Джанет
| Вид материала | Документы |
Пока я не прочла автобиографию Майкла, я не представляла, что период подготовки альбома „От стены" был одним из наиболее трудных в его жизни. Он чувствовал себя одиноким настолько, что прогуливался по окрестностям в надежде найти кого-нибудь, с кем можно было бы подружиться. Но я хорошо помню, как трудно складывались отношения у Майкла с друзьями. Он пытался укрепить дружбу с ними, но некоторые ребята скверно обошлись с ним — из зависти, как решил Майкл.
РЕББИ. К тому же Майкла обидело решение Рэнди уехать из дома. Они были очень близки с Рэнди и много писали вместе.
РЭНДИ. Когда я переехал, мы перестали общаться, что поразило всех в семье. „Вы были такой дружной парой!" — говорили мне. Но, оглядываясь назад, я вижу, что для меня это была „замаскированная удачи". Я очень во многом зависел от Майкла. Он был „певцом", а я максимум, чем мог заниматься,— это играть и аранжировать хорошую музыку. Я не знал тогда, что тоже могу петь, потому что никогда не пробовал.
Несмотря на личные неудачи, Майкл казался счастливым, хотя и напряженным, замкнутым, но счастливым. Однако позже, поразмыслив над тем периодом времени, я поняла, что в то время была просто не в состоянии понять его, да и не только его. Дело в том, что у меня были свои собственные трудности, и касались они Джо.
Несмотря на разный темперамент — Джо легко поддается настроению, возбудим, любит бывать один, я же — полная противоположность ему,— мы прожили вместе много гармоничных лет. По сути, за два десятилетия нашей совместной жизни только один раз наш союз был под угрозой.
Этот кризис произошел вскоре после нашей свадьбы, когда Ребби была еще грудной. Как-то раз Джо вернулся домой с вечерней смены и сразу же пошел спать. Ребби уже спала в своей кроватке. Я вышла на задний двор, чтобы развесить на веревке белье. Увидев соседку Эдну Хамфри на ее дворе, я подошла поболтать с ней. Через несколько минут Джо вылетел во двор в пижаме.
— Почему бы тебе не пойти и не позаботиться о ребенке?! — заорал он.— Она визжит.
Мы вернулись в дом. Я шла в нескольких футах позади него.
- Я не знала, что она проснулась,— сказала я.
И вдруг Джо развернулся и ударил меня по правой щеке. Щека онемела. Взбешенная, я схватила первую попавшуюся мне под руки вещь — керамический нагреватель для рожков — и швырнула в него. Нагреватель разбился о правую руку Джо, порезав ее над локтем.
- Смотри, что ты со мной сделала! — закричал он, вытянув руку, с которой капала на пол кровь.
- Как ты посмел ударить меня! — кричала я, пытаясь заставить его стоять спокойно, чтобы осмотреть рану.
Я позвонила матери Джо. Она отвела его в скорую помощь. Рану пришлось зашивать, а руку Джо некоторое время носил на перевязи.
- Что с тобой случилось? — спрашивали товарищи по работе.
- Попал в аварию,— вот и все, что ответил Джо.
Это был первый и последний раз, когда Джо Джексон ударил меня. И хотя это была безобразная сцена, я сумела забыть о ней. Наша совместная жизнь только начиналась и во всех отношениях была неплохой. Мы не намеревались разрушать семью. Я была решительно настроена на то, чтобы у нас была прочная семья. Воспитываясь в „разбитой" семье, я еще ребенком поклялась, что, если мне суждено будет выйти замуж и если у меня будут дети, я постараюсь никогда не расставаться со своим мужем, чтобы детей воспитывали их настоящие родители.
Вспоминаю последующие годы нашей совместной жизни в Гари с нежностью. В то время как многие мужчины поддавались искушению уйти от ответственности, которая лежит на них в семье, Джо никогда не помышлял меня бросить. Он всегда стремился к тому, чтобы Джексоны были вместе.
Когда „Джексон Файв" получили признание, Джо и меня связывало вместе нечто большее, чем дети — у нас была мечта. А когда мечта стала явью, когда семья Джексонов получила известность в мире поп-музыки, Джо и меня объединяла особая, личная история успеха.
Однако Калифорния — это не Гари. „Если женщине удается сохранять мужа в Калифорнии, она действительно хороша",— слышала я. Джо работал в шоу-бизнесе, у него были широкие возможности для обмана. Но я верила ему, я не могла себе представить, что он способен разрушить все, над чем мы трудились вдвоем. Я не верила в это вплоть до звонка подруги. Произошло это в 1974 году.
— Мне нужно тебе кое-что сообщить,— сказала она.— Я не знаю, известно ли тебе об этом или нет... Такая-то и такая-то беременна, говорят, она ждет ребенка от Джо.
Я знала девушку, о которой шла речь. В наш дом ее впервые привел один из наших друзей, потом она часто заходила одна. Сначала ее интересовал Джеки. Я была убита. С одной стороны, мне хотелось сразу же подать документы на развод, с другой стороны, что-то сопротивлялось во мне — я не хотела, чтобы он уходил после всех тех лет, что мы провели вместе, хотя мне казалось, что я не смогу простить ему то, что он сделал.
Я оставалась в таком расстроенном состоянии дольше, чем мне хотелось — целых семь лет. За это время до меня доходили слухи о других интрижках Джо. Но я по-прежнему не могла решиться подать на развод, хотя несколько раз была близка к этому.
РЕББИ. Мы знали, что происходит, но братья не очень-то стремились вмешиваться — они были так заняты своей работой.
То, что сделал мой отец, задело меня за живое. Были моменты, когда я просто не могла находиться в его обществе. Не знаю, как мать выдерживала все эти годы.
Ей совсем не нужна была эта сердечная боль при всем том, с чем ей приходилось справляться: быть матерью, тещей, свекровью, поддерживать выступления детей, заниматься деловыми вопросами. Это было слишком. Я уговаривала ее уйти от отца. Я знала, что вся эта история разрушает ее душу, что она не знает никакого покоя.
В 1981 году я наконец решила подать на развод. Последней каплей, переполнившей чашу моего терпения, стала новость о том, что Джо помогает матери своего ребенка купить дом.
— Ты мне больше не нужен,— сказала я ему.— Ты должен уйти.
К моему изумлению, Джо отказался выезжать.
— Я никуда не пойду,— сказал он.— Я твой муж, а ты моя жена, и так будет всегда.
Мой адвокат сказал, что я могу добиться ограничительного ордера на Джо и, если он по-прежнему будет отказываться покинуть дом, потребовать, чтобы полиция силой удалила его. Я оказалась между двух огней. Хотя мне хотелось, чтобы Джо ушел, но я вовсе не желала „публичной огласки". Выдворить его силой — значит привлечь внимание прессы к этой истории, а я бы не вынесла скандала. Поэтому я решила временно продолжать жить с Джо в разных комнатах, пока не закончится мой бракоразводный процесс.
Это время было самым странным. Иногда один вид Джо приводил меня в ярость. А иной раз я разговаривала с ним, как будто между нами ничего не случилось. Наверно, в глубине души я даже хотела простить его. Для меня было почти невозможно продолжать конфликт. Хотя я временами сердилась на себя за мягкость, но я полагаю, что человек вредит гораздо больше себе, затаив злость, чем тому, с кем он воюет. К тому же я придерживаюсь учения Христа о прощении. Сколько раз, спрашивал Он, нужно прощать человеку? Столько, сколько придется...
В конце концов я забрала заявление о разводе. Но это не значит, что между мною и Джо все осталось по-прежнему. Так уже не было...
