Рассказано ниже, происходит в параллельной реальности, удивительным и непостижимым образом похожей на нашу, иногда так, что становится по-настоящему не по себе
| Вид материала | Рассказ |
- Орифлейм побеждает целлюлит, 151.93kb.
- Даниленко Оксана Васильевна I. лекция, 90.26kb.
- «Анализ почерка как инструмент психодиагностики», 112.45kb.
- А. С. Пушкина "Евгений Онегин" "энциклопедия русской жизни" Сочинение, 47.89kb.
- Фотограф ищет свою картинку. Икогда находит, говорит: да, о’кей, это мое. То есть этот, 155.33kb.
- Курсовая работа на тему: «Я (не) хочу быть похожей на мать», 298.71kb.
- Сложилась такая ситуация, что настоящих специалистов, работающих с энтузиазмом и поднимающих, 188.68kb.
- Что такое сверхпроводимость, 73.86kb.
- О. И. Гацихо о планировании социологического исследования в праве, 111.68kb.
- 150-ти летию отмены, 2986.44kb.
– Один вопрос меня гложет, Дан. Почему ты сам занимаешься со мной? Ты бы мог это поручить своему Фонду... Или посольству...
– Стыдно, Корабельщиков. Ты же умный. Пошевели мозгой.
– Сдаюсь...
– Ты мой друг. Я за тебя отвечаю. И мне дороги все, кого я люблю. Тех, кого я люблю, я не могу никому поручить. А вас я люблю, ребята. И поэтому вы должны знать – не фонд и не посольство стоят за вами. Не Великое Чешское Королевство Богемии, Силезии и Моравии. Не «Golem Interworld». А я. Сам. Ты думаешь, я только королей и императоров люблю? Я люблю всех моих людей. И они платят мне тем же. И поэтому у нас получается что-то... Потихонечку, по чуть-чуть, мы вытащим из дерьма этот шарик, Дюхон. Вместе.
– Даник... Господи... Как тебя хватает на это?!
– Не знаю, Танюша. Как-то... Я очень хочу. Хотеть – значит мочь... – Майзель допил своё вино и кинул в рот несколько виноградин. И усмехнулся: – Ну, так, ребятишки. Закончили сопли пускать. У тебя есть кое-что в запасе, Андрей. Давай. Времени до утра порядочно.
– Это касается Брудермайера. Я говорил, Таня, ты помнишь? Они последнее время стали часто встречаться с людьми из Исламской конференции. И пошли такие упорные слухи про то, чтобы из диалога, христианско-иудейского, сделать триалог, так сказать. Они денег хотят, Дан. Думают, что смогут с шейхов тянуть, как с немецкого правительства и с Герстайна. У Герстайна проблемы какие-то, денег меньше стало заметно. А так... Ласковое теля... Только не выйдет. Если пустят эту братию туда, конец диалогу настанет, а «триалога» не выйдет. Только антисионистские резолюции. Нужно это прекратить. Это не сам Юлиус, понимаешь? Вернее... Он человек совершенно в таких вещах наивный...
– Я знаю, Андрей. Типичная проекция. Интеллигентско-христианская. Мы такие продвинутые и толерантные, и с этими мы сейчас побеседуем, и настанет во человецех мир и благоволение... Только вот это вряд ли. Сможешь эту тенденцию свернуть?
– Один – нет. С другими – смогу. Но... А зачем ты им денег дал?
– Меня попросил Рикардо, и...
– Рикардо?
– Понтифик, Танечка. Они с Его Святейшеством... на ты?
– Обязательно.
– Вот, – Андрей сделал такое движение головой и руками, – «а кто бы сомневался».
– Убиться веником. Кошмар.
– Ты что-то начал...
– Да. Они с понтификатом какую-то совместную комиссию должны финансировать, так чтобы это побыстрее устроить... Ну, и, кроме того, тебе немножко тыл обеспечить.
– То есть...
– Мои люди намекнут твоему другу Юлиусу, что нужно продвигать молодёжь из новой Европы. Считай, что ты уже в президиуме, Дюхон.
