Geum.ru

Крылов Психология «Психология: учебник (2 е издание)»

Вид материалаУчебник

Содержание


Глава 10. ЛИЧНОСТЬ КАК РЕЛИГИОЗНЫЙ ФЕНОМЕН
Подобный материал:
1   ...   10   11   12   13   14   15   16   17   ...   60

Глава 10. ЛИЧНОСТЬ КАК РЕЛИГИОЗНЫЙ ФЕНОМЕН




§ 10.1. РЕЛИГИЯ КАК ЭТНОКУЛЬТУРНАЯ ЦЕННОСТЬ


Понятие религии является одним из самых трудных для определения в операциональных, эмпирических категориях. Термин «религия» имеет древнеримские корни: ligare (лат.) – «связывать», re (лат.) – приставка, обозначающая: «обратно», «назад», «вновь». Таким образом, религия этимологически является налаживанием или восстановлением связи с Богом. Греческое слово «экклезио» и русское слово «церковь» имеют также интегральный смысл: «собрание», «сообщество верующих».

Чтобы существовать в «мире», религия должна воплотиться в какой то социальной организационной форме. Воплощение религиозного опыта, который всегда первичен, в традициях и институтах – естественная необходимость человеческого существования. Религиозная традиция может существовать лишь в сочетании с переносом авторитета священного на социальные институты, что дало Э. Дюркгейму основание рассматривать религию как только социальный факт (эту точку зрения всецело разделяли советские религиоведы – «научные атеисты», социологи и социальные психологи). Такой подход является однобоким, но имеет право на существование. Действительно, религиозная община первоначально – это всегда малая группа, объединяющая лидера учителя, основателя религии, и его последователей – учеников. Это связь личностная, не имеющая какого либо официального закрепления. И лишь впоследствии, развиваясь, община превращается в религиозную организацию со сложной социальной структурой.

Религиозная община является частью того мира, в котором она существует. Социально этнический контекст существования религии отражает многообразие функций, выполняемых религией в обществе. К специфическим социальным относятся следующие функции: мировоззренческая (посредством интерпретации явлений природы и общества религия формирует соответствующее мировосприятие), регулятивная (религия формирует личность верующего, предлагает образцы социального поведения), компенсирующая (религия своеобразно восполняет человеку отсутствие возможности реализовать свои надежды в реальной повседневной жизни), организационно интегрирующая (способность религии сплачивать на основе вероучения культа и своей социальной доктрины этнические и другие группы), или коммуникативная. Неспецифические функции религии: экономическая, политическая, юридическая, эстетическая.

Религиозное сообщество связано с миром сложными, неоднозначными, иногда парадоксальными отношениями. Религиозные институты обычно функционируют в обществе как гармонизирующий, стабилизирующий фактор, способствующий сохранению сложившегося социального статус кво и тем самым укрепляющий во благо всего этноса положение властных структур. Ярким примером такой идеологии является конфуцианство. Смысл конфуцианской религии состоит в религиозном отношении к государственным обязанностям, в соблюдении традиций. Это идеология патриархальности. Весь традиционный уклад жизни сведен к «пяти отношениям»: это отношения между главой государства и госчиновниками, родителями и детьми, мужем и женой, старшими и младшими братьями, друзьями. Незыблемость существующих социальных отношений – основной принцип конфуцианства.

Идея божественного происхождения и сущности земной власти обладает огромной политической ценностью. Теократическая модель общества, в которой совпадают духовная и социальная иерархии, естественно, выглядит идеальной с точки зрения религиозной концепции происхождения власти и государства. Такая модель наиболее полно была реализована в мусульманском теократическом государстве – Халифате, где вся полнота власти (религиозной, исполнительной, законодательной, судебной) принадлежала халифу – наместнику Аллаха на Земле.

Выполняемая обычно религиозными институтами функция состоит не только в легитимизации социальной системы, но и в освящении и пропаганде соответствующей ценностной ориентации, в создании и развитии определенных символических структур значений, в психологической компенсации неизбежных травмирующих индивида и общество событий – смерти, катастроф, войн, стихийных бедствий, болезней и т. д. Вплетение религии в этнические формы происходит через такие составляющие, как идеология, религиозные чувства и культура.

Но иногда религия может выступать и дестабилизирующим фактором, поскольку в ней всегда присутствует высокий нравственный стандарт, сообщающий ей критический потенциал. Наличие у религии критического потенциала в сочетании с традиционным авторитетом устоявшихся религиозных институтов определяет ту важнейшую цель, которую играет в обществе религия.

Каждая существующая религия хранит и поддерживает свою традицию. В различных конфессиях религии отражаются особенности истории, этнической жизни, контактов различных этносов. Разные религии – это разные ответы на «вечные» вопросы: каково место человека во вселенной, в чем смысл жизни, что есть счастье, как утвердить справедливость. Религиозное решение этих вопросов подкрепляется средствами искусства, воплощается в праздники, обряды, традиции, которые становятся каналами воспроизводства религиозной культуры.

Чаще всего в рамках одной религии существуют несколько традиций – это католицизм, православие и протестантизм в христианстве, сунниты и шииты в исламе, хинаяна и махаяна в буддизме и др. Религиозная традиция – особая социальная структура, воспроизводящая, хранящая и транслирующая содержание полученных из религиозного опыта представлений о священном.

Но что является «ядром» этнической традиции или «центральной зоной» культуры? Очень часто эту функцию выполняет религия. По мнению С. Лурье, в «ядре» этнической традиции локализуются харизматическое и символическое содержание этнической традиции, в то время как «центральная зона представляет собой структуру активности, ролей и социальных институций. По Э. Шилзу и С. Эйзенштадту, „центральная зона“ культуры активно генерирует, упорядочивает систему ценностей и верований общества, определяя природу сакрального в каждом обществе.

Часто религиозная идеология носит национально государственный характер, в ней переплетены как национальные, так и государственные интересы, и она может способствовать развитию национального самосознания, укреплению взаимопонимания и сотрудничества разных народов, живущих в одном государстве. Церковь в своем социальном служении на первый план ставит проблемы нравственности в обществе, уважения достоинства человека, создания справедливых условий для его жизни, формирование такого общества, в котором бы гармонично сочетались интересы личности и общества. Этничность и конфессиональность не всегда отождествимы. Тождественность мы можем наблюдать у генотеистов, в тех конфессиях, куда невозможен или крайне затруднен доступ иноплеменников. Таковы последователи индуистских религий, сикхи, парсы, друзы, талмудические иудаисты – консерваторы. В середине первого тысячелетия до нашей эры сложились основы кастового строя Индии. И до сегодняшнего времени это определяет специфику общественной жизни страны. Индивидуальный прозелитизм, переход отдельных лиц в индуистскую религию не допускается. Для того чтобы быть индусом, надо принадлежать по рождению к одной из каст. Поэтому, например, неоиндуисты – европейцы, кришнаиты не признаются полноценными индуистами среди индуистов из каст.

Обычно конфессиональная принадлежность бывает более сильно выражена, чем этническая идентичность у молодых этносов, обратное соотношение характерно для этносов старых или больных.