Глава .16. ТРИУМФЫ
1980 год был для меня особенно трудным, и не только из-за Джо. В этом году чуть было не погиб мой сын Рэнди. Это была первая серьезная беда с тех пор, как выросли дети. В детстве с ними, конечно, как и с любыми другими детьми, происходили разные неприятные истории. Так, в возрасте шести лет был сбит машиной Марлон.
МАРЛОН. Майкл дал мне пенни, и я побежал в угловой магазин, чтобы купить резинку. В то время, я думаю, я не знал, как переходить улицу.
Соседние ребятишки сообщили мне о том, что случилось.
- Вашего маленького мальчика задавили! — прокричал один из них.
- Ага, и я думаю, он мертвый! — крикнул другой.
Я чуть не потеряла сознание. Придя в себя, я помчалась в больницу: оказалось, что у Марлона раздроблен череп. По иронии судьбы человеком, сбившим его, оказался двоюродный брат Джо, который только что приехал с Юга. Такой вот оказалась встреча родственников.
Марлон провел в больнице три недели. Хвала, небесам, все обошлось более-менее благополучно. Единственное, чего он не мог некоторое время делать,— это стоять на голове.
Но после случая с Марлоном беды обрушились и на других моих сыновей. Десятилетний Тито сломал руку, играя в футбол. В том же возрасте Джермен столкнулся с другим мальчиком, гоняясь за мячом. От сильного удара у него под правым глазом образовалась рваная рана. „Я умру?" — спрашивал он у нас с Джо, когда мы мчались с ним в больницу, чтобы зашить рану.
После переезда в Калифорнию Рэнди был особенно предрасположен к несчастьям.
Рэнди тренировался в каратэ, и не где-нибудь, а в ванной! Пробив как-то ногой стекло, он после этого несколько недель проходил на костылях. Два года спустя (когда ему было двенадцать лет) на него напала собака Джонни Джексона, бегавшая в нашем дворе. „Майкл, он не укусит, он просто хочет поиграть!" — крикнул Рэнди вслед Майклу, который, испугавшись, забрался на крышу джипа. Не успел Рэнди договорить, как пес вонзил зубы в его руку, вырвав кусок мяса. Когда Рэнди бросился к джипу, пес укусил его еще раз — за пятку. И снова пришлось отправиться к врачу.
И именно Рэнди чуть не погиб как-то ранним утром в 1980 году, управляя „мерседес-бенцем" на скользкой от дождя голливудской улице. Потеряв управление, он врезался в фонарный столб. Наш знакомый случайно проезжал мимо. Он сообщил мне эту новость, позвонив по телефону в четыре часа утра. Он сказал, что видел как пожарные пользовались „Челюстями жизни", чтобы освободить Рэнди из обломков машины.
Джо, Майкл, Латойа и Джанет были в это время дома. Позвонив в местные больницы, мы выяснили, что Рэнди находится в палате скорой помощи в Медицинском центре Сент-Джозеф в Бэрбенке. Обзвонив всех членов семьи, мы полетели в Бэрбенк. Казалось, вся семья Джексонов была там уже через пять минут.
МАРЛОН. Нам было тяжело смотреть на Рэнди в палате скорой помощи. В его волосах еще виднелись осколки стекла. На простыне, покрывавшей его, виднелись капли крови. Когда я приподнял простыню, то увидел, что обе его ноги разбиты ниже бедер настолько, что видны кости.
РЭНДИ. Я сломал все пальцы ног, кости левой стопы, колени, большую берцовую кость, обе щиколотки, обе голени. У меня треснул таз. Я чуть не умер в приемном покое скорой помощи, но не из-за травм, а из-за ошибки медсестры. Вместо того чтобы сделать укол метадона находившемуся в комнате наркоману, пользовавшемуся героином, она впрыснула его мне. Поскольку я не пользуюсь наркотиками, мое тело бурно отреагировало — сердце остановилось, и я перестал дышать. Им пришлось много поработать, чтобы вернуть меня к жизни.
— Все будет нормально,— сумел сказать нам Рэнди после того, как все мы собрались у его постели.
Но доктор не был столь оптимистичен.
— Возможно, придется ампутировать,— сказал он.— Даже если мы сможем спасти его ноги, я не думаю, что он когда-нибудь сможет ходить. Сердце мое упало.
— Как же Рэнди будет жить, если он не сможет ходить?! — воскликнула я,— Он самый независимый ребенок в семье!
Ночью Рэнди перевели из приемного покоя в палату. Нам разрешили посетить его, но, взглянув на нас, он расстроился.
— Уходите, если все вы собираетесь плакать,— сказал он.
Когда доктор попытался объяснить ему серьезность положения, Рэнди сказал, что не хочет слышать об этом.
РЭНДИ. Я знал, что если соглашусь с прогнозом, что не смогу снова ходить, то никогда снова не пойду. Поэтому с самого начала я сказал себе: „Это не для меня. Я выберусь". Я всегда верил в силу самовнушения и позитивного мышления.
Прежде всего врачам предстояло остановить у Рэнди внутреннее кровотечение. После того как им это удалось, они приступили к спасению его ног. За шесть месяцев — семь операций. Ноги полностью в гипсе. И все же он выписался из больницы...
Какое-то время он оставался дома, затем стал настаивать на возвращении к себе, где жила его подружка, Джули Мэйджарес. Это меня огорчило. „Как я смогу ухаживать за тобой?" — спросила я его.
РЭНДИ. Я был непреклонен насчет переезда к себе. Мне не нравилось, что меня отвлекают, хотелось быть у себя дома, читать то, что мне нужно. Это было частью моего выздоровления. К тому же надо было соблюдать строгую диету, которую мне назначил мой друг Дик Грегори для укрепления костей, работать с физиотерапевтом, специализировавшимся на атлетах. Я верил, что, если окружу себя атлетическими людьми, это поможет мне поправиться.
Моим терапевтом был Клайв Брюстер, который работал с лос-анджелесской командой „Лэйкерз". Я заставил его поверить в себя, твердо сказав, что я должен снова ходить.
Через несколько недель после того, как я уехал из маминого дома, моя подружка Джули снова отвезла меня к родным, в гости. В то время я был прикован к креслу-каталке. „Мама, я хочу тебе кое-что показать",— сказал я, когда она вошла. И в то время как она стояла у двери и слезы бежали у нее по щекам, я сумел встать — впервые после аварии.
Альбом Джексонов 1980 года назывался „Триумф" — в честь исцеления Рэнди.
Второй самостоятельно спродюсированный альбом вышел в июле 1980 года, когда Рэнди был еще в больнице. Впервые в этом альбоме каждая песня была оригинальным произведением Джексонов.
Как и „Судьбе", „Триумфу" суждено было стать „платиновым". Было продано более миллиона экземпляров. „Красавица" — групповое сочинение — заняла двенадцатое место в списке поп-синглов, „Отель разбитых сердец" Майкла — двадцать второе.
Майкл особенно гордился „Отелем разбитых сердец". Текст был весьма серьезный — таинственная, мистическая история о мести. Чтобы усилить, воздействие текста, Майкл создал захватывающую звуковую дорожку, напоминающую поездку в аттракционах. Песня начинается медленно, в мягкой, успокаивающей фортепьянно-виолончельной коде, затем грустная виолончельная аранжировка взрывается пугающей дорожкой, предваряемой криком Латойи. В течение нескольких следующих минут песня движется зигзагами: после несущихся духовых темп неожиданно меняется, слышатся возвышенные звуки, и все это строится вокруг энергичного вокала Майкла. Наконец звучат как бы измученные, задыхающиеся инструменты — песня заканчивается.
