Джанет
| Вид материала | Документы |
Глава 13. БОРЬБАДЖЕРМЕН. Я вернулся домой с рыбалки с моим приятелем Барри Уайтом. Зазвонил телефон, это был отец. Он попросил меня прийти без Хейзел. Я понял, что что-то происходит. Когда я вошел в комнату родителей, то увидел на их кровати контракты с „Эпик Рекордз". Так я узнал, что мой отец заключил контракт для „Джексон Файв'' с другой фирмой. Поскольку я был женат на дочери Берри Горди, отец и братья, очевидно, считали, что мне нельзя доверять, и не сообщили заранее о намечающемся договоре с „Эпик". Братья уже подписали свои контракты. Отец дал мне мой контракт. „Подпиши",— сказал он. „Нет",— ответил я. С одной стороны, я сочувствовала Джермену. Как муж дочери президента фирмы, которую покидали его братья, он находился в затруднительном положении. Но, с другой стороны, я была очень расстроена и угнетена: это было первое серьезное разногласие в нашей семье. Прежде чем принять окончательное решение, Джермен долго обдумывал этот вопрос. ДЖЕРМЕН. Я спросил Хейзел: „Если я пойду со своими братьями, скажется ли это на наших отношениях?" — „Нет,— ответила Хейзел.— Мы поженились по любви, а не из-за бизнеса". Я сам принял решение. Ни Хейзел, ни Берри здесь ни при чем. Но люди в это не верили. Ходило много слухов, что я попался в тиски „Мотаун". Когда Джермен объяснил Джо и мне, что с его точки зрения он должен быть верен „Мотаун" за то, что она принесла „Джексон Файв" их первый успех, Джо взорвался. „В твоих жилах струится не моя кровь, а Берри Горди!" — закричал он. Но когда Джермен добавил, что именно мистер Горди „положил мясо нам на стол", заговорила я: „В Гари мы уже ели мясо, и хотя справедливо, что мистер Горди одолжил нам денег, но он получил их обратно сторицей". ДЖЕРМЕН. Что касается братьев, они, естественно, считали, что я их предал. Они страшно злились на меня. МАРЛОН. Честно говоря, я уважал решение Джермена. Он поступил правильно, делая то, что считал лучшим для себя. Просто мне не нравилось, как он к этому подходил, и я сегодня могу сказать ему об этом. Мы должны были выступать в штате Нью-Йорк, в Уэстбери. В день представления он сообщил нам, что не выйдет на сцену, потому что так пожелал Берри Горди. Помню, мы сказали ему: „О'кей, если ты считаешь, что так надо, прекрасно. Но мы будем выступать". Мы взяли басиста из оркестра. В течение первых шести месяцев я была единственной, кому Джермен звонил. Он знал, что я его выслушаю. ДЖЕРМЕН. В конце концов я уладил свои отношения с братьями. Через какое-то время они согласились выслушать меня, и тогда они поняли, что я их не предал. Еще одно событие омрачило нашу жизнь в этот период — решение „Мотаун" подать в суд на „Си-Би-Эс Рекордз" и „Джексон Файв" с требованием возмещения двадцати миллионов долларов за уход группы. В своем иске „Мотаун" утверждала, что потерпела убытки, поскольку „Эпик Рекорда" объявила о подписании контракта за девять месяцев до истечения контракта с „Мотаун", что нанесло ущерб продаже альбома „Джексон Файв" под названием „Двигающиеся нарушения". „Мотаун" кроме компенсации добивалась судебного решения, запрещавшего нам в дальнейшем пользоваться названием „Джексон Файв". Это обеспокоило нас значительно больше, чем ценник на иске. „Как может Берри Горди удерживать наше название?" — наивно спросила я Джо. „Мотаун" включила в договор условие, согласно которому она становилась владельцем названия. Это было написано на контракте мелким шрифтом, и мы этого не заметили — объяснил мне Джо. Спор с „Мотаун" достиг апогея, когда вице-председатель компании Майкл Рошкайнд пригрозил создать ...новых „Джексон Файв". „Мы можем делать с названием все, что захотим,— сказал он.