– Тьфу, блин... Зачем я тебе что-то говорю?! Ты сам всё знаешь и сам всё сделаешь...
– А вот это опять вряд ли, – усмехнулся Майзель. – Я и так разрываюсь на куски, дружище. Что же, мне и в совете вашей Лиги заседать? Нет уж. Сами. Примите и прочее. Считай, что с этим мы решили. Но это опять не главное. Я жду.
– Есть одна идея... – Андрей вздохнул. Посмотрел на Татьяну и продолжил лишь после того, как она кивнула отчётливо и однозначно: – Тебе словосочетание «Беларуская Народная Республика» что-нибудь говорит?
– Была такая страна...
– Она и есть, Дан.
– Да? Давай дальше.
– Слушай, – по тому, как загорелись у Корабельщикова глаза, Майзель понял, что главное – вот оно. – Эта страна была признана Францией, Германией, Чехословакией, Италией, Великобританией и Соединенными Штатами. Потом большевики аннексировали территорию и создали там советскую республику, но БНР никто не отменял официально. То есть и страна, и акты о признании суверенитета существуют и теоретически продолжают действовать, понимаешь?
– Я пока не очень понимаю, к чему ты клонишь, но это неважно. Ты закончи мысль, а потом увидим. Чего я не пойму, я спросить не постесняюсь. Итак?
– В общем, с одной стороны мы имеем государство в таком, если можно сказать, «отложенном» состоянии. Примем это как одно из условий. С другой стороны, мы имеем, после всех этих референдумов и прочей дребедени, которую нагородил Лукашенко, непризнанный парламент и непризнанного де-юре президента страны, возникшей явочным порядком в результате большевистской агрессии на месте страны настоящей... Чего ты скалишься?!
– Вот уж службишка так служба, дорогой ты мой дружище, – тяжело вздохнул Майзель. – Ладно. Дальше.
– Законодательный орган БНР – Народный Совет, Центральная Рада БНР...
– В Канаде. Знаю. К сути, к сути давай, Дюхон.
– У БНР нет граждан. То есть Рада – это и все граждане, собственно говоря.
– Верно. И?
– Надо сделать граждан.
– Это тяжёлая работа, дружище, – расплылся в ухмылке Майзель. – Даже если мы всё бросим и будем заниматься только этим, – ого-го, знаешь, сколько времени потребуется? И не думаю, что Танюша будет в большом восторге от твоего участия в этом трудном и длительном, хотя и чертовски приятном процессе...
– Прекрати паясничать.
– Уже, как говорит мой начальник СБ. Я тебя внимательно.
– Надо провести такую... подписку на гражданство. Причём не просто подписку... Надо людям паспорта раздать. Красивые и настоящие. В которых какие-нибудь ясные и торжественные слова написаны. С «погоней». Но не просто бумажки... А чтобы люди знали, что этот паспорт – их пропуск в будущую жизнь, без Луки и всей его гопы. Что суверенитет страны будет только гражданам принадлежать, а всем остальным придётся доказать, что они достойны быть её гражданами. И чтобы по этим паспортам хотя бы в Чехию пускали...
– И желательно по дипломатическому коридору, – Майзель откинулся на стуле, сложил на груди руки и, кивнув несколько раз, улыбнулся, заговорщически подмигнул Андрею: – Вот ты чем, на самом деле, хочешь заниматься, оказывается. А диалоги всякие – это так, зарядка для хвоста. Я так и думал. Дюхон, ты гений. Это чертовски красивая схема. Граждане – выборы – новая страна. Лукашенко висит нигде. Новое государство получает дипломатическую поддержку, приглашает нас убрать с дороги узурпатора... Здорово. Схема принята.
– Вот так вот. Принята. Отлично.
– Хочешь, чтобы я с тобой поспорил? Поискал слабые места? А вот это вряд ли. Это не моя работа. Я сейчас позвоню министру иностранных дел, пускай он организовывает юридическую и дипломатическую экспертизу твоей схемы. Я её принял и завтра обрисую Вацлаву. А через несколько дней, когда экспертиза скажет своё веское слово, мы поручим МИДу собрать команду специалистов и отловить всех чертей, которые спрятались в деталях. И ты получишь – на этой стороне – полную и безоговорочную поддержку. Но только при одном условии.
