А. В. Хуторской виртуальное образованиe и русский космизм
| Вид материала | Документы |
- Концепции человека в философской антропологии, 67.93kb.
- Книга 1 Глава 4 русский космизм наука и религия. «Инженеры нечеловеческих чувств», 640.53kb.
- Исследование посвящено выявлению и анализу идей космизма, воплощенных в музыкальной, 163.38kb.
- Виртуальное путешествие в страну Растений-Легенд (командная интегрированная игра для, 201.81kb.
- Хуторской Андрей Викторович, докт пед наук, академик Международной педагогической академии,, 251.06kb.
- В. А. Хуторской предлагает выделять ценностно-смысловую, общекультурную, учебно-познавате, 446.14kb.
- М. Д. Хуторской, В. П. Зволинский, А. А. Рассказов мониторинг и прогнозирование геофизических, 3335.7kb.
- Урванцева Светлана Ефимовна, научный консультант, к э. н., доцент кафедры экономики, 13.65kb.
- А. В. Хуторской Реалии действительности (засилие информации различного рода, высокое, 109.18kb.
- А. В. Хуторской дает следующее определение образовательным компетенциям: Это совокупность, 67.1kb.
БИНАРНЫЙ ЯЗЫК И ВИРТУАЛЬНЫЙ ДИСКУРС:
К ФИЛОСОФИИ ЦИФРОВОЙ КУЛЬТУРЫ
Д.В. Галкин
Томский государственный університет
ссылка скрыта
ВЫПУСК 2
u.ru/e-jurnal/magazine/2/galkin.php
В данной работе исследуется проблема культурно-антропологической детерминации цифровых технологий. Проводится анализ цифрового языка как особого дискурса виртуального типа.
Слово "цифровой", или "дигитальный" (от англ. Digital - цифро-вой), довольно быстро и прочно заняло свое место в различных дискурсах: от технологического и рекламного до бытовых дискурсов повседневности. Некоторая вынужденность и навязанность в использовании этой "цифровой" лексики заставляет следовать доминирующей интерпретации о "цифровом" как переднем крае технологий, как о лучшем из возможных уровней качества, как о чем-то самом модном из мира гаджетов и так далее. С точки зрения исследовательской, важно преодолеть ограниченность подобного рода поп-технологического детерминизма и перейти к дискурсу культурной критики, чтобы продемонстрировать культурно-антропологическую детерминацию развития цифровых тех-нологий вместе с их популярными отпрысками - "киберпространством", "виртуальной реальностью", "новыми медиа" и т.п., что мы и постараемся предпринять в данной статье, продолжая и развивая идеи, которые уже были отражены в публикациях автора [2].
О "бездуховности" технологий,
или "Эротическая онтология киберпространства"
В этой связи особый интерес представляет позиция американского философа Майкла Хейма [10-12]. Он считает, что именно философская классика и философия модерна дают возможность понять предпосылки возникновения цифрового языка, а также виртуальной реальности и киберпространства. Хейм обращается к анализу эротического влечения к истине в философии Платона. С этой точки зрения стремительное тех-нологическое развитие, увлечение компьютерами переходят в эротическое влечение к ним, которому Хейм предрекает переход в "бракосочетание с технологией" [11, с. 82-85]. Эта привязанность более чем эстетическая: очарование компьютерами в большей мере эротическое и духовное, чем утилитарное; это поиск дома, очага для разума и сердца. Атмосфера вокруг киберпространства аналогична античному трепету вокруг Мудрости. Наше сердце бьется в машинах. Мы любим внешнюю простоту операций на экране, мы любим то заботливое устранение сложности, которое предоставляет нам компьютер, позволяя переносить вещи в цифровые сети, придавать им виртуальное совершенство форм и красок.
Хейм считает, что это влечение идентично платоническому устремлению Эроса к мудрости, за пределы пещеры теней и иллюзий. Согласно Платону, Эрос расширяет наше конечное существо, продлевает что-то из нашего физического существа за пределы смертного существова-ния; Эрос ведет к логосу, к преодолению плоти, к расширению знания и опыта. От платоновского Эроса до компьютерной Матрицы У. Гибсона и братьев Вачовски лишь один философский шаг, ведь идеи Платона - это то же самое, что насыщенность информационных систем, утверждает Хейм. Киберпространство - это платонизм как работающий продукт (похожим образом влечение в киберпространство уподобляется средневековой религиозной одержимости райским блаженством в работе M. Wertheim [17]). Информация наследует совершенство платонических формидей, но уже как совершенная интеграция компьютерных данных в знаниевые объекты. Мечта о совершенных формах стала мечтой об информации.
