Исследование метафоры в дискурсивном и сопоставительном аспектах интенсивно осуществляется А. П. Чудиновым, который выделил разновидности политической сферы коммуникации, различающиеся по целеустановкам, наборам жанров, образам автора и адресата.

Вид материала

Содержание

Милитарная метафора.
Театральная метафора
Метафора болезни
Животный мир
Метафора кухни
Метафора игры

Подобный материал:

Демешкина Т.А. Региональные «приметы» политического дискурса // Актуальные проблемы русистики. Вып. 3: Языковые аспекты регионального существования человека: Мат-лы Междунар. науч. конф. – Томск: Изд-во ТГУ, 2006. – С. 376–385.

С. 376. В настоящее время интенсивно развивается сфера политической коммуникации. Изучение языка политики обусловило появление новой отрасли знания, именуемой «политическая лингвистика». Политическая лингвистика базируется на результатах современных научных исследований в области прагматики, жанроведения, коммуникации, когнитивной лингвистики, риторики.

В целом же необходимо отметить, что теоретико-методологические основания политической лингвистики только формируются. Достаточно хорошо представлена в отечественных исследованиях политическая метафора, начало изучения которой положили работы А.Н. Баранова. Им же была предложена оригинальная концепция словаря нового типа, отражающего когнитивную природу метафоры.

Исследование метафоры в дискурсивном и сопоставительном аспектах интенсивно осуществляется А.П. Чудиновым, который выделил разновидности политической сферы коммуникации, различающиеся по целеустановкам, наборам жанров, образам автора и адресата. По мнению автора, выделяется четыре уровня политической коммуникации. Это - аппаратная (бюрократическая) коммуникация, имеющая корпоративный характер, достаточно закрытая и, в силу этого, малоизученная.

Второй уровень составляет политическая коммуникация, осуществляемая политическими лидерами и активистами в публичной деятельности. Образ адресата представлен максимально широко, Типичным примером реализации этой деятельности является набор жанров агитационного дискурса (дебаты, обращения, поддержки и т.д.).

На третьем уровне находится деятельность, осуществляемая журналистами и при посредстве журналистов в жанрах интервью, аналитических статей и др.

К четвертому уровню коммуникации относится политическая речевая деятельность «обычного» человека как участника митингов,

С, 377. демонстраций, собраний [6. С. 441]. Анализ томского политического дискурса осуществляется с разной полнотой на всех перечисленных уровнях. Безусловно, в зону внимания исследователей (и не только лингвистов, но и политологов, социологов, журналистов) чаще всего попадает третий и четвертый уровень коммуникации.

Так, профессиональная политическая коммуникация, осуществляемая томскими журналистами в период предвыборных кампаний, стала предметом рефлексии самих же журналистов (см. работу Ю.М. Ершова «Политическое шоу»). Анализ речевых жанров политической коммуникации, осуществляемой в средствах массовой информации, осуществлен в дипломных работах студентов филологического факультета.

Исследованию бюрократической коммуникации посвящена дипломная работа, выполненная под руководством автора данной статьи на тему «Эффективная коммуникация как фактор оптимизации социального управления». Материалом исследования послужили документы различных жанров, образующие документооборот Областной администрации Томской области.

Намечая перспективы развития метафорического моделирования, А.П. Чудинов отмечает необходимость изучения региональной политической метафоры. Выскажем предположение, что региональная специфика политического дискурса проявляется не только в функционировании метафорических моделей, но и определяет другие черты политической коммуникации. Сфера политической коммуникации представляет собой часть регионального ментально-языкового пространства. Термины «языковое пространство», «коммуникативное пространство» (созданные, видимо, по аналогии с понятием «информационное пространство») получили в последнее время широкое распространение, они позволяют избежать одномерности при описании процессов коммуникации. В то же время в эти термины вкладывается разное содержание, а в ряде случаев названные словосочетания употребляются в нетерминологическом значении. Понятие регионального языкового пространства разрабатывается Б.Я. Шарифуллиным на материале русской Приенисейской Сибири. Изучаемое языковое пространство и его региональные «подпространства» определяются автором как недискретные, континуальные во времени и физическом пространстве. В описание языкового пространства включается историче-

С. 378. ское пространство, географическое, социальное, культурное, функциональное (коммуникативное). Автор указывает на необходимость изучения речежанрового пространства как составляющего ядерную зону коммуникативного пространства [7. С. 64].

