Geum.ru

Иштван Рат-Вег История человеческой глупости мудрое слово вступления

Вид материалаДокументы

Содержание


Воина короля глагола и короля существительное
Боевые действия музыкальных королей
Костыль памяти
Подобный материал:
1   ...   6   7   8   9   10   11   12   13   ...   55
часть 7, глава 22, которая носит следующий заголовок: "Об ученых, кто

растратил свой труд на бесполезные материи ".

Автор двухсот пятнадцати задач на прилежание имел в виду не себя. Куда

там. В частности, суровым словом поминает он тех, кто посвятил себя

толкованию египетских иероглифов. Бесплодное и напрасное-де это дело, никому

от него никакой пользы, как ни ломай голову, все равно их никогда не

расшифровать...

Мастер Бернхард проделал феноменальную работу, но оригинальной ее назвать

нельзя. Был у него предшественник -Равизий Текстор, гуманист великой

учености, ректор Парижского университета. Первое издание его знаменитой

книги вышло в 1522 году, затем издания последовали одно за другим. Ее

название "Joannis Ravisii Textoris nivernensis officina" ("Школа

нивернумского Иоганна Равизия Текстора"). Он запер в шкатулку не ученых

своей эпохи, как Бернхард. У него была более высокая цель. Он хотел

облегчить студентам университета усвоение гуманистических знаний. Для этого

всех встречающихся в классической и новолатинской литературе знаменитостей

распределил по легко обозреваемым группам. Классификацию он производил по

самым разнообразным принципам. Он подразделил знаменитостей по разным

группам, смотря по тому, какой у кого был характер: справедливый,

несправедливый, храбрый, трусливый, великодушный, подлый, двуличный,

чванливый, завистливый, сутяжный, избалованный, ограниченный, жестокий,

строгий, добродушный, скромный, молчаливый, болтливый, гостеприимный,

жадный, мотовской.

В отдельную главу были внесены те, кто вел чрезвычайно чистый образ жизни

(castissimi). Например, атлет Клитомах: он был настолько скромен, что при

виде псов, усердствующих на улице по случаю весеннего знакомства,

поворачивался и шел в другую сторону. К сожалению, эта глава,

предназначенная в назидание французским студентам, получилась короткой.

Ректор не сумел набрать достаточного количества и качества известностей для

такого заголовка. Опять же, что отрицать, глава о великих людях блудливой

жизни (libidinosi et lascivi) получилась гораздо пространнее.

Неслыханную читаемость и несравненное муравьиное усердие автора лучше

всего представлены сборником, составленным о причинах смерти известных

личностей. По нему можно выучить имена не только тех, кто умер от различных

болезней; в нем автор оком Аргуса прослеживает со всею доскональностью,

точностью и со многими подробностями излагает случившееся с ушедшими из

жизни по причине насильственной смерти. Он не довольствуется просто тем, что

кто-то там погиб в схватке с диким зверем, он делит на группы тех, кто был

разорван львом, пронзен клыками дикого кабана, укушен собакой и т. д. На

четкость авторского мышления указывает и то, что он не запихивает в общую

группу тех, кто обязан смертью лошади, а подразделяет их на две группы:

отдельно тех, кого лошадь до смерти ударила копытами, и тех, кто упал с

лошади и убился. Откуда только не грозит смерть бедненьким известным людям!

От носового кровотечения погиб Аттила, лангобардский король Гримуальд и

император Александр. Утонули библейский Фараон, Икар, Леандр и Сафо. Змея

убила Лаокоона и Клеопатру. Были и такие, кого поразила насмерть молния, кто

поскользнулся на лестнице и разбился, кто погиб от смеха, естественно, были

и такие, кого ветер смерти застал в тот момент, когда их уста горели в огне

поцелуя...


ВОИНА КОРОЛЯ ГЛАГОЛА И КОРОЛЯ СУЩЕСТВИТЕЛЬНОЕ


Возможно, множество знаменитостей легче укладывалось в студенческой

голове, ежели преподавательская забота учиняла средь них порядок, кто куда

относится либо марширует под собственными знаменами.