Однако помимо идеальной страсти во влечении к "техно" заключены иные силы - силы цифровой "алхимии", особого универсального кода, команды, которые создал еще один знаменитый метафизик - Год-фрид Лейбниц. Именно Лейбниц, настаивает Хейм, создал логику, язык и метафизику киберпространства, он же создал первую вычислительную машину. Эту работу Лейбниц проделал, преследуя основную цель: преодолеть с помощью вычислительной машины ограниченные возможности исследователя при наблюдении и обработке экспериментальных данных. Как видим, в основе данного проекта лежит проблема научного знания и познания, проблема инструментария научного исследования: когда интеллект обращается к опытному и экспериментальному познанию, он обнаруживает необходимость в дополнительном искусственном подспорье. Но каком?
Немецкий философ подошел к решению этой проблемы весьма оригинально. Он предложил использовать искусственный дедуктивный язык, который полностью самодостаточен и не предполагает обращения к ресурсам естественного языка. Искусственный язык одновременно является особой бинарной логикой, оперирующей только двумя кодами - 1 и 0. Его особенность поэтому еще и в том, что он в дискретной бинарной размерности представляет элементарные идеи, а затем может их произвольно комбинировать. Так возникает и возможность машинной комбинации.
Бинарная логика более чем формальна, поскольку даже не устанавливает простейшей логической связи. Она абсолютно бессодержательна и пуста, однако приложима к любому содержанию как его носитель. Она как бы метадискурсивна, поскольку отчуждена от повседневных дискурсов. Она в принципе упраздняет дистанцию между означающим и означаемым. Она дает возможность человеку уподобить свое знание всеведущему божественному взгляду с небес и стремится оперировать божественным интеллектом. Одна из самых значительных перспектив, открываемых бинарной логикой, считает Хейм, связана с нелинейным доступом сразу ко всем/любым данным, как прыжок (а не шаг и не логический переход) через пространство со скоростью света.
Характерно, что проект гипертекста, ставший основой сети Интернет, был задуман автором - философом Тедом Нельсоном - словно бы строго в логике идей Лейбница. Еще в 1960-х Нельсон планировал с помощью гипертекста объединить по нелинейной схеме любую существующую в мире текстовую информацию. А изобретатель "всемирной паутины" (WWW) Тим Бернерс Ли стремился тем же способом облегчить публикацию и навигацию в базах данных научных текстов, так чтобы можно было пользоваться текстами тем же способом, каким мы сегодня пользуемся страницами Интернет, включая использование гра-фических, аудио- и видеоданных [9, с. 148].
Как видим, классический философский рационализм - одна из тех интеллектуальных (знаниевых) сил, которые создали компьютерную технику. Видимо, примерно так звучит один из важнейших тезисов, ко-торый Хейм не предлагает напрямую, но безусловно подразумевает как одно из следствий своей метафизической интерпретации. Киберпространство "укоренено в современности" [13], оно наследует философско-рационалистическую модель универсального языка, а значит, наследует основы проекта Модернити и, вероятно, относится к тем ее не-реализованным потенциям, о которых подозревает Хабермас и которые недооценивает Лиотар.
В постсовременности место метарассказов занимает метадискурс, виртуальный язык цифровых коммуникаций. Невидимое колдовство цифр за экраном - неустанная работа модерна. Бесконечные представления на экране - безумные игры постмодерна. Виртуальный дискурс как сама целостность экранного и заэкранного миров, обозначающая переход от модерна к постмодерну, увязывающий в некоторой точке эти культурные миры, выступает в функции шва/швов, скрепляющих ткани культуры.
Интерактивность и виртуальный дискурс
Из поля зрения М. Хейма ускользает одно важное обстоятельство. В его логике отсутствует звено, которое может в значительной мере поставить под вопрос основные метафизические выкладки. Как заметил Т. Бинкли [7], Платон скорее всего увидел бы на экранах мониторов и телевизоров аналог той пещеры, в которой заточен человек и где царствуют лишь тени реальности. Экранные образы несомненно показались бы ему лишь движущимися тенями вещей и событий. Более того, он бы быстро заметил, что телевизионная визуализация производит второй слой имитации, второй слой иллюзий, загромождая пещеру все большим числом теней. Ведь вещи имитируют идеи, а изображения имитируют вещи. В результате происходит вторичная имитация.
От метафизического взгляда ускользает то, что Бинкли называет виртуальностью и интерактивностью (ниже мы увидим, что Хейм весьма оригинально рассматривает предпосылки и эффекты интерактивности), которые уже просматриваются, но за горизонтом метафизики. Виртуальность отсылает к той же абстрактности цифрового знака, которая столь важна для метафизического анализа Хейма применитель-но к идеям Лейбница. Однако возникает вопрос, связанный с природой передачи "сигнала", который требует достаточно подробного прояснения. Тени на стене платоновской пещеры переданы аналоговым спосо-бом, т. е. исходный световой сигнал преображается в затемнения на стене и передает аналогичный, пусть бесцветный (тот же эффект, что в черно-белом кино), но все тот же образ. Подобным же способом передается изображение на фотографии или на живописном полотне. Бинкли называет построение такого медиума транскрипцией в значении копирования, "переписывания", идентичного перенесения с одного материала на другой.
