Geum.ru

Червов Николай Федорович На выходе из «холодной войны» Содержание

Вид материалаДокументы

Содержание


Великие меценаты.
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   12

Можно рассматривать меценатство с разных сторон, в том числе, как причуды обеспеченных людей, не знающих, куда девать деньги. Но среди предпринимателей и богатых людей того времени, как и среди других слоев населения, были люди, желавшие жить другой, более духовной жизнью, начинавшие понимать в ней смысл, желавшие подняться над течением обыденной жизни.


В истории Российского государства существует много имен и фамилий, чьи дела никогда не будет забыты. Частная инициатива в лице Рябушкинских, Морозовых, Третьяковых, Бахрушиных и многих других способствовала получению признанию многих явлений отечественной культуры, которым было суждено позднее стать национальной гордостью. Благодаря этим людям Российская культура получила мощный толчок в своем развитии. На их средства устраивались выставки живописи и вечера поэзии. Жизнь этих людей, которые не ставили перед собою цель наживы, несправедливого обогащения, была целиком отдана служению своему Отечеству. Они считали необходимым помогать народу, церкви и, конечно же, поощрять развитие науки и промышленности.

У благотворительности и меценатства, как и других социальных явлений, были определенные истоки и побудительные причины, среди которых можно выделить высокую религиозность людей, жертвовавших свои деньги на благое дело. Их действия во многом определялись библейской формулой: «Кто одел голого, накормил голодного, посетил заключенного, тот Меня одел, Меня накормил, Меня посетил» (Евангелие от Матфея 25:34-46). Исследователь московского купечества П. А. Бурышкин считал, что «само отношение предпринимателя к своему делу было несколько иным, чем на Западе. На свою деятельность они смотрели не только, как источник наживы, а как на выполнение задачи, своего рода миссию, возложенную Богом или судьбою. Про богатство говорили, что Бог дал его в пользование и потребует по нему отчета, что выражалось отчасти и в том, что именно в купеческой среде необычайно были развиты и благотворительность, и коллекционерство, на которые и смотрели как на выполнение какого-то свыше назначенного дела».

Большая часть меценатов того времени были старообрядцами. Какого-то определенного бизнес- сообщества старообрядцев никто не создавал специально. Просто купцы- староверы, приезжая в соседнюю губернию на ярмарку, очень быстро находили себе подобных деловитых людей, которые не пили в трактирах ничего, кроме чая. Моментально завязывались деловые и дружеские отношения. Принадлежность участников договоров и соглашений к общей гонимой вере выступала определенным гарантом того, что сделка будет честной и справедливой.

В 70-х годах XIX века в Москву в надежде изменить свою жизнь стали стекаться старообрядцы со всей России. Среди тех, кто вселял окрестности Рогожского и Преображенских кладбищ, было очень много бывших крепостных, отпущенных помещиками на вольные заработки.

Основатель династии фабрикантов Савва Морозов который был крепостным ткачом на Зуевской текстильной мануфактуре, уже в 1797 году записался в московское купечество как владелец собственного текстильного производства и торговли. В тот же год в Рогожскую слободу из Коломенского уезда Волхонской области в московское купечество прибыл Егор Солдатенков, дед Козьмы Солдатенкова, будущего владельца крупнейшего в России издательского бизнеса стоимостью 8 млн. рублей.

Чуть позже, в 1800 – 1815 годах в Москву приехали основатели династий Третьяковых, Мамонтовых, Щукиных, Бахрушиных, Алексеевых, Сапожниковых и других. Вчерашние крепостные мужики и мелкие торгаши из неизвестных деревень уже через несколько месяцев после приезда в Москву неожиданно записывались в третью, а то и во вторую купеческую гильдию, для чего требовался капитал как минимум в 4-5 тыс. руб.

Деятельность практически всех предприятий, основанных в начале XIX века поселившимися в Москве старообрядцами, так или иначе, была связана с обработкой льна, производительством текстиля и, соответственно, его продажей. Мануфактуры Михаила Рябушинского и Саввы Морозова одними из первых позволило им значительно повысить качество и ассортимент тканей, которые стали пользоваться огромным способом на внутреннем рынке страны. Так Морозовы и Рябушинские стали текстильными магнатами и мультимиллионерами.

Однако наследники купцов – старообрядцев были уже в большей степени купцами, чем старообрядцами. Они получали отличное образование, коллекционировали живопись, предметы искусства и издавали газеты. Верность старообрядчеству они сохраняли в основном из уважения к родителям, создавшим фамильные состояния. Например, в знаменитом особняке Степана Рябушинского (внука основателя текстильной династии) построенного архитектором Шехтелем, была старообрядческая молельня в стиле модерн.

Представители нового поколения московских фабрикантов и банкиров продолжали делать немалые взносы в кассу старообрядческой общины, соревнуясь друг с другом в том, кто построит большее количество церквей, однако в поддержке общины уже не было необходимости. Государство и общество стали относиться к купечеству с гораздо большим уважением, и у старообрядцев отпала необходимость жить в изоляции за Рогожской или Преображенской заставой. Для контактов с городскими властями теперь использовалось вновь организованное Московское купеческое общество. Староообрядческая община постепенно превратилась в сугубо религиозную организацию.

Для большинства меценатов XVIII – XIX веков благотворительность стала скорее образом жизни, чертой характера, нежели следствием разного рода экономических катастроф. Внутренние побуждения российских «медичей», обусловленные религиозными представлениями о мире, о душе человека и религиозным воспитанием, являлись главным источником, определившим размах меценатства. Большая часть пожертвований шла в пользу нищих, ведь со второй половины XIX века в силу экономических спадов появлялись безработные, многие из которых и становились нищими.

