Магомет кучинаев
| Вид материала | Книга |
- Н. Н. Подосокорский (Великий Новгород) Об аналогии «Наполеон-Магомет», 173.05kb.
- В. С. Соловьев Магомет, его жизнь и религиозное учение, 957.08kb.
- Содержание: 1, 443.56kb.
- Содержание: 1, 439.15kb.
- Содержание Алкоголизм, 618.55kb.
- План: Алкоголизм а Причины употребления алкоголя б Влияние на здоровье и потомство,, 297.91kb.
- Іслам наймолодша світова релігія. За даними всесвітньої ісламської ліги 1980р в різних, 193.6kb.
Сабыр-зан встал с места.
– Танг-Улан из рода Сабыр из Тулфар-тайфы! – крикнул он красивым сильным голосом, стараясь, чтобы его услышали как можно больше людей.
Танг-Улан подошел к Великому хану, опустился перед ним и положил свою голову на колени хану, Темир-Зан-хан положил свою левую руку на спину юноши, а правой рукой погладил его по голове. Потом Великий хан встал, приподнял юношу и крепко его обнял. После этого Танг-Улан встал рядом с Кюн-Балой.
– Знайте, аланы! – вскрикнул вновь зычным голосом Сабыр-Зан. – Отныне сын Ас-Батыра из рода Сабыр Танг-Улан также является сыном и Великого хана Алан-Ас-Ую – Темир-Зан-хана! И если гле-нибудь вы встретитесь с ним – окажите ему подабающую честь!
Таким же образом все джигиты перешли на другую сторону и стали рядом с Кюн-Балой, и настал черед Зигит Кюн-Тыяк. Народ затаил дыхание – что же, интересно, сейчас произойдет? Неужели же этот светлый, праздничный день станет и черным днем в судьбе этой удивительной девушки, днем, когда навсегда погаснет ее надежда? Да и что поделать, если такова воля самого Великого Танг-Эри – ведь сейчас она станет названой дочерью Великого хана! И тогда Кюн-Бала станет ее братом! До чего же иногда бывает жестокой эта штучка, которая называется судьбой: в один и тот же день она может наполнить твое сердце радостью и надеждой, а потом безжалостно все это сжечь, превратив в пепел...
– Зигит Кюн-Тыяк, дочь Зашакку из рода Будай из Аккуш-тайфы! – опять громко назвал имя следующего героя Сабыр-Зан, обращаясь к народу. А в это самое время, когда назывались ее имя, имя ее отца, рода откуда она сама, девушка должна была подойти к Великому хану и преклонить перед ним колени, и только Сабыр-Зан повернулся в сторону Великого хана, чтобы посмотреть на нее, как тут же оказался... в объятиях Зигит Кюн-Тыяк!
Довольно долгое время, словно здесь была пустыня, стояла мертвая тишина. Но вот наконец люди поняли смысл происшедшего, и грянул оглушительный гром всеобщего восхищения и радости, и казалось, что этот гром, эти крики приподняли небеса!
Вот в это время и послышался чей-то возбужденный крик: «Кюн-Бала – Кюн-Тыяк!», и через мгновение уже все Поле Радости с упоением дружно кричало:
– Кюн-Бала – Кюн-Тыяк! Кюн-Бала – Кюн-Тыяк!»
И тогда встал Великий хан поднял руку – люди затихли. Темир-Зан-хан посадил Сабыр-Зана и, обратившись к людям, крикнул:
– Зигит Кюн-Тыяк, дочь Зашакку из рода Будай из Аккуш-тайфы!
В ответ народ одобрительно загудел.
Зигит Кюн-Тыяк подошла к Сабыр-Зану и, опустившись, полижила голову ему на колени. Сабыр-Зан погладил ее по голове, приподнял и поцеловал ее в лоб.
– Иди, дочь моя, теперь на свое место, – сказал Сабыр-Зан растроганно.
Зигит Кюн-Тыяк перешла на ту сторону тахты, и джигиты, расступившись, уступили ей место рядом с Кюн-Балой. а в это время Поле Радости вновь стало кричать:
– Кюн-Бала – Кюн-Тыяк! Кюн-Бала – Кюн-Тыяк!
Великий хан, улыбаясь, постоял некоторое время, потом, вновь подняв правую руку, попросил внимания.