У ребят была привычка отправляться на гастроли для поддержки нового выпуска, но из-за продолжающейся болезни Рэнди поездка с „Триумфом" была отложена.
Лечение Рэнди продолжалось многие месяцы. После того как гипс был снят, он стал учиться сгибать ноги, стойко перенося жестокую боль. Потом, с помощью поводыря, он сделал свой первый шаг... второй... третий. После того как Рэнди начал ходить, он смог упражняться более активно и даже плавать. Через некоторое время он стал пользоваться машиной „Наутилус", велосипедом, играть в баскетбол.
В июле 1981 года Рэнди поехал на гастроли.
ДЖЕРМЕН. Когда мы поняли, как сильно Рэнди стремится начать ходить, мы уже ни на мгновение не сомневались, что он будет с нами выступать.
Отсрочка турне пошла ребятам на пользу. Она позволила им разработать сложное шоу. В то время конкурирующие группы типа „Земля, ветер и огонь" экспериментировали с большими программами, и ребята не хотели, чтобы их обошли.
Вдохновленный фильмом „Близкие встречи третьего типа", Майкл разработал космический дизайн для шоу, пригласив иллюзиониста Дуга Хеппинга для создания специальных эффектов, самым поразительным из которых было исчезновение Майкла в облаке дыма в конце „Не останавливайся, пока тебе не хватит".
— Майкл, ради Бога, скажи, как делается этот - трюк? — спросила я его, тщетно пытаясь понять это сама.
— Я не могу тебе сказать, мама,— ответил Майкл.— Это секрет.
Самым замечательным в турне с „Триумфом" был вечер девятого июля в „Колизее" (Мемфис), когда Рэнди, одетый в средневековые доспехи, начал шоу, выведя своих братьев на сцену. Выступление Рэнди спустя всего шестнадцать месяцев после катастрофы вносило в „Триумф" особый смысл. Это был его триумф.
Тур Джексонов по тридцати шести городам позволил собрать три с половиной миллиона долларов. Он привел также к созданию единственного концертного альбома ребят — „Джексоны живьем!", записанного на Мэдисон Сквер Гарден.
Более десяти лет понадобилось Джексонам и Майклу, чтобы прийти к триумфу. Среди песен, выбранных для „Триумфа", было попурри из хитов „Джексон Файв", „Бен" Майкла, хиты Джексонов „Трясись (до земли)", „Красавица", „Отель разбитых сердец", хиты Майкла из альбома „От стены”.
Когда Джексоны были на вершине, в начале 1982 года Майкл решил, что для него настало время добиваться личных триумфов.
Глава 17. ВОЛНЕНИЯ
1982 год был самым напряженным для Майкла как сольного исполнителя.
Выражением его благодарности Дайане Росс за многолетнюю дружбу было сочинение и продюсирование хита № 10, называвшегося „Мускулы". Он также оказал музыкальную услугу своему другу Полу Маккартни.
Они познакомились на вечеринке в Лос-Анджелесе в середине семидесятых годов. Пол польстил Майклу, объявив: „Я написал для тебя песню". Несколько лет спустя Майкл записал эту песню („Подружка") для своего альбома „От стены“.
На этот раз Майкл обратился к Полу: „Давай встретимся и напишем несколько хитов". Две песни — „Говори, говори, говори" и „Человек" — они написали в Лондоне и на ферме Пола в Шотландии. Обеим было суждено появиться на пластинке Пола „Трубы мира".
В 1982 году Майкл также записал „В.3.: Внеземной" — пластинку с рассказом по фильму Стивена Спилберга, пользовавшемуся успехом во всем мире. „Когда я впервые посмотрел «В.3.»,— говорил Майкл,— я просто растворился в этой вещи. Второй раз я ревел как сумасшедший. А потом, когда читал рассказ, я чувствовал, как будто я там, с ними, как бы за деревом или что-то в этом роде, и наблюдаю за всем, что происходит".
—У Майкла было достаточно проектов, чтобы занять некоторых людей в течение всего года. Но наряду с этим была еще работа над „Триллером" — вторым сольным альбомом на „Эпик Рекордз". Майкл обещал, что этот альбом поставит музыкальный мир „на уши". Однако ему пришлось немало постараться, чтобы убедить в этом даже таких проверенных членов своей записывающей команды, как Куинси Джон и Род Темпертон. Когда он как-то раз объявил им, что хочет сделать альбом, следующий за “От стены", самым большим бестселлером всех времен, Куинси и Род посмеялись над ним. Но Майкл был совершенно серьезен. Он точно знал, как он будет добиваться этой кажущейся недостижимой цели: через использование наилучших песенных видео.
В то время музыкальные видео только начали завоевывать свои права как средство рекламы пластинки. Когда Майкл смотрел „Эн-ти-ви" — передачи по кабельному видео, он поражался слабости и бедности воображения большей их части.
Конечно, опыт съемок в художественном фильме помог Майклу в его дальнейшей работе над видео-фильмами. Его собственные амбициозные идеи использования видео впервые проявились во время работы Джексонов над альбомом „Триумф", когда он создал восьмиминутный фильм, взяв за основу песню „Чувствуешь ли ты". Ребята использовали фильм для открытия шоу „Триумф".
Майкл не хотел называть то, что он собирается; снять, видео, он задумывал это как мини-фильм. Планы Майкла требовали песен, которые бы поддавались визуальной обработке. Именно в этом направлении он двигался как автор песен с момента написания мистического „Отеля разбитых сердец".
Во время работы над альбомом Майкл сочинял песню за песней. Время от времени я слышала, как он вскрикивал в своей комнате: „У-у-у!", хлопая в ладоши,— это означало, что ему в голову пришла хорошая мысль.
Однажды Майкл описал свой творческий процесс: „Мне снится сон, я просыпаюсь и говорю: «О! Запиши-ка это!» Все это очень странно. Ты слышишь слова, все прямо перед твоим лицом. И ты говоришь: «Извините: Я этого не писал. Это так и было». Вот почему я не люблю похвал за песни, которые я написал. Я чувствую, что это делается где-то в другом месте, а я - просто курьер, доставляющий это в мир".
После завершения песни, которую он намеревался использовать для альбома, Майкл сам записывал ее в нашей домашней студии. Затем он проигрывал ее любому, кто был поблизости, чтобы увидеть реакцию.
Одной из первых вещей, которую он проиграл мне, была „Билли Джин". Билли Джинз — девочки, которых никто из нас раньше не видел и которые обращались к нам, утверждая, что один из наших мальчиков был отцом их ребенка, преследовали Майкла и его братьев годами. И хотя настоящие Билли Джинз доставляли Джексонам немало неприятностей, сама тема, должна признать, пригодилась для необычного и захватывающего песенного текста. Когда позднее Майкл проиграл пленку Куинси Джону, тому понравилось все, кроме басовой партии. Он пытался убедить Майкла изменить ее, но тот, убежденный в своей правоте, не согласился. Я рада, что он не уступил; как и он, я считаю басовую партию этой песни одной из лучших.
Однако я была удивлена, когда Майкл проиграл мне “Беги". Я знала, что он был большим поклонником фильма „Вестсайдская история", и все же я думала: „Зачем ему понадобилось писать песню о двух шайках, гоняющихся друг за другом?" Потребовалось еще несколько прослушиваний, прежде чем я поняла, что текст на самом деле содержал положительную идею: смелость, утверждал Майкл, способна разрешить спор без насилия.
Майкл хотел снять видео для каждой песни. Но „Эпик Рекордз" была готова оплатить только стоимость „Билли Джин" — двести пятьдесят тысяч долларов, поэтому он сам заплатил за видео „Беги". Так сильно он верил в свою видеотеорию.
