Отъезд из Портсмута

Вид материала

Документы

Содержание Мир. Человек. Жизнь. Память.

Подобный материал:

• 53. оптина пустынь. Шамордино. Клыково, 148.71kb.
• Истоки Золотого Кольца. Отъезд во Владимир. Обед в ресторане/кафе города. Отъезд, 165.7kb.
• Программа 1 день Встреча группы на ж/д вокзале. Отъезд. Размещение в гостинице. Автобусная, 43.08kb.
• Компания «виадук тур», 128.51kb.
• Новогодняя сказка в Великом Новгороде, 93.25kb.
• Сказка без границ, 135.85kb.
• Сказка без границ, 48.88kb.
• Две жизни, 6718.96kb.
• Гелиос тур м www gelios tour, 88.72kb.
• Всероссийская научно-практическая конференция с международным участием «Чернобыль, 132.78kb.

Глава 35


Мир. Человек. Жизнь. Память.


Через несколько минут Тиа Дальма вернулась в комнату. Увидев Джека в совершенно убитом состоянии, она тихо присела рядом.

– Джек… Джек, успокойся. Все кончено. Он ушел.

Джек медленно поднял на нее глаза. В них не было ничего, кроме пустоты и холодного безразличия.

– Не убивайся так, милый. Жизнь не заканчивается с потерей корабля.

– Жизнь не в том, чтобы жить. А в том, чтобы чувствовать, что живешь, – потусторонним голосом произнес Джек. – Я потерял все: и веру, и надежду, и любовь. А без них – это уже не жизнь, а так…

Тиа Дальма взяла его за руку. Она была холодна, как лед.

– Мне кажется, ты просто устал. Тебе нужен отдых. А здесь никто не посмеет тебя тревожить, никто тебя не найдет.

– Вот именно, – грустно усмехнулся Воробей. – Ты умный человек – ответь мне на один вопрос: зачем Бог создал этот мир таким немирным, а человека столь бесчеловечным? Или в этом не его вина?

Тиа Дальма глубоко вздохнула.

– Хорошо, что ты это понимаешь. Конечно же, не его. А мир вовсе не меняется, и у меня было более чем достаточно времени, чтобы в этом убедиться. Меняются люди. Первые были совсем непохожи на нынешних… Но судить об этом не наш удел. Мне кажется, лучше чаще подумать о себе, чем о вселенских тайнах, ключа к которым мы все равно никогда не найдем.

– А что о себе? Думай – не думай, а вот я, например, до сих пор в себе разобраться не могу.

– Почему? – улыбнулась Тиа Дальма.

Джек пожал плечами.

– Не могу собраться с мыслями – то я занят, то они.

Нимфа засмеялась.

– Это потому, что в тебе постоянно бушуют противоречия. Ты даже сам не можешь определить, что будешь делать в следующую секунду. Ты дружишь со случайностью, и только поэтому она отвечает тебе взаимностью… Именно из-за этого другим людям тебя тяжело понять. И я не знаю, каким должен быть человек, чтобы ты, не лукавя самому себе, мог назвать его другом.

– Я назову другом того, кто будет готов разделить со мной весь кошмар моей жизни. И если такой человек где-то есть – я ему все на свете отдам. Но просить его стать для меня таким не буду… А насчет противоречий ты права. Но ведь в каждом человеке похоронены тысячи других людей. Десятки тысяч. Те, кем он мог бы быть. В каждом из нас спрятан и поэт, и вор, и душегуб, и святой, и монах, и пират. Но нам не дано прожить все эти тысячи жизней, и мы выбираем из них одну-единственную, зачастую ошибаясь. Но, несмотря на то, что мы однажды сделали выбор, надо помнить о том, кем каждый из нас мог стать, если бы он был иным. Придется нести в себе все свои непрожитые жизни – ты за них в ответе… А мое тело, видно, избрали для своего возможного возвращения слишком много душ, причем явно противоречащих одна другой. Вот почему я могу быть и пиратом, и философом… Воспринимай это как хочешь.

Тиа Дальма подняла брови.

– Да ты не пират, ты – праведник.

Джек посмотрел ей в глаза.

– А не все ли равно? Выбирают дорогу, судьбу не выбирают. Я тот, кем меня хотят видеть. Для одних – я пират, головорез, убийца и пропащий тип. Для других – просто пустое место. А для кого-то – человек, который так же, как и все остальные, нуждается в понимании.