– Каком?
– Что на той стороне ты мне покажешь граждан. Не мёртвые души, а граждан. Хотя бы десять процентов населения, не считая чад и домочадцев.
– Так это ясно...
– Хорошо. И это, насколько я понимаю, самое трудное.
– Правильно ты понимаешь, – вздохнул Корабельщиков. – И не один день потребуется. Может, и не один год...
– Обязательно. Но мы же для этого и собрались тут. А? Один вопрос.
– Да?
– Знаешь, почему именно ты?
– Знаю.
– Отлично. Я слушаю.
– Потому что я ни в каких партиях не состою, никаким комитетам не подчиняюсь, ни с кем ничего не подписывал и никому ничем не обязан. А иначе и финансировать меня было бы затруднительно весьма, и под колпаком...
– Не продолжай, друг мой, – Майзель откинулся и с интересом посмотрел на Андрея. – Ты просто молодец. Ты самую суть ухватил. Ты не тусовщик. И поэтому всех их построишь. Я в тебя верю, Андрей.
– То есть зачёт я получил, – усмехнулся Корабельщиков.
– Получил.
– Мальчики...
– Что?
– А это не называется – вмешательство во внутренние дела суверенного государства?
– Тебе твой муж ясно сформулировал – нет суверенного государства, есть шайка бандитов, запугивающая и грабящая население некоей территории, с которой ушли оккупанты. Власти нет, страны нет, один разбой под красно-зелёным флагом. Контрабанда оружия, наркотиков, беженцев-нелегалов, – Майзель, не мигая, смотрел на Татьяну так, что у неё мурашки по коже побежали. – Нет моральной проблемы, Танечка. Есть много-много технических проблем и чёртова уйма работы по их решению. Сейчас и начнём.
– Прямо сейчас?!
– Обязательно, – оскалился Майзель, достал телефон и начал листать номера в памяти.
– И что, ты можешь вот так, среди ночи, разбудить министра?!
– Если он спит, то разбужу. Ты знаешь, какая у него зарплата? Какой коньяк он пьёт? В каких компаниях и с кем проводит время? И какие цыпочки его на всяких саммитах и симпозиумах по спинке гладят? За всё надо платить, Танюша. Мы наших чиновников холим и лелеем. Платим им умопомрачительные деньги. Позволяем им расслабляться и наслаждаться на всю катушку. Но и спрашиваем с них за это не по-детски. И много работаем с ними, чтобы они понимали свой и наш манёвр. Они солдаты, даже если на них генеральские мундиры. И знают, что если они нас подставят, то мы, не мешкая и не чинясь, моментально намажем им лоб зелёнкой. Только так это работает. Так что, если надо, и среди ночи встанут, и с девочки слезут за пять секунд до кончины.
– И нельзя никак до утра подождать?!
– Нет. Потому что это война.
– Ты всё время воюешь?!
– Обязательно.
– С кем?!
– С врагами. С лукашенками. С чучмеками. Со всяким дерьмом, которое называет себя оплотом либерализма и демократии, а само только и знает, что набивать себе мошну, отбирая у людей последний заработанный грош. А когда мы их победим, придётся воевать с кем-нибудь из бывших друзей, которые сочтут, что при раздаче слонов недостаточно детально учли их интересы. Покой нам только снится, Татьяна.
– Ты...
– Я чудовище. Я знаю. Что выросло, то выросло.