Совершенно иначе дело обстоит с цифровым сигналом, который основан на конверсии - преобразовании, переводе в другой формат. Данные хранятся не в конкретном объекте (на холсте, в перепечатке, фото-графии, видеофильме), а в формальных, абстрактных отношениях, поскольку физические количества данных переводятся в числа. Здесь главное не хранение сигнала на некоем носителе, а концептуальное кон-струирование данных в числовом выражении, которое переводит количество света (цвета, звука, движения) просто в количество, которое затем может быть трансформировано как угодно, включая возможность в любой момент отменять трансформации.
Метафизика Хейма, как кажется, упускает из виду и интерактивность. Закованный в пещере человек не может вступить в контакт с тенями. Однако если перед ним цифровой медиум, то взаимодействие не-избежно, обмен сообщениями предполагается как важнейшая часть цифровой среды. Именно поэтому возможности оцифровки различных видов данных, немедленно вовлекаемых в интерактивный процесс, получили столь бурное и стремительное развитие.
Сам термин "интерактивность", буквально означающий способ-ность к взаимодействию (интеракции, от англ. Interaction - взаимодействие), покрывает множество различных феноменов: от многообразия социальных взаимодействий, рассматриваемых в социологии, до взаимодействия между человеком и компьютером (интерфейс), а также всех аспектов опосредования коммуникаций с помощью компьютера. К яв-лениям интерактивности также относятся телефонное или Интернет-участие зрителей в телепрограммах (интерактивные опросы, голосования и проч.), компьютерные игры, электронная почта и др. Таким образом, интерактивность предполагает взаимодействие на нескольких уровнях:
- "человек - машина" - взаимодействие через команды и манипуляции; типичный инструмент - клавиатура, "мышь", пульт дистанцион-ного управления;
- обмен данными различных форматов (аудио-, видео-, графические и другие интерактивные элементы средств массовой информации);
- предоставление услуг, прежде всего информационных, но не только - сюда же следует отнести телемагазины, Интернет-магазины (зна-менитый книжный магазин amazon.com);
- межличностное общение: электронная почта, так называемые Интернет-чаты (IRC - Internet Relay Chat), предполагающие общение мно-гих пользователей на специальном Интернет-сайте или с помощью специальной программы.
Как видим, виртуальная интерактивность, вне всяких сомнений, есть "голос" техники и технологии, голос "hard ware" (основных компонентов компьютерной электроники) и многоголосья в сети каналов коммуникаций. Здесь имеется в виду как некоторый самостоятельный дискурсивный модус техники и "вокруг" техники, так и собственно "физический" цифровой-виртуальный слой циркуляции и передачи цифровой информации (ясно различаемый и слышимый нередко в виде шума и помех), а также особый тип кодов, который У. Эко называл "кодами передачи", определяющими "первоначальные условия восприятия, необходимые для последующего восприятия образов", - зернистость и разрешение монитора, частота строк на экране телевизора [5]. Здесь же мы вновь должны признать существование нового, особого типа обще-ния человека и компьютера, в котором последний выступает не как средство и подспорье, но стремится занять место полноправного участника и партнера.
С другой стороны, виртуальный дискурс разворачивается на уровне функционирования и решения профессиональных/пользовательских задач (дизайн, бухгалтерия и проч.), различного типа общения людей (просмотр телепрограмм, общение в чате или по электронной почте), а также создания и использования информационных ресурсов (выпусков новостей, информационных серверов в Интернет). В основе функциональной модели лежит дискурс "идеальной операции", дискурс магич-ской точности-скорости-производительности или дискурс языка команд и машинных кодов (программ), дискурс универсальной коммутативности (подключения к различным коммуникативным линиям-каналам - телефонным, телевизионным и видео). Команды (операторы) - своего рода парадигматика этого дискурса, а сами программы и их функционал являются, по сути своей, высказываниями и даже, в некотором смысле, произведениями. Такая операциональность обладает тотальной позитивностью, "белизной", как называет ее Ж. Бодрийяр [1], направленной на установление "окончательной прозрачности".
С точки зрения virtue как этического принцип, виртуальный дискурс возвращает культуру к ее магическим корням. Добродетель вновь обретает силу в операции, только уже не на уровне симпатического колдовства или волшебства, а в "идеальной операции" виртуального дискурса. Магический принцип действия словом сохранился, только сама словесность стала другой. Д. Фрезер предупреждал, что любая культура стоит на тонком льду, под которым бездна магического неве-жества и от провала в эту бездну не застрахована даже самая развитая культура [4]. Постмодерный мир дал на это свой ответ в виде новой виртуальной магии. Однако, по меткому замечанию Э. Дэвиса [8], при внимательном рассмотрении в ней оказывается немало того магического, что было и будет всегда, благодаря протокультурным формам: сильно ли отличается поиск и утилизация информации в джунглях Интернет от первобытного собирательства?