В теории исторической и этнологической мысли издавна сложились две концепции, бытующие и в наше время: всемирно историческая и культурно историческая. Первая трактует развитие народов как единый процесс прогрессивного развития. В XIX в. евроцентризм принял форму прогрессизма: теорией прогресса, согласно которой все человечество как целое развивается по единой эволюционной линии – от примитивных форм культуры, основанных на религиозных представлениях, к культуре секуляризованной, основанной на науке и машинной технике. Иными словами, к цивилизации европейского типа. Теория прогресса возникла в трудах Дж. Вико и через Гегеля, Конта, вот уже 300 лет образует официальную западную философию истории. Сейчас эти идеи модифицировались в концепцию глобализма. Но Н.Я. Данилевский еще в 1869 г. в книге «Россия и Европа» доказал, что концепции европоцентризма противоречит факт существования культур Востока и России. Н. Я. Данилевский, К. Н. Леонтьев, Г. В. Вернадский, Н. С. Трубецкой, Г. Т. Савицкий, Л. Н. Гумилев, О. Шпенглер, А. Тойнби убедительно показали, что единого человечества и единой мировой культуры не существует, а имеются обособленные культурно исторические типы, которые развиваются подобно биологическим особям: рождаются, развиваются и умирают. Причем «прогресизм» не «отменяется», он является частным случаем, определенным этапом в развитии любой культуры.

Если понимать цивилизации как культурно исторические системы, то можно охарактеризовать современное понимание их принципиальных характеристик. Не существует единой цивилизации. Социальные нормы, ценности, принципы, социальные институты одной организации не могут считаться эталонными для других. Поэтому понятие «общечеловеческие ценности» является понятием метафорическим, а не строго научным (строго говоря, к «общечеловеческим ценностям» относятся биологические потребности индивида и группы). Цивилизации не располагаются иерархически, каждая из них уникальна. В динамике культурно исторических систем отсутствует линейность, однонаправленность, причем в рамках каждой цивилизации есть своя, но единая логика развития. Мировые религии могут давать начала разным цивилизациям. Например, христианство не объединят в одну цивилизацию Византию, Западный христианский мир и Россию. Религия всегда опосредована культурно историческим контекстом конкретной исторической системы. Зачастую общество воздействует на религию, приспосабливая ее к своим условиям жизни, природным условиям, местным обычаям. Так, при христианизации северных тундровых народов миссионерам пришлось изменить требования поста, потому что от вегетарианской диеты аборигены стали вымирать.

В качестве примера современной трактовки цивилизационного подхода можно обратиться к исследованию американского политолога С. Хантингтона «Столкновение цивилизаций», имевшей наибольший резонанс в научных и политических кругах. С. Хантингтон определил цивилизацию как «культурную общность наивысшего ранга, как самый широкий уровень культурной идентичности людей». Цивилизация характеризуется наличием общих черт объективного порядка, таких как религия, язык, история, обычаи, институты, а также субъективной самоиндентификацией людей. Люди разных цивилизаций по разному смотрят на отношения между Богом и человеком, «своими» и «чужими», индивидом и группой, гражданином и государством, родителями и детьми, мужем и женой, имеют разные представления о значимости прав и обязанностей, свободы и принуждения, равенства и иерархии. Цивилизации могут быть разной численности. Среди самых многочисленных современных цивилизаций С. Хантингтон выделяет западную, конфуцианскую, японскую, исламскую, православно славянскую, латиноамериканскую и, возможно, африканскую (безусловно, этот список необходимо продолжить индийской, еврейской и другими цивилизациями). Главным фактором, определяющим цивилизационную идентичность, по убеждению С. Хантингтона, является религия: «Цивилизации несхожи по своей истории, языку, культуре, традициям и, что самое важное, – религии».

Примером того, как религия, в данном случае талмудический иудаизм, является ядром этнической традиции, может служить мировое еврейство. Еврейство можно рассматривать в качестве религиозной цивилизации, рядоположенной другим суперэтническим культурам. Общеизвестны достижения не очень многочисленной еврейской цивилизации современности: финансовые, научные, культурные. Сегодня, например, американские евреи – самая состоятельная этническая группа США: их доходы более чем в полтора раза превышают среднеамериканский уровень. В еврейской цивилизации самую важную роль играют религиозные учения и соблюдение ритуалов. Характерные черты иудаизма – генотеизм, строгий монотеизм, централизация культа, канонизация библейских книг. Верующие евреи всегда были и являются сейчас ядром еврейской цивилизации, а ортодоксальные евреи – фундаменталисты – ядром этого ядра. Жизнь верующих евреев направляется раввинами, предписаниями Талмуда и Торы. В сложной ситуации еврей всегда может обратиться к раввину за советом. Раввин даст совет, как поступить в любом случае жизни. Раввины руководят духовным судом (бетдин), и каждый верующий в любом споре внутри общины обязан обращаться именно в этот суд, а не в государственный.

Верующие евреи гордятся плодами духовного и культурного творчества своего народа, верят в свое избранничество и в трансцендентное происхождение Торы и Талмуда. В Талмуде до мельчайших деталей разработаны предписания и запреты, касающиеся всех сторон повседневной жизни верующего. Насчитывается 613 таких предписаний и запретов. Ни одна религия мира не наполнена столь подробными предписаниями. Каждая заповедь Торы разветвилась в Талмуде на множество заповедей. К запрещенным Библией видам пищи Талмуд прибавил значительное количество новых. Жестко регулируется и супружеская жизнь: ортодоксальный муж обязан строго соблюдать запрет на любые формы половых контактов во время месячных жены и еще в течение 7 дней после них. Но запреты ведут к укреплению семьи: сегодня ортодоксальные евреи часто имеют четырех и более детей. По статистике и другие верующие евреи тоже имеют большие семьи. Тора предписывает отдыхать в субботний день от обычных работ; Талмуд же запрещает в субботу даже такие действия, которые не принадлежат к числу работ (носить мелкие вещи, зажечь свечу, сорвать цветок и т. д.). Нелегко было средневековому, а тем более современному еврею соблюдать все многочисленные законы и запреты. Но эти законы и обряды были необходимы ввиду особого положения еврейского народа. Евреи вот уже две тысячи лет рассеяны по всем частям света, не имея возможности создать стабильную национальную государственность. Временами евреи были вынуждены притворно принимать ислам и христианство и претерпевать за это жестокие гонения инквизиции. Они хотели составлять один народ и не смешиваться с окружающими этносами, а такая потребность присуща любому здоровому этносу, любой самобытной культуре. Для этого нужно было, чтобы евреи повсюду строго подчинялись законам своей веры и сохраняли свои национальные обычаи, контрастно отличающие их от прочих народов. Культивировался изоляционизм, нетерпимость к иноверцам и смешанным бракам. К этой цели направлено все законодательство Талмуда. И только такому законодательству действительно удалось сохранить еврейскую нацию вопреки притеснениям и культурной ассимиляции, которым евреи подвергались в тех странах христианской и мусульманской культуры, где им дозволялось жить.

