Geum.ru

Становление А. Х. Халикова как крупного специалиста истории народов Поволжья и Приуралья

Вид материалаДокументы

Содержание


Список использованных источников и литературы
Подобный материал:
  1   2   3





Оглавление


Введение................................................................................................................3

Глава I. Становление А.Х. Халикова как крупного специалиста истории народов Поволжья и Приуралья……………………………………………….7

Глава II. А.Х.Халиков – исследователь древней и средневековой истории Елабужского края................................................................................................31

Заключение..........................................................................................................43

Список использованной литературы.............................................................. ..46

Приложение.........................................................................................................50






Введение.

Современная историческая и археологическая наука в Татарстане занимает достойное место не только на российском, но и мировом уровне. Она имеет сложную структуру, внутри которой существуют и борются различные школы и направления. За последние 50 лет историческая наука проделала весьма сложный путь развития, отдельные этапы которого связаны с именами тех или иных крупных исследователей – А.П.Смирнова, Н.Ф.Калинина, А.Х.Халикова. Последний из них отличился от своих предшественников не только своими разносторонними интересами, но и как создатель собственной школы, известной как «халиковской». Безусловно, в настоящее время в цельном виде этой школы давно уже нет. Выходцы из неё (Р.Г.Фахрутдинов, Ф.Ш.Хузин, Д.М.Исхаков и др.) сейчас сами возглавляют школы, являются теоретиками различных научных концепций.

Одной из важнейших задач современной исторической науки является собирание воедино богатого наследия оставленного крупными исследователями Среднего Поволжья и Приуралья. Необходимо изучить богатый жизненный опыт и вклад в науку выдающихся людей, связанных с нашим регионом. Одним из первых в этой плеяде должен стоять Альфред Хасанович Халиков – доктор исторических наук, член-корреспондент Академии наук Татарстана, крупнейший специалист по археологии, древней и средневековой истории народов Среднего Поволжья и Приуралья. Заслуженный деятель науки Татарстана, лауреат Государственной премии Республики Татарстан в области науки и техники.

Актуальность данного исследования заключается в том, что в настоящее время идёт подготовка к празднованию 1000 летнего юбилея двух городов Татарстана – Казани и Елабуги, что является закономерным завершением дела начатого А.Х.Халиковым в 70-90-х гг. ХХ века. Поэтому празднование данных юбилеев можно рассматривать, как своеобразную дань уважения светлой памяти учёного.

Объектом данного исследования является творческая биография крупнейшего ученого-археолога Среднего Поволжья Альфреда Хасановича Халикова.

Предмет исследования заключён в изучении эволюции научных интересов исследователя в истории, археологии и этнографии народов Среднего Поволжья и Приуралья.

При написании данной работы были использованы в качестве источников воспоминания его сослуживцев и учеников.

Основная литература по теме – это статьи и монографии. Так П.Н.Старостина раскрываются подходы А.Х.Халикова к изучению проблем происхождения, этнической принадлежности и ис­торических судеб племен именьковской культуры1. О роли А.Х.Хали­кова в исследовании средневековой Казани рассказывается в статье А.Г. Ситдикова2. Методом изучение явился сравнительно - эмпирический метод данные источников изучались проводился анализ уже с ранее имеющейся источниковой базы. В статье С.В.Кузьминых, открывающей данный сборник, освещается роль А.Х. Халикова в исследовании Волго-Камья в эпоху раннего металла. Автор в заключении статьи справедливо отмечает, что А.Х.Халиковым была создана целостная концепция древней истории Волго-Камского региона. Она базировалась на достаточно солидных и надежных источниках.3. В своей статье он показывает Халикова полемиста, пишет о том, что он сам стимулировал «инакомыслие» своих учеников и коллег, со временем переводя эти иные мысли в собственные.

Об этнологических изысканиях Альфреда Хасановича дает информацию Матвеева Г.И.4 В работах самого Альфреда Хасановича информации о его этнологических исследованиях нашего края довольно таки много.5 Источниковой базой работы, прежде всего являются многочисленные труды ученого, по которым можно проследить эволюцию научного мышления А.Х.Халикова 1

Статьи А.П. Смирнова помогли лучше рассмотреть взгляды А.Х.Халикова на историю волжских болгар.2 Р.Г. Фахрутдинов дал информацию о памятниках Волжско-Камской Болгарии. 3 А.А. Хреков4, Н.А. Прокошев, где даны характеризуют научные труды Альфреда Хасановича. Е.П.Казаков анализирует в своей работе хазарский и угорский ком­поненты культуры ранних булгар на Нижней Каме.5

Коллективная работа В.В.Никитина, Т.Б.Никитиной, и Б.С.Соловьева6 посвящена древнейшим периодам истории Марийского края. В ней они подчеркивают, что вклад А.Х.Халикова. в изучение археологии и истории финно-угорских народов, весьма существенен.

Изучая творческий путь Альфреда Хасановича Халикова, видно насколько скуден и не сконцентрирован материал, но сейчас ещё было бы не поздно, постараться собрать и провести анализ трудов, и самого пути Альфреда Хасановича как археолога. Наилучшим образом решить данную задачу помогут работы его друзей и коллег.

Ценная информация была почерпнута у Фаяза Шариповича Хузина – доктора исторических наук, член-корреспондента АНТ. Ф.Ш.Хузин с большим уважением и почтением отзывается о личности такого исследователя как А.Х.Халиков, например вот, что он сказал в одном из интервью: «Я потратил многие годы на то, чтобы стать настоящим археологом, как мой учитель Альфред Хасанович Халиков. Могу сказать, что мне это удалось, но, как ни парадоксально это звучит, настоящим ученым я не считаю себя до сих пор. Археология ведь не физика или химия, где можно совершить мировое открытие - (выделено Р.З.)».1

Целью данной работы является изучение на основе опубликованных источников и литературы биографии и творческого пути одного из крупнейших историков и археологов 60-90-х гг. XX в. Альфред Хасановича Халикова. Для решения данной цели были поставлены следующие задачи:
  1. определить ракурс биографии исследователя;
  2. проследить эволюцию научных интересов А.Х.Халикова;
  3. показать роль Халикова в изучении истории Елабужского края.