– Отныне Зигит Кюн-Тыяк дочь Зашакку из рода Будай, проживающая в Аккуш-тайфе, также считается дочерью и Сабыр-Зана из рода Коркмаз, который является Святым слугой Великого Танг-Эри в Алан-Ас-Уе! – сообщил Великий хан. – Если с нею встретитесь где-нибудь – окажите ей подобающую честь и уважение и тогда, я думаю, не оставят вас без благосклонного внимания и Небесные Святые!
Народ, выражая удовольствие, радостно загудел, а Великий хан сел на свое место.
Вот теперь-то и настает самое интересное время – Великий хан должен позвать к себе доверенных людей своих названных сыновей и спросить у них, каковы их первые пожелания, что они у него просят.
Великий хан и Святой слуга Великого Танг-Эри в Алан-Ас-Уе стоя беседуют с близкими людьми каждого из новых названных сыновей хана отдельно. когда пришел черед Зигит Кюн-Тыяк, к Темир-Зан-хану и Сабыр-Зану подошел один джигит из рода Будай – близкий родственник девушки.
– Когда речь идет о юноше – дело простое, – сказал этот джигит. – Юноша может, как и делается в основном, послать сватов в журт любимой девушки, может украсть ее и даже вопреки ее желанию – и все это дело обычное. А девушка не может ни украсть своего любимого, ни добыть его силой, она даже не может сказать: «Я люблю вот этого джигита – выдайте меня за него замуж!» – даже это считается неприличным. Так что, Сабыр-Зан, судьбу девушки теперь должен решить ты сам – поступай как считаешь нужным!
– Хорошо, джигит, – сказал Сабыр-Зан. – Я над этим подумаю, а ты можешь идти.
После этого Сабыр-зан поговорил с Темир-Зан-ханом, и, видно, они о чем-то договорились. Великий хан сел на свое место, а Сабыр-Зан вновь обратился к народу.
– Великий хан Алан-Ас-Уи Темир-Зан-хан из рода Абай уже сегодня отправляет в разные места своих людей в качестве сватов, дабы женить в скором времени своих новых сыновей, – сообщил Сабыр-Зан. – Для своего названого сына Зигита из рода Таукель, проживающих в Берю-тайфе, он сватает красавицу Ариу-Зан, дочьТокалай-бия. Для своего названого сына Мурата из рода Зангораз из Айдабол-тайфы он сватает красавицу Ас-Уят – дочь Занбермез-бия из рода Тангберди! Когда сваты, успешно выполнив свои дела, вернутся обратно, то мы все, как только прогоним этих проклятых иноземных, сыграем свадьбы и как следует отпразднуем радость рождения новых семей в нашем народе!
Народ одобрительным гулом выразил свое согласие с решением Великого хана. Но все-таки через некоторое время криками «Кюн-Бала – Кюн-Тыяк! Кюн-Бала – Кюн-Тыяк!» – люди стали просить и Великого хана, и Сабыр-Зана также что-то решить и по поводу судьбы и этих героев сегодняшнего дня.
И тогда встал Темир-Зан-хан, и люди притихли.
– Послушайте, аланы! – сказал он. – Сабыр-Зан поручил мне одно дело – так давайте же, ради всех святых, мне возможность исполнить его просьбу! Слушайте и не говорите, что не слышали! – улыбаясь, крикнул Великий хан. – Святой слуга Великого Танг-Эри в Алан-Ас-Уе Сабыр-Зан из рода Коркмаз долго думал над судьбой своей дочери Зигит Кюн-Тыяк и пришел к такому решению. – Великий хан остановился, переводя дыхание, люди с нетерпением ждали, что он дальше скажет.
– Дабы не обидеть никого из претендентов на руку и сердце его дочери, он объявляет о новых состязаниях среди молодых воинов-джигитов – Зигит Кюн-Тыяк достанется тому, кто сравняется с ней в стрельбе из лука! В состязаниях могут участвовать все неженатые джигиты, которым девушка пришлась по душе. Состязания начинаются сейчас же, желающие участвовать – выходите сюда! – После такого объявления Великий хан сел на свое место, а над Полем Радости поднялся веселый шум: джигиты кричали, подзадоривая друг друга, но почему-то на поле никто не выходил.
