Рассказано ниже, происходит в параллельной реальности, удивительным и непостижимым образом похожей на нашу, иногда так, что становится по-настоящему не по себе
| Вид материала | Рассказ |
- Орифлейм побеждает целлюлит, 151.93kb.
- Даниленко Оксана Васильевна I. лекция, 90.26kb.
- «Анализ почерка как инструмент психодиагностики», 112.45kb.
- А. С. Пушкина "Евгений Онегин" "энциклопедия русской жизни" Сочинение, 47.89kb.
- Фотограф ищет свою картинку. Икогда находит, говорит: да, о’кей, это мое. То есть этот, 155.33kb.
- Курсовая работа на тему: «Я (не) хочу быть похожей на мать», 298.71kb.
- Сложилась такая ситуация, что настоящих специалистов, работающих с энтузиазмом и поднимающих, 188.68kb.
- Что такое сверхпроводимость, 73.86kb.
- О. И. Гацихо о планировании социологического исследования в праве, 111.68kb.
- 150-ти летию отмены, 2986.44kb.
– Так вот почему ты теперь...
– Майзель?
– Ну да...
– И это просто, дружище. Имя осталось прежним, поскольку вполне соответствует... Даниэль в переводе с иврита означает «судил меня Б-г». И вынес... Ладно. А Майзель...
– Я помню. Не нужно меня убеждать. Ну, допустим, – Андрей почти бессознательно принял ту же позу, что и Майзель. – И в чём же состоял твой План?
– Ты давно был в Праге?
– Никогда не был. Я читал и слышал, что благодаря тебе там многое изменилось...
– Да, дружище. Очень многое. И не только в Праге. Но и в Будапеште, и в Софии, и в Бухаресте, и в Белграде, Варшаве, Любляне... А также в Брюсселе, Страсбурге, Берлине, Лондоне... Мы стали пупом земли. В самом прямом смысле этого слова. Сверхдержавой с заморскими, можно сказать, владениями. С армией, не имеющей себе равных...
– А с ООН эту свистопляску устроил – тоже ты?
– Нет. Не только. Это давно уже нависало... Так дальше не могло продолжаться. ООН превратилась в контору, штампующую резолюции, которые протаскивали чучмеки, в том числе через Совет безопасности. Американцам это надоело до смерти, ну, а нас это вообще никак не устраивало. И войска ООН, комплектуемые из руандийских сапёров и таиландских десантников, – это анекдот, причём анекдот похабный. Вот мы всё это вместе и перевернули. И новый Устав ООН, и новые постоянные члены Совета безопасности, новые принципы голосования, сложная трёхступенчатая система вето... Пришлось попотеть...
– Замечательно ёмкий термин, – хмыкнул Корабельщиков.
– Ну да, это только так говорится... Конечно, рассказать под пивко о том, чего это на самом деле стоило... Сколько всего пришлось... Да и зачем тебе это?
– Ты прав, – Андрей вздохнул. – Я ничего не хочу знать о том, как мой друг стал Драконом. Я боюсь, что мне это действительно не проглотить. Во всяком случае, сейчас. Ты изменился. И я не уверен, что в лучшую сторону...
– Ты тоже изменился. Правда, не так сильно, но этого следовало ожидать, – Майзель снова ослепительно улыбнулся и щёлкнул зубами. – Значит, ты слышал это прозвище?
– Кто же его не слышал, – досадливо дёрнул головой Андрей. – Так что насчёт плана, в который ты собирался меня посвятить?
– Ты всё ещё не веришь, – Майзель вздохнул, поднялся, подошёл к холодильнику. – Что ты выпьешь? Тут полный джентльменский набор...
– Пива.