К сожалению, на сегодняшний день по жизни и творчеству А.Х.Халикова обобщающих работ нет, в этом заключается новизна данной работы. Хронологические рамки работы ограничены годами жизни А.Х.Халикова – с 1929 по 1994 годы.

Структурно работа состоит из введения, двух глав и заключения. В первой главе рассматривается жизненный и исследовательский путь Альфреда Хасановича Халикова.

В этой главе даётся анализ его многолетних археологических поисков совместно с Н.Ф. Калининым, исследование им именьковской культуры, изучение Марийского края, истории средневековой Казани.

Вторая глава посвящена изучению Альфредом Хасановичем нашего Елабужского края. С легкой руки Альфреда Хасановича Халикова, копавшего на Елабужском городище в 1993 году, татарстанские ученые впервые заговорили о проблеме датировки Алабуги 2.

Практическая значимость нашего исследования заключается в том, что его материалы могут быть использованы для выступлений перед разнообразной аудиторией, интересующейся жизнью и деятельностью А.Х.Халикова.


Глава I. Становление А.Х. Халикова как крупного специалиста истории народов Поволжья и Приуралья.

Альфред Хасанович Халиков родился в семье учителей 30 мая 1929 г. в деревне Курманаево Нурлат-Октябрьского района Татарстана. С самого детства Альфред Хасанович был смышлёным любознательным ребёнком, в школе его любимыми предметами были история родного края и литература. Он был очень начитанным ребёнком, его терпение и трудолюбие в будущем ещё не раз помогут ему. Альфред Хасанович рос в очень тяжёлое время для нашей страны. Тяготы военного времени он перенёс на себе. Именно в таких условиях закалялся характер нашего выдающегося исследователя, археолога, настоящего патриота своей малой родины.

Становление А.Х.Халикова как исследователя проходило в первые послевоенные годы, когда страна залечивала нанесенные войной раны, люди почувствовали уверенность в завтрашнем дне и невероятно воз­рос интерес молодежи к знаниям, науке, учебе. Еще школьником А.Х. Халиков познакомился с известным ученым-историком и археологом Н.Ф.Калининым. Может быть именно поэтому, но нельзя сказать, что наверняка Альфред Хасанович и выбрал профессию археолога, историка. Следует отметить многолетнею работу двух поколений: поколения Н.Ф.Калинина и его ученика А.Х.Халикова. Эта работа помогла создать Археологическую карту Татарской АССР. Предкамье.1

После окончания средней школы №2 г. Казани в 1947 г. Альфред Хасанович поступает на историко-филологический факультет Казанского универ­ситета. Ар­хеология стала поприщем всей его жизни, а не просто выбором твор­ческого пути.

Поступив в Казанский университет, Альфред Хасанович попадает в круговерть студенческой жизни, и именно в этот период судьба ему улыбнулась, он входит в археологический кружек Николая Филипповича Калинина.

Николай Филиппович Калинин (1888—1959 гг.) археолог, историк, краевед, основоположник казанской школы археологов. Н.Ф. Калинин был яркой личностью. В 1939 году Николай Филиппович становится сотрудником Института языка, литературы и истории Казанского филиала Академии наук СССР, в котором он проработал до 1957 года. В эти же годы Калинин начинает преподавать в Казанском университете. Н.Ф.Калинин организовывает в 1946 г. в Казанском университете студенческий археологичес­кий кружок, из которого вышли такие известные археологи, как Ю.В.Откупщиков, Т.А.Хлебникова, К.Р.Синицына, Б.К.Лебедев, В.Ф. Генинг и другие ученые. Кружковцы стали основной опорой в работе, над составлением задуманной Н.Ф. Калининым1 археологической карты Тата­рии и возглавили разведочные отряды организованной для этой цели экспедиции.

Значительный след Альфред Хасанович Халиков оставил в изучении памятников середины I тыс. н.э. Поволжья и Приуралья. Он принимал участие в разведочных работах, проводимых в связи с подготовкой ар­хеологической карты.

В 1986 г. под руководством А.Х. Халикова завершилась работа над шеститомной "Археологической картой ТАССР". Это итог многолетней кропотливой разведочной, экспедиционной, камеральной работы по сплошному обследованию территории республики. Эта работа археологов была отмечена высокой Государственной премией республики Татарстан.

Халиков де­лает свои первые шаги в археологию именно в кружке Николай Филипповича Калинина, он обретает те интересы, которые будут идти с ним по жизни. Круг научных интересов А.Х.Халикова был обширен, его внимание привлекали проблемы палеолита и мезолита, неолитические культуры Восточной Европы, памятники эпохи раннего железа и средневековья, этногенез народов Поволжья и Приуралья и т.д.2

В апреле 1956 г. тяжело больной известный казанский археолог Николай Филиппович Калинин обратился с письмом-завещанием к своим ученикам (письмо хранится в Археологическом музее Казанского университета). В этом письме он писал «...любовь моя к вам основывается... На том общечеловеческом, которое я имел случай в вас подметить. Я люблю вас за то, что вы молоды и жизнерадостны, что вы полны светлых надежд и добрых чувств, что вы трудитесь, способны отдаваться энтузиазму, ставить себе честные цели и добиваться их...».

Со студенческих лет и до конца жизни А.Х.Халиков ежегодно при­нимал участие в археологических экспедициях. Под руководством Н.Ф.Калинина он начал приводить в порядок археологические материалы университета, а также обследо­вать стоянки в районе поселков Обсерватория, Займищи, сел Победилово, Отары в пригороде Казани.

А. X. Халиков проявил себя, начиная с археологи­ческих разведок в 1947—48 гг., как активный полевик-исследователь,1 обладающий достаточно широким круго­зором, научными интересами и своеобразным творческим методом чтившим экспедиционные традиции, он был организатором праздников "посвящения в археологи", знал и великолепно пел со студентами археологические песни (даже со сцены сельского клуба). Будучи по характеру очень увлекающимся человеком, был заядлым грибником и рыболовом, кстати, тоже очень "везучим" как и археологом. Любил природу, музыку, живопись - вообще был романтиком по натуре.2

Его первая научная работа, опубликованная в виде статьи в «Ученых записках» КГУ, в 1951 г. была от­мечена I Премией Министерства высшего образования СССР.3

Горячая любовь к избранной профессии, неистребимое желание посвятить себя науке привели его в 1951 г. в Институт языка, литературы и истории Казанского фи­лиала АН СССР, в стенах которого он прошел путь от лаборанта и младшего научного сотрудника до заведующего отделом археологии и ведущего специалиста.