— Вокруг толпятся тысячи «Джексонов». Мы сделали из них пять звезд, обеспечили их собственным домом, заплатили за их образование и целый год работали с ними до их первой записи". Это было жестоко. „Мотаун" предъявляла нам иск в течение нескольких лет, и лишь в 1980 году он был признан не имеющим оснований. Никто не переживал уход Джермена из группы так, как Майкл. „С тех пор как мы начали петь, Джермен всегда стоял слева от меня со своим басом,— сказал он одному из репортеров.— И вдруг его не стало. Я долго ощущал пустоту с той стороны". И тем не менее, когда в первый раз ребята выступали без Джермена на семейном шоу в Уэстбери, штат Нью-Йорк, они заслужили овации. Превосходно пел старые партии Джермена Марлон. Рэнди „выколачивал смолу" из своих бонго, Майкл пел и танцевал с большим воодушевлением, чем раньше. Джо, не теряя времени, привез ребят на студию для записи их первого альбома на „Эпик". Компания остановилась на хорошо известных авторах — продюсерах — Кении Гэмбле и Лионе Хаффе. Среди их хитов, пользовавшихся в то время успехом, были: „Если ты меня еще не знаешь", „Бьющие в спину", „Когда я увижу тебя снова". „Иногда кажется, что они занимаются массовым выпуском боевиков,— сказал Майкл.— Но я так не думаю. Когда они писали музыку для нашего альбома, они уехали в горы на неделю. Для них это было специальное задание!" Одна из вещей, которые Гэмбл и Хафф сочинили в своем триллере,— „Наслаждайся собой". Ей суждено было стать первым синглом под названием „Джексонз", выпущенным в 1976 году, а также самым выдающимся хитом со времени „Танцевальной машины", вышедшей двумя годами раньше. В альбом вошли две вещи, написанные не Гэмблом и Хаффом: джазовый „Блюз Эуэй" Майкла и „Стиль жизни" — совместное сочинение Майкла и Тито. Ребята выпустили эти вещи совместно с Гэмблом, Хаффом и еще тремя их коллегами. Казалось, дела шли неплохо, но „Джексонз" раскупался не так хорошо, как платиновая пластинка „Танцевальная машина". Отзывы прессы на альбом были не из лучших. „Роллинг Стоун", например, сокрушался по поводу „вялых номеров диско и заезженных баллад", в то время как „Хайфайделити" сетовал, что „изобилие Джексонов не легко вписывается в тонкие композиции Гэмбла и Хаффа и что великий Майкл Джексон был низведен до уровня просто еще одного голоса". Гэмбл, Хафф и ребята вернулись в студию лишь на следующий год. Их второй альбом — „Путешествия" — раскупался еще хуже, чем „Джексонз" (продано всего пятьдесят тысяч экземпляров). Заглавная тема не смогла попасть в первые сорок песен хит-парадов. ТИТО. Ни с того, ни с сего все вдруг стали говорить, что наша карьера кончилась. Нам говорили о том, как глупо поступили ребята, уйдя с „Мотаун". Однако нельзя сказать, чтобы „Мотаун" творил чудеса с Джерменом. Его первый сольный альбом после разрыва с братьями — „Меня зовут Джермен"— принес разочарование, несмотря на обещание Берри Горди, что он сделает Джермена суперзвездой. Не имел успеха и сингл Джермена „Давай будем молодыми сегодня ночью". „Может быть, мои мальчики действительно выдохлись?" —думала я. Но Майкл ни на секунду не сомневался ни в себе, ни в братьях. „Не расстраивайся, мама,— сказал он мне, когда я поделилась с ним своими сомнениями.— Мы еще вернемся на вершину". У Джо с ребятами был план. Джо и Майкл раскрыли мне как-то этот план. Произошло это в 1978 году на встрече с Роном Алексенбургом, представителем „Си-Би-Эс Рекорда", который подписал контракт Джексонов с „Эпик". План был прост: ребята решили сделать свой третий альбом на „Эпик" собственными силами, без Гэмбла и Хаффа. Джо и Майкл не требовали от представители „Си-Би-Эс Рекордз" слепой веры в них. Мистер Алексейбург мог уже убедиться в развитии ребят как авторов текстов и продюсеров по двум вещам, которые они написали для „Путешествий": „Делай, что хочешь" Майкла и Тито и „Леди другого сорта", созданной коллективно. „Леди другого сорта" — танцевальная песня - была особенно многообещающей. В дискотеках она