Джанет
| Вид материала | Документы |
МАМА
Автор: Кэтрин Джексон
Знаете, лепестки на некоторых цветах бывают такие мягкие на ощупь, как пуховая подушка. Ну вот, моя мама — как один из этих цветов. Она такая мягкая, такая нежная, такая красивая.
Ребби
Она дала нам столько любви, что мы стали ею. Мы очень простые, тихие, с мягкой речью, в точности, как она.
Джермен
Наша мама — больше, чем мать для нас. Она еще и наш друг.
Джеки
Когда я гляжу на свою маму, я просто начинаю плакать, только оттого, что я переполнена радостью и гордостью, потому что я — ее дочь. Для меня она — красавица, самая невероятная леди, которую мне когда-либо суждено узнать.
Джанет
Что бы я ни решил делать, моя мама знает, что у меня все получится, и она говорит мне об этом. Время от времени сыну нужно это слышать.
Марлон
В мире нет другого такого человека, как моя мама. Всякий, кто знакомится с ней, моего ли возраста, моложе ли, в конце концов начинает звать ее Мамой, потому что у нее золотое сердце.
Тито
Бог в ее жизни на первом месте. Это дало моей маме силы преодолеть жизненные трудности. Она распространила свою любовь к богу на всю семью. Она держала нас всех вместе. Она — основа.
Рэнди
ПРОЛОГ
Латойа
В семье не без урода, всегда кто-то один отличается от остальных.
И это — я.
Латойа Джексон, 1985 год
Латойа, обнаженная, в «Плэйбое»? Я была шокирована, когда до меня дошли слухи. Моя дочь отличалась от своих восьми братьев и сестер, иногда она была подвержена резким переменам настроения. Что же касается одежды и манер, то в этих вопросах она была консервативна настолько, что однажды порвала ношения с подругой, которая начала носить блузки с глубоким вырезом и юбки с разрезом. „Она выглядит отвратительно, точно шлюха,— заметила Латойа, - не желаю иметь с ней ничего общего".
Но чем больше я думала о слухе про „Плэйбой", тем больше убеждалась, что это правда. Та Латойа, которую я увидела в начале 1989 года, должна признать, отличалась от Латойи, которую, как мне казалось, я знала. Я вспомнила ее окружение в 1988 году в Трамп Плаза, Атлантик-Сити, когда она впервые в своей жизни танцевала в сексуальной, вызывающей манере.
- Джек хочет, чтобы я изменила свой имидж, если я хочу добиться успеха в бизнесе,— сказала Латойа, когда я поинтересовалась ее новой программой.
„Джек" —это Джек Гордон, ее менеджер. Он появился в ее жизни в 1987 году, предложив участвовать музыкальном видео-шоу, над которым он работал. Раньше Латойа была убежденной домоседкой, маминой дочкой".
— Латойа, ты проводишь слишком много времени со мной,— говорила я.— Тебе надо чаще выходить.
— Я не знаю, что там делать, мама,— отвечала она.— Кроме того, ты мой лучший друг.
Из музыкального видео-шоу Гордона так ничего и не получилось, но он вошел в жизнь Латойи, осыпая ее цветами и подарками.
РЕББИ. Когда я бывала дома, я слышала, как она говорила о Джеке. Судя по всему, он собирался жениться на ней, но она отказалась. И все-таки ему удалось завладеть ее вниманием.
Гордон предложил моему мужу Джо — менеджеру Латойи — совместно управлять ее делами, утверждая, что он знает, как помочь ей сделать карьеру в звукозаписи. Он настаивал, пока Джо наконец не спросил Латойю, хочет ли она этого. Она ответила „да", и Джо согласился разделить менеджерские обязанности с Гордоном. Сразу же после этого Гордон отправил мою домоседку путешествовать по миру. Не успевали они возвратиться из деловой поездки в Японию, как она объявляла: „Кстати, у меня фотосъемки в Австралии", и почти сразу же они с Гордоном вылетали из Лос-Анджелеса. Только позже я поняла тактику Джека Гордона: он пытался отдалить мою дочь от семьи как в буквальном, так и в переносном смысле. Одновременно Джек проводил и свою собственную «политику удаления», отказываясь предоставлять информацию Джо как управляющему по делам Латойи. Как-то, после очередного спора с Джо, Гордон в разговоре с Фрэнком Дилео — менеджером моего сына Майкла — утверждал, что Джо пытался задушить его пять раз! Это была ложь. „Джек, я была в комнате вместе с вами обоими, тебе известно, что Джо и пальцем тебя не тронул!" — сказала я.