В 1953-1954 гг. вместе с Н.Ф.Калининым он руководил раскопками Именьковского I городища, проводившимися в зоне затопления Куйбышевского гидроузла. Этот памятник почти полностью был вскрыт. Его материалы опубликованы в совместной с Н.Ф.Калининым статье «имень-ковское городище»1 В данной работе подробно освещены выявлен­ные сооружения, жилища, хозяйственные ямы, остатки укреплений, а также вещевой материал. Авторам удалось установить, что поселение функционировало в эпоху раннего железного века, середине I тыс. н.э. и использовалось волжскими болгарами в домонгольское время. Основ­ные культурные напластования городища относятся к середине I тыс. н.э. В рассматриваемой статье исследователи отмечали, что именьковское городище не может быть рассматриваемо изолированно. Уже в то время было известно много поселений, которые Н.Ф.Калинин и А.Х. Халиков называли восточно-буртасскими. Наиболее близкими именьковскому I городищу Н.Ф.Калинин и А.Х.Халиков считали городища и селища на Средней Волге, Нижней Каме и ряде их притоков, в том числе на Суре и Свияге. Исследователи полагали, что население рассматриваемого круга памятников было «победителями пьяноборцев». По мнению Н.Ф.Калинина, восточно-буртасская культура сформировалась на базе позднегородецкой.

Переход к осмыслению новых идей у А.Х.Халикова проходил постепенно. О причинах этого сегодня говорить трудно. Но одна из них состоит в том, что в те годы А.Х.Халиков занимался в основном первобытными памятниками.2 Но уже в 1962 г. на Уральском археологическом совещании в г.Уфе он поддержал точку зрения П.Д.Степанова о своеобразии поселений I тыс. н.э. типа Ош-Пандо на реке Суре, а также угромадьярской их этнической принадлежности (по воспоминаниям П.Д.Степанова). П.Д. Степанову удалось заметить существенные отли­чия материалов памятников древней мордвы и поселений ош-пандинского типа на р. Суре.1

Позднее А.Х.Халиков значительных полевых исследований на имень-ковских памятниках не проводил, если не считать его выезды разведоч­ного плана на отдельные именьковские поселения. Но к именьковской проблеме он обращался довольно часто, особенно в обобщающих рабо­тах. А.Х.Халиков проявлял интерес к проблемам происхождения имень­ковской культуры, ее этнической принадлежности и историческим судь­бам населения, оставившего эти памятники.2

В конце 1960-х - начале 1970-х годов вспыхнула острая дискуссия по проблемам, связанным с именьковской культурой и другими памятни­ками середины I тыс. н.э. на территории Среднего Поволжья и Приуралья. В ней активное участие принимали В.Ф.Генинг, А.Л.Смирнов, Н.А.Мажитов, С.М.Васюткин, А.Х.Халиков, П.Н.Старостин и другие. Нача­ло дискуссии было положено серией статей и книг В.Ф.Генинга3. В ней затрагивались проблемы этносов, культур, хронологии памятников се­редины I тыс. н.э. С тех пор прошло более двадцати лет. Оглядываясь назад, в прошлое, нельзя не

заметить, что в целом дискуссии давали заряд на развитие научных поисков. Но в ряде случаев спор шел из-за недостаточной информированности по некоторым археологическим материалам. В других были разные методические подходы в обработке археологических источников. Многие археологические источники не были систематизированы, определены в достаточной степени хроноло­гически. Наконец, многие регионы не были разведочно обследованы в археологическом отношении.

Археологические разведки, проводимые в 60-80 гг. прошлого столетия, позволили уточ­нить некоторые вопросы, связанные с территорией, занимаемой имень­ковской культурой. В северо-восточных районах Татарстана в низовьях р. Белой, Камы и ее притоков (Ика, Зая, Шешмы и других) П.Н.Старостиным, Е.П.Казаковым, В.И. Ледяйкиным, зафикси­рованы новые группы именьковских поселений с остатками жилищных впадин, хозяйственных ям-кладовок и именьковской керамикой. К со­жалению, эти поселения почти не подвергались серьезным стационар­ным исследованиям. Но их фиксация позволила утверждать, что носители именьковской культуры расселялись до уфимского течения реки Белой и не были удаленными от более западных групп именьковцев.1

На целеустремленные поиски новых могильников именьковской культуры потрачено около пятнадцати лет. А.Х.Халиков в июле 1963 года тоже предпринимал разведки на предмет выяв­ления именьковского могильника около Маклашеевского II городища. Заложенная им система траншей по краю террасы положительного ре­зультата не дала. Могильник, получивший наименование Маклашеевс­кого V, был зафиксирован лишь летом 1986 года при осмотре ка­рьера по добыче песка. Неудача разведки 1963 г. объясняется тем, что траншеи закладывались не на площадке террасы, а уже по ее склону. Могильник же занимал относительно ровную площадку мыса. Первый после Рождественского II могильник именьковского типа был от­крыт на правом берегу реки Брыски правого притока р.Камы в районе бывшей деревни Богородицкое Лаишевского района. В последующие годы, Е.П.Казаковым и Е.А. Беговатовым было открыто еще более десятка могильников. На многих из них проведены значи­тельные раскопки. Судя по имеющимся материалам, основная часть захоронений совершена по обряду кремации (сжигание умерших в пол­ном одеянии на стороне; помещение остатков сожжения в небольшие ямы; наличие в ямах сосудов, не являющихся урнами, а емкостями для заупокойной пищи).

Разведки 1976 года на территории Ульяновской области по правому берегу р. Суры и ее притоков, проведенные с А.Х.Халиковым, Е.П.Каза­ковым, В.И. Ледяйкиным и П.Н.Старостиным, позволили выявить 14 новых поселений именьковской культуры, содержащих плоскодонную шамотную керамику, обломки ручных каменных жерно­вов, куски железных шлаков и криц, фрагменты тиглей и пряслиц. Открытие данных поселений позволяет считать перспективными раз­ведки в междуречье Свияги и Суры на предмет поисков поселений имень­ковской культуры.1

Вещевой материал из погребений (остатки ножей, привесок, пряжек, накладок, пронизок, пряслиц, сосудов) находят ана­логии в материалах поселений именьковской культуры. Топографичес­ки все могильники примыкают к поселениям. Поэтому ныне ни у кого не вызывает сомнений то, что именьковские поселения и могильники оставлены одним населением.