После бесед с несколькими директорами Майкл выбрал британца Стива Бэрона для совместной работы над „Билли Джин". Вместе они создали импрессионистское видео с неуловимым главным героем — Майклом, преследуемым частным сыщиком. По настоянию Майкла в видео были включены и танцы. Этот видеоклип производил очень сильное впечатление, и все же ему пришлось уступить пальму первенства клипу „Беги".
Майкл хотел „сделать что-нибудь уличное" для видео. Вместе с директором Бобом Джиральди он пригласил членов различных группировок Лос-Анджелеса для съемок в фильме. Фильм начинался с кадров, в которых молодые боевики готовятся к драке, и это не было похоже на актерскую игру. Напряжение возрастало, по мере того как две шайки все ближе и ближе подходили друг к другу. Сверкнули ножи, и сразу же на сцену врывался Майкл, поющий: „Не важно, кто прав, кто виноват!" И мгновенно ребята выстраивались в танцевальную линию! Майкл вел танец искрометным набором поворотов, кружений и отточенных шагов.
На премьере клипа „Беги" присутствовали только члены семьи. Когда фильм кончился, мы все встали,
хлопая в лодоши и обнимая Майкла,— так высоко мы его оценили.
Ни „Билли Джин", ни „Беги", не были выбраны в качестве первого сингла „Триллера". Эта часть выпала игровой поп-песенке „Эта девочка — моя" — третьей песне Майкла, записанной с Полом Маккартни. Песня вышла в конце октября 1982 года, а чуть больше месяца спустя, первого декабря, „Триллер" попал на прилавки. К концу года песня стала „золотой" (больше миллиона проданных экземпляров), а альбом— „платиновым".
В январе вышла „Билли Джин" вместе с сопровождающим видеоклипом. Две недели спустя она стала песней номер один ритм'энд'блюза, а через три недели после этого — поп-песней номер один. Она оставалась на этом уровне на шесть недель дольше, чем любая другая из предыдущих песен номер один „Джексон Файв" или Майкла Джексона.
К концу февраля „Триллер" достиг вершины популярности. Альбом возглавил рекомендуемые списки пластинок, опубликованные во многих журналах. В некоторых журналах появились восторженные высказывания, например в „Роллинг Стоун": „Еще один прорыв плотины в творческом развитии этого расточительного талантливого исполнителя"; „Пипл": „Готовность к эксперименту и безошибочное чувство ритма делают этот альбом соответствующим своему названию"; „Нью-Йорк Таймс": „Превосходно сработано... с убедительной искренностью, пронизывающей весь альбом". „Роллинг Стоун" напечатал большую статью о Майкле Джексоне с фотографией на обложке.
В марте, когда „Билли Джин" еще удерживала первое место, вышли сингл и видео „Беги" с великолепной игрой на гитаре Эдди Ван Халена. Песня достигла вершины в списках популярности в апреле. Казалось, все шло прекрасно. Но к маю альбом начал терять популярность. Надо было сделать что-то радикальное, чтобы остановить падение популярности „Триллера". И Майкл сделал это, выступив шестнадцатого мая по „Эн-Би-Си" в специальном выпуске „Моутаун-25: вчера, сегодня, всегда".
Как ни смешно, но Майкла пришлоь уговаривать для участия с братьями в программе. Я была одной из уговаривавших.
— „Мотаун" дал вам старт,— напомнила я ему.— К тому же ты будешь выступать на той же сцене, что и исполнители, которых ты боготворил, когда был ребенком.
Майкл согласился подумать. Когда Берри Горди нанес ему визит в студию, чтобы лично попытаться уговорить его, Майкл наконец сказал: „О'кей". Но он поставил мистеру Горди одно условие: чтобы ему разрешили спеть „Билли Джин" после исполнения вместе с братьями попурри из хитов „Джексон Файв". „Билли Джин" была единственной немотауновской песней в программе, но как мог мистер Горди отказаться?
Я волновалась за ребят, участвующих в специальном выпуске телевидения, и не только потому, что это было их первое совместное выступление со времен турне с „Триумфом", но еще и потому, что им предстояло снова выступать с Джерменом.
Разочарованный неудачами своих записей, Джермен тоже стал „бывшим питомцем «Мотаун»". Он оставил „Мотаун" наследство из семи альбомов, выпущенных между 1976 и 1982 годами, включая его дважды платиновый альбом „Давайте будем серьезными" 1980 года. Заглавная песня этого альбома, спродюсированная и совместно исполненная Джерменом и Стиви Уандером, вошла в десятку лучших.
Хейзел поддержала решение Джермена просить отставку у „Мотаун". Мистер Горди сказал, что „профессиональное прощание с зятем было не только дружественным, но и проникнутым любовью". Нужно ли говорить, что все мы с распростертыми объятиями приняли Джермена обратно в группу.
Ребята репетировали свою часть программы дома. Но им предстояло решить еще одну трудную проблему: что делать с Рэнди? Я уверена, что сердце Рэиди упало, когда он услышал, как Майкл сказал: „Вы понимаете, что Рэнди не может участвовать в программе, потому что он присоединился к группе уже после того, как мы покинули «Мотаун»". И все же ребята решили, что Рэнди выйдет во время их попурри.
Мне не терпелось узнать, что они собираются делать на сцене, однако, наблюдая, как они „репетируют", вряд ли можно было что-нибудь понять. Это всегда
выводило меня из себя. Мне казалось, что они просто стояли и пели.
- Вам нужно себя хорошо подать! — бывало, кричала я.
- У нас сегодня будет паршивое выступление!
Мы стесняемся репетировать в присутствии тебя и других родственников, — всегда отвечали они.
- Да? А как же вы не стесняетесь выступать перед тысячами людей на стадионе?
- Потому что, мама, эти люди нас не знают, был их ответ.
Что касается исполнения Майклом „Билли Джин" я понятия не имела, что он собирается с ней делать. Он не только ни разу не прорепетировал песню, но даже отказался говорить о ней.
„Моутаун-25" оказалась прекрасной программой Она заняла первое место по опросам „Нильсенза", и ей суждено было завоевать приз в категории „Лучшая эстрадная, музыкальная, комедийная программа".
Наиболее значительными в шоу были выступления Смоуки Робинсона с „Мираклз", Дайаны Росс с „Супримз", „Фор Топс", „Темптэйшнз" и воссоединившихся Джексонов, создавших свою специфическую программу.
После попурри ребят Майкл остался один в луче прожектора. „Это были старые, добрые времени сказал он.— Но по-настоящему мне нравятся более новые песни". И в эту секунду включился тяжелый бит „Билли Джин".
Узнав вступление, многие из зрителей моментально вскочили. Я тоже вскочила, чтобы хоть что-нибудь увидеть. Вскочивший вслед за мной Джо сказал: „Майкл просто украл программу!" Я крикнула: „Замолчи он еще ничего не сделал!" Но Майкл сделал кое-что достаточно скоро. Мунуок. Лунный шаг. „Так это и есть его сюрприз!" — подумала я.
Вопреки распространенному мнению того времени, Мунуок, при котором танцор как бы двигается вперед и назад одновременно, не был нов. Черные исполняли это движение в короткометражках еще в тридцатые годы. Видимо, Майкл, обожающий смотреть старые фильмы, изучил это движение по фильмам.
Майкл также обожал фильмы с участием мима Марселя Марсо, который мог скользить таким же образом. Он тоже оказал влияние на Майкла. Это же движение исполняли ребята различных групп на улицах. Вот откуда появилось название „Мунуок”.