пользовалась большой популярностью. Рой Алексенбург разрешил Джо и ребятам делать то, что они хотели. Он поставил только одно условие: сотрудники Си-Би-Эс Бобби Коломби и Майк Эткинсон должны были наблюдать за работой в качестве исполнительных продюсеров альбома. Джо и ребята согласились. РЭНДИ. Человек не знает своих возможностей. Похоже, что мы только тогда начинаем прилагать усилия, когда испытываем трудности. Создание своего собственного альбома было большим испытанием для меня и моих братьев. У ребят не было недостатка в материале. Они писали песни с самого начала своей карьеры. У них также был большой опыт демонстрационных записей своих мелодий у нас дома. А к этому времени Джеки, Тито и Марлон уже построили студии у себя дома. МАРЛОН. Мы шли на студию с настроением, что мы всем покажем, на что мы способны. Альбом оказался настоящей коллективной работой. Пять из восьми песен были написаны совместно. Ребята придумали интересный способ „сведения" написанного ими в единое целое. МАРЛОН. Когда „сведение" заканчивалось, ребята прослушивали то, что получилось, внося необходимые изменения. Мы повторяли этот процесс до тех пор, пока не получали того, чего хотели. Результатом работы ребят стал альбом „Судьба", вышедший осенью 1978 года. „Это музыка Джексонов,— гордо заявил Марлон «Билборду».— Это то, как мы слышим музыку". Под изображением павлина на задней обложке альбома Майкл написал: „Павлин — это символ того, что мы пытаемся сказать... Павлин — это единственная птица, которая включает в себя все цвета. Она демонстрирует свое огненное одеяние только тогда, когда любит. Это как раз то, что мы пытаемся выразить нашей музыкой — соединить любовью вместе все расы..." Критики хвалили „Судьбу", писали о достижениях Джексонов, их музыкальном совершенствовании. Сначала я беспокоилась: дойдет ли благоприятная информация до покупателей пластинок? Синглы играют решающую роль в продаже альбомов, а между тем первый выпуск „Судьбы" — „Вините в этом Буги", единственная песня альбома, написанная не ребятами, - провалился как поп-сингл. РЭНДИ. Мы говорили: „Нет, нет, нет, не выпускайте «Вините в этом Буги», замените ее на песню «Трясись (до земли)», написанную мной и Майклом". Но Си-Би-Эс нравилась „Буги", к тому же они, вероятно, все еще не верили в нас. К счастью, зажигательная „Трясись" стала вторым синглом альбома. РЭНДИ. Было раскуплено два миллиона экземпляров, порядочная цифра для сингла. Но я думаю, что поп-радио и пресса еще не были готовы к нашему возвращению. „Судьба", в конце концов, разошлась в таком же количестве экземпляров, как и „Трясись". Пока „Судьба" была в списках популярности, Джексоны завоевывали публику в Великобритании, в других странах Европы, в Африке. Это были маршруты их мирового турне 1979 года. „Какое точное название имеет их альбом",— думала я, размышляя над их неожиданным возвращением в лучи прожекторов. „Судьба" стала и началом возрождения Майкла как солиста. Глава 14. ЧТО-ТО НАЧИНАЕТСЯ Никогда не забуду „лекцию", которую мне, Латойе и Джанет прочитал как-то раз Майкл, застав нас отдыхающими перед телевизором. „Неужели вы не понимаете, что теряете драгоценное время?! — укорял о нас.— Вставайте и делайте что-нибудь! Напишите песню! Я чувствую себя виноватым, если я просто сижу, зная, что мог бы что-нибудь сделать!" Майклу вряд ли приходилось сидеть и чувствовать себя виноватым в конце семидесятых годов. Хотя Джексоны были в это время на перепутье, удовлетвориться только выступлениями группы они уже не могли. Выпуск альбома „Судьба" совпал с двумя ответственными сольными проектами. Первым было исполнение Майклом роли Пугала в „Уиз". Это была ориентированная на черных слушателей версия „Волшебника Оз”. Майкл мечтал об актерской работе. Он исполнил несколько сценок в летнем телесериале Джексонов в 1976 году, но