А. В. Хуторской виртуальное образованиe и русский космизм

Вид материала

Документы

Содержание О виртуальном образовании Виртуализация общества

Подобный материал:

• Концепции человека в философской антропологии, 67.93kb.
• Книга 1 Глава 4 русский космизм наука и религия. «Инженеры нечеловеческих чувств», 640.53kb.
• Исследование посвящено выявлению и анализу идей космизма, воплощенных в музыкальной, 163.38kb.
• Виртуальное путешествие в страну Растений-Легенд (командная интегрированная игра для, 201.81kb.
• Хуторской Андрей Викторович, докт пед наук, академик Международной педагогической академии,, 251.06kb.
• В. А. Хуторской предлагает выделять ценностно-смысловую, общекультурную, учебно-познавате, 446.14kb.
• М. Д. Хуторской, В. П. Зволинский, А. А. Рассказов мониторинг и прогнозирование геофизических, 3335.7kb.
• Урванцева Светлана Ефимовна, научный консультант, к э. н., доцент кафедры экономики, 13.65kb.
• А. В. Хуторской Реалии действительности (засилие информации различного рода, высокое, 109.18kb.
• А. В. Хуторской дает следующее определение образовательным компетенциям: Это совокупность, 67.1kb.

Литература:

1. Бердяев Н.А. Самопознание (опыт философской автобиографии). - М.: Международные отношения, 1990.
   
2. Носов Н.А. Виртуальный человек: Очерки по виртуальной психологии детства. - М.: Изд-во "Магистр", 1997.
   
3. Соловьёв Вл. Соч. в 2-х томах. - 2-е изд. - М.: Мысль, 1990.
   
4. Русский космизм: Антология философской мысли / Сост. С.Г.Семеновой, А.Г.Гачевой. - М.: Педагогика-Пресс, 1993
   
5. Чижевский А.Л. Физические факторы исторического процесса. - Калуга: 1-я Гостиполитография, 1924.
   
6. Фёдоров Н.Ф. Сочинения. - М.: Мысль, 1982.
   
7. Флоренский П.А. У водоразделов мысли. - Т.2. - М.: Правда, 1990.
   
8. Флоренский П.А. Иконостас: Избранные труды по искусству - СПб.: Мифрил, Русская книга, 1993.
   
9. Флоренский П.А. Мнимости в геометрии. Расширение области двумерных образов геометрии. (Опыт нового истолкования мнимостей) - М.: Лазурь, 1991.
   
10. Флоренскiй Павелъ. "Не восхищенiе непщева" (Филип. 2, 6-8). - (Къ сужденiю о мистикъ) - Сергiев Посадъ, 1915.
    
11. Циолковский К.Э. Монизм вселенной / Очерки о Вселенной. - М.: ПАИМС, 1992. - С.141-166
    
12. Циолковский К.Э. Нирвана / Очерки о Вселенной. - М.: ПАИМС, 1992. - С.5-18.
    

О виртуальном образовании

Хуторской Андрей Викторович, докт. пед. наук, академик Международной педагогической академии, директор Центра дистанционного образования "Эйдос", г.Москва

Термин "виртуальный" происходит от латинского слова "virtualis", что означает "возможный; такой, который может или должен появиться при определённых условиях". В психологии используются термины "виртуальный образ", "виртуальный объект". Например, виртуальным объектом считается объединение человека и машины. Функции этого виртуального объекта не сводятся ни к функциям человека, ни к функциям машины, а сам такой виртуальный объект возможен только при взаимодействии реальных объектов - человека и машины.

В компьютерной технике применяется так называемая виртуальная память - кажущаяся память ЭВМ, которой не соответствует ни один физический носитель памяти. Виртуальная память существует только в результате функциональных отношений между элементами компьютера. С помощью программных средств, обеспечивающих создание виртуальной памяти, человек может пользоваться большим объёмом информации, чем тем, который позволяют вместить реальные физические носители. Практически все современные компьютеры оснащаются специальной виртуальной машиной.

Наибольшую популярность сегодня прибрёл термин "виртуальная реальность" по отношению к компьютерному моделированию. В данном случае человек взаимодействует с искусственной трехмерной визуальной или другой сенсорной средой, производя в ней виртуальные действия. Для этого он использует диалоговые устройства - виртуальный шлем, перчатки или целый костюм. С их помощью человек погружается в генерируемую машиной среду, в которой он может совершать определённые действия: переходить в другие комнаты, управлять объектами, которые он видит в виртуальной среде, испытывать различные ощущения от изменяющихся точек зрения или вызываемых им виртуальных событий.