Но вот, кажется, один начал продираться сквозь толпу, но люди не пустили его, не дали ему пройти, и с веселым гвалтом насильно усадили на место. Так, видимо, произошло еще кое-где, потому что Великий хан встал и заявил:
– Аланы! Во всяком деле должна быть справедливость и одинаковая возможность для всех – не делайте так! О решении Сабыр-Зана я вам сообщил, и девушка сама согласна с этим. Так позвольте же посостязаться джигитам – дайте возможность определить того джигита, кто удостоится чести назваться женихом Зигит Кюн-Тыяк! А если вы все-таки хотите знать мое мнение, скажу сразу: если победит наш негодник, что стоит перед вами, то сегодня же я посылаю сватов к ее родителям! А все остальное уже будет так, как того захотят сама Зигит Кюе-Тыяк и ее родители!
После этого народ не стал никому чинить препятствий, и на поле вышли еще шестеро юношей. Поговорив между собой, они решили, что первым будет стрелять Кюн-Бала. Поле Радости притихло.
Стрелы Кюн-Балы пролетели над шестами одна за другой, роняя дощечки. Но вот пролетела уже четвертая стрела, а дощечка так и не упала! Над Полем Радости пронесся тревожный шумок, и в нем явно слышались горькие слова сожаления : «Бедная твоя мать!» Кюн-Бала даже и сам растерялся – теперь его может победить любой из джигитов, если хорошенько постараться.
«Это ты так стараешься быть достойным оказанной тебе чести? – с укоризной спросил сам себя Кюн-Бала и грустно ответил : – Эх ты!..»
Пятая стрела Кюн-Балы не дала окончательно оборваться надежде Кюн-Балы и многих-многих людей, которые желали ему успеха и счастья – она тоже скинула на землю дощечку.
Кюн-Бала с опущенной головой направился к группе юношей, дожидавшихся своей очереди. Один из них, проходя мимо Кюн-Бала к стрельбищу, хлопнул его по плечу, негромко, но как-то весело, и в то же время твердо сказал:
– Не грусти!
Вот он дошел до места, взял в руки свой лук, положил на него стрелу и стал целиться. Народ затаил дыхание – что же будет, если один из этих джигитов победит Кюе-Балу? Вот бедная Зигит Кюн-Тыяк заметается: мечтала выйти замуж за ханского сына, и вдруг придется ей стать невесткой в семье какого-нибудь нищего жалчы или вольноотпущенного кула! А ведь и так может случиться – в Алан-Ас-Уе, пусть не полным-полно, но и те так уж и мало тех, что когда-то попали в плен, были кулами, а потом, много лет спустя, обретя свободу, оставались здесь и обзаводились семьями. И сейчас потомки многих таких кулов вместе с сыновьями бывавших своих хозяев отправлялись на войну за новую родину своих неудачливых предков, а для них уже ставшей единственной и любимой – за гордую, красивую и вольную Алан-Ас-Ую.
Но джигит, вышедший стрелять вслед за Кюн-Балой, если даже он и был потомком кула, совершил поступок, достойный узденя – самого что ни на есть благородного аса: он вдруг поднял свой лук прямо вверх и пустил все пять стрел в голубое небо, кончив стрелять, улыбаясь, вернулся на свое место. Народ, горячо одобряя его поступок, неистово зашумел. И все пятеро дружных джигитов поступили точно так же!
Казалось, что на Поле Радости не осталось ни одного человека в здравом уме: все беспрерывно кричали:
– Кюн-Бала – Кюн-Тыяк! Кюн-Бала – Кюн-Тыяк! Кюн-бала – Кюн-Тыяк! – и ничего более не хотели ни знать, ни слышать.
Вот опять встал Великий хан, но даже ему пришлось молча, улыбаясь, простоять некоторое время, пока люди вновь не вернулись в разумное состояние и не угомонились.
– Аланы! – сказал Великий хан. – Если вы признаете справедливым то, что произошло у вас на глазах, я согласен хоть сегодня же послать сватов к Святому слуге Великого Танг-Эри в Алан-Ас-Уе Сабыр-Зану из рода Коркмазовых и к Зашакку из рода Будаевых, живущих в Аккуш-тайфе, просить их дочь в жены для своего негодного сына, что стоит сейчас перед вами!
И вновь народ неистовым гулом выразил свое одобрение.
– Итак, как только пройдет вот это тревожное время, я приглашаю всех вас на той – на свадебные торжества всех трех моих сыновей! – сообщил хан, когда народ немного поутих. – Да будут довольны вами Небесные Святые! Будьте здоровы!