§ 10.2. РЕЛИГИОЗНЫЕ ФАКТОРЫ РАЗВИТИЯ ЛИЧНОСТИ


Религиозное осознание многих психолого педагогических и культурно исторических проблем и ныне во многом остается табелированной темой, хотя официальных запретов на нее уже нет. Современная отечественная психология только начинает осваивать наследие богословов, религиозных философов и исповедников веры. В работах Б. С. Братуся, В. П. Зинченко, Ф. Е. Василюка, о. Бориса (Ничипорова) и других психологов предпринимаются попытки заложить основы подлинно духовной психологии как особой формы рационального знания о становлении субъективного духа человека в пределах его индивидуальной жизни. Часто верующего человека называли фанатиком. Действительно, верующий человек являет собой некую цельность. Он, как правило, целеустремлен, более активен, и на фоне всеобщей расслабленности нередко выглядит «белой вороной». Кроме того, у такого человека есть правила, внутренний нравственный закон, некая определенность в суждениях. К. Г. Юнг и Д. Карнеги считали религию необходимым условием психического здоровья личности и связывали рост психических заболеваний в современном обществе с упадком религиозной жизни. Психологи пытаются соотнести религиозный опыт с жизнью человека и показать ее связь со структурой личности в целом, ее поведением, отношениями и потребностями. Понятие религиозности позволяет говорить о взаимных влияниях индивидуального религиозного опыта и социально наследуемых культурных практик, при этом культурные механизмы могут быть предметом культурно антропологических исследований.

Человек – единственное существо на земле, у которого есть идея Бога, который верит в высшее, нежели он сам, начало, в божественное происхождение мира. Еще Цицерон писал, что нет ни одного народа до такой степени грубого и дикого, чтобы не было в нем веры в Бога, хотя бы он и не знал его существа. Сущность человека особым образом высвечивается в его отношении к Божественному. Целью религии всегда было духовное благо или счастье человека, что всегда считалось целью и смыслом жизни вообще. Поэтому одной из существеннейших задач религии всегда было помочь осмыслить, верно понять и определить жизнь человека. Только в свете религии человеку становится ясным весь этот мир как в целях его бытия, так и в его конечных результатах. И сам человек находит в нем свое определенное место, устанавливает надлежащие отношения к природе вообще и к себе подобным существам в частности. В религии человек находит критерий для правильного распознавания истинного от ложного, должного от мнимого, доброго от злого, а через это человек научается созидать свою жизнь с счастьем для себя и с пользой для других, с развитием в своих ближних и в себе доброты, светлых сторон характера. С богословской точки зрения, цель жизни, самореализации человека – это духовная жизнь, где проявляются высшие идеальные стороны человеческого существа по образу жизни Божественной, в целях достижения счастья в мире чрез отображения в природе сущности Божества и чрез собственное личное Богоуподобление.

Психологи, исследуя загадки религиозности, пытаясь понять структуру религиозного феномена, предпочитают говорить на другом, не богословском языке. Базовый термин в религиоведении – религиозный опыт, основой которого являются глубинные переживания человека при соприкосновении с реальностью религии. Обычно эти переживания описываются как чувство священного, сочетающее в себе трепет и благоговение; ощущение абсолютной зависимости, раскрывающее статус человека как сотворенного существа; чувство единства с божеством; ощущение разумности и вечной справедливости в космическом масштабе; непосредственное восприятие Бога; контакт с совершенно «иной» реальностью; ощущение присутствия преобразующей силы. Религиозное чувство – одно из самых сокровенных, оно не всегда проявляется во внешних формах религиозности. Свойство человеческой души – настоящая религиозность не может возникнуть очень быстро, за исключением случаев, связанных с глубокой личной драмой.

Понятие религиозного опыта не было широко распространенным в науке до опубликования работы У. Джеймса «Многообразие религиозного опыта». Как показал У. Джеймс, значимость индивидуального религиозного опыта для общества очень велика, поскольку он лежит в основании всех религиозных традиций, всех существующих в мире религий. Интересно, что в прошлом религиозный опыт был, как правило, ярче, интенсивней, и столкновения с иной реальностью происходили чаше, чем сейчас. Молитва представляет собой значимый в смысловом отношении универсальный аспект религии. Она может выражать самый широкий спектр религиозных чувств и отношений. Многие авторы определяют молитву как первичную и основную форму выражения религиозных чувств. Согласно этой точке зрения молитва по отношению к религии есть примерно то же самое, что и рациональное мышление по отношению к философии; это выражение живой религиозности как она есть в себе. Молитва служит критерием различения собственно феномена религии и тех феноменов, которые близко связаны с религией или похожи на нее, например религиозных и эстетических чувств. Молитва занимает центральное положение в религии.

Так как у человека есть стремление переводить все душевное на язык конкретных фактов и поступков, он проявляет свое отношение к сакральному в определенных формах. Так создается богослужение. В богослужении человек открывает пред Богом все свои желания и нужды, просит помощи, заступничества и покровительства и испытывает пред ним благоговение и преданность ему; человек в богослужении как бы объединяется с божеством, ощущает себя существом, близким Богу. Большинство людей, лично не имевших религиозного опыта, нуждается в особой системе социальных институтов, чтобы в какой то мере ощутить причастность к этому опыту. Так возникает религиозная традиция – привычка поклоняться Богу строго определенным способом, обращаться к Нему в строго определенных выражениях. Религиозная традиция складывается из ритуалов – совокупности определенных актов, имеющих сакральный смысл и направленных или на воспроизведение глубинного переживания, или на его символическую репрезентацию. Ритуал – форма социального поведения индивида, раскрывающая его отношение к сакральному и к профанному. Сакральное – это заповедное и удаленное. Функция ритуала в сообществе заключается в том, что он регламентирует взаимоотношения людей с сакральным. Разумеется, имеются и многие другие типы ритуалов, но они никак не связаны с религией. Под культом можно понимать почитание тех или иных объектов, которые рассматриваются в той или иной религиозной традиции как сакральные и в той или иной степени связанные с религиозной прагматикой конфессии. Посредством культа человек беседует с Богом, слышит его волю, ощущает его присутствие и получает от него благодать.

Далее мы можем выделить некоторые качества религиозности, которые связаны с сущностью религии, характеризуют и раскрывают, являют ее. К ним следует отнести доктрину (догматику), или совокупность представлений и концепций, характеризующую мировоззренческий аспект религии. В значительной степени доктрина является результатом описания базового опыта в категориях той или иной культуры определенной эпохи. Религиозная доктрина – теоретический компонент религиозной практики. Доктрина формируется в процессе концептуализации первоначальных – часто интуитивных или эмпирических – столкновений человека с сакральной реальностью. Доктрина – это конкретная интеллектуальная система, которая положена в основу рациональной интерпретации веры и делает возможной пропаганду религиозных идей и полемику с другими конфессиями. Догма – концептуальное ядро доктрины. Это первостепенные, базисные, аксиоматические принципы, которые исповедуются всеми верующими данной конфессии как фундаментальные. Каждая недеструктивная религия учит человека добру, спасает общество от разложения. Особенно важна религия для понимания смысла жизни.

