишкова. Писатель использовал чеховский материал для обозначения тем и сюжетов своих рассказов («Бабка», «Холодный душ» и др.), композиционного построения произведений («Шерлок Холмс – Иван Пузиков»). Чеховские традиции проявились также в структурном цитировании, иногда – в слое паратекстуального взаимодействия («Экзамен на чин» А.П. Чехова и «Экзамен» В.Я. Шишкова).

Жанровая форма рассказа-анекдота, разработанная в русской литературе А.П. Чеховым, была своеобразно художественно освоена Шишковым. Использовал писатель и свойственную Чехову форму повествования – сценку, в шишковских произведениях ставшую своеобразной альтернативой сказу. Для рассказа-сценки В.Я. Шишкова («Экзамен», «Встреча», «Валтасар» и др.) характерны социально-бытовая тематика, лаконичность, тщательный отбор деталей, краткость описаний и авторской речи, небольшое число действующих лиц и событий, характеристика персонажа через особенности его речевой конструкции, тщательная интонационная оформленность диалогов, их преобладание, приемы словарно-стилистического комизма, четкая обозначенность хронотопа.

Рассказ-сценка явился одной из жанровых разновидностей «Шутейных рассказов», свидетельствующий об органическом сочетании писателем эпического и драматургического письма.

В § 3 «Сказка и быличка в структуре “Шутейных рассказов”» акцент делается на связи юмористических рассказов В.Я. Шишкова с бытовой сказкой и быличкой.

Писатель использует мотивную структуру этих жанров, элементы поэтики, сюжетику, систему персонажей. Шишков часто следует традиционным сказочным зачинам («Платочки») и концовкам («Червонец»), приспосабливая их к хронотопу повествования. В ряде рассказов Шишков использует типичные мотивы бытовой сказки. Например, конфликт между мужем и женой, названными автором в традициях русской сказки Иван да Марья, представлен в рассказе «Развод»; в рассказе «Диктатура» в традиции сказочной назидательности изображена необоснованная супружеская ревность. Мотив жадности, доводящей до абсурда, является ведущим в рассказе «Червонец», приключенческие мотивы – в рассказе «Мистер Веретенкин».

Традиции бытовой сказки в «Шутейных рассказах» – в отсутствии сверхъестественности, которая существует только в сознании персонажей (например, народная сказка «Баба хуже черта» и «шутейный» рассказ «Ведьма»). Есть у Шишкова и рассказ, близкий народным сказкам о животных, – «Сочувствующий», в котором комически обыгрывается традиционная в культурологии и архаическом фольклоре оппозиция «культурный герой-трикстер».

Иногда, прибегая к сказу, Шишков вводит в структуру повествования цельную сказку. Например, дед Пахом из рассказа «Кутерьма» рассказывает псу Шарику сказку о черте, которая вносит в повествование философско-метафорический подтекст.

Одними из основных в русских сатирических сказках были антипоповские мотивы, реализацию которых представляет и В.Я. Шишков в рассказах «Конфуз», «Опись моего происшествия», жанрово определенной и образно маркированной «Сказке про попа» и др. В произведениях Шишкова образы священников близки фольклорным. Писатель вовсе не занимался антирелигиозной пропагандой, как считали многие советские исследователи. Обладая православным религиозно-философским мировосприятием, всегда верный высоким христианским идеалам, он изображал сатирически именно служителей церкви, а не Русскую православную церковь в целом и тем более идеи православия. В «Шутейных рассказах» комические положения создавались путем столкновения пережитков старого с новой реальностью. Фигура священника по сути лучше всего выражала сознательное сосуществование в человеке старых норм жизни (ведь представитель церкви должен проповедовать ценности патриархального уклада) и приспособленчества к новым условиям. Кроме того, Шишков, собиратель фольклорного материала, понимал, что сатирическое изображение попа понятно и привычно читателю в силу популярности этого образа в многочисленных фольклорных источниках, в сказках и анекдотах, на которые жанрово ориентированы рассказы писателя.

В диссертации рассматриваются жанровые элементы былички в «Шутейных рассказах». Герои Шишкова рассказывают о своих встречах с нечистой силой, которая, как правило, имеет реальный человеческий облик и находится среди них («Нечистая сила», «Трубка»). Человек в «Шутейных рассказах» оказывается вписанным в систему суеверий. Таким образом, реализуется «особое русское двоеверие» (Ю. Степанов), основанное на наличии в обществе двух религиозных систем: языческой и христианской.