Здесь мы видим, как формальный и пустой цифровой язык трансформируется в культурную форму нового типа дискурса - виртуального (понятие и модель "виртуального дискурса" предложены автором в одной из статей [2]). В данном случае мы используем понятие "дискурс" в двойном значении: в том, которое придает ему М. Фуко и известный теоретик дискурсивного анализа Т. Ван-Дейк. Для Фуко "...дискурс - это тонкая контактирующая поверхность, сближающая язык и реальность, смешивающая лексику и опыт..." [6, с. 49]. Однако если учесть весь спектр тем, которые разворачивает Фуко, рассматривая проблему дискурса и истины, нам необходимо ввести некоторые спецификации, позволяющие обратить инструментарий Фуко к используемой нами модели виртуального дискурса. Поэтому мы обратимся к подходу известного теоретика и методолога дискурсного анализа Т. Ван-Дейка. Он дает следующее определение: дискурс - это "коммуникативное событие… сложное коммуникативное явление, которое включает в себя социальный контекст, дающий представление как об участниках коммуникации (и их характеристиках - общедоступные значения, знания языка, знания мира), так и о процессах производства и восприятия сообщения" [3, с. 113].
Акцентировка коммуникативных аспектов дискурсивных практик, как показал М. Постер [15] применительно к комплементарности постмодернистской теории и теории коммуникаций, даст нам возможность более детально рассмотреть те дискурсивные новообразования, которые характеризуют виртуализацию на различных слоях коммуникативного опыта. Кроме того, такой подход позволит учесть "радикальную реконфигурацию языка" [16, с. 57], принципиальные изменения "природы коммуникаций" [13, с. 35] и проблематику "медиа" как одну из ключевых в теоретическом анализе постсовременной культуры.
"Флоу": легкое дыхание в атмосфере кода
По пустой точке контакта электронных слов и реальных вещей точно проскакивает искра и случается нечто, что больше/выше интерактивности, что рождает особые течения, которые М. Хейм называет "флоу".
Энергетика виртуального общения, игра сингулярностей не должны рассматриваться только лишь с точки зрения его исключительных инструментальных возможностей, формальной интерактивности, а также отношений между субъектом и новым типом средств. Как показал М. Хейм, цифровые коммуникации следует рассматривать с позиций формы движения содержания коммуникации, в процессе которого, в частности, происходит введение нового типа субъективной позиции.
Этому движению М. Хейм дал название "флоу" (англ. flow - течение, поток), сравнивая его с непринуждаемым, мягким течением, скольжением во времени и пространстве, отмечая, что оно отсылает к некоторому эстетическому качеству пространственного перемещения [10]. Все происходит, как в китайском искусстве декорирования Фен Шуй (досл. "ветер и вода"): в мире все движется, пульсирует, перетекает, энергетически насыщается и образует "флоу", без которого мир утратил бы жизненные силы. Эффект "флоу" - это легкое дыхание в атмосфере кода. Флоу как весенний бриз: легкий, свежий, настойчивый. Именно подобное искусство размещения осуществляется в виртуальной реальности, где "флоу" создает электронные миры наподобие того, как пульсации энергий "инь и янь" творят мир физический. Опираясь на идеи Хайдеггера, Хейм рассматривает мир как конструкт, открывающий пространства для интерактивных событий и новых конструкций: мир, таким образом, есть среда "жития", среда возможного опыта, который конструируется с помощью виртуального сшивания.
В цифровых мирах "флоу" функционирует как универсальный инструмент навигации, соорганизующий все необходимые средства перемещения, установления координат местоположения, синхронизируя работу всего интерфейса и восприятия виртуальных объектов. "Флоу" - это "прохождение", легкость перемещения в виртуальной среде (например, с помощью моментального проникновения в файл нажатием на клавишу, или переключения телеприемника с канала на канал). Именно навигация, настраивающая все механизмы восприятия, создает основное чувство "флоу".
Далее "флоу" конструирует "атмосферу", определяемую уже архитектурой виртуального пространства, интерактивностью и эстетическими особенностями местоположения. Это более глубокий опыт, чем телесно координируемая навигация: здесь включаются переживания, эмоции, чувства. В "атмосфере" виртуальная среда осознается как своя, где я чувствую себя находящимся внутри и контактирующим с объектами. Хейм и его коллеги открыли чрезвычайно интересное явление: дизайн виртуальной среды вовсе не обязательно должен повторять/копировать привычные физические условия тех или иных событий. Организация научных дискуссий в виртуальной реальности натолкнула исследователей на мысль, что куда большее удобство общения создается фантазийными объектами причудливой формы и динамики, лишенными гравитации и ограниченности физическими свойствами материала. Виртуальная атмосфера тем более дружественна, чем более креативен и эстетически насыщен ее дизайн.