Но уж если вместо простого перечисления удалось вдохнуть жизнь, движение,

даже борьбу в ленивую скуку лежащей на боку учебной дисциплины! Андреа

Гварна, итальянская гуманистка, выступила с идеей заставить с помощью

дремлющих в молодежи воинственных инстинктов полюбить одну из самых мирных

наук - грамматику. "Война грамматическая" ("Bellum Grammaticale") - под этим

названием стала известна эта странная книга1.

Успех был беспримерный - она выдержала больше ста изданий!

Ее краткое содержание: в стране Грамматике правят два короля - король

глагол и король существительное. Они ссорятся из-за того, кому принадлежит

первенство. Договориться не могут, и дело доходит до войны. В борьбу

вступают все персонифицированные грамматические категории, происходят

кровавые схватки, под конец Глагол остается победителем, стороны заключают

мир. Тяжеловесное чтение для современного человека, который сам находится в

состоянии войны со всей латинской грамматикой с тех самых пор, как вышел из

стен гимназии. Французские переработки книги - одна 1616, другая 1811 года -

мне достать не удалось, но я обнаружил немецкую переработку начала XVII

века, которую сделал филолог Г. Шоттель с прилежанием, достойным лучшего

применения. "Bellum-grammaticale" по Шоттелю тоже имеет двух королей. Король

глагол зовется hor, король существительное зовется mensch. Они долго жили в

мире, но однажды на пиру, постыдно набравшись, начали разбирать вопрос

приоритета. Король существительное бросил противнику такие аргументы:

"Первый я, потому что в предложении стою в самом начале. Что может глагол

без меня? Мало кто что понял бы, так же, как если бы немой учил глухого.

Надо принять во внимание, что сам бог, сотворивший Вселенную, тоже имя

существительное". Король глагол тоже не остался в долгу: "verbum regit

nomen" (глагол властвует над существительным). Без меня и моего народа

существительное ничего не стоит, потому что само по себе не может придать

смысла речи. Чего больше! Имя существительное произошло от меня и от моих

подданных, выходит, получается отвратительная неблагодарность, когда сын

хочет держать верх над отцом".

Спор разгорелся до того, что перекинулся в народ, разъярил его. Страсти

накалились и разразилась война. Пошли два короля друг на друга походом.

Перед решающей битвой король глагол лично расставил войска. Собрал две

дивизии: одну из простых, другую из глаголов-исключений. Гвардию составили

вспомогательные глаголы sein, werden и haben. Во главе офицеров стали два

генерала - глагол действительный и глагол страдательный. Следом за ними по

рангу шли пять времен-полковников: настоящее, прошедшее, давнопрошедшее,

недавнопрошедшее, будущее. Чин капитана получили глагольные наклонения:

повествовательное, повелительное, сослагательное.

Центр войсковой позиции короля существительное составлял плотный отряд

падежей. На правом фланге стояли артикли и местоимения, на левом фланге -

сложные слова -сплошь испытанные, крепкие витязи. Присоединился к ним из

союзнических имен прилагательных вспомогательный отряд степеней сравнения, к

тому ж вооруженный осадными лестницами. Лестницы имели по три секции - по

количеству самих степеней сравнения (например, большой, больше, наибольший).

Расскажу лишь пару эпизодов этой знаменитой битвы затем, что современный

читатель не может насладиться сиим турниром из-за тьмы всяких грамматических

понятий, которые персонифицированно стреляют, рубят, сражаются за честь

своего знамени.

Две армии пришли в столкновение. Борьба была кровавая. Уже в самом начале

сокрушительное поражение понесли артикли, среди их витязей derer и denen

потеряли обе ноги, после чего из них стали der и den. (Здесь выявляется

педагогическая направленность этой странной войны - подвести студента к

пониманию законов развития языка, показать устаревшие, архаичные формы

живого языка.) Так же случилось и с рыцарем seiner, он тоже покалечился в

битве, и его окончание пришлось ампутировать, так стал из него sein. Имена

существительные накрыло убийственной огневой очередью и выбило из них букву

r, так что der gnadiger, например, в жизни превратилось в der gnadige. В

острой схватке витязи auss, auff и umb потеряли некоторые свои конечности.

Под ударами воинов противника из них выпали буквы s, f и b, и они остались

существовать как aus, auf и um.