В учебных целях виртуальные технологии стали применяться ещё в 1960-х годах, когда с помощью специальных тренажёров пилоты осваивали способы управления самолетом. С 80-х годов в США стали создаваться принципиально новые системы диалогового управления машинно-генерируемыми образами, прежде всего для решения задач подготовки военного персонала. Понятие виртуальности применяется в психологии, физике, биотехнологии, искусствоведении, эргономике, индустрии развлечений и др. Например, виртуальным объектом считается объединение человека и машины. Функции этого виртуального объекта не сводятся ни к функциям человека, ни к функциям машины, а сам такой виртуальный объект возможен только при взаимодействии реальных объектов - человека и машины.

С психологической точки зрения Н.А.Носовым выделены следующие специфические свойства виртуальной реальности: порождённость, актуальность, автономность, интерактивность (с.13). Психологические виртуальные реальности порождаются, на его взгляд, психикой человека. Виртуальная реальность существует только пока активна порождающая её реальность; в виртуальной реальности своё время, пространство и законы. Виртуальная реальность может взаимодействовать со всеми другими реальностями, в том числе и с порождающей её.

Причиной виртуальных процессов является взаимодействия реальных объектов. В случае, если один или несколько взаимодействующих объектов выступают в роли субъектов деятельностного взаимодействия (ученика, учителя), то это взаимодействие становится источником их виртуального состояния, отличающегося от состояния этих же субъектов до данного взаимодействия. Изменения и приращения внутренних качеств реальных субъектов, возникающие в результате их виртуального состояния, характеризуют процесс и результат происходящего образования.

Ключевыми признаками виртуального образовательного процесса на наш взгляд, являются:

а) его предварительная неопределённость для субъектов взаимодействия;

б) уникальность для каждого рода их взаимодействия, в том числе и с реальными образовательными объектами;

в) существование только на протяжении самого взаимодействия. Виртуальный процесс происходит в соответствующем виртуальном пространстве, свойства которого определяются аналогичными признаками и наличием в нём виртуальных объектов.

В наиболее общем виде под виртуальным образованием мы понимаем процесс и результат взаимодействия субъектов и объектов образования, сопровождаемый созданием ими виртуального образовательного пространства, специфику которого определяют данные объекты и субъекты. Существование виртуального образовательного пространства вне коммуникации учителей, учеников и образовательных объектов невозможно.

Другими словами, виртуальная образовательная среда создаётся только теми объектами и субъектами, которые участвуют в образовательном процессе, а не техническими средствами, наглядными пособиями или учебными аудиториями. Заметим, что традиционное понимание образования как передачи ученику некоторого объёма материала обходится без учёта взаимодействия конкретных личностей и устанавливается достаточно объектно в виде заданных для реализации учебных стандартов, планов, программ и т.п.

Виртуальному образованию более всего соответствует сферическая модель, имеющая неограниченное число степеней свободы и не задающая для каждого человека однозначного направления движения. Центром такой сферической модели выступает личностный образовательный потенциал человека, относительно которого и происходит его развитие. Единый центр образования всех людей в такой модели отсутствует, каждый из них развивается и образовывается относительно своей индивидуальной сущности.

Отсутствует и общее для всех направление образования, каждый осуществляет движение в отдельных частях своей сферы. Состав образовательной сферы - это образовательные области, которые определяет сам человек. Развитие (расширение) образовательной сферы происходит неравномерно, но в идеале сферическая форма задаёт направления для образовательного движения. Заметим, что понятия “сфера”, “траектория”, “пространство” и т.п. используются нами не в строгом математическом смысле, а в качестве педагогических модельных представлений, помогающих визуализировать модель виртуального образования.

Пространственная модель образования подразумевает возможность создания самых разных образовательных сфер, в которых будет происходить индивидуальное для каждого развитие. Человек сам определяет свою сферу, выстраивает в ней различные структуры и ценности, наполняет её содержанием, с помощью которого ориентируется при своем внутреннем и внешнем познании различных образовательных областей.

Построение пространственной модели виртуального образования ведёт к представлению внутреннего мира человека в виде множества расширяющихся сфер: интеллектуальных, эмоционально-образных, культурных, исторических, социальных и других. Все они тесно связаны, подвижны и образуют в совокупности то, что можно назвать виртуальным образовательным пространством человека. Это пространство способно расширяться во внешний мир, открывая для себя его внешние сферы.

Процесс расширения происходит посредством деятельности ученика, использующего свои физические органы чувств, эмоционально-образные и интеллектуальные способности. Физическое зрение, например, помогает человеку проникать всюду, куда он может направить свой взгляд, взаимодействовать любым видимым реальным объектом. "Полет мысли" или чувственные ощущения также увеличивают возможности человека во взаимодействии с объектами, невидимыми физическим зрением. Совокупность расширяющихся, взаимодействующих, взаимопересекающихся виртуальных сфер - таков образ человека познающего, постепенно заполняющего собой весь видимый и доступный его познанию мир.