Церковь всегда играла очень важную роль в процессе решения духовных и социальных проблем, и в современных условиях РПСЦ позитивно относится к данному вопросу. Об этом конкретно высказался Митрополит Андриан, глава РПСЦ:

«Церковь традиционно волнуют вопросы духовного здоровья нации. А наш народ вот уже сколько времени испытывает сильнейший натиск чужой морали, антинравственности, прямой бесовщины, изливающий на нас из различных источников массовой культуры. Сегодня это уже заметно сказывается на облике нашего соотечественника. В результате по стране в целом – падение морали, снижение культурного уровня, отмирание патриотизма, оскудение веры. А в семьях – раздор и горе родителей.

И социальное расслоение общества только довершает бедственную картину.

Речь идет не просто о бедности. Бедность - неизбежное явление, известное во все времена... Бедность одних, богатство других - так было всегда и, вероятно, будет. Но при этом не должно быть отчуждения в обществе: одна его часть не слышит и не понимает, просто не замечает страданий и агонии другой части общества. Это - рак нравственности. Его метастазы и дают себя знать в процессах социальной деградации.

История старообрядчества в этом плане весьма поучительна. Широко известны имена купцов Морозовых, Кузнецовых, Рябушинских, Рахмановых, Шибаевых и так далее, и так далее. Хочу обратить ваше внимание на то, что эти люди - созидатели. В них жил иной дух. И ими руководила не жажда богатства. Они создавали не капиталы, а в первую очередь - производства: заводы, мануфактуры. Создавали и городскую среду: жилье, училища, больницы. Характерный пример такого купца - созидателя - Арсений Иванович Морозов. То, что было построено при нем, до сих пор составляет основу городского хозяйства в нынешнем подмосковном Ногинске, прежде называвшемся Богородском. Даже трамвайную линию, единственную на все Подмосковье, провел он. И электрифицировал старообрядческие деревни за десять лет прежде "лампочки Ильича". Этот человек, располагающий огромными средствами, тем не менее постоянно чувствовал себя в долгу перед Родиной, пред Богом и людьми, и работал, возвращая этот долг тем, что давал людям рабочие места, строил храмы, и больницы, жертвовал нуждающимся, давал образование детям рабочих. Это был нормальный путь развития отношений богатства и бедности, сопряженный с высокой религиозностью и нравственностью.

Но пришло время, и Россия сошла с этого пути. Начались разные эксперименты. Попытки искусственно создать контролируемый механизм распределения мирских благ памятны нам до сих пор, так как мы испытывали его на собственной судьбе.

Но и с падением коммунизма полоса испытаний для нас не закончилась. Во многом дело только ухудшилось. О патриархальном капитализме времен Арсения Ивановича Морозова можно забыть, наши новые русские капиталисты пока еще в целом не заслуживают наименования созидателей ". ("Завтра", июнь-июль, 2004г. №27(554)).

Отстраненность купечества от бурной идейной жизни тоже имела позитивный характер для формирования меценатской деятельности. Ведя в большей свой мере по религиозным канонам аскетический образ жизни, меценатам было противно наблюдать за тем, как национальная культура приходит в упадок.

Купцы в большей степени не обращали никакого внимания на общественное мнение. Они чувствовали себя ответственными за свою страну и родной город, в этом и заключался их патриотизм. Именно это заставляло их вкладывать свои деньги в отстающие и развивающиеся отрасли промышленности и народного хозяйства. Интересно, что среди крупных промышленников и торговцев иностранного происхождения меценатов практически не было.

Можно также привести характеристику этой части московского купечества, какую дает ей В. В. Стасов в своей известной статье, посвященной П. М. Третьякову и его галерее. Он свидетельствует, что в течение первой половины XIX столетия выросла иная порода людей купеческой семьи, у которых, невзирая на богатство, всегда было мало охоты до пиров, до всякого нелепого прожигания жизни, но у которых была вместо того великая потребность в жизни интеллектуальной, было влечение ко всему научному и художественному. И вот эти люди ищут себе постоянных товарищей и знакомых в среде интеллигентной, истинно образованной и талантливой, проводят много времени с писателями и художниками, интересуются созданиями литературы, науки и искусства. Одни из них накапливают в своем доме богатые собрания книг и рукописей, другие - не менее богатые коллекции картин и всяких художественных произведений. Одни сами становятся писателями, другие - людьми науки, третьи - художниками и музыкантами, четвертые заводят типографский станок и печатают целые библиотеки хороших книг, пятые создают публичные галереи, куда открывают доступ всем желающим. И всегда, во всем стоит у них на первом месте общественное благо, забота о пользе всему народу.

С. Морозов, прожив совсем недолгую жизнь, оставил после себя память не только как меценат, но и как щедрый филантроп. Он помогал как определенным лицам, так и целым учреждениям и организациям. Пожертвования его были в некоторых случаях весьма значительными. Он дал несколько десятков тысяч рублей на строительство родильного приюта при Староекатерининской больнице (ныне Московский областной научно-исследовательский клинический институт имени М.Ф. Владимирова), десять тысяч рублей - «на дело призрения душевнобольных в Москве». Другая не менее яркая представительница морозовской династии, фактическая владелица товарищества Тверской мануфактуры, Варвара Алексеевна, твердо придерживалась принципа, что жертвовать свои средства надо исключительно на то, чтобы лечить или учить народ. Верная этому принципу, она на собственные средства построила первую раковую клинику на Девичьем поле, богадельню и школу в Твери. Это далеко не полный список благих деяний династии Морозовых, далее этот вопрос будет рассмотрен подробнее.

Довольно значительные пожертвования во благо ближнему своему делал один из самых известных и знаменитых российских меценатов П. Третьяков. Он жертвовал средства на устройство работ для нищих в городском рабочем доме, для учреждения стипендий в московских мещанском училище и училище глухонемых. Как высоконравственный человек, П. Третьяков никогда не выставлял свои пожертвования напоказ и не любил никаких чествований по этому поводу.