Он кивнул Татьяне и переключился на министра, ответившего так быстро, что стало понятно, – нет, и не ложился ещё. Говорил он довольно долго, минут, наверное, десять, если не больше. Корабельщиковым ничего не оставалось, как сидеть и наблюдать за Майзелем, расхаживающим по кухне, как огромный и смертельно опасный хищник. Теплокровный, но... Татьяна поразилась, как легко льются из него слова на чужом языке, с каким, судя по всему, почтительным и деловитым вниманием слушает его собеседник. Майзель не доказывал и не просил – тон у него был совсем спокойный и при этом вполне директивный. Закончив разговор, он сложил телефон и с удовлетворённой усмешкой посмотрел на гостей:
– Ну, так. Завтра в восемь мы с Корабельщиковым едем в МИД. Думаю, до вечера вряд ли управимся. А то и до ночи... Бой покажет, однако. Танюша, ты с Сонечкой будь, как дома, играйте, купайтесь, смотрите кино и так далее. Если захотите в центр, погулять или за покупками, вызовите такси, расплатишься картой, у нас это просто, – он протянул Татьяне кусочек пластика с её фотографией на оборотной стороне. – Распишись только, не забудь. С культурной программой придётся немного подождать. Если успеем, вечером поедем в гости к величествам, дети поиграют... А теперь идёмте, покажу вам ваши покои...
– А ты?
– А у меня полно работы, дружище, – усмехнулся Майзель. – Сейчас самое время с посланником в Канаде пообщаться...
– А когда ты спишь?
– Я не сплю. Меня это отвлекает от дел.
– Ты шизик.
– Я Дракон, – усмехнулся Майзель. – Гей шлуфэн44, ребята. Утро вечера мудренее...
Он погасил свет в той части дома, где разместил Корабельщиковых, а сам ушёл на кухню. Ни Андрей, ни Татьяна заснуть не могли...
– Корабельщиков... Ты уверен, что это он?
– Это он, – вздохнул Андрей. – Эти словечки, ужимки, интонации, что-то ещё, что я не могу передать словами... Это, безусловно, он.
– Но мутировал он просто чудовищно.
– Да? Может быть. Но только это в нём всегда сидело. Да хотя бы то, что всё это в Праге... Давно ещё, Таня... Так давно это было... Он сказал тогда – это не мой мир... Я чуть не упал тогда, когда это услышал... Интересно, как этот... Похоже, что этот – его... Он сам всё это сделал таким... Как это вышло, Таня?!
– Он делал, что мог. И что не мог – всё равно делал... И мы тоже, Андрюшенька... Мы тоже должны...
– И ты?
– И я. С тобой, вместе...
– Ну, может... Танечка... Тебе страшно?
– Очень. Иди ко мне, Андрюшенька...
– Здесь?! Сейчас?!
– Здесь и сейчас, мой кораблик...
Прага, «Логово Дракона». Апрель
Майзель с Андреем вернулись действительно только после пяти вечера. Корабельщиков плюхнулся в кресло и стал отфыркиваться:
– У-пф... Столько я в жизни ещё не болтал... А что, все по-русски тут у вас разговаривают?!
– Нет, ну, что ты... Это же беларуский департамент просто.
– А министр?
– Министр, по-твоему, где учился? – усмехнулся Майзель. – На Луне?
– Нет, я понимаю...
– Хорошо, что понимаешь. Танюша! Сонечка! Собирайтесь. Едем во дворец.
– Может, не надо?
– Надо, Вася, – печально вздохнул Майзель. – Надо...
– Зачем?
– Ребёнку скучно. И я ещё с величеством должен с глазу на глаз пообщаться... С тобой вместе.
– Я больше не могу-у...
– Надо, Вася. Величество тебя будет спрашивать, отвечай кратко, чётко, по существу. Чего не знаешь, так и говори – не знаю. Для разыскания незнаемого разведка приспособлена. Ну, с Б-гом...
Прага, Летоградек – летний королевский дворец. Апрель
Вацлав с семьёй уже перебрались сюда, поближе к природе – игравшие в парке девочки, увидев Майзеля, оставили воспитательницу, помчались навстречу и с радостным визгом повисли на нём. Сонечка спросила театральным шёпотом:
– Мама... А они настоящие принцессы?!
– Да, дочуша. Настоящие.
– Настоящие-пренастоящие?!
– Обязательно, милая, – подтвердил Майзель. – Настоящее не бывает. Давайте знакомиться, – Каролина, Агата, Анна, Ярослава. А это – Сонечка. Она совсем по-чешски ни словечка не говорит, так что, девушки, только по-русски...
– По...???