К познанию человеком сфер внешнего мира следует добавить его самопознание, то есть рефлексивную деятельность по выявлению собственных действий, состояний и изменений. Пространственная модель виртуального образования связывает внешнее познание с внутренним, поскольку они оказываются едины и неотделимы в своём взаимопроникновении. Можно сказать, что в этом случае сбывается завет древних: познавая себя, ты познаешь весь мир.

"Работая" над смыслами окружающих и находящихся внутри него объектов, человек заполняет предназначенное ему пространство, как бы вселяется в него. Внутренний мир обогащается внешним, внешний - наполняется внутренним. Человек становится миром, мир заполняется человеком. Предназначение человека - выявить и реализовать в себе такое содержание, так заполнить свое внутреннее пространство, чтобы оно стало внешним. Одновременно происходит обратный процесс: внешнее пространство наделяется (одухотворяется, осмысливается, прочувствуется) внутренней развивающейся сущностью человека.

Виртуальное образование тесно связано с дистанционным обучением, но не сводится только к нему. Оно может происходить (и происходит) в обычном очном взаимодействии учителей, учеников и изучаемых объектов. Дистанционные учебные технологии позволяют расширить возможности очного образования, увеличив взаимную доступность удалённых друг от друга учеников, педагогов, специалистов, а также информационных массивов. Основная цель виртуального образования, как и образования человека вообще, - это выявление и достижение человеком своего предназначения в реальном мире, включая его виртуальную составляющую.

 

Литература:

1. Носов Н.А. Виртуальный человек: Очерки по виртуальной психологии детства. - М.: Изд-во "Магистр", 1997. - 192 с.

2. Хуторской А.В. Отечественные предпосылки философии виртуального образования, Центр дистанционного образования "Эйдос". -1998. - ссылка скрыта.- E-mail: eidos@accessnet.ru.

 
Для ссылок:
Хуторской А.В. О виртуальном образовании // Интернет-журнал "Эйдос". - 1999. - 30 марта. .ru/journal/1999/0330-06.php. - В надзаг: Центр дистанционного образования "Эйдос", e-mail: list@eidos.ru.


Д. В.Иванов
ВИРТУАЛИЗАЦИЯ ОБЩЕСТВА

Иванов Дмитрий Валентинович - род. в 1967 г. Окончил машиностроительный факультет Ленинградского Механического института (ЛМИ) и социологический факультет Ленинградского Государственного университета. (ЛГУ) . Преподает социологию в ЛГУ. Почта в общий ящик с пометкой "Иванову".

На повестке дня социологии - исследование феномена виртуализации общества. Такого рода исследование провоцируется зримым возрастанием роли компьютерных технологий в современном обществе. Применение термина "виртуальный" для характеристики современных общественных явлений становится обычным. Концепты "виртуальная корпорация", "виртуальная демократия", "виртуальный епископат", "виртуальная цивилизация",[1] явным образом, призваны отразить роль коммуникационных сетей на базе компьютерных технологий в становлении новых социальных форм. Перенос таких форм взаимодействия как заключение контракта или чтение проповеди из реального пространства офиса или церкви в виртуальное пространство сети Internet - факт с точки зрения социолога, безусловно, симптоматичный, но выяснение социальной сущности виртуализации выводит за пределы анализа современного применения компьютерных технологий. Сущность эта открывается при анализе перехода от эпохи Модерн к Постмодерну.

Переход от эпохи Модерн к эпохе Постмодерн в концептуальных рамках традиционной теории, представляющей общество как систему (отношений, ценностей, действий или коммуникаций), удовлетворительно интерпретировать невозможно, именно поэтому характеристики его зачастую являют собой все те же определения эпохи Модерн, лишь снабженные негативизирующими приставками "de-" или "post-". Все обретает свой собственный смысл, если представлять современное общество не как систему, а как процесс - процесс реализации ценностей. Все феномены эпохи Модерн легко редуцируются к двум базовым ценностям: идеям Свободы и Прогресса. Это идолы, служению которым посвящены все усилия и достижением которых оправдываются любые действия в современной истории. Именно о Свободе и Прогрессе "во всем постоянно идет дело",[2] касается ли это производства автомобиля, введения института всеобщего избирательного права или показа телерекламы. И это потому, что действительное содержание модернистских Свободы и Прогресса - возрастающее располагание и обеспеченность вещами этого мира. Именно располагание и обеспеченность угадываются в тех основаниях и критериях современности, которые предлагаются теоретиками модернизации. Модернизация как упорядочивание, рационализация и технизация общества по существу оказывается процессом овеществления общества.