– И я промочу горло, – Майзель достал бутылки, открыл, вернулся к столику, протянул одну из бутылок Андрею, себе взяв при этом минералку, сел. – План мой прост, Дюхон. Сначала сделать одну страну – одну-единственную – супердержавой и примером для подражания. А потом – покончить с войнами и нищетой везде, куда сможет долететь её экспедиционный корпус. Это стратегия. Тактические решения вырабатываются, так сказать, в процессе, – Майзель отхлебнул немного прямо из горлышка. – Поехали со мной в Прагу. Сам увидишь, как всё переменилось. И поймёшь... Я Дракон, да. Только белый и пушистый. Для друзей, разумеется.
– А для врагов?
– Врагов я кушаю, – нежно улыбнулся Майзель. – С косточками, шёрсткой, коготками и хвостиками...
– Это правда, что ты сам... сам застрелил Престона12?
– Ты в самом деле хочешь это знать?
– Тебя... тебя обвинили в этом.
– Меня много в чём обвиняют, – пожал плечами Майзель. И было в этом жесте что-то такое... Неуловимое... От прежнего Даньки. – Мне плевать. Может, да... А может, нет. Камеры наблюдения ничего такого не зафиксировали. Кто такой был этот засранец? Один из так называемых «топ-менеджеров» с зарплатой в пятьдесят миллионов долларов в год. За какие такие заслуги, интересно? На такие деньги можно университет построить... Даже я не могу себе позволить получать такую зарплату. Такую зарплату нельзя платить человеку, потому что человек сразу начинает думать, что он Б-г. И вообще, – это был всего лишь эпизод. Один из многих боёв, которые я выиграл и которые мне ещё предстоит выиграть. Они просто не знали, что смертны. Смертны точно так же, как я. Я доказал им это. Это было... Гораздо легче, чем ты думаешь.
– И никто не смог тебе помешать?! Извини, но это...
– Кто мог мне помешать? Разве способны на что-нибудь, кроме заседаний и резолюций, демократические болтуны? С их презумпциями невиновности, правами человека и прочими прекраснодушными бреднями? Они ждали – и ждут – что я буду играть по их правилам, которые они придумали для булочников и таксистов и которые сами пускают побоку тогда и так, как им хочется. А вот это вряд ли. Я многому научился у своих врагов, Андрей. Когда тебе ставят мат, нельзя поднимать лапки кверху. Нужно хватать доску – и в бубен. А ещё лучше – из двух стволов, и тоже в бубен. Обязательно в бубен, понимаешь?! Есть вещи, которые нельзя купить. Их нужно взять силой. Доказать, что переступишь через что угодно... К тому же, дружище, в это время я уже был сказочно богат. И совсем ничего не стеснялся. Совсем.
– Но... зачем?
– Мой план, господин Корабельщиков. Мой план. А знаешь, кто первыми поверил?
– Кто?
– Японцы. Ярухито. И приказал... участвовать. И все Мицубиши и Мацушиты – они просто выстроились во фрунт. И мы с их мощностями такого уже наворотили... И ещё наворотим... И если кто-то думал, что японский император – это просто такая туристическая достопримечательность... – Майзель вдруг рассмеялся.
– Чего ты хохочешь?!
– Мы с ним встретились первый раз лет девять... Да, девять лет назад. Он прилетел, едва только успев натянуть на себя корону. Тогда, помнишь эту жуткую историю с захватом императорского лайнера во время визита в Египет, когда едва ли не все члены семьи погибли... Конечно, культура мщения сыграла свою роль. Обязательно. Но не главную... Они поняли, что если и дальше будут киснуть в болоте пацифизма, их всех вырежут. Всех. И он мне подарил меч, сделанный специально для меня, почти такой же, как и Вацлаву, и роскошное, совершенно невероятной красоты издание «Протоколов сионских мудрецов» на японском с параллельным переводом на чешский. Он был так трагически серьёзен и так хотел в компанию, что у нас с Вацлавом просто не повернулся язык ему отказать...
– Не может быть... «Протоколы»?! Что за бред!..