– Значит, у тебя никогда не было друга?

Джек снова пожал плечами.

– Может быть и был. Но мне, видно, суждено быть одному.

– Одиночество – достойная плата за свободу, – вздохнула Тиа Дальма.

– Возможно. Но и ее я потерял.

Тиа Дальма вдруг стала серьезной и, снова взяв Джека за руку, ответила ему стихами:

Чьи крылья некогда прекрасны были,

И ветер вольный в небе рассекали

Теперь опали, смертно истощали,

И больше нету в них ветров,

Свободы, вольности, грехов…

Кто раньше мир лишь волей измерял

Теперь в тени убогих состраданий.

И томный взгляд он в небо устремил,

О нем одном теперь его мечтанья.

О, как ты одинок! Ту силу зла,

Которой ты был предан от рожденья,

Тот вольный мир, то страсти вдохновенье,

В тебе не любят. Так мала

Душа любого смертного. Презренье –

Вот все, чего достоин человек.

А ты – свободы воплощенье.

Ты – вечный символ истины без власти.

То жарок, словно ад, то холоден, как снег.

Внутри себя обрек на смерть ты счастье.

Ты – не для всех... Ты слишком добр для всех.

Джек заметил, что в глазах у него помутилось, предметы потеряли четкие очертания. Сказанное было настолько близко к действительности, что он невольно удивился, как в этих коротких строчках могла отразиться вся суть его жизни.

– Я знаю одно – во мне нет прочной духовной основы, я теряюсь в своих мыслях, сомнениях, а это грех… Я не хочу с этим мириться. Довольно парадоксально, но насилие, значит, тоже идет от Бога. Почему-то наказана всегда только жертва, виновный же остается чистым, как слеза.

– Если ты не чувствуешь себя жертвой – никто не заставит

тебя ею стать. А насилие – одно из наибольших достижений человечества, – грустно улыбнулась Тиа Дальма.

– А когда над человеком смеются – это тоже насилие? – поинтересовался пират.

Тиа Дальма поняла, к чему он клонит. Над Джеком довольно часто издевались люди из-за его легкого сумасшествия.

– Знаешь, по-моему, нет ничего страшного, если над тобой смеются. Гораздо хуже, когда над тобой плачут, – заметила нимфа. – Просто, понимаешь, они не воспринимают твоего мироощущения.

– Не знаю… Для меня мир – просто свод иллюзий, созданных человеком. Человек со всеми идеями праведной жизни – сам иллюзия, поэтому я живу тем, что считаю более реальным.

– Именно это и кажется всем ненормальным.

– Пусть так, – согласился Джек. – Но все-таки эти насмешки – не самое лучшее, что было у меня в жизни. Гораздо было бы проще этого не помнить… Знаешь, я тут недавно думал о значении человеческой памяти…

– И что? – улыбнулась нимфа. – До чего додумался?

– Не до чего особенного. Только понял, что нельзя забывать прошлое, каким бы жестоким оно не было. Как мне когда-то говорила мама «те, кто забыл свое прошлое, обречен на его повторение».

– Твоя мама была права. Жалко, что ты так мало пробыл с ней. Я думаю, она смогла бы научить тебя настоящей жизни. Память – это единственный рай, из которого нас никогда и никто не выгонит.

– Да… А вот отец прививал мне немного другие ценности. Все время твердил: «Делай то, что действительно хочешь. Не играй в чужие игры. Когда все вокруг хотят, чтобы ты мчался направо – дуй на всей скорости налево. Не делай то, чего хотят другие. Ищи свой собственный путь».

– Что ж, тоже правильно. И, по-моему, именно этим советом ты так успешно пользуешься все эти годы. У тебя же в голове ветер…

– Ну, и что? – вскинулся Джек. – Зато мысли всегда свежие.

Тиа Дальма снова рассмеялась.

– Знаешь, что я в тебе люблю? То, что ты, даже пребывая в смертной депрессии, как-то умудряешься посоревноваться с собеседником в остроумии.

Воробей поднял голову к потолку, сделав глубокий вдох. Тиа Дальма поднялась и, подойдя к нему, нежно положила руку на плечо Джеку.

– Ладно, жизненную философию оставим на завтра. Уже поздно. Давай ужинать.