Овеществление общества отнюдь не сводится к умножению артефактов, обрастанию общества вещами. Этот термин со времен К. Маркса используется для обозначения того, что отношения между людьми принимают форму отношений между вещами. Речь, т. о., идет о роли вещей в бытии человека, а не о их количестве. Вещь - это всегда нечто, чем можно располагать, нечто управляемое и отчуждаемое. Отчуждение человеком своей сущности в вещи, будь то компьютер, костюм, книга..., превращает самого человека в вещь - функциональный элемент и ресурс общества. Неотъемлемые свойства человека - красота, искусность, ум... становятся вещами, т. е. чем-то располагаемым. Располагать красотой, искусностью, умом, располагать собой - это совсем не то же самое, что быть красивым, искусным, умным, быть собой.[3] Отчуждение переворачивает отношения индивида и социального целого. Государство, корпорация, школа становятся "персонализированными" субъектами, а каждый отдельный индивид - обезличенным объектом их деятельности и социальной функцией, поддерживающей целое - общество. Социальные институты становятся автономной реальностью. В этой своей реальности они предстают вещами и могут быть "присвоены" частными лицами, распоряжающимися ими от имени общества. Т. о., процесс реализации ценностей выливается в процесс реификации, овеществления общества.

Поскольку существо современного общества в реализации ценностей как того, о чем "во всем постоянно идет дело", то т. н. основные подсистемы "общества вообще" - политика, экономика, наука, культура...,- суть лишь ценностные ориентации эпохи Модерн. Структурность как составность дифференцированных частей раскрывается не как детерминизм (K. Маркс), функциональность (T. Парсонс), аутопойесис (H. Луман), а как простое подведение артефактов и социальных технологий под рубрики располагания и обеспеченности. В силу этого с переходом в новую эпоху, в которой ценности реализованы и потому не актуальны, то, что считается социальной структурой, социальной реальностью sui generis утрачивает устойчивость и определенность, а социологи начинают говорить об эфемерности, иррациональности социального бытия в ситуации Постмодерна.

Для характеристики ценностной ситуации Постмодерна часто используется понятие цинизма. Это знак того, что промодернистски ориентированные авторы не могут простить постмодернизму развенчания идолов Свободы и Прогресса. Отправная точка постмодернизма - недоверие к "великим преданиям" эпохи Модерн,[4] сомнение в том, что научный и технический прогресс, подчинение природных и управление социальными силами есть безусловное благо, что все это освобождает человека от нужды, угнетения и предрассудков. Абстрагируясь от пристрастности обличителей постмодернизма, можно признать, что точно схвачена характерная тенденция Постмодерна - беззастенчивое использование плодов Модерна в антимодернистском отрицании его. Поэтому понятие цинизма здесь вполне уместно. Нужно лишь социологически его интерпретировать.

Цинизм - это усилие освободиться от модернистских ценностей, овеществленных в социальных институтах, посредством модернистских же социальных технологий. Такого рода цинизм демонстрируют аутсайдеры общества постиндустриального капитализма. Их аутсайдерство в том, что они симулируют социальную активность в модернистском, нормативном ее толковании. В отрегулированном, автоматизированном обществе массового потребления и массовой демократии можно быть скептиком и нигилистом в отношении Свободы и Прогресса, нет нужды быть деятельным и целеустремленным. Подобный практический постмодернизм возможен потому, что Свобода и Прогресс перестают быть реальной проблемой. Рационализация общества и эмансипация индивида таки состоялись, хотя результаты этих процессов неожиданны и болезненны для сознания, поглощенного модернистской идеологией: процесс реализации ценностей оказался процессом овеществления.

Когда процесс овеществления приходит к своему логическому завершению, Свобода и Прогресс перестают быть аутентичной реальностью, тем "референтом", по отношению к которому артефакты и социальные технологии суть "знаки". Эту ситуацию констатировал один из самых знаменитых представителей постмодернистской социальной теории Ж. Бодрийяр, написав об "утрате реальности" в постмодернистскую эру.[5] "Знаки" не обмениваются больше на "означаемое", они замкнуты сами на себя. Самоподдержание социальной системы продолжается как симуляция, скрывающая отсутствие "глубинной реальности", под которой Бодрийяр явно подразумевает проблемную картину мира Модерна. В свете концепции кардинального изменения в "способе означивания" логичен вывод Бодрийяра о том, что симуляция модернистски понимаемой социальности стала тотальной практикой в постмодернистскую эпоху. Симулируется и реальность власти (стратегия гиперрепрессии) истеблишмента, и реальность подчинения (стратегия гиперконформизма) масс.[6] Однако Бодрийяр упустил из виду, что сами "знаки" - артефакты и социальные технологии, - в процессе овеществления становятся "новой реальностью". Ценности в роли "референта" необходимы лишь как алиби существующего порядка вещей. Поэтому собственно симуляцией социального следует считать пока еще маргинальную практику циников - постмодернистов, которые симулируют следование "строю симуляции", описанному Бодрийяром. Симуляция реальности социальных институтов Модерна - симптом и фактор развеществления общества.