Существование быличек – доказательство мифологического мышления людей, их создающих. В «Шутейных рассказах» в большинстве случаев восприятие мира персонажей основано именно на мифологических представлениях. Былички формируют чувство мистической связи человека с окружающим природным и социальным пространством и одновременно провоцируют страх перед непонятным, а, значит, потенциально опасным миром. В ряде «шутейных» рассказов («Нечистая сила») как раз представлена подобная мировоззренческая установка.

Особую группу быличек составляют рассказы о снах. Интерпретация сна как пограничного состояния между миром реальным и сверхъестественным была осмыслена художественной литературой как особый прием, который придает произведению большую глубину и многоплановость. В «Шутейных рассказах» В.Я. Шишкова сны входят в структуру повествования как былички, в них персонажи попадают в ирреальные ситуации («Просвещение», «Змея»).

В целом В.Я. Шишков обращается к жанру сказки и былички с целью изображения мифологического элемента в сознании людей, оказавшихся в новых условиях, обнаружения связи реальности и картины миры, существующей в массовом сознании.

В § 4 «”Шутейные рассказы” как цикл» предпринимается попытка рассмотреть юмористические рассказы В.Я. Шишкова с позиции признания их художественной целостности как цикла.

В диссертации представлена точка зрения, что, помимо таких жанрообразующих параметров цикла как рамочные компоненты, единство проблематики, принцип монтажной композиции, вариативная повторяемость мотивов, жанрово-стилевая общность произведений и др., объединяет рассказы Шишкова в цикл и некий внутренний глубинный смысл произведений, который всегда связан с мировоззренческой позицией и с ценностными ориентирами автора. В работе высказана мысль о том, что в «Шутейных рассказах» звучит талантливо завуалированный юмором и сатирой философский подтекст. И в этих произведениях писатель остается верным своему творческому методу – духовному реализму. В комическом ключе изображая картину резкого противостояния традиционных духовно-нравственных ценностей и бытового уклада русского народа новой морали, писатель ставил проблему трагической раздвоенности русского человека перед лицом новой реальности.

«Шутейный рассказ» мы определили как жанровую единицу цикла и метажанр юмористики Шишкова, а единство художественных принципов и мировоззренческих установок писателя определилось процессом циклизации. Цикл «Шутейные рассказы», таким образом, можно признать метажанровым образованием в творчестве В.Я. Шишкова.

Глава третья «Жанрово-стилевые особенности драматургии В.Я. Шишкова» посвящена изучению пьес писателя, которые по идейно-тематическому содержанию и поэтике тесно связаны с «Шутейными рассказами».

В § 1 «Жанровые традиции русской народной драмы в пьесах В.Я. Шишкова» драматургия писателя исследуется как продолжающая традиции народного театра.

Интерес к драматургии у Шишкова появляется в период экспериментов над театральными формами и жанрами, во время, когда происходило тесное взаимодействие профессионального театра и народной драмы, когда театр понимался как новое социальное поле, способное привести к духовно-физическому единению людей. Истоками становления новой драматургии мыслились формы народного театра, что было поддержано и В.Я. Шишковым. Писатель обращался к опыту лубочной литературы, балаганных и любительских народных театров.

От лубка Шишков заимствовал занимательность сюжета, балаганный, площадный комизм; от традиций театров для народа – тяготение к бытовым и водевильным сюжетам, минимализм в членении на акты и многоплановости действия.

Наиболее близким шишковским пьесам, на наш взгляд, оказалась поэтика интермедий, отражающих воззрения зрителей из народа.

В пьесах Шишкова оказались реализованы следующие компоненты эстетики интермедии:

• Структура, обусловливающая участие зрителей в спектакле. Для возможности диалога со зрителем Шишков вводит в свои пьесы хор («Старый мир»), функция которого не просто быть элементом декоративного оформления пьесы, оживлять её, но и давать объективную оценку происходящих событий, подытоживать действие.
  