– Каролина хорошо говорит по-русски, да, детка? – Майзель погладил старшую девочку, уже совсем большую, лет двенадцати, по голове, – та, кивнув, улыбнулась Татьяне и, взяв Сонечку за руку, убежала с ней и остальными назад. – Просто потрясающие способности к языкам у неё... Другие девицы-то попроще будут, но тоже ничего.
– Просто рехнуться можно...
– Но не нужно. Пошли дальше знакомиться...
Когда Вацлав V заговорил с ним по-русски, Андрей не то чтобы не удивился, – не отреагировал просто. Слишком много было впечатлений за последнее время. Его величество выказал недюжинную осведомлённость в беларуских делах, а вопросы задавал так, что Корабельщикову отвечать на них было легко и приятно. Судя по всему, король его ответами и настроением остался доволен:
– Весьма рад был пообщаться с вами, Андрей Андреевич. Как вам известно, мы очень заинтересованы в положительном развитии событий у вас. Можете в полной мере рассчитывать на наше участие и поддержку, – Вацлав поднялся и протянул Андрею руку.
– Я сделаю, что могу, – сказал Андрей, пожимая руку короля.
Они попрощались, – тепло, как показалось Корабельщикову, – и Майзель повел его назад в парк.
– Он правда остался доволен? – ревниво спросил Андрей.
Майзель кивнул:
– Обязательно. Как он тебе?
– А-а-а... Что я могу сказать?! Крышу срывает...
– Глыба, – улыбнулся Майзель. – Матёрый человечище...
– И размер...
– И размер соответствующий. Наше, Дюхон, – значит, отличное, – и он подмигнул Корабельщикову. – Мне ещё с ним надо пошушукаться, я распорядился, чтобы вас покормили.
– Ты и тут распоряжаешься?!
– Ну, я, практически, член семьи, – довольно осклабился Майзель и снова скрылся в глубинах дворцовых покоев.
– Где ты выкопал этого парня? – спросил Вацлав, стоявший у окна, выходившего в сад, когда Майзель вошёл.
– В Минске, величество, – он пожал плечами и улыбнулся. – Это мой школьный приятель...
– Я не хочу тебя раньше времени хвалить, – улыбнулся Вацлав в ответ, – но парень мне понравился. Начинаем?
– Начинаем, величество.
– А ведь не собирались сейчас.
– Просто никого не было. А теперь появился. Если человек хочет и может что-то сделать, надо дать ему шанс. А?
– Обязательно, – усмехнулся Вацлав. – Давай, действительно, рискнём. Откроем Беларуский фронт... Завтра скомандую собрать людей, посмотрим, какие есть идеи, что сделано уже, что нужно. Ты тоже будь, это же твоя малая родина. Может, понадобишься.
– Обязательно. Я дал указание Фонду развернуть программы для молодёжи, с выездом сюда, в Карлов университет, и в Польшу, в Литву. Сетка вещания готовится, мощности подтянем...
– Свернём?
– Свернём, величество, – оскалился Майзель. – Впереди Россия, а отступать некуда...
Прага, международный аэропорт. Апрель
Майзель провожал Корабельщиковых тоже сам, – только на этот раз вместе с Гонтой Богушеком, начальником своей личной службы безопасности, немолодым, за пятьдесят, кряжистым, усатым мужиком с типичным взглядом битого мента, прошедшего огонь, воду и медные трубы. Сонечка обняла на прощание Майзеля за шею, посмотрела внимательно в глаза:
– А ты к нам в гости приедешь, дядя Даник?
– Нет, милая. Никак не получится. А вы ко мне обязательно. И ещё много раз.
– И ты меня опять к принцессам играть повезешь?
– Повезу. Весело тебе было?
Сонечка кивнула несколько раз.
– Ну, вот и чудесно.
– А ты за мной будешь скучать?
– Буду, милая.
– И я буду за тобой скучать, – она вдруг поцеловала Майзеля в щёку, он даже вздрогнул от неожиданности, – и улыбнулась, засияла глазищами...
Майзель смотрел вслед лайнеру, пока тот не скрылся в ослепительном небе. И только после этого повернулся к Богушеку:
– У тебя много народу в Минске?
