Под снегом

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   24   25   26   27   28   29   30   31   ...   57
на месте, мужиков верни с фронта и хозяйствуй. Как вы, большаки, обещали: заводы – рабочим, землю – крестьянам, сами сидите да руками только водите, ан нет, по деревням шастаете, своих же грабите.

– Ты, Сёмка, спасибо скажи, что этих твоих речей никто из посторонних не слышит. Вмиг шлёпнули бы у стенки.

– Ишь ты, слов каких нахватался в партиях своих. «Шлёпнуть» – не сопляк чай двадцатилетний, чтоб так играючи смерть обозначить. По твоим годкам пора бы речи и посолидней вести да брату родному не грозить убийством. Понял, как по-русски называется твоё «шлёпнуть»?

– Ты к словам не цепляйся и меня не совести, я тебя как своего предупреждаю: время такое нынче, жизнь копейку стоит, а кровное родство и вовсе – нет ничто. Брат на брата, сын на отца руку поднимает.

– Конец света, что ли?

– Нет, начало. Вот покончим со всем безобразием, начнём строить новую, красивую жизнь.

– Для тех, кто выживет али для своих только?

– Да какая муха тебя укусила, что ты мне всё поперёк норовишь сказать? Не виделись года три, нет бы поговорить по-семейному, расспросить, как да что, а тебе впору взашей меня вытолкать.

Семён Ильич опомнился. И, правда, что, Данька один в ответе за происходящее?

– Прости, брательник. То я не на тебя сержусь, а на жизнь паскудную. Ты расскажи, как живёшь. Семьи так и не завёл?

– Смеёшься? Нам с тобой уж седьмой десяток пошёл, поздно мне гнездо вить.

– Ну, не скажи. До семидесяти ещё далече. У нас дед Антип Чуносов в девяносто лет снова женился и каким кочетом ещё ходит!

– То у вас. А у нас в городе жизнь короче. Да и некогда мне. Сам знаешь, я как в партию большевиков в седьмом году вступил, так и завертелась моя жизнь. От Алексеевых я в