Особенно большую заботу он проявлял по улучшению условий труда и быта на вверенной ему фабрике товарищества Ново-Костромской льняной мануфактуры. Под его влиянием и руководством здесь были устроены образцовая школа, больница, родильный приют, ясли и потребительское общество. В конце XIX века это предприятие считалось одним из самых передовых и благоустроенных в России.

Такие прогрессивные люди, как Рябушинские, Морозовы, Третьяковы... внесли огромный вклад не только в развитие промышленности и культуры, но также и в развитие науки, что дало мощный импульс к появлению многих новшеств, открытий и изобретений.

Важнейшими системообразующими слагаемыми, определившими содержание российского меценатства на всем протяжении его пути, на взгляд И. Н. Мартынова, являются следующие:

- Радение о национальной культуре. Не просто забота и внимание к ней, а именно в таком понимании, как это определяет словарь Даля: "старательное и усердное желание хлопотать с душой". Качественная характеристика, определяющая настрой и отношение к национальной культуре той социальной группы, которая не только может, но и что особенно важно, желает взять на себя устроение её судеб.

- Радение о национальной культуре, как действие бескорыстное по преимуществу. Вкладывание средств в культуру не рассматривалось как возможность извлечения прибыли. Вот лишь один пример именно такого понимания меценатства. В письме студенток Высших курсов им. П. Ф. Лесгафта, благодаривших Н. В. Мешкова за финансовую поддержку их учебного заведения в трудную минуту, читаем: "Дорогой Николай Васильевич! ...мы узнали, что, пожертвовав нам деньги, Вы пожелали остаться неизвестным. Но, тем не менее, мы не можем не выразить Вам своей искренней и глубокой благодарности за то большое и доброе дело, которое Вы сделали, за то, что своим пожертвованием спасли наши курсы и дали возможность пережить этот трудный год". Этическое содержание содействия культуре имело для современников не последнее значение.

- Однако наличие стремления что-либо сделать для отечественной культуры и желание делать это бескорыстно ещё не значит приносить ей ощутимую пользу. Меценатская деятельность М. А. Морозова, П. М. Третьякова, А. А. Бахрушина и многих других отличалась профессионализмом. Это профессионализм особого рода, который невозможно раскрыть только через определенные умения в каком-либо из видов искусств (хотя и это имело не последнее значение). Профессионализм в меценатстве это еще и обладание особым даром инициативы, интуиции видеть и делать то, что для отечественной культуры имело непреходящее значение. Профессионализм с этой точки зрения равен таланту. Ю. М. Васнецов в своих воспоминаниях специально подчеркивал, что «Савва Иванович Мамонтов не был в тесном смысле художник, певец, или актер, или скульптор, а была в нем какая-то электрическая струя, зажигающая энергией окружающих. Бог дал ему особый талант возбуждать творчество других". И еще одно важное замечание о таланте мецената. Ему, как и таланту художественному, далеко не всегда находилось понимание у современников. Однако истинный меценат имел силу воли и твердость характера, чтобы идти "против течения". Преодолевала косность властей разного ранга на смоленской земле М. К. Тенишева, слыли "чудаками" за свои коллекционерские и театральные интересы в купеческой среде М. А. Морозов и С. Т. Морозов, гигантские усилия прилагал для преодоления чиновничьих рогаток Н.В. Мешков.

- Принципиально важно то, что меценатство в России шло рядом с благотворительностью на ниве просвещения. Деятельное устроение российскими меценатами новых школ и училищ, выделение субсидий на стипендии студентам, многочисленные фонды в помощь учащимся и, наконец, финансирование строительства новых институтов и университетов было делом обычным. Данная взаимосвязь - свидетельство того, что меценатство не ограничивается только интересом к результатам профессионального искусства и науки. Меценатство - это ещё и всемерная забота о максимальной доступности культурных ценностей и благ для самых широких слоев и групп общества.

- Исключительно важно отметить и то, что подлинная меценатская деятельность не носит разовый характер, не проявляется в случайных или разрозненных акциях. Только имея тенденцию к постоянству и системности, меценатство утверждает свою значимость в национальной культуры.

Таким образом, меценатство в российской традиции проявляет себя только во взаимосвязи вышеперечисленных слагаемых, как комплексное явление. Используя терминологию из сферы искусства, можно и должно говорить о таком понятии как ансамбль, с присущими ему соразмерностью и взаимообусловленностью.

Ратуя за возрождение национальных традиций, предлагая способы и средства для поддержания отечественного меценатства в современных условиях, необходимо учитывать его подлинное содержание, которое сложилось в русской культуре исторически. Речь в данном случае идет не о "вредных и трудно реализуемых на практике отделения "истинных" меценатов от "неистинных", а о том, чтобы не подменять масштабных понятий явлениями случайного порядка и разового характера.

Предпринимательская благотворительность играла существенную роль в жизни российского общества. Она была формой поддержки неимущих слоев населения и способом улучшения жизни работающих. Меценатство имело важное значение для самих предпринимателей. Будучи, как правило, людьми религиозными, русские предприниматели считали необходимым помогать нуждающимся, чтобы "искупить" свою жесткость в деловой сфере, оправдать богатство и заслужить прощение за совершенные грехи. Обладая большой практической сметкой, предприниматели стремились направить деньги на благоугодное дело, также максимально целесообразно делая то, что могло бы принести пользу Отечеству или нуждающимся.

Меценатская деятельность богатых кругов населения в XIX веке была направлена на уменьшение страданий народа, на ликвидацию произвола в отношении народа, на восстановление социальной справедливости. С уверенностью можно сказать, что деньги не являлись целью жизни большинства купцов, для них главным было дело и духовное счастье, которое они искали в оказании всевозможной помощи тому, кому она требовалась. Но самое интересное, что их никто не просил об этой финансовой помощи, они сами проявляли инициативу в этом вопросе и содействовали государственным и общественным интересам во всем. Счастье народа было их счастьем, устойчивость и надежность государства было их устойчивостью и надежностью.