В свое время А.Х.Халиков считал, что «не позднее IV-V вв. в южных районах Волго-Камья от среднего течения р. Белой на востоке до сред­него течения р. Суры на западе появляются новые группы населения, для которых характерны два типа погребального обряда (трупосожжение на стороне с помещением остатков праха в небольших ямах вместе с плоскодонными сосудами; трупоположение в грунтовых или курган­ных могильниках с помещением умерших в глубоких ямах, иногда с зап­лечиками и нишами-подбоями, преимущественно северная ориентация таких погребенных, сопровождение умерших шкурой лошади); искус­ственная поперечная деформация головы; дома-полуземлянки подквадратной формы с печами типа чувалов; три типа посуды—плоскодон­ные горшки; округлодонные сосуды с цилиндрическим горлом без ор­намента и подобные же, но с изящной, преимущественно нарезной или прочерченной орнаментацией. Если мы обратимся к истокам этих пле­мен, то в первую очередь откроются ближайшие параллели в гунно-сарматских памятниках Нижнего Поволжья и степей Прикаспия».2

В последние годы в связи с появлением нового материала и его ос­мыслением взгляды на происхождение именьковской культуры измени­лись. Ныне большинство исследователей склонно связывать рассматри­ваемый круг памятников с носителями зарубинецкой культуры. Эта точ­ка зрения впервые смело была высказана Г.И.Матвеевой.3 Она справед­ливо отметила имеющееся сходство зарубинецких и именьковских памятников в топографии поселений, устройстве жилищ, керамике, по­гребальном обряде, украшениях и принадлежностях костюма и других особенностях материальной и духовной культуры. В последующих работах Г. И. Матвеева, развивая высказанные положения, уделила боль­шое внимание влиянию позднезарубинецкого и пшеворского населения на племена эпохи раннего железного века Среднего Поволжья, в том числе на городецкие1. На это обращали внимание и предше­ствующие исследователи. К сожалению, трудности в изучении данной проблемы заключаются в том, что круг Городецких памятников остается слабо изученным. Огромный регион, включаемый в территорию городецкой культуры, едва ли был единым в культурном отношении. Вещевые находки с Городецкого круга памятников недостаточно система­тизированы, слабо представлены погребения городецкой культуры. По­этому исследовать влияние зарубинецкого населения, смешавшегося городецкими племенами, тоже сложно. В докладе на совещании по проблемам именьковской культуры, проходившем в 1985 г. в Куйбышеве, А.Х.Халиков говорил, что неперспективными оказались поиски истоков именьковской культуры на востоке.2

Близко по материалам к рассматриваемому поселение, открытое в низовьях реки Утка левого притока р. Волги в Татарстане, получившее название Полянского III.3 Оно занимает край надлуговой террасы, поднимающейся над современным уровнем Волги на 7-10 м. Раскопками выявлены остатки двух жилищ и хозяйственные ямы-кладовки. Жилища представляли полуземлянки. Одна из них (наи­более сохранившаяся) прямоугольная в плане размером 3,8 х 2,8 м, заг­лубленная в материк на 0,8 м. В юго-восточной части это жилище имело тамбурный вход. В западной половине жилища, на его полу, зафиксиро­ваны развалы сосудов. Среди них встречаются лепные горшки с корот­кой отогнутой, утолщенной шейкой. Тулово некоторых сосудов ребрис­тое. Из других керамических изделий следует отметить фрагмент ци­линдрической поделки с отверстиями. Рассматриваемая находка напоминает по тесту и характеру обработки поверхности глиняные «конусы с отверстиями», встреченные на других именьковских поселениях и служившие в древности подставками или грузилами. Исследователи склонны датировать данный памятник III-IV вв. н.э.1

Другой этап сложения именьковской культуры представлен памят­никами лбищенского типа, названного по поселению у деревни Лбище на Самарской Луке. На вскрытой площади (около 3 тыс. кв.м) зафикси­рованы жилищные котлованы и хозяйственные постройки, а также най­ден большой вещевой материал (керамика, орудия труда, принадлежно­сти костюма, в том числе двучленная прогнутая подвязанная фибула). Последняя, датируется IV в. н.э., возможно ее бытова­ние и в начале V в. н.э. Аналогичные находки фибул встречены в осы­пях культурного слоя именьковских поселений в районе «Девичьего Го­родка» в низовьях р. Ахтай.

В решении проблем происхождения именьковской культуры, ее гене­тической связи с зарубинецкими древностями большую значимость при­обретают материалы, полученные в Тамбовской и Саратовской областях. Среди них следует отметить Инясовский могильник, расположенный в междуречье Волги и Дона около с. Инясово Романовского района Саратовской области. На могильнике вскрыто пять хорошо сохранившихся погребений. Все они совершены по обряду кре­мации, безурновые. Среди пережженных остатков встречены остатки ве­щей со следами пребывания в огне. По мнению исследователя, погребе­ния следует датировать второй четвертью I тыс. н.э.2 В данных же районах А. А.Хрековым в последние годы открыты поселения постзарубинецкого облика.1 Одно из раскопанных селищ Шапкино II опре­деляется временем конца II - начала III вв. н.э.2

Судя по сохранившимся остаткам, преобладают округлобокие плос­кодонные сосуды с плавным профилем (класс I); значительное число составляют сосуды с ребристым перегибом корпуса (класс II); к III классу отнесены немногочисленные фрагменты лощеных и грубой выделки мисок. По мнению исследователя, керамика рассматриваемого поселе­ния имеет сходство с посудой поселений Верхнего и Среднего Поднепровья, Подесенья, водоразделов Днепра и Дона и сохраняет зарубинецкие черты.3 Вместе с тем, можно указать и черты сходства кера­мики инясевских памятников и посуды с памятников славкинского и лбищенского типов, а также памятников именьковской культуры.