Но именно Майкл сделал Мунуок знаменитым, когда исполнил „Билли Джин". За это исполнение его выдвинули на приз Эмми „За лучшее индивидуальное исполнение эстрадной или музыкальной программы".
Братья, смотревшие выступление Майкла по телевизионным мониторам за сценой, не могли поверить своим глазам. Ведь он и им тоже ничего не сказал о Мунуоке. Он хотел, чтобы его семья, так же как и телевизионная аудитория, была удивлена. Через несколько дней мы узнали в точности, насколько большой была эта телеаудитория: сорок семь миллионов человек. И десятки тысяч из них на следующий же день отправились на поиски альбома Майкла, Так „Триллер" вернулся на первое место в списках популярности.
К осени 1983 года еще два хита „Триллера" вошли в десятку лучших: „Хочу начать что-нибудь" Майкла и „Человеческая природа", написанная им в соавторстве с Джоном Беттис-Стивом. Распродано было только в Соединенных Штатах восемь миллионов экземпляров альбома — намного больше, чем „От стены" (пять миллионов),
Когда шестой сингл „Маленькая, хорошенькая", написанный Куинси Джоном и Джеймсом Ингрэмом, начал подниматься в списках популярности, Майкл принял важнейшее решение — снимать третий видеофильм,
Он выбрал небольшую мелодию и жутковатую историю о ночи, проведенной за просмотром фильмов ужасов. Хотя песня „Триллер" была визуально ориентированной, я скептически отнеслась к планам Майкла снять по ней фильм.
- Тебе не удастся превзойти видеоклип „Беги", — сказала я.
- О, „Триллер" будет лучше,— ответил Майкл.
- Как он может быть лучше?
- Подожди — увидишь,— уверенно сказал он.
Получив большое удовольствие от фильма „Американский оборотень в Лондоне", Майкл пригласил его директора, Джона Ландиса, поработать вместе с ним над видеоклипом. Однако их воображение оказалось „слишком богатым" для начального бюджета в пятьсот тысяч долларов. Так как Майкл тоже субсидировал этот видеоклип, его адвокат, Джон Бранка, предложил ему попросить финансирование на отдельный виде фильм, который был бы хроникой создания видео „Триллер". Прибыль от этого видеофильма, по мнению адвоката, должна была помочь уравновесить растущую цену „Триллера". Майкл был в восторге от этой идеи. Так родился фильм „Создание «Триллера» Майкла Джексона".
Мне не нужно было смотреть законченный фильм „Триллер", чтобы понять: Майкл действительно собирается успешно превзойти видео „Беги". Один визит на съемочную площадку заставил меня поверить в это. Куда бы я ни повернулась, я везде видела непонятно как сделанного монстра. „Детишки будут без ума от этого",— подумала я.
По длительности показа (четырнадцать минут) видео „Триллер" вполне мог сойти за мини-фильм. Герий фильма, Майкл, в невыразимо жуткой сцене на кладбище демонстрирует своей шокированной и сбитой с толку подружке, что он „не такой, как другие парни" становясь ужасным Монстром Мэшем.
Широко разрекламированная международная премьера видео „Триллер" по каналу „Эн-ти-ви" состоялась второго декабря 1983 года, ровно год спустя после выхода альбома „Триллер". За неделю до передачи альбом Майкла разошелся в количестве двухсот тысяч экземпляров — поразительная цифра, если принять во внимание, как долго он уже был в магазинах. Через неделю было продано в три раза больше. „Триллер", вновь вознесся на первое место!
В то же время видеомагазины по всей стране продавали „Создание «Триллера» Майкла Джексона". В конце концов разошлось девятьсот тысяч экземпляров видео. Это оказался самый успешно продающийся домашний музыкальный видеофильм. Майкл не только возместил стоимость „Триллера" — один миллион двести тысяч долларов, но и заработал значительную сумму.
1983 год Майкл закончил еще одним синглом номер один — «Говори, говори, говори», исполненным дуэтом с Полом Маккартни. Изобретательное видео сравняло „Говори, говори, говори" по популярности с „Билли Джин". Шесть недель песня единолично правила на вершине хит-парадов.
На этот раз Майкл не был разочарован. Нам сообщили по секрету, что его ждет великий вечер в Шрайн Аудиториум. Это было после того как он завоевал три из четырех второстепенных призов, на которые был выдвинут в первой, не передававшейся по телевидению, части церемонии: за лучшее продюсирование года (этот приз он разделил с Куинси Джоном), за лучшую звукозапись (инженером альбома был Брюс Суидиен) и за лучшую запись для детей (чтение рассказа „В.3.: Внеземной").
Сидя в первом ряду со своей подругой, Брук Шилдс, Майкл услышал свое имя. Его альбом назвали лучшим альбомом года. Принимая награду, он сказал: „Это большая честь... Я очень счастлив..." Он очень нервничал, но эта нервозность испарилась, когда он вновь вышел на сцену, чтобы получить приз Грэмми за лучшую запись года („Беги"), лучшее исполнение в популярном жанре („Триллер"), лучшее рок-исполнение („Беги") и лучшее исполнение ритм'энд'блюза („Билли Джин").
Один раз он пригласил председателя „Си-Би-Эс Рекордз" выйти с ним на сцену. В другой раз Ребби, Латойа и Джанет разделили с ним луч прожектора. Когда он принял седьмой, побивший рекорд приз — приз Грэмми, другой рекорд — в шесть призов — установил Роджер Миллер. Призов было так много, что Майкл Боддикер, один из победителей в области музыки для кино, счел нужным поблагодарить Майкла в своей ответной речи „за то, что он не пишет музыку к фильмам". Репортаж о церемонии вручения наград в „Лос-Анджелес Тайме" был озаглавлен „«Триллер» Джексона: на вручении призов Грэмми".
Майкл знал, что призы Грэмми (на Январских музыкальных наградах он тоже установил рекорд, победив в семи категориях) увеличат продажу „Триллера". Но я думаю, даже он был поражен, узнав, сколько экземпляров было продано в первые три месяца; 1984 года— на семь с половиной миллионов больше, чем в 1983 году.
В начале 1984 года песня „Триллер" стала пятым синглом альбома, вошедшим в пятерку лучших, и седьмым, вошедшим в десятку лучших. Оба достижения стали рекордами.
Но Майкл стремился к другому рекорду — он хотел, чтобы „Триллер" побил рекорды продаж альбомов
Место вручения ежегодных наград деятелям искусства во всем мире, что давало ему право попасть в Книгу рекордов Гиннесса.
И „Триллер" занял первое место по количеству проданных экземпляров — более тридцати пяти миллионов, обойдя „Лихорадку субботней ночи" — альбом музыки к фильму. Это была невиданная за всю историю грамзаписи победа.
Мечта Майкла сбылась: благодаря девяти отличным песням и четырем видеоклипам он пережил две полные триумфа церемонии вручения наград и одно незабываемое телевизионное выступление. Теперь надо было сделать что-то „на бис". Как оказалось, у Джо уже была идея на этот счет.
Глава 18. „ВИКТОРИ"
По иронии судьбы, когда Джо предложил Майклу и братьям свой план проведения лета 1984 года, он уже не обладал официальным правом на руководство ими. Весной 1983 года его контракт истек, и ребята решили не возобновлять его.
ДЖЕКИ. Мы сказали ему: „Папа, давай теперь этим займемся мы. Мы думаем, что справимся". Он ответил: „О'кей" — и отступил. Вот так просто.