Российский предприниматель длительное время был и фабрикантом-эксплуататором, и щедрым благотворителем. И то, и другое нередко прекрасно в нем уживалось. Сначала его благотворительность согласовывалась с реальными традициями и проявлялась в подачи милостыни нищим и просто нуждающимся, в пожертвовании церковным учреждениям. Но общественно-экономические условия развития России постепенно приводили все большее число предпринимателей к осознанию своей социальной ответственности перед народом и государством. О масштабах этой деятельности свидетельствовал в 1856 году известный историк М.П. Погодин. "Наши купцы не считают своих пожертвований и лишают народную летопись прекрасных страниц. Если бы счесть все их пожертвования за нынешнее только столетие, то они составили бы такую цифру, какой должна бы поклониться Европа".

К концу XIX века размах благотворительной деятельности в России возрос еще болыпе. К 1900 году только в Москве производилось больше пожертвований, чем в Париже, Берлине и Вене. Федор Шаляпин с восхищением писал об этом: "Объездив почти весь мир, побывав в домах богатейших европейцев и американце, должен сказать, что такого размаха не видел нигде. Я думаю, что и представить себе этот размах европейцы не могут".

Благотворительная и меценатская деятельность русских дореволюционных предпринимателей с точки зрения социологии демонстрирует наряду с религиозно - этическими и социальные мотивы. Деятельность русских предпринимателей в области меценатства и благотворительности можно оценивать по-разному. Какими бы ни были мотивации русских меценатов, благодаря их деятельности русская культура расцвела на рубеже XIX - XX веков, были найдены такие таланты как Шаляпин, Врубель и др., собраны и сохранены изделия народных промыслов, произведения отечественных и зарубежных мастеров искусства.


Великие меценаты.

На протяжении ХУ1П-Х1Х веков в России складывались мощные промышленные династии, которые делали своей главной целью, наряду с преумножением своего капитала, благотворительность и меценатство. Весьма странно, но почти все богатейшие люди того времени были выходцами из простых крестьянских семей, где свято почитались исконно русские традиции, где сын не мог перечить своему отцу, тем более поднимать руку на старшего. Многие из этих семей были старообрядцами и до конца своей жизни были верны своей вере, несмотря на многочисленные гонения со стороны "новой" православной церкви.

Творя добро и совершая благие поступки, меценаты хотели помочь простому народу в его безмерно тяжелой жизни, навести порядок в стране, поэтому необходимо было бы упомянуть каждого, вернуть в историю память об этих людях. Ведь тот вклад, который внесли эти люди в развитие нашего государства, никогда не будет забыт, а их поступки будут примерами для современных олигархов.

Одно из первых дошедших до нас сведений о купеческой благотворительности содержится в семейной хронике Крестовниковых. Пришедший в Москву из Переславля-Залесского основатель династии Козьма Васильевич (1753 - 1814) был одним из первых коммерческих деятелей в Москве. Он имел сахарорафинадный завод, завод для производства свинцовых белил, вел торговлю по всей России и с заграничными фирмами. Во время Отечественной войны 1812 года им и его детьми было пожертвовано 50 тыс. рублей, о чем было записано на стене храма Христа Спасителя, на 28-й мраморной доске. Такие же суммы пожертвовали князь Н. Б. Юсупов и три представителя московского купечества: городской глава Алексей Куманин, коммерц -советник Семен Алексеев и Григорий Абрамович Кирьяков. В 1812г. всего было пожертвовано москвичами на снаряжение армии 1 млн. руб., из них 500 тыс. рублей собрало богатое московское купечество. И это явилось лишь началом целой эпохи, эпохи нового возрождения России.

Со второй половины XIX столетия почти все промышленники, фабриканты и банкиры участвовали в благотворительной деятелыюсти. Среди них можно выделить: Рябушинских, Третьяковых, Морозовых, Бахрушиных и многих других. Их вклад в развитие России заслуживает внимания, поэтому я считаю необходимым рассмотреть их деятельность на фоне благотворительности и меценатства. Безусловно, всех меценатов того времени рассмотреть не удастся, ведь список людей, жертвовавших свои личные сбережения на благотворительные цели, действительно велик. Но в XIX веке существовали целые династии, которые жертвовали средства практически во все сферы деятельности человека, в дальнейшем и пойдет о них речь.
Рябушинские

Что только не писалось об этой истинно русской фамилии в послереволюционной России. Их называли капиталистами - мироедами, эксплуататорами. И лишь в последние несколько лет мы снова с уважением начинаем говорить об этой великой купеческой династии, принесшей славу российскому Отечеству.

Семья Рябушинских, удивительно талантливая, дала столько ярких в разных отношениях личностей, что с трудом можно назвать какую-то сферу человеческой деятельности, где не приложили бы (и с успехом!) силы Рябушинские. Промышленники, ученые, банкиры, торговцы, политики, писатели, художники - вот тот поражающий диапазон профессиональных и жизненных интересов представителей этой семьи. Бесспорно, история этой семьи могла бы стать национальной легендой, подобно легендам о Форде или Рокфеллерах, но судьба распорядилась гораздо менее справедливо...