"Грохочет боя сердитый рев, железом бряцает скрещенное оружье," - поет

Верешмарти. Таким же образом бушевала убийственная дуэль в "bellum

grammaticale". Приведенные эпизоды дают представление о том, с какой

самоотверженностью обе армии сражались; лишь справедливости ради скажем

здесь, что и в армии короля Глагола на поле славы было много достойных

героев, иные витязи остались жить только ценою тяжких ран, так, например,

под выстрелами у рыцарей liebet и saget пали буквы е, так что из госпиталя

они вышли как liebt и sagt.

Лишь наступившая ночь положила конец кровопролитию. Тогда модальные

участники и союзы решили, что настало время выступить посредниками мирных

переговоров. Мир был установлен. Его условия: оба короля и их страны

считаются абсолютно суверенными, вместе с тем короли заключают договор о

дружбе, обещая друг другу взаимопомощь против третьих стран. Контрибуции не

будет, каждая сторона самостоятельно восстанавливает свои потери.


БОЕВЫЕ ДЕЙСТВИЯ МУЗЫКАЛЬНЫХ КОРОЛЕЙ


Зерно, посеянное Гварной, буквально целые столетия произрастало с

упорством сорняка. Мало было ста изданий "Bellum grammaticale" ("Войны

грамматической") и прочих ее переделок, сорняк проник и в область музыки.

Себастиани, органист из Метца, издал в 1563 году сшитую по модели Гварны

книгу "Bellum musicale". У него войну затеяли короли старой грегорианской

хоральной музыки и новой мензуральной1. В первой армии в поход двинулись

католические попы, монахи и монахини, даже больше, им на помощь пришел хор

ангелов. В рядах короля современной музыки геройствовали реформатские

канторы, органисты, лютеране, евреи и анабаптисты. Знамена минорных войск

были украшены буквой В, а мажорных - знаком #. Стеречь подъемные мосты

крепостей, естественно, доверили окончаниям (cadenza), музыкальные ключи от

ворот держали в безопасных шкафах. Битва и здесь была отчаянная. Из боевых

эпизодов будет достаточно, если скажу, что на героически сражавшихся

скрипачей неожиданно напал еще один враг: кошки и овцы, чтобы отомстить им

за то, что из их кишок изготавливали струны для скрипок.

Эта белиберда писалась на латыни. Но, чтобы непонимавшая по латыни

публика не осталась без такого лакомства, Иоганн Биир, концертмейстер

саксонско-вайссенфельдского герцога, в 1701 году устранил этот недостаток.

"Bellum тиsicum oder musicalischer Krieg etc." ("Война музыкальная") -под

таким заглавием появилась пополнявшая недостаток работа. Странное чтиво на

наш взгляд.

Некоторой похвалы мастер Биир все же заслужил, потому как у него нет двух

соперничающих королей. У него немецкие горе-музыканты сбиваются в армию и

берут в полон королеву композицию. Композиция пишет письмо в Италию своей

дочери Гармонии и просит помощи. Гармония созывает своих тайных советников -

господ пиано, меццопиано и пианиссимо. (Неплохая идея для создания образа

таинственного в музыке!) Совет высказывается за войну. Армию королевы

Гармонии ведут два генерала: мажор и минор. Из главных офицеров надо

упомянуть генерал-майора Фугу и четырех полковников, их имена: сопрано,

альт, тенор и бас, а также капитаны: до, ре, ми, фа, соль.

Армия королевы Гармонии нападает на сброд дилетантов, но те в своем

несметном множестве отражают атаку и даже контратакуют, оттесняют войска

Гармонии в крепость Система. Самый отчаянный момент осады наступает, когда к

стенам крепости дилетанты приставляют звуковые лестницы2, и они наверняка бы

заняли крепость, если бы цвет героев, юный лейтенант форте, смелой вылазкой

не разогнал бы их.

Теперь дилетанты бегут, а армия Гармонии гонит разбитые войска в lacus

ignorantiae, то есть в болота при озере неведения.