О развеществлении общества можно говорить постольку, поскольку сущность человека отчуждается не в социальную, а в виртуальную реальность. Речь в данном случае идет отнюдь не только о т. н. киберпанках - людях, для которых смыслом жизни стало погружение в миры компьютерных симуляций и "бродяжничество" по сети Internet, хотя именно киберпространство - базовая для предлагаемой концепции метафора. Человек, застающий себя в социальной реальности, воспринимает ее всерьез, как естественную данность, в которой приходится жить. Человек, погруженный в виртуальную реальность, увлеченно "живет" в ней, сознавая ее условность, управляемость ее параметров и возможность выхода из нее. В любого рода виртуальной реальности человек имеет дело не с вещью (рас-полагаемым), а с симуляцией (из-ображаемым). Перспектива того, что отношения между людьми примут форму отношений между образами и есть перспектива развеществления общества, которую можно проследить на примере различных рубрик располагания и обеспеченности.

1. Экономическая сфера - это все те артефакты и социальные технологии, которые воплощают для людей эпохи Модерн решения проблем производства и предоставления благ. Ключевые элементы постановки и решения этих проблем: товар - вещь, чьи объективные свойства есть благо; инновация - разработка и внедрение новых товаров; производительный труд в определенное время в определенном месте; платежеспособность - обладание универсальным вещественным заместителем товаров - деньгами. Располагание и обеспеченность, переведенные в план экономики, предстают как производительность и платежеспособность.

Производство любой вещи после двух столетий технологической революции не является больше реальной проблемой. Проблемой номер один является ее реализация. Для потребителя эта же проблема предстает как проблема выбора из многообразия марок - товарных знаков. В условиях массового производства и массового потребления товар - это прежде всего знак. Социальный статус товарного знака определяет, каких денег стоит вещь, а не ее реальные свойства и не затраты труда. Механизм ценообразования на вещи "от кутюр" и продукцию менее именитых фирм адекватно описывается не А. Смитом, К. Марксом или Дж. М. Кейнсом, а скорее Фомой Аквинским. "Справедливая цена" согласно средневековым представлениям всегда зависит от "происхождения". Социальный статус производителя определяет стоимость товара, а не стоимость товара - статус производителя.

"Происхождение" ныне обеспечивается рекламой. Реклама создает образ товара. Именно эти образы, а не реальные вещи обращаются на постмодернистском рынке. Физический объект рекламы перестает быть означаемым и становится "означающим". Поэтому собственно экономический процесс, т. е. производство стоимости покидает КБ и сборочный конвейер и перемещается в рекламное агентство и студию. Производится не вещь (шампунь, костюм, автомобиль), а образ (привлекательности, уверенности, стильности, уникальности, респектабельности). Не удивительно поэтому, что в последние десятилетия доля занятых непосредственно в сфере производства (в т. н. первичном и вторичном секторах экономики) снижается, а доля занятых в маркетинге и рекламном бизнесе растет. Растет и доля затрат на рекламу в бюджете товаропроизводителей. Экономически симуляция вещи в рекламном послании начинает превалировать над собственно вещью.

Теперь к трем традиционным концепциям цены можно добавить четвертую, которая хотя еще и не артикулирована теоретически, но присутствует в экономической практике:

1. Марксизм: цена - функция "реальной" стоимости (императив "физического" производства).

2. Маржинализм: цена - функция "субъективной" стоимости (императив потребления).

3. Монетаризм: цена - функция меновой стоимости (императив рынка).

4. "Виртуализм": цена - функция образа стоимости (императив "виртуального" производства).

Поскольку на рынке обращаются изображения ценностей потребителя, то еще одной возможностью становится симуляция инноваций. Модификации, не затрагивающие функциональных свойств вещи и не требующие реальных трудозатрат, в виртуальной реальности рекламных образов выглядят, как "переворот", "новое слово" и т. п. Искусная симуляция технологического прогресса позволяет получать "справедливую цену".

Новые информационные и коммуникационные технологии делают возможной организацию рабочего места практически везде: дома, у клиента, в отеле, автомобиле, самолете. Организация труда в форме "рабочего времени" как распорядка присутствия в офисе или расписания выполнения технологических операций утрачивает экономическое содержание, но сохраняет социальное значение. Симулируется структурная определенность экономической сферы, ее обособленность от "неэкономической", поддерживается возможность калькуляции стоимости на основе трудовой теории. Офисный дизайн, поддержание атрибутов образа работника и работающей организации, культивирование public relations становятся важными компонентами симуляции производительности, а потому - ходким товаром.