Тотальность и завершенность "флоу" возникает в "аватектуре" (от слов "аватар" и "архитектура"), когда виртуальная динамика атмосферы, событийного взаимодействия и вербального общения сочетается с налаживанием обратной связи электронных тел ("аватаров") и физического пространства. Аватектура подключает физические структуры к динамическим конфигурациям глобальной сети. Таким образом, аватары обретают жизнь и черты социальности только в интерактивных событиях, а "флоу" обнаруживает особый тип производства виртуального субъекта.
Эффект "флоу" представляет собой модель, в которой можно выделить ключевые моменты работы цифрового языка: интерактивность, перформативность и специфическую модель функциональности.
Бренде Лаурел удалось уловить цифровую перформативность в образе компьютера как театра (работа Лаурел так и называется "Компьютер как театр" [14]). Мультимедийная компьютерная инсталляция в перформативной логике виртуального дискурса создает принципиально новое театральное пространство. Во-первых, как отмечает Лаурел [14], между театральной сценой и дизайном компьютерного интерфейса есть много общего. Любая компьютерная программа должна быть не просто функциональной системой, но и представлением, электронным шоу для пользователя, включающим, как и драматическая постановка, будь то роман или другие литературные формы, перфоманс, игру и сценическое действие, за которым наблюдают зрители. "Магия" шоу поддерживается технически: занавес (окно программы открывается/закрывается), освещение, звук придают насыщенность и интенсивность композиции. Но все эти технические манипуляции в целом остаются невидимыми и сливаются для аудитории с образами представления. Пользователи компьютера - те же зрители, но только имеющие возможность вмешиваться в происходящее и самим становиться актерами. Электронная сцена - это виртуальный мир, населенный как человеческими, так и искусственными компьютерными существами.
Во-вторых, оперируя на экране зрительными образами как вещами, "ты получаешь то, что видишь" ("what you see is what you get" - принцип построения интерфейса, предложенный компанией Xerox еще на заре разработок графического интерфейса в их калифорнийской лаборатории Пало-Альто); так же как в театре, в кино, в иных формах шоу, в компьютерном театре нас "заставляют поверить" в происходящее.
Особую роль в конструировании этой веры в компьютерном театре играют графические "артисты" - иконки, папки, окна, стрелки, "ручки" и проч. Подобные активные агенты-помощники способствуют установлению комфортных отношений между реальностью и электронной репрезентацией. Благодаря своим мультимедийным возможностям, компьютер мутирует в универсальный метамедиум, интегрирующий (симулирующий) любые другие медиафункции, даже те, которые физически не существуют! Так создаются "виртуальности" - репрезентации вещей-агентов, которые могут вообще не существовать в действительности. Актуализация воображения в виртуальном мире за счет одновременного включения перформатива позволяет расширять человеческие возможности, усиливать и обогащать наши собственные способности думать, чувствовать и действовать.
* * *
Таким образом, мы видим, как цифровой язык, имеющий культурные и метафизические корни, трансформируется в особый тип дискурса, который мы назвали виртуальным. Он сочетает целый ряд свойств, которые представляют собой развитие фундаментальных аспектов культурного бытия человека:
- стремление, особую страсть к познанию и организации знаниевых механизмов на основе универсального языка;
- постоянное развитие коммуникативных и дискурсивных механизмов культуры (интерактивность, "флоу");
- реализацию творческого потенциала человека в форме активного, действенного творчества и художественной активности (перформативность).
С точки зрения философии цифровой культуры, модель виртуального дискурса демонстрирует укорененность новых виртуальных форм жизни в глубинных антропологических слоях культурного бытия и подтверждает теоретическую роль культурного детерминизма в анализе и интерпретации культурной динамики современности.
Литература
|
232
Вестник ННГУ. Выпуск 1(6). 2005 Серия Инновации в образовании
ФИЛОСОФИЯ ОБРАЗОВАНИЯ
НОВЫЕ КОММУНИКАЦИОННО-ОНТОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ
В РАЗВИТИИ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЙ СУБКУЛЬТУРЫ
В.П. Козырьков
Нижегородский госуниверситет
Существует давний спор о соотношении культуры и образования. Является ли
культура лишь иным обозначением феномена образования (Bildung), или образо-
вание прямого отношения к культуре не имеет, являясь лишь институтом и меха-
низмом ее формирования и развития? Похоже, что начавшийся век снова возвра-
щает нас к этому спору, давая новый практический опыт решения проблемы [1].
В статье обращается внимание на онтологические аспекты новой ситуации во
взаимосвязи культуры и образования, вызванной возникновением высоких ин-
формационно-коммуникационных технологий.