Джо сумел быть спокойным перед сыновьями. Но дома он плакал. „Я не могу поверить, что они бросают меня. Я не понимаю",— говорил он. Я тоже плакала. Даже при том, что я не до конца простила ему его похождения. Я жалела его. Тяжело было сознавать, что дети уходят от него после стольких лет его заботы о них. И все же и я, и Джо понимали, что по-настоящему он был менеджером Майкла и Джексонов только в конце семидесятых годов. Он — человек с „талантом уличного сорта". У него не было диплома о высшем образовании. Джо сделал ряд ошибок, когда руководил карьерой мальчиков в начале семидесятых годов. Он допускал плохие деловые соглашения, какие-то махинации, особенно в связи с гастролями ребят.
МАРЛОН. Как-то раз мы пришли к отцу и сказали: „Тебе нужна помощь". Мы хотели других менеджеров. Его контракт еще не кончился, поэтому начиная с
1978 года мы предложили ему совместный менеджмент с Роком Уизнером и Фредом Демэнном.
С первого дня это было неудачное партнерство. Отношения сложились враждебные, когда Джо почувствовал, что Уизнер и Демэнн постепенно лишают его решающего голоса. „Вы пытаетесь украсть моих мальчиков у меня, я знаю," — обвинил их Джо. Уизнер и Демэнн отвергли это обвинение. Но факт оставался фактом: участие Джо в работе мальчиков сократилось. Поэтому Джо с восторгом воспринял новость о том, что в 1983 году Джексоны решили не возобновлять контракт с Уизнером и Демунном.
МАРЛОН. Неожиданно Уизнер и Демэнн стали фокусировать свое внимание в основном на Майкле. Это не особенно огорчило бы нас, если бы мы не почувствовали при этом, что они забывают Джексонов. Майкл тоже был ими недоволен, но по другим причинам. И мы решили уволить их.
Джо, Уизнер и Демэнн обменялись прощальными выпадами в прессе. Джо говорил о „пиявках, пытающихся разъединить Джексонов". Он заявил, что единственная причина, по которой он нанял Уизнера и Демэнна, заключалась в том, что определенный период он чувствовал нужду в помощи белых для работы с корпоративной структурой на „Си-Би-Эс".
Тем временем Фред Демэнн обвинил Джо в расизме: „У нас нет с ним хороших отношений, но я не думаю, что Джо Джексон способен иметь хорошие отношения с кем бы то ни было, у кого не черная кожа".
Джо был задет. „Если бы я был расистом, я бы не сидел здесь и не разговаривал с вами,— заявил он в журнале «Тайм».— Если бы я был расистом, я бы не нанимал стольких людей, не являющихся черными, для работы со мной. Если бы я был расистом, я бы выступал, пытаясь натравить черных на белых. Я не такой, я — наоборот".
Хотя Джо говорил правду, у него осталось плохое впечатление от словесной войны с Уизнером и Демэнном. Могу с уверенностью сказать, что пресса сыграла скверную роль в решении ребят не возобновлять менеджерский контракт Джо.
Поразительно, но Джо не сдавался. Если он пятьдесят раз упадет лицом в грязь, он каждый раз встанет, отряхнется и начнет все сначала. В конце 1983 после того как он получил отставку, Джо огляделся, узнал, что Майкл еще не взял нового менеджер, своей сольной работы, что ребята тоже не наняли менеджера, увидел, что „Триллер" Майкла продолжаем продаваться миллионными тиражами, и предложил интересную идею — выступление Джексонов на гастролях на самых больших площадках, не меньших, чем спортивный стадион. Он брался помочь в организации выступлений.
МАРЛОН. Мы уже подумывали о новых гастролях. Но мы не решили, кто будет заниматься рекламной и организационной деятельностью. Все еще было в начальной стадии, когда отец обратился к нам.
У ребят были сомнения по поводу новой работы с Джо, хотя он и старался завоевать их доверие. На встрече с потенциальным организатором и бухгалтером группы в доме Джеки Джо был в лучшей менеджерской форме. Когда организатор гастролей передал бухгалтеру чек на двести пятьдесят тысяч долларов, Джо резко бросил: „Отдай чек ему обратно!" Когда бухгалтер отказался, Джо схватил чек и разорвал его. „Эти гастроли принесут миллионы,— сказал он,— и на этот раз мы тоже хотим добраться до денег".
Вскоре после этого Джо проявил свою склонность к театральности, пригласив вальяжного организатора боксерских матчей, Дона Кинга, чтобы совместно с ним организовать гастроли. Кинг ухватился за эту возможность. „При бешеном успехе альбома Майкла эти гастроли могут принести десятки миллионов",— шумно радовался он. Это было именно то, что Джо хотел услышать.
Выбор Джо второго администратора был не менее удивительным. Он выбрал... меня. После переезда в Калифорнию мы с Джо заключили соглашение, вернее, Джо заключил его для нас обоих. „Ты займешься домом,— сказал он,— а я позабочусь о делах ребят. Я не думаю, что тебе нужна эта головная боль". Он был прав, она мне была не нужна. Все время, пока Джо исполнял обязанности менеджера ребят, я была вполне счастлива, оставаясь в тени.
Но теперь я была нужна Джо, Он чувствовал, что если я буду рядом, то ребята смогут рассчитывать на честную финансовую сделку и будут работать спокойнее.
Я сказала да. Эти гастроли обещали стать значительным событием в жизни.
Все ребята, за исключением одного, согласились работать с Джо. Воздержался Майкл. Он не был в восторге от поездки и объявил о своем отказе от гастролей. „Я обожаю быть на сцене,— сказал он.— Но мне не нравится другое, что обычно сопровождает гастроли. Я думаю, важно расти, и я делал это так долго, что иногда мне кажется, будто мне уже семьдесят лет. Мы дважды объехали вокруг света, играли для королей и послов. Пора двигаться дальше". Но я помнила и другое, я помнила, как он говорил в 1979 году: „Чего-то действительно не хватает, когда я не на сцене. Когда я долго не выхожу на сцену, у меня начинаются припадки, и я схожу с ума... Только на сцене я раскрываюсь. Я говорю себе: «Сцена — это мой дом, это место, где я должен быть... Я чувствую себя, таким свободным, не ограниченным ничем... Я почти могу ощутить вкус этого чувства. Я питаюсь им».
Веря, что при всей сдержанности Майкл все же мечтает о гастролях, я решила прибегнуть к мягкому убеждению. „Ты только представь себе участие в гастролях",— сказала я ему. Через несколько дней я снова вернулась к этому вопросу. Чувствуя его внимание, я сказала: „Майкл, я бы хотела, чтобы ты участвовал. Твои братья нуждаются в тебе".— „О'кей, мама,— ответил он.— Если ты так хочешь, я поеду".
Официальным спонсором гастролей стала фирма „Пепсико". В обмен на три с половиной миллиона долларов, которые компания выплатила за спонсорские права, Джексоны согласились сняться в серии телевизионных рекламных роликов для „Пепсико".
В январе 1984 года ребята начали сниматься в рекламных роликах в Шрайн Аудиториум под руководством Боба Джиральди (Джиральди работал с Майклом над его видео „Беги"). Ночью двадцать седьмого января камеры снимали исполнение ребятами „Билли Джин" с переделанным под рекламу текстом, как вдруг Майкл упал на пол: его волосы были в огне.
Я узнала о несчастье от знакомой, которая услышала об этом из сводки новостей по радио. „А я ничего не слышала",— нервно сказала я и тут же позвонила на площадку. „Майкл в машине скорой помощи, они везут его в больницу",— ответил мне человек, подошедший к телефону.
Я не могла поверить тому, что слышала. Я попросила к телефону Билла Брэя, который командовал службой безопасности Майкла. „Не волнуйтесь, это не так страшно,— сказал Билл.— С Майклом все будет в порядке".