И. А. Ильин считал, что человека не следует сводить к его «сознанию», мышлению, рассудку или «разуму», он больше всего этого: глубже своего сознания, проницательнее своего мышления, могущественнее своего рассудка, богаче своего разума. Сущность человека утонченнее всего этого. Его определяет и ведет не мысль и не сознание, но любовь, и даже тогда, когда она в припадке отвращения судорожно преобразуется в ненависть и каменеет в злобе. Человек определяется тем, что он любит и как он любит. Он есть бессознательный кладезь собственных воззрений, безмолвный источник слов и поступков, пристрастий и страстей, «непреодолимых» влечений. Именно поэтому сознательная мысль не проникает до главных и глубоких корней человеческой личности, и голос разума так часто бывает подобен «гласу вопиющего в пустыне», и поэтому образование не воспитывает человека, а полуобразованность прямо развращает людей. Наиболее приземленной формой, лишающей мышление вдохновения и низводящей его до уровня элементарной причинности, является натурализм. Натурализм осуществляет поиск движущих сил роста личности в природе, в том числе и в природе человека. Людьми движет потребность найти источник духовно нравственного роста своей личности, который нельзя определить на основе теоретических соображений, он определяется данной человеку свободой в признании или отвержении Бога. Духовная жизнь в человеке есть новая, особенная жизнь, но она не обособлена от жизни души и тела. Она определяет новое качество жизни, начало цельности и органической иерархичности в человеке. Духовная жизнь в человеке есть не особенная надпсихофизическая, а жизнь основная, проводниками которой вовне и являются психическая и физическая сферы. Все в человеке соотнесено с духовным началом. Следует подчеркнуть, что примат духовного не подавляет психофизической нашей жизни, не устраняет даже ее собственных закономерностей. Из того, что психика и телесная сфера служат проводниками и выражением духовного начала, не следует, что у них нет собственной жизни. Их собственная жизнь не только всегда соотнесена с духовным началом, но может и подчинять его себе, что проявляется подверженности духа влечениям психофизического характера, возрождающим власть греха в человеке.

Существует мнение многих как заграничных, так и русских психологов, педагогов и философов, что воспитание должно состоять в развитии только природных сил человека и может идти независимо от религии, что образование светское и религиозное воспитание и образование несовместимы. Религиозные психологи и педагоги предполагают, что такой синтез возможен. Сначала нужно прочно запечатлеть в сознании и сердце основные нравственные истины, а уже затем на этом крепком фундаменте строить всю систему научного образования. По мере углубления научного образования нравственные идеи должны иметь значение высших руководительных начал. Быть гуманным – не значит снисходительно все прощать другому потому, что ничто человеческое нам не чуждо. Истинный гуманизм проявляется в уважении всякого другого человека независимо от его национальности, вероисповедания и социального происхождения.

Заметим, что наследие традиционной российской педагогики ни в годы секуляризованного по содержанию российского образования (конец XIX – начало XX в.), ни в годы воинствующего атеизма (советская школа) не получила своего теоретического осмысления в контексте исторического развития российской педагогики. Это объясняется тем, что фундаментом традиционной российской школы и традиционной российской педагогики всегда было православие. Исторически сложившаяся закономерность рассмотрения всех проблем образования и воспитания с православной точки зрения ориентировала российскую педагогику на развитие отечественных духовно нравственных традиций, на выявление в первую очередь духовного смысла жизненных явлений. В существующих курсах психологии и педагогики не освещается процесс духовного становления человека и его взаимосвязь с психофизическим развитием, но без осмысления этой связи невозможно правильно построить учебно воспитаельный процесс. В православии проблема спасения, проблема вечной жизни осознается в рамках земной жизни, и потому в воспитании должны правильно сочетаться две задачи: воспитание для вечной и для земной жизни. Светская педагогика ориентирована только на решение задач земной жизни, а вечное, духовное начала в человеке она не принимает во внимание. Секуляризованная педагогика понимает жизнь человека как временный период, ограниченный рамками земной жизни, законченный и самоценный. Православная педагогика констатирует, что для педагогической работы иерархически важнее подготовка к вечной жизни, и подчеркивает, что подготовка к земной жизни должна происходить в процессе духовно нравственного становления личности. Другими словами, в рамках православной педагогики можно говорить о двух уровнях педагогической деятельности. На первом уровне рассмотрения педагогических проблем приоритетными являются проблемы духовно нравственного становления личности, обеспечение душеспасительной атмосферы, в которой происходит правильное и свободное психофизическое развитие. На втором уровне основными проблемами являются психофизическое развитие и процесс социализации.

Рассматривая процесс становления человеческой личности через нравственное самоопределение к духовному рождению и духовному совершенствованию, требующему аскетического подвига, православная педагогика опирается на православное нравственное богословие, на учение Православной Церкви о зарождении и развитии духовной жизни человека, на аскетическое учение Православной Церкви. Процесс обретения личностью спасительного духовного опыта и является предметом православной психологии и педагогики, которые рассматривают бытие человека в категориях «вечности» и «бессмертия» и направляют воспитание на конкретную личность, которая связана ответственностью перед Богом не только за свою жизнь, но и за сохранение и развитие исторических и культурных традиций народа, частью которого она является, и судьба которой уходит в эсхатологическую перспективу, к которой мы все приобщаемся через смерть. «Нельзя так жить, как если бы не было смерти, но нельзя так и воспитывать, как если бы не было смерти». Тогда образование выступает как восстановление целостности человека, предполагающее развитие всех его сил, всех его сторон, соблюдающее иерархический принцип в устроении человека, при котором образ Божий мог бы раскрыться во всей силе, во всей полноте.

§ 10.3. РЕЛИГИОЗНЫЕ ВЕРОВАНИЯ В СИСТЕМЕ ВЫСШИХ ЦЕННОСТЕЙ ЧЕЛОВЕКА


Слово «религия» имеет два основных значения – благоговение и соединение. Таким образом, религия понимается как таинственный духовный союз, живое, благоговейное единение человека с Богом. С психологической точки зрения адептам всех религий – от самой примитивной до самой сложной – присущ феномен веры. Классическая функция религиозной веры – построение единого общего мира, в границах которого социальная жизнь обретает смысл, в конечном счете всех объединяющий. Аналогичную функцию выполняют и нерелигиозные верования, объединяющие большие социальные группы. С позиции «научного атеизма» было принято противопоставлять религиозное и атеистическое мировоззрение. Первому приписывалась слепая вера в сверхъестественное, второму – научность. Едва ли эта концепция верна, особенно в отношении мнения о рациональности нерелигиозных людей. В современном секулярном, нерелигиозном обществе верования не менее значимы, чем в религиозном. Например, существует вера в провиденциальность миссии той или иной нации (национализм), вера о естественном происхождении прав человека (либерализм), вера во всесилие человеческого разума (прогрессизм, позитивизм), вера в историческую детерминированность классовой борьбы (марксизм). Вера как твердая убежденность в своей правоте, вера как клятва верности присуща не только религии. Просто здесь феномен веры наиболее ярок.