Попытка разработать и структурировать коммуникативное пространство в диалектной коммуникации предпринята в диссертационном сочинении Н.В. Куриковой, которая понимает под коммуникативным пространством «подвижную ментальную сферу образуемую в сознании коммуникантов в момент речи, ее границы определяются спецификой речевого акта, особенностями социальной культуры, фоновыми знаниями участников общения» [4. С. 14]. Коммуникативное пространство в диалекте характеризуется, по мнению исследователя, существованием единой информационной базы коммуникантов или установлением этого единства в момент речи, а также связью тематики общения, речевых жанров, способов подачи сообщения, экстралингвистической информации с географическими, социальными, персональными, темпоральными параметрами, детерминированными рамкой «я\мы - здесь-сейчас»; определением говорящим границ коммуникативного пространства как «своих», противопоставленных «чужим» сферам (там же).

Моделирование коммуникативного регионального пространства возможно через обращение к речевым жанрам и к базовым когнитивным категориям, создающим региональную концептосферу. Речевые жанры политической коммуникации формируются в рамках общей стратегии - воздействовать на адресата с целью изменить его мнения, убеждения и т.д. В томском политическом дискурсе используются различные виды стратегий в зависимости от поставленной цели. Так, в ходе предвыборной кампании кандидаты ставят цель добиться поддержки избирателей и в соответствии с этим выбирают либо стратегию создания положительного образа, либо стратегию дискредитации личности оппонента. В первом случае используются жанры поддержки (мнения, обращения, слоганы). Выбираемые жанры имеют региональную «окраску», которая проявляется, в первую очередь, в наличии общей информационной базы коммуникантов. Большое значение приобретают малые жанры - слоганы, вызывающие неоднозначную оценку носителей языка. Таким слоганом в томском дискурсе оказался слоган «Кто? Если не Жидких». Необычность приведенной фразы

С. 379. ения читательского восприятия, заключается в произвольном членении текста и выделении отдельных слов в самостоятельное высказывание - парцелляции. Парцелляция является одним из средств выразительности русского языка в силу того, что отдельное слово, выделенное в самостоятельное высказывание, становится коммуникативным центром сообщения и выполняет целый ряд функций воздействующего характера (эмоционально-выделительную функцию, функцию логического выделения и т.д.). Таким центром, по замыслу авторов, является в анализируемом слогане вопросительное слово КТО, получившее помимо интонационного выделения дополнительное цветовое выделение. Оформленное в виде вопросительного высказывания слово КТО фокусирует внимание и заставляет активизировать восприятие адресата. Известно, что вопросительные конструкции являются одним из мощных средств риторического воздействия и были рекомендованы еще в античных риториках.

Во второй фразе коммуникативным центром является имя кандидата в депутаты «Жидких», чему способствуют и графические средства, постановка ударения, позволяющая отграничить антропоним от имени нарицательного. Два коммуникативных центра первой и второй фразы находятся в отношениях подчиненности друг к другу. Ведущее место занимает слово КТО, а подчиненное ЖИДКИХ. Таким образом, благодаря произведенному членению, во фразе нет откровенного давления на избирателя, и агитация в пользу кандидата осуществляется неявно, что усиливается незаконченностью фразы, оставляющей возможность избирателю принять в конечном итоге самостоятельное решение, за кого ему голосовать. Достоинством рассматриваемого слогана следует признать отсутствие агрессивности.

Слоган не кажется бессмысленным и неграмотным, с точки зрения русского языка, поскольку в его основе лежит фразеологизированная модель предложения, широко известная каждому русскому человеку «Кто, если не ты?». Благодаря этому смысловому каркасу, фраза не распадается на отдельные части, она создает положительный эмоциональный фон, а также апеллирует к чувству гражданского долга.

Известность модели предложения обусловила вхождение анализируемого слогана в число прецедентных текстов. Как показал опрос студентов факультета журналистики ТГУ, незаконченность фразы стимулирует познавательную активность избирателя, у адресата по-

С. 380. является потребность в более подробной информации. Таким образом, использование парцеллированных конструкций в целях воздействия на адресата является достаточно эффективным.

