"О", подсказанная автору талантливым филографом Ш

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3 4 5

Игоряши: "П-привет, ст-тарик! К-как хорошо, чт-то т-ты мне зв-звонишь.

Т-ты прямо т-телепат! Я т-только собрался набрать т-твой номер, - а т-ты

т-тут к-как т-тут. К-когда соб-бираемся? Не п-пятого ли? Я т-так и з-знал.

Не у Лад-дика ли? От-ткуда мне из-звестно? Инт-туиция, ст-таричок!..."

Никита клал трубку и некоторое время сидел, окаменев лицом и

уставившись в пространство. Через две-три минуты удивление стиралось из

памяти.

Как-то раз мы в полном составе - правда, без Булата Аникаева - сидели

в комнате Толи Каштаркина, манипулятора и поклонника синекдохи. Мы сидели

в комнате, полной сюрпризов, и, пребывая в отличном настроении,

наслаждались фокусами Толи. Он вытаскивал из наших карманов колоды карт,

жонглировал шестнадцатью шариками, извлекал изо рта длинные гирлянды

бритвенных лезвий, играл веревочками, связывая их в немыслимые узлы, из

которых вырастали живые цветы и вылетали бабочки, превращавшиеся в клочья

газетной бумаги, ломались пальцами металлические рубли-монеты с ружейным

треском, чтобы тут же предстать перед нашими глазами целехонькими. Все

расслабились, никто в тот день не принес новых рукописей, а обсуждать

старые не было смысла. По комнате перепархивали сочные анекдоты. И вдруг,

когда Шушуня Майский, матерщинный жизнелюб, ввернул что-то совсем уж

полисексуальное, обрисовав картину, от которой все застыли с разинутыми

ртами и слезами на глазах, в воздухе раздалось сдавленное девическое

хихиканье. Абсолютно точно, что девическое - никто из нас таким голосом не

обладал. Мы изумленно переглянулись и раздумали смеяться, а Игоряша

скорчил недовольную мину.

- Оленька! Я же умолял тебя быть сдержанной, - укоризненно произнес

он. - Я взял тебя при условии строжайшего молчания, а теперь пеняй на

себя, - и Игоряша небрежно взмахнул рукой.

На подоконнике появилась фигура потрясающе красивой девушки в изящном

платье сафари. Она залилась краской и уткнулась лицом в ладони - то ли от

хохота, то ли от смущения.

- Разморожу завтра! - холодно и странно заявил Игоряша и вторично

взмахнул рукой.

Девушка исчезла, словно в кинотрюке.

Все загалдели, но тут же опомнились и в смятенном молчании воззрились

на Игоряшу.

Почти полторы минуты - как в "Ревизоре", - длилась немая сцена.

Зимарь-патетик Шушуня Майский сидел красный как кирпич,

семасиолог-любитель Толя Каштаркин рвал в клочья туза пик из секретной

колоды, поклонник Эзопа Никита Котляренко совал мимо рта таблетку

рудотеля, Рубенид Нерголин, гений рапидной новеллы, отъезжал на стуле в

угол, Петя Кровский, отец импатоведения, надрывно икал, а эпистолярный

пират Боря Бруденко возил руками по опустевшему подоконнику.

Наконец Игоряша встал и спокойно воздел руки.

Он щелкнул пальцами - на столе возник японский видеомагнитофон.

Игоряша притопнул ногой - на колени Герарду Экудянову, фотолюбителю и

профессиональному прагматику, упала суперфотокамера "Минолта Максимум" с

двумя микропроцессорами.

Игоряша издал губами чмокающий звук - перед Славиком Дорожным,

инженером по профессии и писателем-самоучкой по склонности, образовался

роскошный конволют в кожаном переплете, вобравший все малые и стыдливые

публикации Славы в многотиражной печати.

Игоряша подмигнул Паладину Гриммову, и страдающий астмой Ладик, наш

король эвфуизмов, ощутил в кармане странную тяжесть - то был флакон с

новейшим западногерманским антиастматическим средством "Супранас",

мгновенно снимающим любой, самый мучительный приступ.