Дилетанты молят о мире и выпускают на свободу королеву Композицию. Мир

заключен. Но прежде, чем вернуться в Италию, Гармония созывает военный

трибунал и судит дезертиров и трусов. Паузе за то, что не сражалась всегда с

одинаковым усердием, присудили вырвать язык. С трусливыми нотами суд

обошелся еще строже: их разрубили на четвертинки, даже на шестьдесят четыре

части, так что они позабылись от боли. Оказался трусом даже один офицер:

генерал пунктум. Его понизили в звании и приговорили отныне идти за нотами в

образе точки, в качестве офицерского денщика.

Вот еще один пункт мирного соглашения, который по сей день может быть

актуален. Ежели кто-то не в состоянии выудить из озера инвенция рыбу,

прозванную темой, то может раздобыть ее и иным путем, но обязан по крайней

мере приготовить ее под другим соусом.


КОСТЫЛЬ ПАМЯТИ


Возвращаясь к эксперименту Гварны, надо сказать, что горькую пилюлю

грамматики пытались подсластить и по-другому. Дон Клод Ланселот, отличный

знаток классических языков, мазал медом виршей учебные предметы, которые

приходилось грызть студентам. В 1657 году он опубликовал свою популярную

книгу "Сад греческих корней слов". Во вступлении к ней симпатичные стишки

предваряют читателя, чтобы он не рассчитывал найти в ней сад с благоухающими

от тщеславия цветами; в этом саду произрастают призванные к питанию духа

корни.

Намного позже аббат Луис Бартелеми ("La cantatrice grammairienne" -

"Грамматическая певица", 1788) учебные стихи связал с музыкой. Свое

произведение он особо рекомендует вниманию дам, прельщая их тем, что вирши в

этой книге, шансоны и пикантные песенки помогут им в кратчайший срок

овладеть правилами грамматики и правописанием...

Стих используется как костыль для памяти издревле. Лекарские советы школы

в Салерно1 и тысячу лет спустя звучат у нас в ушах, потому что облечены в

стихотворную форму.

У этого жанра были свои Вергилии и Гомеры. Они не удовлетворялись

мнемоническим стихоплетством и сколачивали целые героические поэмы для

учебных целей. В 1811 году один поэтически бездарный юрист зарифмовал в

александрийском стихе весь Кодекс Наполеона (Б. М. Декомберусс "Code

Napoleon en vers francais", т. е. "Кодекс Наполеона французскими стихами").

Идея, впрочем, не нова. То же самое сделал и один венгерский автор. В 1699

году в Коложваре вышло произведение, созданное великим трудом и потом

"Копендиум Судебника Иштвана Вербеци, коий в простые формы венгерских виршей

облекши, написал и издал Гомород С. Пали Н. Ференц". Заблудший автор ни

строчки не выпустил из Судебника Иштвана Вербеци, все упрямо переложив

архаичными стихами. Конечно, рифмы очень слабы, а как хромает стих,

предлагаемый в подпорки памяти! Вопрос: а не поступил бы юрист лучше, ежели

бы вместо спотыкающегося стиха вызубрил бы оригинальный гладкий латинский

текст?

Гомером медицинской науки Клод Бине, лионский хирург, предстал в 1664

году, издав свое произведение "Анатомические стихи о костях, мускулах, а

также кровообращении в человеческом теле". Эту книгу сейчас найти почти

невозможно: я не имел случая убедиться, каким образом разрешил поэт-хирург

такую трудную задачу, как освежить и разнообразить скучную монотонность

двадцати четырех ребер. О стихотворной аптеке позаботился Йоганн Иоахим

Бехер в сварганенных им в 1663 году стихах "Parnassus medicinalis

illustratus" ("Иллюстрированный медицинский Парнас"). Он особенно интересен

потому, что облекает в стихи описание лечебных средств, выделяемых телом

больного, против его же собственных хворей. В медицинской учебной поэзии

наиболее активно проявил себя силезский врач Рейнхард - он издал семь книг,

все на латинском языке, о разных лихорадках и прочих заболеваниях.

Победа в этом марафонском чемпионате, без сомнения, принадлежит доктору

Сакамбе; он в 1815 году под заголовком "Люцинада" воспел не менее, чем в

десяти песнях и десяти тысячах стихов правила и приемы действий при родах.

