Первая

Вид материала

Содержание

Ожидание волшебства… воспоминанья
Переклички времён- ради…
«Что случается – должно быть свято…»
Всё, что пожелается…
Откровенья Зазеркалий

Подобный материал:

1 ... 37 38 39 40 41 42 43 44 ... 47

Ожидание волшебства… воспоминанья

Словно вот это ожиданье волшебства, счастливого конца, которое, уютно устроившись в глубине души, ждёт Рождества, свечей, метели за окном, и – ощущенье праздника, пахнущего мандаринами и ванилью – с воспоминаньями о других праздниках: прозрачной, весенней, голубо-небесной Пасхе, да летних медово-яблочных зрелых откровеньях Спаса, снежной предзимнести Покрова. Эти праздники, эти воспоминанья, которые предстояло пережить Юджу с Анной, а мне – придумать и вспомнить, словно уже существуют где-то. И хотелось бы мне, чтобы со-творенья мои стали б когда-нибудь таким же нежно-праздничным воспоминаньем хоть для одной-единственной живой души…

Переклички времён- ради…

А пока – пока сколько сюжетных нитей мне предстоит сплести воедино, чтобы…чтобы мои ощущенья и воспоминанья – стали вашими, мои пристрастья и предпочтенья – стали вам понятны, а… Впрочем, окончательно-таки ответить на вопрос «зачем» я не смогу – разве что – в ходе созданья, со-творенья текста станет чуть яснее, «как». Как, например, заканчивалась одна из книг о приключениях знаменитого пирата: «Как вы сказали? Яблок в цвету? Это ошшень поэтишно» ^⁶⁹²? Но тут же, перекличкой, святошные воспоминанья «Войны и мира» и «Фиальты»^⁶⁹³, Вот эти – настроенья и переклички времён – смешанные, полупрозрачные, цветные, совмещающие несовместимое, наполняющие звуками, запахами и красками иных времён – нежный «хаос полу-существований» и есть, наверное, самая сущность моей эстетики времён, к которой я, увы, так и не смог подобраться – ибо, ежели поглядеть в оглавление, которое уже упоминалось, там мы увидим: тургеневско-шерлок-холмсовскую^⁶⁹⁴ усадьбу, библейские иконописные загадки, венецианско-прустовские воспоминанья, да чуть непонятной, а потому заманчивой египетской мистики – по литературной канве, разумеется. Чего ж вам боле? Вам – не знаю, а мне – мне ещё многое хотелось бы вместить в этот текст, и закончить – традиционным одиночеством творца: «Недоволен стою и тих – я, создатель миров моих»^⁶⁹⁵, сотворившего всё это, отдавшего, и вот теперь ждущего от Кого-то^⁶⁹⁶ - хоть искры пониманья… Зачем? Бог весть… Наверное, для ощущения той сказошной, волшебной, уютной, совпадающей нежности воспоминаний, обретений и со-творений, ради которой и…

«Что случается – должно быть свято…»

М. Кузмин

Вплетенье, сплетенье^⁶⁹⁷ тем, текста – с музыкою, светом, настроением^⁶⁹⁸, даж - цветом? Всё это реально уже нынче, и одновременно услышанное танго цвета шампанского – на двух разных концах Европы^⁶⁹⁹, и неторопливая беседа, один из участников которой находится в сумеречном, скудном, засыпанном листьями осеннем подмосковном лесу, а другой… другая – в баснословной Испаньи^⁷⁰⁰, среди - совсем чужих пиров^⁷⁰¹. Но вот появленье того, кто и вправду смог бы не только расслышать и собрать всё это (не на дивное мгновение вдохновения – с оттенком влюблённости), но и воплотить в некое непредставимое^⁷⁰² пока единство света, цвета, музыки, и – (любимца моего!) текста – наверное, и не планируется даж. Хотя я вполне могу себе представить возможность войти в текст, как в дом^⁷⁰³, где автором – для вас – оставлены там и сям (в зависимости от его и ваших прихотей и желаний) – музыка, книги, запахи… Впрочем, если у вас есть настроенье, вы можете прогуляться с ним по лесу^⁷⁰⁴, или даже – сбежать, стуча каблучками по мозаичному полу^⁷⁰⁵, протянув на прощанье – чуть дрожащую ладошку^⁷⁰⁶, но – здесь и сейчас^⁷⁰⁷ мы с вами останемся навеки в этом единственном и неповторимом пространстве света, цвета, музыки – и… любимца моего - текста^⁷⁰⁸…

Всё, что пожелается…

«Я – ничего не могу читать, кроме… себя» - принадлежат ли эти слова Тригорину, о котором Треплев скажет: «свою повесть прочёл, а моей – даже и не разрезал»? Так ли, нет ли^⁷⁰⁹, да только я уж и не припомню, от какого чтенья в последний раз^⁷¹⁰ я получал то острое, ни с чем не сравнимое наслаждение исчезновенья, растворения в тексте, волшебного созвучия, когда в какое-то мгновенье неторопливой беседы^⁷¹¹ с автором или его твореньями^⁷¹² (о том, разумеется, чего пожелает сам автор) вы вдруг становитесь – ими, ощущая текст словно уже свое – единожды пережитое, ради чего, собственно, и… И отныне в душе вашей существует ещё одна – наиреальнейшая реальность, и вы можете в любое мгновенье, к примеру – глянуть в сияющие глаза Дези, в которых переливался и дом, и сад, и небеса… сад, в котором в трюмо растворяется чашка какао^⁷¹³. И то единственное, что объединяет эти сказошные, непредставимые вовсе, и столь реальные миры – это вы, это ваша душа^⁷¹⁴… Душа, переполненная шопотами автора, туманом, морем, и…всем, что только есть на свете, что только пожелается вам – в этот осенний вечер у камина…

Откровенья Зазеркалий

Боже, Боже мой… кончается вот эта вторая тетрадь, а узор лишь едва-едва^⁷¹⁵ проступает…Сколько ж их должно быть всего, чтобы в единую музыкальную картинку причудливой архитектуры^⁷¹⁶ слились ощущенья и воспоминанья, нежности и опасенья, страхи и несбывшееся? Я знаю, она никогда не будет полной, воображенье ангела может до-рисовывать, до-мысливать, до-сотворять её, но я знаю, что в туманных зеркалах её Зазеркалий глядит на вас – моя душа. Знаю я и то, что её шопоты^⁷¹⁷ наполнены туманными вдохновеньями моря и дождя, а солнешности её – ослепительно жарки и прозрачны, словно летний ленивый полуденный зной^⁷¹⁸, а снежности… О, снежности – всех оттенков: от искрящихся роскошностей солнечного утра до нежно-лилово-сиреневых сумерек… Я знаю, что многие прошли эту дорогу до меня, многие – пройдут после, не всем дано (но и не всем надобно, вообще-то) увидеть, почувствовать, трёхмерную ароматность этой картинки, но зато знаю я, что мой путь в этом лабиринте – единственен, а потому…

А потому – клясться не буду, я просто знаю, что пока силы и интерес не изменят мне^⁷¹⁹, я стану придумывать сказки и истории, закрывая глаза на то, что нет ничего нового под луною, и всё, что только можно было придумать – давно уж придумано – до нас. Но, повторяю, глядитесь в зеркала, потому как это, здешнее, Зазеркалье – только моё, и для тех, кто понимает^⁷²⁰, там предостатошно сюрпризов и откровений^⁷²¹.