Из допустимых приемов аргументации в томской прессе наиболее часто используется прием, предполагающий прямое обращение к адресату, знакомство с фактами и сведениями, представляющими основу доказательства; прием видимой поддержки, реализующийся несколькими речевыми формулами («да..., но», «действительно…, однако», «конечно..., вместе с тем» и др.), приемы сравнения, извлечения выводов, расчленения (подробнее об этом см. [2]).

Стратегия дискредитации личности реализуется в речевом жанре прямого и косвенного оскорбления. Как показал анализ, уровни сфер коммуникации различаются названными жанровыми разновидностями. Так, прямое оскорбление не встречается в текстах, созданных журналистами, и присутствует в текстах листовок. В свою очередь, косвенная дискредитация личности в СМИ осуществляется через набор речевых тактик: тактики навешивания ярлыков, литературных и исторических аллюзий, тактики сравнения, тактики преувеличения.

Тактика сравнения реализуется в рамках метафорических моделей в региональном дискурсе. К настоящему времени в отечественной науке существуют блестящие исследования, посвященные изучению метафоры в когнитивном аспекте. Это, в первую очередь, работы А.Н. Баранова и А.П. Чудинова, в которых выявлены и описаны политические метафоры российской жизни. «Метафора – это не образное средство, связывающее два значения слова, а основная ментальная операция, которая объединяет две понятийные сферы и создает возможность использовать потенциал структурирования сферы-источника при концептуализации новой сферы... Метафоры заложены уже в самой понятийной системе мышления человека, это особого рода схемы, по которым человек думает и действует», - отмечает АЛ. Чудинов [5. С. 36]. Наиболее частотными в томских СМИ являются следующие метафоры:

1. Милитарная метафора. В сегодняшней думской схватке одержали победу сторонники Макарова. Конечно, ведь на их сторон сильное оружие – слово самого Кресса. Бывшие противники решили объединиться (ТВ); Наша партия будет биться за каждую строчку данного законопроекта; Странно и то обстоятельство, что война за

С. 381. свои права и права других идет уже третий год; Будут и красочные, многообещающие листовки, и в аршин портреты, и баснословные многотысячные рассказы, так называемый «черный пиар», и будут соперники колошматить, что аж клочья лететь будут (Томская правда); Про всевозможные войны и баталии с жилищно-эксплутационными участками уже написано немало, а рассказано еще больше (Томская неделя); Сыну и зятю Макарова легко быть предпринимателями, имея такой тыл (МК в Томске). Мэр устроил настоящую охоту на журналистов нашего издания.

Представленными оказываются такие стороны милитаризма как война и ее разновидности, военные действия, участники военных действий и другие.

2. Театральная метафора: Но Путин является куклой в руках ничтожной кучки богачей; Ну не скоморошничайте, господа, не издевайтесь над людьми (Томская правда); Завязка заседания городской думы; В нашем парламенте, как в хорошем театре: у каждого актера-депутата есть свои амплуа. Да и постановки бывают разные – от комедии до почти греческой трагедии (ГТРК Томск);

3. Метафора болезни: В последнее время у людей появляется опаснейший синдром болезни - это заблуждение, что они все могут стать богатыми, как Чубайс (МК в Томске).

4. Животный мир: В ответ он что-то рыкнул (ТВ); Волчьи аппетиты чиновников (МК в Томске); Вот что значит лишить людей привычной кормушки (МК в Томске); Жизнь превращалась в хаос и подобие свинарника (Томская правда); Нормальному человеку, который находится в здравом уме и в твердой памяти, даже в голову не придет сунуться в гадюшник, коим эта политика является (Красное знамя).

5. Метафора кухни: На «круглом» столе большая «порция» замечаний была адресована законодателям (Томская неделя); «11 поваров и шеф-повар» (название статьи о предвыборной кампании на пост президента РФ в МК в Томске).

6. Метафора игры: Деев раунд выиграл в сухую (о выборах спикера городской думы) (МК в Томске).

Менее частотными в томской прессе оказались метафоры семьи, сексуальная метафора, метафора криминального мира.