Билл объяснил, что случилось. Майкл спускался по короткой лестнице во время вспышек магнезиевых осветительных бомб, и искры дождем сыпались на него. Незаметно от искры загорелись волосы. Майкл продолжал танцевать, спускаясь по ступенькам, пока внезапно не почувствовал жгучую боль в затылке. Он упал на пол, и ему моментально была оказана помощь.
Я вскочила в машину вместе с Латойей и Джанет, и мы помчались в Медицинский центр „Седаз-Синай" в Западном Голливуде. Мы появились на несколько секунд раньше, чем подъехала скорая помощь с Майклом. „Я в порядке",— сказал Майкл, когда его на каталке повезли в больницу.
Через два часа по требованию хирурга доктора Стифена Хёфлина Майкла перевели в больницу „Бротман Мемориал", в которой было ожоговое отделение. Как оказалось, он получил ожоги второй и третьей степени на участке головы размером с ладонь. Доктор считал, что Майклу здорово повезло. Могло быть гораздо хуже, если бы искры зажгли костюм. Доктор Хёфлин начал лечить Майкла антибиотиками и анальгетиками.
Майкл страдал как физически, так и эмоционально. Он понимал, что несчастный случай не произошел бы, если бы были приняты надлежащие меры безопасности. Две ближайшие осветительные бомбы взорвались всего в двух футах от него.
Несмотря на травму и возбужденное состояние, Майкл шутил оттого, что впервые в жизни получил удовольствие от поездки на „скорой" с воющими сиренами. „Я мечтал об этом с раннего детства",— сказал он. О несчастье с Майклом писали все вечерние газеты. В тот вечер и весь следующий день сотни фанов приходили в вестибюль больницы с цветами, мягкими игрушками и другими подарками. Телефон больницы звонил непрерывно.
По просьбе Майкла Билл Брэй принес видеомагнитофон, и Майкл большую часть времени проводил, просматривая свои любимые видеозаписи. Он ни разу не заговорил об отказе от гастролей, более того, уже вечером следующего дня Майкл заявил, что готов ехать домой. Врач упрашивал его остаться в больнице еще на несколько дней, чтобы окрепнуть, но Майклу не нравилось, что людям из службы безопасности приходится охранять его палату, и он настоял, чтобы ему разрешили уехать.
Три месяца спустя, когда ожог зажил, Майкл вернулся в больницу для того, чтобы доктор Хёфлин смог удалить шрамы с кожи головы при помощи лазера и растянуть часть волос над обожженным участком. Операция была довольно болезненной, но со временем из этого получилось кое-что хорошее: ожоговый центр Майкла Джексона.
Майклу пришло в голову поделиться своим именем с ожоговым центром Бротмана после встреч с несколькими пациентами — собратьями по несчастью. Он был взволнован, видя, как страшно покалечены были некоторые люди, и ему хотелось им чем-нибудь помочь. Когда он уведомил „Пепсико" о своем желании, компания, которая, я уверена, со страхом готовилась к судебному иску Майкла, тут же согласилась пожертвовать центру полтора миллиона долларов. Так появился ожоговый центр Майкла Джексона.
Когда стало ясно, что Майкл совершенно здоров и готов выступить на гастролях, начались серьезные приготовления.
Но не все шло гладко. К тому времени Майкл нанял нового менеджера, Фрэнка Дилео, бывшего вице-президента по рекламе „Эпик Рекордз". Дилео начал проявлять острый интерес к деталям гастролей, так же как два адвоката Майкла, адвокат Джермена, два адвоката остальных ребят, бухгалтер группы, менеджер группы по кадрам и бизнес-менеджер группы.
Я поняла, что на „кухне" собралось слишком много „поваров", когда ребята предъявили мне свои претензии по поводу привлечения к гастролям Дона Кинга. Думаю, что кто-то из перечисленных лиц нашептал моим сыновьям плохое о Кинге из-за отсутствия у него опыта организации рок-турне.
Чтобы успокоить ребят, мы с Джо согласились поискать другого администратора. Наши переговоры с одним из претендентов были в самом разгаре, когда адвокаты ребят объединились и выдвинули требование выбора одного администратора. Внезапно гастрольные приготовления захлестнули споры.
Никогда не забуду одной встречи между адвокатами, Джо, Доном Кингом и мной. Мы сидели в офисе одного из адвокатов с полудня до пяти утра следующего дня, споря о том, как проводить турне. Мне казалось, что я никогда не смогу работать в таком бизнесе. „Это банка с пауками",— думала я. Мне было понятно, что адвокаты „проталкивались" на решающие роли в турне, чтобы раздуть свои гонорары.
— Слушайте,— сказала я как-то ребятам,— Если законники не будут поддерживать этот бардак, они не заработают. Они существуют не для того, чтобы все шло гладко.
— Парни, вы — братья,— добавил Джо.— Обговорите все сами. Юристы не должны даже присутствовать. Они должны вернуться в свои офисы и ждать, пока вы скажете им, что вы решили.
Но адвокаты остались. Джо, Дон Кинг и я поклялись драться.
— Если вы хотите забрать у нас это турне,— сказал Дон Кинг адвокатам,— вам придется заплатить нам.
Ему удалось выбить для нас троих пятнадцать процентов прибылей от гастролей. В свою очередь мы согласились на их большей частью формальное участие в гастролях.
Турне должно было начаться двадцать второго июня, но лишь в первую декаду июня представители мальчиков наконец наняли нового администратора. Как ни смешно, они выбрали человека, у которого было не больше опыта в организации рок-турне, чем у Дона Кинга. Это был Чак Салливан — владелец команды „Патриоты Новой Англии" в Национальной футбольной лиге. Через свои связи в лиге Салливан, однако, установил тесные взаимоотношения с персоналом стадионов по всей стране. Это был определенный плюс.
Кроме того, Салливан сделал предложение, от которого адвокаты не могли отказаться: он гарантировал Джексонам почти сорок миллионов долларов за право организации турне. Однако при кажущейся привлекательности этого предложения в нем была ловушка, о которой мы не догадывались. Чтобы выполнить это обещание и обеспечить солидную прибыль для себя, Салливану пришлось назначить очень высокие цены на билеты — тридцать долларов за место. Ребята не знали об этом до тех пор, пока бумаги не были уже подписаны. Салливан решил также, что поклонники должны заказывать четыре билета и посылать по почте в почтовом заказе сто двадцать долларов без гарантии определенной даты, места и даже самого билета.
Первоначально ребята хотели установить цену на билеты в пределах от двенадцати с половиной до двадцати долларов, без ограничений на количество заказываемых билетов. Так что они не были в восторге от билетной политики Салливана, как не были в восторге и фаны.
Хотя заказы поступали десятками тысяч, многие обвиняли ребят в алчности. Например, одиннадцатилетний мальчик из Техаса в открытом письме к Майклу, напечатанном в даласской газете, писал: „Как можешь ты, из всех людей, быть таким эгоистом?" Майкл был раздавлен, когда прочел письмо. На самом деле ведь своим участием в турне он только помогал своим братьям, которым гастроли были нужнее, чем ему.
Майкл просил администратора придумать другой, более справедливый способ продажи билетов (ограничение на четыре билета было после этого отменено). Кроме этого, он объявил, что пожертвует все деньги, заработанные во время турне, на благотворительные цели (Объединенный негритянский фонд колледжей, лагерь „Добрые времена" и фонд Т. Дж. Мартелла по исследованию лейкемии и рака были впоследствии названы в качестве получателей.)