Сказав это, хан направился к шатру и сел на свое место, а народ еще долгое время одобрительно шумел.
И вышел тогда на поле джигит с сильным голосом и объявил:
– Аланы! Состязания на этом закончились. Во время этих состязаний вы познакомились с лучшими джигитами нашего народа, подросшими в последнее время. А сейчас – и солнце слишком стало припекать, да и многие из вас, наверное, проголодались и хотят пить – ступайте или в ближайшие журты, или на стоянки ваших родов и элей, отдохните немного, поешьте, попейте и, когда жара немного спадет, вновь приходите сюда. Сами, конечно, знаете – воины-джигиты, отправляющиеся на войну, будут давать клятву. А после, вечером – и здесь, на Поле Радости, и в ближайших журтах и элях – торжественный ужин, игры и танцы. Мы не боимся врага, пусть идет: с играми, песнями и танцами мы отправимся на встречу с ним, и точно так же, победив его, вернемся с песнями и танцами, и вновь устроим здесь игры и большой той! Да сохранит нас всех до этого живыми и здоровыми Великий Танг-Эри!
Сказав так, джигит протянул обе руки в Небу – к Святому Солнцу, постоянно шепча слова молитвы, потом, словно Великий Танг-Эри дал ему в ладони свое благословение, сложенными ладонями рук тщательно погладил свое лицо, провел ими по глазам. И все собравшиеся на Поле Радости вместе с тем джигитом, протянув руки к Солнцу, просили у Великого Танг-Эри силу и ловкость сынам асского народа, которым в скором времени предстоит сразиться с сильным иноземным врагом...
X
Во второй половине дня, когда жара немного спала, Поле Радости вновь наполнилось народом. Но на этот раз воины-джигиты и остальные люди не были вперемешку, как это было до полудня, а находились отдельно. Воины-джигиты, выстроившись в колонны, с трех сторон окружали Холм Клятвы, а остальной народ, как и раньше, разместился на косогоре за ханским шатром. К торжествам уже все готовы и находятся на своих местах – и Великий хан, и тайфные ханы, и предводитель войск.
Взоры всех устремлены на дорогу, что выходит из ханского журта: оттуда и должен появиться тот, которого ждут все – Святой Слуга Великого Танг-Эри в Алан-Ас-Уе Сабыр-Зан.
Вот наконец-то послышались крики:
– Едут! Едут!
– Уже выехали из журта!
Как только люди увидели, что запряженная четырьмя лошадьми огненной масти, крытая белым кийизом повозка переехала речку возле журта, так сразу же встали все: и сам Великий хан, степенно сидевший до этого; и мальчишки, что бегали по приволью Поля Радости; и те, что сидели кучками, болтая; и те, что валялись на травке, давая телу расслабиться – стали отряхиваться и приводить себя в порядок. Покончив с этим, все чинно стали дожидаться прибытия повозки. Так, почтительно, встречали все и всегда в Алан-Ас-Уе самого Великого Танг-Эри-Тая – Большого Небесного Отца алано-асского народа. Хранитель меча, Святой слуга Великого Танг-Эри в Алан-Ас-Уе Сабыр-Зан и вез сейчас меч Великого Танг-Эри-Тая в повозке, запряженной огненными копьями, перед которым и будут давать торжественную клятву уходящие на войну с иноземными врагами воины-джигиты.
Гремят барабаны, поют свирели. Сопровождаемая почетными караульными, повозка подъехала к Холму Клятвы и остановилась напротив ханского шатра. Трое джигитов, имена которых прославились во время сегодняшних состязаний – Танг-Улан из рода Уллубаш, Зигит из рода Таукель и Мурат из рода Занкиша, с ног до головы одетые в красное, подбежали к повозке и отогнули в стороны края кийизов, прикрывавшие выход из повозк.
Из повозки, держа меч клинком вверх обеими руками, вышел Святой слуга Великого Танг-Эри Сабыр-Зан. На нем длинная накидка из оранжевой плотной парчи, шитая золотом, отчего Сабыр-Зан поистине похож на одного из Небесных Святых. Он сделал пять-шесть шагов и остановился, и эти самые трое джигитов, поприжав свои копья к правым бокам, выстроились за ним в цепочку. С новой силой ударили барабаны, заиграли свирели. Святой слуга Великого Танг-Эри в сопровождении трех великолепных воинов-джигитов направился к Холму Клятвы. Перед ними, символизирующими самого Великого Танг-Эри-Тая и трех его сыновей, и будут давать торжественную клятву бороться с иноземным врагом до победного конца уходящие на войну воины-джигиты.