Ориентация человека в пространстве предполагает членение этого пространства по принципу «свое/чужое». Категория свойственности в

С. 382. политической коммуникации является текстообразующей, поскольку цель создаваемых текстов - объединить единомышленников. Приемы формирования семантики своего круга описаны в работах О.С. Иссерс. Реализация оппозиции «свой/чужой» может осуществляться в текстах через противопоставление актуализационных категорий лица и пространства «мы здесь - они там»: Мы тут как не люди, должны жить как хотим, а они там жируют /ГТРК Томск, выступление жительницы села по поводу отключения света/.

1. Противопоставление может осуществляться только на уровне противопоставления форм лица (мы - они), организующих текстовый фрагмент: Они просто пытаются лоббировать свои интересы. Большинство поддерживало меня, но они сделали все, чтобы эти выборы закончились вот таким образом. Но мы уверены, что это их победа временная» (А. Деев, депутат городской Думы, программа «Час пик»). Уж они-то, родимые, точно знают, кто у нас чего достоин, а кто нет! (ТВ).

2. Маркировка своих и чужих может осуществляться на основании противопоставленности единичного, дискретного и неопределенного, размытого, нерасчлененного множества. Чужой мир - это мир недискретный, свой мир населен конкретными людьми: Сегодня на ТНХК все держится на Губкине, а его все больше отодвигают, кто-то затеял проверку, куда делись деньги СХК. Кто-то мутит воду (В. Кресс, губернатор Томской области, газета «Аргументы и факты в Томске»).

3. Разновидностью названного приема является конструкция совместности, включающая автора и определенный круг адресатов («мы с вами»), противопоставленная обобщенному представителю, названному в единственном лице, чужого, неопределенного мира: Мы должны понимать: нам с вами жить в этом городе, значит, за это надо браться нам, а не ждать когда кто-то придет и сделает (А. Макаров, мэр Томска, ТВ-2, передача «Час Пик»). Чужой может поименован прямо: «Лигачев с Макаровым задружат против Ноговицына. Противопоставленность осуществляется на основе отношения к делу «свое-чужое»: Есть такие депутаты, считающие, что их дело только писать и принимать закон , крыши чинить - чужая забота. Свои обозначаются через деяния депутата, который включается в круг своих на основании того, что трудится на благо коллектива, не покладая рук: Олег Шутеев починкой крыш, сменой бойлеров, посадкой деревьев и прочими бытовыми делами занимается постоянно. Шутеев работает на Каштаке ежедневно (Инфор-

С. 383. мационный бюллетень). Разновидность приема: Мне не по душе сам принцип, который исповедует оппозиция: чем хуже, тем лучше. Развалить местную власть, городское хозяйство - неужели это и есть главная цель людей, которые стали депутатами?

4. Обозначение своих осуществляется через притяжательные местоимения наш, свой: наша постоянная читательница, наши читатели, наши кедры нельзя рубить (Томский вестник).

5. Достаточно часто названная оппозиция выражается через обозначения пространства, единой принадлежности к определенной местности, региону: Сибирский, томский, томичи в противоставленность столице: «Кремль услышит сибирских мэров» (Томский вестник); В столице долго считали, что мы живем на юге; Очевидно, что какой-нибудь дядя Вася в столичном ведомстве решил, что они лучше знакомы с Томской областью, чем мы, а, значит, территории обойдутся и без северного завода. Это к вопросу о том, почему в провинции не очень-то любят Москву.

6. Свои могут быть обозначены без противопоставления чужим. Семантику единения подчеркивает повтор местоимения все, указывающий на всеохватность, всеобщность.

7. Отрицательная оценка чужих осуществляется через сочетание «так называемые»: Представители так называемой интеллигенции думают почему-то, что мы живем в какой-то Западной Европе; К тому же так называемые демократы (а вы из их числа; право, точно не знаю, в скольких партиях Вы побывали) навалили на Сталина горы подлой лжи и клеветы (Е. Лигачев, Томский вестник).