И пошло-поехало. Гак Чуков, гонитель литературной скверны, получил

полное собрание сочинений Рея Брэдбери издательства "Тimeskape" - в

твердом переплете и с дарственной надписью автора. Пете Кровскому,

чемпиону оксюморона и отцу-одиночке с двумя мальчишками-сорванцами, манна

небесная явилась в виде полного комплекта гэдээровской игрушечной железной

дороги - двадцать шесть увесистых коробок, перевязанных разноцветными

вискозными ленточками. Никиту Котляренко, поэта-гилозоиста, едва не

пришибла грянувшая сверху электронная пишущая машинка "Оливетти" с

лепестковой шрифтовой головкой (машинка была в антиударной пенопластовой

упаковке, и поэтому не разбилась). Шушуне Майскому, пророку кармической

словесности, достались три подлинные тибетские тантры II века

(исчезновение их в одном лхасском монастыре едва не вызвало жестокое

кровопролитие). Боря Бруденко - хотя и демократ художественной формы, но

все же пожарник - обрел сверкающий микровзрывной огнетушитель (перенос его

из пятого из вероятностного 2О18 года в наше время вызвал две затухающие

разнонаправленные темпоральные волны, интерференция которых на рубеже XX и

XXI столетий грозила разжалованием брандмайора Бруденко с лишением его

парадной робы и именного топора). Далее: Рубениду Нерголину, канонику

строчной развертки, - ордер на новую трехкомнатную квартиру.

Кондотьеруинтерпретатору Володьке Набакову - дека "Накамичи" с сенсорным

управлением, двумя генераторами и автоматической подстройкой головки плюс

вертушка "Дюаль", колонки "Джи-Би-Эль" и усилитель "Маранц" с октавным

эквалайзером.

Наконец Булат Аникаев, камикадзе стихосложения и приват-доцент

унциального письма, вовсе впал в состояние ступора. В тот вечер он не смог

прийти на наше сборище - сидел у себя дома и самозабвенно вырезал из

вершкового куска саппанового дерева фигурку великого логофета Византии

Федора Метохита. Аникаев только сегодня закончил чтение его

астрономических сочинений и, прочитав, восхитился и вдохновился на

миниатюру. Легко можно представить кататоническое удивление Булата, когда

посреди его комнаты - ни с того ни с сего - материализовался раритетный

"Форд-Т" с включенными фарами.

Словом, каждый из нашей братии получил нечто вожделенное. Что тут

началось! О девушке Оле, испарившейся с подоконника, мы и думать забыли.

Мы кричали, прыгали, бесновались, хохотали, и даже невозмутимый обычно

хозяин квартиры Толя Каштаркин, эссеист-престидижитатор, стоял на голове.

Вот чудеса так чудеса! Вот это иллюзион! Колонки "Джи-Би-Эль" истошно

орали, "Минолта" ходила по рукам, и все, счастливые, снимались на память,

и все палили из микровзрывного огнетушителя по зажженной газовой плите,

гася пламя, и кое-кто умолял брэдберианца Чукова разбить двенадцать томов

сочинений великого Рея Дугласа на всех, и добрая душа Гак, экуменист

интеллигенции, уже почти соглашался, и...

И в этот момент прозвучал раздраженный голос Игоряши.

- Тих-х-хо!! - крикнул он.

Видимо, Игоряша понял, что переборщил. Или корыстно пожалел о

содеянном. Или испугался последствий.

- Тих-х-хо!! - повторил он. - В-вечер ф-хв-фок-к-ксов окончен!

Игоряша представил, как в сию минуту на наш ор и гам явятся соседи,

общественность ДЭЗа, милиция, дружинники... Он передернулся и, словно

дирижер, взмахнул в очередной раз руками.

Тут же все исчезло. И видеомагнитофон, и детская железная дорога, и

конволют Славы Дорожного, вассала журналистики, и ордер на квартиру, -

все, все, все...

Растворился в воздухе и сам Игоряша.

Булат Аникаев, пытливый исследователь готических былин, несколько раз

обошел то место, где только что стоял архаический "Форд". В тот вечер

Булат так и не осмелился покинуть комнату: на стене долго еще загадочно

светился, постепенно бледнея, кусок обоев, выхваченных фарами исчезнувшего

автомобиля.

А мы... мы стояли в нелепых позах посреди комнаты Толи Карташкина,

корифея гиперреализма, и ничего не могли понять.

Мы ведать не ведали об Игоряшиных Золотых Рыбках.