Территориально памятники инясевской группы от именьковских па­мятников на Самарской Луке и по Свияге едва ли слишком удалены. Поэтому нужны целенаправленные разведочные работы в западных рай­онах Ульяновской и Самарской областей. Они могут привести к откры­тиям новых групп памятников именьковского или постзарубинецкого облика4.

У Альфреда Хасановича были свои взгляды на именьковский круг памятников. Он, например, считал, что население данной культуры про­живало очень компактно, плотно. Материалы показывают, что данные племена активно контактировали с соседними этническими группами. Уже давно на некоторых поселениях именьковской культуры Нижней Камы встречены фрагменты керамики кушнаренковского типа.5 Они свидетельствуют о том, что какие-то группы носителей кушнаренковской культуры включались в именьковскую среду. Более актив­но этот процесс проходил в восточных регионах. Подтверждением тому является Кушнаренковский могильник, среди погребений которого есть два захоронения с обрядом кремации, аналогичных захоронениям Рож­дественского могильника II.1

Племена именьковской культуры вступили также в активные контак­ты с населением правобережных районов Средней Камы. В керамических комплексах поселений данного круги в одних слоях встречается керамика именьковско-романовского, кушна­ренковского, чандарского и других типов.2

В изучении контактов именьковских племен с другими этническими группами заслуживают внимания материалы, полученные в последние годы Е.П.Казаковым в низовьях реки Ахтай. На Коминтерновском II могильнике вскрыто 31 погребение с остатками кремации, 2 представ­ляли кенотафы и 15 трупоположений. Последние находились в глубо­ких (до 2 м), вытянутых (2,2-3 м) и широких ямах. Некоторые могиль­ные ямы имели заплечики и подбои. Исследователем зафиксировано, что умершие лежат в гробовищах в вытянутом положении, на спине, головой обычно в сторону севера. Черепа некоторых костяков со следа­ми деформации. В ногах погребенных встречены остатки черепов и ко­стей ног лошадей. Вещевой материал составляли многочисленные ук­рашения и принадлежности костюма, глиняные плоскодонные сосуды именьковского типа. Е.П.Казаков справедливо отмечает сходство обря­да рассматриваемых погребений с погребениями турбаслинской куль­туры. Аналогичное захоронение мною было вскрыто летом 1988 г. на Ташкирменьском могильнике. Контакты, с племенами Нижней Белой могут быть подтверждены и другими находками3.

В настоящее время основная часть исследователей, занимающихся в той или иной степени именьковской культурой, считает славянской ее этническую принадлежность, в том числе один из ведущих специалис­тов России по ранним славянам В.В.Седов.4

Вопрос об этносе носителей именьковской культуры волновал А.Х. Халикова до последних лет его жизни. Он был инициатором организа­ции полевого симпозиума по проблемам именьковской культуры, кото­рый состоялся в начале августа 1993 г. А.Х.Халиков призывал к тому, чтобы эта проблема исследовалась с привлечением комплекса источни­ков (письменных, археологических, лингвистических и других). Про­блему этноса именьковских племен он затрагивал во многих статьях и выступлениях. В последнее время он полагал, что изучаемое население было по этносу балтским, связанным с зарубинецкой культурой.1 При этом А.Х.Халиков опирался в основном на языковые данные, сам часто анализировал топонимику, усматривая в ней балтизмы.2 Но данные аргументы не совсем убедительны. Наличие балтизмов в марийском, чувашском и других языках можно объяснять проникновениями балтских групп населения в первые века нашей эры на Оку.

А.Х.Халиков всегда имел свою точку зрения по тем или иным про­блемам. Примером тому являются его взгляды на именьковскую культуру.3

Археологическое изучение Марийского края до середины 1950-х го­дов было эпизодическим. Скудные и разрозненные свидетельства о пер­вобытной эпохе в Волго-Вятском междуречье, собранные в конце XIX-начале XX столетий, свидетельствовали о наличии в этом регионе ос­татков материальной культуры ранних этапов истории местного населе­ния.

Начало систематических работ по археологическому обследованию и изучению края было положено трудами организованной в 1956 году Марийской археологической экспедиции, которую возглавил А.Х.Халиков. Экспедиция работала по двум направлениям: 1 - сплошное археологическое обследование территории республики и 2 - стационарное изучение археологических памятников по всем эпохам (от древнекамен­ного века до могильников позднего средневековья). Интенсивные археологические разведки позволили нанести на карту региона сотни вновь выявленных памятников, десятки из них были исследованы широкими раскопками.1

Полученные в эти годы полевые материалы по древнейшей истории края позволили А.Х.Халикову построить концепцию исторического развития населения Среднего Поволжья и Южного Прикамья с эпохи мезо­лита вплоть до раннего железного века.2 Исследование А.Х.Халикова полностью базирова­лось на новейших материалах первобытных стоянок и поселении, раскопанных при его непосредственном участии. Хотя в первые годы работы археологической экспедиции следов палеолита в Марийском Поволжье выявить не удалось, тем не менее, наличие палеолитических и ме­золитических стоянок в сопредельных областях вселяло в А.Х.Халико­ва уверенность в возможность существования палеолитических стоянок на территории Марийского края. Таким образом, было установлено заселение человеком левобереж­ной части Среднего Поволжья в эпоху верхнего палеолита.3

Более массовые памятники (5 стоянок), обнаруженные по берегам Волги и ее притокам, относились к мезолитическому времени. Стацио­нарные раскопки Русско-Луговской II стоянки дали обширный камен­ный инвентарь, анализ которого позволил А.Х.Халикову определить место памятников Марийского Поволжья в системе мезолита Волго-Окского и Камского регионов и выделить характерные черты как волго-окского, так и камского мезолита. Изученное жилище, свидетельство­вавшее о длительном проживании населения на стоянке, долгое время являлось единственно достоверным жилым сооружением для мезоли­тического времени Европейской части России и наиболее ранним жилищем в Поволжье и Прикамье. Реконструкция постройки, сделанная им на материалах стоянки для эпохи мезолита и последующей неолитичес­кой, полностью подтвердилась при анализе остатков конструкций жилых сооружений в мезолитическую и неолитическую эпоху в исследо­ваниях его последователей в 70-90-е годы. Работами А.Х.Халикова по истории населения Среднего Поволжья в эпоху неолита было установлено существование здесь двух неолитичес­ких культур, носителей ямочно-гребенчатой традиции в украшении по­суды (балахнинская культура волго-окского круга) и гребенчато-накольчатой (культура камского круга)1. Были определены границы распрост­ранения этих культурных образований. Предпринятые им раскопки сто­янок и поселении на р. Илеть (Русско-Луговские, Старо-Мазиковские), р.Волге (Удельно-Шумецкие, Сутырские, Полянские) дали обширный материал для анализа хозяйственной деятельности, типологии посуды и каменного инвентаря, реконструкции социальных отношений. 2 Исследовав керамические комплексы с ямочно-гребенчатой орнамен­тацией, А.Х.Халиков обоснованно отнес их к кругу неолитических культур волго-окского типа, справедливо отметив при этом своеобразие средневолжской ямочно-гребенчатой посуды. Исследователь выделил общие элементы средневолжской и волго-окской посуды, объясняя это явление процессом развития неолитических культур на широкой территории на­личием единой предшествующей мезолитической основы. Этот тезис подтверждается и типологическим анализом каменного инвентаря, сохра­нившего мезолитические традиции в технике обработки и частично в составе орудий.