Как и многих других известных купеческих семей, начало этой династии уходит корнями к рубежу ХУ1П-Х1Х веков. Основателем династии и семейного дела был Михаил Яковлев, сын крестьянина Якова Денисова из слободы Пафнутьево - Боровского монастыря, что находится в Калужской области. Родился он в 1786 году и был последним ребенком в семье. В двенадцать лет от роду он был отдан в обучение «торговому делу», а в шестнадцать под фамилией Стекольщиков (отец его занимался стеклением окон) уже записался в «московской третьей гильдии купцы», объявив при этом одну тысячу рублей капиталу. Не совсем ясно, откуда появились у 16-летнего крестьянского сына немалые, по тем временам, деньги. Ведь для вступления в гильдию требовалось "объявить" капитал от 1 до 5 тысяч рублей. Возможно, ему помог старший брат Артемий, который к тому времени уже торговал в Ветошном ряду Гостиного двора. Вступив в купеческое сословие, Михаил занимает место недалеко от брата в Холщовом ряду и начинает продавать ткани, которые он покупал у деревенских ткачей-кустарей. Вскоре он довольно выгодно женился на Евфимии Скворцовой, дочери богатого московского кожевенника. Молодой купец с супругой занимались тем, что скупали по деревням у крестьян ткани, наносили на них орнамент, делали ситец и продавали его в собственной лавке в холщовом ряду Гостиного Двора.

Удачны были первые шаги их самостоятельной торговой деятельности, но наступивший 1812 год не мог не отозваться неблагоприятно на торговых делах. Подход неприятеля к стенам Москвы, бегство населения из города, пожары, испепелившие большую часть столицы, — все это надолго надорвало силы московского купечества.

Михаил Яковлевич с семьей, во время занятия Москвы неприятелем, переехал в село Кимры, Тверской губернии, и по семейным преданиям, принялся там за скупку обуви, но эта торговая операция, по-видимому, не была удачна, так как в дальнейшей своей торговой деятельности он обувью больше никогда не занимался. С 1814 года он перестал вносить гильдейский сбор и приписался в московские мещане, так же как и брат его Артемий Яковлевич. «По претерпленному мною от нашествия неприятельских войск в Москву разорению процентных денег платить нахожу себя не в состоянии, почему покорнейше прошу по неимении мною купеческого капитала перечислить в здешнее мещанство» - бумагу такого содержания подал в купеческую гильдию Михаил в 1813 году.

"Мещанский период" в жизни Михаила Рябушинского продолжался десять лет. Об этом десятилетии имеются только следующие сведения, записанные П. М. Рябушинским по семейным воспоминаниям: Михаил Яковлевич служил у Сорокованова, который ему, как своему приказчику, передал за старостью лет торговлю с тем, чтобы он выплачивал ему годами, что и было выполнено. Жила семья Рябушинских в приходе святого Ипатия в Ипатьевском переулке в доме Мещанинова, и в этом доме родились все дети Михаила Яковлевича. Михаил Яковлевич имел трех сыновей и двух дочерей, которые родились в следующих годах: Пелагея в 1815 году, Иван — 1818 году, Павел — в 1820 году, Анна — в 1824 году, Василий — в 1826 году.

В декабре 1823 года "московский мещанин" Михаил Яковлевич Ребушинский вновь просит записать его с семейством в 3-ю купеческую гильдию и объявляет 8 тысяч рублей капитала. Перемена прозвания "Яковлев" на официальную фамилию связана с принятием старообрядчества. Привычное для нас написание "Рябушинский" утвердилось позднее, к концу жизни Михаила Яковлевича.

На мой взгляд, наиболее точное описание деятельности и жизни М. Я. Рябушинского дал О. Платонов в своей книге "1000 лет русского предпринимательства": "Говорят, что у человечества имеются три цели, руководящих жизнью: или власть, или слава, или деньги. У М. Я. Рябушинского ни одна из этих целей не руководила жизнью. Он не искал власти, а только пользовался ею в семье, как орудием для совершенствования выполняемого дела. Он не искал славы и даже прятал от посторонних глаз блестящие результаты своей упорной многолетней работы; он не искал денег, так как, создавая своим делом крупный по тому времени капитал, он не пользовался им для своих личных и семейных потребностей.

Михаил Яковлевич принадлежал к небольшому слою людей, для которых не власть, слава и деньги являются целью жизни, а дело, которое они взялись вести. Он принадлежал к тому типу людей, который в Западной Европе создал буржуазию. У нас, как в стране еще малокультурной, обладающей меньшим числом творческих сил в области материального блага, этот тип наиболее часто встречается в деревне в виде «хозяйственного мужика», у которого все помыслы, все семейные, общественные отношения подчинены, по выражению Гл. Успенского, «власти земли», т.е. интересам того земледельческого дела, которым поглощен хозяйственный мужик".

Будучи уроженцем Ребушинской слободы, находящейся всего в нескольких верстах от города Боровска, где погребены боярыни Морозова и Урусова, Михаил Яковлевич не мог не знать о трагической кончине этих поборниц старообрядчества, могилы которых до сих пор служат предметом общего почитания. Окружающая жизнь обратила внимание М. Я. Рябушинского на моральные и социальные различия между лицами, принадлежащими к господствующей и старообрядческой церквям, а его симпатии склонились к тем, кто сохранил старинный уклад жизни, кто более отличался хозяйственностью и работоспособностью.

Михаил Яковлевич пользовался у староверов уважением как истинный ревнитель за веру. Известен случай, когда он узнал, что его десятилетний сын Павел увлекся игрой на скрипке, он отобрал у плачущего мальчика «бесовскую игрушку» и самолично тут же разрубил ее на многочисленные части топором. С сыновьями купец, что называется, был строг, но справедлив. Когда старший сын Иван (всего сыновей было трое, последний, Василий, родился в 1826 году) вопреки воле отца женился на мещанке, тот моментально отлучил его от семьи, оставив без наследства и без денег. Павел отцу никогда не перечил и в 1846 году женился на Анне Фоминой, внучке основателя Рогожского кладбища.

В 1848 году царь Николай I, стремясь покончить с «расколом», издал указ, по которому старообрядцев запрещалось принимать в купечество. Сыновьям Михаила Яковлевича грозила 25-летняя рекрутская служба в российской армии, от которой дети купцов были освобождены. В те времена многие купцы, проявляя нетвердость в вере, отказывались от своих прежних принципов и переходили в ортодоксальное православие.