1. Природа виртуального социального бытия в системе коммуникации
Виртуальное бытие есть бытие модальное, бытие в возможности, формы кото-
рого могут быть различными. В последнее время атрибут виртуальности стал свя-
зывать человека не с самим социальным бытием, а с неким онтологическим эф-
фектом в системе коммуникаций. Такой онтологический феномен возник в рабо-
те мультимедийных ПК и Интернет, мобильной телефонной связи и других ин-
формационных технологий и программ, образующих некоторое внутреннее ком-
муникационное единство. Виртуальное социальное бытие, следовательно, имеет в
этом случае производный характер, что совсем не отрицает его онтологичности,
поскольку оно воспринимается как особое социальное пространство, в пределах
которого разворачивается новый уровень действия всех социальных институтов,
организаций и систем, в том числе и системы образования.
Что является истоком этой новой, коммуникационной онтологичности? Ана-
лиз показывает, что новая онтологичность является необходимой историко-куль-
турной предпосылкой и результатом развития человека как свободной индивиду-
альности. Иначе говоря, онтологический эффект является, с одной стороны, ре-
зультатом процесса развития культуры в целом, начавшемся с нового времени.
С другой стороны, он выступает продуктом развития современной социокультур-
ной коммуникации. Как в первом, так и во втором случае центром и целью разви-
тия является самостоятельная, свободная личность. Поэтому на основе развитии
онтологии больших социальных систем (экономики, политики, классов и т. д.)
возникает онтология малой социальной реальности, описание которой уже не-
возможно в рамках старых социальных категорий. И поскольку в современной
культуре бытие свободной индивидуальности осуществляется во все большей
мере через информационно-коммуникационную систему, то свое оформление оно
получает как эффект электронных информационных процессов, то есть как вирту-
альная реальность. Виртуальная реальность есть одна из современных форм бы-
тия свободной индивидуальности.
233
С этих позиций духовную структуру свободной индивидуальности человека
можно рассматривать как способ его коммуникационной взаимосвязи с культурой
через различные институты (государственные, общественные и частные) и орга-
низации сферы образования (дошкольные, школьные, вузовские и поствузовские).
Вне культуры сферы образования, вне ее универсального пространства, охваты-
вающего всю культуру, нет духовности. Отсюда необходимость возрождения, но
в преобразованном виде, всех форм образования, которые выработала предшест-
вующая культура.
Сейчас мы видим возрождение активного живого диалога, но только в виде
чатов и форумов. Разрабатываются программы самообразования, но существую-
щие дистанционно и в виде поисковых образовательных программ. Ширится круг
образованных людей, но только часто без соответствующих сертификатов и объе-
диненных сетевыми сообществами. Происходит формирование самых разных
библиотек, в том числе и тематических, но только в виртуальном виде и с инди-
видуальными формами доступа. Резко расширяется образовательное пространст-
ва, но существует оно в виртуальном состоянии, для вхождения в которое требу-
ется новая форма грамотности. Выросло число опубликованных u1090 текстов, но вы-
раженных в сугубо авторском и свободном гиперстиле и т. д.
Но и без свободной индивидуальности, стремящейся повысить свой образова-
тельный уровень, возникающая образовательная субкультура не имеет своего ре-
ального духовного наполнения, так как только творчески активный человек мо-
жет быть носителем и субъектом новой духовности, придавая ей действительное,
живое существование.
В рамках этих двух процессов и формируется образовательная субкультура.
Именно данная тенденция, по историческим формам крайне противоречивая, по-
зволяет выработать новые формы гуманизма в современной культуре. Без ее реа-
лизации, по словам известного российского психолога А.В. Брушлинского, «чело-
век как субъект (в частности, как субъект самовоспитания) лишается нормальных
условий жизни и может стать изгоем по отношению к данному конкретному об-
ществу, типу культуры и т.д.» [2]. А вне своего субъекта бытие образовательной
субкультуры носит потенциальный, возможностный, виртуальный характер.
Коммуникационная онтологичность и выступает в этом случае реальном носите-
лем данной субкультуры. Иначе говоря, индивидуализированная духовность, по-
лучающего в новом информационном пространстве свое образование человека, с
возникновением виртуальной реальности приобрело свое «тело», свою адекват-
ную себе внешнюю форму, своеобразную субстанцию. Отсюда бурное развитие
образовательных функций Интернет. В конечном счете, все когнитивное содер-
жание Интернет выполняет функции глобальной организации системы образова-
ния, является своеобразной гипершколой. В этом смысле образовательная суб-
культура и культура снова приходят в самое тесное взаимопроникновение, как это
было двести лет назад.