В перспективе симуляции производительности весьма симптоматично и появление той организационной формы, которая получила название "виртуальная корпорация" (далее - ВК). ВК - это временный альянс независимых компаний для решения стратегической, но единичной задачи. Альянс, по мысли адептов концепции ВК, должен существовать как коммуникационная сеть на базе компьютерных технологий, посредством которой компании координируют свои усилия. ВК лишена вертикальной интеграции, центрального офиса, иерархии и прочих атрибутов "реальной" корпорации. После решения поставленной задачи сеть легко может изменить конфигурацию или вовсе распасться.[7]

Большинство компаний стремится к контролю - собственности и непосредственному управлению ресурсами, - на всех этапах создания продукта. Создание же ВК требует отречения от этого "идола", к чему, собственно, и призывают поборники ВК капитанов индустрии. Но преуспели здесь, что характерно, прежде всего, небольшие и, зачастую, недавно созданные компании, специализирующиеся в сфере информационных технологий. Эти "циники" создают альянсы, которые позволяют им "перепоручить" производство аппаратного обеспечения (hardware) "традиционалистским" компаниям и, тем самым, продвинуть от своего имени продукт, обязанный своим появлением на рынке усилиям многих компаний. Альянсы, симулирующие крупную корпорацию, позволяют их инициаторам добиться локального преимущества в конкурентной борьбе с "динозаврами" типа IBM и AT&T, а после этого распустить альянс и легко переключиться на использование другой возможности, открывающейся на рынке.

Процесс виртуализации экономики захватил и деньги. Они ныне не столько вещественный заместитель товаров, сколько "права заимствования". Если деньги вещественный заместитель товаров, то только их наличие обеспечивает человека необходимым, независимо от того, кто он. Если деньги - права заимствования, то человек должен предъявить не столько металл, бумагу или пластик, сколько образ платежеспособности. Система кредита, которая парадоксальным образом меняет местами процессы производства и потребления (для отдельно взятого индивида), делает важным "происхождение" спроса. "Хорошее происхождение" гарантируется образом "имеющего право на займ". Деньги персонифицируются, они утрачивают свойства независимой от индивида реальности. Электронная подпись, возможность аннулировать потерянную кредитную карточку превращают платежеспособность в функцию знания индивидуального пароля, а не обладания анонимными денежными знаками. Этот образ могут симулировать и частные лица, и функционеры финансовых институтов. Фиктивная часть тотального денежного агрегата М3 не может единомоментно конвертироваться в наличность по той простой причине, что эта часть - продукт мультипликации. Отдельно взятый делец может обратить толику М3 в банкноты, но лишь при условии, что подавляющее большинство остальных этого не делает. Единомоментное востребование всех вкладов в банках и всех выплат по страховкам физически невозможно, хотя юридически правомочно. Банк, даже при выполнении нормы резерва - симулянт платежеспособности. У него нет в наличии денег - вещественных заместителей товаров, львиная доля его активов - разнообразные права заимствования. Тот факт, что на современные хозяйственные процессы оказывает определяющее влияние такой символический и даже фиктивный с традиционной точки зрения фактор, как денежный агрегат М3, свидетельствует о том, что деньги ныне не "кровь" (T. Гоббс), а "язык жестов" экономики.

2. Политическая сфера - это все те артефакты и социальные технологии, которые воплощают решения проблем достижения суверенитета и безопасности как ипостасей располагания и обеспеченности в плане политики.

Тенденция к овеществлению в этой сфере выразилась в превращении власти в аппарат господства, а борьбы за власть в политическое предприятие. Эта борьба велась как организация агитации через партийные комитеты и заключение союзов - политических сделок. Власть, т. о., предстает как функция обладания и управления ресурсами: деньгами, сторонниками.

Виртуализация борьбы за власть обнаруживается в том, что ведется она во все большей мере в форме TV - дебатов и рекламы. Клип-, рейтинг- и имидж-мейкеры, пресс-секретари и "звезды", рекрутируемые на время политических компаний, потеснили партийных функционеров. Власть становится, во-многом, функцией образа - политического имиджа.

Следствием становится изменение характера политического режима - демократии, которая и призвана гарантировать достижение суверенитета и безопасности. В ходе выборов происходит не смена чиновников-экспертов в "коридорах власти", а смена имиджа. Апелляции к общественному мнению вытесняются манипуляциями экспертов с рейтингами. Партии, возникавшие как представители классовых, этнических, региональных интересов, превратились в "марки" - эмблемы и рекламные слоганы, традиционно привлекающие электорат. Императив использования приверженности "марке" движет процессом симуляции партийной организации политической борьбы. Там, где "марка" - давняя традиция, атрибуты образа "старых добрых" либералов, социал-демократов или коммунистов старательно поддерживаются, даже если первоначальные идеология и практика принципиально изменились и продолжают трансформироваться. Там, где "марка" отсутствует, партии и движения формируются, объединяются и распадаются с калейдоскопической быстротой в стремлении найти имидж.

Разделение властей, актуальное в пору борьбы за ограничение произвола монархов, остается лишь символом - еще одной "маркой", если парламентское большинство формирует правительство или президент распускает парламент. Утратившие реальность многопартийность и парламентаризм симулируются экспертами-консультантами и имидж-мейкерами.