– Конечно, бред. Но не для японцев, во всяком случае. Корпоративное государство, где не принято задавать вопросы. Идеальный инструмент. Этот парень просто помешан на истории. Ты слышал, наверное, что японцев некоторые исследователи считают одним из потерянных израильских колен...
– Слышал, конечно.
– Ну, вот. А связать атаку с этим фактом и выстроить в нужном направлении идеологическую политику было, поверь, гораздо проще, чем это может показаться на первый взгляд.
– Но почему...
– Потому, – он развернулся к Андрею таким невероятным движением, что Корабельщикову захотелось сделать шаг назад, – только что он видел спину и затылок Майзеля, и вдруг сразу, без перехода – лицо и глаза, прожигающие насквозь из-под слегка прищуренных век. – Потому, что он – император, а не демократическая подзаборная шавка. И думает не о том, как набить себе мошну потуже, а о судьбе своей страны и своего народа. И он первый понял, что мы будем рулить этим шариком. И что лучше и выгоднее быть с нами, чем против. Хотя бы потому, что мы – хорошие парни. Так что всё опять просто...
– Погоди. И всё-таки, я не понимаю, – почему американцы не забрали у тебя деньги!? Им же это ничего не стоило...
– Абсолютно ничего, – Майзель улыбнулся совершенно как чёрт.
– Но?
– Всё дело в человеческом факторе. Понимаешь? Мысль уже была. И она была высказана. И люди её усекли.
– Какие люди?
– Те самые, которые должны были забрать.
– Ты их купил?
– Фу. Андрей. Такие дела на коррупции не выстроишь. Тут совсем другое. У меня чутьё на людей. Понимаешь?
– Ну... Очень приблизительно. И где теперь эти люди?
– Уже второй год, Дюхон.
– Что?
– Второй год они – президент и его команда.
– Ах ты, Господи...
– У них столько дел, Дюхон... Им нужно разжевать и проглотить около полусотни миллионов мигрантов из Латинской Америки. Которые продолжают туда ехать. Они понимают, что быть жандармом в одиночку невозможно. Это во-первых. А во-вторых, у них не было никогда настоящего друга, равного им не по мощи даже, а по духу, по напору... А теперь есть...
– Ты?
– Ну, нет, конечно. Не я. Вацлав. Мы все. Ну, и я, по мере сил... Им нужен друг. Настоящий друг, с которым можно и поспорить, и поругаться, но друг, а не европейские спесивые болтуны, которые думают, что они что-нибудь понимают в том, что творится. Не противник. Не так называемый противовес. Не лягушатники какие-нибудь, что хотят любым способом нам помешать, всё равно как, лишь бы не так, выбью себе глаз, пусть у тёщи будет зять кривой... Да и вообще... Вы думаете, Америка – это бейсбол и кока-кола? Чёрта с два. Я поэтому их там и нашёл... Это страна людей, которые верят в Б-га. Триста миллионов человек. И ты думаешь, им может не понравиться то, что мы делаем?! И им это нравится. Мы вместе, Дюхон. И потом... Взять хоть самую завалящую голливудскую поделку... Это же наш портрет в интерьере. И там хорошие парни вовсе не нянчатся с плохими. А волтузят их так, что кровь и сопли во все стороны разлетаются... Америка во многих местах связана по рукам и ногам, – обязательствами перед союзниками, собственными экономическими проблемами... А мы... Мы только в одном с Америкой расходимся. Америка тоже считает демократию неудобством, но терпит это неудобство. А мы нет. Мы законченные отморозки. Анфан террибли13. Что с нас взять?
– Но с прошлой администрацией ты... вы бились не на шутку.
– Обязательно. С демократами, общечеловеками, которым подавай права, а обязанности сдайте в утиль, по-другому нельзя. Если бы не христианские фундаменталисты и эти ребята, которые теперь команда, было бы совсем плохо. Но мы прорвались, как видишь.