Изучая памятники волго-камского типа, А.Х.Халиков локализует их в верхнем течении р. Илети и характеризует совершенно иными формами посуды, отличающейся по орнаментации, выделяет общие моменты и раз­личия в типах каменных орудий. Рассматривая неолитические комплексы волго-окского и волго-камского типа, А.Х.Халиков сумел определить об­щие или смешанные черты, присущие в обеих культурных традициях объяс­нив это начавшимся процессом смешения волго-окского и камского населения на пограничной территории, которую занимало Марийское Поволжье1. Этот тезис в дальнейшем был подтвержден открытием памятников со смешанными чертами волго-окского и камского неолита. Начавшийся еще в развитом неолите процесс смешения пограничных культур приводит в итоге к новому культурообразованию, выделенному в дальнейшем в своеобразный средневолжский вариант волосовской культурно-исторической общности. Разработке этой темы А.Х.Халиков посвятил ряд статей и монографий, считая волосовское население пришлым с запада (волго-окского междуречья) и освоивших занятую балахнинским населением территорию вплоть до Казанского течения р. Волги. Несколько раньше он, отмечая большое сходство ранневолосовского материала из стоянок Среднего Поволжья с материала­ми неолитических стоянок Приказанья и предполагая их этническое и культурное родство, считал возможным выводить волосовскую культуру из Казанского Поволжья и Нижнего Прикамья, одновременно под­черкивая резкие различия культуры волосовских племен от других волго-окских неолитических культур.2 Дальнейшие разработки волосовской проблемы убедили его в мысли о волго-камской основе волосовского населения. Обширные коллекции материальной культуры, полученные в результате исследований волосовских поселений на Средней Волге и в Нижнем Прикамье, привлечение аналогичных материалов Волго-Окского междуречья позволили ему воссоздать цельную картину эволюции волосовских древностей, разработать типологию посуды и каменного инвентаря, построить относительную хронологию волосовской культуры. В ряде своих работ А.Х.Халиков ставил вопрос о продолжении волосовских традиций в эпоху бронзы. По его мнению, носители этой культуры, генетически переросшие в приказанские, поздняковские и чирковско-сейминские племена, сыграли решающую роль в этногенезе финноязычных племен Восточной Европы3. Много сделав для решения воп­росов происхождения, характера материальной культуры, типологии, датировок и т.д., А.Х.Халиков считал, что волосовская проблема, имею­щая важное значение для археологии и древней истории обширного региона Восточной Европы, еще далека от решения.

Роль А.Х.Халикова в практическом и теоретическом изучении брон­зового века Марийского края трудно переоценить. До начала работ Ма­рийской археологической экспедиции регион оставался «белым пятном*' на археологических картах эпохи бронзы Среднего Поволжья. Не слу­чайно, что в вышедшей в 1949 г. монографии А.П.Смирнова, посвящен­ной памятникам археологии на территории Марийской АССР, отмечен лишь один памятник эпохи бронзы - Кокшайская стоянка, открытая в 1904 г. казанским геологом П.Н.Кротовым. Уже в конце 1950-х гг. в результате активных полевых исследований под руководством А.Х.Ха­ликова было выявлено и раскопано несколько десятков поселений и могильников II - начала I тыс. до н.э., относящихся к различным архео­логическим культурам.1

В частности, в Ветлужско-Вятском междуречье и Марийском право­бережье р. Волги балановские памятники практически не были извест­ны, хотя еще в начале нашего столетия высказывалось мнение о воз­можности включения данной территории в область распространения фатьяновской культуры. В 1956-57 гг. данное предположение было убедительно доказано А.Х.Халиковым, выявившим и исследовав­шим в регионе достоверные поселения и могильники фатьяновско-балановского облика (Соза-Курбатово, Павлушаты, Синцово, Новоселово). Большое значение для изучения балановских древностей имели раскопки многослойного Васильсурского II городища, результаты которых, опубликованные в отдельной статье, привели к пересмотру периодизации балановской культуры.2 Полученные материалы вошли в изданный О.Н.Бадером и А.Х.Халиковым обширный свод, явившийся итогом многолетнего изучения наиболее восточной группы общности племен со шнуровой керамикой и боевыми топорами.

Уже в 1957 году, подводя итоги первых лет работы Марийской археологической экспедиции, А.Х.Халиков поставил вопрос о выделе­нии в пределах Среднего Поволжья своеобразной чирковско-сейминской культуры эпохи бронзы, по своему происхождению связанной с куль­турами балановско-фатьяновских и местных энеолитических племен.1

Обобщающая характеристика чирковско-сейминской культуры, ее происхождение и периодизация были изложены в ряде работ, опублико­ванных в 1960-80-х годах. Несмотря на то, что некоторые из высказанных положений имели дис­куссионный, а порой и гипотетический характер и не подтвердились новейшими исследованиями, основные выводы ученого до сих пор не потеряли своего значения. Многие взгляды А.Х.Халикова выдержали проверку временем и остаются основополагающими для дальнейшего изучения чирковских древностей. В частности, особый интерес представляет предложенная А.Х.Халиковым интерпретация процесса фор­мирования чирковского населения. По его мнению, в сложении чирковской культуры принимали участие три компонента: местный поздневолосовский, пришлый балановский и появившийся в конце второй чет­верти II тыс. до н.э. западносибирский с «валиковой» керамикой ташковско-кротовского типа, в свою очередь активно связанный с носите­лями сейминско-турбинских традиций.2