Глава 36


Непредвиденное


Двенадцатилетний сын Кэтрин, Джим, уже больше полугода находился в военной школе Санто-Доминго. А его прилежность в учебе и просто потрясающая изобретательность всех просто завораживали. Вскоре Джеймс стал лучшим студентом школы. Но даже самые высокие отметки, безграничные похвалы учителей, уважение и дружба ровесников, которые в большей степени были детьми самых состоятельных офицеров, не смогли загасить той яркой искры стремления к пиратской жизни, которая зажглась в нем с появлением в его жизни Джека Воробья. С каждым днем она разгоралась все больше и больше.

Мальчишки очень часто расспрашивали Джима о его былых приключениях на пиратском судне и их интерес был вполне объясним. Далеко не каждому после столь продолжительного общения с морскими разбойниками доводилось об этом рассказать кому-то. Джим поведал однокурсникам обо всем, что знал: о пиратских обычаях, быте, еде и уставе, который сами пираты уважительно называют Кодексом.

И все было бы ничего, если бы Джим рассказывал любопытным мальчишкам только интересные истории. Но он был горячим проповедником той теории, что все пираты – это хорошие, добрые люди, а не какие-нибудь головорезы, как о них говорили. Ясное дело, сперва Джиму никто не верил, но уже через несколько месяцев после его прибытия в Санто-Доминго школа, наслушавшись героических рассказов о Джеке, имя которого Джим, кстати, скрывал, как и просила его мать, переменила свое отношение к морским флибустьерам. Для школы это было не самым лучшим примером, особенно в глазах местного губернатора и хозяина форта. Получается, один ребенок ставил под серьезнейший удар как авторитет их учебного заведения, так и моральные устои будущих офицеров компании, которые должны быть непоколе-

бимыми.

Не один раз губернатор писал возмущенные письма и Кэтрин, и Норрингтону, но ни одно из них не дошло до рук адресата потому, что Кейт больше не жила в своем доме, а Норрингтон довольно продолжительное время находился в Испании.

В конце концов, не стерпев слепого молчания со стороны родственников Джима, губернатор решил вызвать его к себе, раз уж бесконечные многочасовые морали преподавателей на него не действовали.


~*~


– Мистер Джеймс Грэгори Норрингтон, вы знаете, зачем я позвал вас сюда? – деловым тоном спросил губернатор, как только Джимми вошел в кабинет.

– Да, сэр, – тихо, но очень четко ответил Джим.

– В таком случае, я полагаю, нам не придется вести слишком долгую беседу. Всего один вопрос, и я вас отпущу.

– Хорошо, – согласился мальчик.

Губернатор сел за стол и, не отрывая глаз от провинившегося, задал первый вопрос:

– Кто тот пират, о котором вы рассказывали учащимся?

Джимми опустил глаза. Говорить о Джеке губернатору он не хотел.

– Я не могу вам сказать. Я поклялся этого не делать.

Губернатор насупился.

– Мистер Норрингтон, вы понимаете, насколько опрометчиво ваше поведение? Не советую вам препираться. Вы, должно быть, не глупый юноша, и поэтому должны понимать, что нелояльное отношение ко мне может привести вас к самым нежелательным последствиям.

– Я знаю, сэр, – спокойно ответил Джим.

– Тогда все же ответьте на мой вопрос. О ком шла речь, когда вы говорили о пирате?

– О пирате, – заметно улыбнувшись, произнес Джеймс.

Губернатор счел это чрезмерной наглостью с его стороны и, встав из-за стола, подошел к Джиму так близко, что было слышно дыхание друг друга.

– Ты, видимо, меня не понял, мальчик, – прошипел он. – Я не прошу тебя сказать, я приказываю. А если ты все же не осознаешь всей сложности сложившейся ситуации, то, изволь, я объясню. Наша школа вот уже много лет является самой лучшей в Карибском бассейне. Юноши, которые учились у нас, стали лучшими офицерами компании, гордостью нашего города и пользуются уважением военных и мореплавателей всего мира. И вот однажды сюда является некий Джеймс Норрингтон и смущает всех учеников своими проповедями о добропорядочности пиратов! Довольно мило – офицеры Ост-индской компании просто без ума от флибустьеров! А теперь задумайся, на какую участь ты обрекаешь нашу школу и кто будет защищать тебя от твоих же любимцев-пиратов, когда в очередном из своих набегов они задумают тебя убить?!