Верх Холма Клятвы ровный-ровный, словно кто-то отрезал и выбросил его макушку, а прямо посередине знак Святого Солнца – Танг-Эри. Это круг с отметиной в середине и с расходящимися от него стрелами-лучами. От черты круга до его центра не более одного шага – Святой слуга Великого Танг-Эри, втыкая меч в отметину, не должен наступать ногой на черту круга. И сам круг Солнца, и его расходящиеся лучи выложены красным битым камнем, а отметина посреди круга – красной каменной крошкой.
Воины-джигиты вот так, одновременно и перед своим Большим Небесным отцом – Святым Солнцем, и перед Земным Большим Отцом – Танг-Эри-Таем, и перед Великим ханом Алан-Ас-Уи, и перед тайфными ханами, и перед предводителями войск, и перед всем народом, как сыновья Алан-Ас-Уи, дают клятву защитить ее воды и землю, свой народ от иноземного врага до последнего дыхания.
Вот Сабыр-зан подошел к кругу и, высоко подняв меч обеими руками, воткнул его в середину круга и, повернувшись лицом к воинам, стал у окончания лучей. Трое джигитов стали за его спиной, придерживая правыми руками копья.
Сабыр-Зан, серебряная борода которого достигала груди, в сверкающих золотом одеждах поистине был похож на Святого Танг-Эри-Тая, спустившегося с Неба. Вот он простер свои руки вверх – к Святому Солнцу, и стало тихо-тихо, словно к его словам будут прислушиваться не только собравшиеся здесь, но и все люди, живущие на земле.
– О, Великий Танг-Эри – Святое Солнце! – вот крикнул он громовым голосом, да так, что ни у кого не осталось ни капли сомнения в том, что его услышал и сам Великий Танг-Эри. У всех аж мурашки побежали по спине. – Мы, дети твои на Земле, еще раз обращаемся к тебе с просьбой о помощи! Просим тебя – добавь силу и мощь телам своих детей из моря силы и мощи своей. Дай им смелости из моря своей храбрости и мужества! Да если дашь ты им хоть толику из того мужества, храбрости и силы, что ты сам имеешь – даже и этого хватит, чтобы все наши джигиты стали настоящими батырами! Посмотри – все они твои дети! Прошу тебя – не оставляй их в трудный час без своей помощи! Посмотри – все они просят тебя! – сказав так, Святой слуга Великого Танг-Эри обвел рукой и воинов-джигитов, и простой народ. И все они разом вытянули руки к Солнцу – к своему Большому Небесному Отцу. И вот, когда Сабыр-Зан вскинул руки к Солнцу, все в один голос вскричали:
– Святое Солнце! Святое Солнце! Святое Солнце!
Сабыр-Зан, обратившись к народу, с новой силой вскинул руки к Солнцу, и люди с новой энергией стали вскрикивать:
– Святое Солнце! Святое Солнце! Святое Солнце!
Сабыр-Зан, повернувшись к воинам, вновь вскинул руки вверх, и воины дружно поддержали его:
– Святое Солнце! Святое Солнце! Святое Солнце!
Сабыр-Зан вытянул руки в сторону воинов и воскликнул:
– Мы все попросили помощи у Великого Танг-Эри – Святого Солнца. Глядя на его Светлый Лик, я поверил, что Оно поможет своим любимым детям. А вы верите?
– Верим! Верим! Верим! – закричали воины.
– Тогда на виду у Святого Солнца, перед мечом Великого Танг-Эри-Тая дайте клятву, что будете до последнего вздоха защищать Нарт-Ую – Ас-Ую и ее народ от иноземного врага до последнего вздоха!
Вновь грянули громовые звуки барабанов, заиграли свирели и пять воинов-джигитов из пяти тайф направились к вершине холма. Это самые молодые воины, уже проявившие свои способности, ловкость и храбрость. Один из них – средний сын Великого хана Кюн-Бала, он идет чуть впереди своих негеров. Кюн-Бала дошел до конца лучей-стрел, идущих от Солнца, и остановился. Его негеры встали по обе стороны от него по-двое. Вот джигиты взяли свои мечи в руки и преклонились, опустившись на одно колено. Тысячи и тыячи воинов сделали то же самое.