эта работа не удовлетворила его. „У меня не было времени что-либо учить,— говорил он,— нужно было просто сделать это, Быстро!" „Уиз" ему понравился гораздо больше. Он смотрел завоевавшую приз бродвейскую версию „Уиз" шесть раз. Майкл с интересом наблюдал за приобретением „Мотаун" авторских прав на этот фильм, даже несмотря на то, что Джексоны уходили из этой компании. Когда Дайану Росс пригласили на роль Дороти, у Майкла появилось больше причин пытаться получить роль в фильме: он был без ума от Дайаны, с тех пор как с братьями гостил в ее доме. „Вы не будете хорошенькими, пока не начнете выглядеть как Дайана! - дразнил он Латойю и Джанет. Тот факт, что мы все еще судились с „Мотаун” заставил Майкла проявить настойчивость в получи роли в „Уиз". Заручившись поддержкой Дайаны пошел на прослушивание к директору Сидни Люмету на роль Пугала. К великой радости Майкла, мистер Люмет, который был в восторге от прослушивания, назначил его на эту роль. Работа над „Уиз" захватила Майкла. Я помню он возбужденно-радостно вскрикивал, читая сценарий в своей спальне. „Это был серьезный сценарий, действительно серьезный,— сказал он позже.— Многие люди считают эту вещь просто детской сказкой, но это не так. Она говорит о проблемах веры, доверия и смелости". Майкл особенно был горд тем, что работает с таким известным директором, как Сидни Люмет, создателем „Сернико", „Полночного экспресса", „Тяжелого дня" и „Двенадцати сердитых мужчин". Он сообщил об этом всем в доме. „Все" в то время включали Джо, меня, Латойю, Рэнди и Джанет. Майкл, Джанет и Латойа стали в это время особенно близки. Каким-то образом Латойе и Джанет удалось развеселить становившегося все более замкнутым, целеустремленным Майкла. Временами это был прежний легкомысленный Майкл, но не надолго. Дети любили шутить друг с другом. Майклу особенно нравилось пугать Латойю игрушечными пауками и тарантулами. Он помещал этих „тварей" на телефон в ее комнате, звонил и слушал, как она визжит. Зная также, как она дорожит порядком в своей комнате, он иной раз врывался туда и прыгал на кровати по белым сатиновым покрывалам. „Я научу тебя, как быть такой разборчивой!" — заявлял он, пренебрегая ее гневными криками. Узнав, как горд Майкл работой с Сидни Люметом, Латойа задумала отомстить ему. Однажды, незадолго до того как Майкл должен был отправиться в Нью-Йорк на съемки, ему позвонила по телефону „секретарь мистера Люмета" и сообщила, что мистер Люмет находится поблизости и заедет через пять минут, чтобы пригласить его пообедать. Майкл не знал, за что хвататься, он был не одет, в комнате беспорядок... Кое-как ему удалось привести себя в порядок, побриться, и он начал бегать от двери к двери, говоря: „Сидни Люмет едет за мной, чтобы вместе пообедать!" Затем он сел и стал ждать, когда появится мистер Люмет. Я тоже ждала. Почему-то я тоже поверила, что директор едет. Наконец Латойа призналась: „Майкл, Сидни Люмет не приглашает тебя на обед. Это я звонила!" Никогда я не видела Майкла таким рассерженным! Он выволок Латойю во двор и там облил с головы до ног из шланга. Чтобы Майклу не было одиноко в Нью-Йорке, Латойа — его напарница по проказам — отправилась с ним. Я приезжала к ним в гости. Мне хотелось посмотреть, чем занимается Майкл, на что похожа жизнь на съемочной площадке. Я наблюдала за съемками сцены, в которой Ниси Рассел, игравший Железного дровосека, поет „Смажьте меня маслом". Эта сцена переснималась столько раз день, что в конце концов я сбилась со счета. Я покинула площадку с чувством уважения к людям, занятым такой тяжелой работой. Майкл старался быть выдержанным даже тогда, когда камеры не работали. Он терпел четырехчасовое гримирование, чтобы стать Пугалом. Это было удивительно: я могла кого угодно представить часами спокойно сидящим, но только не Майкла. Как он выдерживал? Я