Джим смело смотрел в свирепые глаза губернатора. Выдать Джека… Это сейчас было бы спасением, но он не мог.

– Я не скажу вам кто он, равно так же как и не говорил всем остальным. Он спас мне и моей матери жизнь, поэтому я ему обязан. Вы не услышите от меня больше ни слова, но, обещаю, от своего я ни за что не отступлюсь. Хочу, чтобы все наконец поняли, что пираты – такие же люди, как и мы с вами, и чтобы эта компания наконец перестала их преследовать. За время пребывания в форте я многое узнал. Как, например, то, что компании нужны флибустьеры для своих целей. Недавно я слышал одну очень интересную историю. О том, как сначала пиратам выдают каперскую грамоту, а затем на их корабль нападают, к примеру, французы. На самом же деле этот корабль испанский, только флаг сменен. И уже потом, когда после сражения лже-французское судно превращается в щепки, появляются другие испанские корабли и в неравном бою берут пиратов на абордаж, после чего доносят до их ведома, что они нарушили каперский договор и обещание не нападать на суда компании. На следующий же день всех пиратов до единого вешают, а их корабль переходит в имущество компании… Скажите, разве вы не знали об этом? Возможно. А даже если и знали, то, по-моему, вы полностью поддерживаете этих негодяев из компании.

Губернатор выглядел так, будто его только что огрели по голове горячей сковородкой.

– Вон!.. – прокряхтел он. – Покиньте мой кабинет немедля.

Джим сухо поклонился и вышел.

– Канцлер! – крикнул губернатор. – Подготовьте документ об исключении Джеймса Норрингтона из школы. Завтра же он покинет город.


Глава 37


Новый капитан


На следующий день вещи Джима уже были сложены в чемодан, а сам он сидел на скамейке у причала, дожидаясь корабля, который должен был переправить его обратно в Порт-Роял.

Спускался вечер. Уходящее солнце еле-еле красило в алый цвет полоску неба на горизонте, а где-то высоко над головой, почти незаметно начинали светиться звезды.

Джим вглядывался в даль. Что делать? Как объяснить дяде исключение из военной школы? Ни сбежать, ни остаться здесь Джеймс не мог. А как расстроится мама, когда узнает, что сына исключили! И из-за чего? Из-за Джека Воробья. Боже! Опять все из-за него. Не будь его на свете, скольких неприятностей можно было бы избежать. Оставалось только одно: ждать неизвестно чего…

Джеймс, очнувшись от своих мрачных размышлений, снова посмотрел на горизонт. Белый парус, показавшийся вдали, скрасил его однообразную полосу. Корабль подходил все ближе к причалу и вскоре из крохотной точки превратился в огромный торговец, на всех парусах идущий к порту Санта-Доминго. Еще четверть часа, и отполированный до блеска корабль бросил якорь у причала.

Будто ватными ногами ступил Джимми на трап. И хотя никакого желания подниматься на борт у него не было, но, лукавить не стоит, судно Джиму сразу понравилось.

– Добро пожаловать на борт, мистер Норрингтон.

Джим поставил чемодан и поднял голову. Добродушное лицо капитана мягко улыбалось ему.

– Не стоит вам, юноша, таскать такие тяжести. Извольте, я отнесу чемодан к вам в каюту, а вы подождите меня здесь. Я вернусь и покажу вам корабль. До Порт-Рояла не меньше десяти дней пути, так что вы должны хорошо ознакомиться с

судном.

– Большое спасибо, сэр, – ответил Джеймс.

Впечатление, которое производил капитан, было самым что ни на есть позитивным: человек он абсолютной организованности, нигде ни малейшего намека на беспорядок и при всей царящей здесь чистоте не ощущалось того излишнего пафоса и приторной безмерности, которые просто перепрыгивали через борт на «Галлиане», корабле Дамиана Розериджа. Пребывая на волне сравнительных мыслей, Джим и не заметил, как вернулся капитан.

– Пойдемте, Джеймс, – мягко сказал он.

– Это ваш корабль, сэр?

– Нет, Джеймс. Этот торговец – собственность английской компании «Кингбоут». Кстати, он так же и называется. Я просто работаю здесь, полгода как назначили капитаном. Мы перевозим различные товары из Англии на Карибы и обратно. Вот сейчас, например, идем из Пуэрто-Бэльо в Портсмут. И нам был передан приказ подобрать тебя по дороге, подбросить до Порт-Рояла а, хотя должен сказать, что это нам совершенно не по пути.