Большое значение имели работы А.Х.Халикова для изучения абашевской культуры Среднего Поволжья. В конце 1950-х гг. им были впервые обнаружены и широко исследованы абашевские могильники в Волго-Вят­ском междуречье, значительно расширившие ареал средневолжской абашевской культуры. Хотя отдельные курганные группы в

левобережье р. Волги были известны еще в дореволюционное время, их культур­ная принадлежность оставалась невыясненной. В 1956-57 гг. под руко­водством А.Х.Халикова здесь было выявлено 18 курганных групп и оди­ночных насыпей, значительная часть которых была подвергнута стацио­нарным раскопкам. В Марийском правобережье р. Волги исследовался уникальный Пепкинский курган1, давший богатейший вещевой и антро­пологический материал. Результаты раскопок были обобщены в ряде ра­бот, в которых наряду с публикацией материалов был дан анализ погре­бального обряда и материальной культуры абашевского населения, а так­же изложена точка зрения автора на вопросы, касающиеся происхожде­ния и хронологии средневолжского абашева.2 В частности, ис­следователем была выдвинута гипотеза о позднеямной основе в форми­ровании абашевских племен и кратковременном существовании абашевской культуры в Среднем Поволжье, относящейся к концу второй-тре­тьей четверти II тыс. до н.э3. О роли А.Х.Халикова в изучении средневол­жской абашевской культуры свидетельствует тот факт, что полученные им материалы, несмотря на почти сорокалетнюю давность, по-прежнему остаются основной источниковой базой для исследования материальной и духовной культуры абашевского населения Марийского Поволжья.

С именем А.Х.Халикова связано начало изучения в Марийском крае эпохи поздней бронзы. Фактически исследование памятников приказанской культуры началось здесь в 1954 г., когда отрядом Куйбышевской археологической экспедиции была обнаружена Волжская I стоянка. В конце 1950-х гг. Марийской археологической экспедицией открыто и обследовано несколько десятков поселении приказанского облика в вол­жском левобережье и правобережье р.Вятки. Были определены запад­ные границы распространения приказанской культуры и выявлен неоднородный состав населения региона в эпоху поздней бронзы, проявившийся в наличии в керамических комплексах «текстильной» керамики. Раскопанное в 1962-1966 гг. А.Х.Халиковым Ахмыловское I поселение до сих пор остается единственным полностью изученным памятником позднего бронзового века в Марийском Поволжье. Результаты исследований 1960-70-х гг. вошли в свод «Приказанская культура», в котором подведен итог многолетнего изучения приказанских древностей1.

В целом, А.Х.Халиков внес значительный вклад в разработку основ­ных проблем первобытной археологии Волго-Камья.2 Его многочислен­ные работы, среди которых в первую очередь следует отметить капитальную монографию «Древняя история Среднего Поволжья», еще долгое время будут являться основой для дальнейших исследований ранних этапов истории населения Поволжья и Приуралья.

Круг научных интересов А.Х.Халикова включал и эпоху раннего железного века. Под его руководством, было положено начало многолетнему систематическому изучению в Марийском Поволжье крупнейших памятников ананьинского времени: Акозинского и Старшего Ахмыловского могильников. Памятники раннего железа региона рас­сматривались А.Х.Халиковым в рамках локального (западноволжского) варианта ананьинской культуры. В то же время отмечалось их своеобра­зие, проявившееся в наличии западных элементов: акозинско-меларских кельтов и «текстильной» керамики3. По мнению А.Х.Халикова, на всей территории расселения ананьинских племен их формирование про­исходило на базе развития приказанской культуры.4

Важным эпизодом в жизни Альфреда Хасановича, но неимоверно трудной вехой в жизненном и творческом пути стала для А.Х. Халикова середина 70-х годов (1974—1977), и связано это, прежде всего, со сложными перипетиями вокруг обоснования 800-летия Казани5. Исследовательский интерес не только к истории и археологии средневековой Казани, но и ее более поздних периодов Альфред Хасанович впитал от своего учителя Н.Ф. Калинина, который в 30—50-х годах был, несомненно, лучшим знатоком истории и культуры города.

В конце 40-х Калинину в этом активно помогали его студенты и, конечно же, наиболее деятельный из них — Саша Халиков. Спустя почти 30 лет, в 1974 г., Альфред Хасановичу Халикову удалось развернуть масштабные Историко – археологические поиски в Казанском Кремле, которые привели к ряду интереснейших открытий.1
А.Х. Халиковым была создана научно обоснованная стратиграфическая шкала культурных напластований Казанского Крем ля. Впервые уда-лось выделить V—древнейший — слой, датированный второй половиной XII — первой половиной XIII в.. Правомерность выделения домонгольского слоя была убедительно доказана в 1990-е годы коллективом исследова-тельской проблемной группы «Археология Казанского Кремля» (Ф.Ш. Хузин, Т.А. Хлебникова, Р.Ф. Шарифуллин, А.Г. Ситдиков). Более того, новыми раскопками получена серия выразительных находок, позволяющих датировать начало отложения древнейших напластований Казани рубежом Х —XIв.
В числе крупнейших достижений Казанской экспедиции, возгла-вляемой А.Х. Халиковым, следует отметить изучение древнейших обо-ронительных укреплений XII—XIII вв., в том числе белокаменной стены болгарской крепости, остатков двух ханских мавзолеев с могилами Махмуда сына Олуг Мухаммеда и Мухаммед-Эмина (предположение о принадлежнос-ти одного из них Сафа - Гирею оказалось недостаточно обоснованным), а также определение динамики развития города в XII—XVI вв. Все это наряду с упоминавшейся в «Казанской истории» неизвестного автора второй половины XVI в. датой возникновения Казани в 1177 г. позволяло поставить вопрос о праздновании 800-летнего юбилея города.