• Музыкальность. Во всех пьесах Шишкова звучат песни, которые, как правило, исполняются фрагментарно, как бы цитируются, что говорит об их узнаваемости зрителями. Подобное введение песен в текст пьес было характерно для русской народной драмы.
  
• Возможность выделения в пьесах Шишкова «междувброшенных забавных игралищ», комических эпизодов, отвлекающих зрителей от основного действия.
  
• Элементы пантомимы
  
• Наличие интермедиальных персонажей, занимающих «пограничное» положение в культуре (например, в пьесе «Старый мир» это Цыган в сопровождении ряженых).
  

На драматургию Шишкова оказала определенное влияние и эстетика балагана, который наряду с карнавальными формами художественной образности оказался семантически и стилистически близким новой эпохе, а также новому театру и драме, стремящимся выразить её пафос.

Предметом анализа § 2 «Пьесы – “сцены”» явились драматические произведения В.Я. Шишкова, обозначенные самим автором как «сцены»: «Мужичок» и «На птичьем положении».

Создавая юмористические пьесы, Шишков избегал называть их комедиями, практически всегда давал им подзаголовки «сцены» или «шутка», тем самым по-своему жанрово определяя их.

Жанр «сцен», то есть пьесы, воссоздающей некий фрагмент, отрывок, вырванный из жизни, позволил писателю представить зрителю определенный тип героя. Если в классической драме главный герой (его имя часто выносится в заглавие («Фауст», «Гамлет»)) – волевая личность, совершающая поступок, чем и определяется движение сюжета, то в шишковском «Мужичке» герой является не субъектом, а объектом действия, его же роль в том, что он пользуется этим влиянием и парадоксальным образом, противоречащим жанровым канонам драмы, становится хозяином положения. В заглавие вынесено не его имя, а его характеристика, выражающая по-доброму ироничное отношение автора к персонажу, – в противном случае типизация как цель писателя не была бы достигнута.

Отсутствие указания в «Мужичке» на то, какой перерыв происходит между «сценами», резко сменяющими друг друга, сближает пьесу по системе монтажа с лубком. В традиционной же драме время в связи с законченностью и целостностью сюжета и драматического мира было непрерывным и необратимым. Жанр «сцен» позволил Шишкову и прервать его, и даже иллюзорно попытаться уйти от линейности, обратить его.

В «сцене» «На птичьем положении» вообще нет главного героя, да и вообще героев как таковых. Действие еще более редуцированно, чем в «Мужичке».

Жанр «сцен», не закрепленный в авторитетных литературных справочных изданиях и недостаточно изученный литературоведами, позволил Шишкову создать бытовые пьесы, детально дающие представление о бытовом укладе определенных слоев общества. Большую нагрузку, а подчас – сатирическую функцию, в «сценах» В.Я. Шишкова несёт бытовая деталь. По сути, в его пьесах быт становился не фоном, а творческой целью драматурга.

В § 3 «Пьесы-шутки: водевильная традиция в драматургии В.Я. Шишкова» изучаются пьесы, жанрово определенные автором как «шутки».

В пьесах-шутках В.Я. Шишкова оказались актуализированными жанровые элементы водевиля, своеобразно трансформировавшиеся в условиях литературного процесса послереволюционного периода.

Жанр пьесы-шутки тесно связан с жанровой системой чеховской драматургии: пьесы-шутки – излюбленная жанровая разновидность раннего А.П. Чехова, который трансформировал в них жанр водевиля, внося в него новые черты, более подходящие для воплощения на русской сцене. Главной трансформацией жанра на русской почве стало уменьшение роли любовной интриги за счёт усиления социально-бытовой тематики.

К одному из элементов поэтики водевиля – жизненному случаю, основанному на анекдотических положениях, в которые попадают персонажи, – обращается и В.Я. Шишков.

Водевильная традиция в шутках Шишкова заключается в лёгкой событийной канве и комических положениях, обостряющихся интригой: в «Лукавом» это интрига, связанная с обучением героя катанию на велосипеде, подкрепленная комической любовной коллизией; в «Грамотеях» интрига связана с необходимостью обучения грамоте различных представителей деревни, в «Единении» момент интриги связан с продажей поросенка.