– В Портсмут? – переспросил Джим. – Я оттуда родом.

– Замечательный город, – улыбнувшись, заметил капитан. – Придется возвращаться на Ямайку, а нам совершенно в другую сторону. Выходит, опоздаем дней на восемь, но что поделаешь? Приказ есть приказ.

– Капитан, простите, а как ваше имя?

– Тернер. Уильям Тернер.

– Джеймс Норрингтон, – представился Джим.

– Знаю, знаю, – улыбнулся Тернер. – Ваш отец офицер?

Джим потупил взгляд.

– Да, отец был лейтенантом, но погиб при сражении в Средиземном море, когда мне еще не было двух лет. А дядя – капитан Ост-индской компании, будь она неладна.

Тернер прищурился.

– Не уважаете офицеров? – удивился он. – А в чем причина?

– В их алчности и постоянном ущемлении прав людей.

– Людей?.. – прищурился Тернер, – или все-таки пиратов?

Джим резко повернул голову к капитану.

– Не думайте, сэр, что я просто ради забавы обсуждаю с вами офицеров компании. А пираты… Как однажды сказал один мой хороший знакомый: «Не говорите слишком плохо о других. Возможно, завтра вы проснетесь среди них».

Капитан кивнул головой.

– Ваш знакомый – неглупый человек. Советуйтесь с ним почаще.

Джим невесело улыбнулся.

– Да если б я мог…


~*~


Капитан Тернер был душевным человеком, отзывчивым и понятливым, а также уважаемым и почтенным в обществе. Кроме того, он обладал самой завидной репутацией, как у команды, так и у начальства. Тяга к морю заставила юного Тернера покинуть родителей в пятнадцать лет. Вскоре после этого он переехал жить из Фолкстона, в котором родился, в Саутгемптон и пошел на службу моряком. Десять с немногим лет Уильям провел в сменяющих один другого рейсах.

В двадцать шесть женился на юной Франческе Лоренс, дочери хозяина небольшого саутгемптонского паба, в который Уильям часто захаживал, будучи на суше. Через два года после свадьбы у них родился сын. Мать настояла назвать мальчика Уиллом, чтобы как-то компенсировать долгое отсутствие любимого мужа. Франческа была прекрасной матерью и учила сына всему самому лучшему, что умела сама. Сейчас Уиллу восемь, и он, так же, как и всегда, дожидался отца в Англии вместе с матерью.

~*~


Мило беседуя с капитаном, Джим и не заметил, как они обошли весь корабль, который был уже больше двух часов в пути.

– Джеймс, ночью мы зайдем на Бараону, нужно запастись провиантом. Сразу хочу предупредить – еще совсем недавно этот небольшой город был пиратским. Несколько месяцев назад компании удалось отвоевать его. Но все же пираты не хотят просто так отдать его. Пока там все относительно спокойно, но я хочу тебя попросить. Чтобы ты не услышал – не выходи на палубу.

– Почему? – удивился Джим.

– Ты племянник офицера, которого они все ненавидят. Если пираты там, и узнают, что ты находишься в порту – нам всем не сдобровать. А твоему дяде – тем более.

– То есть, вы хотите сказать, что есть опасность похищения?

Тернер кивнул.

– Хорошо, – согласился Джим.

– Вот и отлично, – улыбнулся капитан. – Пойдем ужинать, а потом, если хочешь, можем сыграть в шахматы.

– Я не умею, – сконфузился Джим.

Тернер поднял брови.

– И чему только вас в этой школе учили?..

Глава 38


Порт Бараона


Ночь опустилась над морем. Где-то вдали, скрытый в тумане, показался берег порта Бараоны. Еле слышно плескались волны за бортом «Кингбоута». Почти вся команда, кроме дозорного и капитана, спала.

Тернер стоял у штурвала, вглядываясь в даль. Какое-то странное чувство беспокоило его. Не то тревога, не то страх. Разбудив рулевого, Тернер передал ему штурвал и спустился в каюту, где отдыхал Джим. Мальчик спал на самом краю койки, до половины укрывшись одеялом. Тернер подошел к нему и слегка потрепал за плечо.

– Джеймс… Джеймс, проснись.