И тем более не ведали, что все Золотые Рыбки Земли - все

информационные биомодули, заброшенные в разные точки нашей планеты

галактической цивилизацией, с их условно-лимитированными, энергетически

безразмерными регистрами, в данный момент были сосредоточены в одном

месте: в подвальном бассейне Игоряшиного загородного двухэтажного

коттеджа. Он давно собрал их воедино, использовав для этого третий регистр

Золотой Рыбки N 98. Для общения с биомодулями ему уже не требовался

визуальный контакт: он посылал приказы телепатически. У штатных

смотритетей галактической сигнальной системы для характеристики подобного

поведения есть специальный термин: "кар-сиф-ом", что можно перевести как

"дистанционная фекализация информации". "Кар-сиф-ом" встречается в

Галактике настолько редко, что борьба с этим явлением даже не

предусмотрена правилами.

...Когда мы, обескураженные и притихшие, выходили на улицу, с Ладиком

Гриммовым, единственным в нашей стране боллардоведом, приключился приступ

астмы. Паладин кашлял, а мы ничем не могли помочь. Флакончик

чудодейственного средства "Супранас" непространственным образом вернулся в

западногерманский город Гельзенкирхен и занял прежнее место в упаковке,

хранящейся на складе фармацевтической продукции химической монополии

"Хехст".

Зато тибетские ламы, заполучив назад свои бесценные тантры,

возрадовались, и религиозное исступление не вылилось в кровавое

умопомешательство. Ламы даже не заметили, что одна из тантр повреждена

микровзрывом. Сам универсальный огнетушитель тоже благополучно перенесся

обратным ходом в свое 5-вероятностное время. Темпоральные волны, конечно,

не могли не возникнуть, но они затухли чрезвычайно быстро и не встретились

в 5-вероятностном 2000 году, таким образом, не образовалось и временной

дифракционной решетки, посему брандмайор Борис Андреевич Бруденко,

знаменитый писатель и гроза плагиаторов, остался брандмайором.

...Ладик совладал с приступом, и мы всей компанией двинулись к метро.

Наутро никто не вспомнил о пролившемся на нас золотом дожде. Последнее,

что осталось в памяти, - это потрясающий анекдот нашего притчеписца Шушуни

Майского, над которым мы долго-долго - весь вечер - хохотали.

У читателя может возникнуть вполне законное недоумение: как так - мы

все забыли, и в то же время тот памятный вечер описан с такими живописными

деталями? Ответ: в этом и заключается секрет гениального рапидного метода

новеллистики, изобретенного Р.Нерголиным.

Р_А_З_Г_О_Н.

Глава "Р",

предложенная магистром беллетристики Г.Чуковым

...Самое забавное в истории Игоряши-второго - это то, что он, в

сущности, так и не прикоснулся к десяти миллионам, чудесным образом

свалившимся ему на голову в трех роскошных чемоданах. Нет, конечно, он

пользовался этими деньгами - сорил сотнями, мотовствовал, куражился, но

больше от спеси, чем по существу, и в общей сложности растратил не более

пяти тысяч рублей - по мелочам.

Чемоданы с почти не тронутым содержимым хранятся у Игоряши-второго по

сей день в неприступном сейфе из титанового сплава. Он их оставил у себя

как память о первом Контакте и еще по одной причине, о которой гласит

табличка, приклеенная к дверце сейфа с внутренней стороны.

На табличке Игоряша с нажимом вывел: "На черный день". В тот самый

первый день новой жизни, когда Игоряше-второму так неожиданно привалило

богатство, он, разумеется, на работу не пошел. Часа два Игоряша валялся на

полу, осыпая себя сторублевками, и полоумно хихикал. В ведре с кристально

чистой водой лениво шевелила червонными плавниками Золотая Рыбка N_3.

Игоряша никак не мог сообразить, что бы такое ему отчебучить в первую

очередь. Долгое время навязчиво липло желание сбегать в магазин, купить

два ящика ядрицы, затем позвонить двум закадычным друзьям, выдернуть их с

работы и устроить фантастическую обжираловку. Игоряша обсосал эту идею и с

легким сердцем отбросил ее. Он умнел на глазах: откуда-то взялись и

сообразительность, и спокойная оценка ситуации. Явилась мысль, прозрачная,

как стакан: никуда ни бежать, ни звонить не надо. Возжелай он только - и

два ящика ядрицы, и десять, и целый контейнер перенесутся к нему из

ближайшего магазина. И друзей можно доставить в сию минуту - стоит лишь

дать знак Золотой Рыбке.