– Н-да. Высоко тебя закинуло... А как насчёт соответствия средств и целей?
– Элементарно. Цель должна быть благородна, а средства должны быть адекватны ситуации. Или мне надо было рассказывать Престону и прочим, что дети в Африке голодают? Как это делают всякие штафирки из ООН? Шалишь, братец. Я же не идиот...
– Насколько мне известно, ты не занимаешься благотворительностью...
– Это не так. Я просто добиваюсь координации и концентрации усилий. А когда семьдесят три миссии и сто двенадцать постов милосердия требуют, чтобы я немедленно выделил им деньги на океан горохового супа, которым они смогут три раза в день целый год кормить всю Африку, или на закупку сильно поношенного барахла в Германии, или на издание стомиллионным тиражом брошюрки про светлый жертвенный подвиг какого-нибудь исусика, после прочтения которой, по их замыслу, все должны немедленно таковым воодушевиться, перековать на орала все мечи и броситься строить оросительные каналы... Такие просьбы или, тем паче, требования, я обязательно посылаю вместе с их авторами к чёрту. Я не настолько выжил из ума, чтобы выбрасывать деньги на ветер. У нас и стратегия, и тактика совсем другие. Мы прогрессоры, а не монахи. Мы вбрасываем средства и ресурсы тогда, когда точно знаем, как и на что они будут потрачены. Тогда и там, где наши люди контролируют местную ситуацию... Мне всех очень жалко и всем сразу очень хочется помочь, но это невозможно. А они думают, я от жадности.
– А объяснить?
– Что? Кому?! Это же олухи царя небесного, исусики, за редким исключением. И почти все эти исключения, кстати, уже ко мне перебежали, – усмехнулся Майзель.
– А «Golem Foundation» в Минске?
– Ну, дружище... Ты меня удивляешь. Например, ты через Фонд нашёлся. У нас много всяких дел. И ситуацию в Минске мы тоже будем контролировать. Будет вам и белка, будет и свисток. Главное – не суетиться.
– По-моему, ты сумасшедший...
– Обязательно. Как же без этого? Только я гораздо опаснее всех сумасшедших, вместе взятых. Потому что мой удивительно детальный и превосходно систематизированный бред имеет тенденцию становиться реальностью. И мне, поверь, это нравится.
– Ну, ещё бы... Но почему – Чехия? Почему не Венгрия, не Польша, с её морскими границами и портами? Или Австрия? Не Минск, наконец?! Я помню, как ты болел Прагой, но это же не повод...
– Ну, отчего же... Это как раз повод. И даже, можно сказать, причина... Да и все остальные не лишние. И венгры, и поляки... Но чехи... Потому, что мой план должен был опереться на что-то. И этим чем-то должна была стать в меру развитая страна в Европе, с транзитной экономикой, нуждающаяся в стратегических инвестициях и готовая взять деньги у кого угодно. Страна, населенная образованными, европейски мыслящими, в меру законопослушными людьми. Страна с определёнными традициями национального достоинства и национального самосознания. Страна с более или менее однородным этническим составом населения. И эта страна не должна была быть большой. Нельзя в обозримые исторические сроки обустроить большую страну, такую, как Россия, например... И это должна была быть непременно страна, понимаешь, дружище?! Не фирма, не концерн, не транснациональная корпорация... А именно страна. Страна, элита которой будет меня поддерживать, полностью понимая мой – и свой – манёвр. А ещё лучше – страна, где я сам смогу создать такую элиту. И я должен был в этой стране спасти от чего-нибудь такое количество людей, чтобы они поняли, что иметь своего ручного Дракона не опасно, а совсем наоборот. При этом мне нужно было каким-то образом сделать так, чтобы не быть для них совсем уже чужеродным элементом, этаким пришельцем ниоткуда... Легенда о Майзеле плюс отличный чешский сыграли свою роль.
– И твоя одержимость Прагой...