Вполне в водевильной традиции и набор сюжетных узлов пьес Шишкова. Резкое движение сюжета обеспечивается неожиданными появлениями и исчезновениями: с появлением инструктора по народному образованию Антонова в «Грамотеях» начинается основное действие пьесы; неожиданное посещение крестьянина, продающего поросенка в «Единении», вскрывает истинные сущности персонажей пьесы; приезд в деревню Хлюстикова в «Лукавом» будоражит жизнь жителей, а неожиданное его «бегство» – своеобразный сюжетный пуант – оставляет героев одураченными. Розыгрыши (изображение перед Панкратычем возвращения к царской власти в «Мужичке») и переодевания (Стёпка – персонаж «На птичьем положении», пытаясь избежать наказания за дезертирство, переодевается в девушку Акулину; Абрамов – сын Панкратыча в «Мужичке» переодевается в исправника) также служат цели создания комедии положений.

Комическими эффектами наполнены диалоги пьес. Интересны обыгрывания многозначных слов, каламбуры, недопонимания, искажённое слово вообще становится средством комического.

Водевильные куплеты трансформировались в пьесах Шишкова в декламации стихотворений и исполнение песен.

Пьесы Шишкова отличаются неразработанностью психологии персонажей, простотой языка, отсутствием сложного психологического подтекста действия, что объясняется их обращенностью к народно-крестьянской аудитории. Приведенные в диссертационном исследовании рассуждения позволили предположить, что жанры «сцен» и «шутки», то есть малые пограничные жанры литературы, были выбраны Шишковым как идеальные для намеренно примитивных пьес.

В § 4 «Драматургические произведения В.Я. Шишкова как “агитпьесы”» рассматривается драматургия писателя в контексте становления и развития советского агиттеатра. В диссертации отмечается, что в изучаемых пьесах оказались использованы и его методы.

Агитационный характер пьес Шишкова подчеркивают злободневность тем, назидательность, насыщенность лозунгами и призывами. Так, в пьесе «Грамотеи» оказался отраженным процесс реализации принятого в 1919 г. СНК декрета «О ликвидации неграмотности среди населения РСФСР», по которому все население от 8 до 50 лет обязано было обучаться грамоте на родном или русском языке. Шишков считал главенствующим культурное направление деятельности новой власти и в своих произведениях пропагандировал пользу интереса к искусству и науке. Пропагандистские задачи пьесы решаются путем изображения открывающихся перед осваивающими грамоту персонажами перспектив: Пастух теперь может писать любовные стихотворения своей возлюбленной Варе и собирается учиться в Питере на комиссара; Наум радостно осознаёт свои новые возможности.

Об агитационном характере пьес Шишкова свидетельствует и то, что репертуарный справочник В.Л. Тарского, включающий 3000 названий пьес с полными о них сведениями и кратким содержанием, отнёс пьесы «Мужичок» и «Лукавый» к категории «Деревенский театр», а «На птичьем положении» – к разделу «Пьесы для красноармейского театра». Такая четкая адресация говорит о том, что для каждого отдельного драматического произведения были поставлены свои определенные задачи воздействия на конкретную аудиторию, которые решались определенными средствами. В книге «Русский советский театр 1917–1921: Документы и материалы» представлены репертуары советских театров, и в репертуаре театра революционной сатиры на сезон 1919–1920 гг. «Мужичок» жанрово определяется как «агитпьеса в 2 актах»¹³.

Пьесы Шишкова насыщены лозунгами и призывами, это в какой-то мере пьесы-плакаты, которые, благодаря живому юмору писателя, избавляются от строгой схематичности и дидактизма.

Однако агитационно-политический подтекст в них сохраняется. Об этом свидетельствуют песня «Рабочая Марсельеза», проходящая лейтмотивом через всю пьесу «Старый мир», и стихотворение Евгения Тарасова «Дерзости слава», открывающая действие «Мужичка». Известные в тот период всем песня и стихотворение, сыгравшие свою роль в пробуждении народного самосознания и ставшие одними из культурных символов революции, придают статус агиток пьесам Шишкова.

Понимая, что драматургия в тот период явилась наиболее востребованным средством продвижения идей в массы, писатель через свои драматические опыты своеобразно выполнял общественный долг, поэтому в отличие от «Шутейных рассказов», ставших классикой юмористики 1920-х гг. благодаря своим художественным достоинствам, пьесы Шишкова не известны современному читателю, так как были написаны «на потребу времени». Актуальные и популярные в 1920-е гг., в настоящий момент они представляют интерес лишь как образцы феномена послереволюционной драматургии, отражающие сознание той эпохи, и как этап творческой эволюции писателя.