Городские улицы украшали транспаранты, извещавшие о славной дате. На каждом углу продавались значки, сувениры, посвященные юбилею. А потом о юбилее перестали говорить. Тихо убрали с улиц красивые транспаранты. С газетных полос исчезла символика. Телерадиокомпания сняла тему. Что случилось? 800-летие Казани "откопал" знаменитый татарский археолог Альфред Халиков. Летом 1974 г. археологической экспедиции удалось обнаружить домонгольский слой с соответствующими находками на территории Казанского кремля. После этого Альфред Хасанович по-другому взглянул на сочинение неизвестного автора второй половины XVI века под названием "Казанский летописец".
В силу ряда причин: тактических ошибок самого А.Х. Халикова, завязавшейся дискуссии вокруг ранней даты Казани, совпадения наме-чающегося юбилея города с приближающимися торжествами по случаю 60-летия Великого Октября — празднование 800-летия Казани осенью 1977 г. было отменено. Возможно, в этом и была «рука Москвы», но прежде всего юбилей похоронила собственная партийно-государственная элита. События, связанные с провалом юбилея города, к тому же протекавшие на фоне тяжелой болезни и угасания жены — Елены Александровны Халиковой (1930—1977), стали тяжелым моральным ударом для Альфреда Хасановича. Для части республиканской элиты он стал главным виновником срыва праздничных торжеств. От него отвернулись и некоторые представители национальной, прежде всего научной, интеллигенции. Тираж выходящей из печати книги А.Х. Халикова и Л.С. Шавохина «Древнейшая Казань» полностью пошел под нож. Чудом сохранилось лишь несколько сигнальных экземпляров. Дальнейшие исследования в Казанском Кремле, несмотря на важнейшие научные результаты, были признаны после сезона 1978 г. нецелесообразными. Кто-то из коллег искренне сочувствовал Халикову, кто-то явно злорадствовал. Моральный дискомфорт и вакуум недоверия зародили у А.Х. Халикова в конце 70-х годов мысль покинуть Казань. Но, к счастью, идея эта сама по себе погасла. Нам трудно представить, что он смог бы оставить любимый и родной для него город и ту гору дел, что лежала на нем или была связана с его именем. Именно работа вывела Альфреда Хасановича из депрессии. А дел предстояло немало. Это и продолжающиеся все эти годы раскопки Билярского археологического микрорайона, древне-венгерского Большетиганского и ананьинского Пустоморквашинского могильников, возобновление работ на посаде Казани и многое другое.

Много сил А.Х. Халиков потратил на подготовку к изданию диссертационного исследования покойной Е.А. Халиковой о домонгольских мусульманских могильниках Волжской Болгарии. Он завершил начатые ею раскопки Большетиганского могильника VIII—IX вв., оставленного, по мнению Халиковой, древними венграми в период их проживания на территории легендарной Великой Венгрии, и ввел этот памятник в научный оборот.

Одним из основных направлений научной деятельности А.Х.Хали­кова являлось изучение этногенеза исторических народов Поволжья и Приуралья. Сознавая, что изучение вопросов происхождения каждого народа имеет не только научное значение, но и позволяет в известной мере наметить пути национального и интернаци­онального развития, автор рассматривал конкретный этнос на фоне род­ственных или близких по территории расселения и сходных по уровню культурно-экономического развития общностей народов. Этим вопро­сам посвящено несколько статей и монография «Основы этногенеза на­родов Среднего Поволжья и Приуралья».

Последний период научной деятельности Альфреда Хасановича Халикова приходится на начало 1990-х годов. Он вновь, как в молодости, ощущает необыкновенный творческий подъем, неоднократно признаваясь, что этому в немалой степени способствовало освобождение от многих административных забот. Не связанный какими-либо плановыми обязательствами, Халиков чувствует себя свободным в выборе тематики исследований. И обретенную свободу он направляет, прежде всего, на активизацию своих этногенетических штуций. Выходит (правда, в сжатом виде) первая часть давно читаемого в Казанском университете курса лекций «Основы этногенеза народов Среднего Поволжья и Приуралья», посвященная финноязычным народам (к сожалению, вторую часть курса — о тюркоязычных народах края — университетское издательство до сих пор держит «под сукном»). Появляется серия работ, в том числе научно-популярных, об истории и культуре Волжской Булгарии и Золотой Орды, происхождении поволжских татар, русских фамилиях булгаро-татарского происхождения и т.д.1

В этой связи необходимо заметить, что в последние годы в российской научной и квазинаучной литературе, и особенно в Татарстане, вновь горячо дискутируется вопрос об этногенезе татарского народа. При этом зачастую забываются огромные заслуги А.Х. Халикова в разработке данной проблемы, а его научное наследие рассматривается лишь в узких рамках школы «булгаристов» Между тем, именно Халиков еще в 60-х годах со всей остротой поставил вопрос о необходимости комплексного подхода к изучению этнической истории тюркоязычных народов Среднего Поволжья и Приуралья, выступив в республиканской печати с программной статьей «О происхождении казанских татар»2, в которой прямо указывалось на ошибочность широко распространенной теории, отождествляющей поволжских татар только с домонгольскими булгарами. А.Х. Халиков подчеркивал, что последние послужили основой при формировании казанских татар; на эту доминанту наслоились довольно значительные включения различных по своему происхождению групп населения.
Халиковские работы последних лет звучат сегодня особенно

актуально, когда группой историков активно разрабатывается «новая» концепция, в основе которой лежит признание в качестве почти единственного предка всех этнографических групп татар (поволжских, сибирских, астраханских и даже крымских) т.н. «тюркоязычных татар», проникших из Центральной Азии на Волгу вместе с полчищами Батыя в 1236г.Эта концепция совершенно игнорирует одно из важнейших заключений булгароведения (которое базируется на большом количестве археологических и исторических фактов и которое активно — вслед за А.П. Смирновым — отстаивал и А.Х. Халиков) о значительной роли волжских булгар в этногенезе казанских татар.3

По мнению А.Х.Халикова, основанном на комплексном изучении археологических, топонимических, этнографических, фольклорных материалов и исторических источников, областью формирования марийс­кого этноса являлось Среднее Поволжье от Поветлужья на западе до Волго-Вятского междуречья на востоке, а также прилегающие районы правобережья р. Волги.

Можно с уверенностью сказать, что роль его в формировании адекватного этнонимического сознания нашего народа очень велика. Это титан, поддерживающий своды Истинной исторической науки, светлые своды общественного сознания.