Как правило, религиозная вера имеет сложную внутреннюю структуру, систему верований. Это, прежде всего, вера в существование нематериального, потустороннего, трансцендентного мира. Вера в то, что этот мир более значим, чем созданный и управляемый им мир материальный. Вера, что нематерильный мир сложно устроен, иерархичен. Вера в то, что человек наделен нематериальной субстанцией (душой, духом), которая способна контактировать с миром невещественным, иметь религиозный опыт. Вера в Бога, который понимается по разному:

– как имперсональная Сущность, священный порядок (Логос, Дао), которому подчиняется мироздание и которым определяется человеческая судьба;

– как Сила, обладающая святостью, к которой нужно приближаться с трепетом после специальной подготовки или ритуального очищения;

– как всепроникающее Единство, гармония и цель мистических поисков;

– как Личность, трансцендентная по отношению к миру и человеку и одновременно связанная с ним.

Православный богослов А. И. Осипов приводит признаки, без которых религия теряет самое себя, вырождаясь в суеверие. Первым и главным признаком является исповедание личного, духовного Начала – Бога, являющегося источником бытия всего существующего, в том числе и человека. Этим признанием религия принципиально отличается от тех мировоззрений, в которых высший идеал реально не существует, а является не более чем теоретической моделью, продуктом разума, его надежд и мечтаний.

Важнейшим элементом, присущим религии, является убеждение в том, что человек способен к духовному единению с Богом. Это единение осуществляется через веру, под которой подразумевается не просто убежденность в существовании Бога, но особый характер всей жизни верующего, соответствующий догматам и заповедям данной религии. Указанный элемент неотделим в религии от ее учения о том, что человек принципиально отличается от всех других творений, что он есть существо не просто биологическое, но в первую очередь духовное и обладает не только телом, но и душой – носительницей личности, ее ума, сердца, воли. Отсюда проистекает учение о загробном существовании человека. В христианском Откровении находим даже существенно большее – учение о всеобщем телесном воскресении и вечной жизни, придающее земной человеческой жизни полноценный смысл. Именно в решении вопроса о конечной цели и смысле жизни с наибольшей очевидностью обнаруживается в человеке его духовная ориентация: избрать ли веру в Бога и вечную жизнь, веру в правду, добро и Истину, хотя бы их нигде не осталось на земле, с вытекающим отсюда законом нравственной ответственности за все свои деяния, или остановиться на вере в окончательный и абсолютный закон смерти, перед которой бессмысленны не только любые идеалы и противоборство между добром и злом, истиной и ложью, красотой и безобразием, но бессмысленна и сама жизнь. Во всяком случае знания, принуждающего его к выбору, человеку не дано. Выбором веры человек свидетельствует, к чему он свободно стремится и, следовательно, кто он есть и кем может стать.

Важным признаком религии, непосредственно вытекающим из предыдущих, является утверждение первичности для человека духовных и нравственных ценностей по сравнению с ценностями материальными. Процесс обретения личностью спасительного духовного опыта является целью жизни человека.

В современном мире существует большое количество разнообразных вероисповеданий и религиозных вероучений. Духовно неопытный человек, будучи не в силах разобраться в их истинности и ложности, защищается от них, и такая защитная реакция может привести к атеизму, который является не столько отрицанием бытия Божия реальности духовного мира, сколько попыткой устраниться от проблемы выбора. Однако отрицание и попытка игнорирования духовных реалий не защищают человека от воздействия на него духовного мира. «Всюду, где человек пытается замкнуться от трансцендентной реальности, жить в самом себе и из себя самого, силою своего субъективного произвола, – писал философ С. Л. Франк, – он именно в силу этого гибнет, становясь рабом, игрушкой трансцендентных сил – именно темных, губительных сил. И притом именно в этом положении, в опыте рабства, подчиненности чужим силам, с особенной болезненностью и жуткостью узнается чистая трансцендентность – сверхчеловечность и бесчеловечность этих сил. Ибо именно тогда, когда трансцендентная сила как бы насильно врывается в замыкающий и мнимо замкнутый внутренний мир чистой субъективности, она врывается как чуждая, враждебная, порабощающая нас, чисто трансцендентная нам сила, которая лишена успокоительного, утешительного момента ее имманентности мне самому, ее интимного сродства со мной и сопринадлежности глубочайшему средоточию моего личного бытия».

Религия – это не средство особой терапии от заболеваний физических, нервных, психических и т. п. Ее цель другая – сделать человека человеком, исцелив его от нравственных и духовных недугов (страстей), которые являются причинами всех бед человеческих соединить его с Богом (обожить), ввести в жизнь вечную. Необходимо указать и на наличие культа как совокупности всех богослужебно обрядовых правил и предписаний, присущих религии. Понятие религиозного опыта охватывает все многообразие индивидуальных проявлений в психической жизни человека, в том числе:

– чувство благоговения перед тайной человеческого предназначения;

– ощущение страха и собственной нечистоты в соприкосновении со святыней;

– ощущение присутствия силы, которая одновременно и любит, и подвергает суду человека;

– ощущение отвергнутости или, напротив, предзаданной направленности жизни к слиянию с божеством;

– облегчение, связанное с переживанием божественного всепрощения;

– ощущение наличия в мире невидимого порядка или силы, благодаря которой всякая индивидуальная жизнь обретает ценность;

– чувство единства с Богом и преодоления эгоцентрического «Я».

В. Джеймс считает, что подтверждением данного религиозного

опыта являются его последствия для жизни индивидуума: достоверный опыт характеризует наличие философского смысла и пользы для морали. Отношения между священным и секулярным прежде всего проявляются в том, что концепция Бога оказывает влияние на стандарты человеческого поведения и отношение к жизни в целом. Базисные характеристики священного:

1. Священное существует отдельно от мирской (профанной) жизни.

2. Оно составляет предельную и абсолютную ценность и смысл жизни.

3. Это вечная реальность, существовавшая до ее восприятия человеком, и она должна постигаться при помощи иных средств и методов, чем те, которые используются для познания конечного (профанного).

М. Элиаде решает проблему взаимоотношений священного и секулярного следующим образом. Он пытается доказать присутствие священного в самом образе жизни самого секуляризованного человека. Священное при этом рассматривается как структурный элемент человеческого сознания, связанный с неизбежными для человека поисками чего то абсолютно реального и значимого, что могло бы служить источником ценностной ориентации. Взаимоотношение священного и мирского осуществляется через следование людей какой то идеальной модели действия, повторение – символ ико литургическое – свершений Бога или Героя, и практическое отражение такого повторения. По мнению Р. Отто, только священное может реализовать глубочайшие нужды и надежды человека. Поэтому высказываемое человеком почтение к священному сочетает в себе доверие и ужас. С одной стороны, сакральное ограничивает человеческую деятельность, поскольку снисходит к присущей человеку слабости и налагает запреты на некоторые поступки. С другой же стороны, сакральное открывается человеку как неограниченная возможность выхода за режим пространственно временных структур, конституирующих человеческое существование.