– Нет. Пара человек. Зачем мне там люди? Так, на всякий случай... Есть Фонд, посольство, разведка... Всегда можно порешать вопрос, ежели что возникнет...
– Скажи, чтобы делали всё, что этому парню потребуется.
– Не вопрос.
– Я люблю этих ребят, Гонта. Не спускай с них глаз...
Минск. Апрель – Декабрь
Вернувшись в Минск, Андрей с головой окунулся в новую для себя игру, которая нравилась ему всё больше. Первым делом Корабельщиков позвонил Павлу:
– Привет, Паша. Андрей Андреевич. Узнал?
– Так точно, – радостно и по-военному отрапортовал Павел. Так радостно, что Андрей улыбнулся. Он уже имел на руках тоненькую папочку, в которой уместился весь нехитрый и недлинный жизненный путь младшего сержанта ВДВ в запасе Паши Жуковича.
– Отлично. Когда выходной у тебя?
– Сейчас!
– Через полчаса в «Макдоналдсе» на Бангалоре. Будь поближе к входу, – Андрей сложил телефон.
Павел сидел за столиком, подпрыгивая от избытка чувств. Андрей вошёл, сел, улыбнулся скупо:
– Работать будешь?
– Буду, Андрей Андреич. Не сомневайтесь.
– Хорошо. Зарплата – двести в месяц. Пока. Дальше посмотрим. «Шестёрку» возьмешь на стоянке, – он протянул Павлу оформленные документы. – Приведи в порядок, что можно привести. Машина должна быть всегда на ходу, исправна и готова ехать, куда скажу – хоть в Колодищи, хоть в Брест. Буду иногда тебя просить жене с покупками помочь, уж не сочти за обиду...
– Да вы что, Андрей Андреич, да я...
– Спокойно, Паша, спокойно. Телефон мобильный купи, только не контрактный, а карточный, и не новый. Бензин мой, чеки собирать. По телефону с девушками не болтать. Вообще не болтать... Ночь, день, зима, лето – меня не интересует. Чтобы всегда был на связи и готов к бою. Вопросы?
– Никак нет, товарищ командир, – просиял Павел. – А вы где служили, Андрей Андреич?
– Я не служил, Паша, – мягко улыбнулся Андрей, – мне некогда было, я учился, а в институте была военная кафедра. Так что я хоть и отставной козы, а всё ж барабанщик...
– А не скажешь, что не служили, – вздохнул Павел. – Разговаривать умеете. Правильно умеете...
– Спасибо, – Корабельщиков достал из внутреннего кармана конверт и отпечатанный на компьютере листочек с текстом расписки. – Здесь пятьсот долларов. Получи, распишись. Оденься, как человек, только никаких бандюганских кожаных курток, и постригись умеренно. Живешь с родителями?
– С мамкой, – вздохнул опять Павел, рассматривая записку. Увидев там номер своего паспорта, присвистнул: – А вы не...
– Нет. Не из органов. Контакты есть, но это для работы. Вопросов на эту тему больше не слышу. Договорились?
– А то.
– Вот и умница, – Андрей забрал расписку и подвинул Павлу прямоугольник картона со своим телефонным номером: – Лучше выучить, хотя и в памяти у мобильника будет. Работа твоя такая, Павел. Поехать, отвезти, привезти, передать. Я буду с разными людьми в разных местах встречаться, ты будешь сидеть, смотреть, на ус мотать, – кто зашёл, кто вышел, как посмотрел, где стоял и так далее. Никакого криминала, никакой партизанщины. Все сомнения обсуждать. Если что-то показалось – всё равно лучше сказать, чем не сказать. Ты не профи, конечно, но ты парень наблюдательный и глазастый, а навык с опытом да со шпионскими книжками придёт. Вопросы?
– А ствол? – ухмыльнулся Павел.
– Ствол, Паша, в нашей стране – это верная тюрьма на долгие годы и клеймо на всю жизнь, – улыбнулся Андрей. – А тебе ещё девочек любить и детишек воспитывать. Так что придётся ручками, если что.