Джим открыл глаза и резко привстал.

– Что случилось, сэр?

– Пока ничего, не волнуйся. Я только хотел спросить. Ты знаешь, как обращаться с оружием? – капитан смотрел на него обеспокоено. Джим кивнул.– Пойдем со мной.

Джим поднялся с койки и, натянув на себя сюртук и туфли, вышел вслед за капитаном.

Тернер повел мальчика в свою каюту, где достал из кладовой старую шпагу и не уступающий ей по летам пистолет, после чего вручил оружие Джеймсу.

– Возьми.

– Зачем?

– Пока не знаю, – пожал плечами Тернер. – Но перестраховаться на всякий случай не мешало.

Джим осторожно взял старую шпагу за эфес. В школе им не позволяли пользоваться настоящим оружием. Клинки шпаг, на которых они сражались в ходе учебы, были чуть ли не вдвое короче. А настоящей шпагой он не пользовался еще ни разу. С пистолетом было легче. Кэтрин, получив достаточно навыков от брата, обучала сына искусству стрельбы с

шести лет.

– Я понял. Спасибо. Хотя, знаете… лучше бы все это не пригодилось, – сказал Джим и засунул пистолет за пояс.

– Хотелось бы надеяться, – улыбнулся Тернер.

~*~


«Кингбоут» вошел в тихую гавань Бараоны где-то около одиннадцати вечера. Несмотря на позднее время, порт был полон кораблей. Причем ни одного пассажирского или торгового среди них не было. Все только боевые. Поэтому капитан Тернер решил, что даже в случае нападения им бояться нечего – защиты более чем достаточно.

Спустив шлюпку на воду, он велел разместиться в ней шкиперу, боцману и еще парочке матросов, после чего влез в нее сам, дав команду грести к берегу.

Ступив на причал, Тернер заметил, что в Бараоне слишком тихо. Издревле веселый и беззаботный город сейчас молчал. В этой мертвой тишине было слышно лишь, как скрипели днища стоящих в гавани судов. Попытавшись прогнать страх, убедив себя в том, что все это лишь предубеждение, Тернер велел команде идти за ним в город, где он должен был договориться о снаряжении своего корабля и подписать договоренности с губернатором о погрузке товаров, которые нужно доставить в Порт-Роял.

На дорогу им понадобилось не больше трети часа. Но все это время Тернера мучил лишь один вопрос: почему так тихо? Окна всех домов, мимо которых они проходили, были плотно закрыты. Ни на одной улице не было ни души. Он уже начал подумывать о том, не вернутся ли назад.

Подойдя к зданию, в котором находилась резиденция губернатора порта, Тернер обнаружил, что все двери закрыты на замки, а шторы задернуты. Никого вблизи дома видно не было.

– Возвращаемся, – сказал капитан. – Что-то неладное здесь творится. И чем скорее уберемся отсюда, тем лучше.

– Сэр…

Тернер обернулся. Слабый голос донесся до него откуда-то сзади.

– Сэр, уходите…

Капитан подошел ближе к месту, откуда был слышен звук. Раненый юноша в офицерской форме лежал у самых ступенек дома губернатора. Тернер присел перед ним на корточки.

– Кто вы, молодой человек?

– Я солдат… охранник дома… они пришли… высокий человек со шрамом… он выстрелил…

– Кто он? – спросил Тернер.

– Капитан… пиратский, – юноша задыхался. – Сэр, прошу вас… уходите… они все еще здесь.

Тернер замешкался.

– Вам нужна помощь?

Юноша со стоном повернулся на бок.

– Спасайте себя…

Тернер снова повернулся к команде.

– Возвращаемся.

За несколько минут они добежали до причала. В этот момент небо осветила яркая вспышка от пушечного выстрела, направленного в сторону города. Тернер оглянулся на стоящие в гавани корабли и пришел в ужас: на грот-мачте каждого из них, свирепо улыбаясь, развивался «Веселый Роджер».


~*~


«Кингбоут» был полон пиратов. Вся команда торгового корабля очутилась под прицелами их пистолетов. В самом центре палубы стоял высокий человек со страшным шрамом на левой щеке. Его узкие глаза выглядели так, будто в них сосредоточилась вся вселенская злоба. Змеиные черты лица абсолютно не сочетались со смуглым цветом кожи. Бледность была бы ему более к лицу, на котором появилась ядовитая улыбка, как только капитан Тернер поднялся на борт. Медленно подняв руку, пират поманил его пальцем. Спотыкаясь и оступаясь, Тернер подошел к Франциску.