Со смысловой сферой личности связана совесть человека. Совесть – внутренний судья, указывающий на подлинный мотив того или иного поступка человека, его смысл. И если поступок, совершенный человеком, расходится с его нравственными принципами, с его представлением о должном, человек испытывает муки совести. Смысл жизни, высшие ценности, нравственные чувства и переживания, совесть – проявления духовности человека. Духовность есть самая глубинная суть человека как родового существа. Когда мы говорим «душевный человек», то тем самым указываем на присущие ему качества сердечности, открытости, способности сопереживать другому, способности понимать и учитывать другого в его самоценности. Говоря о духовности человека, мы имеем в виду прежде всего его нравственный строй, способность руководствоваться в своем поведении высшими ценностями социальной, общественной жизни, следование идеалам истины, добра и красоты. Ибо страдание может разрыхлить жесткую, безблагодатную почву души. Известно множество людей, которые ушли от страдания и тонкими, только им ведомыми внутренними ходами перевели, сублимировали страдание в уныние, в постоянную, но не острую тоску. Скепсис, витальная тоска, цинизм, отчаяние – ступени нравственного ниспадения эмоционально волевого и духовного строя личности.

Религия занимается вопросами о бытии человеческой личности, ее природе и о том, что признается объектом культового поклонения. К сфере морали относятся оценки деятельности субъекта и принципы, регулирующие его отношение к другим субъектам. В своем сознании человек открывает смысл сознания своих действий, поступков, поведения, своей жизни. Человеческая жизнь по определению осмысленна. Человек не может жить вне смысла. Без субъективного смысла жизнь человека теряет свою ценность. Известный австрийский врач и психолог В. Франкл в книге «Человек в поисках смысла» убедительно показал, какое важное место в жизни человека занимает проблема смысла жизни и его поиска. Он обосновал особое направление в психокоррекции – логотерапию, т. е. помощь человеку в обретении смысла жизни.

§ 10.4. ФЕНОМЕН ДЕСТРУКТИВНОЙ РЕЛИГИОЗНОСТИ


В современном мире существует большое количество разнообразных исповеданий и религиозных вероучений. В последнее десятилетие в России возникли многочисленные «нетрадиционные религии». Сначала их появление воспринималось как проявление свободы, но теперь стало ясно, что многие новые «религии» деструктивны по своей природе. Эти секты отличаются осознанием своей исключительности, агрессивной нетерпимостью к другим религиозным направлениям, самоутверждением путем отрицания всего находящегося вне принятого круга мыслей и форм деятельности. Но не экстравагантность верований придает той или иной секте деструктивный характер, а лживость, манипулятивность деятельности, неприятие социальных институтов, традиционных общественных и семейных ценностей. Современные деструктивные культы во многом схожи, они, по мнению большинства отечественных и зарубежных исследователей, характеризуются четырьмя основными признаками.

1. Гуруизм (наличие гуру – авторитарного лидера). В такой секте все начинается с лидера и им же заканчивается. Связь с сакральным осуществляется только через лидера.

2. Жесткая организация секты. Железной дисциплиной и беспрекословным подчинением она схожа с мафией или террористической организацией.

3. Действенный метод психологического воздействия. При помощи такого метода сектантов вербуют и контролируют.

4. Ложь. При поступлении в секту, при вербовке человеку никогда не сообщается об истинных целях секты, о том, что будет с ним впоследствии. Практикуется «эзотерический разрыв», несколько степеней посвящения в тайное учение культа.

Первые три признака свидетельствуют не обязательно о деструктивности конфессии, а лишь о ее тоталитарности. Но тоталитарность присуща любой молодой религии, любой динамичной пассионарной социальной структуре, а вот четвертый параметр, безусловно, свидетельствует о деструктивности.

Сегодня необходимо формирование научного подхода, объясняющего глубинные и универсальные мотивации, запускающие механизм отрицания бытия, характерного для наиболее деструктивных культов. Что заставляет человека вливаться в нигилистическую секту? Каковы причины, побуждающие к разрушительному действию? Может ли быть самореализация психически здорового человека деструктивной для общества и даже саморазрушительной? Актуальность поиска ответов на эти вопросы ныне не вызывает сомнения.

Религиовед А. Л. Дворкин считает, что современные секты весьма похожи на секты античности и средневековья. По его мнению, их можно разделить на две большие группы: «гностические» и «манихейские (катарские)». Первые акцентируют внимание на приобретении некоего спасительного знания, вторые уповают на приносящую спасение социальную активность. Кто же такие гностики и манихеи? В древности идеология и практическая деятельность нигилистических культов была, пожалуй, более ярка и деструктивна, чем сейчас. Для них было характерно тотальное неприятие, отвержение материального мира ради иллюзорных ценностей. Деструктивные секты и тогда отличались осознанием своей исключительности, самоутверждением путем отрицания всего находящегося вне принятого круга мыслей и деятельности. Основы вероучения этих сект весьма поучительны. Но всегда их объединяет одно – ненависть к миру.

Учения, объединяющиеся под именем «гностицизм», представляют пеструю картину творчества многих талантливых авторов. Ключевым в учении гностиков было положение о познаваемости высшего божества и его творении. Поэтому сторонники этого учения называли себя гностиками (от греческого gnosis – познание). От других синкретических учений античности гностицизм отличался тем, что упорно пытался эксплуатировать авторитет христианства, подделаться под него, распространяя, вероятно, впервые в мире «черный PR» (апокрифы). Нехристианские мысли гностического характера проповедовали еретики апостольского времени (I в.), но во II в. развились целые гностические системы. Главным исходным принципом мировоззрения гностиков был дуализм: основными началами бытия они признавали, с одной стороны, Верховное Существо, с другой – Материю. Видимый мир произошел из смешения духовного и материального начал, смешения Плиромы и Хаоса. И вся мировая жизнь – это постоянная борьба добра и зла, духовного и материального, причем дух стремится освободиться от материи, а материя пытается удержать его. Главное в учении гностиков – помочь духу освободиться от материи. Всех людей гностики делили на три группы: физиков, психиков и пневматиков. Физики, т. е. все антигностики, люди по природе своей бездуховные и порочные, поэтому они со временем уничтожатся. Психики могут спастись под руководством пневматиков, но должны исполнять жесткие нравственные предписания. А пневматики как избранное меньшинство, обладающее эзотерическими познаниями, автоматически попадут в блаженство Плиромы. Поэтому одним предписывался очень строгий, сверхаскетичный образ жизни, где брак считался нечистым, греховным. Другим же был предписан для поругания и уничтожения материи и самой жизни противоестественный человеческой природе разврат. Наиболее решительно проблема добра и зла решалась в гностических сообществах Сатурнила, Василида, Карпократа, Маркиона, каинитов, адамитов, которые страстно призывали бороться со злом материального мира. Но на практике получалась борьба против нравственности, за свободу похоти человека. Гностики образовывали тайные союзы, занимались заклинаниями, эротической магией, астрологией. Гностицизм «подарил» миру идею поклонения сатане (офиты), дал первых нудистов и сексуальных революционеров (адамиты). Но самое важное, что теоретически было обосновано право «избранного» меньшинства на непримиримую борьбу против человечества и природы. «Гностические концепции, – писал Л. Н. Гумилев, – признавали жизнь на планете Земля тяжелым бедствием, от которого необходимо избавиться. Самоубийство не выход, так как душа, или частица света, снова будет опутана материей или мраком и воплотится для нового цикла страданий. Спасение в аскезе, отказе от соблазнов мира, ослабляющей узы плоти. Можно также совмещать с аскезой пьянство и разврат, вызывающие отвращение к жизни. Важно лишь полное освобождение от материи…»