Однако М. Я. Рябушинский продолжал отстаивать свои убеждения, из-за этого ему пришлось перебраться в Ейск, где для скорейшего заселения города старообрядцам была дана льгота - им разрешалось приписываться к местному купечеству.

"Все для дела — ничего для себя". Такой был девиз жизни М. Я. Рябушинского, закончившейся 20 июля 1858 года, детям в наследство он оставил имущество в два миллиона рублей ассигнациями. Душой семейного дела после смерти Михаила Яковлевича становится Павел Михайлович. Его отличали предприимчивость, общительность, экспансивность в противоположность замкнутому, лишенному широкого взгляда и предпринимательской хватки брату Василию. Но, несмотря на новации, наследник Михаила Яковлевича продолжает соблюдать каноны и ритуалы старой веры. Дети Павла Михайловича вспоминают, что в доме была "моленная с древними образами и с богослужебными книгами, тоже древними. Службу правил уставщик, а в великом посте приезжали матери из Заволжских скитов, а потом и из Ржева. Тогда они правили службу". Сам Павел Рябушинский долгое время был выборным церковного причта Рогожского кладбища.

Не прошло бесследно и увлечение музыкой. Павел Михайлович Рябушинский заводит знакомства в музыкальном и литературном мире, у него, страстного театрала, нередко собираются артисты так любимого им Малого театра.

Вообще он обладал феноменальным деловым чутьем. Оно-то и подсказало ему в 1869 году, что настало время продать все принадлежавшие братьям объекты, а на полученные деньги купить у московского купца Шилова «убыточную» бумагопрядильную фабрику в Тверской губернии. Павел рассчитал правильно: убыточной фабрика была из-за того, что Америка после Гражданской войны резко сократила поставки хлопка, сразу после восстановления которых предприятие начало приносить колоссальные доходы.

Однако пока бизнес шел по нарастающей, семейные дела Павла Михайловича шли все хуже и хуже. Во многом не сложились отношения у него с женой из-за отсутствия наследника мужского пола, к тому моменту у него было шесть дочерей. По этой причине начались ссоры, которые позднее привели к разводу.

В ту пору собрался жениться его младший брат Василий, а Павел, приехавший смотреть невесту, неожиданно так ею увлекся, что сделал предложение от своего имени. Избранницей оказалась Александра Степановна Овсянникова, 18-летняя дочь крупного хлеботорговца из Петербурга, старообрядца. Несмотря на разницу в возрасте (П. М. Рябушинскому тогда исполнилось 50 лет), их союз оказался на удивление счастливым: у них родилось 16 детей, из них тринадцать (восемь сыновей и пять дочерей) достигли совершеннолетия, трое детей умерли в детстве.

Василий же после того, как родной брат «увел» у него невесту, так и остался до конца жизни холостяком. Умер он 21 декабря 1885 года.

Стихией Павла Рябушинского было фабричное дело. Благодаря его стараниям вышневолоцкие фабрики к концу XIX века стали заметной величиной российской хлопчатобумажной промышленности.

Павел Михайлович скончался в декабре 1899 года, похоронен он был на Рогожском кладбище рядом с отцом. Оставив дом жене и распорядившись выдать 5 тысяч рублей лакею, ходившему за ним во время болезни, и 3 тысячи "духовному отцу Ефиму Силину", все прочее завещал своим восьмерым сыновьям. К ним перешло огромное состояние в 20 миллионов рублей, которым по праву могли гордиться потомки хозяйственного калужского мужика.

Павел Михайлович широко участвовал в деятельности, целью которой была помощь старообрядческой общине Рогожского кладбища города Москвы. Например, только в память Василия, брата Павла Михайловича, Богодельный дом Рогожского кладбища получил единовременно 22 тысячи рублей. П. М., конечно же, не забывал и о благотворительных обязанностях, сопутствующих созидаемому богатству. Довольно большие средства вкладывались Рябушинским в обеспечение лучших условий труда и жилищного быта и служащих фабрик и предприятий. На заводских фабриках была организована доступная и многопрофильная медицинская помощь, была построена и оборудована больница и родильный приют. При фабрике также работали Богодельня и ясли. Была открыта школа, которая давала возможность поступить в начальное училище с трехгодичным курсом, которое тоже была организована Рябушинским для благоустройства жизни трудового состава. Также были построены казармы для холостых и семейных рабочих. Для проведения досуга был открыт клуб служащих, где организовывались танцевальные вечера и спектакли.

Немало важным является открытие Павлом Михайловичем обширной народной столовой в своем доме в Голутвинском переулке, причем через несколько лет этот дом был целиком пожертвован Человеколюбивому обществу для устройства в нем и убежища имени П. М. Рябушинского для вдов и сирот московского купечества и мещанского сословия христианского вероисповедания. Для содержания этого домаРябушинский выделил значительное количество средств. Это далеко не полный список благотворительных деяний П. М. Рябушинского, но именно он положил начало всем тем благим свершениям в сфере меценатской деятельности династии Рябушинским.

Роли братьев в семейном бизнесе были четко разделены. Безусловно, главным считался старший брат Павел, фабричными делами занимались Сергей и Степан, банковскими и финансовыми вопросами заведовали Владимир и Михаил, Дмитрий подался в ученые, младший брат Федор до поры как подросток был «не при делах». А Николай, которого в семье звали не иначе, как «беспутный Николашка», занялся «веселой жизнью».

А между тем у Рябушинских была более глубокая цель, нежели просто сколачивание капитала. И к этой цели они начали идти еще в период первой русской революции 1905 года. И целью этой было «возрождение Истинной, Великой и Могучей Российской Державы». Именно ради ее достижения Павел Павлович Рябушинский, ставший к 1917 году одним из политических лидеров страны, предлагал опустить между Российской империей и Западной Европой «железный занавес».