3. Наука и образование - это все те артефакты и социальные технологии, которые воплощают решения проблем приращения знания - открытия объективной истины и повышения квалификации. Располагание и обеспеченность, переведенные в план науки, предстают как компетентность.

Здесь уместно обратиться к анализу современного научного знания, проделанному Ж.-Ф. Лиотаром.[8] Им точно схвачено существо дела. Наука, осуществлявшая себя как инструмент приращения знания на благо человека, легитимизировала себя апелляцией к идеям Свободы и Прогресса ("великим преданиям" по Лиотару). Нарастающая профессионализация и институционализация науки привели к кризису такого рода легитимации и замене ее апелляцией к эффективности. Наука, осуществляющая себя как инструмент овладения природой (и вещей, и человека), критерий истины полагает не в консенсусе экспертов, а в поддержке спонсоров. Такая трансформация - явное свидетельство овеществления. В условиях же Постмодерна наука, по Лиотару, осуществляет себя как род дискурса. Стремление к изобретательности в языковых играх превалирует над требованиями консенсуса и эффективности. Если раньше теории могли строиться только на основе открытия некоего порядка, присущего вещам, то теперь вполне допустимо моделирование без выхода к к.-л. реальным референтам, например, компьютерные симуляции природных, технологических и социальных процессов. Неизбежным следствием этого, выпавшим из поля зрения Лиотара, становится выдвижение на передний план в деятельности ученых и студентов создания образа компетентности, заслуживающей финансирования. Адекватными симуляции компетентности социальными технологиями стали исследовательские фонды, гранты, консультирование, академические обмены, перманентное образование.

4. Искусство - это все те артефакты и социальные технологии, которые воплощают решения проблем доставления эстетического переживания. Располагание и обеспеченность, переведенные в план искусства, предстают как виртуозность и оригинальность.

В сфере искусства процесс овеществления нашел свое выражение в превращении произведения как предмета эстетического переживания в художественную ценность. Произведение - это нечто общественно значимое. Гарантами значимости выступают институты школы (стиля) и критики. Они рационализировали процесс создания и восприятия произведения, создав процедуры кодировки / декодирования "художественной информации". Превращение произведения в художественную ценность открыло путь к репродукции его в индустрии массовой культуры.[9] Тиражирование предоставляет практически каждому возможность располагать искусством наряду с другими предметами обихода. Но эта массовая "подделка" произведения еще не есть его симуляция, поскольку легитимируется существованием реального прототипа, воплощающего виртуозность и оригинальность.

В ситуации же постмодернизма произведение как таковое становится актом деконструкции как со стороны художника, так и со стороны публики. Ироничное соединение фрагментов разнородных художественных техник - достаточное условие формирования образа "человека искусства" эпохи Постмодерн. Вычленение фрагментов техник и произвольное манипулирование ими как знаками "художественного мастерства" симулируют свободное, т. е. виртуозное владение техникой (письма, рисунка, танца, игры и т. п.). Фрагментация классических произведений и традиционных стилей, вычленение из них клише, а затем включение их как знаков "художественного творчества" в любую комбинацию предметов или действий - достаточное условие создания образа "произведения искусства" эпохи Постмодерн. Восприятие постмодернистского искусства постмодернистской публикой - это отъискивание "следов" - отсылок к оригинальным произведениям и стилям. Постмодернистские коллаж, клип, хэппенинг, перформенс делают эфемерными и произведение, и творчество в модернистском их понимании. Симуляция виртуозности и оригинальности стала общим местом.

5. Интимная сфера - это все те артефакты и социальные технологии, которые воплощают для людей решения проблем удовлетворения психо-физиологических потребностей. Располагание и обеспеченность, переведенные в план интимности, предстают как спонтанность и удовлетворенность. Современное общество сделало сферу интимного публичной и, тем самым, проблемной.[10] Человек в качестве субъекта сексуальности формируется дискурсивными практиками, порожденными отношениями власти. Научный дискурс медицины, педагогики, экономики, криминалистики продуцирует санкционированные образцы сексуального поведения, включающие человека в процесс воспроизводства и контроля народонаселения. Но сформировав ответственного за свою сексуальность субъекта, институты отпускают человека "на волю" уже в качестве субъекта, располагающего собой, своими удовольствиями, своей сексуальной ориентацией. В XX веке наступает эра сексуальной свободы, поскольку сексуальность в процессе овеществления из формы социального контроля превратилась в "достояние личности" (Э. Гидденс).

Следствием овеществления в интимной сфере стало вытеснение большой семьи нуклеарной малодетной, предназначение которой - социально санкционированный союз разнополых эго, нацеленный на материальную и эмоциональную взаимопомощь и "воспроизводство" потомства. Ныне подобная семья-корпорация симулируется в виртуальных семьях - экстерриториальных, гомосексуальных, неполных. Они уже не столько "продукты распада" семейных устоев, сколько стабильные формы симуляции, в основе которых - выдвижение на передний план коммуникации эмоций. "Предельный случай" виртуальной семьи можно видеть в союзе "2 + TV(PC)", когда эмоции, получаемые в коммуникации с телевизионными или компьютерными образами компенсируют отсутствие одного из классических партнеров - отца (мужа), матери (жены), ребенка.