Серьезные инженеры тоже не отставали в поэтическом соревновании. В 1804

году появилась в Париже книга об основных понятиях геометрии в стихах

("Geometrie en vers techniques" - "Геометрия техническими стихами"). Пока я

не прочитал весь этот балаган, я и не подозревал, что равносторонний

треугольник, выпуклая и вогнутая линза могут до такой степени фривольно

гоняться друг за другом. К сожалению, я не могу этого перевести по незнанию

терминологии. Зато могу процитировать перевод из одной изданной анонимно

французской работы по химии. Если перевод незадачлив, то оригинал еще более

таков.


Чтоб приготовить водород,

Возьми фарфоровую тубу,

Клади туда железо, воду,

Зажги огонь под ней,

Железо воду разложит

И водород нам выделит.


Едва ли отыщется такая отрасль науки, которая не произвела бы таких вот

безбожных стихотворцев-ремесленников. Известна книга 1655 года, изложившая в

стихах новые направления в философии. В 1784 году кому-то пришло в голову

положить на стихи мысли Марка Аврелия, на рифмовку данных истории нашлась

целая армия охотников. География тоже соблазнила ученых мужей, имеющих

склонность к поэзии; не так уж чтобы очень давно, всего в 1883 году на

книжном рынке появилась общественно весьма полезная работа аббата Радиге

"Geografie phisique, politique et economique de la France " ("Описательная

физическая, политическая и экономическая география Франции"). Две строчки из

ее политической части:


Навеки покончено с дряхлой монархией,

Возрадуйся, Франция, новой республике!


Но с автором случилась та беда, что в процессе стихосложения он совсем

позабыл о собственной политической позиции, и немного далее, в другой главе

он поет уже так:


Все ж лучше дела шли при старой монархии,

Чем к нашей беде при новой республике.


Библия тоже не избежала своей судьбы, ее тоже переписали стихами.

Известны стихотворные Библии 1753 и 1862 годов, а также Катехизис в стихах

1703 года. Флегель упоминает одного гренобльского попа, который в наивном

старании приналег на стихотворное изложение Ветхого Завета, но прошел только

Пятикнижее Моисеево, потому что церковные власти встревожились всем этим

балаганом и предприятие было запрещено. А причины к тому, должно быть, были

серьезные, примером тому представленный здесь напоказ фрагмент. В I книге

Моисеевой, главе XVIII ангел предсказывает старому Аврааму, что Сарра

подарит ему сына. Сарра по женскому обычаю подслушивала в дверях и

посмеялась про себя над таким предсказанием:


Смеялась Сарра: послушалась я б слов твоих,

Да только стары мы уже для акций сих.


Слава поэзии, которая может зажечь вдохновением самый сухой предмет! Я

отыскал книгу, воспевающую правила игры в домино, а правила виста в стихах

изложили даже три книги. Одна рекламная брошюра стихами превознесла

достоинства северо-французской железной дороги. В поэтическом соревновании

также похвалы, по крайней мере, заслуживает эпическое произведение

парижского переплетчика Лесне о мастерстве переплетения книг; у него сотни

александрийских стихов учат читателя, как надо сшивать, склеивать и

спрессовывать страницы книги.

В связи с учебной поэзией стоит вспомнить об одном весьма толковом

издании. Один парижанин в 1649 году издал книгу под заглавием "La passion de

notre seigneur en vers burlesques" ("История страстей нашего Господа в

бурлескных стихах"). Можно себе представить скандал, разразившийся в этой

связи: какое безумное богохульство написать историю мучений Иисуса в

бурлескных стихах! Издателя взяли за ухо и привлекли к суду, тогда-то и

выяснилось, что несчастный даже не знал, о чем эта книга. Ведь в то время в

большой моде были привезенные из Италии бурлескные стихи, все читали только

бурлескные стихи, а издатели требовали от авторов только бурлескную поэзию.

(Например, в Лейдене в 1653 году автор по имени Пикон опубликовал свое

произведение "Гомерова "Одиссея" в бурлескных стихах". В 1652 году

безымянный автор дал описание Парижа в бурлескных стихах.) Стало быть,

религиозная поэма о мучениях Христа пришлась вовремя, издатель полагал, что

все, написанное короткими стихами, не может быть ничем иным, как только

бурлеском, и, чтобы обеспечить спрос, напечатал "в бурлескных стихах".