"Богатство обязывает..." ("Rischesse oblige") - именно так любил наставлять Павел Павлович своих братьев. Он считал, что деньги - это не цель, а всего лишь средство для выполнения исторической миссии торгово-промышленного класса: оказание материальной поддержки народному хозяйству и культурному расцвету страны. Вначале Павел Павлович занимался только банковскими и промышленными делами своей семьи, но затем принялся за общественную деятельность и сразу занял в ней выдающееся место. Впоследствии он был председателем Московского биржевого комитета, членом Государственного совета по выборам от промышленности, председателем Общества хлопчатобумажной промышленности, председателем Всероссийского союза промышленности и торговли и видным старообрядческим деятелем. Им была создана газета «Утро России», считавшаяся органом прогрессивного московского купечества, а сам он был сравнительно левых настроений и не боялся их высказывать. Говорил он не плохо, но свои речи тщательно готовил, — никогда не говорил экспромтом. Одной из его любимых тем было осознание купечеством своей роли в хозяйственной жизни и необходимость для купцов оставаться купцами, а не переходить в дворянство. Говорил он прямо то, что думал, иногда нарочито заострял вопрос и не старался приспособляться к настроениям своего собеседника. Не боялся он и ответственности и не хотел перекладывать ее на других.

В годы мировой войны политическая деятельность Павла Рябушинского достигла своего апогея. Весной - летом 1915 года, в пору жестоких поражений русской армии, он выступает инициатором создания военно-промышленных комитетов - органов мобилизации частной промышленности на нужды войны. На волне популярности он избирается главой Московского военно-промышленного комитета и Биржевого комитета, открыто выражает недоверие власти, которая "может нас привести и поставить на край гибели". Действует московский политик в союзе с "прогрессивным блоком", который формируется летом 1915 года как объединение оппозиционных элементов Государственной Думы. Между тем, с началом первой мировой войны Павел Павлович возглавил попечительский совет, организованный в подмосковном имении Кучино лазарета братьев Рябушинских имени Великой княгини Ксении Александровны, в котором сестрами милосердия работали члены их семей.

Между тем, Павел Павлович явил собой новый благородный тип старообрядца с высокой светской культурой.

Бизнес, политика... Но и в культурной жизни предреволюционной России имя Рябушинских было у многих на слуху.

Степан Павлович Рябушинский — один из инициаторов открытой к 300-летию Дома Романовых выставки древнерусских икон — наиболее крупного вернисажа предреволюционной России. Он едва ли не первым применил последовательную, полную расчистку икон от позднейших записей, выполняемую опытными реставраторами. За заслуги в деле сохранения древнерусского художественного наследия текстильный фабрикант был избран почетным членом Московского Археологического института.

Он был глубоко религиозным человеком, в своем великолепном особняке на Малой Никитской улице, возведенном в начале 1900-х годов архитектором Шехтелем, устроил старообрядческую "моленную", где было множество ценнейших икон "старого письма". На поиски шедевров он посылал в самые глухие углы России скупщиков, нередко спасавших иконы от гибели. Со временем коллекция превратилась в художественную сокровищницу. Собрание включало десятки раритетов, в том числе таких, как "Богоматерь Одигитрия Смоленская" (вторая половина XIII века), новгородские "Рождество Богоматери" и "Архангел Михаил" (XIV век) и так далее. Собиратель планировал создать на основе коллекции Музей иконы, но мировая война помешала ему осуществить замысел. Многие из его икон и в настоящее время находятся в собраниях Третьяковской галереи и Исторического музея (по каталогам Третьяковской галереи значатся 57 икон XIII - XVII веков, принадлежащих Степану Рябушинскому).

Сергей Павлович был основателем Института педагогики на Рогожках, который был оснащен новейшими по тем временам методиками и техническими средствами. Но не менее важной заслугой Сергея Павловича и его брата Степана является основание за рекордные сроки, всего за шесть месяцев, первого в России автомобильного завода на основе Акционерного Московского общества. Ныне это предприятие известно всем под заводом имени И. А. Лихачева. Сергей Павлович возглавлял Московский клуб автомобилистов и Московское общество воздухоплавания. Но он также был и неплохим скульптором - анималистом. Сергей Павлович являлся директором известного детского приюта имени Великой княгини Елизаветы Федоровны.

Федор Павлович оставил о себе память как инициатор и организатор научной экспедиции по изучению Камчатки. С целью лучшего ознакомления с Сибирью он пригласил А. А. Ивановского прочесть ему полный курс географии, антропологии и этнографии Сибири, Федор Павлович отнесся к этому курсу с громадным интересом; во время лекций он аккуратно вел записки и заметки; немедленно приобретал рекомендуемые для прочтения книги и основательно знакомился с ними; в конце концов у него составилась обширная библиотека книг о Сибири, как русских, так и иностранных, а также большое собрание географических карт и атласов. Изначально он особенно заинтересовался Алтаем, его природою и кочевым населением. В это время впервые у него зародилась мысль снарядить научную экспедицию в Алтай, и он хотел осуществить ее в ближайшее же лето. Но когда в дальнейшем Федор Павлович ознакомился с нашими дальневосточными окраинами, наибольшее его внимание привлекла к себе Камчатка. На Камчатскую экспедицию Ф. П. Рябушинский пожертвовал 200 000 рублей. По его мысли эта экспедиция должна была поставить своей главной целью подробное и разностороннее исследование полуострова Камчатки, а потому для достижения этой цели необходимо было участие значительного числа специалистов, выбор которых и определил успех задуманного Федором Павловичем дела. По завещанию Федора Павловича все материалы и коллекции, добытые снаряженною им экспедицией для исследования Камчатки, передавались Русскому Географическому обществу для помещения в музее.