Джеку Гордону удалось оторвать Латойю от семьи. В марте 1988 года журнал «Пипл» сообщил, что Латойя переехала в Нью-Йорк вместе с Гордоном и порвала профессиональные связи с Джо. Оттенок сенсационности сообщению придавали слова Гордона: «Я люблю Джо, как яд», а также критические замечания Латойи по поводу своего отца: «Я никогда не высказывала своего мнения. Если я не соглашалась с ним, он орал на меня». Хотя Латойа почти ежедневно продолжала разговаривать со мной по телефону, наши отношения испортились. Казалось, моя дочь берет уроки Большой лжи у Гордона. Особенно я разочаровалась в ней, когда она с возмущением стала отрицать, что решила написать книгу о семье Джексонов. Я-то знала, что Гордон водил ее от одного нью-йоркского издателя к другому и что она подписала контракт на книгу на большую сумму. „Нет, мама, я не пишу книгу, я не знаю, откуда берутся эти слухи",— бросила она спустя несколько недель. Этот разговор повторялся несколько раз, особенно после того, как я узнала, что Джек Гордон раскрывает «безобразные семейные секреты», распространяя самую большую ложь из всех: о том, что Латойа была изнасилована Джо в возрасте восьми лет! Когда я спросила Гордона, откуда идет это возмутительное обвинение, он заявил, что ему сказала об этом Ребби. „Это неправда!" — задохнулась Ребби, когда я попыталась заговорить с ней об этом. Позднее Гордон заявил, что он слышал об этом от Фрэнка Дилео, которому в свою очередь сказал Майкл. Дилео категорически отрицал разговор о чем-либо подобном с Гордоном, а Майкл был вне себя. „Мама,— воскликнул он,— как он может так лгать!" Очевидно, таким образом, Джек Гордон старался вызвать интерес к будущей книге Латойи. А она так и не призналась, что пишет книгу. Мне пришлось прочитать об этом в газете в начале 1989 года. В заметке приводилось одно из ее высказываний: „Книга Майкла очень милая, но легковесная. В моей книге будет то, чего не было в его".
РЕББИ. Если бы кто-нибудь другой в семье только намекнул на выпуск книги, конкурирующей с маминой, именно Латойа кричала бы больше всех о том, как это несправедливо.
Латойа отрицала, что она раздевалась для „Плэйбоя" так же настойчиво, как и то, что она писала книгу. Правду я узнала снова из прессы.
РЕББИ. Могу с уверенностью сказать, что книга моей сестры и разворот в „Плэйбое" ранили мою семью в самое сердце, очень сильно, всех, включая внуков. Лично я была так расстроена, что временами говорила себе: „Я хотела бы быть на другой планете". Мне хотелось сжаться, когда я выходила на улицу, из боязни, что кто-нибудь узнает меня и спросит о Латойе. Сможет ли Латойа вернуться в семью теперь, после того, как она показала свою черствость и равнодушие к нашим чувствам? Я не говорю, что мы не примем ее — наоборот, но сможет ли она посмотреть нам в глаза?
На вопросы журналистов, почему она согласилась фотографироваться в обнаженном виде, Латойа заявила: „Я должна прожить свою жизнь для себя, а не для моей семьи". Но она только ухудшила положение, когда сказала, что не кто иной, как Майкл, одобрил ее решение позировать обнаженной. Ничего подобного не было. Майкл дал Латойе новый номер своего телефона, потому что чувствовал, как она одинока. Но после ее заявления он перестал разговаривать с ней. „Я не могу разговаривать с ней, если она продолжает так лгать",— сказал он.
Вскоре после того, как номер „Плэйбоя" с фотографией Латойи на обложке появился в киосках, ее пригласили выступить в программе „Донахью". „Мои родители установили определенные правила,— сказала она,— и одно из них состояло в том, что ты не мог покинуть дом, не выйдя замуж". Но она умолчала, что это „правило" никогда не навязывалось: и Майкл, Марлон, Рэнди и Джанет переехали раньше Латойи, притом будучи холостыми.
После передачи мне позвонила одна знакомая, которая присутствовала при записи программы „Донахью", и сказала: „Заберите вашу дочь от ее менеджера". Она рассказала о том, как Джек Гордон надоедал всем перед началом программа, требуя от Фила Донахью, чтобы он задавал Латойе наводящие вопросы негативного свойства о семье. Нужно ли говорить, что освобождение моей дочери от Гордона было целью всей нашей семьи с тех самых пор, как она переехала в Нью-Йорк, и еще до того, как в национальной прессе сообщили, что Гордон заправлял борделем и отбыл срок в тюрьме за попытку подкупа комиссии по играм штата Невада. Но Джек Гордон, судя по всему, крепко заарканил Латойю, потому что она отказывалась верить чему-либо плохому о нем. Ни мне, ни ее братьям и сестрам не удавалось убедить ее покинуть Гордона и вернуться домой. „Может быть, я слишком опекала своих детей,— думала я,— и недостаточно учила их остерегаться акул в открытом море".
Никогда не забуду сцену в гримерной Латойи в Атлантик-сити. Было это в 1988 году сразу после одного из ее выступлений. Латойа была разгоряченной и вспотевшей, волосы ее были в беспорядке. Джек Гордон выкрикивал: „Быстрее! Спускайся вниз!" Там была Ванна Уайт, и Гордон настаивал, чтобы Латойа позировала вместе с ней немедленно. Моя дочь Джанет, присутствовавшая при этом, разрыдалась.
— Как вы смеете так разговаривать с моей сестрой! — воскликнула она.
— Она сейчас же пойдет вниз! — повторил Гордон.
Когда он вышел из комнаты, Джанет повернулась к Латойе.
- Тойа, как ты можешь позволять так обращаться
с собой? — спросила она.
- Когда устаешь, тебя не волнует, что происходит,— ответила Латойа.
РЕББИ: Положение Латойи в 1989 году было загадкой. „Каким будет следующий эпизод?" — все время думала я.
Публика, вероятно, и сегодня задает себе тот же вопрос. Средства массовой информации уделяли внимание не только Латойе. Их интересовала частная жизнь Майкла. В газетах рассказывалось о „детской ревности Джексонов", о том, как Джо и я стали чужими для большинства наших детей. „Какой несчастной семьей стали эти Джексоны,— представляется мне, говорят люди.— Они не справились со своим успехом". Конечно, если исходить только из той информации о Джексонах, которая появляется в прессе, то можно прийти к такому выводу. Но в этой информации нет истории семьи Джексонов, той истории, которую я прожила. Я расскажу вам эту историю. Она начинается с мечты.