– Обязательно. Приятно, что ты это помнишь. И чешская ситуация наделась на мой план, как перчатка. Всё произошло, как по нотам. Даже фантастическая идея с учреждением монархии прошла как по маслу...
– И от чего ты их всех спас? Если я могу это узнать...
– Конечно, можешь. Я спас их от честной бедности. От доли побирушек на побегушках у Евросоюза. От участи грантососов и «демократии переходного периода». От участи страны, не имеющей стратегических портов и природных запасов энергоносителей. От эмиграции и эскапизма. От первоклассной литературы, которая никому не нужна, потому что нечего есть, и черножопых драг-пушеров14 в косынках, штанах с ширинкой до колена и украшенных золотыми велосипедными цепями. От пьяных слёз о неудавшейся судьбе. От приграничной проституции и торговли детьми, от вахтовой сезонной работы за полцены и контрабанды сигарет в Германию и Австрию. От рабства в транснациональных монополиях, директора которых выплачивают себе многомиллионные якобы зарплаты, обращаясь при этом с остальными, как с мусором... Я спас их... Впрочем, ты, наверняка, слабо представляешь себе, о чём это я...
– Вполне представляю. Мы с тобой одни и те же книжки читали, помнишь? Ты говоришь о том, что могло бы быть... О реальности, которая не стала реальностью. Очень красочно, кстати, говоришь...
– Потому что вижу обе реальности, Андрей, – со странным выражением в голосе сказал Майзель. – И ту реальность, что не состоялась, я вижу иногда так... А эта реальность состоялась. Я её состоял, понимаешь? Для себя, для них... Больше того. Я нашёл им короля, в котором они души не чают. И дальше – мы с ним вместе делали дело... Мы дали им возможность ездить, куда они хотят, с паспортом, при виде которого у всех подряд рука сама тянется к голове, чтобы отдать честь. Мы сделали их вооружённым народом, в дом к которому теперь не вломиться, не рискуя получить промеж глаз очередь из автомата, а то и из чего покруче. Мы вернули им гордость и отвагу времен Пшемысла Оттокара и святого Вацлава. Мы послали их во все концы света учителями, врачами, пастырями человеческих стад и неуязвимыми воинами, вытаскивающими из пламени ада детей и женщин... Ну, конечно, я всё это сам люблю и даже посильно участвую. Мне самому это страшно нравится. Но им тоже. И это только начало. Пример. Понимаешь?
– Здорово. А для меня в твоём Плане с большой буквы тоже имеется место?
– Обязательно. Обязательно, Дюхон. И ты – один из очень немногих, кого я спрошу, хочешь ли ты...
– А что? Обычно не спрашиваешь?
– Теперь уже нет. Я теперь повелеваю. Привычка, – Майзель горько вздохнул и развел руками.
– Отпад, – усмехнулся Андрей. – И что?
– Я не хочу обсуждать это здесь. Поедем в Прагу, там договорим.
– Ты что, действительно из-за меня сюда примчался?
– Обязательно.
– Вот уж не думал, что ты такой сентиментальный...
– Я просто жутко сентиментальный. Дракон и крокодил – близкие родственники, если я правильно понимаю. Поехали.
– Чего ты так туда рвёшься? Что тебя там ждёт? Или кто?
– Там – моя страна, дружище, – серьёзно, безо всякой улыбки сказал Майзель. – Моя сказочная страна и мой волшебный город. Там мои люди, которых я сделал гордыми и счастливыми. Там мой король и моя королева. Там моя жизнь, которую я живу второй раз... А мы ведь так любим то, что создали своими руками... Собирайся, поехали!
– А... У меня вообще-то самолёт из Франкфурта послезавтра...
– Перестань. Полетишь от меня. Билет оставь секретарю, пусть они сами разбираются.
– Мы что, на машине поедем?