2. Виртуальная реальность образования и духовная культура
Свободная индивидуальность и образовательная культура, соединяясь и взаи-
модействуя друг с другом в виртуальной реальности, образуют новый феномен —
духовную культуру. Эта культура выступает в начале в виде совокупности тради-
ционных регуляторов u1074 внутренней жизни человека, включающих планирование
личной жизни, выстраивание жизненных стратегий, самообразование, силу воли,
самоконтроль, самовоспитание и др. Но сюда все больше добавляются специфи-
ческие регуляторы в виде особых компьютерных технологий и программ, которые
234
создаются в новом коммуникационном пространстве для более гибкого планиро-
вания времени учебы, для создания собственной базы данных для образования,
для оперативного реагирования на появление новых литературных источников,
для сокращения времени поиска необходимой информации и т. д. Для освоения
новые видов внутренней регуляции требуются дополнительные усилия со сторо-
ны человека, но, как показывает практика, они часто становятся уже незамени-
мыми для личности и начинают вытеснять традиционные. Правда, мы должны
заметить, что для более эффективного действия новые регуляторов в их разработ-
ке необходимо учитывать и традиционные, иначе они не получат распростране-
ния. Таким образом, оба вида регуляторов, традиционные и новые, могут кон-
фликтовать друг с другом. Поэтому в развитии образовательной субкультуры за-
дача двоякая: с одной стороны, уйти от аддитивной зависимости, в которой чело-
век полностью подчиняется внешней технической регуляции, с другой стороны, в
создании новых внутренних регуляторов учесть весь опыт, который был вырабо-
тан в истории культуры [3].
В этих условиях расширяется предметное поле социологии, во все большей
степени включающее в себя все новые духовные феномены. Для социологии это
важно еще и тем, что с формированием онтологизированного поля духовности,
теперь уже содержательно, и не только качественно, но и количественно, можно
определить, как образовательная культура становится показателем целенаправ-
ленного и в различной степени эффективного взаимодействия человека с культу-
рой. А в этом направлении возможны измерение и разработка методики научных
эмпирических исследований духовной жизни, поскольку она приобретает внешне
выраженные и количественно определенные формы, размещенные в одном про-
странстве.
3. Виртуальная реальность как новая социальная форма бытия культуры
Нужно еще раз подчеркнуть, что виртуальное бытие есть одна из сторон соци-
ального бытия вообще и не является изобретением ХХ века. В современной куль-
туре это бытие приобрело лишь доминирующий характер по отношению к дейст-
виям человека. Так, в прошлом, да и сейчас еще наиболее зрелой и активной вир-
туальной формой социального бытия культуры были и остаются деньги. Правда,
уже в социологии М. Вебера был разработан подход, в котором вся социальная
реальность рассматривалась как такое потенциальное бытие, реализация которого
осуществляется через многообразие различных видов социального действия (це-
ле-рациональных, ценностно-рациональных, аффективных и традиционных), а их
историческое единство всегда приводит к доминированию одного из этих видов.
И степень потенциальности социального бытия увеличивается в обратном поряд-
ке выделенного ряда видов действия, то есть наибольшей степенью виртуально-
сти обладают целе-рациональные действия. Именно они становятся основой раз-
вития свободной индивидуальности человека. И вполне логично, если придержи-
ваться концепции Вебера, что в культуре ХХ века высокую степень зрелости в
своем виртуальном статусе приобрели научные знания как основа целерацио-
нальной деятельности. Поэтому в образовательных программах весь ХХ век до-
минировали дисциплины с изложением рационализированных элементов знания,
в особенности, естественнонаучных. В противоположность классической системе
образования, в которой доминировали гуманитарные дисциплины, включая такие,
которые имеют иррациональный характер.
Однако в последние десятилетия, обозначенные переходом культуры в стадию
постмодернизма, личностное бытие все больше стало приобретать форму свобод-
235
ной индивидуальности. И наиболее адекватной основой этого бытия стало вирту-
альное бытие в системе коммуникаций различного вида. Само виртуальное бытие,
еще раз это подчеркнем, стало восприниматься преимущественно как бытие сво-
бодной индивидуальности. В то время как пространством развития свободной
индивидуальности в ходе развития предшествующей культуры всегда была сфера
духа, гуманитарная сфера. Можно сказать, духовность была внутренней, потен-
циальной социальностью. Теперь эта внутренняя социальность получает свою
внешнюю форму проявления в виде виртуальной реальности, которая создается
новыми информационными и коммуникационными технологиями.
Поэтому с достаточно высокой мерой уверенности можно утверждать, что
особенность современной культуры состоит в том, что внутренняя социальность,
получившая свою субстанциональную внешнюю форму, становится необходимой
для того, чтобы общество сохранило себя как целостная система, не распадаясь на
отдельные фрагменты и агрегаты. Следовательно, утверждения о том, что насту-
пает «конец социального», что общество в качестве целостной системы прекрати-
ло свое существование, не выдерживают критики [4]. Общество как система со-
храняется, но возникает ее новое системообразующее начало, связанное действи-
ем высоких электронных информационно-коммуникационных технологий. В этих
условиях потребовалась радикальная реформа всей системы образования на
принципиально новых социально-онтологических основаниях, центром которых
стала идея развития свободной индивидуальности.