Игоряша вздрогнул и опасливо покосился на ведро - не расценил ли

биомодуль его мысли как приказ к действию? Но все было спокойно. Мысли шли

в условном наклонении, и Золотая Рыбка не реагировала.

Далее Игоряша прокрутил в голове идею сногсшибательного банкета в

"Метрополе" - персон примерно на пятьдесят. Но он никак не мог решить,

кого же из родственников выписать на вальпургиево торжество, поэтому и с

банкетом решил повременить.

Когда днем пришла после смены жена Игоряши, шофер такси Анюта, дверь

в мужнину комнату оказалась запертой изнутри. Анюта долго кричала в косяк,

грозила мужу, билась в дверь всем телом, напоминала, что в УПРАТРУБе

больше всего не любят, когда из будней делают праздники, плакала, - но

ничего не добилась. Наконец она крепко, по-шоферски, выругалась, заявила,

что кормить борщом лодыря и объедалу не будет, и ушла на кухню звенеть

кастрюлями.

Игоряша, казалось, и не слышал всей этой бури. Он лежал на

сторублевках и блаженно мечтал.

В тот день Игоряша испытал смену настроений, совершенно ему не

свойственных. Утренний шок, как мы знаем, сменился очумелостью, затем

последовала потеря сознания, далее просветление перешло в эйфорическую

безмятежность, потом Игоряша некоторое время пребывал в растерянности, и,

наконец, к вечеру его одолела элегическая задумчивость.

Если бы Анюта в этот час заглянула к Игоряше, она, безусловно, впала

бы в справедливую истерику. Погруженный в себя Игоряша сидел по-турецки на

полу в окружении доброй сотни жестяных банок с чайным экстрактом "Липтон".

Примерно треть банок валялись уже опустошенные (был такой грех за Игоряшей

- шибко любил он хороший, до черноты, чай). Рядом стоял мешок с отборной

астраханской воблой. И тут же - фаянсовое гжельское блюдо, где источали

укропный аромат свежесваренные донские раки: каждый размером с башмак. И

восхитительные креветки (перуанские - так захотелось Игоряше). И котелок

черной зернистой икры. И соленые фисташки. И нарезанный прозрачными

ломтиками французский сыр "грюйер" на доске из севрского фарфора. И

литовские крекеры с тмином...

Попивая чаек из банок и закусывая всем, что попадалось под руку,

Игоряша напряженно думал, перебирал варианты и разговаривал вслух сам с

собой.

В ведре - точнее, не в ведре уже, а в серебряной братине,

принадлежавшей когда-то Григорию Лукьяновичу Скуратову-Бельскому, более

известному по прозвищу Малюта, - плавала Золотая Рыбка N_8.

Если бы Анюта заглянула... Увы, Анюты в этот час философского

созерцания уже не было ни в Игоряшиной квартире, ни в московском районе

Строгино, ни вообще на планете Земля. Игоряша неразумно истратил на нее

первый регистр третьего биомодуля.

Днем Анюта все-таки вломилась в мужнину комнату, высадив дверь с

помощью монтировки.

- Ты чем это здесь занимаешься, жрун болотный?! - завопила она с

порога, бросаясь вперед, как под танк.

И тут же осеклась. И застыла, словно Лотова жена. Ибо Игоряша, как мы

знаем, первую половину дня провел, лежа на сторублевках, как на бархатной

мураве в летний день.

- Игоряша... - просипела Анюта перехваченным горлом. - Откуда ЭТО у

нас???...

Кто знает, то ли стенания жены успели уже надоесть Игоряше, то ли

взбеленила его осада двери с использованием стенобитных орудий, а, может,

самолюбивую душу новоиспеченного миллионера покоробило словечко "нас"?

Только Игоряша приподнялся на локте и ясным голосом сказал:

- А поди ка ты к ядрене фене!