В интимной сфере отчуждение человеческой сущности в виртуальную реальность может принимать и более изощренные формы, Посредством сексуальной свободы ныне санкционируется любая ориентация и идентификация в сексуальной сфере. Однако, зачастую, под видом культурно санкционированной переориентации имеет место симуляция какой бы то ни было ориентации и идентификации. "Предельный случай" виртуальной сексуальности, как нетрудно догадаться, существует в среде киберпанков: "Эго + РС", и первые попытки анализа этого феномена уже предприняты.[11]

Пяти приведенных рубрик располагания и обеспеченности: экономика, наука, политика, искусство, сфера интимного, - вполне достаточно, чтобы сделать некоторые выводы о характере развеществления. Если овеществление - результат реализации ценностей, то развеществление означает их деактуализацию. Понимание существа современности как виртуализации / развеществления общества порождает массу теоретических проблем. Но единственно существенная возникает как следствие решения вопроса о ценностях: как возможно общество, лишенное ценностей? На столь зловеще звучащий для многих вопрос возможен столь же иронично звучащий ответ: как виртуальная реальность. Если нет того, о чем "во всем постоянно идет дело", то социальные институты, возникшие как следствие овеществления, теряя свою власть над индивидом, становятся образом, включаемым в игру. Институциональный строй общества симулируется, а не ликвидируется, т. к. он - удобная и понятная среда сосуществования циников. Сохраняя атрибутику реальности, он служит своего рода виртуальной операционной средой, в которой удобно создавать и демонстрировать образы и которая открыта для входа/выхода. Подобным образом операционная система Windows сохраняет атрибутику реальности, симулируя на экране монитора нажатие кнопок калькулятора или размещение карточек католога в ящике. Сохраняется образ тех, вещей от которых собственно и избавляет применение компьютерной технологии.

Свободу входа/выхода современным циникам способны обеспечить новые коммуникационные технологии. В этом смысле телефакс, избавляющий от сервиса-надзора такого социального института как почта есть "распочтовывание". Ксерокс - "растипографирование", видео - "раскинематографирование", персональный компьютер - "разофисирование"... Но решающий вклад в развеществление постиндустриального общества, безусловно, вносится в том киберпространстве, которое возникло на основе глобальной сети Internet. Именно неподконтрольность коммуникаций, осуществляемых в Internet, служит причиной постоянных инцидентов, будь то недовольство католических иерархов фактическим основанием неким французским епископом в одной из конференций Internet виртуальной епархии;[12] будь то распространение через Internet неким завсегдатаем киберкафе в обход французской цензуры книги, выставляющей в неблагоприятном свете покойного президента Миттерана;[13] будь то скандалы в США вокруг проникновения компьютерных "взломщиков" - хакеров в государственные секретные базы данных или в управляющие системы иелефонных компаний.[14] Во всех названных случаях в основе конфликта - уход циников - аутсайдеров современного общества из-под сервиса-надзора социальных институтов постиндустриального капитализма. Стихийная, некоординируемая деятельность (и бездеятельность) аутсайдеров представляет собой тот способ / стиль жизни, который лежит уже по ту сторону модернистских, а во-многом и постмодернистских, проблем и технологий их решения. Так, например, проблема компьютерных взломов в модернистской перспективе подается как дилемма "приватность - безопасность", предполагающая определение, разумеется, демократическим путем, необходимой степени контроля за коммуникациями в киберпространстве со стороны "Большого Брата" - государства; постмодернистское видение предполагает индивидуальный выбор между "братьями поменьше" - компаниями услуг on-line, предлагающими клиентам, разумеется, на самых выгодных условиях, свои формы мониторинга киберпространства; решение киберпанков - разработка изощренных шифровальных software и свободное распространение их в Internet, - выводит за скобки любого рода "братьев".[15]

В перспективе развеществления существо новых коммуникационных технологий раскрывается как основа - инфраструктура комплекса принципиально новых социальных технологий, которые могут вести от собственно технологий к тому, что Маркузе назвал искусством жизни (Art of Life).[15] В контексте традиционной теории новые социальные искусства / технологии представляются как асоциальные, маргинальные по отношению к генеральному развитию общества. В перспективе виртуализации общества виртуальная корпорация, виртуальный епископат, киберкафе, киберпанки и т. д., - это признаки становления общества нового типа. Отмеченные тенденции перестают быть маргинальными, в наиболее развитых странах они захватывают все больше людей. Перед социологией встает задача изучения и адекватной интерпретации этих современных тенденций социального развития.