Живописные полотна коллекционировал и Михаил Павлович, директор Московского банка Рябушинских. Сохранилась составленная в канун 1-ой мировой войны опись его картинной галереи, которая начала создаваться в 1902 году. Собрание включало 95 полотен русских художников, среди них были портреты В. Я. Брюсова, С. И. Мамонтова и "Демон" М. А. Врубеля, картины и этюды И. Е. Репина, В. А. Серова, И. И. Левитана, Н. К. Рериха, К. А. Сомова и многих других. Молодой банкир увлекался и французскими импрессионистами ("Бульвар Монмартр" К. Писарро, "Мост Ватерлоо" Клода Моне, полотна Дега, Тулуз-Лотрека — всего 14 произведений). Были в коллекции и гравюры китайских и японских мастеров, европейская и русская скульптура. "Гвоздем" собрания служил великолепный мраморный бюст Виктора Гюго работы О. Родена. Собирал Михаил Павлович и фарфор, и бронзу, и старинную мебель.

Владимир Павлович был в правлении Московского банка и много занимался общественной деятельностью, участвуя в тех же учреждениях и сообществах, где был его старший брат Павел. Но сверх того, он был гласным Московской городской думы, но городскими делами занимался сравнительно мало; очень интересовался газетой «Утро России». Кроме того, он владел в совершенстве шестью иностранными языками и предпочитал читать древнегреческих философов в оригинале. На удивление всех братьев, по собственной инициативе, отправляется на германский фронт во время первой мировой войны с автомобильным отрядом, созданным на его средства. За отличия произведен в офицеры и удостоен Георгия четвертой степени. Он также публиковал десятки статей о русской иконе и истории религии в России. Уже в эмиграции основывает общество "Икона". Ему была характерна одна определенная особенность, — пожалуй, характерная черта всей семьи Рябушинских, — это внутренняя семейная дисциплина. Не только в делах банковских и торговых, но и в общественных, каждому было отведено свое место по установленному рангу.

Николай Павлович был художник, эстет, владельцем крупного особняка «Черный Лебедь, находившегося в Петровском парке. Эта вилла славилась оригинальностью меблировки, а устраивавшиеся в ней приемы — своеобразной экзотикой. «Николашу», как его называли в Москве, всерьез не принимали, но он оказался хитрее своих братьев, так как все состояние прожил еще на Родине и от революции не пострадал. У него был вкус и знание, и он занимался одно время антикварным делом. Однако Николай Павлович, при всех своих недостатках, жертвовал большие деньги и на меценатскую деятельность. В отличие от Щукиных и братьев Морозовых, предпочитающих коллекционировать произведения художественного французского авангарда, Рябушинский решил поддерживать отечественное изобразительное искусство. В частности, Николай Рябушинский на собственные деньги основал богато иллюстрированный журнал по вопросам искусства и литературы, издававшийся ежемесячно в 1906-1909 гг. - «Золотое руно». Вокруг журнала группировались лучшие представители русской культуры - В.Я. Брюсов, Д.С. Мережковский, З.Н. Гиппиус, А.А. Блок. На страницах «Золотого руна» пропагандировалась русская культура; на устраивавшихся журналом выставках современных русских художников организаторы знакомили русских зрителей с новейшими направлениями, прежде всего русской, а также западноевропейской культуры конца XIX -начала XX вв. Также Николай Рябушинский организовывал многочисленные художественные выставки, тем самым он помогал открыться новым талантам. Многим художникам он оказывал экономическую помощь и не требовал у них ничего взамен.

Дмитрий Павлович — известный ученый, профессор Сорбонны, член-корреспондент Французской академии наук с 1935 года, является автором почти двухсот научных работ по аэродинамике, астрофизике, баллистике, гидродинамике, геометрии, математической философии и теоретической физике, основатель первого в мире Аэродинамического института, разработчик ракетной техники, создатель Общества охраны русских культурных ценностей и Европейского комитета по изданию книг о вкладе русских эмигрантов в мировую культуру. Дмитрий Павлович еще в России прославился своими трудами в области аэродинамики. Окончив Московскую Практическую академию коммерческих наук, среднее учебное заведение, а затем физический факультет Московского университета, он сразу же взялся за продвижение российской науки, где и сам принял активное участие.

Рябушинские старались делать все вместе, возможно, поэтому масштабы их деятельности так впечатляют. Например, можно привести пример, когда в марте 1905 года Павел Павлович покупает участок в 3-м Ушаковском переулке и жертвует его на строительство храма Покрова Пресвятой Богородицы. Далее за дело берется Степан Павлович, он жертвует огромные суммы на строительство храма и на его оборудование, и затем становится председателем Остоженской старообрядческой общины.

Все братья без исключения внесли огромный вклад в развитие России. Промышленность, культура, искусство, наука, изучение географических ресурсов, строительство церквей, бесплатных столовых, больниц, школ - это далеко не полный перечень их благих свершений. Рябушинских всегда отличала бескорыстная помощь не только ближнему своему, но и всякому, кому она требовалась.

События 1917 года лишили Рябушинских Родины и разбросали их по миру. Вдали от России им было мучительно тяжело, они не могли пережить разрыв со своей Отчизной, многие из них позднее пытались вернуться, но все попытки оказались бесполезными. В настоящее время в России сохранились две ветви этой семьи: Толоконниковы и Князьковы. Потомки до сих пор производят многочисленные попытки по восстановлению несправедливо замалчиваемых фактов из жизни этой династии, которая навеки вошла в историю России своими благими делами.

"Не крепко то, что неправдой взято. Не удержишь, да и души своей не соблюдешь". Именно так закладывались устои рода Рябушинских. Для этих людей наживы не существовало, а было дело, в которое они вкладывали почти все свои силы и сбережения. А благотворительность стала для них образом жизни.