Информационный биомодуль, именуемый здесь Золотой Рыбкой N_3, провел

на нашей планете уже несколько тысячелетий, но до сей поры он спокойно

обитал себе в водах озера Ван, поэтому понятие "ядрена феня" отсутствовало

в его необъятной памяти. Зато биомодуль прекрасно знал о существовании в

глубинах Галактики звездной системы с названием Оомгрусанта, что на

русский язык можно перевести как "Ядро на пене". Вторая планета этой

системы мало чем отличалась от Земли по условиям жизни, а то, что Игоряша

знать не знал об Оомгрусанте и вообще имел в виду нечто другое, было для

биомодуля перегрузочной информацией. Поскольку желание Игоряши перенести

свою подругу на "Ядро на пене" обладало очень высоким потенциалом и к тому

же перенос этот не мог повлечь смерти Анюты и нанесения ей физического

ущерба, то есть не нарушал граничных условий использования регистра

биомодуля, то Золотая Рыбка незамедлительно подчинилась команде.

Анюта исчезла.

В мозгу Игоряши отпечаталось: "Первый регистр исчерпан".

Игоряша безумно испугался. Первым побуждением его было вернуть Анюту.

Он уже раскрыл рот, но тут испугался вторично.

Игоряша ужаснулся, вообразив, в каком виде может предстать Анюта

после посещения неведомой "ядрени фени". Вроде бы шутка совершенно

абстрактная и эвфемистическая, но раз Анюта отправилась ТУДА, значит,

нечто такое существует _н_а_ _с_а_м_о_м_ _д_е_л_е!

Игоряша вытер пот со лба и решил с возвращением Анюты повременить, а

в качестве компенсации за потерю жены заказал себе чаю. Побольше и

получше. И новый биомодуль. И раков с креветками. И братину для шику. И

еще биомодуль. И сыр. И крекеры. И...

Весь вечер разговаривал сам с собой Игоряша. Осторожно разговаривал -

чтобы, не дай бог, не истолковали Золотые Рыбки его рассуждения как

ж_е_л_а_н_и_я. Потом он неспокойно спал, маясь набитым животом. Проснулся

в шесть утра, долго боролся с изжогой, а затем уже и не прилег - опять

разговаривал.

И наконец пришел к трем важным для себя выводам. Первый: что никакие

деньги - ни миллионы, ни миллиарды, ни оклады, ни прогрессивки - ему не

нужны. Поскольку Золотые Рыбки и так исполнят все, что его душе угодно,

поэтому со службой в УПРАТРУБе следует сей же день покончить. Второй: что

он в любой момент может вернуть Анюту, приказав биомодулю доставить ее в

п_р_е_ж_н_е_м_ _в_и_д_е, но, собственно, с этим спешить не надо. Пока

требуется заняться собой. Эта идея - заняться собой - и была третьим

выводом.

И начал Игоряша _д_е_й_с_т_в_о_в_а_т_ь.

В семь утра Игоряша испросил у восьмого биомодуля, сколько всего на

Земле Золотых Рыбок. Оказалось, исходное число - 1370 штук: галактический

стандарт для обитаемых планет земного типа - один биомодуль на миллион

кубических километров гидросферы. У Игоряши даже дух захватило: "Почти

полторы тысячи волшебных палочек - вот уж развернусь!"

Следующим ходом он заказал себе безупречное здоровье. И... тут же

мешком рухнул на пол - словно невидимый великан прихлопнул его, как муху.

Игоряшу бросило в жар, потом в холод, невыносимая боль разорвала

внутренности, пульс зашкалил, из носа хлынула кровь, отнялись ноги, потом

руки, агония выгнула тело колесом, в голове взорвалась сверхновая. Игоряше

казалось, что по нему промчался товарный состав, потом пронеслась танковая

дивизия, потом не спеша прогрохотала вереница дорожных катков. Он хотел

было заорать: "За что?!" - но последним сгустком воли отогнал

катастрофический вопрос - _т_р_е_т_и_й_ вопрос для данного биомодуля, -

который, конечно же, закрыл бы перед ним дорогу в будущее. Вместо этого

Игоряша, захлебываясь густой ядовито-горькой желчью, пробулькал: "Новый

биомодуль!.."

Он очнулся в невообразимой позе на полу. Над ним клубился, истаивая,

смрад. Игоряша прислушался к себе - ничего не болело. в мышцах

переливалась чистая энергия. Голова была ясной и свежей; организм работал

как кварцевые часы. Переполняло ощущение счастья и вечности.

- Что это было? - спросил он, пораженный. "Функциональная перестройка

организма, - ответил биомодуль огненным текстом. - Пурификация ауры.

Наладка иммунной системы. Канцеродиализ. Бактериальный и вирусный дренаж".

Blog

"О", подсказанная автору талантливым филографом Ш