Идейным наследниками гностиков можно считать средневековых и современных манихеев. Пожалуй, это наиболее последовательная в своем неприятии мира антисистема. Манихеи первыми поставили целью не упрощение каких либо систем, а полное уничтожение материального мира. Манихейство возникло в III в. в Иране и стремительно распространилось по всей территории Евразии от Бискайского залива до Желтого моря. В основе учения Мани тоже лежит дуализм тьмы и света, которые находятся в постоянной борьбе. Мировая душа стремится к освобождению от уз материи. Чтобы положить конец этому, сатана заключает все частицы света в материю и творит человека. А чтобы человек не догадался о своем духовном происхождении, сатана запретил вкушать от древа познания добра и зла. Но якобы Иисус посредством образа змея научил человека вкусить от этого плода. Тогда сатана создал женщину, в которой мало духовности. От союза с женщиной рождаются дети, в которых разумная душа делится на мелкие части, более удобно удерживаемые в темнице тела. Деторождение как орудие сатаны есть зло, оно умножает царство тьмы. Поэтому социальным институтам, которые покровительствуют семье, (государству, Церкви), объявлялась беспощадная война. Иисус, по мнению манихеев, открыл людям правду об их духовном происхождении, указал средства для освобождения от материи. Ученики Христа по своей слабости извратили это учение. Тогда Христос посылает Параклита (Утешителя), которым и является Мани. И Мани учил, что для спасения необходимо отрицать ветхозаветные нравственные и социальные законы, нравственные законы христианской Церкви, сам институт государственности.

Последователи Мани делились на избранных и слушателей. Община избранных строилась по принципу пятиступенчатой иерархической пирамиды. Избранные вели сверхаскетический образ жизни, обманом проникали в христианские монастыри и тайно вели там свою пропаганду. Манихеи учили, что все материальное является источником зла и поэтому должно быть уничтожено. В общинах манихеев были доведены до абсолюта такие традиционные принципы антисистемы, как жизнеотрицание, право на ложь и тайная организация. И весь окружающий мир превращался в пристанище скорби божественного начала в узах материи. В своих построениях Мани вплотную приблизился к буддистам Махаяны, провозгласив основной целью постепенное преодоление пут материи и окончательное освобождение заключенной в человеке божественной сущности. Но самоубийство не было выходом для манихея, ибо тогда бессмертная душа рождалась к жизни в новом теле и снова начинала испытывать страдания от собственного существования. Запрещалось пролитие крови – но не убийства, запрещалось лгать – но только членам своей секты, а для всех остальных ложь считалась вполне приемлемым оружием в борьбе за освобождение души от пут материи.

Манихеи не достигли бы успехов, если бы не разработали изощренную систему вербовки. Как и современные деструктивные секты, манихеи неторопливо и осторожно увлекали людей от привычных этических норм и этнических стереотипов поведения. Повсюду, где только не появлялись манихейские проповедники, они находили искренних и преданных сторонников. Манихеями охотно становились люди, разочаровавшиеся в семейных ценностях, распутная молодежь и просто сексуальные извращенцы. В результате человек выпадал из этнической структуры, полностью уверенный в том, что борется с мировым злом, утверждая идеи добра и справедливости. Повсюду текла кровь, хотя проповедь манихеев была самой мирной. Поскольку манихеи выступали против любой государственности, средневековые цивилизации – китайская, христианская, мусульманская – вели с ними непримиримую борьбу. Тогда манихеи сгруппировались в тайные общества – ассоциации, цели, порядок членства, ритуалы и даже само существование которых держатся в тайне и раскрываются только посвященным. Степень их засекреченности варьирует: есть общества, которые держат втайне только свои ритуалы (например, сатанисты), а есть и такие, само существование которых многими рассматривается как почти гипотетическое (масоны). Религиозные группы составляют лишь одну разновидность тайных обществ; наряду с религиозными существуют общества других типов: политические, экономические, криминальные, масонские ложи и братства. Как только деструктивный культ манихеев прекращал свое существование в одном регионе, появлялся другой, имеющий сходную идеологию, но иное название. Манихеи Византии и Армении назывались «павликиане», манихеи Болгарского царства – «богумилы», сектанты Халифата назывались «зиндиками», а манихеи Западной Европы известны под названием «катары» и «альбигойцы».

Рассмотрим феномен религиозной антисистемности как следствие влияния социума. Деструктивные культы как системы мировоззрения и мироощущения детерминируются прежде всего этнопсихологически. Согласно учению Л. Н. Гумилева религиозные антисистемы (деструктивные культы) появляются в этнических химерах на границах суперэтнических систем и являются экстерриториальными. Химера – это форма контакта несовместимых этносов разных суперэтнических систем, при которой исчезает их своеобразие. Химеру можно охарактеризовать также и как общность деэтнизированных людей, этнических маргиналов, утративших родные этнические стереотипы поведения и этнические традиции. Результатом такого этнофункционального рассогласования психики человека (это доказано экспериментально в полевых и клинических исследованиях А. В. Сухаревым) становится психическая дезадаптация. В отличие от этноса химера не может развиваться, а способна лишь некоторое время существовать в теле этноса как паразит, впоследствии распадаясь. Зачастую химеры складываются за счет вторжения представителей одного суперэтноса в области проживания другого, после чего агрессор пытается жить не за счет освоения ландшафта, а за счет побежденных. Результатом всегда бывает распад и гибель химеры, так как победители деградируют не в меньшей степени, чем их жертвы. Химера как псевдоэтническая общность противопоставляет себя всем, отрицая любые традиции и заменяя их постоянно обновляемой «новизной». Следовательно, у химеры нет отечества, что делает ее восприимчивой к негативному мироощущению. Поэтому химеры – питательная среда для возникновения антисистем, ибо принцип антисистемы – ложь – всегда присутствует в химерах, где допускается обман как поведенческий стереотип. Питательная почва для антисистем – мегаполисы, портовые, пограничные города. Конечно, не все деэтнизированные люди входят в антисистемы, а только те, кто обладает негативным мироощущением. Оно может встречаться у любых людей, однако никогда этот тип не является преобладающим в традиционных сообществах. В случае же если под воздействием каких либо внешних факторов негативное мироощущение начинает доминировать, этнос или его часть мутирует в антисистему.

Вожди религиозных антисистем характеризуются нигилистическим отношением к миру. Комбинируя вслед за Э. Берном попарно две позитивные и две негативные психологические установки религиозных мыслителей по отношению к окружающему миру и самому себе, можно получить четыре типа мировосприятия, а именно:

1) «я хороший и мир хороший» (в крайних выражениях это патологическое маниакальное состояние; в умеренной форме это, в частности, жизнеутверждающая позиция христианства, для которого человек – образ и подобие Бога, а мир – Божие творение);

2) «я плохой и мир плохой» (в крайних формах это либо самоуничтожение, либо вандализм; в умеренной форме такая позиция находит выражение в учениях типа буддизма);

3) «я плохой, но мир хороший» (в умеренном выражении такое отношение характеризует все жизнеутверждающие конфессии и идеологии мира: признается благодатность Божьего мира и относительное несовершенство человека, которому зато даны идеалы личностного роста);

4) «я хороший, а мир – плохой» (весь диапазон от умеренной формы до самой крайней заполняют представители жизнеотрицающих конфессий).