– Ну-с, сударь. Перейдем сразу к делу? – отрывисто произнес пират.

– О чем вы? – сейчас Тернер думал только о Джеймсе.

Франциск изобразил детскую наивность.

– Да бросьте, мистер Тернер. Вы прекрасно понимаете, что мне нужно. Но я не хочу оставить плохой след в вашей памяти и поэтому предлагаю обоюдно выгодные условия.

– Что вы хотите? – вздохнул Уильям.

– Не более того, на чем мы сейчас находимся. Ваш корабль может стать отличным орудием в наших руках. Ну, а сейчас вы должны позаботиться о своей участи.

– Насколько я понимаю, вы желаете присвоить британское судно и тем самым толкнуть нас, невинных людей, на верную гибель, – медленно проговорил Тернер.

– Почему? – безразличным тоном спросил Франциск. – Я этого не сказал.

– Да, но как только компания «Кингбоут» узнает, что мы без боя сдали корабль пиратам, нас тут же арестуют.

Франциск пожал плечами.

– Да, так оно и будет. Хотя есть и другой вариант: не сдавайте корабль без боя. Но в этом случае он не достанется никому. Оглянитесь! Неужели, мистер Тернер, вы и вправду думаете, что сил у вашего торговца хватит на то, чтобы оказать сопротивление нашей армаде?

Тернер осмотрелся вокруг. Вся гавань просто кишела пиратскими кораблями. Только теперь он нашел достойное оправдание мертвой тишине Бараоны.

– Вы говорили о каких-то обоюдно выгодных условиях. Что это значит? – спросил он в отчаянии.

Франциск улыбнулся.

– Переходите к нам и никто не пострадает.

– Нет!!! – на это капитан никогда бы не пошел.

– Не принимайте поспешных решений, капитан, – засмеялся пират. – У вас ведь все равно нет выхода.

– Где Джеймс? – резко спросил Тернер, заметив, что среди команды его не было.

– Кто? – поднял брови Франциск.

– Я здесь, сэр, – донесся голос из-за спины пиратского капитана. Джим уже довольно долго стоял за кабестаном, дожидаясь подходящего момента, чтобы заявить о своем присутствии.

Он вышел вперед и стал напротив Франциска, закрыв собой Тернера.

– Не узнаете? – обратился Джим к пирату.

Франциск около минуты вглядывался в лицо Джеймса.

– А-а-а, – протянул он, – ты спасся? А как же твоя красавица-мамочка? Тоже жива?

– Для вас – нет, – отрезал Джим.

Франциск скривил губы.

– Ну, и кто же этот герой, который спас вас?

– Джек Воробей, – после недолгой паузы ответил Джеймс.

Франциск зашелся ярым хохотом. Его команда поддержала своего главаря. Джеймс с презрением смотрел на пирата. Этот человек погубил маленькую Сару, чуть было не лишил жизни его самого и мать, а теперь еще смеет смеяться над человеком, который с риском для своей свободы смог их спасти. Джим не выдержал. Выхватив шпагу, он бросился на Франциска. Но у того была молниеносная реакция, и Джеймс был отброшен на палубу раньше, чем успел осознать это. Тяжело дыша, он поднялся на ноги.

– Чего вы хотите? – процедил сквозь зубы мальчик. – Убить меня? Давайте.

– Забирайте Норрингтона… Пощадите нас… – донеслись голоса насмерть перепуганных матросов.

Франциск нахмурился.

– Норрингтон?.. – вдруг лицо пирата просветлело. – Нет, дружище, убивать я тебя не стану. Все, решено. Ты едешь с нами.

Джеймс открыл было рот, чтобы возразить, но Франциск оборвал его:

– Ты же не хочешь, чтобы мы сравняли с землей Бараону, и на твоих глазах убили всю команду корабля? Неужели ты сможешь с этим жить? Из-за тебя погибнет не один десяток невинных людей, если ты откажешься.

Джим посмотрел на перепуганные лица. Выжить самому, но позволить убить их? Нет... А капитан Тернер? Неужели этот милый человек заслужил такой участи?

– Я согласен, – тихо ответил Джеймс.