Принимая во внимание всю предшествующую суету, казалось более чем забавным, что турне мальчиков и сопутствовавший ему студийный альбом носили название „Победа". Когда вечером шестого июля я рассматривала забитый зрителями стадион „Эрроухэд", я почувствовала, что мое раздражение событиями последних нескольких месяцев исчезает. Ночь была теплой, воздух насыщен электричеством. Я могу закрыть глаза v пережить все снова. Я слышу это: „Джексон! Джексон! Джексон!" Это — джексонмания. В зале есть ребята в одной перчатке с блестками, как у Майкла. Там же их родители. Там же — люди старшего поколения, некоторые из них — в креслах-каталках.
Я разговариваю с девочкой. „Знаете, моя младшая сестра болела пять лет,— говорит она.— Мы боялись что она умрет. Потом, во время одного из турне Джексонов, Майкл посетил ее в больнице. И она по-прежнему с нами. Мы думаем, что визит Майкла очень помог".
Наконец наступает время представления. После номера, в котором Рэнди, одетый рыцарем, размахивает мечом, от которого бешено отскакивают лазерные лучи, появляются ребята. Они появляются на верху платформы, медленно поднимающейся из глубины сцены. Прожектора перед и за ними слепят глаза. Достигнув сцены, они начинают подниматься среди искусственного дыма по лестнице на другую платформу. Я слышу каждый шаг: „кланк! кланк! кланк!" Этот звук доносится из ста динамиков, установленных в двадцатиметровых башнях по обеим сторонам сцены.
Теперь они идут к зрителям, каждый — в солнцезащитных очках. Вот они остановились, стоят с минуту, все в ряд, затем в унисон поднимают правые руки и снимают очки. Забавно! Майкл подает сигнал, выбросил руку в перчатке. Начинается танец, группа поет „Хочу начать что-нибудь". Шоу началось!
Я смотрю вниз со своего места на осветительной вышке и фокусирую взгляд на каждом из моих мальчиков по очереди.
Джеки недавно повредил колено, играя в баскетбол, и не может выступать, поэтому Рэнди пытается заменить его. Рэнди — атлетический тип. Расхаживая по сцене, он демонстрирует свои мускулы. Тито слегка расслаблен. Весело смотреть, как он двигается, потому что он не танцор. Братья постоянно твердят: «Ты должен двигаться». И вот он, со своей гитарой, пытается танцевать и играть. Марлон танцует нон-стоп, наслаждаясь каждой секундой. Джермен ведет себя как бы отстранение. Он немного танцует.
Майкл! Он поет, танцует, делает все как обычно. Где он берет всю эту энергию?! Я думаю о том, как часто он говорил своим братьям: «Если вы собираетесь делать шоу, вы должны делать по-настоящему хорошее шоу. Его нельзя делать вполсилы".
Концерт состоит из шестнадцати частей. Они варьируются от попурри из песен „Джексон Файв" до песен из альбомов Майкла „От стены" и „Триллер" и до трех соло Джермеаа.
Пока я впитываю каждую ноту, каждый жест, каждое движение, я поневоле совершаю путешествие назад к тем дням, когда каждый из моих мальчиков был ребенком и я держала их на руках, когда мы жили в Гари... Кажется, это было совсем недавно!
Я обвожу взглядом зрителей — море людей — сорок пять тысяч! Многие из них стоя кричат. Я говорю себе: „Вот он — результат всех тех лет, которые мы посвящали мечте".
Чувству, пережитому мною на стадионе „Эрроухэд" суждено было повторяться вновь и вновь в течение пятимесячного турне.
ТИТО. Турне „Виктори" было таким, что я не хотел, чтобы оно кончалось. При ограниченном количестве выступлений каждый концерт без исключения был особенным.
Каждый концерт был праздником не только для членов семьи, для друзей, но и для нескольких сотен людей, обслуживающих гастроли, включая рабочих и чиновников. Мальчики проследили за тем, чтобы арену под огромной сценой превратили в портативную дискотеку под названием „Мистер Лакиз", в честь той маленькой таверны в Гари, в которой они исполнили; свой первый профессиональный номер. Во время выступлений они иногда проскальзывали на арену вниз, чтобы потанцевать. С детским озорством они забирались на сцену, а между тем летом 1984 года Джеки было уже тридцать три года (хотя Джеки не мог выступать, он присутствовал на всех концертах), Тито — тридцать, Джермену — двадцать девять, Марлону — двадцать семь, Майклу — двадцать пять и Рэнди — двадцать два.
Я была свидетельницей одной из их выходок в гримерной. Ребята узнали, что начальник из службы безопасности, Билл Брэй, направляется к ним, и решили подготовить для него „встречу". Они набрали с подноса фруктами виноградные гроздья и заняли „стратегические позиции" по всей комнате. Когда Билл вошел в комнату, ребята крикнули: „Огонь" — и об- стреляли его дождем из зеленых и красных „пуль".
Когда я видела, что мальчики слишком „разбаловались", я с ними „разбиралась". „Такое поведение выставляет меня как вашу мать в плохом свете!" — говорила я им. Но я понимала, что им надо расслабиться перед и после представления.
К несчастью, приходилось много времени тратить на дела, связанные с гастролями. Турне „Виктори" продолжало оставаться „головной болью" во многих отношениях.
МАРЛОН. Мучения до и после выступлений изматывали нас. Никакие гастроли не доставляют удовлетворения, если они связаны с бизнесом. Концерты „Виктори" были хуже, чем большинство других, потому что, когда денег больше, больше и алчных людей.
Как только гастроли начались, основной драмой за сценой стала продолжавшаяся суета администратора Салливана, стремившегося обеспечить для себя прибыль. Площадки для выступлений выбирались в зависимости от финансовых уступок от владельцев стадионов. Меняющаяся программа выступлений укрепила некоторых людей во мнении, что гастроли были обираловкой.
Ребята выворачивались наизнанку, чтобы угодить Салливану. Они согласились продлить турне до поздней осени, расширив его с тридцати девяти концертов в четырнадцати городах до пятидесяти в двадцати городах. Они также согласились в октябре исключить из контракта с Салливаном „условие о непроданных билетах". В условии говорилось, что Салливан должен выплатить Джексонам семьдесять пять процентов номинальной цены каждого билета, проданного или нет. Так как к тому времени не каждое выступление на стадионе было аншлагом, Салливан стал жаловаться ребятам, что он теряет деньги.
В декабре состоялись кульминационные концерты „Виктори" на стадионе Доджера в Лос-Анджелесе. Всего было шесть выступлений, билеты полностью были раскуплены.
Когда осела пыль от последней разобранной части сцены, ребята, Джо и я начали анализировать итоги турне и думать о перспективах. Да, турне принесло нам немало огорчений, но было и чувство глубокого удовлетворения программой. Крики, восторги, овации — все это говорило о том, что ребята работали хорошо. Конечно, и заработанные деньги доставляли удовольствие. Общий доход превысил пятьдесят миллионов долларов, побив предыдущий рекорд в тридцать миллионов долларов, установленный „Роллинг Стоунз" в 1981 году.
Преуспел и альбом мальчиков, сопутствовавший гастролям. Он разошелся в количестве двух миллионов экземпляров. Сингл „Состояние шока", с записью дуэта Майкла и Мика Джэггера, попал в первую десятку. Это их лучший альбом „с тех пор, как Майкл расстался с пеленками",— писал лос-анджелесский критик.
Я думаю, успех „Виктори" был настоящей победой таланта и настойчивости.
А теперь пришло время передохнуть, Для Майкла это означало возвращение в наш дом в Энсино, в его убежище, к тому времени, пожалуй, наиболее известное жилище знаменитости к Западу от Грэйслэнда.