думаю, одной из причин, по которой он терпеливо гримировался каждый день, был цвет его лица, который огорчал его. Когда заканчивалась съемка текущих сцен и Майкл снимал грим, его глаза были красными и кожа в пятнах. Однажды он выходил с площадки, и вдруг какие фаны, поджидавшие его снаружи, заметили: „Смотри-ка, этот тип на наркотиках!" Майкл спокойно объяснил, что не прикасается к наркотикам и что он весь день проходил в гриме. Погода в то время стояла очень холодная. Майкл рассказывал о съемке эпизода в Центре мировой торговли, во время которого шестьсот легкоодетых танцоров замерзли настолько, что многих из них пришлось освободить от съемок. Что касается Майкла, то его холод не беспокоил, сказывалась закалка в далекие зимние годы в Гари! Дайана Росс оказывала Майклу большую поддержку в течение всего периода съемок. Он называл ее „своей мамой" на площадке. Она завела привычку заходить каждое утро в его гримерную, чтобы проведать. Она всегда была поблизости, помогая мне, давая советы,— говорил Майкл.— Мы действительно были близки". Но во время репетиций танцев Дайана иногда бывала весьма недовольна Майклом. Он так быстро перенимал свои танцевальные движения от хореографа, что начинал неосознанно учить этому других, включая Дайану. „Майкл, подожди! Не так быстро,— говорила она.— Ты заставляешь меня выглядеть смешно!" Премьера „Уиз" в Лос-Анджелесе состоялась в „Сентури Сити". Для меня это была первая премьера фильма с участием моего сына, и она оказалась именно такой, какой я ее себе представляла: со звездами, блеском и кричащими поклонниками. К сожалению, сам фильм критики встретили довольно холодно, и он не принес сборов. Постановка же его обошлась в двадцать четыре миллиона долларов. Подвергалось критике исполнение тридцатичетырехлетней Дайаной Росс роли юной, невинной Дороти. Фильм был выдвинут на Академическую награду только за операторскую работу. „Большая песня" из фильма в исполнении Майкла и Дайаны не попала в число сорока лучших. Между тем даже самые суровые критики хвалили игру Майкла. Сцена, в которой Пугало с неуклюжей грацией спускается со своего шеста, была выделена как одна из лучших в фильме. Отзыв, который значил больше всего для Майкла, принадлежал Синди Люмету: „Майкл — наиболее талантливый молодой человек со времен Джеймса Дина: блистательный актер, феноменальный танцор, один из редчайших талантов среди тех, с которыми мне приходилось работать. Это — не преувеличение". Несмотря на неудачу фильма, съемки в „Уиз" многое значили для Майкла. Во-первых, это была своеобразная школа творческого опыта. И во-вторых, что особенно важно, во время съемок он встретил человека, который помог в организации звукозаписи. Их встреча произошла комическим образом. Майкл играл сцену, в которой он должен был вытащить клочок бумаги из своей соломенной шляпы и прочитать содержимое — цитату. Когда он добрался до имени автора, Сократа, он произнес его неправильно: „Coy-крэйтс". „Сок-ра-ти-из",— услужливо прошептал мужчина, стоявший рядом. Этим мужчиной, с которым Майкл еще не был знаком, оказался Куинси Джон, писавший музыку к фильмам. У Майкла с Куинси сложились отношения типа „отец-и-сын" (как Майкл сам называл их). Когда в 1979 году он решил записать сольный альбом („чтобы показать, что я могу сделать это один, что мой талант ни от кого не зависит"), он обратился к Куинси с просьбой посоветовать, кого можно пригласить для продюсирования альбома. Майкл не хотел излишне обременить себя, поэтому не пытался сам продюсировать свой сольный альбом. — Вот что я тебе скажу,— сказал Куинси после паузы.