Кюн-Бала приподнял голову – перед его взором золотым огнем горел меч Танг-Эри-Тая, рядом, словно сам Небесный Отец спустился с Неба, стоит Сабыр-Зан. Еще не вполне окрепшим, чуть дрожащим от волнения голосом Кюн-Бала стал произносить слова клятвы:
– Наш Большой Небесный Отец Танг-Эри – Святое Солнце! Наша Большая Небесная Мать Танг-Кызы – Золотая Луна! Народ нартов-народ асов – ваши дети! Коснувшись своим мечом Святой Земли перед всеми вами даю я клятву: Защитить народ нартов от его врагов! Оберегать Алан-Ас-Ую со всех сторон! И не выпущу свой меч из рук до последнего вздоха! Клянусь хлебом, выращенным нашей землей, что не брошу товарищей своих и не нарушу эту клятву никогда!
Сказав так, Кюн-Бала встал во весь рост и, вытянув в руках меч, трижды воскликнул:
– Клянусь! Клянусь! Клянусь!
Вслед за ним тысячи воинов повторили:
– Клянусь! Клянусь! Клянусь!
После этого Сабыр-зан и трое его помощников-джигитов, сопровождаемые звуками музыки и неистовыми криками воинов и простых людей, понесли меч Танг-Эри-Тая обратно к крытой повозке, сели в нее и уехали в ханский журт.
Тотчас же джигиты натаскали хворосту на вершину холма, и вскоре заполыхал громадный костер. Вокруг Холма Клятвы начался той – люди пели, танцевали, затевали разные игры, состязания. А чуть далее – на берегу речки часть джигитов режут жертвенных баранов и быков, подвешивают казаны над огнями.
Большой всенародный той продолжался до позднего вечера. А имена Кюе-Балы и Зигит Кюн-Тыяк у всех на устах – словно у людей и в самом деле нет иных дел как выспросить или рассказать о них что-нибудь новенькое. Но почему-то никто не заговаривал и даже и не думал о том, что эта отважная девчонка и ханский сын встретились лишь благодаря тому, что к границам Алан-Ас-Ую приближался черный ураган войны, который еще не известно на кого какую беду нашлет, кого куда раскидает. Этим своим пренебрежением к войне, которая неслась на них вскачь, люди как бы говорили: экая, мол, эта невидаль – война, на многих мы войнах побывали, и на жортууулы не раз ходили, а вот такое чудо мы видим впервые! Да, алано-асский народ не раз ходил и на дальние, и на ближние жортууулы, многие окрестные племена держит над своей могучей рукой, давно, очень давно не видел на своей земле славного иноземного врага, а потому уже и не боится никого, возгордился – и так, конечно, можно подумать. Наверное, многие так и думают – пусть, мол, идет, если ему так уж сильно хочется, этот самый Дарий, пусть сунется на наши земли, почешут его бока своими пиками наши джигиты, и побежит он тогда без оглядки! Да, наверное, многие так и думают, но ханы и предводители войск, которые хорошо знают жестокости войны, еще с весны, с тех пор как прослышали о намерениях этого Дарий-хана организовать большой жортууул на асские земли, не зная покоя, думают о том, как защитить и оградить свой народ, свою землю от возможных бед и несчастий. Кажется все делается так, как и было решено на Большом Ханском совете: еще не осевшие роды и эли Аккуш-тайфы и Тулфар-тайфы, расположенных на пути вероятного вторжения врага, успели полностью перескочить на земли Берю-тайфы и Абай-тайфы. Но в то же время, как бы ни старались ни сам Великий хан, ни тайфные ханы, ни бийи, а поднять и переселить заранее осевшие роды, как и предполагали, так и не удалось. К чему вся эта суматоха из-за каких-то слухов, вот станет точно известно, что враг направился к нам, тогда и поднимемся – так решил народ, и никто не смог его переубедить. Конечно, имелась веская причина на это: хлеб хотя и был скошен, но к обмолоту только-только приступили и даже до сих пор еще не закончен – в стогах еще не менее трети урожая. Но теперь, когда стало известно о том, что враг перешел Узкое море и направляется к Долай-саю, медлить уже было нельзя.