– Да тут езды три часа до Праги. Самолётом помедленнее будет, с посадкой-высадкой... Да и люблю я прохватить с ветерком, благо техника позволяет... Давай, Дюхон, я что, уговаривать тебя должен?
– Да и в мыслях не было, – Андрей стал собирать вещи. – Что прямо сейчас?
– Моё время – это чьи-то жизни, Дюхон. Не деньги, деньги – говно... Поэтому поспеши.
Они попрощались с Брудермайером и Гертрудой и сели в машину. Андрей поразился, как подхватило его сиденье – как будто специально под него отформованное. Майзель показал, как подвинуть кресло вперёд.
– Ну, с Б-гом...
– А охрана? – спросил Корабельщиков.
– Какая охрана? – удивился Майзель.
– Ты что, один приехал?!
Он усмехнулся:
– Мне не нужна никакая охрана, Андрей. Меня охраняет моя репутация ужаса, летящего на крыльях ночи, и дипломатический иммунитет. И вообще, два раза в одну воронку – так не бывает. Меня разик убили уже, помнишь? Все мелкие неприятности давно в прошлом, дружище... Ты готов?
Аугсхайм – Прага. Март
Из города они выехали под нежным руководством ласкового женского голоса навигационной системы, проецировавшей карту маршрута на нижнюю часть ветрового стекла. Андрей только слышал про такие штуки, но никогда не видел. Едва они выехали на автобан, как сумасшедшее ускорение вмяло Андрея в сиденье. Его поразило, что в салоне было неправдоподобно тихо, – говори хоть шёпотом, только музыка шла фоном. Майзель нёсся в третьей полосе движения, время от времени перебрасывая скорости подрулевым переключателем.
– Сколько ты там жмёшь? – Андрей даже не успевал толком рассмотреть автомобили, отлетавшие справа назад.
– Чуть поменьше двухсот пятидесяти... Быстрее тут не поедешь, – печально вздохнул Майзель и с усмешкой покосился на Андрея. – Не бойся, дружище. Этот танк и не такое выдержит...
– А полиция?
– Какая полиция, Андрей?! Я же Дракон...
– Тьфу ты... Я жить хочу, у меня семья!
– Не бздеть!!! – рявкнул Майзель и притопил газ.
Андрей в ужасе зажмурился.
Он классно ехал. Несмотря на скорость, – классно. Андрей сам неплохо водил машину. Но много ли на «шестёрке» продемонстрируешь... А это был, конечно, автомобиль с большой буквы. Под стать водителю... Что там у него под капотом, Корабельщикову даже думать не поворачивалось. Потому что это ускорялось одинаково с любой скорости и совершенно бесшумно.
Он украдкой наблюдал за Майзелем. Когда они догоняли какой-нибудь «Фиат» или «Фольксваген», Майзель, усмехаясь, сбрасывал скорость и ждал, пока дядечка или тётечка уйдут в правый ряд. Дистанцию держал очень уважительную при этом. Но когда впереди оказывался «Ягуар» или «Порше», или, не приведи Г-сподь, «Феррари», которым стоило лишь чуть замешкаться с перестроением – начинался спектакль. Майзель повисал на бампере у бедняги и включал всю звуковую и световую сигнализацию сразу. Это было слышно даже внутри.
– Что ты творишь? – не выдержал Андрей, когда это случилось в пятый или в шестой раз.
– Что?
– Ты понимаешь, что. Зачем?!
– Мне нравится пугать подонков, – оскалился Майзель.
– Откуда ты знаешь, что за рулём обязательно подонок?!
– Потому что люди ездят на автомобилях, а не на мешках с деньгами.
– А ты?! Это – что?!? – Корабельщиков от избытка чувств врезал кулаком по обшивке дверцы. – Это не мешок, это – поезд с деньгами!!!
– Диалектика в действии, дружище... Да, ты прав. Но я работаю, это мой инструмент. Мои инструменты всегда самые лучшие.