— Почему бы тебе не доверить это мне? Майкл и Куинси образовали удивительную команду. Казалось, Куинси перепробовал все в музыкальном бизнесе: он выпускал поп-хиты, играл на трубе в ансамбле Рэя Чарлза, создал свою собственную джаз-группу, сочинял музыку к фильмам, служил музыкальным директором телевизионной службы „Корни". Но когда прошел слух, что Куинси будет работать с Майклом, один из наших друзей по музыкальному бизнесу предостерег Джо и меня: „Не разрешайте Куинси этого делать. Он не знает танцевальной музыки, и, кроме того, у него не было ни одного хита с теми людьми, которых он продюсировал в последнее время. Он испортит Майклу карьеру". Мы передали эту информацию Майклу, но тот был спокоен. „Я думаю, мы с Куинси сможем работать вместе",— ответил он. Это стало очевидно уже после их первой записи. „Куинси прекрасно обращается с людьми,— сказал Майкл позже.— Он не думает в студии только о себе. Он хочет, чтобы каждый поделился своими идеями''. Поскольку у Куинси не было большого опыта в танцевальной музыке, он предложил Майклу совместно продюсировать три песни, которые тот написал: „Не останавливайся, пока тебе не хватит", „Работа днем и ночью", „.Выходи на танцплощадку" (в соавторстве с Луисом Джонсоном). Мне особенно понравился необычный оттенок ударных в песне „Не останавливайся…" — звук палочек, ударяющих по лимонадным бутылкам. Стучать по бутылкам должны были Джеки и Рэнди. Когда я впервые услышала „Не останавливайся...", то подумала, что это будет хит номер один. Но у меня были противоречивые мысли по поводу названия.
Куинси чувствовал хорошую песню. Он принес Майклу несколько вещей, написанных Родом Темпертоном, который работал с группой „Хитуэйв". Среди них была „Рок с тобой" в среднем темпе и песня, ставшая впоследствии заглавной темой альбома „От стены". Зная также, что Майкл любит петь баллады, он нашел поразительно грустную вещь — „Она ушла из моей жизни" Тома Балера, для которой сделал такую же поразительную оркестровку. Альбом „От стены" попал на прилавки магазинов летом 1979 года. Первым синглом альбома стала песня „Не останавливайся...", которая поднималась в списках популярности, пока в сентябре не достигла номера один. „Рок с тобой" — второй сингл, также стал хитом номер один. Он продержался на вершине „Горячей сотни Билборда" несколько недель. Третий сингл — „От стены" — и четвертый — „Она ушла из моей жизни" — тоже попали в десятку лучших. Излишне говорить, что четыре поп-хита сделали альбом Майкла бестселлером. Он оставался среди десяти лучших в списках „Билборда" семь месяцев. Постепенно в Соединенных Штатах было продано пять миллионов экземпляров, за рубежом — еще три миллиона. Альбом стал хитом номер один в Великобритании, Австралии, Канаде и Голландии. А сольный исполнитель Майкл Джексон сделался суперзвездой мировой величины. Естественно, мой сын был безумно рад успеху „От стены". Он приходил в мою комнату с целой стопкой деловых журналов, раскладывал их на моей кровати и просматривал вместе со мной. И все же, несмотря на успех альбомом „От стены”, Майкла ждало разочарование. Ему хотелось не только признания публики, но и добрых слов со стороны средств массовой информации, а также старших коллег по музыкальному бизнесу. Майкл надеялся, что какой-нибудь журнал поместит о нем большую статью и его портрет на обложке. Он даже звонил нескольким издателям, чтобы „подтолкнуть" их, но не получил никаких предложений. „Мне снова и снова повторяли, что портреты черных на обложке не помогают продавать журналы,— устало говорил Майкл.— Подожди, мама. Когда-нибудь эти же самые журналы будут выпрашивать у меня интервью". Хотя Майкл уже получил призы по трем категориям на Американских музыкальных наградах, которые присуждались поклонниками, в январе 1980 года он был выдвинут на единственный приз Грэмми — за лучшее исполнение ритм'энд'блюза (который он, в конце концов, выиграл). Майкл был уверен, что следующий его сольный альбом будет настолько хорош, что выборщикам Грэмми не останется ничего другого, как только признать это. |