Таким образом, в современной культуре и в новом типе общества изменилась
роль виртуальной реальности: она стала доминировать и приобретать универ-
сальный характер. Чтобы было понятно, о чем идет речь, можно использовать
упомянутую уже историческую аналогию, связанную с изменением роли денег в
процессе формирования и развития капиталистических отношений, когда, в ко-
нечном счете, возникает идеальная форма денег. Но в нашем случае ситуация
противоположная: функции духовной реальности начинают выполнять информа-
ционно-коммуникационные процессы. Там вещественное трансформировалось в
идеальное, а здесь духовное — в вещественное. По отношению к деньгам это бы-
ло бы равносильно тому, что идеальные деньги вдруг снова стали принимать
формы реальных вещей, все больше теряя свое свойство быть всеобщим эквива-
лентом. В современных же средствах коммуникации мы тоже видим, как духов-
ность приобретает свои локализованные и вещественные формы, теряя свою все-
общность, которую ранее духовность имела в виде религии, философии, морали,
искусства. И поскольку начинают существовать два типа духовности, всеобщая и
индивидуализированная, а последняя более активно проявляет себя в информаци-
онно-коммуникационном пространстве, то в общественном сознании она воспри-
нимается как бытие виртуальное, которое еще должно «дорасти» до действитель-
ного состояния, которым оно может стать, когда индивидуализированная духов-
ность превратится во всеобщую форму. Но этот переход может и не произойти,
поскольку информационно-коммуникационные технологии формируют такие
виды духовности, которые уже не способны выйти за пределы своего родного
пространства. Скорее даже, что они и не стремятся к этому выходу, становясь
довлеющими себе. В свою очередь традиционные виды духовности тоже не все-
гда могут быть трансформированы без существенных изменений в информацион-
но-коммуникационном пространстве, основной направленностью движения кото-
рого является их индивидуализация. В пространстве этого конфликта и развора-
чивается формирование современной образовательной субкультуры.
236
4. Два источника виртуального социального бытия: исторический и обра-
зовательный аспект
Итак, виртуальная реальность — это не какая-то новая реальность, а новая
форма бытия всем хорошо известной и единственной социальной реальности,
центром притяжения которой является духовная индивидуальность человека.
Виртуальное бытие есть бытие информационно-коммуникационное, но в своей
индивидуализированной форме. Или так: виртуальное бытие есть приобретшая
относительную самостоятельность информационно-коммуникационная культура
в виде образовательной субкультуры. То, что раньше существовало u1080 и развивалось
в недрах различных форм общей культуры, сейчас приобрело относительную са-
мостоятельность, свои формы бытия и свои закономерности развития в духовной
структуре свободной индивидуальности, поставившей в центре своей ценностной
системы ценности образования.
Вместе с тем мы обнаруживаем, что виртуальность социального бытия имеет
два источника: во-первых, индивидуальный источник, обусловленный способом
существования духовной структуры человека (самопознание, самообразование,
самовоспитание, самокоммуникация); во-вторых, публичный источник, обуслов-
ленный существованием общих форм духовности (наука, религия, искусство, мо-
раль), циркулирующих в информационно-коммуникационной системе во многом
благодаря институтам образования.
Обратим внимание на второй фактор. Для раскрытия его сути приведем для
примера некоторые моменты истории культуры. Как это ни странно звучит, но
описанное противоречие в развитии духовной структуры были известны уже Гете,
когда об электронных информационных технологиях никто даже не мечтал.
В частности, Гете отмечает [5]:
Но две души живут во мне,
И обе не в ладах друг с другом.
Одна, как страсть любви, пылка
И жадно льнет к земле всецело,
Другая вся за облака
Так и рванулась бы из тела.
Так и в виртуальном пространстве. С одной стороны, через информационно-
коммуникационную систему личность так взаимодействует с культурой, что
ощущает свою полную самостоятельность и независимость от других в освоении
культуры («жадно льнет к земле всецело»). С другой стороны, свою все большую
индивидуализацию личность лелеет лишь только для того, чтобы выйти в инфор-
мационное публичное пространство. Она может этот выход даже активизировать
тем, что стремится делать это под различными личинами («вся за облака так и
рванулась бы из тела»).
Каким образом примиряются две души в творчестве Гете и осуществляется то,
что сейчас получило название самокоммуникации? Здесь не место вдаваться в
подробный анализ, поэтому приведем лишь заключительную строфу произведе-
ния Гете [6]:
Все ____быстротечное