В Заключении подводятся общие итоги работы, формулируются выводы, намечаются пути дальнейшего исследования обозначенных в диссертации проблем.

В диссертационной работе было представлено исследование жанрово-стилевых особенностей юмористики В.Я. Шишкова 1920-х гг. «Шутейные рассказы», ориентированные на смеховые жанры русского фольклора, занимают особое место как в творчестве В.Я. Шишкова, так и в русской юмористике XX века. В рассказах, понятных даже неискушенному читателю, писатель поднимал насущные проблемы времени. Проведенный анализ показал, что сквозь цепочки комических положений, в которые попадают персонажи, сквозь неиссякаемый юмор рассказов в них проступает глубокий нравственно-философский подтекст.

В диссертации впервые был осуществлен литературоведческий анализ пьес В.Я. Шишкова как органической и ценной части его наследия, в результате чего стало возможным сделать существенные выводы о другой, неизвестной современному читателю, стороне дарования большого художника В.Я. Шишкова.

Дальнейшее изучение юмористики В.Я. Шишкова может идти по пути углубленного рассмотрения историко-литературного контекста его творчества, роли «шутейных» произведений в формировании жанрово-стилевых особенностей романов В.Я. Шишкова 1930-1940-х гг., влияния шишковских традиций на творчество позднейших писателей (В. Шукшин, В. Крупин, В. Астафьев).


^ Основные положения диссертации отражены

в следующих публикациях:


Публикации в рецензируемых научных изданиях, включенных в реестр ВАК МОиН РФ:

1. Громова Е.В. Жанровые традиции старинной русской интермедии в пьесах В.Я. Шишкова // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: История, филология. Том 10, вып. 2. Новосибирск: Новосибирский государственный университет, 2011. С. 146-150.
   
2. Громова Е.В. Рассказ-анекдот как жанровая разновидность «Шутейных рассказов» В.Я. Шишкова // Вестник Челябинского государственного университета. № 11 (226). Серия: Филология, искусствоведение. Вып.53. Челябинск: Челябинский государственный университет, 2011. С.38-42.
   
3. Громова Е.В. Чеховский интертекст в «Шутейных рассказах» В.Я. Шишкова // ФИЛОLOGOS. Вып. 9. Елец: ЕГУ им. И.А. Бунина, 2011. С. 70-75.
   

Публикации в других изданиях:

4. Громова Е.В. «Шутейные рассказы» В.Я. Шишкова в контексте формирования сказового стиля русской литературы // Наследие В.Я. Шишкова: феноменология творчества. Коллективная монография. Тверь: Тверской государственный университет, 2010. С. 181-190.
   
5. Громова Е.В., Николаева С.Ю. Автографы В.Я. Шишкова в собрании Бежецкого музея // Наследие В.Я. Шишкова: феноменология творчества. Коллективная монография. Тверь: Тверской государственный университет, 2010. С. 217-231.
   
6. Громова Е.В. Драматургия В.Я. Шишкова как этап творческой эволюции писателя // Вестник Тверского государственного университета. № 21 (Филология). Тверь: Тверской государственный университет, 2010. С. 169-175.
   
7. Громова Е.В. «Шутейный рассказ» как метажанр юмористики В.Я. Шишкова // Научный потенциал молодежи – будущее России [Электронный ресурс]: III Всероссийские научные Зворыкинские чтения: сб. тез. докл. III Всероссийской молодежной научной конференции. Муром: Изд.-полиграфический центр МИ ВлГУ, 2011. С. 716-718.
   
8. Громова Е.В. Водевильная традиция в пьесах-шутках В.Я. Шишкова // Новое в филологических науках: Материалы I Международной научно-практической конференции. М.: Издательство «Спутник+», 2011. С. 17-20.
   
9. Громова Е.В. Неизвестный Шишков (о драматургических опытах писателя) // Вестник Тверского государственного объединенного музея. № 28. Тверь: ТО «Книжный клуб», 2011. С. 23-27.