Первая

Вид материала

Содержание

«Все наклоненья и залоги» - по ЭТУ сторону…
Желанье объяснений

Подобный материал:

1 ... 36 37 38 39 40 41 42 43 ... 47

«Все наклоненья и залоги» - по ЭТУ сторону…

И всё чаще приходит ко мне ощущенье хрупкости собственной жизни… Наверное, с возрастом дуновения оттуда становятся не просто мимолётным напоминаньем, но – холодным и чуть с горчинкою признаньем и принятием, причём признанием и принятием не просто неизбежного, но и того простого факта, что с угасанием любого божественного огня души – здесь, по эту сторону времён, ничего, ничегошеньки не меняется^⁶⁷⁶ в этой непостижимой вселенной. Но мы не знаем (да и не дано нам знать), что происходит там, по ту сторону.

«Все наклоненья и залоги – исчерпаны до одного…» - но какие ж наклоненья перепробовал С., какими путями бродила душа его, прежде чем… ? Опускалась ли она к Лете, ища забвенья, иль окуналась в реку Дракона (ту, за Чёрными Предгорьями, о которой говорят что она переполнена бурлящей драконовой желчью, и тот, кто…). Слыхала ль она дивную музыку небесных сфер и ангельское пенье^⁶⁷⁷, пыталась ли она, смирившись, постичь свою сущность на путях страдания, или просто – бродила неприкаянной нищенкою в лабиринтах разума, поминаемая лишь тогда, когда было её хозяину незаслуженно больно^⁶⁷⁸? Или – жил он с нею в тихом и нежном мире, отпуская её – в сонные, необыкновенные путешествия в сказошные страны, небывшие времена, пронзительные метанья, да позволяя участвовать в их – со-твореньи? Кто знает, кто знает…

И снова…

Поверхностность и вне-контекстность – пожалуй, две главные болезни современной мне культуры. Вспомните хотя б, сколько (и как!) должен был готовится иконописец времён Рублёва к написанию иконы? Ну вот и… А блестящий фейерверк точностей, остроумных наблюдений, ассоциаций и параллелей (а-ля этот текст)^⁶⁷⁹ ежели он не объединён достатошно масштабной, мощной личностью (такой, как Уайльд, например) – обречён на… ту самую, ракетную сенсацию. Ведь чтобы создать контекст, ткань повествования, надобно вжиться в него, отдать ему – часть себя и своих времён. Ежели… Ежели есть, что отдавать.

А – даже ежели и есть… Это вовсе не значит, что созданное заживёт собственной жизнью, что мир, вами сотворённый в муках и удовольствиях, будет пригоден для… Для чего? Для жизни, экскурсий, мечтательный сонных видений, возвращений, воспоминаний? Или просто, знание того, что он где-то есть, вот такой – станет греть вам душу?

А там, за окошком – утих ветер. Тот, что, казалось – «на всём белом свете»^⁶⁸⁰, и – прояснело, и даже, кажется, потеплело. Осень – выходящая из лета. Какой она будет? Сказошный прозрачный чертог^⁶⁸¹, или длинные скушные дожди да серые небеса? Вот почему-то особенно в такие осенние вечера особенно дивно лежать в тепле с мурчащею кошкой под боком, да читать «Собаку Баскервилей», и знать, что потом будет зима, а потом, снова… и снова…

Желанье объяснений

Желание объяснений (всего и вся, что да как), свойственное мне, как всякому среднему читателю детективов, явственно подводит, увы. Наверное, надо выйти на другой круг^⁶⁸², чтобы почувствовать свободу «ничего не объяснять»^⁶⁸³. И – хорошо это, или плохо, что мне нравятся некоторые мои старые стихи, и не нравится – старая проза? Странно, ведь я должен был бы «вырастать» и из того, и из другого, как из старой одёжки:

«Ничему не следует учить…»

Ничего не надо объяснять,

Ничего не стоит – вспоминать.

Нежными оттенками играть,

Божье бытиё – благословлять.

…….

Зная то, чего не надо знать

Со-творённое появится – опять…

А вот дальше, при попытках объяснений получается типичное «Не то!»^⁶⁸⁴ - и интонация съезжает – снова и снова! – к заезженным вторичностям…

Полусонное

Это странное, тёплое, редкостное, полусонное ощущенье – словно от какой-то близкой, знакомой книги, или от приближающегося дня варенья, когда те, кто вас любят^⁶⁸⁵, обязательно поздравят вас нынче, потому просто, что такой сегодня день… И откроется книга, и вы увидите тысячу раз знакомый шрифт, и буквы, и почувствуете кончиками пальцев – страницы. И будете знать, что так и будет – во веки веков…

И вот, в том самом полусне оказывается вдруг, что та вожделенная, восхитительная, нераскрытая ещё книга – твоя, и ты просыпаешься с ощущением невозможности и – подарка.

Ощущенья

А, быть может, текст – дописан? И уже не содержит более новых ощущений, пространств, времён – пусть и мимолётных и неясных? Кстати, «ощущение» - слово, вероятно, наиболее часто встречающееся здесь, хотя я не хуже вас знаю, что классические психологи всегда считали его простейшим… Да только ведь и сама по себе психология - не наука^⁶⁸⁶… И, надобно думать, таковой и останется до появления принципиально новых системно-математических и статистических методов^⁶⁸⁷ исследования неповторимой уникальности сочетания личности с… Хотя и здесь мне видятся (а, быть может, я и ошибаюсь, и, на самом-то деле не!) некие фундаментальные ограничения, налагаемые принципом неопределённости^⁶⁸⁸. А (возвращаясь к нашим барашкам–ощущеньям) - каким иным словом назвать ощущение слияния – с музыкой или текстом? Да называйте это как хотите, я знаю лишь, что оно – есть, и что благодаря этому – вот сейчас! - во мне живы Кузмин и Окуджава, и, быть может, когда-нибудь и этот текст оживёт в чьей-то душе. Впрочем, я знаю и ту цену, которую приходится за это платить. Вот – ощущение вылилось в стишок^⁶⁸⁹. И лишь многожды гений мог бы попытаться передать прозой^⁶⁹⁰ это неожиданное волшебство, эту нежность небес, это: «Зима Богородицин тонкий Покров набросит – и всё повторится сначала…». Да и надобно ли пытаться? Кстати, обращали ль вы вниманье, что многие истинные вещи – тексты, фильмы, музыка – делались, со-творялись словно б играючи? Что-то такое было в воздухе вокруг, в «ткани повествованья»^⁶⁹¹, что… Быть может, то Самое, неуловимое, но – истинное ощущенье?