Таким образом, религиозные антисистемы – это проявление вполне конкретного мироощущения, а именно: «я хорош (или я плох), но мир – сплошная дрянь». Отсюда необходимость отрицания реального мира как сложной и многообразной системы во имя тех или иных абстрактных целей. Сходные позиции проповедуют экзистенциальный психоаналитик Ж. П. Сартр. Природа для него абсурдна и враждебна, общение человека с природой не отличается гармонией и не может приводить к духовному обогащению. Очарование семейного очага, пейзажи Отчизны – все это чуждо, поэтому осуждается всякое искусство, которое рождается из восхищения художника красотой окружающего мира. Как мы видим, нигилистическое мироощущение может возникать и вне религиозного мировоззрения.

Очевидно, что негативное мироощущение возникает под воздействием нескольких факторов. Наиболее очевидный из них – депривация, состояние, которое порождает или может породить у индивида или группы ощущение собственной обездоленности в сравнении с другим индивидами или группами или с интернализированным набором стандартов. Психическая депривация возникает в результате образования у индивида или группы ценностного вакуума – отсутствия значимой системы ценностей, в соответствии с которой они могли бы строить свою жизнь. Понятно, что химеризованные люди состояние психической депривации переживают более остро. Обычной реакцией на психическую депривацию является поиск новых ценностей, новой веры, смысла и цели существования. Личность, испытывающая состояние психической депривации, как правило, наиболее восприимчива к новым идеологиям, мифологиям, религиям. В противоположность этой категории лица, переживающие этническую депривацию, демонстрируют глубокую приверженность к привычным для себя ценностям. Психическая депривация проявляется прежде всего в чувстве отчаяния, отчуждения, в состоянии аномии, проистекающих из объективных состояний депривации (социальной, экономической или организмической). Она зачастую выливается в действия, направленные на устранение объективных форм депривации. Психическая депривация может вызывать крайне острую реакцию, поскольку она связана с отрицанием господствующей в данном обществе системы ценностей. Ощущающие психическую депривацию субъекты тяготеют к радикализму в политике (как правому, так и левому). Субъективное ощущение депривации является необходимой предпосылкой возникновения какого либо организованного социального движения – религиозного или секулярного. Религиозные движения, возникшие на почве психической депривации, могут принимать форму деструктивных культов.

Психическую депривацию может вызвать конфликт социальных условий и экзистенциальных потребностей человека, несоответствие образа идеальной модели мира и самого себя с наличествующей действительностью и возможностями самореализации. Подобное сопоставление действительности с идеалом выливается в субъективное ощущение личной и социальной неадекватности. Позиция «я хороший, мир плохой» становится средством моральной самозащиты, позволяющей оправдать и принять как должное весь спектр наличиствующих негативных ощущений. Таким образом, антисистемный нигилизм становится способом деструктивной самореализации. В сознании каждого индивида существенную роль играет мысль неизбежного подведения итогов прожитой жизни. Человеку тяжело признать свое несоответствие внутренним личным и внешним социальным требованиям, еще тяжелее принять на себя ответственность за личные неудачи. Подобная психотравма способна губительно воздействовать на внутренний мир индивида, разрушая ценностную оболочку его «Я». Тогда сохранить высокий уровень самооценки можно, только поставив себя вне рамок наличествующей действительности, восстанавливая утраченное внутреннее равновесие откровенным противостоянием среде, перекладывая всю полноту ответственности за свою несостоятельность на внешний мир. Такой человек обретает новые смыслообразующие цели, ориентированные на противоборство с действительностью. Зарождаясь на индивидуальном уровне, эта жизненная концепция может иметь общественный резонанс только при наличии коллектива единомышленников, ощущение массовости в данном случае необходимо для укрепления и активизации негативных убеждений индивида. Появление подобной уверенности возможно только при наличии устойчивой и очень высокой внутренней оценочной шкалы, никем и ничем не ограниченного права на собственные суждения и действия. Такой человек должен быть не только этническим маргиналом, но одновременно и жертвенным пассионарием. Так через отрицание зарождается новая умозрительная концепция. Уверенность в собственной правоте сводит к минимуму возможность воздействия общества на сознание нигилистически заряженной группы. Для них антисоциальные действия выступают не просто как нарушения нравственности, возможные всегда и повсюду, а как поступки, проповедуемые новыми идеалами. Эмоции, возникающие у этих людей, как правило, стеничны и агрессивны. Но основная масса сектантов не обладает такой высокой пассионарностью и самооценкой. Для них вхождение в антисистему – это способ преодолеть депрессию. Хроническая отрицательная эмоция, возникающая при угрозе неудовлетворения нужды, квалифицируется как тревога, а при неудовлетворении потребности роста – как фрустрация. В зависимости от неудовлетворенности нужды и роста образуются две формы депрессии: тревога и тоска (Симонов П. В.).

Затруднения в самореализации сопровождаются чувством дискомфорта, ощущением тяжести жизни; усилением самокритики, чувства неудовлетворенности собой; чувством обиды, беспомощности, никчемности, ненужности; ощущением пустоты и скуки; бессилием, тревожностью, неспособностью принимать решения; агрессией, депрессией, ощущением ущербности и движения не в том направлении; пониманием необходимости изменить представление о жизни, мире, себе; острой потребностью увидеть новые возможности в своей жизни (Коростылева Л. А). Такой кризис – это осознание человеком непродуктивности его жизненного пути. Человек переживает свою нереализованность (непродуктивность прошлого), опустошенность (непродуктивность настоящего), бесперспективность (непродуктивность будущего). Психическая депривация личности может усугубиться переживанием биографических кризисов, в основе которых кроме объективных факторов лежат следующие психологические причины: слабая продуманность, неоптимальность выбора средств достижения целей; немасштабность замыслов, низкая стратегичность, негибкость планов; самоуверенность, излишняя конфликтность (Ахмеров).

Деструктивная реакция, трансформирующаяся в разнообразные нигилистические формы, неизбежна как следствие нарушения гармонического баланса условий бытия и экзистенциальных потребностей человека, его личностных целей, установок и приоритетов. Одной из форм такой реакции может быть аутоагрессия как результат низкой самооценки и неприятия себя. Аутоагрессия представляет собой не просто изолированную личностную черту, но и является сложным личностным комплексом, функционирующим на различных уровнях: самооценочным, интерактивным и социально перцептивным (Реан А. А.). Изучение религиозной агрессивности и аутоагресии актуально потому, что сейчас наблюдается активизация такого рода деструктивных групп (Скородумов А. А.). В настоящее время, например, сатанинские секты действуют более чем в 40 городах России. Их ритуалы связаны с осквернением христианских храмов и кладбищ, употреблением наркотиков, сексуальными оргиями с элементами садомазохизма, а также крайними формами оккультизма, основанными на человеческих жертвоприношениях. Деструктивное сектантство разрушительно не только для окружающего мира, но прежде всего для самих сектантов. Поэтому данная проблема требует пристального внимания.