8. И свои, и чужие могут быть обозначены через обозначение большинства: Подавляющее большинство законопослушных граждан не может с этим смириться (Томская правда), Меня настораживает воинственность большинства депутатов, избранных от сельских районов. Они живут по принципу: «Дайте нам денег, иначе устроим ад кромешный и скрежет зубовный» (Красное знамя).

9. Наименование чужих происходит через местоимение эти, подчеркивающее пренебрежительное отношение к чужим. А у этих москвичей только баксы на уме. Отметим, что категория чуждости маркируется и на уровне актуального членения предложения. «Чужие» в этом случае входят в тему, то есть актуально занимают позицию менее значимую, чем рема.

С. 384. 10. Косвенное обозначение возможно и своих, и чужих. Чужим «приклеивается ярлык». Мальчик с папочкой в руках. Широко используется игра слов, особенно обыгрывается имя собственное: Обман Тулеев, Хан (Хандорин); Не дадим проЗЮкать Россию.

11. Принадлежность к кругу своих и чужих имплицитно содержится в определенного рода номинациях, названных О.С. Иссерс «ты - один из нас»: Добавьте к этому немалые федеральные средства и даже ребенку станет ясно: Здесь что-то не то; Любому умному человеку понятно, что вертикаль власти - это плохо» (А. Макаров, TB-2); А что мы? Мы ничего не делаем и все ждем, когда неожиданное благополучие свалится нам как снег на голову.

Частотность использования категории «свой круг» в томской прессе очевидна. Ее продуктивность, по мнению О.С. Иссерс, обусловлена «гибкостью, удобством и простотой в плане манипуляции сознанием: автор каждый раз заново очерчивает «свой круг», отделяя «своих», «наших» и «чужих» [3. С. 45-46].

Как показывает анализ, преобладающими приемами создания семантики своего круга в томском региональном дискурсе является, во-первых, прямое обозначение своих и чужих, во-вторых, актуализация обоих компонентов (называются свой и чужой). При этом отмечено, что в прямое обозначение преимущественно встречается в телевизионных передачах, в речи участников и в интервью политических деятелей, представителей администрации, то есть в неподготовленной, спонтанной речи. Косвенное же обозначение преобладает в речи профессиональных журналистов, избегающих открытой конфронтации.

Изучение регионального материала предполагает сопоставительный анализ дискурса центральных и местных СМИ. Так, например, отмечено, что в текстах «Общей газеты», зарекомендовавшей себя как демократическое издание и проповедующей либеральные ценности, прямая речевая агрессия не встречается, но случаются примеры скрытой речевой агрессии. Кроме того, региональные газеты вносят разный вклад в формирование политического пространства региона. Так, в газете «Московский комсомолец в Томске» чаще используются манипулятивные приемы воздействия на общественное сознание, а страницах «Красного знамени» агитация ведется более корректно.

В целом же отметим, что региональной характеристикой политического дискурса является наличие общей информационной, топони-

С. 385. мической и антропонимической базы коммуникантов. Высокий образовательный уровень жителей Томска определяет существование прецедентных текстов, делает возможным использование исторических и литературных аллюзий. Региональную специфику создает функционирование фольклорных и диалектных текстов.

ЛИТЕРАТУРА

1. Баранов А.Н., Караулов Ю.Н. Русская политическая метафора. Материалы к словарю. М., 1991. 193 с.

2. Демешкина Т.А. Приемы речевого воздействия в региональном политическом дискурсе (на материале томской прессы) // Языковая ситуация в России начала XX века. Кемерово, 2002. Т. 1. С. 173-182.

3. Иссерс О.С Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. Омск, 1999. 284 с.

4. Курикова Н.В. Феномен пространственного дейксиса в диалектной речи (на материале лексем «здесь», «тут», «там»). АКД. Томск, 2005. 24 с.

5. Чудинов А.П. Россия в метафорическом зеркале: когнитивное исследование политической метафоры (1991-2000). Екатеринбург, 2001. 238 с.

6. Чудинов А.П. Метафорическая мозаика в современной политической коммуникации. Екатеринбург, 2005. 257 с.

7. Шарифуллин Б.Я. Языковое пространство русской Приенисейской Сибири // Ежегодник регионального лингвистического центра Приенисейской Сибири. Вып. 2. Красноярск, 2003. С. 51-58.

Blog

Содержание